Текст книги "Герой Рима (ЛП)"

Автор книги: Дуглас Джексон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Глава XIII

Гвлим мог видеть только несколько лиц в отблесках огня, но он знал, что за ними сотни других сидели на сырой лиственной почве, слушая его слова. Это были старейшины северных племен катувеллаунов, по крайней мере, те, кому, как он думал, можно доверять, и он собрал их на этой лесной поляне, чтобы они поняли, что они не одни. Это было самое опасное время, время, когда ему приходилось убеждать сомневающихся и робких. Теперь они могли видеть, что их было много, что они были сильны, что они были частью великого движения.

Но посещение собрания на лесной поляне ночью не означало, что человек возьмет свое копье и пойдет против своих угнетателей. У них, конечно, было мужество, и они ненавидели, но иногда требовалось нечто большее, и ему нужно было знать, что, когда он пойдет дальше, они вернутся в свои дома и откроют секретные печи и мастерские, которые помогут им перевооружить свои племена.

– Когда-то это была священная роща, – сказал он мягким, но достаточно сильным голосом, чтобы его мог отчетливо услышать каждый из присутствующих. – Римляне срубили дубы, которые росли здесь сто лет, и вырезали стражей, так что их кровь пропитала землю, на которой мы сидим. Но эта кровь не пропала даром, – он указал на кольцо маленьких саженцев, которым едва исполнился год, – ибо роща была заново засажена, и однажды здесь будут возобновлены обряды. Однажды боги вернутся в свой законный дом.

Он сделал паузу, чтобы дать им возможность обдумать его слова. Он знал, что некоторые обряды, о которых он говорил, не пользовались всеобщей любовью. Иногда было необходимо отправить гонца к богам, чтобы призыв был услышан и понят. Обычно вестником был пленник или раб, но в случае крайней необходимости боги принимали только более ценного кандидата: первенца вождя или любимую дочь.

– Но боги вернутся только тогда, когда убедятся, что вы их не покинули их. Что вы сделали, когда пришли римляне со своими топорами и мечами? Он позволил своим ястребиным глазам скользнуть по людям во внутреннем круге, а затем по темноте за ними, так что каждый стал центром его слов и почувствовал стыд, который они вызывали. – Вы воевали или послали своих сыновей воевать? Стояли ли вы и говорили: это священная земля Тараниса и Тевтата, Эсуса и Эпоны? Нет, вы не сделали этого, потому что вы все еще живы. И все же, хоть вы и подвели их, боги не оставили вас. Послание, которое я приношу, таково. Приготовьтесь: ибо время освобождения уже близко. Рука: ибо сила – единственное послание, которое понимают римляне. Подождите: только тогда, когда боги пошлют свой знак, настанет время».

И спросили: какой будет знак?

И он ответил: гнев Андрасты.

Глава XIV

За пять дней до праздника Армилюстриум, когда его солдаты должны были провести ежегодную церемонию очищения своего оружия, Валерий получил неожиданный вызов от префекта лагеря гарнизона Лондиниума. Формально он оставался под командованием Двадцатого легиона, и префект кастрорум не имел власти ни над ним, ни над его войсками. Но на самом деле он знал, что поскольку губернатор, был погружен в подготовку к весенней кампании, этот человек был фактически командующим юго-востоком. У него на мгновение возникла паника, из-за того, что его немедленно отправят домой, но он быстро понял, что приказ пришел бы простой отправкой.

Он приготовился к немедленному отъезду, но передумал. У него было несколько причин для поездки. Он совершил короткую прогулку до кабинета Лукулла.

– Мне жаль, что вам доставили неудобства.

Лукулл оторвал взгляд от свитка, который изучал, и посмотрел на молодого трибуна. На какое-то неосторожное мгновение его лицо ничего не выражало, прежде чем на нем автоматически появилась застывшая улыбка, которую он носил, как будто она была частью униформы.

– Наоборот, – весело сказал он. – Это я прошу прощения за то, что был таким плохим хозяином. Вам повезло, что у вас не было устриц. Их продержали на день дольше, чем было нужно им – или мне. На спине моего слуги теперь есть шрамы, чтобы это больше не повторилось. С вашей стороны было любезно прийти сюда, чтобы справится о моем здоровье. – В последнем предложении был слабый намек на вопрос.

– Вы были очень добры ко мне, – уклончиво сказал Валерий. – Но это была не единственная причина моего визита. Завтра я должен уехать в Лондиниум, и у меня есть просьба. Часть моих припасов – инженерное оборудование – не прибыла. Я мог бы послать письмо, но это привело бы лишь к увеличению бумажной волокиты. Можно ли нанять еще один из ваших фургонов? Я знаю, что это короткий срок, но я бы с радостью заплатил больше.

– Тьфу! Не говорите мне о премиях, – бушевал маленький триновант. – Для моего друга Валерия есть только скидки. Я дам вам его за половину его стоимости, хотя, конечно, вы должны предоставить подтверждение полной суммы. Ваши римские ревизоры… – Он торжественно покачал головой, словно визит ревизора был подобен появлению первого очага чумы.

Валерий неохотно согласился на то, что, как он знал, было мошенничеством с налогами, и договорился, чтобы Лунарис забрал фургон, прежде чем перевести разговор на истинную тему своего визита. – Вы очень великодушно пригласили меня поохотиться на вашей земле. В то время я был занят, но для меня будет честью воспользоваться вашим предложением, когда это будет удобно.

Улыбка Лукулла заметно преобразилась из лжи в правду, он обошел стол и хлопнул Валерия по спине. – Замечательно! Сообщите, когда принесете лопаты. Я обещал вам хорошую охоту, и вы ее получите. В дальнем лесу есть кабан, который перекапывает мои поля. Мой слуга говорит, что он такой же большой, как пони. Если он такой большой, то может накормить пятьдесят человек. Мы зажарим его на вертеле как раз к Самайну и будем пировать до восхода солнца. Я помню…

Он все еще хвастался зверями, которых завалил, когда Валерий ушел десять минут спустя, но молодой римлянин мог думать только об одном. Он снова увидит Мейв. На обратном пути к лагерю он почувствовал, как кто-то шагает рядом с ним, и, повернувшись, увидел рядом с собой Петрония.

– Фалько сказал мне, что вы ведете дела с нашим ручным бриттом. Надеюсь, он вас не обманывает? – Слова сопровождались улыбкой, которая наводила на мысль, что они были сказаны в шутку, но Валерий чувствовал себя пухлой форелью, которую искушает болтающийся червяк. Где-то в предложении был колючий крючок.

– Уверен квестор не допустил бы такого? – осторожно ответил он. – В любом случае, Фалько сказал мне, что вы также ведете дела с Лукуллом. – Фалько лишь намекнул, но Петроний был не единственным, кто мог попасться на удочку.

– У нас есть договоренность, – беззаботно признал адвокат. – От кельтов есть определенная польза, и мы должны, по крайней мере, делать вид, что мы пытаемся найти общий язык с туземцами. А если я выиграю, то не в еще большей ли степени выиграет и Колония? – Хвастовство озадачило Валерия, и это отразилось на его лице. Петроний рассмеялся. – Вы не слышали? Бедный Лукулл. Он говорит гораздо больше, чем ему нужно. Откуда мне еще знать, что думают и планируют кельты отсюда до реки Абус, кто доволен своей участью, а кто нет?

Валерий ускорил шаг. Ясно, что Колония была частью огромной военной и гражданской шпионской сети, охватывавшей юг Британии. Одна из причин, по которой Паулин чувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы атаковать друидов на Моне, заключалась в том, что его начальники шпионской сети заверили его, что за его спиной не существует никакой опасности. В любом случае, как бы Империя решала, кого облагать налогом и в каком размере, если бы она до последнего яйца и до малейшего бушеля ячменя не знала, чего стоят британские вожди. Он очень сомневался, что Петроний был вдохновителем разведки, как он, казалось, хотел, чтобы он думал, но от квестора было трудно избавиться.

– Вы встречались с его дочерью?

Валерий почти остановился, но это выдало бы его интерес. Мейв была его делом и ничьим другим.  – Его дочерью?

Петрония это позабавило. – Худая, темноволосая. Она была со своим отцом возле храма.

– Худая? – Валерий пожал плечами и попытался создать впечатление, что для солдата одна женщина очень похожа на другую. Краем глаза он поймал хитрый взгляд Петрония.

– Но вы должны помнить ее? Я кому-то верю – может быть, это был старый инженер Нумидий? Да, я уверен, что это был он – упомянул, что вы обедали с бриттом и его друзьями всего два дня назад. Наверняка она была под рукой? Я удивлен, что он еще не пытался выдать ее замуж за вас.

На этот раз Валерий остановился. Он одарил квестора взглядом, который заставил бы замолчать любого из его центурионов, но Петроний только рассмеялся.

– Не смотри так потрясенно, молодой человек. Вы не женаты и имеете средства, а значит, имеете право. Вы римский гражданин, что делает вас претендентом вдвойне. Будь вы самим императором, вы вряд ли смогли бы стать лучшей добычей для бритта с амбициями, выходящими за рамки его статуса. Гораздо лучше, чем многие другие, которыми он пытался соблазнить ее. Неудивительно, что ее не интересовало внимание какого-то беззубого фермера, у которого до сих пор сохранились манеры походного лагеря. Но молодой человек вашего происхождения…

– Я здесь, чтобы выполнить работу, квестор, – сухо сказал Валерий. – Не для того, чтобы найти жену.

– Конечно, нет, – сочувственно сказал Петроний. – Я просто хотел предупредить вас, трибун. Наш бритт – хитрая лиса, а Лукулл хитрее многих. Пусть его глупая ухмылка не вводит вас в заблуждение: за ней скрывается ум, который мог бы быть почти римским, если бы не то, что лукавство никогда не следует принимать за интеллект, а дурачество – за остроумие. Тем не менее, теперь вы знаете о ловушке, и я сомневаюсь, что вы попадете в нее. Желаю вам хорошего дня. Он поклонился и пошел в сторону храма Клавдия.

Дорога между Колонией и Лондиниумом была самой важной в провинции, и Валерий ехал быстро, чему способствовали депеши, которые он вез, и военный ордер, который позволял ему трижды менять лошадей на государственных путевых станциях. Когда он прибыл к восточным воротам города, стража направила его в офицерский мансио, где он мог отдохнуть и смыть с себя пыль и пот, накопившиеся в пути.

Лондиниум даже в большей степени, чем Колония, был местом с голыми деревянными балками, сырой штукатуркой, наполовину черепичными крышами и грудами кирпичей. Улицы оглашались эхом грохота молотков, когда плотники копошились над остовами общественных зданий и жилых домов. Одно из них выделялось среди остальных – массивное приземистое сооружение с входом с колоннами и двумя отдельными крыльями. Строительство было еще далеко от завершения, но стража, окружавшая здание, указывала, что губернатор Гай Светоний Паулин уже поселился в своем новом дворце. Как и Колония, город начал свою жизнь как форт, защищающий переправу через реку; затем, когда ограничения доступа к рекам Колонии стали очевидны, город защитил порт, который был движущей силой экономической и коммерческой деятельности Лондиниума. Форт все еще стоял у стены на возвышенности к северо-западу, но сердце города находилось здесь в упорядоченной сети улиц у реки, и, в частности на главной улице между форумом и деревянным мостом, соединяющим город с общинами, которые уже возникли на южном берегу.

Валерий пересек ручей, известный как Уолл-Брук, и направился на север к форту, где, как он знал, находился штаб префекта лагеря. Представив свои приказы у ворот, он ожидал официального собеседования и был удивлен, когда его провели в маленькую комнату рядом принципией и предложили вино. Две минуты спустя ворвался префект, швыряя через плечо поток приказов. Когда занавес за ним закрылся, он со вздохом сел, налил себе щедрую чашу и поднял ее в знак приветствия.

– Здоровья, – прорычал он. – Хотя в твоем возрасте оно у тебя еще есть. После шестнадцати лет, проведенных в этих болотах, у меня непрекращающиеся боли, я закостенел и стал такой же скрипучий, как осадная башня.

Валерий осторожно признал преувеличение. Децим Каст был солдатом еще до его рождения, поднялся по служебной лестнице и занимал все посты старших центурионов в Девятом легионе, прежде чем его снова повысили до его нынешней должности, где он превосходил по рангу даже старших трибунов с родственниками-сенаторами, что вели свой род со временен предшествующих Цезарю. Он подчинялся только своему легату и своему губернатору. Обычно он все еще находился бы с Девятым легионом в Линдуме, но показателем растущего значения Лондиниума было то, что фортом руководил закаленный в боях ветеран, а не молодой префект вспомогательной когорты, который обычно занимал бы такой пост.

Интересно, почему я оттащил тебя от твоих кочек и мостов, а? – Каст поманил Валерия туда, где к деревянной раме лежала карта. – Вы базируетесь здесь, в Колонии, – указал он, – с полной когортой и дополнением из конных разведчиков. Я так понимаю, вы установили контакт с префектом, командующим вспомогательным кавалерийским крылом, расквартированным на юге? Да. Хорошо. Вам нужно будет тесно сотрудничать с ним.

– Теперь, видите здесь, здесь и здесь? – Он указал на три позиции, отмеченные в центре карты. – К востоку от Пеннокруциума, к югу от Ратаэ и примерно в двадцати милях от Дуробривае. Нам сообщили о необычной активности во всех этих областях. Ничего серьезного. Ничего, что мы могли бы точно определить, кроме, скажем так, изменения отношения туземцев. Обратите внимание на даты. – Валерий присмотрелся повнимательнее и увидел, что каждое место отмечено датой с разницей примерно в неделю, а последняя – за три недели до этого. – Так вот, губернатор Паулин не склонен принимать эти сообщения всерьез, и он, возможно, прав, но я достаточно взрослый, чтобы помнить, что произошло, когда мы разоружили племена во времена Скапулы. Минуту назад они были тихими, как сони, а в следующую с воплями, как волки, перемахивали через зубчатые стены. Никогда не недооценивайте бриттов, молодой человек. Их можно покорить, но их никогда не приручить. В этих изменениях есть закономерность, от которой зудят мои старые раны. – Он махнул рукой над восточным сектором карты, пока еще не отмеченным. – Если так пойдет и дальше, мы получим известие из окрестностей Линдума, где я уже попросил Девятый тихонько присматривать за происходящим, а затем дальше на юго-восток, что подводит нас к сути дела. Я хочу, чтобы вы вместе с командиром кавалерии осуществляли агрессивное патрулирование к северу и северо-западу от Колонии, уделяя особое внимание стране, где сходятся границы триновантов, катувеллаунов и иценов.

– По мнению квестора, в этом районе тихо, – рискнул предположить Валерий.

Каст хмыкнул. – Итак, я правильно понимаю, следующее, что вы мне скажете, это то, что кельтам нравится платить налоги, и они считают цену, которую мы платим им за ячмень, справедливой.

Валерий улыбнулся и продолжил изучение карты. Это казалось мелочью, из-за которой не стоило так волноваться. Тем не менее, Каст знал свое дело лучше, чем большинство. – Шпионы могут ошибаться, – согласился он. – Я отдам приказ, как только вернусь в Колонию. Командир кавалерии Бела – хороший человек, и его солдаты усердны.

– Вам следует обратить особое внимание на иценов, – продолжил Каст. – Они наши союзники, и старый Прасутаг в дружеских отношениях с губернатором, но это не делает их более надежными, а значит, мы знаем о них меньше, чем о других племенах. За друзьями шпионить сложнее, чем за врагами. Все, что вы можете обнаружить, может помочь, но вы должны действовать с осторожностью.

Когда разговор закончился, Валерий прошел небольшое расстояние до склада интенданта у северных ворот. Там его дела затянулись благодаря клерку, который настаивал на том, что ошибка не считается ошибкой, если она не подтверждена в письменной форме и не скреплена тремя печатями, и он не сдвинулся бы с места, даже если бы по другую сторону его стола стоял губернатор. К счастью, надзирать за писарем был назначен декурион, служивший в Двадцатом и узнавший Валерия.

– Если трибун говорит, что лопаты не нашлись, значит, не нашлись, а если Двадцатому нужны лопаты, Двадцатый получит лопаты. Что-нибудь еще вам нужно, господин? – спросил он, подмигнув. Валерий уехал с заверением, что, когда его фургон прибудет, он будет загружен дюжиной щитов и мечей, а также пятьюдесятью пилами взамен «потерянных» летом, что в какой-то степени послужит выплате его долга перед Фалько.

Лунарис вряд ли доберется до Лондиниума с фургоном до следующего дня, что давало возможность убить эту ночь. Он не хотел быть один, но в равной степени он не хотел быть с женщиной, доступной солдату в таком городе, как этот. Фактически, единственной женщиной, с которой он хотел быть, была Мейв. В конце концов, он устроился на ночь в мансио, попивая вино с несколькими товарищами-офицерами, которые либо проходили мимо по пути в легион, либо возвращались в Рим. Его забавляло слушать душераздирающие истории ветеранов о доблести кельтских воинов из западных племен, с которыми он столкнулся ранее в этом году. Он наблюдал, как один из новичков помоложе становится все бледнее, и наконец сжалился над ним.

– Я не верю, что они на самом деле были семи футов ростом, – прошептал он. – И они истекают кровью так же легко, как и любой другой мужчина. Тебе нечего бояться, если ты будешь держать щит поднятым, а меч острым.

– Но действительно ли они сжигают пленников заживо и поедают их еще бьющиеся сердца?

Он улыбнулся. – Только на севере, а ваше подразделение, по-моему, на западе.

– На западе тоже сжигают пленных. – Рычание исходило от грубо скроенного центуриона, сидевшего у огня в углу комнаты. – По крайней мере, друиды. Но ненадолго. Я служу в Четырнадцатом, и мы собираемся решить этот вопрос навсегда. Они думают, что они в безопасности на своем маленьком острове, но единственный способ покинуть его в живым – это доплыть до берега. Мы будем ждать их на пляже, чтобы поприветствовать их, а потом посмотрим, кто сгорит. К лету в Британии не останется ни одного друида, и скатертью им дорога.

Валерий огляделся, чтобы посмотреть, кто может подслушивать. Подобные разговоры были обычным явлением среди солдат, но, когда он услышал, что мужчина трубит о подробностях предстоящей военной кампании, волосы на его затылке становились дыбом. Все слуги в мансио были рабами бриттами, и он сомневался, что им можно доверять. Он слышал много историй о безжалостной жестокости друидов, но за этими историями скрывалось маловероятное уважение. Эти люди, эти жрецы были тем звеном, что связывало британские племена до тех пор, пока Клавдий не разрушил их единство сочетанием военной мощи и уловок. Возможно, их загнали обратно на их священный остров, но они все еще были организованы. Шпионы были не только у Рима. Он бросил на центуриона предостерегающий взгляд, но тот отказался замолчать.

– Все знают, а почему бы и нет? – вызывающе сказал он. – Если бритты будут сражаться, тем лучше. Чем больше будет тех, кто попытается остановить нас, тем больше паразитов мы убьем.

Валерий внезапно представил себе пару полных огня глаз и сверкающий нож; человек, который хотел убить его больше, чем любил саму жизнь.

– Что, если их слишком много, чтобы ты мог их убить?

Глава XV

На следующий день он проснулся до рассвета и присоединился к легионерам гарнизона Лондиниума на тренировочном поле форта. Часовая тренировка с мечом стал такой же частью его жизни, как еда и питье, и он достиг стадии, когда он наслаждался небольшими мучениями, которые сопровождали доведение своего тела до предела. Он знал, что Лунарис вряд ли прибудет до позднего вечера, и пока он сражался со щитом своего противника, он решил провести утро в общественных банях, расположенных на набережной рядом с гостиницей, где он договорился встретиться с дупликарием. Там он провел несколько приятных часов, слушая бессвязные и, несомненно, непристойные сплетни в банях и удивляясь тому, как удачно ему повезло, что после столь долгого воздержания он дважды за столько недель получил удовольствие от кальдария и тепидария. Позже, раб смазал его тело маслом, прежде чем соскрести всю грязь с его кожи острым стригилом, и к тому времени, как он вышел из бани он, трибун чувствовал себя более расслабленным чем за последние месяцы.

Все еще охваченный приятной эйфорией, он добрался до таверны, счастливый видеть, что она не была включена в состав одного из многих строительных проектов, происходящих вокруг нее. Она занимала первый этаж трехэтажного дома и была идентифицирован по амфоре, свисавшей под углом на двух цепях над дверным проемом. Раскрашенный плакат рядом с открытой дверью рекламировал лучшие импортные вина, но Валери1 знал, что любой, кто думает, что найдет их в таком месте, как это, обречен на разочарование. Внутри на стенах мерцали масляные лампы, но, казалось, они давали больше дыма, чем света. Здесь было оживленно даже в этот час дня, как он и предполагал. Это был город моряков, а у моряков между рейсами было только два интереса. Судя по смеху и пронзительному женскому визгу, здесь имелись и то, и другое.

Лунарис сделал выбор, и Валерий мог понять почему, но это было не то место, которое он выбрал бы для себя. Комната, в которую он вошел, была с низким потолком и имела размеры примерно тридцать на пятнадцать шагов, с пятью или шестью сидячими нишами, где мужчина мог заниматься своими делами в относительной конфиденциальности. В другом заведении вид офицерского мундира вызвал бы тишину в разговоре, но здесь его коллеги-посетители проигнорировали его присутствие. Отблеск алого во мраке сказал ему, что он не единственный армейский среди всех этих моряков. Он протиснулся к стойке сквозь толпу, соперничая за внимание нескольких сильно разукрашенных и не полностью одетых женщин.

– Что будешь?

Лунарис сказал, что гостиница принадлежала отставному легионеру-ветерану, который продал дом в Колонии и переехал в Лондиниум. – Я из Двадцатого, – сказал он, как ему и было приказано.

Мне плевать, если ты с «верблюжьими горбами», – рассмеялся трактирщик. – Что будешь?

Ну что ж, все выглядело так, как будто это место перешло к новому владельцу. – Все, что угодно.

– Теперь ты заговорил. На прошлой неделе к нам поступила партия с Сардинии. Кувшин тебе обойдется на пару сестерциев дороже, но ты не пожалеешь. – Он повернулся, чтобы уйти, но Валерий схватил его за рукав.

– Если я это сделаю, я буду не единственным.

Мужчина рассмеялся, не обращая внимания на угрозу. – Поступай как знаешь. Ты получишь место вон там. – Он указал на темный угол. – Я попрошу раба принести его.

Валерий протиснулся в угол и сел спиной к дверному проему, который, судя по запаху, вел то ли в кухню, то ли в уборную, а может, и в то и другое. Молодой человек с повязкой на глазу принес ему кувшин, до краев наполненный темной жидкостью, и поставил рядом с ним облупившуюся чашу. Раб потянулся, чтобы налить вино, но Валерий отмахнулся от него. Он огляделся, уже сожалея о импульсе, который привел его в дверь. От шума и дыма после многочасового пребывания в бане у него слегка закружилась голова. Он только что решил уйти после единственной чаши, когда за его спиной поднялась небольшая суматоха, когда двое пьяниц столкнулись в дверном проеме, бормоча проклятия.

Звук одного из голосов зазвенел в его голове предупредительным звоночком, и он приподнялся, потянувшись к ножу на поясе. Слишком поздно! Рука обвилась вокруг его горла, и он почувствовал мозолистую руку на затылке в классическом борцовском приеме, который, как он знал, мог сломать ему шею, как сухую ветку. Он вцепился в руку обеими руками, пытаясь вырваться из железной хватки, которая уже душила его, но давление на затылок усилилось, и зрение стало затуманиваться.  «Я мертв», – подумал он. В то же мгновение хватка ослабла, и, когда он задыхался, рев смеха ударил по

его ушам. Высокая фигура в красной тунике, спотыкаясь, заняла место напротив него и уставилась через стол пристальными покрасневшими глазами.

– Есть выпивка для старого приятеля, красавчик? У меня почти закончились наличные. РАБ! Раб! Еще одну чашу и принеси еще кувшин.

Креспо.

– Думал, ты у меня там, а? Всего один поворот, и – треск – ты пропал. – Сицилиец усмехнулся. – Однажды я так убил человека. Выглядело так, как будто у него была голова была задом наперед. РАБ! О как раз вовремя. – Мальчик прибыл со второй чашей и еще одним переполненным кувшином и отступил, бросив испуганный взгляд на Креспо, пока римлянин осторожно наливал вино в две чаши.

– Аве! – Он поднял чашу в знак приветствия. – Двадцатый и победа. – С неохотой Валерий взял свой сосуд и повторил тост. – Двадцатый.

– И проклятие бриттам и всем их больным шлюхам.

Валерий уставился на него, но улыбка на лице Креспо не дрогнула.

– Может быть, мне следовало убить тебя. Ты не причинил ничего, кроме неприятностей, старому Креспо, красавчик. Легат висел у меня на спине целый месяц. Мог меня вышвырнуть. Но Креспо слишком умен для них. – Он постучал по носу. Валерий заметил, что он плохо сросся; на лезвии топора теперь была отчетливая выемка. – Слишком умен. Получил перевод. – На секунду глаза остекленели, и центурион раскачивался взад и вперед от талии, его голова мягко покачивалась на длинной шее. Креспо явно пробыл в таверне какое-то время, возможно, всю ночь, судя по мятой одежде и темной тени на подбородке. Валерий вспомнил сцену в силурской хижине. Хорошо, что он наткнулся на Креспо пьяного и при дневном свете.

Та же мысль, очевидно, пришла в голову его нежелательному спутнику.

– Может, мне тебя убить, – прорычал он, вытаскивая кинжал из-под туники и вонзая его в и без того исцарапанную столешницу. Шум привлек внимание всех в таверне, и Валерий увидел, как хозяин сунул руку под свою стойку, где он, несомненно, держал большую дубину специально для подобных ситуаций. Он поймал взгляд мужчины и слегка покачал головой. Негласный вопрос. Ты уверен? В ответ Валерий одарил Креспо самой дружелюбной улыбкой, на которую был способен.

– Почему ты хочешь убить меня? У нас было небольшое недопонимание, вот и все. Подобные вещи случаются постоянно в пылу сражения. – Он вспомнил испуганные глаза силурки, смотревшие на него через плечо Креспо. Одним движением он мог взять кинжал за рукоять и воткнуть лезвие в правый глаз Креспо. Центурион будет мертв, прежде чем он успеет моргнуть. Все в таверне видели, как Креспо вытащил нож. Может возникнуть несколько неудобных вопросов, но об этом он позаботится позже.

Креспо нахмурился. Он держал обе руки на столешнице, и Валерий решил, что, если правая рука двинется к ножу, он убьет его.

– Недопонимание? Конечно. В пылу битвы. – Рука шевельнулась. Но только до чаши. Он сделал глоток и провел тыльной стороной ладони по губам.

– Расскажи мне о переводе, – предложил Валерий, надеясь, что это было где-то далеко и очень опасно. Подойдет Германия или даже Армения. Пару сезонов игр в пятнашки с «аламанни» было как раз то, что нужно Креспо.

– Секрет, – сказал Креспо, снова постукивая себя по носу.

– У старых товарищей не бывает секретов, Креспо. Ты это знаешь. Мы сражались в одной линии щитов и делили скамейку в уборной. Откуда у нас могут быть секреты?

– К прокуратору. В его штат. Он жалкий засранец, Кат Дециан, но мысль у него правильная. Сожми их, пока не пойдет кровь. – Он сделал паузу, и Валерий увидел, как его мозг борется с вином в организме. –  Ты никому не скажешь, что я это сказал?

Валерий старался не показывать своего разочарования. Прокуратор означал Лондиниум. Слишком близко. – Что, что он жалкий засранец?

– Не то, другое. Сжать их. Это секрет.

– Сжать кого?

– Кельтов, – сказал Креспо, как будто ответ был очевиден. – Они кормились за счет Рима в течение многих лет. Субсидии и налоговые льготы. Пока мы с тобой обливались потом и истекали кровью, они катались в нем. Теперь они хотят все вернуть.

– Кто хочет все вернуть?

– Большие люди. – Центурион подмигнул. – Влиятельные люди. Субсидии и налоговые льготы. Только теперь все это кредиты.

Большие люди? Влиятельные люди? Так же, как Креспо, рассказывающей о своей новой работе, Валерий знал о субсидиях и налоговых льготах столько же, а это было очень мало. Звучало так, как будто он Креспо перевелся из Двадцатого как раз вовремя и, казалось, чрезмерно гордился своим назначением. Но кем он был? Просто еще одним кровососущим сборщиком долгов. Значит, несколько бриттов опоздали с уплатой налогов? Может быть, у кого-то отберут ферму. Что ж, Креспо как раз подходил для этого. Но что действительно имело значение в данный момент, так это то, что он был достаточно пьян, чтобы быть безобидным, и Валерий решил, что будет лучше держать его в таком состоянии, по крайней мере, до прибытия Лунариса. Он налил вино из кувшина в две чашки, убедившись, что чаша Креспо наполнена до краев.

– Расскажи мне о Глевуме…

Уже смеркалось, когда он вышел из таверны, и Креспо, пошатываясь, шел за ним, мотаясь от одной стороны дверного проема к другой и бормоча что-то о мести. У него все еще был нож, и Валерий подумывал спустить его к реке и выяснить, умеет ли он плавать с полным брюхом вина, но все, чего он действительно хотел, это убраться подальше от этого человека. Близость к Креспо заставляла его чувствовать себя грязным. У каждого солдата были свои темные места, но у Креспо было сердце Аида. Изнасилование силурки, очевидно, было не первым. Далеко не первым. И были намеки на еще более страшные преступления.

– Кто этот пьяница? – Он поднял глаза и увидел Лунариса, бездельничающую в дверях жилого дома напротив таверны.

– Старый друг. Ты не узнаешь центуриона Креспо? И разве ты не должен отдавать честь офицеру?

– Командир! —Лунарис с изысканной церемонией постучал рукой по нагруднику.

– Я думал, мы собирались встретиться внутри? – Креспо привалился к стене таверны, и Валерий выхватил нож из его руки и бросил его в переулок.

– Мне не понравилась компания… командир.

– Моя или его?

– Не уверен, командир. Что мы собираемся с ним делать?

Тон легионера больше напоминал предложение, чем вопрос. Может быть, река была не такой уж плохой идеей. Валерий огляделся. Нет. Слишком много свидетелей, и, если Креспо действительно служил у прокуратора, было бы проведено расследование. У него была идея получше. – Давай устроим ему на ночь красивую мягкую постель, – предложил он, указывая на большую кучу навоза, от которой шел ядовитый пар, рядом с конюшней в нескольких ярдах дальше по улице.

Они подхватили Креспо и отнесли к навозной куче.