Текст книги "Воровка (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)
Глава 48
Наступила ночь, Джейн все еще спала в их постели, когда Вишес голым вышел к своим компьютерам и сел в кресло капитана Кирка[87]87
Джеймс Тиберий Кирк (англ. James Tiberius Kirk, в других переводах – Кёрк) – персонаж научно–фантастического телевизионного сериала «Звёздный путь: Оригинальный сериал» и его многочисленных продолжений. Упоминается и пародируется во многих других произведениях культуры.
[Закрыть]. На выходе из комнаты он захватил с собой кожаную куртку, и, прикурив самокрутку, начал ощупывать карманы.
Пистолет гражданского по имени Уинниг был самой заурядной, безобидной пукалкой, обыкновенный девятимиллиметровый «Смит&Вессон». Ви открыл затвор, чтобы проверить пули. Осталось три, он выбил их из обоймы и высыпал в ладонь.
Почему они не сработали против существа? Он же стрелял в призрачную кучу дерьма, которая охотилась за ним, и ранил его. Но Уинниг сказал, что выстрелы на него не подействовали… и его травмы, безусловно, это подтверждали.
Возможно, он просто ошибался. В конце концов, погибший парень – который, кстати, впоследствии восстал – не был обучен навыкам ведения боя. Но, Господи Боже, разве требуется опыт, чтобы заметить, ранил ты штуковину, которая пытается убить тебя, или же нет?
Наклонившись вперед, он выложил три пули в ряд, их плоские основания и медные наконечники были совершенно обычными – такое гражданское оружие можно приобрести в любом спортмагазине.
Ви боялся, что Омега улучшил свои прототипы. Укрепил слабые места в своих творениях, повысил эффективность своего оружия. Враг вампирской расы был бездушным злом, наказанием для всей гребаной планеты… но глупостью не отличался. А оружие, которое не выдерживает выстрела – менее эффективно, чем то, которое могло.
Ви сидел и курил, а его мозг прорабатывал многочисленные варианты.
Когда его психологический калькулятор продолжил выдавать ему ноли, он начал терять выдержку и решил почитать, что пишут о нападениях в определенных группах на «Фейсбуке». Брат погибшего, Аарон, вернулся домой и, несомненно, обсудил произошедшее с представителями Глимеры.
Нет. Пока ничего.
Опять же, аристократия считала себя выше социальных сетей…
Мобильный телефон забренчал уведомлением об смс, и Ви протянул руку и схватил аппарат. Когда увидел, от кого пришло сообщение и о чем, то с проклятьем вскочил на ноги.
Он аккуратно пробрался обратно в спальню, не желая беспокоить Джейн… или Бутча с Мариссой, которые спали по соседству. У него почти получилось по–тихому одеться, пока он не ударился босой ногой об угол комода.
Конечно, ему удалось удержать в себе беззвучное матьтвоюзаногуналевонучтозадерьмо, но оглушительный стук удара пальца о дерево он заглушить не смог.
– Ви? – сонно спросила Джейн.
– Хей…
Твоюматьтвоюматьтоюмать, мысленно стенал он, потирая ногу.
– Прости. Не хотел тебя будить.
Но раз ты проснулась, милая, будь добра, ампутируй мне голень вот отсюда? Было бы здорово. Благодарю.
– Ты в порядке?
– В полном. – Роясь в комоде, он выдернул первое, что попалось под руку и отдаленно напоминало штаны. Затем натянул футболку. – Мне нужно отлучиться ненадолго, перед Собранием Братства.
– М–м, люблю тебя. Я собиралась пойти в клинику… сколько сейчас времени?
– Шесть вечера. У тебя есть еще двадцать минут. Я тоже тебя люблю.
Закрыв глаза, он сконцентрировался...
...и после безумной молекулярной карусели оказался на Другой Стороне, в Святилище. Не теряя ни секунды, он зашагал через стриженный искусственный–но–совсем–как–настоящий газон прямо к Сокровищнице.
Когда он приблизился к зданию, Фьюри вышел из дверей и поднял руку в приветствии.
– Хей, мой Брат, – сказал он. – Спасибо, что пришел.
– Да без проблем. – Ви замедлился, когда парень очень странно на него посмотрел. – Что? Почему ты так на меня смотришь?
– Интересные штаны.
– Да… вот черт.
Когда Ви опустил взгляд на нижнюю часть своего тела, то мог думать лишь о том, что, слава Богу, это был всего лишь Фьюри: на бедрах сидели розовые фланелевые пижамные штаны Джейн. Те, на которых изображена чертова куча маленьких коней. Такие штаны Лэсситер подарил всем женщинам в доме, не потому, что ему нравились гребаные радужные кони[88]88
My Little Pony – это медиафраншиза, которая принадлежит американской корпорации Hasbro и направлена на девочек дошкольного и младшего школьного возрастов. Она берёт начало от линии пластиковых кукол пони.
[Закрыть], а потому, что падший ангел знал, что когда этот розовый кошмар носили шеллан, их мужья видели Эпплджек и Рейнбоу Дэш[89]89
Герои мультсериала «Мои маленькие пони».
[Закрыть] в своих кошмарах.
И теперь Ви щеголял в таких же, словно преданный фанат.
Да, и П.С, они были ему коротки, ведь он на десять сантиметров выше своей шеллан.
– Это последний раз, когда я одевался в темноте, клянусь, – пробормотал он.
– Ладно, могло быть и хуже.
– Да? Это как?
– Ты мог и кофту натянуть.
– Тебя не обидит, если я их сниму прямо здесь?
– Ты хотя бы в боксерах?
– Твою мать, нет.
– Тогда давайте оставим этих малышек там, где они есть, хорошо? – Фьюри покровительственно ему улыбнулся. – На случай, если кто–то из Избранных окажется здесь. Скромность, знаешь ли, наше все.
– Лично я бы предпочел сверкать своим полукастрированным хозяйством, но да ладно. Как пожелаешь. – Ви кивнул в сторону Сокровищницы. – Итак, что у нас есть, Праймэйл?
– Все плохо. – Светящиеся желтым глаза Фьюри сузились. – Препаршиво, на самом деле.
Они вошли внутрь, их окружили ящики со сверкающими, как огни, драгоценными камнями, великолепие поражало своей необычностью и в то же время казалось чем–то вполне привычным.
Брат подошел к витрине с выжженным знаком.
– Угадай, что здесь лежало.
– Поваренная книга Фритца, и он, наконец, соизволил забрать ее. – Ви похлопал по карманам в поисках самокрутки, но понял, что ничего не принес с собой. – Проклятие.
– Я бы все равно не позволил тебе здесь курить. – Фьюри поднял стеклянную крышку витрины. – Это, на самом деле, была кулинарная книга. И поверь, ты бы не хотел, чтобы она попала в чьи–либо руки… поэтому она хранилась здесь.
– Позволь напомнить, что нам не грозит рак легких, – пробормотал Ви. – И в Святилище все всегда идеально. Бьюсь об заклад, выпусти я дым, то из моего рта посыпались бы лепестки роз… впрочем, я отвлекся. Поваренная книга? О чем ты вообще?
– Это книга заклятий и заклинаний. Владеющий ею сможет творить поистине плохие вещи.
Легкомыслие Ви как ветром сдуло.
– Теневые сущности.
– Как раз о них я и подумал. Эти штуки начали появляться совсем недавно, не так ли?
– Но зачем Омеге понадобилась книга? Если он знает, как…
– Ты был прав в ту первую ночь. Я не думаю, что это Омега. Это только одна из множества проблем, которые у нас есть. – Брат провел рукой по выжженному пятну. – Потому что книга хранилась здесь еще по одной причине – ее нельзя уничтожить. Сжигая или пытаясь разорвать страницы, ты мгновенно выпускаешь все заклинания. Так что Святилище – единственное безопасное место. Никто не должен был до него добраться.
– Откуда взялась эта хрень?
– Мне ничего неизвестно о ее происхождении. Я просто передаю то, что сказала мне Директрикс Амалия. Она очень расстроена – не только потому, что книга пропала, но и потому, что мы оба задаемся вопросом, кто умудрился проникнуть в Святилище? Позволь спросить, когда вы с Джейн были здесь и заметили, что ее нет?
– Я сказал тебе об этом на следующую же ночь. Когда мы встретились в лагере Рива. Мы с Джейн просто... ну, она оказалась здесь после того, как ее подстрелили. – Ви подумал о Лэсситере. – И я пришел к ней. Она указала мне на пропажу.
Фьюри выругался.
– Придется поговорить об этом с Рофом.
Ви посмотрел на открытые двери. И решил, что если когда–нибудь в его жизни и будет шанс проявить дипломатический талант, то вот он и настал.
– Послушай, друг мой, я не знаю, как сказать это красиво. – Он старался тщательно подбирать слова. – Но есть ли шанс, что кто–то из твоих Избранных мог сделать это?
Нуууу, или да, он мог просто сказать об этом прямо.
– Категорическое «нет». – Фьюри бросил на него свирепый взгляд. – Эти женщины…
– Во внешнем мире. Налаживают связи. Строят отношения с теми, кого встречают в Доме для Аудиенций, в интернете, во время работы. Откуда уверенность, что одна из них не забрала талмуд, для собственного использования или для кого–то еще?
Фьюри скрестил свои огромные руки на груди… и Ви был абсолютно уверен, что не будь брат джентльменом, то зубы Ви уже давно бы повылетали от мощного удара в челюсть.
– Мои Избранные никогда бы не сделали того, что может поставить под угрозу расу.
– Подумай сам. – Ви вскинул ладони в жесте все–остынь. – Больше ни у кого нет доступа на эту сторону. Так что произошло одно из двух. Кто–то, у кого есть доступ, взял книгу, или кто–то, у кого есть доступ, взял книгу по чей–то просьбе. Других логических объяснений нет.
* * *
В восемь часов того же вечера Витория припарковала «Бентли» своего брата на парковке примерно в семи кварталах от галереи. Парковка была платная, хотя оплаты не требовалось, потому что на часах уже далеко после шести, и перед тем, как открыть водительскую дверь, она накинула капюшон своей черной толстовки и застегнула парку, которую надевала, чтобы не замерзнуть, взбираясь на гору. Она взяла паузу, чтобы проверить свой телефон, а затем вышла и наклонила голову вниз, укрывая лицо от холодных хлопьев.
Уходя, она оставила дверь открытой, а брелок на центральной консоли.
Жаль, ей не с кем было поспорить о том, сколько времени потребуется для угона «Flying Spur». Да, погода мерзкая, и людей на улицах меньше, чем обычно, следовательно, и воришек тоже. Но это седан стоимостью две с половиной сотни долларов. Прохожий наркоман или кто–то другой воспользуется удачей. Такова людская природа.
Витория шла очень быстро, засунув руки в карманы парки, которая добавляла ей объем, не поднимая головы, так что лицо было почти полностью укрыто капюшоном.
Она уходила все глубже и глубже в центр города... пока, несколько кварталов спустя, не добралась до моста, что перекинулся через реку.
Под многочисленными съездами и подъемами на мост, которые переходили в четырехполосную магистраль, что пересекала реку, располагалась огромная преисподняя… и Витория, не сбавляя скорости, вошла в эту темноту. Здесь порывы ветра сошли на нет, и снег не падал на твердую, замерзшую грязь. Бездомные, закутанные в грязные одеяла, словно в коконы, усеяли голый ландшафт, и их тела были похожи на кратеры на поверхности Луны под названием «Бедность». И повсюду сквозняк гонял грязные обрывки газет, они плясали между пустых алкогольных бутылок, словно беззаботные дети.
Над головой монотонно гудел трафик, тяжелые легковые и грузовые машины время от времени выдавали хриплый гудок или пронзительный звук сирены.
Витория прошла до самой дальней стороны, где шоссе отрывалось от земли и начинало подъем, и разделение на две плоскости создавало укрытое пространство.
Он уже был там.
Стритер ждал именно там, где они договорились встретиться, его огромное высокое тело было в той же одежде, что и во время их арктического путешествия. Когда она подошла, он выкинул сигарету на землю и выдохнул:
– Хей, что происходит…
Она выстрелила в него дважды. И оба раза прямо в грудь.
Глушитель прекрасно справился со своей задачей: звук падения тела Стритера был и то громче, парень грузно рухнул прямо на землю.
Два шага, и она приблизилась к нему. Он ловил ртом воздух и поднял руку, будто хотел прогнать ее, а другой схватился за грудь.
Она всадила пулю ему в лоб и последнюю в горло.
Затем Витория снова спрятала оружие за пояс зимних штанов и ушла, низко опустив голову, засунув руки в карманы.
Она шла, чувствуя тепло ствола, упиравшегося в ее тело, и думая, как ни странно, о том, когда она в последний раз занималась сексом. Прошло много времени с тех пор, как что–то твердое и горячее прижималось к низу ее живота. Слишком много – частично потому, что там, дома, с этим нужно было соблюдать осторожность. Здесь у нее такой проблемы не будет.
Но не сейчас об этом надо думать. Теперь она должна была продолжить свой план на вечер.
Она бы предпочла сесть на автобус или метро, чтобы вернуться обратно в галерею. Такси было бы предпочтительней. Но она не могла рисковать, вдруг кто–то запомнит ее или захочет заговорить. Поэтому она вышла из–под моста и слилась с городской улицей.
Теперь снежинки снова падали на нее, и дыхание выходило из легких клубками, как дым от из трубы локомотива.
Прошло почти сорок пять минут, прежде чем галерея появилась в поле зрения, и Витория сознательно обошла задний вход стороной. Вместо этого она прошла через главный, как будто была постоянным клиентом. Благодаря де ла Крузу она знала, что по какой–то причине ее брат не установил камеры наблюдения над основным входом. Опять же, его партнеры по незаконному бизнесу входили через черный, – и Рикардо, конечно, никогда не собирался передавать записи с камер безопасности в полицию.
Нет, после дальнейших размышлений, Витория была готова поспорить, что он хранил их для своих собственных нужд, в качестве страховки на случай, если у кого–то возникнут особо яркие идеи.
Она и уходила через главный вход. И не включила охранную сигнализацию.
Таким образом не останется никаких записей о том, что она покидала помещение и возвращалась обратно. И с этой целью она очень аккуратно обошла поле обхвата камеры, которые контролировали пространство галереи, до двери в офис Рикардо.
Еще одно преимущество от просмотра записей, которые Де ла Круз показал ей столько раз, – Витория выяснила, где находились слепые зоны.
Соответственно, она направилась в темный, недосягаемый для камер угол и переоделась в офисную одежду, которую оставила там ранее. Затем спрятала парку, зимние штаны, толстовку и пистолет в полую часть трехмерной скульптуры мухомора. После обошла помещение по кругу, так, чтобы незамеченной пройти в помещения... только для того, чтобы показаться оттуда в своем пальто и сумкой в руке.
Убедившись, что камеры следят за ней и все записывают, она прошла через галерею и проверила входную дверь, несмотря на то, что там камеры уже ее не видели... а затем снова вошла в зону видимости и направилась к черному входу.
Включив сигнализацию, она вышла и заперла дверь.
Посмотрела налево. Затем направо.
Нахмурилась.
Выйдя из кадра, она ждала ровно столько, сколько, как ей казалось, потребуется для проверки и поиска припаркованной машины.
Руками она неловко пыталась нащупать ключи, снова зашла в помещение и отключила сигнализацию, убедившись, что дверь снова заперта. Потом достала телефон. Уронила его. Подняла и откинула назад мешавшие волосы.
Трясущимися руками она набрала номер и приложила трубку к уху. Когда на звонок ответили на третьем гудке, она старательно изобразила в голосе панику.
– Детектив Де ла Круз? Простите, что беспокою, но вы сказали позвонить, если случится что–то странное. Так вот, кажется, у меня угнали машину.
Глава 49
Эссейлу снилось, что его кто–то преследует, и он рывком очнулся от кошмара, вздрогнув всем телом. Он не сразу сообразил, где находится – все еще в переулке с преследующими его убийцами? Марисоль кричала, просила его о помощи… но он знал: если он пойдет за ней, то вместе с собой принесет смерть...
Затем он окинул взглядом комнату отдыха учебного центра и вернулся в реальность: он и Марисоль привезли бабушку в клинику Братства; им сообщили о том, что она, по сути, в полном порядке; но они приняли совместное решение, что останутся здесь на день, на случай, если будут нужны.
После чего он сел в кресло и явно задремал.
– Ты в порядке?
Эссейл посмотрел в другой конец комнаты. Марисоль стояла рядом со стойкой для подачи еды и устраивала на подносе две дымящиеся кружки, яйца и картофельные оладьи.
– Да, да, конечно. – Он сел и потер глаза. – Я не планировал спать.
– Мы оба измотаны. – Она подошла к нему и пододвинула еще один стул. – Насколько я понимаю, у них здесь вместо обеда завтрак, но мне подходит. Я взяла на двоих.
Он не был голоден, и вовсе не потому, что недавно ел.
– Вот. – Она села и поставила лоток на колени. – Пей.
Он взял кружку, которую предложила Марисоль, чтобы не показаться грубым, но сделав пару глотков, решил, что это была не самая хорошая идея. Он и так был весь на нервах.
– Яйца? – предложила она.
– Не сейчас. Но спасибо.
– Как я уже сказала, здесь хватит на двоих.
– Спасибо. – Он откинулся назад и сосредоточился на тепле, которое шло от кружки к ладоням. – Ты очень добра.
Марисоль продолжила есть, и он не осознавал, что повисла напряженная тишина, но затем она выдохнула и прекратила жевать.
– Послушай, мне очень жаль, – сказала девушка. – Но ты должен знать, что она совсем не это имела виду, ладно?
Эссейл нахмурился.
– Что, прости?
Марисоль положила вилку и вытерла рот бумажной салфеткой.
– Бабушка говорила тебе о женитьбе на мне, или же она умрет? Это все чушь собачья… она просто манипулирует нами. Не то чтобы я бы ее оправдываю.
– Она ничего не сделала, чтобы заставить меня чувствовать себя некомфортно.
– Ты уверен? Ведь когда она вывалила это на тебя, я почувствовала, как ты напрягся и отдалился от меня. И я тебя не виню. Кому нужно такое давление. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я ничего не жду. Я рада… сам понимаешь, то, что сейчас есть между нами, меня абсолютно устраивает.
Эссейл закрыл глаза. Попробовал что–то сказать. Не смог.
– Ого, – сухо сказала она. – Все настолько плохо, оказывается.
Он поднял веки.
– Что, прости?
– Что ты пытался сказать мне тогда, в своем доме? Ну, когда она потеряла сознание.
Когда она поднялась на ноги, Эссейл выпрямился и наклонился вперед.
– Марисоль...
Он не смог закончить фразу, и она подошла к холодильному шкафу с «Гаторэйд»[90]90
Разновидность энергетического напитка компании PepsiCo.
[Закрыть] и «Колой» и уставилась на витрину, так ничего и не выбрав. Затем тихо сказала:
– Все в порядке, если ты передумал. По поводу нас, я имею в виду.
– Я не передумал.
Марисоль повернулся к нему.
– Да, ты передумал. Я вижу это в твоих глазах. Слышу в твоем голосе. Эта аура витает вокруг тебя. Что–то изменилось, но что именно? Ты хочешь меня или же хочешь, чтобы я исчезла из твоей жизни?
Он молчал, и Марисоль покачала головой.
– Просто чтобы ты знал, я переживу. Без тебя я буду в полном порядке… не потому, что я не люблю тебя, а потому, что будь я проклята, если я позволю чему–нибудь, кроме пули, сбить меня с ног.
Пока она говорила, Эссейл смотрел на ее шею... на место, куда он ее укусил.
– Пожалуйста, посмотри мне в глаза, – пробормотала она, приложив руку к горлу. – На что, черт возьми, ты смотришь?
Жаль, что нет другого пути. Он молился в который раз о том, чтобы к нему в голову пришло хоть какое–то решение. Молил судьбу о другом пути.
Но, в конце концов, другого пути не было… и он просто не мог продолжать дальше лгать. Хотя он лишится своей женщины, и сейчас неподходящее время, она имела право знать.
– Что? – огрызнулась Марисоль. – Просто скажи это.
Эссейл поставил кружку с кофе на пол, уже тогда прекрасно понимая, что этот напиток – последнее, что она когда–либо даст ему по доброй воле.
Сместив вес, он поднялся со стула и начал расстегивать пуговицы своей дорогой шелковой рубашки, одну за другой.
– Что ты делаешь? – требовательно спросила Марисоль. – Меня сейчас не интересует секс, чтобы ты знал.
Вытащив из пояса подол рубашки, он полностью ее расстегнул, затем снял запонки, положив их в карман брюк. Распахнув рубашку, позволил ей упасть с плеч на пол.
– Скажи мне, что ты видишь, Марисоль, – приказал он.
– Что? – Она в нетерпении тряхнула головой. – Что, черт возьми, происходит?
– Посмотри на меня. Посмотри на меня внимательно. Что ты видишь?
Ее взгляд пробежался по его груди и животу.
– Я вижу мужчину. Я вижу тебя. Ну что не так?
– Ты помнишь, как я выглядел в первую ночь, когда ты пришла ко мне сюда? – Она вздрогнула, и он понял, что она помнит это очень хорошо. – Помнишь, как выглядело мое тело?
– Ты был болен.
– Достаточно, чтобы ты подумала, что я умираю, да?
– Именно поэтому я пустилась в долгое путешествие.
– И как я сейчас выгляжу? Насколько сильно я изменился.
Последняя фраза не была вопросом. Это был вызов.
Она пожала плечами.
– Ты намного... здоровее. Сильнее. Больше похож на себя.
– Сколько прошло дней, Марисоль.
Теперь она нахмурилась.
– Я не знаю. Три. Четыре?
– Как насчет моих волос? – Он потянул себя за волосы, которые стали в два–три раза длиннее, чем были. – Сильно отросли?
Он продолжал подталкивать ее, изменение в ней было мгновенным, но мощным. Вместо того чтобы разозлиться, она успокоилась и, казалось, едва дышала.
– Вспомни, каким я был, по сравнению с нынешним состоянием, – грубо сказал он. – Признайся, какие изменения ты заметила за последние пару дней, и спроси себя, как такое возможно. Ты видела, сколько я весил и как быстро поправился. Я знаю, что ты заметила разницу, но отодвинула ее на задний план, не так ли? Ты задумывалась… но потом была настолько благодарна моему выздоровлению, что просто... – Он махнул рукой над своей головой. – Просто не стала на этом сосредотачиваться.
Марисоль обняла себя руками.
– И что. Тебе лучше.
– Спроси себя, как. Спроси себя... почему. И не найдешь ответа. Слишком кардинальное преображение за короткий срок, и я ничего не скрывал, потому что ты видела меня без одежды. Ты знаешь, что со мной что–то не так. Ты почувствовала это уже давно… с первого мгновенья, как мы столкнулись, когда ты следила за мной. Понимание всегда порхало на заднем плане, но было слишком много причин, чтобы не обращать на это внимания.
Тот факт, что Марисоль сделала шаг назад, разбил ему сердце. Но Эссейл напомнил себе, что это был неизбежный конец… и что он должен нести это бремя, не она.
Он скажет ей правду, а потом, учитывая, что ее бабушка скоро покинет клинику, он сотрет их память. Да, он мог бы просто сделать последнее, не раскрывая себя, но его любовь к Марисоль означала, что он должен был очиститься и почувствовать ее отвращение и гнев… он заслужил и то, и другое. И была еще одна причина. Скоро он снова будет кормиться от Жизель, и, по крайней мере, таким образом сможет избежать риска причинить Марисоль вред во время секса. Или сделать с ней что–то, не объяснив, что происходит.
Как связанный мужчина, он был слишком опасен.
– Разве это не так, Марисоль? Ты раздумывала о вещах… о вещах, не поддающихся логике и объяснению?
– Да, – прошептала она, ее карие глаза широко распахнулись.
– Ты держишь руку на шее.
– Да.
– Да. Когда ты посмотрела в зеркало в ванной и увидела синяки, что ты сказала сама себе?
Ее голос стал очень тихим.
– Ничего.
– У тебя начались месячные? Когда ты была в душе, в стоке была кровь – это месячные начались?
Марисоль отвела взгляд.
– Эм, нет. Не начались.
Ему пришлось ждать какое–то время, прежде чем она снова посмотрела на него.
– Я не такой, как ты, Марисоль. Мне... так жаль. Но я не для тебя.
Внезапно он увидел, что ее грудь начинает вздыматься все быстрее и быстрее.
– Ты пугаешь меня.
– Прости. Ты представить себе не можешь, как мне жаль.
С этими словами он вывернул верхнюю губу и выпустил клыки, издавая рычание.
* * *
Сола слышала лишь гулкие удары своего сердца, когда человек, которого она думала, что знает, стоя перед ней, выпустил... клыки. Клыки, которые она могла бы принять за фальшивые… только вот они выдвигались.
И росли все длиннее у нее на глазах.
– Мне так жаль, Марисоль.
Эссэйл, должно быть, сказал что–то в этом духе. Она не могла расслышать ни единого гребаного слова.
Ее глаза скользнули по его лицу, шее... плечам... грудной клетке. И она ясно видела то, о чем задумывалась, не отдавая себе в этом отчет – за последние сорок восемь часов он, похоже, оброс пятьюдесятью фунтами мышц, его кожа больше не свисала, тело начало возвращаться к своей прежней форме.
В ее голове стремительно проносились мысли.
Она никогда не видела его в дневное время.
Его стеклянный дом был окутан странными плотными драпировками, которые, как она думала, были для сохранения уединенности, но теперь?
Затем свет, который включался и выключался сам. Люди, которые…
Внезапно у нее закружилась голова. Его кузены. Все, кто были здесь в этом здании.
Док Джейн приходила и уходила из его дома, хотя – Сола подумала об этом только сейчас – к особняку не подъезжало никаких машин, чтобы привезти или увезти ее. То же самое можно сказать и о Рейдже. Эрике и Эвэйле.
Затем Сола вспомнил кровь вокруг слива в душе ... и синяки на своем горле. На ее... яремной вене.
– О, Боже.
Без единой сознательной мысли она повернулась и выбежала из комнаты, быстро и изо всех сил неслась по коридору, без всякой конечной цели… ядерная паника придавала ей ускорение.
Но потом ее целью стал яркий свет, словно горизонт, как воплощение свободы, и приблизившись к нему, она распахнула стеклянную дверь и ворвалась в…
Это был бассейн. Бассейн олимпийских размеров.
Она только подумала об этом, как Эссейл появился прямо перед ней. Из воздуха, совершенно внезапно.
Сола закричала, звук эхом отразился от огромного плиточного куполообразного потолка. Она споткнулась, когда попыталась развернуться и снова бежать. Жестко приземлившись на пол, она перевернулась на спину и попятилась от него, по–крабьи перебирая руками и ногами, ужас и неспособность разума осознать то, что он демонстрировал ей, рассказывал ей, превращало происходящее в кошмар.
Это не могло быть реальностью…
Эссейл оставался на месте. И, в конце концов, тот факт, что он не приближался к ней и не был агрессивен, каким–то образом сумел прорваться сквозь ее ужас.
Сола перестала судорожно дергать руками и ногами и осела задницей на плитку. Ее дыхание все еще вырывалось из легких, страх по–прежнему ревел в груди... и все же он выглядел...
Как убитый горем.
Эссейл стоял там, без рубашки и дрожал всем телом, в его глазах плескалось столько боли, что при других обстоятельствах она бы заплакала…
– Эй, народ, у вас все нормально? Нужна помощь?
Сола развернулась на мужской голос. Тот огромный блондин, Рейдж, высунулся из двери и выглядел так, будто был готов вмешаться, если это необходимо.
Он не человек, подумала она.
Он вампир…
Она была окружена ими. Господь Всемогущий, ее бабушка была на больничной койке, и…
Солу затошнило, и она, увидев стопку полотенец, поползла к ней, ее ладони и обувь скрипели по влажной плитке, желудок избавлялся от завтрака, пока она пыталась схватить хоть что–то, чем могла его поймать.
Краем глаза она увидела, что двое мужчин – вампиры – разговаривают. Рейдж качал головой, будто не одобрял его действия, но Эссейл стал всем телом между ней и другим мужчиной, словно не собирался допускать никакого вмешательства.
Этот запах Эссейла, пьянящие темные специи внезапно заглушили запах хлора в воздухе.
– Ты все исправишь, – сказал Рейдж. – Ты должен все исправить, чувак. Или это сделаю я.
Эссейл что–то сказал, и мужчина – вампир, гребаный вампир – ушел.
– Ты убьешь меня, – прохрипела она.
– Нет. Здесь никто не причинит вам вреда. – Эссейл кивнул в сторону выхода. – И как только твоя бабушка получит медицинскую помощь, вы обе сможете уйти. Ты никогда... ты больше никогда не увидишь никого из нас. Даже не вспомнишь…
– Я все запомню, – выдохнула она. – Я буду помнить…
– Нет, не будешь.
Головокружение вернулось, когда она анализировала, что это значило.
– Что ты собираешься со мной делать?
– Я сделаю так, чтобы ты не вспомнишь об этом. Все исчезнет из памяти, это мгновенье здесь и все, что было до него, все, что имеет отношение ко мне, не будет для тебя существовать. Ты будешь свободна от всего этого, когда вернешься в свою жизнь.
– Я не верю тебе.
– Но это правда…
– Сколько раз ты мне уже лгал?
– Марисоль ... – Когда его голос надломился, он прокашлялся. – Марисоль, рядом со мной тебе никогда не причиняли вред, и я не допущу, чтобы что–то причинило тебе беспокойство или боль.
– Это неправда, – грубо сказала она. – Ты предал меня. Мне больно сейчас.
Он закрыл глаза и опустил голову.
– Мне так жаль…
– Отойди от меня, – потребовала она. – Я не хочу, чтобы ты приближался к моей бабушке. И знай. Если кто–нибудь из вас что–нибудь сделает с ней, я убью всех вас. Мне все равно, кто ты, и я хочу, чтобы ей отменили все лекарства или чем вы ее там пичкаете, сию же секунду, черт возьми. Мы с ней сейчас уезжаем. Мы убираемся отсюда.
