Текст книги "Выстрел в лицо"

Автор книги: Донна Леон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

21

Позвонив вниз, в участок, Брунетти попросил к телефону Вьянелло. Инспектора на месте не оказалось, и один из полицейских передал трубку Пучетти. К этому моменту все в участке уже четко усвоили, что, если звонит Брунетти, а Вьянелло нет, вместо него следует позвать Пучетти.

– Ты ко мне не заглянешь на минуточку? – спросил его Брунетти.

Ему показалось, что прошла всего пара секунд, а Пучетти уже был у него. Распахнув дверь, он вошел в кабинет. Щеки у Пучетти раскраснелись, как будто он только что бежал – или, учитывая скорость, летел – по лестнице.

– Чем могу помочь, комиссар? – спросил Пучетти с искренним энтузиазмом. Он чуть ли не подпрыгивал на месте от нетерпения, горя желанием вырваться из участка – или хотя бы получить задание поинтереснее.

– Гильда Ланди, – объявил Брунетти.

– Да, синьор? – ничуть не удивившись, отозвался Пучетти.

– Гражданская служащая карабинерии. Во всяком случае, мне кажется, что она лицо гражданское, и я почти уверен, что она работает в карабинерии. Но могу и ошибаться. С тем же успехом она может работать и в Министерстве внутренних дел. Я был бы очень тебе благодарен, если бы ты выяснил, где она сейчас все-таки работает и, если это возможно, чем занимается.

Небрежно взмахнув рукой, Пучетти отдал начальнику честь, и ушел.

Брунетти решил позвонить Паоле и сказать, что обедать домой не придет, хотя особых причин у него для этого не было – за исключением того, что он все утро провел в мыслях о другой женщине. Паола не удивилась и даже не стала ни о чем спрашивать, и это встревожило Брунетти куда больше, чем если бы она начала протестовать и возмущаться. Брунетти в одиночестве вышел из квестуры и направился в квартал Кастелло. В одном из здешних дорогущих ресторанов, рассчитанных исключительно на туристов, он съел поразительно невкусный обед. Возвращаясь на работу, чувствовал себя и обманутым, и наказанным – словно паршивая еда стала расплатой за ложь Паоле.

Добравшись до квестуры, он вновь заглянул в участок, но Пучетти там не оказалось. Тогда Брунетти пошел в приемную синьорины Элеттры, где и обнаружил искомое – синьорина сидела за компьютером, Пучетти возвышался рядом с ней. Оба внимательно смотрели на экран монитора.

Увидев Брунетти, Пучетти сказал:

– Синьор, мне пришлось обратиться за помощью к синьорине. Один я бы точно не справился. Там есть такое место, что, если бы я попробовал туда попасть…

Брунетти махнул рукой.

– Да ничего страшного, ты все правильно сделал. Мне надо было тебе сразу сказать, чтобы ты обратился к синьорине, – успокоил он подчиненного и обратился к синьорине Элеттре, которая бросила на него внимательный взгляд: – Я правда не хотел на вас еще и это взваливать. Просто не знал, что все это окажется настолько… – Он умолк, позволив окончанию фразы повиснуть в воздухе.

Брунетти улыбнулся. Ему вдруг пришло в голову, что в квестуре Пучетти и синьорина заменяли ему детей. А Вьянелло был их дядюшкой. А кто тогда Патта? Брунетти задумался. Наверное, вздорный дед. А Скарпа? Злобный сводный братец. Брунетти с трудом отвлекся от этих мыслей и вернулся к работе.

– Удалось вам ее отыскать? – спросил он.

Пучетти отошел в сторону, полностью предоставив сценическую площадку синьорине.

– Начала я с Министерства внутренних дел, – заговорила синьорина Элеттра. – На определенном уровне в их систему попасть очень просто, – сообщила она буднично, не пытаясь осуждать халатную работу некоторых служб этого государственного учреждения. – Спустя какое-то время я заметила, что некоторые участки информации мне недоступны, так что пришлось вернуться назад и попробовать проникнуть туда другим способом. – Заметив выражение лица Брунетти, она добавила: – Какими методами я этого добилась, совершенно не важно. Не так ли?

Брунетти взглянул на Пучетти. Услышав последние слова синьорины, молодой полицейский изменился в лице. Последний раз такое выражение Брунетти видел у одного наркомана, когда вырвал у того из рук шприц и раздавил его ботинком.

– …основали специальное подразделение по проблемам участия Каморры в контроле над мусороперерабатывающими предприятиями. Там же я обнаружила, что синьорина Ланди довольно давно работает в Министерстве внутренних дел.

Брунетти подозревал, что это далеко не все, что удалось выяснить синьорине.

– Что еще вам удалось о ней узнать? – спросил он.

– Она и впрямь гражданское лицо, кроме того, у нее диплом в области химических технологий, который она получила в Университете Болоньи.

– А чем она занимается? – уточнил Брунетти.

– Я мало что успела узнать, когда… – синьорина умолкла. – Она проводит химический анализ улик, обнаруженных или конфискованных карабинерами.

– Что вы там собирались сказать? Когда случилось что? – заинтересовался Брунетти.

Синьорина Элеттра наградила его долгим взглядом, затем мельком глянула на Пучетти.

– Когда сеанс связи прервался, – ответила она.

Вздрогнув, Брунетти повернулся и посмотрел на дверь кабинета Патты.

– Синьора Патты нет на месте. У него сегодня днем встреча в Падуе, – поймав его взгляд, сказала синьорина.

Вспомнив, как замялась синьорина, говоря о разрыве связи, Брунетти спросил:

– А что это значит – связь прервалась? Объясните мне, я ведь в этом ничего не смыслю.

Синьорина на секунду задумалась.

– Это значит, что у них есть система предупреждения, которая при малейшем намеке на несанкционированный доступ автоматически отключает программу, – объяснила она.

– А они могут отследить, откуда предпринималась попытка проникновения? – забеспокоился Брунетти.

– Сомневаюсь, – уже более уверенным голосом ответила синьорина. – Да даже если бы и отследили, то увидели бы только, что к ним залезли из офиса компании, принадлежащей одному члену парламента.

– А вы мне все честно рассказываете? – усомнился вдруг Брунетти.

– Комиссар, я всегда говорю вам только правду, – ответила синьорина почти оскорбленным тоном.

– И ничего, кроме правды?

– Ничего, кроме правды.

Брунетти решил не обращать внимания на эту ложь, но не удержался от соблазна поддеть синьорину.

– Знаете, компьютерщики Катальдо тут заявили, что кто-то пытался влезть к ним в систему, – наябедничал он.

Синьорина на мгновение умолкла.

– Следы от этого взлома приведут их в ту же компанию, – сказала она.

– Похоже, что вас, синьорина, это совершенно не волнует, – заметил Брунетти.

– Нет, не очень, – не стала отрицать она. – Но спасибо, что сказали мне об этом: больше я не повторю тех же ошибок. – По ее голосу Брунетти понял, что больше никаких комментариев по этому поводу он не дождется.

– А эта синьорина Ланди работает там же, где работал Гуарино? – спросил он.

– Да. Судя по тому, что мне удалось увидеть, у них в подразделении числятся четыре мужчины и две женщины, не считая DottoressaЛанди и еще одного химика. Они базируются в Триесте, а еще одна группа – в Болонье. Их имен я не знаю, да и про синьорину мне удалось что-то выяснить только потому, что мне была известна ее фамилия.

Наступила тишина. Пучетти посмотрел сначала на Брунетти, затем на синьорину, но заговорить все-таки не решился.

– Что такое, Пучетти? – спросил его Брунетти.

– Вы знаете, где убили Гуарино, синьор?

– В Маргере, – ответила за него синьорина Элеттра.

– Нет, синьорина, там нашли его тело, – вежливо поправил ее Пучетти.

– У тебя есть еще какие-нибудь вопросы? – поинтересовался Брунетти.

– Да, – кивнул Пучетти. – Кто передвинул тело, когда проведут вскрытие, почему газеты обратили на это убийство слишком мало внимания и чем занимался Гуарино, когда его убили, где бы это ни произошло? – озвучил весь список Пучетти, даже не пытаясь скрыть волнение.

Брунетти отметил взгляд, а затем и улыбку, которыми наградила молодого полицейского синьорина Элеттра. Какими бы занимательными ни были перечисленные вопросы, Брунетти понимал, что самым главным из них – во всяком случае, на данный момент – оставался первый: где убили Гуарино?

Брунетти решил поразмыслить над этим позднее и вновь повернулся к синьорине Элеттре.

– А с синьорой Ланди можно как-нибудь связаться?

Синьорина задумалась. Интересно, подумал Брунетти, сработает ли охранная сигнализация в той компьютерной системе на попытку найти номер телефона? Синьорина смотрела на Брунетти невидящим взглядом. Продумывает какой-то хитрый и недоступный его пониманию компьютерный трюк, сообразил Брунетти.

– Все в порядке, – наконец сказала она.

– В смысле? – спросил Брунетти, опередив Пучетти.

– Я достану вам ее номер. – Синьорина встала со стула, который Пучетти, подскочив, тут же ловко отодвинул. – Как только я его добуду, я вам позвоню, – сказала она. – Риска тут никакого нет, поверьте, – добавила она, после чего Брунетти и Пучетти ее покинули.

Синьорина Элеттра сдержала слово. Не прошло и двадцати минут, как она позвонила в кабинет Брунетти и продиктовала ему номер мобильного синьорины Ланди. Брунетти тут же набрал его, но механический голос сообщил ему, что абонент недоступен. Оставить сообщение он ему не предложил.

Чтобы отвлечься, Брунетти подвинул к себе одну из бумажных стопок, громоздившихся у него на столе, и приказал себе сосредоточиться. Недавно информатор посоветовал Вьянелло обратить особое внимание на несколько магазинов на калле Мандола, недавно сменивших хозяев. Если, как предполагал информатор, там отмывали «грязные» деньги, Брунетти не стоило об этом беспокоиться: деньги и все, что с ними связано, – забота финансовой гвардии.

Кроме того, на этой улице Брунетти бывал редко и совершенно не помнил, как она выглядит. Потому и не заметил, что над какими-то витринами изменились вывески. Насколько Брунетти помнил, магазин антикварных книг вроде был на месте, как и аптека с отделом оптики. Вот с лавочками, расположенными напротив, дело обстояло сложнее, а ведь именно там, согласно полученной информации, и произошли перемены. На той стороне разместились магазины, торгующие дорогим оливковым маслом и соусами, фруктовая лавочка, магазин стеклянной посуды и цветочная лавка, которая первой выставляла на продажу весенние лилии. Можно, конечно, порасспрашивать продавцов, но Брунетти не видел в этом смысла. Примерно как с расспросами об убийстве Ранцато: что им, встать посреди улицы и закричать: «Выходи, Каморра! Выходите, подлые трусы!»?

Брунетти вдруг вспомнилась статья из журнала про животных, который он взял почитать у Кьяры несколько месяцев назад. Там рассказывалось о жабах, завезенных в Австралию, чтобы бороться с каким-то вредителем, уничтожавшим плантации сахарного тростника. На этих жаб – кажется, вид назывался жаба-ага – в Австралии было некому охотиться, и вскоре они заполонили всю страну, распространившись и на юг, и на север. Их яд обладал такой убойной силой, что гибли даже кошки и собаки – но выяснилось это уже после того, как численность жаб резко выросла. Они оказались жутко живучими – могли, например, спокойно ускакать даже после того, как их переезжало машиной. Верную смерть жабам-ага гарантировали только вороны – переворачивая добычу пузом вверх, они вырывали и пожирали у земноводных внутренности.

Пожалуй, удачней сравнения с мафией и не подберешь. После войны мафию поддерживали американцы, надеясь, что мафиозные боссы смогут сдерживать «красную угрозу». Вскоре мафия, разумеется, вышла из-под контроля и, совсем как жабы-ага, расползлась по всей стране, и на юг, и на север. Ее тоже резали, кололи и давили, и тоже безрезультатно.

– Нам нужны вороны, – произнес вслух Брунетти и, подняв голову, увидел, что в дверях стоит Вьянелло.

– Вот отчет о вскрытии, – сказал Вьянелло, сделав вид, будто не слышал, как Брунетти разговаривал сам с собой. Протянув начальнику коричневый бумажный конверт, он уселся в одно из кресел даже раньше, чем Брунетти успел ему кивнуть.

Брунетти вскрыл конверт и вытряхнул из него фотографии, удивившись про себя, что размером они не больше почтовой открытки. Выложив снимки на стол, достал из конверта страницы отчета и пристроил их рядом. Затем Брунетти вопросительно взглянул на Вьянелло – тоже отметил странный размер фотографий.

– Видимо, экономят, – предположил Вьянелло.

Брунетти перетасовал фотографии с места преступления и принялся изучать их, передавая по одной Вьянелло. Размером с открытку, думал Брунетти, и это вполне логично – что лучше подобных снимков характеризует страну, в которую превратилась его родная Италия? Брунетти в голову пришла чудесная мысль. Надо запустить новую линию плакатов и сувениров для туристов – с фотографиями, на которых будут изображены современные достопримечательности: грязная лачуга, где арестовали Провенцано, нелегально построенные отели в природных заповедниках или двенадцатилетние молдавские проститутки, голосующие у дорог.

А еще можно выпустить новую серию игральных карт. Что на них изобразить? Тела. Если уменьшить фотографии с телом Гуарино и телами других умерших насильственной смертью за последние пару лет, снимков с лихвой хватит на целую колоду. Будут четыре масти: Палермо, Редджо-ди-Калабриа, Неаполь, Катания. А джокер? Кто же станет джокером? Кто у нас в каждой бочке затычка? Брунетти решил, что на эту роль прекрасно подойдет член кабинета министров, тесно связанный со всеми четырьмя мастями.

Вьянелло деликатно закашлялся, прервав полет мрачной фантазии Брунетти. Тот передал ему еще пару фотографий. Вьянелло рассматривал их со все возрастающим интересом. Последние снимки он едва не вырвал у Брунетти из рук. Брунетти взглянул на помощника – тот сидел, гневно сверкая глазами.

– Это фотографии с места преступления? – спросил он, как будто без подтверждения Брунетти не мог в это поверить.

Брунетти кивнул.

– Ты там был? – спросил Вьянелло, хоть и так знал ответ.

Брунетти кивнул еще раз.

Вьянелло бросил фотографии ему на стол.

–  Gesu Bambino, что это тут за клоуны? – возмутился он, раздраженно тыкнув пальцем в один из снимков, на котором виднелось три пары разных ботинок. – Чьи это ноги? – вопрошал он. – Какого черта они стояли так близко к телу, когда его фотографировали? – Вьянелло вонзил палец в отпечатки чьих-то колен на земле. – А это от кого тут осталось?

Порывшись в куче фотографий, Вьянелло отыскал одну, снятую с расстояния двух метров. Позади тела стояли два карабинера и, по всей видимости, беседовали.

– Они оба курят, – заметил Вьянелло. – И чьи окурки, ради всего святого, оказались в итоге в пакетах для улик – их или преступника?

Инспектор потерял всякое терпение и подтолкнул фотографии обратно к Брунетти.

– Если они хотели сделать место преступления непригодным для работы, им это удалось, – подвел он итог и, поджав губы, вновь взял снимки в руки. Он выровнял их в ряд, затем принялся сортировать, раскладывая по порядку, по мере того, как камера приближалась к телу. Первая фотография запечатлела местность в радиусе двух метров от тела, вторая – в одном метре. На обеих в нижнем левом углу ясно была видна правая рука Гуарино. Но если на первом снимке она лежала на фоне темно-коричневой земли, то на втором рядом с ней, примерно в десяти сантиметрах от ладони, уже виднелся окурок. На последнем фото была снята крупным планом голова и грудь Гуарино, с пропитавшимися кровью воротничком и рубашкой.

Вьянелло не сдержался:

– Даже Альвизе, и тот сделал бы лучше, – сравнил он работу коллег с местным «золотым стандартом».

– Думаю, так в конечном итоге и вышло – сработал фактор Альвизе, – подумав, решил Брунетти. – То есть виновата человеческая глупость. Наделали ошибок, вот и все. – Вьянелло начал было возражать, но Брунетти его перебил: – Знаю, что приятнее считать, будто это все результат какого-то заговора, но, боюсь, на самом деле тут просто банальная халатность.

– Ну, я видал и хуже, надо признать, – пожал плечами Вьянелло. – А что в самом отчете-то написано? – спросил он спустя минуту.

Вытащив страницы отчета, Брунетти принялся читать, передавая их затем по одной Вьянелло. Смерть наступила мгновенно. Пуля прошла сквозь мозг и только потом разнесла челюсть. На месте преступления пули обнаружить не удалось. Затем следовали рассуждения о возможном калибре орудия убийства. Заканчивался отчет сухими словами о том, что земля на коленях и лацканах Гуарино отличается от земли, на которой лежало тело – в ней выше содержание ртути, кадмия, радия и мышьяка.

– Что, еще выше? – удивился Вьянелло, возвращая бумаги обратно Брунетти. – Спаси нас, Господи, – пробормотал он.

– Тут только Господь и поможет, – буркнул в ответ Брунетти.

Инспектор чуть было не поднял руки вверх, показывая, что сдается.

– Что же нам теперь делать? – спросил он.

– У нас еще есть синьорина Ланди, – загадочно сказал Брунетти, чем вызвал недоуменный взгляд Вьянелло.

22

На следующий день Брунетти увиделся с синьориной Ланди. Они договорились встретиться на железнодорожной станции города Касарсы, на полпути между Триестом и Венецией. Спускаясь по ступенькам с платформы, Брунетти на мгновение застыл, наслаждаясь теплыми лучами солнца. Точь-в-точь подсолнух – он повернул голову к сияющему шару и зажмурился.

– Комиссар? – донесся с парковки женский голос. Открыв глаза, Брунетти увидел, что к нему идет невысокая темноволосая девушка. Первым делом Брунетти обратил внимание на ее черные волосы – подстриженные коротко, «под мальчика», они блестели от геля для укладки, – а потом уже на фигуру. Объемистая серая куртка никого не могла обмануть – синьорина была стройная и подтянутая.

Сбежав по лестнице, Брунетти подошел к девушке.

–  Dottoressa, – официальным тоном начал он, – спасибо, что согласились со мной встретиться.

Синьорина Ланди едва доставала ему до плеча. На вид ей было чуть за тридцать. Макияжем она явно не злоупотребляла, да и тот нанесла крайне неряшливо. Почти всю помаду с небрежно накрашенных губ она уже съела. Во Фриули вовсю светило солнце, но синьорина, похоже, прищуривала глаза не только из-за его ярких лучей. Черты лица не слишком запоминающиеся, нормальный нос. Необычной ее делала, пожалуй, прическа. И еще явные следы душевного страдания на лице.

Брунетти взял ее под руку.

– Давайте пойдем куда-нибудь и спокойно поговорим? – предложила синьорина Ланди приятным голосом. Слова она произносила с легким придыханием. Наверное, родом из Тосканы, подумал Брунетти.

– Конечно, – ответил он ей. – Боюсь только, я этот район совсем не знаю.

– Да тут и знать-то особенно нечего, – откликнулась девушка, садясь в машину. Брунетти последовал за ней. Оба пристегнулись, и синьорина завела мотор. – Тут неподалеку есть один ресторан, – сказала она и, передернувшись, добавила: – На улице уж больно холодно.

– Как пожелаете, – любезно ответил Брунетти.

Они поехали через центр города. Брунетти вспомнил, что как раз здесь родился и вырос режиссер Пабло Пазолини. Не получив от горожан доказательств особой любви, он уехал в Рим. Пока машина пробиралась по узким улочкам, Брунетти думал, как же Пазолини повезло – вовремя смылся из этого мира серости и законопослушности. Как в таком месте вообще можно жить?

Выбравшись из города, они съехали на широкое шоссе, по обеим сторонам которого тянулись жилые дома, офисы и магазины. За окном мелькали голые деревья. До чего унылая тут зима, поразился Брунетти. А потом подумал, что, наверное, здесь все времена года такие же тоскливые.

В машинах Брунетти совершенно не разбирался, и потому понять, хорошо водит синьорина или нет, не мог. Они то и дело куда-то сворачивали, пересекали перекрестки, съезжали на дороги поуже и похуже. Через несколько минут Брунетти перестал понимать, где он находится, и, даже если бы от этого зависела его жизнь, не смог бы показать, в какой стороне железнодорожная станция. Они проехали мимо небольшого торгового центра с крупным магазином оптики, затем свернули на очередную улицу, огороженную голыми деревьями. После этого синьорина еще раз повернула налево и наконец въехала на парковку.

DottoressaЛанди молча заглушила двигатель и вылезла из машины. Брунетти только сейчас понял, что с момента их отъезда она не произнесла ни слова. Впрочем, он тоже предпочел сидеть молча, посматривая на ее руки и изучая пейзаж, проносящийся за окном.

В ресторане официант проводил их к одному из дюжины столиков, расположенному в углу. Второй официант бродил по залу, раскладывал столовые приборы и салфетки и переставлял стулья. С кухни доносился аромат запеченного мяса и еще какой-то резкий запах. Принюхавшись, Брунетти опознал жареный лук.

Синьорина заказала caffe macchiato– эспрессо с горячим молоком. Брунетти последовал ее примеру.

Девушка повесила куртку на спинку стула и сразу села, не дожидаясь, пока ей отодвинут стул. Брунетти устроился напротив. Стол был накрыт к обеду, и синьорина, аккуратно отложив в сторону салфетку и пристроив сверху вилку и нож, обеими руками облокотилась на стол.

– Даже не знаю, как нам все это провернуть, – заговорил Брунетти, надеясь сразу перейти к делу.

– А какие у нас варианты? – осведомилась она. Ее лицо не выражало ни враждебности, ни любезности. Она смотрела на Брунетти бесстрастно, как ювелир, которому дали на оценку украшение, и он вертит его в руках, пытаясь понять, сколько в нем содержится золота.

– Я вам сообщаю что-нибудь полезное, вы мне сообщаете что-нибудь полезное, и так по очереди, пока не завершим обмен информацией, – предложил Брунетти. – Похоже на карточную игру.

– Или? – заинтересовавшись, спросила синьорина Ланди.

– Или так: сначала я выкладываю все, что знаю, затем вы. Ну, или наоборот.

– Тогда у второго будет огромное преимущество, не правда ли? – Голос синьорины заметно смягчился.

– Если только первый не наврет с три короба, – ответил Брунетти.

Впервые за время их встречи синьорина улыбнулась, сразу став на пять лет моложе.

– Может, я тогда начну? – предложила она.

– Пожалуйста, – кивнул Брунетти.

Официант принес им кофе и два стаканчика с водой. Брунетти отметил, что девушка пьет кофе без сахара. Впрочем, слово «пьет» к ней не подходило – она лишь вертела чашку в руках.

– Я говорила с Филиппо после вашей с ним встречи, – сообщила синьорина и ненадолго умолкла. – Он рассказал мне содержание вашего разговора, – добавила она. – И о том мужчине, личность которого вы взялись выяснить. – Коротко взглянув на Брунетти, она вновь опустила глаза и принялась изучать молочную пенку на кофе. – Мы с Филиппо пять лет работали вместе.

Брунетти допил кофе и накрыл крышкой молочник.

Вдруг синьорина Ланди покачала головой.

– Нет, знаете, так у нас ничего не выйдет, – заявила она. – Ну, чтобы только я говорила, понимаете?

– Думаю, да, – с улыбкой согласился Брунетти.

Она рассмеялась, и Брунетти понял, что на самом деле синьорина – очень привлекательная девушка. Просто ее красоту заслонили переживания и тревоги.

– Я химик, а не полицейский, – сказала она, явно радуясь возможности начать рассказ сначала. – Кажется, я вам это уже говорила? Или вы и так знали?

– Знал, – кивнул Брунетти.

– Так вот, – продолжила синьорина, – так как я не коп, я в полицейские дела не лезу. Но, проработав столько лет, волей-неволей начнешь кое-что понимать и разбираться во многих вещах. Порой против собственного желания.

Пока что слова синьорины никак не подтверждали теорию Брунетти о том, что они с Гуарино были больше, чем просто коллегами. Правда, к чему тогда эти неловкие оправдания, объясняющие ее осведомленность в «полицейских делах»?

– Иногда бывает просто невозможно остаться в стороне, – согласился с ней Брунетти.

– Вот именно, – кивнула она. – А Филиппо рассказывал вам про те перевозки?

– Рассказывал.

– Мы ведь так с ним и познакомились. – Голос синьорины заметно потеплел. – Они тогда засекли регулярные нелегальные перевозки в южном направлении. Это было как раз пять лет назад. Я проводила химический анализ того, что они обнаружили в грузовиках. Потом они вычислили, где водители забирали груз, и снова обратились ко мне, чтобы я сделала анализ проб земли и воды. Расследование вел Филиппо, – добавила она. – Тогда же он и предложил мне перейти на работу к ним в подразделение.

– Дружба иногда начинается с очень необычных событий, – поддержал ее Брунетти.

Синьорина наградила его долгим непонятным взглядом.

– Да, наверное, – наконец сказала она и одним глотком допила свой кофе.

– А что там было? – поинтересовался Брунетти. Синьорина Ланди вопросительно приподняла брови. – Ну, в тех грузовиках, – объяснил он.

– Пестициды, отходы из больниц и просроченные лекарства. Но, конечно, не по накладным, – уточнила она.

– А что значилось по накладным?

– Как всегда: обычный городской мусор. Можно было подумать, что у них там в мешках просто апельсиновая кожура да просыпанный кофе, который вымели из-под кухонного шкафа.

– И куда они все это везли?

– В Кампанию, – сказала она. – На мусоросжигательный завод. – И, словно желая убедиться, что Брунетти правильно ее понял, перечислила: – Пестициды. Больничные отходы. Просроченные лекарства.

Синьорина сделала маленький глоток воды.

– Значит, пять лет назад?

– Да.

– И что с тех пор? – спросил Брунетти.

– Ничего не изменилось, – пожала плечами она. – Разве что количество перевозок выросло в разы.

– А куда теперь они девают этот мусор?

– Часть сжигают, часть вывозят на свалки.

– А остальное?

– А для остального у нас есть море, – сказала она, словно это было совершенно нормально.

– Ага.

Взяв в руки ложечку, синьорина аккуратно положила ее рядом с чашкой.

– Как в Сомали, – сообщила она. – Там тоже все выбрасывают в море. Когда правительства нет, каждый волен делать все, что ему заблагорассудится.

К их столику приблизился официант, и DottoressaЛанди заказала еще чашку кофе. Брунетти знал, что до обеда ему больше одной чашки пить не стоит, и попросил принести стакан минеральной воды. Он не хотел, чтобы им пришлось прерывать разговор из-за официанта, и потому молчал. Синьорина, кажется, была благодарна ему за эту тишину, нарушаемую лишь тиканьем часов. Вернувшийся официант поставил перед ними напитки.

Когда он ушел, синьорина Ланди заговорила:

– Он ведь приезжал к вам, чтобы расспросить о том мужчине с фотографии? – спросила она, меняя тему разговора. Ее голос звучал уже совсем спокойно, как будто перечисление содержимого тех первых грузовиков помогло ей взять себя в руки.

Брунетти кивнул:

– И?

Ну вот, понял Брунетти, и настал тот момент, когда ему надо призвать на помощь весь свой жизненный опыт, личный и рабочий, и решить, можно доверять этой девушке или нет. Он знал о своей слабости к страдающим женщинам – хотя и не догадывался о масштабах проблемы, – но знал и то, что чутье его редко подводит.

Судя по поведению синьорины, для нее смерть Гуарино не отменяла его доверия к Брунетти. У Брунетти, в свою очередь, не было причин в чем-либо ее подозревать.

– Его зовут Антонио Террассини, – сказал он. Со стороны синьорины не последовало никакой реакции – она даже не спросила, как ему удалось это выяснить. – Он член одного из кланов, входящих в Каморру. Вам что-нибудь известно про это фото? – спросил он.

Синьорина принялась помешивать кофе. Затем приставила ложку к молочнику.

– Тот мужчина, которого убили… – начала она, затем посмотрела на Брунетти совершенно больным взглядом и прикрыла рот ладонью.

– Ранцато? – помог ей Брунетти.

Вместо ответа синьорина Ланди кивнула.

– Да, – помолчав, снова заговорила она. – Филиппо сказал, что это Ранцато прислал ему фотографию.

– Что-нибудь еще вам известно?

– Нет, только это.

– А когда вы видели его в последний раз? – решился задать вопрос Брунетти.

– За день до того, как он уехал к вам.

– Но не после?

– Нет.

– А он вам звонил?

– Да, дважды.

– И что сказал?

– Что переговорил с вами и решил, что вам можно доверять. А во второй раз сказал, что вы виделись еще раз и он отправил вам фото. – Она остановилась, словно раздумывая, стоит продолжать или нет. – Еще он назвал вас очень настойчивым.

– Согласен, – кивнул Брунетти, и оба погрузились в молчание.

Синьорина в задумчивости смотрела на свою ложку, словно взвешивала, не следует ли ее передвинуть.

– Зачем было его убивать? – вдруг произнесла она, и Брунетти понял, что она согласилась с ним встретиться, только чтобы задать этот вопрос, ответа на который у него не было.

С другого конца зала послышались голоса. Брунетти оглянулся: это всего лишь официанты переговаривались о чем-то своем. Снова повернувшись лицом к синьорине, он понял, что она тоже обрадовалась этой секундной передышке. Бросив взгляд на часы, Брунетти увидел, что до следующего поезда на Венецию у него остается всего двадцать минут. Кивнув официанту, он попросил принести счет.

Рассчитавшись и оставив на столе чаевые, они встали из-за стола. Солнце на улице светило еще ярче, и воздух прогрелся еще на несколько градусов. Прежде чем сесть за руль, синьорина Ланди бросила на заднее сиденье свою куртку. Всю обратную дорогу они молчали.

Они остановились перед станцией, и Брунетти пожал ей руку.

– Есть еще кое-что, – сказала вдруг она, когда Брунетти уже потянулся, чтобы открыть дверцу. Ее голос звучал так серьезно, что Брунетти замер. – Надо было сразу вам сказать.

Он посмотрел на синьорину.

– Примерно две недели назад Филиппо сказал мне, что до него дошли кое-какие слухи. В это время в Неаполе как раз бушевали страсти – там позакрывали свалки, и в городе было полно полиции. Так что они перестали вывозить мусор грузовиками и самую мерзкую дрянь начали складировать. Ну, во всяком случае, Филиппо так сказал.

– Что за «мерзкая дрянь»? – решил уточнить Брунетти.

– Высокотоксичные отходы. Химикаты, может даже, ядерные отходы. Кислоты. Короче говоря, все то, что обычно хранят в контейнерах и бочках. Всем известно, что самые опасные вещества перевозят именно так. Но они не рискнули вывозить их из города, пока он кишел копами.

– А он знал, где находится этот их склад?

– Не совсем, – уклончиво ответила синьорина. Так обычно говорят люди, не приученные врать. Брунетти внимательно посмотрел на нее, прежде чем она успела отвернуться. – Он может быть только в одном месте, верно?

Паола бы им гордилась, подумал Брунетти, не сводя глаз с синьорины Ланди. При ее словах он сразу же подумал об одном рассказе, автора которого не помнил. То ли Готорн, то ли По. Рассказ назывался… какое-то там письмо, и Брунетти вынес из него изящную идею: письма надо прятать там, где их никто не заметит – среди других писем. Элементарно. Химикаты тоже можно спрятать среди других химикатов, и никто их никогда не найдет.

– Вот почему его бросили на территории нефтехимического завода, – понял Брунетти.

– Филиппо говорил, что вы умный, – с невыносимо грустной улыбкой ответила синьорина.