Текст книги "Выстрел в лицо"

Автор книги: Донна Леон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

9

Брунетти заставил себя прочесть финансовую сводку дел Катальдо от корки до корки: какими компаниями тот владел и управлял, где заседал в советах директоров, какие акции и облигации покупал и продавал. Впрочем, мысли его то и дело уносились куда-то далеко, к более приятным делам, не имеющим ни малейшего отношения к содержимому папки. Адреса проданных и купленных зданий, цены, по которым совершались сделки, списки взятых и выплаченных кредитов, дивиденды по вкладам и акциям – Брунетти знал немало людей, кого вся эта цифирь приводила в восторг. На него же она нагоняла страшную тоску.

Он вспомнил, как в детстве играл в салочки – гонялся за приятелями, удирающими от него по знакомым и не очень знакомым calli [37]37
  Улицы (в Венеции).


[Закрыть]. Нет, скорее это похоже на его работу в полиции, когда пытаешься вычислить преступника – внимательно следишь за подозреваемым, одновременно делая вид, будто он тебя вовсе не интересует.

Так и сейчас – Брунетти читал отчет, высчитывая состояние Катальдо и автоматически занося в память цифры и суммы, в то время как его мысли крутились вокруг Гуарино и того, что тот ему рассказал. И еще больше – вокруг того, о чем майор умолчал.

Отложив папку, Брунетти поднял телефонную трубку и набрал номер Авизани в Риме. На этот раз он свел к минимуму обмен любезностями и, когда и этот минимум исчерпался, голосом, полным притворной любезности, спросил:

– А ты не мог бы связаться с тем твоим другом, с которым мы вчера беседовали, и попросить его мне перезвонить?

– Ах, что я слышу! Неужели в крепкой броне вашей преданной дружбы появились первые трещинки сомнений? – воскликнул журналист.

– Нет, – усмехнулся Брунетти. – Он сам попросил меня об услуге, а на его работе утверждают, что его там до конца недели не будет. А мне нужно узнать у него кое-что, прежде чем я смогу выполнить его просьбу, – объяснил он.

– Да, это на него похоже, – отозвался Авизани.

– Что именно?

– Он никогда не дает достаточно информации. – Брунетти никак не прореагировал на это заявление, и журналист продолжил: – Думаю, у меня получится с ним связаться. Я попрошу, он тебе сегодня позвонит.

– Я все жду, что ты сейчас добавишь загадочным шепотом: «Если сможет», – сказал Брунетти.

– Ну, это и так понятно, – справедливо заметил Авизани и повесил трубку.

Брунетти зашел в бар у Греческого моста, где выпил кофе, которого ему не очень-то и хотелось; чтобы кофе ему уж точно не понравился, он положил туда слишком мало сахара и выпил его слишком быстро. Затем заказал минеральной воды, которой ему тоже не хотелось из-за холодрыги на улице, и вернулся на работу, крайне раздраженный, что ему так и не удалось связаться с Гуарино.

Покойный Ранцато наверняка не раз встречался со своим заказчиком. И что, Брунетти должен верить, будто Гуарино ни разу не попросил своего информатора описать его более подробно, чем просто «хорошо одетого мужчину»? Да и как Ранцато и этот загадочный мужчина договаривались о перевозках? Вряд ли при помощи телепатии. А как он с ним расплачивался?

Да и вообще, убийство этого Ранцато вызвало что-то чересчур уж большой переполох. Конечно, «от каждой смерти мне убыток», как говорится в любимых стихах Паолы, но все же. Это еще имеет смысл в поэзии, но в реальном мире на смерть одного человека, каким бы убытком она для нас ни оборачивалась, всем, включая власти, глубоко наплевать. Если только эта смерть не связана с чем-нибудь более важным или если в нее по какой-то причине не вцепились мертвой хваткой журналисты. Брунетти не видел точных цифр – статистику он оставлял на долю Патты, – но знал, что из всех совершенных убийств раскрывается меньше половины и чем дольше дело висит в полиции, тем меньше шансов найти преступника.

С убийства Ранцато прошел уже месяц, а Гуарино только сейчас начал прорабатывать версию с мужчиной из Сан-Маркуолы. Опустив ручку, Брунетти задумался. Либо им было на это наплевать, либо кто-то…

Раздался телефонный звонок. Подняв трубку, Брунетти не стал представляться, а просто сказал: «Да».

– Гвидо! – послышался радостный голос Гуарино. – Как хорошо, что я тебя застал на месте! Мне сказали, ты мне звонил.

Хоть Брунетти и понимал, что Гуарино говорит все это на случай, если их подслушивают, его жизнерадостный тон сбил его с толку, и он потерял бдительность.

– Нам нужно обсудить все еще раз, – сказал Брунетти. – Ты мне не говорил, что…

– Послушай, Гвидо, – быстро перебил его Гуарино, в голосе которого никакого веселья больше не было. – Меня тут кое-кто ждет, но эта встреча всего на пару минут. Давай встретимся внизу, в том баре, где ты обычно бываешь?

– Который у… – начал было говорить Брунетти, но Гуарино вновь его перебил.

– Да-да, ты правильно меня понял. Встречаемся через пятнадцать минут. – И он положил трубку.

Интересно, чем же таким Гуарино занимается в Венеции? И откуда он узнал про бар у моста? Брунетти совершенно не хотелось опять идти в бар, не хотелось пить кофе с минеральной водой и есть сэндвичи, не хотелось даже бокала вина. Затем ему в голову пришла идея заказать горячего пунша, и эта мысль помогла ему подняться и достать пальто из шкафа.

Бармен Серджио как раз передавал ему пунш, когда в подсобке бара зазвонил телефон. Извинившись, Серджио пробормотал что-то про свою жену и вышел. Меньше чем через минуту он вернулся – так Брунетти и думал – и сказал:

– Комиссар, это вас.

Привычка заставила Брунетти мигом изобразить широкую улыбку, а инстинкт вынудил соврать:

– Надеюсь, вы не против. Я ждал звонка, но мне так захотелось выпить чего-нибудь горячего, что я попросил позвонить мне сюда.

– Да что вы, комиссар. Ничего страшного, – ответил бармен и отступил за стойку, пропуская Брунетти в подсобку.

Трубка лежала на столе рядом с массивным серым телефоном устаревшей модели – еще с круглым диском для набора. Подняв трубку, Брунетти с трудом удержался от соблазна засунуть палец в дырочку и повернуть диск.

– Гвидо? – услышал он голос Гуарино.

– Да.

– Прошу прощения за всю эту мелодраму. Что ты хотел узнать?

– Этот твой загадочный незнакомец, который хорошо одевался и встречался с одним человеком, про которого ты мне рассказывал…

– Да?

– Как получилось, что ты рассказал мне про него только то, что он хорошо одевается? – спросил Брунетти.

– Это все, что мне известно, – ответил Гуарино.

– А сколько месяцев ты поддерживал отношения с покойным?

– Много.

– И он сказал тебе только то, что его знакомый хорошо одевается?

– Да.

– И ты ни разу не попросил описать его получше?

– Я не думал, что…

– Как только закончишь эту фразу, я повешу трубку, – заявил Брунетти.

– В смысле? – не понял Гуарино.

– Я подумал, что надо тебя предупредить. Договоришь это предложение, и я бросаю трубку.

– Почему? – удивился майор.

– Потому что не люблю, когда мне врут, – объяснил Брунетти.

– Я не…

– После этой фразы я тоже брошу трубку.

– Ты что, серьезно? – никак не мог поверить Гуарино.

– Начни снова. Что еще он рассказал тебе про этого человека?

– У тебя в доме у кого-нибудь есть личная электронная почта? – спросил в ответ Гуарино.

– Есть, у детей, – ответил Брунетти. – А что?

– Хочу сбросить тебе фотографию.

– Нет, их я вмешивать не хочу.

– Может, тогда на адрес жены? – предложил майор.

– Давай. На ее рабочую почту, в университет, – согласился Брунетти.

– Паола точка Фальер «собака» КаФоскари в одно слово точка «ит»? – уточнил Гуарино.

– Да. А откуда ты знаешь ее адрес?

– Завтра утром я скину тебе фото, – проигнорировал вопрос Гуарино.

– Кто-нибудь еще про него знает?

– Нет.

– Почему?

– В эту тему я предпочту не углубляться.

– Это единственная зацепка, которая у вас есть? – поинтересовался Брунетти.

– Нет, не единственная. Но до сих пор у нас не было возможности ее проверить.

– А остальные?

– Остальные следы ни к чему не привели, – ответил Гуарино.

– Если я что-нибудь узнаю, как мне с тобой связаться? – спросил Брунетти.

– То есть ты все-таки мне поможешь?

– Да.

– Я уже дал тебе свой номер телефона.

– Ага, и там сказали, что тебя нет и не будет.

– Ну, меня нелегко найти.

– Может, тогда адрес, с которого ты завтра пришлешь фото? – предложил Брунетти.

– Нет, – отказался Гуарино.

– Ну а как тогда?

– Я всегда могу позвонить сюда, – предложил майор.

– Очень здорово – вот только я не могу переехать сюда с работы и сидеть ждать твоего звонка. Так как мне с тобой связаться? – повторил Брунетти.

– Позвони по этому номеру и оставь сообщение, – решил Гуарино. – Скажи, что тебя зовут Поллини, и сообщи, когда перезвонишь – в это время я и позвоню тебе сюда.

– Значит, «Поллини»?

– Да. Только звони с телефона-автомата, хорошо? – попросил Гуарино.

– Хорошо. Кстати, во время нашего следующего разговора ты все-таки скажешь мне, что происходит. Что на самом деле происходит, – подчеркнул Брунетти.

– Но я же уже сказал…

– Филиппо, мне что, опять пригрозить, что я повешу трубку?

– Нет, не стоит. Но мне надо подумать.

– Думай сейчас.

– Я скажу тебе все, что смогу.

– Где-то я это уже слышал.

– Поверь мне, я сам не рад. Но так будет лучше для всех, кто в этом деле замешан.

– Включая меня?

– Включая тебя. Все, мне пора. Спасибо.

10

Положив трубку, Брунетти взглянул на руку – не трясется ли? Нет, он был спокоен как скала. Все эти шпионские штучки вызывали у него не страх, а раздражение. Что дальше, думал он, будем оставлять друг другу записки в бутылках и сплавлять их по Большому каналу? Гуарино вроде вменяемый человек, да и скепсис Брунетти воспринял спокойно, так зачем упорствует, изображая из себя Джеймса Бонда?

Брунетти выглянул в бар.

– Ничего, если я позвоню? – спросил он у Серджио.

– Комиссар, – взмахнул тот руками, – звоните кому хотите!

Смуглый Серджио, ширина которого почти равнялась его росту, всегда напоминал Брунетти большого медведя, персонажа одной из первых сказок, прочитанных комиссаром.

Крупная фигура Серджио только усиливала сходство с мишкой, который был не дурак полакомиться медом. И медведь, и Серджио были добрыми и щедрыми малыми, хоть и склонными иногда поворчать.

Брунетти решил позвонить домой, но, набрав первые пять цифр номера, положил трубку. Он вышел из подсобки и вернулся на свой табурет за стойкой. Пунш тем временем уже куда-то испарился.

– Кто-то выпил мой пунш? – расстроился Брунетти.

– Нет-нет, комиссар, он просто остыл, вот я его и убрал.

– А можно мне еще один?

– Проще простого, – кивнул бармен и вытащил бутылку.

Десять минут спустя согревшийся Брунетти вернулся к себе в кабинет и, усевшись за стол, позвонил домой.

– Да? – послышался голос Паолы. Интересно, – с каких это пор она перестала представляться, отвечая на звонки?

– Это я. Ты завтра на работу пойдешь?

– Да.

– Можешь мне распечатать одну фотографию?

– Конечно, – ответила она, с трудом удержавшись от вздоха.

– Спасибо. Ее пришлют тебе на почту. Распечатаешь мне копию? А увеличить сможешь? – допытывался Брунетти.

– Гвидо, я совершенно спокойно могу зайти на свою почту из дома, – произнесла Паола таким тоном, словно объясняла нерадивому студенту что-то до крайности очевидное.

– Знаю, – ответил Брунетти, хотя до этой минуты такая возможность не приходила ему в голову. – Но я не хочу, чтобы…

– Чтобы следы вели в наш дом? – закончила за него жена.

– Да.

– Спасибо хоть за это, – рассмеялась она. – Даже думать боюсь, как ты представляешь себе работу электронной почты. Но все равно спасибо за предосторожность.

– Просто не хочу, чтобы дети… – начал было Брунетти.

– Не объясняй, – прервала его жена. – Я и так все понимаю. Скоро увидимся, – мягко добавила она и повесила трубку.

Услышав у двери шум, Брунетти поднял голову и к своему удивлению увидел офицера Альвизе.

– У вас минутки не найдется, комиссар? – спросил тот, улыбаясь. Затем принял серьезный вид, только чтобы через секунду улыбнуться вновь.

Низкорослый и тощий, Альвизе был наименее приятным членом коллектива – интеллект его примерно равнялся его физической мощи. Впрочем, Альвизе отличался и редкостным дружелюбием. Он всегда был рад поболтать с кем угодно о чем угодно. Паола как-то заявила, что при знакомстве с Альвизе ей на ум сразу пришли слова одного английского поэта про «вечную улыбку, скрывающую пустоту» [38]38
  Александр Поуп. Послание к доктору Арбетноту.


[Закрыть].

– Разумеется, Альвизе, заходите, – пригласил его Брунетти.

Альвизе вернулся в участок совсем недавно, а до того полгода прослужил с лейтенантом Скарпой в составе специального подразделения, работу которого спонсировал Евросоюз. Предназначение этого подразделения так и осталось для всех тайной.

– Я вернулся, синьор, – заявил, усевшись, Альвизе.

– Да, я в курсе, – откликнулся Брунетти.

Острый ум и немногословность не входили в число достоинств Альвизе. Таким образом, его заявление можно было понимать как угодно: то ли он имел в виду, что вернулся в их коллектив из командировки, то ли из бара на углу.

Альвизе оглядел кабинет, как будто видел его впервые. Брунетти задумался – неужели Альвизе счел, что должен заново представиться начальству? Они молчали. Брунетти решил, что не проронит ни звука, пока Альвизе сам не сообщит, зачем, собственно, явился. Офицер взглянул на открытую дверь, затем на Брунетти. Снова на дверь. В полной тишине прошла еще одна минута.

– Вы не против, – наклонился и шепотом спросил Альвизе, – если я закрою дверь?

– Конечно, нет, Альвизе, – ответил Брунетти. Может, год, проведенный вместе со Скарпой в крошечном кабинетике, развил у Альвизе фобию сквозняков?

Альвизе подошел к выходу, выглянул за дверь и повертел головой. Тихо прикрыв дверь, вернулся в кресло. Вновь воцарилась тишина. Брунетти стойко держал паузу.

– Как я уже говорил, синьор, – наконец подал голос Альвизе, – я вернулся.

– Как я уже говорил, Альвизе, я в курсе, – отозвался Брунетти.

Альвизе уставился на начальника. Видимо, до него дошло, что замкнутый круг придется разрывать ему. Вновь покосившись на дверь, он проговорил:

– А как будто бы и нет!

Брунетти оставил эту фразу без комментариев.

– Другие ребята… – выдавил из себя Альвизе. – Понимаете, они как будто и не рады, что я вернулся. – В его голосе звучали обида и растерянность.

– Почему вы так думаете, Альвизе?

– Ну, понимаете, они ничего не говорят. О том, что я вернулся. – Теперь к обиде добавилось еще и искреннее удивление.

– А чего вы от них ждали, Альвизе? – поинтересовался Брунетти.

Тот криво улыбнулся.

– Ну, могли бы сказать: «Добро пожаловать»… Или: «Здорово, что ты вернулся». Понимаете, синьор, что-нибудь в таком духе.

Он, видимо, думает, что был как минимум в Патагонии.

– Альвизе, ну вы ведь не совсем отсутствовали. Вы так на это не смотрели?

– Знаю, синьор, знаю. Но я ведь не был членом команды. Не был обычным офицером, таким же, как они.

– Недолго.

– Да, синьор, недолго. Но это же что-то вроде повышения было, верно?

Сложив ладони замком, Брунетти куснул себя за костяшки пальцев, чтобы не расхохотаться.

– Да, Альвизе, можно на это и так смотреть, – наконец сказал он, когда немного успокоился. – Но, как вы верно заметили, – вы вернулись.

– Да. Но все равно, было бы здорово, если бы они хоть поприветствовали меня, ну или там сказали, что рады снова видеть меня в команде.

– Может, они пока просто присматриваются, легко ли вам будет вновь войти в рабочий ритм? – предположил Брунетти, хоть не имел ни малейшего понятия, что это значит.

– Я подумаю об этом, – расцвел Альвизе.

– Вот и хорошо. Уверен, все дело именно в этом, – грубовато заявил Брунетти. – Дайте им время, пусть пообвыкнутся с мыслью, что вы вернулись. Им, наверное, любопытно, какие новые мысли и идеи вы почерпнули из своей командировки.

Ах, какого актера лишилась сцена, когда я решил пойти в полицию, подумал Брунетти.

Альвизе широко улыбнулся – и впервые за время своего визита улыбка эта не показалась комиссару фальшивой.

– Ну, этим я их мучить не буду, – ответил Альвизе. – В конце концов, это же старая добрая сонная Венеция, понимаете?

Брунетти вновь плотно прижал к губам костяшки пальцев.

– Да, – как можно серьезнее сказал он. – Хорошо, что вы это понимаете, Альвизе. Вы не торопитесь. Потихоньку входите в прежний ритм, работайте, как раньше. Вашим коллегам, скорее всего, понадобится время, чтобы ко всему привыкнуть, но рано или поздно это произойдет, не сомневайтесь. А вы пока сходите с офицером Риверре в бар, обсудите последние новости, как бы представьтесь заново. Вы ведь всегда с ним дружили, верно?

– Да, синьор. Но это было до того, как я стал профессионалом… До того, как мне дали это задание.

– Ну вы все же пригласите его. Сходите к Серджио, поговорите хорошенько о том о сем. А еще давайте пошлем вас на пару дней вместе в патруль – тогда ему будет легче к вам привыкнуть. – Надо попросить Вьянелло поставить их в пару, подумал он. И плевать на эффективность работы и защиту закона.

– Спасибо, синьор, – поблагодарил его Альвизе, поднимаясь с кресла. – Я прямо сейчас пойду и поговорю с ним.

– Вот и чудненько, – широко улыбнулся Брунетти. Слава богу, Альвизе уже начал походить на себя самого.

Прежде чем встать, Альвизе убрал ноги поглубже под стул, и у Брунетти вдруг вырвалось:

– Добро пожаловать, Альвизе.

Офицер вскочил и отдал ему честь:

– Спасибо, синьор. Так хорошо вернуться!

11

Квестура и размышления об убитом, с которым он никогда не встречался, отправились домой вместе с Брунетти. Паола заметила их присутствие еще во время ужина, когда муж сначала не похвалил, а потом и вовсе не доел coda di rospo [39]39
  Морской черт (ит.).


[Закрыть]с креветками и помидорами, а затем ушел в гостиную читать, не допив треть бутылки грамине.

Мытье посуды отняло у Паолы немало времени, и, когда она пришла в гостиную, муж уже стоял у окна и изучал взглядом ангела, украшающего колокольню Сан-Марко на юго-востоке города. Паола поставила чашки с кофе на журнальный столик перед диваном.

– Тебе граппы к кофе принести, Гвидо? – спросила она.

Он молча покачал головой. Паола подошла к мужу и встала рядом. Когда через пару минут он так и не обнял ее за талию, Паола легонько пихнула его ногой.

– Что с тобой такое? – спросила она.

– Не хочу втягивать тебя в это, – наконец ответил он.

Отвернувшись от мужа, Паола пошла к дивану и, усевшись, пригубила кофе.

– Заметь, я могла бы и не спрашивать.

– Но спросила ведь, – вздохнул Брунетти и устроился рядом с женой.

– Так в чем дело?

– Да все это убийство в Тессере, – ответил Брунетти.

– Ну, что там было убийство, я и так знаю – из газет, – заметила Паола.

Брунетти поднял чашку кофе.

– Знаешь, – сделал он глоток, – я, наверное, и впрямь выпью граппы. Что у нас там осталось? Гайя? Бароло? [40]40
  Марки граппы.


[Закрыть]

– Что-то такое есть, – кивнула Паола, устраиваясь поудобнее на диване. – Захвати и мне бокальчик, хорошо?

Вскоре Брунетти вернулся с бутылкой и двумя бокалами. Пока они потягивали граппу, он рассказал Паоле все то, что передал ему Гуарино, и заодно объяснил, что за фото придет ей завтра на почту. Он попытался описать смешанные чувства, которые испытывал по поводу этого расследования. Строго говоря, это дело карабинерии, и он тут совершенно ни при чем. Возможно, ему просто льстит, что Гуарино обратился к нему за помощью. Такое же тщеславие, как и у Патты, который любит всем напоминать, что именно он – начальник и босс. А может, Брунетти просто захотелось переплюнуть карабинеров и добиться успеха там, где у них ничего не получилось.

– Но даже фото не поможет синьорине Элеттре найти этого загадочного мужчину, – признал Брунетти. – Я хотел заставить Гуарино сделать хоть что-нибудь – для начала признаться, что он мне врал.

– Утаивал от тебя сведения, – поправила его Паола.

– Если настаиваешь, – с улыбкой согласился Брунетти.

– Значит, он хотел, чтобы ты выяснил, кто из живущих близ Сан-Маркуолы способен… на что, собственно?

– Думаю, в первую очередь его интересуют серьезные преступления. Судя по всему, мужчина на этой фотографии и есть убийца. Ну или он напрямую замешан в убийстве.

– И ты так думаешь?

– У меня пока слишком мало информации, чтобы делать какие-либо выводы. Я только знаю, что убитый Ранцато занимался нелегальными перевозками по требованию этого мужчины, что тот хорошо одевается и однажды договаривался о встрече с неизвестной личностью в Сан-Маркуоле.

– Погоди, я думала, ты сказал, что он там живет?

– Ну, не совсем.

Прикрыв глаза, Паола изобразила страдальческую гримасу.

– У тебя никогда не поймешь, где да, а где нет.

– В этом деле я только предполагаю, – улыбнулся ей Брунетти.

– Почему?

– Он сказал своему собеседнику, что встретится с ним вечером. Это логично – если к нам приезжают гости из другого города, мы встречаем их у imbarcadero [41]41
  Пристань, причал (ит.).


[Закрыть]рядом со своим домом.

– Верно, – кивнула Паола и добавила: – Профессор.

– Ну не издевайся, Паола. Это же и впрямь очевидно.

Наклонившись, жена схватила его за подбородок и осторожно повернула лицом к себе.

– А знаешь, что еще очевидно? Что под словами «хорошо одетый» скрывается очень много всего.

– Как так? – Рука Брунетти, тянущаяся к бутылке граппы, повисла в воздухе. – Не понимаю, о чем ты. Кроме того, он еще сказал, что тот мужчина – «шикарный», что бы это ни значило.

Паола смотрела на мужа так, словно видела его впервые.

– Ты осознаешь, что каждый понимает слово «шикарный» или даже «хорошо одетый» по-разному, в зависимости от того, как одевается сам?

– Все равно не понимаю, – покачал головой Брунетти, дотянувшись наконец до бутылки.

Предложил подлить Паоле, но та нетерпеливо отмахнулась.

– Помнишь то дело, которое ты вел лет десять назад? Когда на протяжении недели каждый вечер ездил в Фаваро допрашивать подозреваемого?

Напрягшись, Брунетти припомнил то расследование – и бесконечную ложь, и поражение, которое он потерпел в конце.

– Помню.

– А помнишь, как карабинеры довозили тебя до Пьяццале Рома, а там ты садился на катер первого маршрута?

– Да, – ответил Брунетти, недоумевая, с чего бы это жене вздумалось вытаскивать на свет божий это старье. Может, она считает, что и это дело обернется полным провалом, неуловимый аромат которого Брунетти и сам уже начал чуять?

– А помнишь, как ты мне рассказывал про людей, которых встречал на этом катере каждый вечер? Подозрительных типчиков в сопровождении крашеных блондинок? Мужчин в кожаных пиджаках и девиц в кожаных мини-юбках?

– О господи! – воскликнул Брунетти и хлопнул себя по лбу, да так сильно, что ударился затылком о спинку дивана. – Имеет глаза, да не видит! [42]42
  «У них есть глаза, чтобы видеть, а не видят; у них есть уши, чтобы слышать, а не слышат». – Иез. 12:2.


[Закрыть]

– Гвидо, пожалуйста, не начинай цитировать Библию.

– Прости. Это я от потрясения, – широко улыбнулся Брунетти. – Ты гений, Паола. Но я давно это знал. Конечно, как я сам не догадался! Казино! Они встречались у Сан-Маркуолы и вместе шли в казино! Куда же еще! Гениально. Совершенно гениально.

Паола скромно замахала рукой, неубедительно отметая комплименты.

– Гвидо, еще не факт, что все так и было – это всего лишь предположение.

– Да, всего лишь, – согласился Брунетти. – Зато в нем есть смысл, да и вообще, теперь я хоть что-то смогу предпринять.

– Что-то предпринять? – заинтересовалась Паола.

– Да.

– Например, сводить меня в казино? – предложила она.

– Тебя?

– Меня.

– Но почему?

Паола поднесла мужу пустой бокал, и он наполнил его граппой. Сделав глоток, она одобрительно покачала головой, оценив крепость напитка.

– Потому что ничто не привлечет к себе больше внимания, чем одинокий мужчина в казино.

Брунетти начал было возражать, но Паола загородилась от него бокалом и отказалась выслушивать его аргументы.

– Ты только представь себе, – сказала она. – Посетитель, тем более одинокий, не может просто бродить туда-сюда, пялиться на посетителей и при этом ни во что не играть! Его мигом вычислят. А если он начнет играть, то что тогда? Проведет вечерок, проигрывая в карты нашу квартиру? – Заметив, что лицо мужа прояснилось, она добавила: – В конце концов, это-то синьорине Элеттре не удастся вписать в статью расходов на канцелярские товары?

– Думаю, нет, – признал Брунетти, – более ясного признания своей неправоты от мужчины ждать не приходится.

– Я серьезно, Гвидо, – сказала Паола, поставив бокал на стол. – Тебе там нужно будет действовать спокойно и уверенно, а если ты пойдешь один, то будешь выглядеть как полицейский на охоте, в крайнем случае – как холостяк на охоте. А если с тобой буду я, мы сможем разговаривать, смеяться и вообще делать вид, будто нам весело.

– А это значит, что на самом деле нам весело вовсе не будет?

– А чего веселого в том, чтобы смотреть, как люди проигрывают свои деньги?

– Ну, не все же там проигрывают, – неуверенно возразил Брунетти.

– Ага. И не все прыгающие с крыш ломают себе ноги, – парировала Паола.

– Это еще что значит?

– То, что казино зарабатывает деньги – а зарабатывает оно деньги лишь потому, что люди их теряют. Проигрывают. Может, они проигрывают и не каждый раз, но в конечном счете – проигрывают всегда.

Брунетти побаловался мыслью налить себе еще граппы, но по зрелом размышлении мужественно от нее отказался.

– Ладно, согласен. Но мы все-таки попробуем повеселиться, ладно?

– Не раньше завтрашнего вечера, – ответила на это Паола.

Брунетти решил испытать удачу и посмотреть, не узнает ли кто в казино молодого человека с фотографии, которую Паола принесла домой с работы. Правда, вряд ли госпожа Фортуна будет к нему благосклонна, учитывая обстоятельства – в казино ей и так покоя не дают, постоянно взывая к ее милости. Понимал Брунетти и то, что, даже если ему удастся выяснить личность незнакомца, сделать он с этим ничего не сможет – разве что пробьет его по базе, а потом передаст всю информацию Гуарино. Впрочем, даже несмотря на то, что к власти сейчас пришли правые, фотографироваться пока закон не запрещал.

Хотя Брунетти и говорил себе, что он – всего лишь обычный гражданин, решивший вместе с супругой посетить казино, он знал, что его появление в этом заведении не пройдет незамеченным. Как-никак за последние годы именно он возглавлял два расследования, имевших прямое отношение к игорному бизнесу.

Портье узнал их немедленно, стоило им переступить порог. Но, видимо, администрация не держала на Брунетти зла, так как его не только пропустили, но и провели как почетного гостя. От бесплатных fiches [43]43
  Фишки (фр.).


[Закрыть], прилагавшихся к этому статусу, Брунетти отказался. Вместо этого приобрел в кассе фишек на пятьдесят евро и половину отдал Паоле.

Брунетти давно тут не был – с того самого времени, когда несколько лет назад арестовал директора казино. С тех пор мало что изменилось – он узнал нескольких крупье, двое из которых тоже проходили по тому давнему делу. Их обвиняли в разработке и применении мошеннической схемы, благодаря которой казино удавалось завладеть огромными, не поддающимися точному подсчету суммами в сотни тысяч, если не в миллионы евро. Обвиняемые пошли под суд, получили сроки, отсидели свое и… вернулись к своей работе. Брунетти начал подозревать, что даже Паола, вышагивающая рядом, не спасет этот вечер от полного провала.

Они подошли к столам с рулеткой – единственной игрой, в которую мог играть Брунетти: там не надо ни запоминать карты, ни высчитывать вероятности чего бы то ни было. Кладешь деньги на стол. Выигрываешь. Проигрываешь.

Пока они шли, Брунетти разглядывал людей за одним из игральных столиков, ища того самого мужчину, который на фотографии был виден лишь в профиль, да и то не целиком. Качество фото, присланного по почте сегодня утром, оставляло желать лучшего. Кроме прикрепленного файла в письме ничего не было – никаких объяснений, где это снято, когда или кем. Снимали, судя по всему, мобильным телефоном. В объектив попал чисто выбритый мужчина чуть за тридцать. Он стоял в баре, держа в одной руке чашку кофе, и разговаривал с кем-то не попавшим в кадр. Волосы у него были короткие и темные – то ли черные, то ли каштановые – из-за низкого разрешения трудно было судить наверняка. Четко видно было немного: одна скула да бровь, резко изогнутая, как обычно рисуют в мультиках. Телосложения мужчина был среднего, а вот его рост Брунетти определить не решился бы, как поостерегся бы давать оценку качеству одежды: галстуку, пиджаку, светлой рубашке.

Брунетти с Паолой пристроились с краю толпы, привлеченной магией вращающегося колеса. Щелк-щелк-щелк – шарик скакал по полю, и зеваки как завороженные следили за ним. Затем шарик с приглушенным стуком занимал одну из ячеек, и наступала тишина – проигравшие не испускали тяжких вздохов, выигравшие не выражали бурной радости. Какие безразличные, поразился Брунетти, какие безрадостные и равнодушные.

Неумолимый поток игры увлек нескольких проигравших прочь от стола; их места тут же заняли другие игроки, в том числе и Паола с Брунетти. Даже не взглянув на стол, Брунетти кинул одну фишку. Он ждал и смотрел на лица игроков напротив – вначале все их внимание было обращено на крупье, а затем, как только он выпустил шарик из рук, на колесо рулетки.

Паола стояла рядом, сжав его руку. Она следила за шариком, который остановился на седьмом номере, отправив тем самым фишку Брунетти, как и фишки большинства других игроков, в небытие длинной щели, куда их ссыпали горстями. Паола расстроилась так, будто они проиграли не десять евро, а десять тысяч. Они постояли у рулетки еще немного, пока их не оттеснили сзади другие игроки, жаждущие просадить свои деньги.

Брунетти с женой отошли к другому столу, где провели еще двадцать минут, наблюдая за постоянно сменяющимся потоком игроков. Брунетти обратил внимание на одного из них – юношу, наверное, не старше Раффи, который стоял у рулетки напротив. Каждый раз, стоило только крупье объявить последние ставки, он двигал стопку фишек на двенадцатый номер, и каждый раз крупье забирал их себе.

Брунетти взглянул на его лицо, по-юношески мягкое, с полными блестящими губами, как у святых с полотен Караваджо. А вот глаза, в которых Брунетти ожидал увидеть блеск азарта или хотя бы боль поражения, были отрешенными и непроницаемыми, как у статуи. Он даже не смотрел на стопки фишек, которые без всякой системы ставил на стол: красные, желтые, голубые. Ставки, стопками примерно по десять фишек, каждый раз получались на разные суммы.

Юноша постоянно проигрывал, и, когда запас фишек перед ним иссяк, он залез в карман и, вытащив оттуда еще одну горсть, небрежно швырнул ее на стол, не глядя и даже не пытаясь рассортировать фишки по стоимости.

Брунетти вдруг пришло в голову, что он слепой – наверное, играет, ориентируясь только на осязание и слух. Обдумывая эту теорию, он какое-то время с любопытством смотрел на молодого человека, пока тот, в свою очередь, не поднял на него глаза. В них блеснула такая откровенная неприязнь, что комиссару пришлось быстро отвести взгляд, как если бы он застал кого-то за явно непристойным занятием.

– Пойдем отсюда, – шепнула ему Паола и, цепко схватив его за локоть, бесцеремонно потащила его к свободной площадке между столиков. – Не могу стоять и смотреть на этого мальчика, – озвучила она мысли мужа.