Текст книги "Герой Рима (ЛП)"

Автор книги: Дуглас Джексон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Глава IV

– Ты дурак, Гай Валерий Верренс. Ты должен был убить его и покончить с этим. Вместо этого ты обременяешь меня проблемами, в которых я не нуждаюсь, и бумажной работой, на которую у меня нет времени. – Валерий стоял по стойке смирно перед столом легата, как раз там, где должен был стоять Креспо. Легат поджал губы и нахмурился. – Ты действительно думал, что я арестую Креспо? Этот человек может быть всего лишь центурионом, но у него есть могущественные друзья. Когда я принял командование этим легионом, я получил хвалебные письма о нем от трех моих предшественников. Смотри! – Он помахал документом, который читал. – Один из них теперь консул, другой – военный советник императора. Мне не нужны такие враги.

– Он изнасиловал…

– Я знаю, что, по твоим словам, он сделал, но где доказательства? Двое солдат, которые, как вы говорите, наблюдали за ним, утверждают, что ничего не видели.

– Девочка...

– Мертва.

Валерий вспомнил беспомощную рыдающую фигуру, которую выводили из хижины. Конечно. Легат был прав. Он был дураком.

– Даже если то, что ты рассказал, правда – а я в этом не сомневаюсь, – я напомню тебе, что это карательная экспедиция. Люди этого племени убили двадцать моих кавалеристов и заплатили за это высокую цену. Кто-то скажет, что цена невелика и что центурион Креспо всего лишь исполняет наказание по-своему. Может, он и превысил свои полномочия, но у меня слишком мало опытных офицеров, чтобы потерять его. Трибуны приходят и уходят, но наши центурионы составляют костяк легиона.

– Но закон, – возразил Валерий. – Мы пришли сюда, чтобы взять этих людей под защиту Империи. Неужели им будет отказано в этой защите? Если мы позволим Креспо делать то, что он сделал, освободим его, мы станем такими же варварами, как и бритты.

В глазах легата вспыхнула искра гнева. – Не испытывай моего терпения, трибун. Ты не только дурак, но и наивный дурак. На поле боя нет закона. Держите свои возвышенные доводы для судов. Ты говоришь о цивилизации, но у вас не может быть цивилизации без порядка. Мы прибыли на этот остров, чтобы навести порядок, а порядок может быть достигнут только с применением силы. Рим решил, что племена – это ресурс, который нужно добывать. Если мы должны льстить их королям, чтобы получить лучший урожай, мы это сделаем. Если лесть не сработает, я готов истребить столько, сколько потребуется, чтобы сообщение было услышано и понято. Если у тебя не хватает духу для этой работы, так и скажи, и я отправлю тебя домой первым же кораблем.

– Важно, чтобы мы продемонстрировали силу силурам, правящим здесь. Разведывательный отряд, на который они перебили в засаде, не был обычным патрулем. В него входил металлург, присланный прямо из Рима. Где-то там, – он махнул рукой, указывая на холмы на западе, – находится основной источник британского золота. Его работа заключалась в том, чтобы найти его. Вместо этого он оказался с головой на шесте. – Он остановился и посмотрел из-за палатки туда, где легионеры и ауксиларии были заняты разборкой лагеря вокруг них. – Я намеревался продолжить эту демонстрацию, но это уже невозможно. Я получил приказ вернуться в Глевум и готовиться к большой кампании в следующем году. Мы пойдем на Мону.

Это имя вызвало у Валерия дрожь. Каждый римлянин слышал о залитом кровью острове друидов и ужасных обрядах, которые там происходили.

– Друиды – краеугольный камень всех препятствий, с которыми мы сталкиваемся в Британии, – продолжил легат. – Но к тому времени, как созреет урожай следующего года, друидов уже не будет. Губернатор Паулин намеревается атаковать цитадель секты двумя легионами, включая Двадцатый. Мы очистим остров от жрецов-паразитов и всех бриттов, которые за ними следуют, а когда эта фаза завершится, мы повернемся на юг и уничтожим силы ордовиков и силуров раз и навсегда.

Он повернулся к Валерию. – Ты возьмешь Первую когорту на зимовку в Colonia Claudia Victricensis. Сезон ремонта дорог в снегу – это как раз то, что им нужно, чтобы держать их в боевой готовности. Работайте с ними усердно, а когда они не работают, усердно тренируй их. Они мои лучшие боевые части, а ты мой лучший боевой офицер. Не подведи меня. – Валерий открыл было рот, чтобы возразить. Колония, «Город Победы» Клавдия, лежала в сотне миль к востоку и была последним местом, где он хотел бы размещаться, когда легион готовился к важной кампании. Это было место британской капитуляции перед императором, когда он был известен как Камулодун, и был первым римским городом, созданным в Британии, хотя его все больше затмевал новый порт и административный центр в Лондиниуме. Ливий продолжил прежде, чем Валерий успел его прервать. – Центурион Креспо будет годен для легких обязанностей только через несколько недель. Легат подавил улыбку, вспомнив избитое лицо и возмущенные заявления о своей невиновности. – Он будет сопровождать основное подразделение в Глевум, где ему будут поручены обязанности, соответствующие его положению и званию. При нормальных обстоятельствах он возглавит Первую когорту, когда вы вернетесь в Рим, но это может быть не идеально. Я подумаю об этом.

На мгновение Валерий подумал, что ослышался: он был уверен, что летняя кампания означала передышку. Легат прочитал выражение его лица.

– О да, Валерий, ты не можешь избежать своей судьбы. Весной ты вернешь Первую в Глевум, а затем дождешься корабля, который доставит тебя обратно в Рим. Мне будет жаль потерять тебя, мой мальчик. Я действительно пытался заступиться за тебя, но для того, чтобы изменить то, что написано в свитке бюрократа, потребуется больше, чем легат и надвигающаяся битва.

***

Четыре дня спустя Валерий провел своих людей в полном боевом порядке мимо деревянных стен Лондиниума и улыбнулся, услышав приглушенное бормотание позади себя. Город взывал к нему так же громко, как и к его солдатам, но там, где легионеры слышали звук сирены гостиниц и борделей вдоль набережной, Валерий жаждал только первого за три месяца полноценного купания.

– Они беспокойны. – Его заместитель, Юлий, ветеран с двадцатилетним послужным списком, сменивший Креспо на посту старшего центуриона когорты, ехал рядом с ним. Впереди и на флангах выстроились разведчики вспомогательной кавалерии, а за двумя командирами маршировала своими центуриями когорта.

– Они не одиноки, – согласился Валерий. Солдаты знали, что рабы, захваченные в городище, принесут им месячное жалованье, а солдату никогда не нравилось долго держать деньги в кошельке. – Но нас направили прямо в Колонию, а это значит, что еще два часа пути и еще два с лопатой, прежде чем мы сможем отдохнуть. Жаль; я бы хотел снова посетить Лондиниум. Удивительно, как это место выросло всего за год.

Юлий проследил за его взглядом. Из-за деревянного частокола небо заволокло дымом от сотен костров. Но Лондиниум уже вышел за границы, установленные инженерами, возводившими порт и охранявшую его крепость. Выше и ниже по течению берега широкой реки Тамезис окаймляли новые постройки из дерева и камня. Там, где когда-то росли только ивы, теперь стояли дома и мастерские купцов всех мастей, привлеченных в город запахом наживы. У каждых из трех ворот по краям дорог, по которым каждый день проезжали дары Империи, стояло поселение из хижин и лавок. Должно быть, именно здесь Клавдий провел решающее сражение, уничтожившее мощь южных племен. Валерий слышал, что в тот день погибло пятьдесят тысяч человек, но он знал, что эта цифра будет преувеличена. Солдаты всегда раздували свои успехи, а затем политики раздували их еще немного. Как бы то ни было, это была великая победа, которая принесла Клавдию триумф, закрепивший его следующие десять лет на троне. Теперь он умер, а императором стал Нерон, человек всего на год моложе Валерия. Мать Нерона, Агриппина, умерла всего за несколько месяцев до этого. До него доходили слухи о том, что ее убили, но скромный трибун, если он дорожит своей карьерой, не стал бы на это обращать внимание.

Когорта двинулась от силурской границы по военной дороге через ущелье Корниум, а затем по более легкому пути по пологим холмистым равнинам, населенным атребатами, наиболее романизированными из всех британских племен. Военные дороги были спроектированы таким образом, чтобы легионы могли быстро пройти, они были проложены по земляному полотну и утрамбованному камню и параллельны двум глубоким рвам. Все знали, что Рим никуда не денется, когда такие дороги протянули свои щупальца по земле. Это были веревки, связывавшие побежденный народ; веревки, которые могли стать петлей, если того потребуют обстоятельства. Спешащий легион мог пройти по этим дорогам двадцать миль в день, но Валерий выбрал более неторопливый темп. Люди заслужили небольшой отдых после своих усилий по захвату силурской крепости.

– Ты был здесь с Клавдием?

Юлий покачал головой. – Не с Клавдием. С Авлом Плавтием. Клавдий не прибыл, пока не закончилась основная битва. Двадцатый и Четырнадцатый форсировали мосты, но, если быть честным, Второй участвовал в боях больше всего.

– Я думал, Девятый тоже там был?

Юлий сплюнул. – Вы знаете Девятый: последний на поле боя и первый с него. – Валерий усмехнулся. О соперничестве между Девятым и Двадцатым ходили легенды; любая таверна, где встречались свободные от службы солдаты этих двух легионов, обязательно становилась полем битвы.

Подъехал декурион и доложил, что один из недавних рекрутов из четвертой центурии изо всех сил старается не отставать. Его центурион попросил короткую остановку, чтобы человек мог прийти в себя. Валерий открыл рот, чтобы согласиться, но тут же вспомнил слова легата, сказанные несколькими днями ранее. Хотел ли он, чтобы его любили, или он хотел быть лидером?

Он покачал головой. – Я не остановлю когорту, потому что один человек не может угнаться за ней. Назначьте двух его товарищей из контуберния ему в помощь. Если он все еще будет отставать, мы оставим его на следующей промежуточной стоянке. Он может отдохнуть там и отправиться в Колонию в свое время.

– Но… – прервал его Юлий.

– Я знаю, – резко сказал Валерий. Если они оставят человека без письменных приказов, ему будет трудно убедить любой военный пост накормить его, и его вполне могут обвинить в дезертирстве. – Это Первая когорта Двадцатого, а не парад весталок. Когда он доберется до Колонии, убедитесь, чтобы он прошел дополнительную подготовку. Подумай, Юлий. Подумай, что было бы, если бы он остался в какой-нибудь долине по дороге в Мону.

Юлий кивнул. Он видел результат, когда римляне попадали в руки бриттов. Он вспомнил ночь на страже на берегу реки: крики из темноты и страшную, пылающую фигуру. А утром почерневшие куски древесного угля, которые когда-то были людьми, которых он называл друзьями.

Они добрались до места привала к вечеру; разведчики уже обозначили положение походного лагеря когорты. Каждый легионер, не задумываясь, занял свое место в совместных усилиях, которые они предпринимали тысячу раз прежде. Мужчины рыли, возводили частоколы или ставили палатки. Немногие счастливчики сформировали фуражные отряды, чтобы найти зайца или оленя, чтобы пополнить однообразный рацион легионеров. С рассвета они преодолели всего дюжину миль, но Валерий был доволен. Он знал, что они доберутся до Колонии через четыре дня, и не торопился. Единственное, что его там ждало, это казарменные стены и скука.

Он был не прав.

Глава V

Они приближались с запада, по дороге на Лондиниум, через брешь в одном из огромных торфяных валов, которые когда-то защищали Камулодун Кунобелина. Происхождение Колонии стало ясно в тот момент, когда в поле зрения появился сам город. Он стоял на невысоком возвышении с плоской вершиной над переправой через реку; классическая оборонительная позиция, предназначенная для господства над всей округой. То, что когда-то было непрерывным рвом, окруженным стеной из дерна и увенчанным деревянным частоколом, окружало город, но теперь большая его часть была стерта с лица земли новыми зданиями и фруктовыми садами. На севере, за рекой, земля поднималась хребтом, который тянулся на многие мили с востока на запад. Когда-то этот хребет, должно быть, был дикой землей, лесом и болотом, но его приручили десятки ферм и случайные небольшие виллы, разбросанные по склону холма. На восточном конце хребта Валерий едва различал отчетливые очертания военной сигнальной башни. Планировка ферм была почти полностью римской, потому что они были заняты римскими гражданами. Людям, которые завоевали эту землю – расчистили ее, вспахали и засеяли – это право было даровано императором Клавдием в честь его победы на Тамезис. Это были двадцатипятилетние ветераны четырех легионов, завоевавших Британию. Мужчины, которые достигли конца своей службы и были вознаграждены либо двадцатью югерами первоклассной земли, либо долей в легионерской крепости, которую они превратили в первую римскую колонию в Британии. Взамен они поклялись служить в ополчении и поклялись защищать то, что им было дано. Это было восемь лет назад, и издалека казалось, что они использовали это время с пользой.

За разрушенными стенами лежала знакомая сетка улиц, на которых когда-то жил легион. Когда-то на этих улицах стояли палатки, потом постоянные казармы легионеров, но теперь на проезжей части теснились инсулы, многоквартирные дома, некоторые из которых были трехэтажными. Внимание Валерия привлекла небольшая группа солдат, собравшихся у западного входа, почетный караул, чтобы приветствовать когорту во временном доме, и он инстинктивно поправил шлем и доспех под плащом. Позади него он услышал, как центурионы и декурионы приказали сомкнуть ряды. Он улыбнулся. Конечно, они хотели бы устроить шоу перед бойцами другой части.

Но когда он приблизился к легионерам у ворот, он почувствовал что-то странное. Снаряжение римского солдата мало изменилось за последние тридцать лет, но доспехи и оружие людей, выстроившихся, чтобы приветствовать его, выглядели странно устаревшими. И еще чего-то не хватало: у легионера была определенная осанка, намекавшая на силу и выносливость. У этих людей не было ни того, ни другого. Они стояли группами по десять человек с каждой стороны дороги под скромной триумфальной аркой, которая находилась на последней стадии завершения, и, когда Валерий ехал к ним, солдат в шлеме с гребнем центуриона бойко вышел на дорогу перед ним и отсалютовал.

Валерий остановился и спешился, отвечая на салют. – Трибун Гай Валерий Верренс, командующий Первой когортой Двадцатого легиона, направлен в Колонию на зиму, – официально объявил он.

Мужчина расправил плечи. – Марк Квинт Фалько, Первая когорта ополчения Колонии, к вашим услугам.

Валерий попытался не смотреть. Ополченец, стоящий перед ним, не был похож ни на одного солдата, которого он видел раньше. Для начала это был старик, возможно, за пятьдесят, с аккуратно подстриженной бородой с проседью и солидным брюшком, которое выпирало над поясом под часто чиненой кольчугой, закрывавшей его грудь и плечи. На его шлеме был узор, который Валерий узнал только потому, что видел его на алтарных камнях, посвященных воинам легионов Юлия Цезаря – солдат, которые в последний раз носили эти шлемы сто лет назад. Плащ, который он носил, столько раз стирали, что первоначальный яркий красный цвет выцвел до болезненно-розового, а кожа на ножнах протерлась насквозь. Каждый член приветствующей группы в какой-то степени разделял недостатки своего командира. Сгорбленные плечи отягощены устаревшей, покрытой ржавчиной броней. Морщинистые лица выглядывают из-под старинных шлемов. Руки, державшие копья, были покрыты жилами и морщинами.

– Ваши разведчики сегодня утром сообщили, что вы в пути. – Фалько проигнорировал пристальный взгляд. – Ни один солдат не приветствуется здесь лучше, чем легионер Двадцатого. Мы подготовили место для ваших палаток в старых конных рядах, но мы надеемся, что вы лично примете наше гостеприимство и останетесь гостем города.

Валерий открыл было рот, чтобы отказаться, но Юлий появился рядом с ним прежде, чем он успел заговорить. – Центурион Юлий Криспин приветствует тебя, – отчеканил он, и в его голосе прозвучало уважение, удивившее Валерия. Потребовалось много усилий, чтобы завоевать уважение Юлия. – Как поживаешь, примипил?

Фалько прищурился, сосредоточившись на лице новоприбывшего.

– Юлий? Офицер? Нет, не может быть. Я когда-то знал Юлия, который годился только для уборки. – Валерий ждал взрыва, который неизбежно последует за этим оскорблением, но Юлий только рассмеялся.

– А я когда-то знал первого центуриона с плечами, как у быка, а не с животом, как у него.

С ухмылкой Фалько потянулся вперед, взял центуриона за запястье и притянул его к себе в объятиях, которые больше походили на объятия отца и сына, чем на встречу равных в военном отношении. – Ради богов, рад снова тебя видеть, Юлий. Центурион, и притом настоящий центурион. – Он потянулся, чтобы коснуться медалей, свисавших с груди молодого человека. – Где ты добыл эти фалеры?

Юлий что-то пробормотал и покраснел, как мальчишка, а Валерий решил, что ему лучше спасти центуриона. – У вас будет возможность продолжить это воссоединение позже, – предложил он. – Я хотел бы, чтобы когорта устроилась и накормилась. Юлий? Найдите зернохранилище и организуйте пополнение наших запасов.

– Командир!

– Я могу проводить тебя. Вы согласны, трибун? – предложил Фалько. – Мои люди отведут вас к лагерю. Сегодня вечером никаких копаний для Двадцатого. Оборона подготовлена, отхожие места готовы.

Валерий кивнул. – В таком случае мы их наполним, как только накормимся. Солдаты заслуживают чего-нибудь после недели марша. Трех часов в городе должно хватить. Но убедитесь, что все знают, что я хочу, чтобы они вернулись до наступления темноты, или я сдеру с них кожу. – Он сделал паузу, вспоминая предыдущие ночи. – И я хочу, чтобы они вернулись одни. Неплательщикам стоять на страже.

Фалько покачал головой. – Здесь нет необходимости в охране. Мои люди с радостью выполнят для вас свой долг. В любом случае, это Колония; вы не найдете более тихого места во всей провинции.

– Возможно, центурион, – мягко сказал Валерий. – Но Первая – это моя когорта, и ни одна из моих когорт не ложится в кровати на ночь без охраны. Ни в Колонии; ни даже если бы мы были на Форуме в Риме.

Фалько ответил на осуждение с улыбкой. – Вы позорите меня, трибун. Как видите, прошло много времени с тех пор, как я служил. Десять лет назад я надеюсь, что мой ответ был бы точно таким же. Пойдем, Юлий, нам нужно многое обсудить.

Валерий проследовал за почетным караулом через арку к главной улице Колонии. Как только они оказались в городе, он огляделся. Стены инсул были из белой штукатурки, пронизанной маленькими окнами с закрытыми ставнями. Многие нижние этажи были заняты лавками, предлагающими товары, которые можно найти где угодно в Империи: тонкая стеклянная посуда и украшения, ткани и полотна всех цветов и качеств, гарум, рыбный соус, без которого не обходится ни одно блюдо, фрукты, даже фиги, которые, как он знал, должны были быть привезены с дальнего востока, и, конечно же, вино в амфорах, без которых жизнь в любой римской колония остановилась бы в течение дня. Конкурирующие торговцы называли свои цены, а кожевники и гончары демонстрировали свои изделия. Все говорило о зажиточном, процветающем и оседлом сообществе. В его ноздри ударил резкий смрад кожевенной лавки, а сильный запах мочи подсказал ему, что неподалеку работает красильщик. Когда-то здесь правил легион, но теперь Колонией управляет избранный городской совет. Толпа выстроилась вдоль улицы, и дети приветствовали проходивших легионеров, и он знал, что легионеры выпятят грудь, а центурионы будут рычать им в уши, если они поставят ногу не на то место. Небольшой триумф в своем роде, но любой триумф нужно было смаковать. Солдаты вообще настороженно относились к гражданскому населению. Прибыль можно было получать, но солдаты означали дополнительные рты и дополнительные налоги, а гражданские не любили налоги. Колония была другой. Это был армейский город, с армейскими женами и армейскими детьми. Они знали, как обращаться с воином.

Но была ли это настоящая цивилизация? Его взгляд снова обратился к зданиям вокруг него, и он заметил, что многие из них были просто повторно используемыми казармами, разделенными на дома. Даже те, что были перестроены, имели признаки того, что их бросили в спешке. Он считал Колонию истинным образцом римского провинциального города, но теперь, изучив его, понял, что это карикатура на один из них. В нем не было ни комфортной прочности, ни глубоких корней, которые можно было найти даже в Галлии или Испании. Ощущение усилилось, когда они повернули налево, к тому, что раньше было виа принципалис, мимо Форума и курии, которая была просто частью первоначального комплекса штаб-квартиры, расширенного и с добавленным дополнительным этажом. Здесь на ступенях собрались городские старейшины в тогах, но он не сводил глаз с фронта и лишь украдкой провел когорту мимо. Должен соблюдаться протокол. Сначала, он устроит своих людях. Затем он будет ждать их приглашения, которое поступит в свое время.

Фалько сдержал свое слово. Линии палаток были расположены с симметричной точностью, и на их установку уйдет несколько минут. Сегодня не нужно было рыть канавы. И здесь по крайней мере, оборонительная стена была цела, вероятно, потому что местность еще не была отведена под застройку. Старый солдат был прав; они были в такой же безопасности, как и в крепости Глевум. Тем не менее, подумал он, сегодня и каждую ночь будет охрана. Цивилизация могла сделать солдата мягким, а он этого не допустит. Им нужно было быть твердыми для того, что их ждало весной. Он позаботится о том, чтобы они были.

За плоской затвердевшей землей палаточного лагеря виднелись зачатки полукруглой постройки, которая, должно быть, была городским театром. И сверх того снова нечто, поразившее его.

Храм Клавдия.

Конечно, он слышал рассказы о его величии, но ничто не подготовило его к реальности. Это была слава Британии. Построенный из кремово-белого мрамора и сияющий, как маяк, даже в плоском свете раннего осеннего дня, храм затмил все вокруг. Широкие рифленые колонны в пять или шесть раз выше человеческого роста поддерживали огромный треугольный архитрав с декоративным мраморным фризом, изображающим быка, которого ведут на жертвоприношение, и другим, изображающим императора Клавдия, едущего в колеснице. Золотые статуи крылатой Победы возвышались в каждом углу скатной крыши. Храм стоял в центре обнесенной стеной территории примерно в ста пятидесяти квадратных шагах со входом в середине южной стены, которая была отодвинута от линии главной улицы. Участки под застройку и огороды были усеяны вокруг участка, но изоляция только подчеркивала огромные размеры строения. Заинтригованный, Валерий оставил своих офицеров, чтобы организовать штаб когорты, и подошел к передней части участка, чтобы рассмотреть поближе. Здесь стена была ниже, и он мог видеть массивное здание целиком. Его учили восхищаться уравновешенной симметрией и совершенством формы прекрасной архитектуры, и в храме божественного Клавдия он обнаружил, что это проявляется в месте, которого он никогда не ожидал.

– Замечательно, не правда ли? – Он повернулся и увидел высокую лысеющую фигуру в белоснежной тоге, стоящую позади него. Мужчина самодовольно изучал его. – Император прислал архитектора из Рима для надзора за строительством, и каждая унция мрамора была доставлена сюда из каменоломен в Карраре. Он похож по конструкции на храмы в Немае и Лугдунуме в Галлии, больше первого, но немного меньше второго. Тиберий Петроний Виктор, квестор и советник совета, – представился он.

Валерий улыбнулся, показывая, что он впечатлен, но что-то в голосе мужчины − какая-то ненужная надменность − раздражало его. Он понимал гордость, но Петроний как будто хотел, чтобы он поверил, что он лично заложил каждый камень.

– Трибун Гай Валерий Верренс из Двадцатого легиона. Я возглавляю отряд Первой когорты. Мы расположимся здесь на зиму.

Петроний, в свою очередь, улыбнулся, обнажая множество белых зубов, которые были настолько неестественно совершенны, что могли принадлежать другому, гораздо более молодому человеку. – Я, конечно, знал о твоем приезде. Я сам служил в штабе Второго. – Слова сопровождались определенной интонацией, которая дала Валерию понять, что их статус среди класса всадников примерно одинаков, но также вызвала интригующий вопрос в уме молодого человека. Обычно квестор служил в аппарате прокуратуры два года, но Петроний производил впечатление постоянного члена городской бюрократии. – Как видите, у нас здесь много дел. Колония должна быть гордостью Рима, но мы только начали. Вначале нас поощряли к амбициозности, возможно, чрезмерной. Проекты были начаты, но так и не завершены должным образом, общественные здания сданы в эксплуатацию, но так и не построены. Ветераны, – по его тону было ясно, что он не хочет быть включенным в их число, – предпочитали тратить свои деньги и свое время на землю. Даже тогда мы могли бы добиться успеха, но храм…

Естественно, когда император приказал построить храм, который будет носить его имя, каждый сестерций, каждый динарий и каждый аурей должны были быть посвящены ему. Такие средства, конечно, можно было привлечь, но было негласное признание, что для этого нужен человек посмелее, чем Петроний.

– Тем не менее, как вы говорите, это прекрасно, – вежливо сказал Валерий.

Петроний натянуто улыбнулся. – Вы приглашены присоединиться к нам завтра в восьмом часу, в зале на избирательном участке. – Он указал на дверной проем в восточной стене.

Валерий кивнул в знак согласия. – Буду рад присутствовать.

– Когда ваши люди будут готовы приступить к работе? Как я уже сказал, здесь много дел, и скоро начнутся дожди.

Валерий понял, что Петроний ожидает от его легионеров выполнения строительных работ в самой Колонии, и чуть не рассмеялся. – Простите, квестор, – сказал он, позволив своему голосу обрести раздражение. – Мои люди – солдаты, а не строители домов. Они выполняют военные проекты. У нас есть приказ на ремонт дорог и мостов к северу отсюда. – Кратко кивнув и в последний раз взглянув на храм, он вернулся к своим людям.