Текст книги "Воровка (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)
Глава 43
– Ты снова употребляешь?
Когда Марисоль задала вопрос, мозг Эссейла не мог осознать, о чем она спрашивает, и девушка, словно почувствовав это, прошла в ванную и сказала, понизив голос:
– Об этом ты хотел поговорить со мной?
Я – не тот, кем ты меня считаешь. Я другой, не такой, как ты. Внешне я похож на человека, и ты любишь меня таким, но я…
– Эссейл! Марисоль!
Настойчивый голос, раздавшийся снизу, нельзя было игнорировать – это был Эрик, и в его тоне чувствовалась тревога.
Эссейл мгновенно потянулся к ближайшему ящику и достал заряженный пистолет.
– Что?!
– Миссис Карвальо! Она лишилась чувств!
Марисоль бросилась к двери, и Эссейл устремился следом… и только на полпути осознал свою наготу. Вернувшись, он спешно натянул халат… и по привычке оставил пистолет в руке.
Спустившись в кухню, первым делом он увидел резиновую подошву домашних тапочек Миссис Карвальо возле стола. На подошве был выбит антискользящий узор из маргариток, цветы были стертыми и немного грязными.
Она бы не хотела, чтобы их кто–нибудь увидел, мелькнула в голове глупая мысль, когда Эссейл подошел ближе и опустился на колени.
Марисоль уже сидела возле своей бабушки и судорожно взывала к женщине.
– Вовэ?
Она то и дело переключалась на испанский, слова наслаивались друг на друга, как охваченный паническим страхом табун лошадей, которые топтали более слабых особей.
– Что случилось? – требовательно спросил Эссейл.
Эрик покачал головой.
– Мы готовили у плиты. Она сидела здесь. Мы услышали странный звук, а потом она упала со стула.
– Звони Доктору Манелло…
Когда Эрик выхватил телефон и отошел в сторону, Эссейл прикоснулся к руке Марисоль. Когда она посмотрела на него, он сказал:
– Мы вызовем врача. Немедленно.
Марисоль сморгнула слезы.
– Мы не можем везти ее в больницу. В обычную больницу. Мы не… она здесь нелегально. Нельзя рисковать, ее депортируют.
– Не волнуйся. Мы позаботимся обо всем.
Когда Марисоль сосредоточилась на своей бабушке, Эрик подошел к Эссейлу и сказал на ухо:
– Доктор Манелло немедленно отправляет к нам медсестру. Он на машине выехал сюда, Док Джейн, по всей видимости, занята…
Раздался резкий стук в дверь, а потом женский голос:
– Это Элена.
Эвейл с Маркусом одновременно бросились к двери, и медсестра не тратила времени зря, обойдя стол и поставив сумку на пол.
– Марисоль, привет, – поздоровалась женщина. – Как зовут твою бабушку?
– Миссис Карвальо. – Марисоль похлопала по руке, которую держала. – Правда, вовэ, ведь тебя так зовут.
– Заболевания или особенности организма, о которых я должна знать? – спросила медсестра, достав манжету для измерения давления и стетоскоп.
– Нет, ничего, – ответила Сола.
– Она принимает какие–нибудь лекарства? – Когда Марисоль покачала головой, медсестра сказала: – В последнее время были недомогания?
– Нет. Она полностью здорова…
Эссейл отступил назад, становясь рядом с кузенами и Маркусом. Медсестра работала эффективно, но по ее лицу невозможно было ничего понять, пока она продолжала задавать вопросы, и Марисоль пришлось немного отстраниться, чтобы дать место женщине.
– Ты говоришь, что недавно она провела много времени в машине? – спросила Элена. – У нее раньше были проблемы с тромбозом...?
Сола пыталась сохранить голову ясной, отвечать на медицинские вопросы и поддерживать бабушку… но продолжала ускользать в прошлое… во времена, когда находила мать пьяную на полу.
Иногда пол был укрыт ковром. Порой это была плитка. Один раз – дерево.
Хотя нет, дважды.
Воспоминания пришли серией снимков, которые сопровождали запахи… неприятные. От алкоголиков всегда пахло неприятно – рвотой, телесными запахами, перегаром с привкусом не только последней кварты выпитой текилы, но и нездорового, гниющего организма.
Ее бабушка ни разу не напивалась. Если говорила, что придет, то всегда держала слово. Ни разу не подняла руку в гневе и не ругала девочку только за то, что она появилась на свет. Не пыталась совершить самоубийство, Соле не приходилось выбивать таблетки из ее рук. Не пропадала на несколько дней кряду, оставляя ее без денег на еду. Она даже ни разу не проспала.
Видя бабушку на полу, Сола застряла между двумя крайностями своего детства, и было невозможно сдержаться и не начать молиться сквозь слезы.
На этой ноте она подняла взгляд на Эвейла… просто он стоял ближе.
– Спустись в ее спальню, четки лежат на Библии. Принесешь их сюда?
– Что такое четки? – спросил парень, направившись к двери, ведущей в подвал.
– Ожерелье с бусинами и крестом. Они там.
Она сосредоточилась на бабушке: медсестра светила фонариком сначала в ее правый, потом в левый глаз.
– Как думаешь, в чем дело? – спросила Сола. – Ты можешь сказать мне что–нибудь?
– Доктор Манелло в пути, я здесь для первичной помощи… пульс слабый, давление низкое, и, думаю, придется сделать анализ крови. Манелло лучше меня управляется с людьми.
Сола покачала головой на последних словах.
– Значит, ты не знаешь, чем вызван обморок?
– Нам нужно больше информации. – Элена улыбнулась своей пациентке. – Но вы в сознании, а это хороший знак. Миссис Карвальо, у вас что–нибудь болит? Головная боль? Боль в ногах?
Покачивание головой, означавшее «нет», пришло не сразу, но было уверенным.
– Вы можете сжать мои пальцы? – спросила она, положив в ее ладонь два пальца. – Можете? Хорошо. А этой стороной? Хорошо. Сколько пальцев я показываю? Три? Отлично. Миссис Карвальо, вы прошли все мои тесты.
– Вот чечетки.
Когда Эвэйл протянул цепочку с потертыми бусинами, Сола не стала поправлять его.
– Спасибо. Большое спасибо…
Раздался вой сирены, резкий и отдающийся болью в ушах, и все подскочили.
– Плита… черт! – Эссейл бросился и выключил что–то загоревшееся на конфорке. – Эрик… открой дверь. Нужно проветрить помещение от гари и дыма.
Краем глаза Сола отметила, как мужчины взяли кухонные полотенца и начали разгонять дым возле датчика сигнализации, последовавшая тишина стала облегчением, но нисколько не повлияла на реальную проблему.
Которая разрешится, когда бабушка сядет, сама встанет на ноги и начнет кричать на парней за то, что они проворонили картофель.
Элена поднялась.
– Я позвоню Доктору Манелло… он скоро приедет. Прошу меня извинить.
Сола кивнула медсестре, которая затем отошла в угол, прижала телефон к уху и тихо заговорила в трубку.
Наклонившись к бабушке, Сола вложила четки в руку вовэ и сказала на испанском:
– Не бросай меня.
– Ты выйдешь за него замуж, – сказала вовэ слабым голосом. – Выйдешь.
– Да, вовэ, хорошо.
– Обещаешь?
– Ты не умираешь.
– Это решать Господу, не мне. И я с радостью вернусь к Нему, зная, что тебя есть кому любить.
Сола вытерла глаза.
– Бабушка, ты никуда не уйдешь.
– Ты в безопасности с ним. Он смотрит на тебя… словно ты – целый мир. Это делает меня счастливой… сейчас я могу умереть счастливой.
– Перестань говорить такое.
– Дитя… – Бабушка, казалось, с усилием смогла сосредоточиться. Но потом она протянула руку и прикоснулась к лицу Солы. – Я стара. Мое время пришло... я не вечная. Но сейчас… я могу не бояться. Он позаботиться о тебе. Я… буду спокойна, если ты поклянешься сейчас… что выйдешь за него замуж.
Соле снова пришлось стереть слезы с глаз. Не верю. Это не могло происходить на самом деле, думала она. Она привезла бабушку на север не для того, чтобы вовэ умерла здесь.
Боже, я убила ее.
– Марисоль, поклянись мне. – Ее голос был слабым, но требование – железобетонным. – Иначе я не обрету покой.
– Я клянусь… я выйду за него.
Глава 44
Самое сложное в работе любого врача – разговор с семьей умершего пациента. Смотреть скорбящему супругу/ребенку/отцу/матери/сестре–или–брату в глаза с необходимостью сообщить им, что, несмотря на всю свою выучку и доступные средства, ты не смог сохранить жизнь их близким… и это – кошмар.
Но что сказать сейчас? – гадала Джейн, уставившись на пустой экзаменационный стол, стоявший посреди фургона.
Когда скорая замедлилась и сделала поворот по широкому радиусу, Джейн села рядом с Вишесом и попыталась прокрутить в памяти произошедшее. В рациональном ключе. Объяснить без использования слова «зомби».
Господь Всемогущий, – подумала она. Не в первый раз.
Сейчас у них нет даже тела.
– Почти приехали, – сказал Куин с водительского сиденья.
Наклонившись, Джейн выглянула из–за Ви, посмотрев через весь салон в сторону лобового стекла. Она видела лишь хвойные деревья и голые стволы с ветками, все было запорошено снегом… а нет, был еще фермерский дом.
Подземный медицинский комплекс Хэйверса располагался на другом берегу Гудзона, глубоко в лесу, и имел несколько разных входов на значительном расстоянии друг от друга. Они собирались зайти через псевдо–усадьбу с сараем, которая, благодаря различным ухищрениям, производила впечатление, будто здесь жили порядочные граждане.
Через этот вход производилась приемка товаров и, в редких печальных случаях, тел.
Когда Куин припарковался задним бампером к этому сараю, Джейн вышла из фургона и сделала несколько долгих вдохов. Она все еще не знала, что скажет родственникам погибшего. Причина смерти: остановка сердца вследствие серьезного ранения. Причина воскрешения: неизвестна. Причина повторной смерти: сожжение от руки моего супруга.
– Пошли, – сказал Ви, обнимая ее за плечи.
Она не осознавала, что застыла на холоде, но Куин уже открыл дверь в сарай и ждал. Включившись, она была полностью погружена в себя, пока они проходили со всем пункт досмотра, а потом поднимались на лифте в клинику. Вышли они в теплый, хорошо освещенный коридор без всякого декора, стандартный, какой встретишь в любой человеческой клинике.
– Черт, я всегда забываю дорогу, – пробормотала она.
Ага, прямо как в «Святом Франциске». Заблудилась, и указателей нет.
– Сюда, – сказал Ви.
Спустя череду поворотов, на которые она не обратила внимания, они вышли к, казалось, полному собранию Братства Черного Кинжала. Хэйверс, терапевт расы и брат Мариссы, стоял с ними, со своими очками в роговой оправе и с галстуком–бабочкой он выглядел как профессор.
Все разом замолкли, когда Джейн и два ее сопровождающих приблизились, и она держалась в стороне, пока Ви с Куином отвечали на разные вопросы. Долго отвечали. И…
– Прошу прощения, – перебила она. – Где родственники? Я бы хотела поговорить с ними.
Хэйверс прокашлялся.
– Что вы собираетесь сказать им?
– Известную мне правду.
– Вы уверены, что это разумно?
Джейн нахмурилась… и прежде чем поняла, подошла вплотную к целителю. Хотя он был выше, она посмотрела ему прямо в глаза сквозь очки.
– Я не стану врать им, если ты говоришь о лжи, – резко ответила. – Родственники имеют право знать все, что известно нам, и если я что–то не в состоянии объяснить, то прямо скажу об этом.
– Могут возникнуть серьезные последствия, – Хэйверс юлил. – Есть вероятность угрозы всей расе, и нежелательно сеять панику.
Когда целитель оглянулся по сторонам в поисках поддержки со стороны Братьев, у Джейн лопнуло терпение.
– Не моя проблема. В первую очередь я врач, а вы уже беспокойтесь о политике. А сейчас – где брат погибшего?
Ее взбесил тот факт, что все смотрели на Вишеса. Словно она – проблема, которую он должен был устранить.
– Она права на сто процентов, – сказал Вишес. – Она должна сказать ему, что знает и чему не может найти объяснение. Контекст – наша задача. Но ложь и увертки неприемлемы… и я удостоверюсь, что никто не помешает ей сказать то, что она хочет. Есть возражения.
Последние слова были произнесены без вопросительной интонации, и говоря это, Вишес жестко смотрел на Хэйверса.
Целитель, опустив взгляд в пол, кивнул.
– Как скажете. Прошу за мной.
Хэйверс увел их дальше по коридору в зону для ожидания, заполненную наполовину и заставленную стульями. По пути Джейн обращала внимание на пациентов и семьи, снующих по помещению, сидевших перед ТВ или стоявших в очереди перед регистратурой. Многие из них поздоровались с целителем – улыбкой или взмахом руки – и выразили уважение. На что он любезно отвечал.
Это напомнило о сложной натуре Хэйверса. Он был добрым по отношению к пациентам, обращающимся за его помощью. За отношение к остальным хотелось съездить по его роже чем–нибудь тяжелым.
Наконец–то появились указатели, прибитые высоко на стенах таблички со стрелками и надписями в духе «РЕНТГЕН», «АМБУЛАТОРНАЯ ХИРУРГИЯ», «АКУШЕРСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ», «ПРОФИЛАКТИКА». В конце концов, Хэйверс провел их по короткому коридору с четырьмя закрытыми дверьми, по две с каждой стороны. Рядом были таблички «КОНСУЛЬТАЦИИ С СЕМЬЯМИ».
– Он здесь, – сказал Хэйверс, когда подошел к одной из дверей, собираясь постучать. – Его зовут Аарон, сын Стэнэйласа.
Ви схватил целителя за руку.
– Она пойдет одна. Мы подождем здесь.
– На самом деле, может, мы с тобой войдем вместе? – Джейн повернулась к нему. – Ты был там. Может, у тебя будут мысли, отличные от моих.
– Как скажешь.
В дверь постучала именно Джейн, и когда раздалось тихое «войдите», она толкнула панель. На одном из шести стульев сидел хорошо одетый молодой мужчина со светлыми волосами и голубыми глазами. Он, очевидно, нервничал, водя ладонями вверх–вниз по бедрам и держа спину прямой.
– Аарон, здравствуй, – сказала Джейн, заходя в комнату. – Я – доктор Джейн Уиткоум, а это мой супруг, Вишес, у него также есть медицинское образование. Я пришла поговорить о твоем брате…
– Сводном брате. – Мужчина посмотрел на Вишеса. Снова перевел взгляд. – Он мой сводный брат, но были близки. Что происходит? Мне позвонили, и я приехал сюда, но никто ничего не говорит… Уинниг в порядке?
Он говорил спешно, беспокойство взяло над ним верх.
– Я могу говорить в присутствии Вишеса? – мужчина кивнул, и Джейн подошла к нему. – Я сяду рядом с тобой?
– Да, конечно. – Аарон поднялся и протянул руку для рукопожатия. – Прошу прощения, где мои манеры.
Джейн села рядом, ожидая, когда он устроится и снова обратит на нее свой бледный взгляд. Потом заговорила:
– Прими мои соболезнования, твой брат отошел в Забвение.
Из уважения она говорила о смерти традиционными вампирскими терминами, и реакция была мгновенной. Мужчина задрожал, к глазам подступили слезы.
– Что… как? Он был полностью здоров. Я пару часов назад сидел с ним за Первой Трапезой. Как это произошло?
* * *
Джейн с профессионализмом подошла к печальному вопросу, и Вишес, стоя возле двери – на случай, если у Хэйверса возникнут гениальные идеи – преисполнился уважения к своей супруге. Она рассказала мужчине, что произошло, шаг за шагом, последовательно и с предельным спокойствием в голосе. А что до частей, которые она не могла объяснить, то Джейн открыто призналась в этом и максимально полно попыталась ответить на вопросы.
А потом мужчина посмотрел на Ви.
– Вы не знаете, что напало на него? Я не понимаю…
Вишес прокашлялся.
– Единственный вывод, к которому мы сейчас пришли – что Омега изменил тактику и сейчас посылает на поле боя нечто принципиально новое. – Хотя теневые сущности не имели отношению к злу, кто еще мог стоять за этим? – Но мы докопаемся до правды… обещаю.
Мужчина вскочил на ноги и принялся выписывать круги по тесной комнате.
– А мне тем временем некого хоронить. Есть лишь ужасающий рассказ и целая куча из я–не–знаю.
– Мне жаль, – сказал Вишес отстраненно.
Джейн справилась с гневом лучше, чем он.
– Я понимаю, насколько это сложно. Я тоже потеряла близкого родственника и, честно говоря, все еще не справилась с этим. Жаль, что я не могу предложить вам что–то большее. Мне искренне жаль.
Остановившись, мужчина посмотрел на нее.
– Как мне узнать, что Уинниг попал в Забвение?
– Он был хорошим мужчиной? Хорошим и добрым?
К его глазам вернулись слезы, которые временно отступили под силой гнева.
– Он был лучшим. Он был моим лучшим другом. Мы всегда были вместе, не разлей вода… особенно после того, как наши родители… они не пережили набеги.
Вишес закрыл глаза, соболезнуя. Столько гребаных потерь. Он ненавидел Омегу, от всей души.
Вишес резко открыл глаза.
– Скажи, твой брат упоминал, куда собирается сегодня ночью?
Если они не разлей вода, то где был Аарон?
– У него была запланирована встреча с кем–то. Не знаю, с кем. – Мужчина посмотрел на него. – У него не было никаких связей с Обществом Лессенинг, если вы к этому клоните.
– Вовсе нет. Просто спрашиваю.
По крайней мере, у них на руках остался телефон, с которого звали на помощь. Ви изучит его, как только представится возможность. Просмотрит номера. Контакты. Но, да ладно, будто Омега станет связываться с жертвами посредством мобильной связи?
– И с завещанием все ужасно, – сказал Аарон.
– С каким завещанием? – спросил Ви.
Мужчина пропустил руку сквозь волосы.
– У нас разные мамэн. Уинниг родился первым, и его мамэн умерла при родах. Буквально неделю назад мы обнаружили, что его дядя по материнской линии недавно скончался и оставил ему огромное поместье. Мы с братом… мы не нуждаемся. Но он пригласил меня отпраздновать свалившееся наследство. Мы собирались отправиться в путешествие, уехать из Колдвелла на зиму… но сейчас этому уже не бывать.
Ви окинул мужчину оценивающим взглядом. Одежда дорогая, кашемир и модные лоферы – для таких приобретений нужны финансы и вкус. И его акцент, на сто процентов глимеровский.
– Как звали дядю? – спросил Ви.
Имя ему ничего не дало. С другой стороны, он не уделял внимания аристократам.
– Аарон, могу посоветовать поговорить с психологами, – сказала Джейн. – Клиника работает с несколькими. Они помогут справиться с горем.
– Я не хочу ни с кем говорить.
– Просто имей в виду. Если возникнут вопросы, или ты снова захочешь поговорить со мной, я приду по первой просьбе. – Повисла неловкая пауза. – Тебя есть кому отвезти? Подбросить тебя до дома?
Парень снова пропустил волосы сквозь пальцы.
– Дома меня ждет моя девушка. У нас двухлетняя годовщина. Предполагалось, что она приготовит что–то особенное для нас, поэтому сегодня вечером я был не с Уиннигом. Неудачное время мы выбрали, да?
– Давай мы позвоним ей и попросим приехать? – предложила Джейн.
– Я в порядке.
Поднявшись, Джейн положила руку на плечо мужчины.
– Думаю, сейчас тебе не стоит оставаться одному. У тебя шок, осложняемый тем, что мы много не знаем и не понимаем.
Спустя мгновение мужчина посмотрел на Джейн.
– Кого ты потеряла? Брата или сестру?
– Младшую сестру, Ханну. Она умерла в детстве, но я все помню.
– И до сих пор страдаешь.
Джейн покачала головой.
– Да. Но это не значит, что я не живу своей жизнью. Наши любимые сопровождают нас в течение жизни, так и должно быть. И, повторюсь, если ты веришь, что праведные души отправляются в Забвение, значит твой брат там. Верь в это. То, как он умер, не влияет на его судьбу, понимаешь? Неважно, что произошло, это не его вина и это не влияет на его загробную жизнь.
Повисла очередная пауза, а потом мужчина встал и обнял Джейн. И пока они стояли вплотную друг к другу, Ви из уважения опустил взгляд в пол.
По неясной причине думая о своей мамэн.
Глава 45
Стоя снаружи палаты своей бабушки, которая располагалась в двух дверях от той, где ранее лежал Эссейл, Сола решила, что никогда больше не хочет оказаться в этом комплексе. Учитывая ее опыт с реабилитацией после похищения, приезд за Эссейлом… и это?
Хватит с нее… и она уповала на правило, по которому Бог любит троицу, после чего ты вылетаешь из лотереи.
Доктор Манелло был шикарен, привез их сюда в рекордное время, сделал еще несколько тестов, все проверил. Но это был ад. Сола ненавидела проволочки в обычные, ничего не значащие дни. В такие моменты? Неуверенность в будущем была невыносима.
И уставившись на закрытую дверь, она словно пыталась увидеть сквозь нее. Рентгеновское зрение не включилось, и она дала шанс чтению мыслей… тоже не судьба. Наконец, в полном отчаянии, попыталась заглянуть в будущее.
И снова мимо. Нет у нее суперспособностей.
– Что бы ни стряслось, – сказал Эссейл тихо, – мы справимся. Ты не одна.
Она сосредоточилась на нем. Эссейл все еще мрачно смотрел в пол, не моргая. От его профиля как всегда захватывало дух, линии щек и подбородка были идеальными, иссиня–черные волосы резко контрастировали с кожей, а брови восхищали изгибом.
Стоя бок о бок с ним, Сола осознала, что до этого момента она всегда была одна. Бабушка не была ее партнером, ведь она заботилась о ней и присматривала. И самый большой ее страх, когда Сола вела преступный образ жизни, заключался в том, что станет с ее вовэ, если с ней что–то случится. У бабушки больше никого не было.
По этой причине ее собственные здоровье и безопасность были обузой.
Но сейчас в трудную минуту она поняла, что у нее есть поддержка… причем, не в бою. Нет, у нее был надежный тыл. С кем разделить горе. На кого можно опереться, чтобы дать волю чувствам перед тем, как снова взять себя в руки.
Он взяла его руку.
– Я так рада, что ты рядом.
Эссейл обратил на нее такой же печальный взгляд, какой был у нее.
– Я не оставлю тебя.
Если это не клятва, то что, в таком случае?
Подавшись вперед, она коснулась его щеки и прижалась к губам в поцелуе.
– Спасибо…
Дверь в палату открылась, и Сола напряглась, пытаясь прочесть выражение на лице доктора.
– Что? – требовательно спросила она.
Но доктора Манелло, казалось, нисколько не зацепила ее грубость.
– У нас все хорошо. Просто оооооотлично.
– Погоди… что? – Она покачала головой. – Что ты… стой, что?!
Он улыбнулся.
– Ее сердце в порядке. Кровообращение в норме. Нет признаков тромбоза или приступа. Давление все еще низковато, но она просто мало ела и почти не пила, поэтому есть обезвоживание и потребность в отдыхе…
– Никакой готовки! – Сола топнула ногой. – Она сутки напролет стоит возле гребаной плиты… я говорила, чтобы она присела и позволила нам прислуживать ей. Какая же она упрямая!
Несмотря на быстрое зажигание, ее гнев вскоре утих, и за ним пришло сокрушительное облегчение, от которого Сола прижалась к Эссейлу.
Доктор Манелло кивнул.
– Она строго следует своим принципам, насколько я понял. И, слушайте, забегая вперед, ссылайтесь на меня. Скажите, что она должна вести себя правильно, иначе вы пригласите меня прочитать ей лекцию.
Сола положила руку поверх сердца, трепыхающегося в груди.
– Она чертовски сильно напугала меня.
– Думаю, она напугала саму себя. И я хочу, чтобы она осталась здесь на пару дней, чтобы убедиться, что мы ничего не пропустили.
– Хорошая мысль. Оставьте ее насколько нужно.
– Скажу, что она не запрыгает от счастья.
– Вот уж точно, – пробормотала Сола. – Но решать не ей.
Доктор Манелло сжал ее плечо.
– Ступайте к ней. Вам всегда рады здесь, звоните, если возникнут вопросы. Не тревожьтесь из–за капельницы. Мы восстанавливаем водно–солевой баланс. А мониторы просто отслеживают ситуацию. Завтра вечером я повторю несколько анализов, посмотрим, как обстоят дела. Но, повторюсь, пара дней под присмотром – вот мое желание.
– Так и поступим. Спасибо, Док.
– На здоровье.
Сола посмотрела на Эссейла.
– Я могу побыть с ней наедине? Покричать на нее пару минут?
Он поклонился.
– Разумеется. Я подожду здесь.
Поцеловав его снова, она как мстительница направилась к двери, широко раскрывая ее с четким желанием покричать… но потом, увидев хрупкую женщину на огромной кровати, Сола пошатнулась на ногах. И она обрадовалась, что доктор предупредил о капельнице и оборудовании. Не знай она этого, то поседела бы.
– Вовэ, ты остаешься здесь, – сказала Сола прежде, чем женщина успела открыть рот. – Сейчас же прекрати. Это приказ доктора и ты его выполнишь.
К слову о сердитом взгляде. Бабушка опустила брови так низко, казалось, она смотрела из–за жалюзи.
Но возражений не последовало. И, значит, не одна Сола испугалась из–за произошедшего.
Сола вошла внутрь и подтащила стул к больничной койке. Взяв руку вовэ, она улыбнулась.
– Я рада, что ты в порядке.
Раздалось ворчанье, а потом бабушка вздохнула.
– Я старее, чем думала.
– Я переусердствовала с долгим переездом. Прошу за это прощения.
– Я рада, что мы здесь. Оно того стоило.
Какое–то время они сидели в молчании. А потом бабушка закрыла глаза.
– Я умру, если ты не выйдешь за него замуж…
– Вовэ! Что ты такое говоришь!
Ее бабушка подняла одно веко.
– Если ты не выйдешь за него, это убьет меня, и моя смерть ляжет на твою совесть. Вот, что я хочу сказать.
Сола собиралась сказать, что это нечестно, но бабушка подмигнула ей.
– Попалась.
– Вовэ, это не нормально. И ты это понимаешь.
– Я воспользуюсь любым средством.
– Слушай, я тебя поняла, ясно? Не зачем давить. Твоя задача – если смотреть на дело под таким углом – прожить достаточно долго, чтобы увидеть церемонию. Как тебе такое?
– Тогда вы никогда не пройдете к алтарю. Только чтобы удержать меня на Земле.
– Поживем – увидим.
– Где он?
– Ждет снаружи.
– Пригласи его. Я хочу увидеть мужа своей внучки.
– Вовэ, мы еще не поженились, – заметила Сола сдержанно.
– И это не моя вина.
* * *
Эссейл ждал снаружи палаты, в нем бурлила раздражающая энергия, от которой хотелось ходить туда–сюда и кругами по учебному комплексу.
Воистину, неожиданно проснувшаяся совесть приносила много неудобств. И проведя целую жизнь в заботе о самом себе, беспокойство о миссис Карвальо внесло разнообразие… вместе с чувством вины, которое неотступно следовало за ним…
Когда Марисоль внезапно открыла дверь, он напрягся.
– Она в порядке? Позвать целителя?
Покачав головой, Марисоль улыбнулась.
– Она хочет поговорить с тобой.
Эссейл расправил свободный кашемировый свитер, который натянул перед отъездом… и поймал себя на мысли, что вместо обычных слаксов хотел бы видеть себя в смокинге.
Словно официальный дресс–код способен повысить шансы женщины на выживание.
Войдя в палату, он на мгновение завис от диссоциации, когда мозг сложил два плюс два… и пришел к пониманию, что бабушка Марисоль лежала в точно таком же помещении, где держали его. Но прежде чем воспоминания успели сбить его с ног и захватить контроль, Эссейл встряхнулся и заставил себя улыбнуться.
– Миссис Карвальо, – сказал он, подходя к койке. – Вы отлично выглядите…
Женщина прервала его слабым голосом:
– Если ты не женишься на моей внучке, я умру…
– Вовэ! – воскликнула Марисоль. – Ты же не серьезно сейчас!
Женщина положила руку на лоб.
– Какая слабость. Мне плохо…
Встревоженный, Эссейл бросился к двери.
– Мэм! Я позову…
– Чепуха! – Марисоль уперлась руками в бедра. – Почему, в таком случае, молчит оборудование?
Миссис Карвальо, казалось, возмутилась такой логике и опустила руку.
– Мусор, оно не работает!
– Прекрати уже…
Бабушка Марисоль посмотрела на Эссейла.
– Я должна знать, что о моей внучке позаботятся, и я выбрала тебя…
– Так, хватит. – Марисоль вскинула руки. – Мы уходим…
Эссейл подошел к койке и взял руку женщины. Посмотрев ей в глаза, он сказал тихо:
– Я не заслуживаю ее. Вы должны это понимать.
Миссис Карвальо улыбнулась так широко, что ее лицо засияло красотой, которой она обладала в молодости.
– Поэтому я тебя и выбрала. Ты осознаешь, что она лучшая.
– Она – все для меня. Она – целый мир.
– Ты радуешь меня. Я посплю. Хороший ты мужчина.
Когда ее глаза начали закрываться, Эссейл потер пальцем морщинистую кожу на руке. Кости располагались слишком близко к дерме, напоминая, что эта женщина, присутствующая в его жизни… и жизни Марисоль… смертна.
– Меня нельзя назвать хорошим, – прошептал он. – Вовсе нет.
– Богу виднее, – пробормотала Миссис Карвальо.
Когда женщина протянула свободную руку, очевидно, подзывая Марисоль, та подошла не сразу. Но потом она тоже взяла ее руку, и они оба были соединены хрупкой, сильной женщиной, лежавшей на кровати.
В повисшем молчании Эссейл с ужасом смотрел на Марисоль. Она смотрела на бабушку с грустным и серьезным выражением.
Что, черт возьми, мне сейчас делать? – гадал он.
