Текст книги "Выстрел в лицо"

Автор книги: Донна Леон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

5

После этого открытия мужчины умолкли. Брунетти встал и подошел к окну – успокоиться самому и дать время успокоиться Гуарино. Надо будет рассказать Паоле, как вырвалась эта фраза, прежде чем он успел сообразить, что говорит.

Гуарино откашлялся и заговорил, словно они с Брунетти заключили джентльменское соглашение – не обсуждать Ранцато и то, что он мог знать:

– Понимаете, потому нам и нужна ваша помощь – единственная зацепка, которая есть у нас по его убийству, привела в Сан-Маркуолу. И только ваши люди тут, в Венеции, знают, не обитает ли здесь какой-нибудь подозрительный тип, способный вляпаться в подобное дельце, – фраза не показалась Брунетти законченной, так что он промолчал. Через секунду Гуарино продолжил: – Мы сами не знаем, кого ищем.

– А у синьора Ранцато был только один такой заказчик? – спросил Брунетти, вновь поворачиваясь лицом к майору.

– Мне он говорил только об одном, – ответил тот.

– Это еще ничего не значит, – заметил Брунетти.

– Не обязательно. Помните, я вам уже говорил, что мы к тому моменту если не подружились, то очень сильно сблизились. Мы многое обсуждали.

– Например?

– Например, я говорил ему, какой он везунчик – женился на девушке, которую так сильно любит. – Голос Гуарино дрогнул, когда он произносил это «любит».

– Ясно.

– Я это серьезно говорил, – в порыве откровенности поведал Гуарино. – Не для того, чтобы он просто начал мне доверять. – Он подождал, чтобы убедиться, что Брунетти почувствовал разницу. – Может, вначале все было и по-другому, но потом… Со временем наши отношения изменились.

– А вы когда-нибудь встречались с его женой? Или хотя бы видели ее?

– Нет. Но у Стефано на столе была ее фотография. Я бы и рад с ней поговорить, но не имею на это права – если мы свяжемся с ней, они сразу поймут, что Стефано работал на нас.

– Раз они его убили, значит, и так уже это поняли, верно? – спросил Брунетти, отказываясь жалеть погибшего.

– Возможно, – неохотно согласился Гуарино. – Скорее всего, – признал он. – Но таковы правила. Ни при каких обстоятельствах мы не должны подвергать ее жизнь опасности.

– Разумеется, – кивнул Брунетти. Он не стал говорить, что, на его взгляд, они и так уже подвергли ее опасности, да не один раз. Он вернулся за свой стол. – Я не знаю, сможем ли мы чем-нибудь вам помочь, но мы постараемся. Я наведу кое-какие справки, просмотрю архивы. Но пока что мне никто, совпадающий с вашим описанием, на ум не приходит.

Под выражением «навести справки» он подразумевал не только обычный просмотр досье, но и поиски на бытовом уровне – беседы с информаторами, намеки, сплетни из местных баров.

– Как бы то ни было, – продолжил Брунетти, – вы и сами понимаете, в Венеции мало что понимают в наземных перевозках.

Гуарино покосился на него, пытаясь понять, шутит Брунетти или нет. Тот сидел с каменным лицом.

– Я буду благодарен за любые сведения, – ответил Гуарино. – У нас безнадежная ситуация. Так всегда получается, когда приходится работать в месте, где неизвестно… – Он оборвал себя на полуслове.

Брунетти пришло в голову, что окончанием фразы вполне могли быть слова «где неизвестно, кому можно доверять».

– Странно, что он ни разу не назначил встречу со своим заказчиком так, чтобы и вы могли на него посмотреть, – заметил Брунетти. – В конце концов, вы ведь так близко сошлись.

Гуарино промолчал.

А ведь вопросов еще несметное количество, понял Брунетти. Останавливали ли когда-нибудь грузовик, требовали ли у водителей предъявить документы? Не попадали ли они в аварии?

– А с водителями вы разговаривали?

– Да.

– И?

– От них мало толку.

– В смысле?

– Они ездили, куда им было велено, и не задумывались над тем, что везут, – сказал Гуарино, но, заметив скептическое выражение лица Брунетти, добавил: – Ну или убийство Ранцато стерло все их воспоминания.

– Как вы думаете, имеет смысл добиваться от них правды?

– Мне кажется, нет. Здешние жители редко сталкивались с Каморрой напрямую, но уже прекрасно понимают, что на ее пути лучше не вставать.

– Ну если все зашло так далеко, то не стоит и пытаться их остановить, не так ли? – спросил Брунетти.

Поднявшись на ноги, Гуарино нагнулся и пожал Брунетти руку.

– Если что, вы всегда можете найти меня в участке Маргеры.

– Я постараюсь что-нибудь узнать, – пообещал ему Брунетти.

– Спасибо. – Гуарино наградил его долгим взглядом, кивнул, словно решил, что этому человеку можно доверять, и быстро пошел к выходу. Он тихо закрыл за собой дверь.

– О-хо-хо, – пробормотал Брунетти и, посидев еще немного и подумав, отправился в приемную к синьорине Элеттре. Она оторвала глаза от монитора, когда он вошел. Лучи зимнего солнца пробились сквозь стекло в кабинет и осветили уже виденные Брунетти розы и блузку синьорины, на фоне которой даже розы тускнели.

– У вас найдется свободная минутка? Я хотел бы вас попросить поискать кое-какую информацию, – сказал Брунетти.

– Для вас или для MaggioreГуарино? – уточнила синьорина Элеттра.

– Для нас обоих, – ответил Брунетти, отметив про себя, с какой теплотой в голосе она произнесла имя майора. – В декабре, во время ограбления, в своем офисе в Тессере был убит мужчина по имени Стефано Ранцато.

– Да-да, я помню эту историю, – кивнула синьорина. – Значит, Maggioreрасследует это дело?

– Да.

– И чем же я могу помочь вам обоим? – спросила она.

– У него есть причины полагать, что убийца живет неподалеку от Сан-Маркуолы, – выдал Брунетти ложь, однако очень близкую к тому, что рассказал ему Гуарино. – Maggiore, как вы наверное заметили, не венецианец, как и все его подчиненные.

– Ах! – воскликнула она. – Как это бесконечно мудро со стороны карабинерии – не набирать на работу коренных жителей.

Брунетти пропустил эту реплику мимо ушей.

– Они уже проверили всех жителей района Сан-Маркуола, когда-либо нарушавших закон.

– По каким статьям? Нападения? Или другие преступления против личности? – уточнила синьорина.

– Думаю, проверили всех.

– A Maggioreсказал еще что-нибудь про этого преступника?

– Только то, что ему около тридцати, он красив и дорого одевается.

– М-да. Это сужает круг подозреваемых примерно до миллиона итальянцев, – хмыкнула она.

Брунетти и эту фразу оставил без комментариев.

– Значит, Сан-Маркуола, да? – произнесла синьорина Элеттра и на какое-то время задумалась; Брунетти сидел и смотрел, как она теребит манжету и пуговку на ней. На часах уже было больше одиннадцати утра, а на ее блузке не было ни единой морщинки. Может, попросить ее быть поосторожнее – а то еще порежется об эти свои идеально накрахмаленные манжеты?

Наклонив голову, синьорина Элеттра сидела, уставившись на пол перед входом в кабинет Патты, и бездумно расстегивала и застегивала манжету.

– Может, у врачей поспрашивать? – предположил Брунетти.

Она удивленно на него взглянула. Ее лицо озарила улыбка.

– Конечно, – одобрительно кивнула она. – Мне это даже в голову не пришло.

– Не знаю, согласится ли Барбара… – Брунетти рискнул упомянуть сестру синьорины, работающую врачом. Они с Брунетти пару раз беседовали, но Барбара всегда четко знала, что должна рассказывать полиции, а что нет.

– Нет, ее нам беспокоить не обязательно, – не задумываясь, ответила синьорина Элеттра. – У меня тут поблизости держат кабинеты два знакомых врача. Я лучше поговорю с ними. Пациенты всегда делятся с ними всякими тайнами, так что, может, они чего и слышали. – Поймав недоуменный взгляд Брунетти, она объяснила: – Барбара и сама первым делом обратилась бы к ним.

– А я пока поспрашиваю у ребят в участке, – кивнув, решил Брунетти.

Его коллеги обычно хорошо знали, чем живут люди в патрулируемых ими районах.

Уже подходя к двери, Брунетти вдруг остановился, словно неожиданно что-то вспомнил.

– Вот еще что, синьорина.

– Да, комиссар?

– Это уже относится к другому расследованию – ну, не совсем расследованию, но все же. Вы не могли бы найти мне сведения об одном местном бизнесмене? Его зовут Маурицио Катальдо.

– А, – ответила синьорина, и это «а» могло значить в ее устах все что угодно.

– И заодно про его жену все разузнайте, если конечно есть, что узнавать.

– Это ведь Франка Маринелло, да, синьор? – спросила синьорина, склонив голову над блокнотом, куда записывала имя Катальдо.

– Да.

– Вы хотите узнать о них что-то специфическое?

– Нет-нет, – ответил Брунетти. – Все, как обычно: куда вкладывают деньги, какими фирмами владеют.

– А подробности личной жизни вас заинтересуют?

– Нет, не думаю. Но если обнаружите что-нибудь необычное, сообщите, хорошо? – быстро добавил он.

– Безусловно.

Поблагодарив синьорину Элеттру, Брунетти ушел.

6

Возвращаясь к себе в кабинет, Брунетти отвлекся от мыслей об убитом мужчине и вновь вспомнил о паре, встреченной на званом вечере. Он решил, что после обеда посплетничает с Паолой – следует называть вещи своими именами – о Катальдо и его супруге.

Январь, на редкость суровый в этом году, атаковал город холодом и сыростью. Над северной частью Италии расположилось огромное серое облако, скупое на снег для высоких гор, зато щедрое на влагу и туман. Из-за этого уже несколько недель не чистили улицы, и их каждую ночь покрывал вязкий слой конденсата. Четыре дня назад случилось acqua alta [26]26
  Букв.:высокая вода (ит.). Здесь:наводнение (в Венеции).


[Закрыть], вода в каналах поднялась и разнесла повсюду грязь. Ни bora, ни tramontana [27]27
  Северные ветры (ит.).


[Закрыть]не разогнали облака из центра страны, и они медленно двигались на восток, накрывая собой Венецию. Уровень загрязнения воздуха рос с каждым днем, и город задыхался от ядовитых миазмов.

Паола мгновенно отреагировала на ухудшение экологической обстановки, строго наказав мужу и детям снимать обувь перед входом в дом.

Лестничная площадка предоставила Брунетти достаточно улик, доказывающих, что все члены семьи пришли домой раньше его.

– Вот какой я супердетектив, – пробормотал он и наклонился развязать шнурки; оставив ботинки слева от двери, он вошел в квартиру.

Услышав голоса, доносившиеся с кухни, он тихо подошел к двери.

– Но в газетах пишут, что уровень загрязнения превышает все допустимые нормативы! – послышался возмущенный и недовольный голос Кьяры. – Вот, прямо так тут и написано! – До Брунетти донесся шорох бумаги, затем чья-то рука хлопнула по газете.

– И вообще, что это значит, «допустимые нормативы»? – продолжала бушевать дочь. – Если уровень загрязнения вышел за эти пределы, значит, кто-то должен с этим что-то делать: да или нет?

Брунетти хотел спокойно пообедать и потом посплетничать с женой. А вот вступать в дискуссию, во время которой, как он боялся, его, как представителя власти, привлекут к ответственности за содержание законов, он нисколько не хотел.

– А раз они ничего не могут с этим поделать, что остается нам? Может, нам вообще прекратить дышать? – говорила Кьяра. Брунетти с интересом отметил, что в ее голосе звучат те же нотки, что и у Паолы, когда той случается всерьез на что-то рассердиться. Ее вдохновенные негодующие пассажи он успел хорошо изучить.

Брунетти стало любопытно, что мать и брат ответят на вопрос Кьяры, и он подвинулся ближе к двери.

– Я встречаюсь с Джероламо в половине третьего, – прервал спор Раффи голосом, по сравнению с голосом сестры звучавшим чересчур весело. – И хочу до того быстренько поесть и сделать кое-что из уроков.

– Вокруг тебя мир рушится, а ты только и думаешь что о своем желудке! – возмутилась Кьяра.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Раффи. – Надоели уже твои поучения. Помнишь, ты в младших классах подбивала меня отдать карманные деньги на спасение христианских младенцев?

– Пока я тут, никаких христианских младенцев в моем доме спасать не будут, – категорическим тоном заявила Паола.

Дети, услышав это, расхохотались, и Брунетти воспользовался моментом, чтобы войти.

– Ах, мир и гармония царят за этим столом, – провозгласил он и уселся на свое место, бросив внимательный взгляд на стоявшие на плите кастрюльки. Он пригубил бокал вина, оценил вкус и сделал еще глоток. – Какое утешение и счастье для мужчины вернуться домой после тяжелого рабочего дня и увидеть мирные счастливые лица любящей семьи! – воскликнул он.

– Папа, пока прошло всего полдня, – строго, как судья, заметила Кьяра, постучав по циферблату часов.

– И знать, что ему никто не будет противоречить, – словно не слыша ее, продолжал разглагольствовать Брунетти, – что каждому его слову будут внимать с трепетом и почтением, черпая драгоценный нектар его мудрости.

Отодвинув тарелку, Кьяра опустила голову на стол и обхватила ее руками.

– Меня похитили в младенчестве и заставили жить с психами, – пожаловалась она.

– Только с одним, – поправила ее Паола, ставя на стол кастрюлю с пастой. Раффи и Брунетти она положила порции побольше, себе – поменьше. К этому моменту Кьяра уже выпрямилась и с нетерпением ждала, когда Паола наполнит и ее тарелку щедрой порцией пасты.

Поставив кастрюлю, Паола отошла к плите, чтобы накрыть кастрюлю крышкой. Никто не начинал есть – все ждали ее.

–  Mangia, mangia [28]28
  Ешьте, ешьте (ит.).


[Закрыть]– велела она, ставя на стол сыр.

Наконец Паола села, и каждый посыпал себе пасту сыром.

Паста была ruote [29]29
  Букв.:колесо (ит.). Здесь:круглая паста, известная в России под названием «гнезда».


[Закрыть]– Брунетти ее обожал. А уж melanzane [30]30
  Баклажаны (ит.).


[Закрыть]и томатный соус с рикоттой делали это блюдо и вовсе божественным.

– А почему ruote? – спросил он у жены.

– В каком смысле «почему»? – удивилась она.

– Почему ты с этим соусом используешь именно гнезда? – уточнил Брунетти и пронзил вилкой одно из гнезд. Он поднес пасту к глазам, чтобы рассмотреть ее получше.

Паола взглянула на свою тарелку с некоторым удивлением, как будто только сейчас заметила, что и впрямь сварила именно ruote.

– Потому что, – начала она и поддела кончиком вилки многострадальную пасту. – Потому что…

Паола отложила вилку и сделала глоток вина. Она взглянула на Брунетти:

– Честно говоря, понятия не имею почему. Просто я всегда так делала. Мне кажется, к этому соусу ruoteподходят больше всего. А что, тебе не нравится? – забеспокоилась она.

– Наоборот, – ответил ее муж, – мне это сочетание тоже кажется идеальным, но я не понимаю почему. Вот и решил спросить у тебя, вдруг ты знаешь.

– Думаю, все дело в том, что Лючиана в моем детстве готовила ruoteименно с таким томатным соусом, – решила Паола, взяв на вилку немного соуса. – Больше мне в голову ничего не приходит.

– А можно добавки? – попросил Раффи, хотя остальные пока не очистили тарелки и наполовину. Для него количество пасты было куда важнее ее формы.

– Разумеется, там еще полно, – ответила Паола.

Пока Раффи накладывал себе добавку, Брунетти задал Кьяре вопрос, хоть и знал, что скорее всего об этом пожалеет:

– О чем это ты говорила, когда я вошел? Что-то про допустимые пределы и все такое?

– Это я про micropolveri [31]31
  Мелкая пыль, взвесь (ит.).


[Закрыть], – объяснила она, не прекращая жевать. – Учительница сегодня в школе про это говорила. Рассказала, что в воздухе висят крошечные частички резины, химикалий и прочей гадости, а мы всем этим дышим.

Брунетти кивнул и положил себе добавки.

– В общем, я пришла домой, взяла почитать газету, и вот что там написано, – опустив вилку, Кьяра подняла с пола газету. Она была открыта на той же странице, и девушка сразу нашла нужный абзац: – Вот, – сказала она и начала читать вслух: – «Уровень micropolveriуже на полпункта превышает предельно допустимые нормы». – Кьяра бросила газету обратно на пол и повернулась к отцу: – Я вот чего не понимаю: если предельно допустимые нормы устанавливаются законом, то что происходит, когда они превышены, как сейчас, в пятьдесят раз?

– Если не в сто, – добавила Паола.

– Это уже дело органов по охране окружающей среды, – отложив вилку, ответил Брунетти.

– А они могут кого-нибудь арестовать? – заинтересовалась Кьяра.

– Не думаю.

– Ну или хотя бы оштрафовать?

– Это тоже вряд ли.

– Так какой смысл оговаривать в законе нормы, если нельзя наказать людей, нарушающих этот закон? – возмутилась Кьяра.

Брунетти полюбил свою дочь с того момента, как только узнал о ее существовании, с той самой минуты, когда Паола сообщила ему, что ждет второго ребенка. И только эта любовь удержала Брунетти от искушения сказать, что они живут в стране, где преступникам, в общем-то, ничего никогда не грозит.

– Думаю, соответствующие службы подадут официальную жалобу и кого-нибудь назначат расследовать это дело, – сказал Брунетти. И вновь любовь к дочке не позволила ему заметить, что такое расследование кончится ничем – во всяком случае, пока в этом городе промышленникам разрешают творить все что угодно и закрывают глаза на то, что пришвартованные круизные лайнеры спускают отходы прямо в воду.

– Но его уже расследуют – иначе откуда бы они взяли эти цифры? – требовательно спросила Кьяра, словно считала Брунетти ответственным за все это безобразие. – И что нам-то делать, пока они будут вести расследование – перестать дышать?

Услышав в голосе дочери те же ораторские замашки, какими славилась и Паола, Брунетти почувствовал прилив гордости – хоть девочка и использовала старый, как мир, прием риторического вопроса. Эх, а она далеко пойдет, если научится сдерживать во время спора свои эмоции, в особенности раздражение.

Чуть позже Паола принесла мужу в гостиную кофе.

– Сахар уже там, – сказала она, протягивая ему чашку и усаживаясь рядом. Заметив раскрытую «Il Gazzettino», лежащую на столике перед Брунетти, она спросила: – Ну, кого они разоблачили сегодня?

– Двух чиновников из городской администрации арестовали по подозрению в коррупции, – сообщил Брунетти и отпил кофе.

– Что, остальных решили простить? Интересно почему, – хмыкнула Паола.

– Так тюрьмы ведь переполнены.

– А… – Паола допила свой кофе и поставила чашку на стол. – Спасибо, что не стал подливать масла в огонь Кьяриного энтузиазма, – сказала она.

– Мне как-то не показалось, – заметил Брунетти, опуская чашку кофе на лицо премьер-министра, – что она в этом нуждается. Вообще-то я рад, что ее это так злит, – признался он.

– Я тоже, – кивнула Паола. – Правда, мне кажется, лучше нам это скрывать.

– Думаешь, это необходимо? В конце концов, она от нас всего этого нахваталась.

– Верно, – признала Паола, – но все равно. Ни к чему ей знать, что мы в восторге от ее протестных настроений. Честно говоря, – добавила она, взглянув на мужа, – я удивлена, что ты поддерживаешь ее точку зрения. – Паола похлопала мужа по ноге. – Я прямо слышала, как ты про себя считаешь промахи в ее аргументах, пока она бушевала.

– Твое любимое argumentum ad absurdum [32]32
  Доказательство от противного (ит.).


[Закрыть], – с нескрываемой гордостью ответил Брунетти.

Паола повернулась и наградила его широченной улыбкой.

– Что правда, то правда, – согласилась она.

– Как думаешь, мы все правильно делаем? – спросил вдруг Брунетти.

– В каком смысле?

– Ну, растим их такими ярыми спорщиками? – Беззаботный тон Брунетти не смог скрыть того, что он всерьез озабочен этим вопросом. – Впрочем, если человек не знает законов логики, окружающие могут подумать, что он чересчур саркастичен – а это никому не нравится.

– Особенно если сарказм исходит от подростка, – кивнула Паола и, чтобы успокоить мужа, сказала: – Все равно во время спора никто не слушает, что говорит оппонент. Так что, может, нам и не стоит беспокоиться.

Какое-то время они сидели молча.

– Я сегодня разговаривала с папой, – заговорила Паола, – и он сказал, что Катальдо дал ему три дня на размышление. Он интересовался, не удалось ли тебе что-нибудь разузнать.

– Пока нет, – ответил Брунетти и еле сдержался, чтобы не заметить, что со времени его разговора с тестем прошло меньше суток.

– Передать ему это?

– Не надо. Я уже поговорил с синьориной Элеттрой, она сделает все, что сможет. У меня просто возникло еще одно срочное дело, – сказал он, прекрасно понимая, сколько раз он уже использовал эту отговорку. – Но, может, к завтрашнему дню я уже что-нибудь разведаю. А твоя мать что-нибудь про них рассказывала? – спросил он через некоторое время.

– Про них обоих?

– Да.

– Я знаю, что он страшно торопился развестись с первой женой, – совершенно бесстрастно ответила Паола.

– А давно это было?

– Больше десяти лет назад. Ему уже тогда было за шестьдесят. – Брунетти решил, что она сказала все, что хотела, когда Паола после нарочитой паузы добавила: – А ей только-только исполнилось тридцать.

– А, – ограничился коротким возгласом Брунетти.

Прежде чем он успел придумать, как навести жену на дальнейший рассказ о Франке Маринелло, та вдруг сказала:

– Папа редко обсуждает со мной свои дела, но я знаю, что он заинтересовался Китаем и видит там большие перспективы.

Очередное обсуждение этического аспекта инвестиций в экономику Китая Брунетти пока не привлекало.

– А Катальдо? – спросил он. – Про него твой отец что-нибудь говорил?

Паола снова похлопала мужа по ноге, вполне дружелюбно, словно призрак Франки Маринелло благополучно исчез из их гостиной.

– Да нет. Во всяком случае, со мной он его не обсуждал. Они много лет знакомы, но, кажется, никогда не сотрудничали. Не думаю, чтобы их что-то связывало, но бизнес есть бизнес, – сказала Паола – истинная дочь своего отца.

– Спасибо, – поблагодарил жену Брунетти.

Наклонившись, Паола подхватила чашки и поднялась.

– Пора тебе возвращаться в свои авгиевы конюшни, – сказала она. – И метлу прихвати.