Текст книги "Анархия. Начало (ЛП)"
Автор книги: Дж. Хасс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
Глава 4
Линкольн
(Парень на байке)
Я натягиваю улыбку и ставлю на стол стакан с протеиновым коктейлем, но все равно чувствую себя взбешенным. Она не должна быть здесь.
– Как, черт возьми, ты сюда попала?
Она качает головой, держа в руках пистолет, отступая назад туда, откуда пришла, но я не могу позволить ей просто уйти. Не после того, что она увидела. Не после того, как она увидела меня. Господи, она ведь может узнать меня. Я должен что-то сделать.
– Ворота у входа в тоннель были открыты, и я просто пошла вдоль сигнальных огней.
– Вот, что случается, когда Шейла отключается, – шепотом проклинаю я Кейса.
– И по твоей реакции я могу судить, – девчонка с пушкой продолжает отступать, – что ты не из хороших парней, верно?
– Хороших парней? – Это смешит меня. – А такие бывают?
Я бросаюсь к ней, чтобы не дать ей вернуться, но ей удается увернуться от меня и обойти справа, отталкивая канистру. – Почему ты убегаешь, девчонка с пушкой?
– А почему ты гоняешься за мной, парень на байке?
– А разве не Бэтмен?
Она качает головой, осматриваясь вокруг в поисках путей к отступлению.
– Шейла, – выкрикиваю я. Оглянувшись, я вижу легкую ухмылку на лице Шейлы, будто она ощущает удовлетворение от всего этого бардака.
– Чем могу помочь…
– Эм… – Я перебиваю Шейлу, пока она не сказала мое имя вслух. – Закрой периметр и тоннель.
– Периметр и тоннель закрыты, – произносит она сразу же.
– Умно, – говорит девчонка с пушкой. – Ты что, какой-то злой сумасшедший ученый?
– Типа того.
– Я все равно выберусь отсюда. Ты не сможешь держать меня здесь. И если ты думаешь, что я сдамся и позволю тебе…
– Эй, – говорю я, поднимая руки вверх, держа ладони перед собой. – Успокойся, ладно? Я не собираюсь держать тебя здесь. Я просто должен быть уверен, что периметр защищен. В этой комнате много разных дорогих штук.
Она перестает отступать, и на данный момент для меня этого достаточно.
– Кто ты?
Я отрицательно качаю головой.
– Тебе не стоит этого знать.
– Боюсь, что стоит. Я привезла тебя сюда. Ты уговорил меня привезти тебя сюда. Я прекрасно понимаю, что у тебя на уме. Ты не можешь меня отпустить после того, как я увидела все эти штуки здесь. У тебя вообще есть разрешение на это место? Черт, а эта земля принадлежит тебе?
Я тру свой небритый подбородок и вздыхаю.
Думай, Линкольн, думай. Каким образом мне выкрутиться? Есть примерно шесть способов, но большинство из них будут сложными, придется много говорить и объяснять, а я сейчас не в настроении для всего этого дерьма.
– Я просто хочу уехать, понятно? Но мой грузовик застрял в грязи. Так что, если ты поможешь мне вытащить его на дорогу, я уеду и никогда больше сюда не вернусь.
Я смотрю на нее с улыбкой – она обезоруживает всех девчонок, которых я никогда не привожу домой. Я улыбаюсь широко, с ямочками, из-за чего мой взгляд становится мягче, а это заставляет людей доверять мне.
– Без проблем. Пошли, сделаем это. – Я подмигиваю ей.
Девчонка с пушкой слегка отступает. Она снова качает головой.
– Ты врешь. Ты врешь, и я не поведусь на это.
– Я не вру, я помогу тебе.
Только не так, как ты думаешь.
Я делаю два шага к ней, но она срывается с места и бежит вправо, спотыкается о коврик, но успевает схватиться, чтобы не упасть лицом вниз, возвращает равновесие и останавливается с другой стороны моего маслкара.
– Хочешь поиграть в догонялки, девчонка с пушкой? – Меня смешит эта мысль. Она твердо держится, напугана и держит пистолет, нацеленный на меня. Так что эта мысль выглядит немного нелепо. Она очень привлекательна в этой своей манере у-меня-есть-пушка-и-я-знаю-как-ею-пользоваться.
– Я могу поиграть, но я всегда выигрываю.
– Ну, – говорит она, слегка запыхавшись, держа руку на капоте моего автомобиля и стараясь успокоиться. Я делаю несколько шагов вперед, но она отдаляется. – Я тоже всегда выигрываю. Так что мы будем на равных в этой игре.
Она на чеку. Одно неверное движение, и она готова бежать. И хотя при обычных обстоятельствах я легко мог бы ее поймать, то сейчас у меня недостаточно сил на это. Мое тело пострадало от этой аварии гораздо сильнее, чем может казаться. Мне нужно поесть и восстановиться, иначе я отключусь.
Она не знает, в какую сторону пойти, пока я не сделаю шаг в правильном направлении, так что мне нужно разыграть эту партию с умом.
– Нет необходимости в такой жесткой конкуренции, – говорю я, делая несколько шагов по направлению к передней части автомобиля. Она перебегает к задней части, оставляя машину между нами. – Может, я и не хороший парень, как ты выразилась, но я не причиню тебе вреда.
Особенно после того, что случилось там, на дороге, когда я схватил ее и сбил с ног. Мне хочется поразмышлять об этом подольше, но она начинает двигаться, прерывая мои мысли.
– Точно, – говорит она, делая два шага в сторону на каждый один мой шаг. – Я подумала, что ты какой-нибудь опасный преступник, в тот момент, когда ты пролетел мимо меня на этом байке. Беспечный, дерзкий и уверенный в том, что ты непобедим. Безопасность других людей на дороге для тебя ничего не значит.
– Ты что, какая-нибудь благодетельница, следящая за порядком? Это пустынная дорога в горах.
– Она не была пустынной, я была на ней!
– Да, но мы обошли тебя.
– Не в этом суть. Вы могли навредить мне. Что, если бы я врезалась в…
– Хорошо, ладно, – говорю я, устав от этого разговора. Не так я планировал провести этот день, и у меня уже начинает раскалываться башка. – Я – плохой парень, ты – хорошая девочка. Сдаюсь. Тебе еще нужна помощь с прицепом или нет? Потому что я все еще промокший и хочу переодеться.
И в этот момент я действую. Опускаю руки, беру за край свою промокшую футболку и тяну ее вверх, обнажая живот. Наблюдаю, как глаза девчонки округляются, когда я стягиваю мокрую ткань через голову. К тому моменту, как отбрасываю футболку в сторону, она уже пялится на мой пресс. Я с трудом сдерживаю смех.
– Я н-н-не верю тебе, – заикается она, уставившись на мою обнаженную грудь.
– Во что ты не веришь, девчонка с пушкой? Я уверен, ты бы тоже хотела избавиться от своей мокрой одежды. Эй, у меня есть идея. Как насчет того, чтобы подняться наверх, там я дам тебе сухую одежду, чтобы переодеться. Можем выпить кофе, немного согреться, а когда дождь закончится, пойдем посмотрим, что с твоим прицепом.
Все время, пока говорю, я отхожу от нее, заставляя потерять бдительность. И в этот момент я делаю второе движение: приседаю и ползу вдоль машины. Не с той стороны, с которой она думает, потому что ей кажется, что я пойду коротким путем, но она ошибается.
– Какого хрена ты делаешь? – она не может понять. Возможно, даже напугана. Не могу сказать, что виню ее, но мужик должен делать то, что должен, чтобы защитить свою берлогу.
– О, Боже, – шепчет она. – Да где же…
И в этот момент я снова оказываюсь с передней стороны автомобиля. Я наблюдаю за тенью от ее ног, когда она двигается, не уверенная, в какую сторону бежать. Но она не угадывает, как я и думал. В следующее мгновение девчонка рискует и проигрывает, когда обходит вокруг машины и попадает прямо ко мне.
Я возникаю перед ней, хватаю ее за ноги, опускаю на пол, сажусь на ее живот и прижимаю руки над головой. Меня снова накрывает приступ головной боли, но в этот раз гораздо сильнее, меня может даже стошнить. Она барахтается подо мной, все еще крепко вцепившись в пистолет, но ее палец не на спусковом крючке. Так что, пока она не решила застрелить меня, я перевожу ее руку с пистолетом вниз, прижимаю запястье коленом, надавливая всем своим весом, и выхватываю пушку из ее руки.
– А теперь успокойся, – рычу я, когда слюна наполняет мой рот. Меня может стошнить, и голова болит еще сильнее, чем раньше. Мне нужно, чтобы она сдалась прямо сейчас, и я мог прекратить эту борьбу. – Все закончилось. Ты будешь сотрудничать, а я помогу тебе выбраться отсюда, и мы забудем об этом дне.
– Слезь с меня, – бурчит она, пинаясь и пытаясь заставить меня встать. У меня кружится голова.
Соберись, мужик. Соберись.
Я прижимаюсь к ее груди, практически раздавливая своим весом.
– Остановись, – говорю я, наклоняясь, чтобы шепнуть ей на ухо. Она качает головой так, будто ей щекотно, но я дотрагиваюсь губами до ее нежной кожи и выдыхаю. – Я не хочу навредить тебе, ты поранишься, если продолжишь сопротивляться.
– Отпусти меня.
– Отпущу, но после того, как ты успокоишься.
Она пытается сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться, но я слишком тяжелый, поэтому ей не хватает воздуха. Я стараюсь ослабить давление, и она втягивает воздух сквозь зубы. Моя голова проясняется и болезненное состояние начинает утихать.
Да, она по-прежнему в бешенстве, и да, это, определенно, та херня, которую я не испытывал уже пятнадцать лет. Для этого мне нужны большие пушки, и я должен прекратить это, пока все не зашло слишком далеко. Поэтому я снова наклоняюсь и целую ее.
Она несколько раз крутит головой из стороны в сторону, но я не сдаюсь. Прижимаю свои губы к ее, и затем пытаюсь проникнуть своим языком, чтобы она поддалась.
– Остановись, – говорит она с легким отчаянием.
Но это дает мне возможность поцеловать ее глубже. Я скольжу своим языком в ее рот, и она успокаивается. Через мгновение ее губы становятся мягкими, и она отвечает на мой поцелуй. Я освобождаю ее запястье и убираю колено с ее руки, чтобы проверить, будет ли она сопротивляться, но она кладет руки на мои твердые мускулистые плечи и впивается в них ногтями.
Черт. Это так приятно. Это настолько хорошо, что я закрываю глаза и почти решаюсь не избавляться от нее. Я отстраняюсь, и теперь нам обоим нужно перевести дыхание.
– Так-то лучше. – Она отворачивается от меня, не желая мириться с тем, что поцеловала меня в ответ. – Хочешь подняться наверх? – спрашиваю я. – Выпить кофе? Просохнуть и успокоиться?
Она чертовски соблазнительна. У нее маленькие ямочки на щеках, даже когда она хмурится. Ее волосы слегка вьются и спадают по плечам. Что-то среднее между блондом и каштановыми волосами. Карие глаза с прожилками коричневого, зеленого и голубого.
– Я не знаю, – прерывает она мои размышления. – Я, действительно, просто… – Ее тело еще больше расслабляется, когда она сдается мне. – Мне правда нужно ехать.
И, черт меня дери, мне нравится эта ее податливость. Потому что, какого хрена… Я чувствую, как возбуждаюсь.
И я точно уверен, что она не должна так на меня действовать, поэтому я встаю и протягиваю ей свою руку в перчатке третий раз за день. Она берется за нее, слегка недовольная.
– Спасибо. – Она смотрит в пол, как будто не может поверить в то, что мы на нем стоим.
– Я только возьму свои ключи, хорошо, девчонка с пушкой? И потом мы пойдем и обсудим все, как взрослые.
Я подхожу к одному из своих красных ящиков для инструментов и открываю верхнее отделение. Пошарив там, нахожу то, что мне нужно, и возвращаюсь к ней. Девушка находится на том же месте, но теперь стоит, обняв себя двумя руками, будто ей холодно. Возможно, так и есть. Она вся промокшая и испачкана в грязи.
– Замерзла? – спрашиваю я, улыбаясь ей так, что она немного теряется. Она кивает, и я прижимаю ее к своей обнаженной груди, заставляя еще сильнее утратить бдительность. Я наклоняюсь к ее уху и шепчу: – Прости, девчонка с пушкой, но у меня нет другого выбора.
Она пытается поднять голову, чтобы посмотреть на меня, но в этот момент я снимаю колпачок с иглы для подкожных инъекций и вкалываю иглу прямо в мышцу на ее плече.
Первый поцелуй
Глава 5
Линкольн
(Парень на байке)
Гул стационарной полицейской рации наполняет мой автомобиль, когда я спокойно двигаюсь по темным мокрым улицам Кафедрал Сити. Шейла без остановки комментирует происходящее по рации, хотя на панели есть компьютер, так что я почти ее не слушаю. Кейс ждет меня, а я опаздываю. Мне пришлось отключить телефон прошлой ночью, чтобы не слышать непрекращающиеся звонки, но всем рано или поздно приходится отвечать за свои поступки, и сейчас наступила моя очередь.
Темнота городских улиц отражает мое настроение, но в этом нет ничего необычного. Я нахожусь в мрачном настроении уже много лет. Слишком долго, чтобы помнить сколько именно. И, оглядываясь назад, я задаюсь вопросом: было ли вообще такое время, когда все казалось радостным? Даже если такое и было, я стираю эти воспоминания из памяти.
А куда деваться? Зачем жалеть о том, чего у тебя никогда не будет? Зачем питать надежды, которые снова и снова не будут оправдываться, если можно рассчитывать на месть и возмездие? Они заполняют пустоту. Конечно, эта пустота еще не заполнена расплатой до конца, но это нормально. Быть наполненным безразличием лучше, чем ощущать пустоту.
Я проезжаю мимо развалин одного из соборов, который стоит на въезде в Район Торговцев, и на мгновение задерживаю на нем взгляд. Одно время, когда учился в школе, я был помешан на них. Я изучил каждый из тринадцати соборов, как историк, ищущий смысл жизни. Этот собор едва держится. Три стены разрушены, камни вывезены столетия назад, после того, как старый город пал во время давно забытой войны. Все сокровища разграблены, а витражи разбиты. Не осталось ни кусочка стекла. Ни одного осколка, даже самого маленького.
Я возвращаюсь опять к темноте. Кафедрал Сити имеет свою темную сторону. У каждого мегаполиса есть проблемы. Но недавний спад экономики негативно отражается на низших классах. Безработица достигает рекордного уровня. Уровень преступности в этой части города, по большей части незарегистрированной, очень высок. Качество образования ухудшается. Дети бросают учебу рекордными темпами. Улицы, особенно здесь, в южной части, забиты бездомными, наркоторговцами, преступниками и опустившимися людьми.
Городские службы не отвечают требованиям, политики коррумпированы, а полиция в кармане у промышленной компании, которая наполняет город богатством. «Корпорация Блю» – гигант среди гигантов. Они владеют буквально всем. Коммунальные предприятия и даже мобильные операторы. Я стискиваю зубы при мысли о том, какой безрассудной силой они обладают. Закон ничего не значит, когда имеешь чертову кучу денег. А «Корпорация Блю» определенно имеет дохрена денег.
Теперь люди не видят разницы между добром и злом.
Успокойся, Линкольн. Просто закончи с этой встречей, и потом ты сможешь вернуться к своим ночным делам.
Одна эта мысль успокаивает меня, и я делаю глубокий вдох, когда подъезжаю к бару на М-стрит и глушу двигатель. На М-стрит нет влачащих жалкое существование наркоторговцев. Даже они знают, что нужно найти более безопасное место для жизни. Это мой маленький кусочек пирога. Единственное место, где я чувствую себя в безопасности. Единственный квартал.
Я выхожу из машины и сразу попадаю под дождь, поэтому накидываю капюшон кофты, надетой под пальто, и пробегаю ко входу, где дверь без вывески распахивается еще до того, как я успеваю постучать.
– Добрый вечер, мистер Уэйд.
– Здорово, приятель, – отвечаю я как можно дружелюбней. Я не обязан быть с ним любезным. Это его работа быть любезным со мной, но все же я стараюсь. Возможно, мы и не друзья, у меня их не так много, но я в хороших отношениях с ребятами Мака и стараюсь быть любезным с ними по возможности.
Я вижу Кейса за барной стойкой, разговаривающего с Маком, барменом и владельцем этого бара. Кейс оглядывается через плечо, когда холодный влажный ветер с улицы настигает его, и неодобрительно качает головой.
Я забираюсь на барный стул рядом с ним.
– Виски, – говорю я Маку. Он кивает и затем исчезает, чтобы оставить нас одних, пока наливает мне напиток.
– Где ты, черт возьми, был? – цедит сквозь зубы Кейс. – Я звонил тебе всю прошлую ночь после твоего грандиозного косяка, и Шейла сказала, что тебя не было дома.
– Потому что меня не было, – говорю я, поймав стакан с виски, который Мак толкнул ко мне по барной стойке. Я делаю глоток, и темная жидкость обжигает мое горло. – А теперь я здесь. Так чего ты хотел?
Кейс пристально смотрит на меня, его голубые глаза превращаются в щелки, когда он разглядывает меня. Множество людей в этом городе могут бояться меня, но Кейс Райдер точно не один из них. Мы зашли слишком далеко. Мы сделали слишком много, видели слишком много, и спасали друг другу жизни очень часто.
Сегодня он одет в костюм, а его модный тренчкот свисает со спинки стула. Его туфли из дорогой кожи, в отличие от моих байкерских ботинок. И я знаю, что под этими дорогими брюками, на голени, у него есть нож. В этом еще одно наше отличие – я не люблю возиться с ножами.
Предпочитаю оружие, из которого можно стрелять. Все, что угодно. Пули, патроны, абордажные крюки, гранаты, ракеты и гарпуны. Если оно имеет дуло и может стрелять, или его можно использовать для того, чтобы карабкаться, убивать, убегать, изувечить или травмировать, то я обязательно им воспользуюсь. Все виды стрелкового оружия – мои лучшие друзья. Я живу, питаюсь, дышу и мечтаю лишь о том, какими способами его использовать.
Но не использую его. Пока. Нет необходимости. Сейчас я действую осторожно и без следов. Оружие припасено для особого случая. И, конечно же, у меня есть Шейла, чтобы быть уверенным в том, что прицел четкий. Потому что все оружие, которое я делаю, закодировано под ее программу искусственного интеллекта, для точности. Так же, как и автомобиль. Так же, как и байк, во всяком случае, до того, как я его разбил. Мне нужно починить его, потому что новый прототип еще не готов.
– Ты облажаешься, я просто уверен в этом, – говорит Кейс, делая глоток своего напитка. Он предпочитает хорошо выдержанный скотч, а я люблю местный виски. В горах, окружающих Кафедрал Сити со всех сторон, есть некоторое количество старейших в стране погребов, и я предпочитаю пользоваться ими. – И поэтому...
Его слова прерываются еще одним порывом ветра из двери. Я тянусь за пистолетом под пальто и целюсь в тень в дверном проеме, прежде чем ветер стихает.
Но опускаю пистолет так же быстро и рычу:
– Какого хрена он здесь делает?
Взгляд Томаса Брукса блуждает по моим черным кожаным перчаткам, прежде чем он кладет руки в карман темно-серого тренчкота. Он идет ко мне, и Кейс встает.
– Я был приглашен, – просто говорит Брукс, скидывая свое пальто на спинку барного стула с другой стороны от меня. – Потому что в последние дни ты не заслуживаешь доверия. Ты слетел с катушек, брат. И Кейс считает, что необходимо наше вмешательство. – Он странно мне улыбается. – Правда, Кейс?
Я поворачиваюсь к Кейсу, и он уже трясет головой, зная, что сейчас я буду возмущаться:
– Не беспокойся, Линк. Он прав. Я все ему рассказал. Ты не можешь вот так выходить за рамки сценария. Ты не можешь просто начать убивать, кого захочешь, и называть это правосудием. Мы не согласны с тем, как ты решаешь проблемы, – Он замолкает, чтобы взглянуть на меня. – Ты должен помнить, какого черта мы тут делаем, чувак. Вот и все.
– Что за херню вы оба несете?
– Мартини, – говорит Брукс Маку, который от моего тяжелого взгляда выглядит так, будто готов в любую секунду молнией выскочить через заднюю дверь. – И расслабься, Мак, это же я. Он ничего не натворит сегодня, потому что мы все прекрасно знаем, кто главный, когда в комнате я.
– Какой же ты мудак!
– Линкольн, – говорит Кейс, хватая меня за плечо и поворачивая, чтобы видеть мои глаза. – Заткнись, мать твою, и послушай. Поскольку он вернулся и когда он здесь – он главный. Ты никак не можешь этого изменить, разве что убить его, но мы все знаем, что ты не станешь этого делать.
– Мы через многое прошли, – говорит Томас, обращаясь скорее к Маку, чем ко мне. – И, если ты хочешь померяться силами, я устрою это. Но не жди от меня никаких поблажек по старой дружбе. – Он бросает мне подобие улыбки и отворачивается, чтобы спрятать ее. – К тому же, мы заодно. Мы всегда были заодно, Линкольн. Тебя постоянно приходится в этом убеждать.
Мой гнев достигает наивысшей точки, и, наверное, я не могу его убить, но это не значит, что я не могу высказаться:
– Почему ты считаешь, что меня надо постоянно убеждать? А где, блядь, ты был последние пятнадцать лет? А? Ты просто собрался и свалил, подумаешь. Мы с Кейсом остались одни, чтобы разгребать все это дерьмо. Ты всего лишь корпоративный засранец. Свинья в свинарнике, весь в грязи так же, как и остальные. – Я усмехаюсь, кипя от гнева. – А знаешь, Кейс, как я называю тебя за глаза?
– Брось, Линкольн…
– Да пошел ты, Кейс. Ты весь извелся от беспокойства, потому что я пропал из виду всего на пару часов.
– Целый гребаный день, говнюк. Целую ночь и день, если быть точным. Где ты, черт тебя дери, был? И что у тебя за дела с этой девчонкой?
– Об этом я позаботился.
– Надеюсь, ты сделал все правильно, – говорит Томас, хватая свой мартини из рук Мака, который вновь старается быстрее скрыться на другой стороне бара. – Потому что ты и так уже наломал дров. – Он смотрит на меня искоса. – И мы не давали тебе полномочий убивать людей.
– Мы? Что еще за мы? Томас, ты так уверен, что мы с тобой в одной команде? – Я смеюсь, потому что это нелепо. – Возможно, мы и были когда-то, но ты не был одним из нас долгое время, брат. Слишком долго, чтобы теперь говорить о былом. Так почему бы тебе не напялить обратно свои модные перчатки, не взять свое пальто со стула и не вернуться туда, откуда ты пришел, и пойти нахер.
– Черт, – говорит Кейс, хрюкая от смеха. – Ну ты и идиот, Линкольн. – Кейс хватает меня за руку, в которой я держу пистолет, и наводит ее на Томаса. – Тогда застрели его. Если он не один из нас, тогда застрели засранца и докажи это.
Я не могу застрелить его. Мы все трое знаем это. И это не потому, что я испытываю какие-либо сентиментальные чувства относительно былых времен. Или давнюю преданность. Нет. Я просто-напросто не могу застрелить его.
Моя рука дрожит, а я даже не прицеливаюсь, это делает Кейс. Все мое тело начинает потеть, а руки горят. Испарина на лбу собирается в капли и скатывается по моему лицу. Начинается лихорадка, и я уже готов сложиться пополам от приступа тошноты. Еще секунда, и меня стошнит на пол.
Я вырываю свою руку с пистолетом у Кейса, опускаю ее, и симптомы сдерживаемой интоксикации ослабевают. Требуется намного больше времени, чтобы восстановится, чем для того, чтобы она начала действовать.
– Полагаю, что я один из вас, – говорит Томас с самодовольной улыбкой на лице, делая еще один глоток мартини. – А теперь будь хорошим мальчиком, Линкольн, и делай свою работу так, как было запланировано. Останови это безумие, пока нас всех не убили. – Он допивает свой напиток, ставит стакан на барную стойку, тянется за своим бумажником и бросает двадцатку. – Увидимся в пятницу на вечеринке, посвященной открытию моего нового офиса Небесного Глаза. И можешь привести свою подружку, Линкольн. Буду рад ее видеть.
– То, что ты сделал там, это отвратительно, – говорю я.
– Значит, ты видел? – спрашивает Томас, приподняв одну бровь. – А мне кажется это весьма эффектно.
– Ага, если хочешь напомнить о смерти.
– Ты такой впечатлительный, Линкольн. Будь мужиком, ладно? Это высшая лига, и я не позволю тебе испортить все из-за мести.
– Уж кто бы говорил.
– В моих планах только создавать. Наследие. Я просто заберу то, что принадлежит мне. И никогда не забывай, что это я спас тебя, Линкольн. А мог просто свалить.
– Мне казалось, ты так и поступил, – рычу я.
Томас переводит взгляд на Кейса.
– Тебе лучше обуздать его, – говорит он, поворачиваясь к нам спиной и направляясь к выходу. – Или я вмешаюсь и сделаю это сам.
Когда дверь за Томасом закрывается, в помещении воцаряется затяжное молчание, и, когда я, наконец-то, смотрю на Кейса, кажется, у него появляется множество вопросов.
– Что? – спрашиваю я.
– Что ты сделал с девчонкой?
– Позаботился о ней. – И это на самом деле так. Но, черт подери, с тех пор я никак не могу перестать думать о ней. Она постоянно в моих мыслях с того самого момента на дороге, когда она захотела потягаться со мной. Еще я нашел в ее сумочке удостоверение, выданное Полицейским Департаментом Кафедрал Сити.
Детектив Молли Мастерс. Почему я не знал, что она новый детектив?
– А что, если она… – Кейс замолкает, видимо, подбирая более подходящие слова. – Что, если она станет проблемой?
– Я же сказал тебе, – рычу я, косо смотря на него, – все улажено. Она не станет проблемой.
Я оставляю Кейса за баром без ответов на его вопросы. Если я не получаю ответов насчет того, что здесь делает Томас, то почему должен отвечать Кейсу на его вопросы обо мне?
– Тебе лучше поехать домой сегодня, Линк. Я серьезно.
Я показываю ему средний палец и выхожу из бара.
