Текст книги "На краю миров (ЛП)"

Автор книги: Донита Пол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

– Я не уверена, что буду ходоком. Это сложно объяснить. Я не стремлюсь к постоянным отношением. Но для того, чтобы получить представление о том, что такое путешествие между миров, и подхожу ли я для этой задачи, мне нужна помощь опытного, искушенного в житейских делах дракона. Такого, как ты.

Тотоби-Родолов бросила взгляд на круг своих друзей, которые наслаждались едой, погодой и общением.

– Видишь ли, они не перевоплощающиеся драконы.

– Твои друзья – драконы разных видов?

– Да. Перевоплощающихся драконов осталось очень мало. – Она махнула рукой в сторону общающихся между собой драконов. – Они не признают ответственность данную моему виду. И поэтому склонны отвергать честь служения.

Биксби повторила слова, которые часто слышала от отца:

– В наше время осталось мало тех, кто понимает.

Тотоби-Родолов подняла подбородок.

– Все же, Примен – это Примен, и всегда им будет. Но его последователи больше не Его.

Биксби кивнула. Ее родители и Тотоби-Родолов вероятно разделяли те же взгляды, присоединялись к тем же силам, пытались исполнить похожие ожидания. Удивившись от того, что нашла родственную душу, Биксби утихомирила свое желание обрадоваться. Союзник. Ее отец подчеркивал необходимость заводить союзников. Вместо того, чтобы раскрыть свое стремление, она осталась спокойной и ждала, окажется ли Тотоби-Родолов достаточно любопытной, чтобы присоединиться к миссии Биксби.

Как она и думала, дракониха прищурилась. Биксби задержала дыхание. После паузы, слишком долгой для того, чтобы Биксби могла ее вынести, Тотоби-Родолов посмотрела на нее.

– Нельзя принимать решения не совершив прежде покупок. Сегодня открывается «Новогородская ярмарка». Пойдем, посмотрим, что они привезли?

Биксби выпустила воздух, который так крепко удерживала. Такая женская деятельность была ей по душе.

***

Кантор почувствовал вкус заплесневелого сыра. Его язык по ощущению был размером с поросячье рыло. Вероятно, жажда повлияла на то, что зубы постоянно соприкасались с кожей. Он попробовал сглотнуть и чуть не подавился.

Вода. Если он откроет глаза, то должен увидеть воду. Его ресницы, казалось слиплись. Что случилось? Где он?

Он пошевелился. Что-то стеснило ему руки. Сидячее положение. Он сидел на стуле. Связанный. По рукам. По ногам. По талии.

Он поднял голову вверх и почувствовал, как вытянулись мышцы его груди и шее, будто их оторвали от костей. Ему удалось выдавить крик о помощи из жалящих легких. Это прозвучало похоже на крик раненой коровы.

Дверь со скрипом открылась.

– Ты проснулся. Я скоро вернусь.

Это был женский голос, гнусавый и несимпатичный.

Из коридора послышалися бегущие шаги. Они снова замедлились. Она остановилась в некотором расстоянии от него.

Он услышал стук, затем ему в лицо плеснули водой, и она стекла по груди. Он сплюнул и открыл глаза. Изображение было размытым. Он задавался вопросом, уйдет ли его зрение или вернется.

Он увидел невыразительную бринсвиккерскую женщину, стоящую с ведром в руках. Она была такой же низкой, как и мужская часть ее народа, она смотрела ему прямо в глаза, в то время как он сидел на стуле. Ее одежда была из оттенков коричневого и голубого цветов, без каких-либо узоров или переплетений. Похоже, что все бринсвиккерцы выглядели так, будто они намотали вокруг себя ткань, затем завязали ее там, где требовалось.

– Я спасла тебе жизнь. Ты мой должник.

Она развернулась и вышла, оставив дверь открытой.

Он несколько раз поморгал, пытаясь избавиться от зернистости в сухих глазах и полностью восстановить зрение. Моргание помогло лишь немного.

В комнате, в которой он находился, были: стул, на котором он сидел, стол и небольшой потрепанный ковер, покрывавший часть грубого, деревянного пола рядом с кроватью. По виду за дверью он догадался, что его поймали и пленили.

В окне на противоположной стороне помещения Кантор увидел пруд, который был явно слишком мал для той дюжины уток, которые по нему плавали или садились на берег. Он никогда прежде не видел так много уток в одном месте.

Приблизились подбегающие шаги, и появились двое хихикающих детей с полу-пустыми ведрами. Судя по их одежде, ведра, возможно, были полными, когда они направились к его комнате. Самая маленькая, девочка с челкой и хвостиком, ухмыльнулась и закричала:

– Закрой глаза!

Она махнула ведром и отпустила. Оно ударилось о пол перед Кантором, расплескав воду, затем вода окончательно вылилась, когда ведро завалилось на бок. Девочка приложила ко рту ладонь и рассмеялась. Над пухлыми пальцами сверкали яркие карие глаза.

Другой ребенок, мальчик, нахмурился. Он подошел ближе и прицелился. Ведро приземлилось Кантору на колени. Вода расплескалась и потекла вниз по его ногам. Прохладная, чистая вода облегчила медленное жжение на коже, то, которое он не заметил в среде всего другого дискомфорта.

Мальчик подпрыгнул от радости, затем сделал рывок, чтобы забрать ведра, свое и сестры. Их топот по деревянному полу казался топотом, издаваемым, по меньшей мере, дюжиной детей, а не двух.

Негодники совершили еще два похода и стали более успешными в обмывке своего узника. Кантор пытался заговорить, но его опухший язык все еще цеплялся за сухость во рту. Он бы сказал «спасибо», если бы мог. Каждая капля воды приносила с собой облегчение его измученной коже.

Когда они больше не пришли, он навострил уши, чтобы по подсказкам понять, где находится. Снаружи, между ним и утками шла коренастая, длинношерстная корова с закрученными рогами. Он мог слышать петухов и овец.

Ферма.

Дети.

И женщина, которая спасла ему жизнь.

Голова, будто разбитая кастрюля.

Тело, которое горело в тех местах, где не болело.

Он абсолютно точно знал, где находился.

Сразу же за настоящей неприятностью.

Загнанный в тупик последствиями.

Неприятность не убила его.

Похоже, последствия тоже его не убьют.

20. Ярмарка

Биксби держала в руках длинную, свободно связанную ткань, цвета розового неба, когда закат переходит в звездную ночь. Ее разум был заполнен идеями о том, каким образом включить этот легкий материал в одну из своих одежд. Сквозь плетение можно было вплести контрастные узкие ленты. Сложенные и сшитые вместе изящные цветки из той же ленты, добавили бы к ее образу нежное прикосновение природы. Возможно, гроздь и спускающиеся каскадом маленькие цветы к краю. Она подняла голову, осматривая эту лавку и проход в поиске продавцов ленточек.

– Я возьму это, – сказала она. – и тот серовато-зеленый шелк, который я отложила.

Она заметила Тотоби-Родолов и помахала ярким шарфом над головой. Ее спутница-дракониха тоже заметила ее и начала неторопливо прогуливаться в сторону Биксби.

Биксби закончила свои покупки, сложила ткань и засунула ее в сумку. Затем она пошла через толпу, пробиваясь к своей подруге.

На драконихе были новые украшения: кольца, браслеты и ожерелье. Все они сверкали и были из тяжелого золота.

– Ох, Тотоби-Родолов, они прекрасны.

Из-за своего изящного размера Биксби не могла носить массивные украшения, но они, безусловно, хорошо смотрелись на драконихе.

– И я получила их за песню, моя дорогая.

Тотоби-Родолов дотронулась до огромного ожерелья с топазами, висящего на ее груди. Ее чешуя отражала свет ярких лучей солнца.

Биксби прищурилась. Тотоби-Родолов усмехнулась, затем переложила безделушку на ладонь.

– Я подумала, что этот камень может пригодиться в стрессовых ситуациях.

Биксби нахмурилась и хотела было спросить, что та имела в виду, но один молодой человек бросился к ее подруге-драконихе и поклонился.

– Не могу поверить, что ты в Новогородье. – Он снял шляпу и еще раз поклонился. – Мне сказали, что ты в Тинендуре.

– Биксби Д'Мазелин, это Марчер Лимпа, служитель в городской ратуше. Марчер, это Биксби Д'Мазелин.

– Рад познакомиться с вами, мисс.

Он снова коротко поклонился.

Биксби вежливо кивнула и продолжила наблюдать за нервным молодым человеком. Его шляпа уже никогда не будет прежней. Ее учили сдерживаться от того, чтобы начинать ерзать, но она иногда теряла контроль над пальцами. Она могла посочувствовать Марчеру. Он скручивал, складывал и растягивал свою бедную шляпу, пока с нее не начали падать кусочки войлока.

Глаза Тотоби-Родолов сузились. Она нежно положила руку на плечо молодого человека.

– Расскажи мне, друг. Что тебя беспокоит?

Он облизал губы.

– Ходят слухи.

Тотоби-Родолов кивнула.

– Из Тинендура.

Тихое «да» от Тотоби-Родолов побудило служителя продолжить.

– Ходок, ищущий дракона, был схвачен бринсвиккерсами.

– Понятно. – Дракониха сделала глубокий вдох. – Еще что-нибудь?

На мгновение Марчер выглядел смущенным. Он тяжело взглотнул.

– Он не мертв.

– Это приятный конец истории.

Биксби схватила лапу драконихи. Горло сжалось от тревожного чувства. Она прошептала:

– Кантор?

– Несомненно, так и есть. – Она выпрямилась. В ее повседневную манеру общения пробралась решительность. – Нужно сказать Бриджеру.

***

Голоса верули Кантора в чувство, но он понятия не имел, как долго был без сознания. Снаружи все еще ярко светило солнце. Он пришел к выводу, что это либо было недолго, либо прошло двадцать четыре часа. Большую часть комнаты, в которой он находился, покрывали лужи. Часть воды впитали несколько разбросанных полотенец.

Двое детей, на этот раз без ведер, они кружили возле угла и остановились.

– Мой брат идет, – сказала кареглазая девочка.

Она хихикнула и закрутилась, но оставалась достаточно далеко. Кантор понял, что ее предупредили держаться подальше от заключенного.

Ее брат нахмурился.

– Прекрати это, Марта.

Она слегка ускорилась в кружении, держа пухлые руки над головой.

– Нет.

– Прекрати.

Она закружилась вокруг него.

– Тебе не нравится мой танец, Гимо? Иди засунь свой нос в дырку.

Она остановилась, чтобы забарабанить ногами на месте в ритме «ратта-тат-тат», который заставил Кантора вздрогнуть.

– Прошу, маленькая мисс Марта, – сказал он, – вы причиняете боль моим поврежденным ушам.

Она вскочила и приземлилась в одном месте. С нахальной усмешкой она сказала:

– Ты можешь говорить. Это хорошо.

Она подбежала к дверному проему, схватилась за раму и высунулась, затем крикнула слишком высоким голосом для такого крошечного тела.

– Иди сюда, Ма. Иди сюда, Рутцен. Он заговорил.

Послышались более тяжелые шаги. Гимо все еще хмурился, но быстро отошел от центра комнаты. В комнаты вбежали женщина, которая утверждала, что спасла жизнь Кантора и мальчик постарше. Они остановились и изучающе посмотрели на него.

– Больше воды, – распорядилась женщина.

Марта и Гимо выбежали из комнаты.

– Думаю, ты спасла его, Ма, – мрачным голосом сказал мальчик по имени Рутцен. – Но я все еще не знаю почему.

– Мужчины! – Она бросила на него язвительный взгляд. – Ты слишком мало думаешь о ценности жизни. Если бы ты должен был месяцами вынашивать ребенка и знал бы о больших усилиях, направленных на то, чтобы принести новую жизнь в мир, то ты бы больше ценил и меньше тратил.

Рутцен пожал плечами, похоже, не особо впечатленный мудростью матери.

– Проявлять заботу это женская кость.

Это безобразие заставило ее застыть. Она посмотрела на сына. Для такой маленькой, она выглядела так, будто выброс гнева будет разрушительным.

– Скоро ты отправишься в мужской лагерь, и эта мать будет рада, что твой варварский характер уйдет вместе с тобой.

– Ты будешь по мне скучать.

– Ха!

Рутцен ухмыльнулся.

– Ты будешь по мне скучать. Это тоже женская кость.

Кантор заметил в руке женщины кувшин. Как только он его увидел, больше ничего из того, о чем говорили мать и сын, не интересовало его.

Должно быть, она заметила его взгляд прикованный к кувшину.

– Я принесла тебе попить. Мы обливали твое тело в течении двух дней. Теперь нужно пропустить как можно больше воды через твои внутренности.

Она вышла вперед. Кантор без указаний запрокинул назад голову и открыл рот. Внутрь вошла не вся вода, но ощущение той, что стекала с его подбородка и груди, было также приятно, как и той, которая попала в рот.

Марта и Гимо вернулись и быстро выплеснули свою ношу на Кантора.

– Спасибо вам, – скзал он и даже смог улыбнуться.

Марта ответила хихиканьем и взмахом руки. Гимо нахмурился и потопал от него прочь, заняв позицию в углу комнаты.

Женщина вытащила нож из ножен, которые носила под фартуком.

– Я развяжу его.

– Слишком рано, – сказал Рутцен. – Он перебьет многих из нас.

– Если ты думаешь, что достаточно взрослый, чтобы говорить своей матери, что делать, то знаешь, куда тебе идти.

Марта запрыгала вверх и вниз, хлопая в ладоши.

– Мужской лагерь. Мужской лагерь. С Фафадой.

Рутцен занес ладонь так, будто намеревался ударить ее, но она увернулась от него, все еще танцуя и припевая.

Старший мальчик усмехнулся:

– Вы пожалеете, когда вам придеться таскать дрова и воду.

Марта подняла свое пустое ведро и запустила им в старшего брата. Он увернулся. Она высунула язык.

– Достаточно, – крикнула мать. – Рутцен, иди на вечерний хор.

Мальчик ушел, ворча и кидая на Марту злобные взгляды, которая снова высунула язык.

Мать наклонилась к Кантору. Нож лениво повернулся в ее руке.

– Ты чувствуешь какую-либо ярость? – спросила она.

– Ярость? – Почему он должен чувствовать ярость? – Может ты имеешь в виду гнев? Нет. Не на кого сердиться.

– Они окунули тебя в море, затем оставили на берегу, чтобы ты страдал и умер.

– Они?

Его голос прорвался сквозь сухое горло.

Она снова опрокинула кувшин, и он выпил.

– Мужчины в гостинице. Было не слишком умным идти туда в одиночку.

– Я уже это понял. Но ярость? Нет, я не чувствую ярости по отношению к ним.

Марта подбежала ближе.

– Море Джоден вызывает ярость. – Она приложила руки к своему лицу, словно это были когти, и они заставляли ее морщиться. – Ааааарррггггг.

– Уйди, Марта, – отругала ее мать. Она прищурила взгляд на Кантора, снова проверяя. – Что ж, если ты не чувствуешь желание мести, то я разрежу веревки.

– Я никогда не ощущал желания мести, госпожа.

– Да, и ты наверняка еще очень слаб. – Она начала разрезать веревки, связывающие его руки. – Потребуется еще день или два, чтобы яд полностью вышел из твоих внутренностей и тела.

– Еще? Сколько я уже здесь нахожусь?

Женщина поджала губы.

– Как долго, Марта?

– Три дня. Он воняет, Ма.

– Я знаю. Это из-за яда из озера. Он не может с этим ничего поделать.

– Ему нужно принять ванну? Нам нужно принести воду? Он большой мужчина. Он должен добыть себе воду.

– Да, ему нужно принять ванну, но он не может добыть себе воду.

Как только веревки упали с его запястий, Кантор согнул пальцы, затем положил ладони на локти, чтобы вернуть циркуляцию в норму.

– Нет, не надо, – сказала мать.

Он провел ладонью только один раз, но сразу понял, почему она пыталась его остановить. Кожа отреагировала так, будто он снял слой.

Он поморщился, а его глаза заслезились. Она вылила оставшуюся в кувшине охлаждающую воду на его руки.

Он попытался что-то сказать сквозь стиснутые зубы, чтобы доказать, что он не будет кричать, но не вышло ни звука. Он хотел спросить, что в озере вызвало столько вреда, но решил, что вдохи и выдохи были более важными, чем ответ на этот вопрос.

– Просто отдыхай, – сказала мать, чей голос казался теперь более материнским, чем он до сих пор слышал. – Мы поможем тебе добраться до кровати.

После того, как она ослабила остальные узлы, она встала перед ним.

– Будет лучше, если я не буду тебя трогать. Положи руки мне на плечи. Марта и Гимо помогут поднять твой вес, потянув за пояс твоих брюк. Прости, будет больно.

По подсчетам Кантора, фраза «будет больно» была серьезным преуменьшением. Когда он лежал на кровати, то думал, что, возможно, кресло было более комфортным. Слишком большая часть его тела прижималась к матрасу. Ноги свисали с края, так как кровать была предназначена для гораздо более короткого представителя бринсвиккеров.

Марта и Гимо достали табуретку для мамы. Она положила на нее подушку, затем переложила ноги Кантора на импровизированное расширение. Затем дети вытащили ведра с водой, чтобы облить его болящее тело. Кажется, их мать не возражала, что вода пропитала постель.

– Как думаешь, сможешь поспать? – спросила она.

Удивленный тем, как усталость снова давила на него, он кивнул.

– Я буду будить тебя, чтобы поить. В остальное время будешь отдыхать.

Последней мыслью Кантора перед забытьем была мысль об Ахме. Ахма порой была грубой, а порой – нежной. Он обдумал новый для него термин «женская кость». Возможно, у этой женщины-бринсвиккера и у Ахмы были одинаковые кости.

Храп разбудил его. Он не храпел, и теперь, когда он проснулся, храп продолжался.

Его мускулы все еще ощущались окаменевшими. Если бы он потянулся, то возможно, сломался бы. Он видел зерно в массивных деревянных брусьях по потолку. Свет скользил через открытую дверь и одно окно, но тени скрывали большую часть комнаты. Успокоенный тем, что его зрение вернулось к совершенному видению, он попытался выяснить, кто храпит.

С великой осторожностью, он повернул голову.

У противоположной стены лежал уютно свернувшись Бриджер и крепко храпел. Должно быть, он был там уже некоторое время, потому что отдыхал достаточно долго, чтобы расшириться до слишком большого размера, чтобы выйти за пределы дверного проема.

– Бриджер, проснись.

Храп прекратился, но дракон не открыл глаза.

– Бриджер, проснись!

Он пошевелился, открыл глаза и поднял чешуйчатый подбородок.

– Тебе что-то нужно? – Он поднялся на корточки, его голова задела бревна сверху. – Пить? Госпожа Данте сказала, что тебе нужно пить много воды.

Он потянулся к столу и налил воду из кувшина в чашку. При его нынешнем размере задача казалась невозможной, но дракон не пролил ни капли.

– Тебе не нужно было уходить без меня. Я мог бы помочь тебе при противостоянии с этими мужчинами-бринсвиккерами.

– Не было особого противостояния. Одной минуты хватило, чтобы понять, что я попал в беду. В следующую минуту я был привязан к… Как ты сказал зовут эту женщину?

– Госпожа Данте.

– Привязанный к стулу госпожи Данте.

Кантору удалось принять сидячее положение. Он чувствовал себя намного лучше, чем в последний раз, когда был в сознании. Он принял чашку от Бриджера и сделал большой глоток.

Поперхнувшись, он разлил жидкость по всему одеялу.

– Тьфу. Что это?

Бриджер почесал за ухом.

– Я не совсем уверен. Биксби и Тотоби-Родолов приготовили это из каких-то трав, которые Биксби взяла с собой из магазина Дакми.

– Тото… кто?

– Моя сестра.

– Откуда она взялась? Почему она здесь? Почему ты здесь?

– Она вернется с нами на Дайрин. Она пойдет в качестве константы Биксби.

– Я не могу вернуться. У меня еще нет константы.

Улыбка Бриджера обнажила зубы, отразившие свет от двери в тусклой комнате.

– Я пока побуду твоей константой.

– Кто это сказал? – Кантор произнес в гневе, и резкий жест, который он сделал руками, заставил его пролить остатки из целебного варева себе на грудь.

– О, отлично, – сказал Бриджер. – Биксби сказала нанести часть напитка на твою кожу.

Кантор стиснул зубы.

– Кто сказал, что ты будешь моей константой на время?

– Приказ. – Его улыбка увеличилась в размере, если это было возможно. – Биксби получила письмо из Совета. Как только ты сможешь ходить, мы сразу же отправимся.

Кантор рухнул на подушку, которая лежала позади него.

– Возможно, я больше никогда не смогу ходить.

21. Изумление

Непосредственно на теле Бикcби носила «термою», костюм для тела из тонкого материала. Сегодня он был на ней той стороной, благодаря которой тепло выходило сквозь покрытие и оставляло прохладну внутри. Если она вывернет одежду наизнанку, тепло ее тела будет держаться и использоваться для того, чтобы придавать ей комфорт. Она редко страдала из-за того, что ей было слишком жарко или слишком холодно. Лишь ее голова, ноги и руки нуждались в защите от погодных условий.

Теперь ее согревало ожидание более праздничного вечера, по сравнению с теми, которые у нее были с тех пор, как она прибыла на Эффрам. Кантор уже проснулся и придет на ужин к столу в доме госпожи Данте. Хотя он еще не мог путешествовать, его перспективы на полное выздоровление выглядели хорошо. Травы, которые она собрала в магазине Дакми, помогли этому выздоровлению, и Биксби чувствовала некоторое удовольствие от помощи. Улучшенние здоровья ее друга было достаточной причиной для празднования. И она оденется соответственно.

В маленькой комнате, которую ей предоставила госпожа Данте, Биксби напевала себе под нос, в то время как копалась в сумке, чтобы подготовить радостную одежду, ее самый яркий наряд.

Одевание было одним из ее любимых занятий. Список ее любимых занятий мог бы уместиться в целую книгу, но на данный момент, подбор нужного наряда превышал все остальные.

Она выбрала красочные слои красного, желтого, золотого, черного, серебряного, фиолетового и зеленого. Как только она упорядочила их так, что была довольна результатом, то не смогла удержаться от того, чтобы закружиться по комнате, чтобы восхититься вспышками великолепных цветов и смесей ткани, мягкими и блестящими, пышными и парчовыми. И кружева! Множество кружев, пучков, узких лент и ряби кружев!

В качестве последнего штриха, она вытащила сумку с тиарами из своих юбок и примерила несколько из ее наиболее крупных, ярких корон. В конце концов, она остановилась на венце, потому что на прекрасном серебре висели утонченные драгоценные камни ярких оттенков, напоминающие изящные цветы на витой лозе. И что лучше всего, некоторые из виноградных лоз свисали на ее волосы и по бокам лица.

Она аккуратно сложила остальные головные уборы в нужную сумку и вытащила другую сумку, в которой находилась обувь. Поиск туфель занял всего лишь мгновение. Она уже выбрала, что оденет под свой яркий наряд. Пара туфель на высоком каблуке заставят ее выглядеть выше, кроме того она купила именно эти на рынке на Алиусе, из-за обработанной кожи, подчеркнутой красивыми красителями и металлическими шпильками.

Закончив с гардеробом, она почувствовала себя готовой провести чудесный вечер. Всего лишь на долю секунды она пожалела об отсутствии полноразмерного зеркала, в котором можно было бы полюбоваться результатом своего выбора.

Портативное зеркало, извлеченное из еще одной сумки, позволило ей убедиться, что корона сидела на ее непослушных волосах под правильным углом. Девушка провела расческой по кудрям и локонам, приведя свои бледные светлые волосы к еще более дикому состоянию, чем раньше. Они не запутались, но определенно отдавали статическим электричеством. Со вздохом она вернула зеркало и расческу в сумку. Бикби никогда не суетилась над своими волосами; она давно поняла, что они делали то, что хотели, и не было способа их усмирить.

Стук в дверь оторвал ее от приготовлений.

Тотоби-Родолов улыбнулась своей зубастой улыбкой.

– Ты выглядишь чудесно, дорогая. Желаешь привлечь внимание молодого ходока?

У Биксби отвалилась челюсть, но она быстро закрыла рот, чтобы очень женственная дракониха не догадалась, что она ничего не знала о соблазнении молодых парней. Ей никогда не приходило в голову, что Кантор был кем-то большим, чем просто посвященным ходоком.

– Пойдем, Биксби. Вместе мы их ослепим, хочешь ты этого или нет. – Тотоби-Родолов сомкнула свои длинные пальцы на руке Биксби и осторожно направила ее к двери. – Это совершенно нормально не знать о том, что ты обворожительна. Я и сама часто не подозреваю о своей ошеломляющей красоте.

Озорное мерцание в глазах драконихи ясно дало понять, что Тотоби-Родолов наслаждалась возмутительным заявлением, которое она сделала.

***

Кантор сидел за кухонным столом госпожи Данте, истощенный от прогулки по коридору. Перед этим он принял настоящую ванну и не вздремнул. На данный момент он чувствовал себя как пойманная рыба, которая слишком долго висела на крючке. Ему было лучше и хотелось продолжить поиск дракона, но не настолько лучше, чтобы выйти за дверь. Ему нужно набраться терпения. Он ненавидел быть терпеливым.

Бриджер сказал, что он и Биксби остановились на его родной территории и убедили его сестру присоединиться к их экспедиции. Кантор покачал головой, недоумевая, какой будет сестра его нежелательной тени. Биксби сказала, что та была замечательной и заставила его потренироваться произносить ее имя. Это было труднопроизносимое слово.

Его глаза закрылись, и он не мог найти в себе достаточно живности, чтобы снова открыть их. Он тренировался выговаривать имя сестры дракона, чтобы не заснуть за столом. Он даже вспомнил, что надо подчеркнуть слог «Ро». Тотоби. Родолов. Тото. Би. Ро. Долов. Тотобиро. Долов. Тотоби. Родолов. Тотоби-Родолов. Если она хоть чем-то похожа на Бриджера, то, возможно, он мог бы называть ее «Тото» или «Би».

Что-то ударилось о его ногу, и толчок вызвал теребящую боль, протянувшуюся аж до пальцев ноги. Кантор открыл глаза, но не смог найти того, кто побеспокоил его. Он узнал, что у госпожи Данте были еще дети, кроме Марты, Гимо и Рутцена. Семеро детей толпились вокруг комнаты и только некоторые действительно помогали. Он пытался игнорировать суету вокруг него, когда мать и дети работали вместе, чтобы справить праздник. Ему это очень хорошо удалось, кроме Марты.

Марта заявила, что помогает тем, что поддерживает всех в комнате в радостном настроении. Она танцевала и пела, и стучала по кастрюлям до тех пор, пока Кантор не подумал, что с удовольствием заплатил бы ей, чтобы она ушла развлекать уток у пруда. Но у него не было денег.

Те несколько трапов, которые у него были, пропали. Он по глупости прикрепил мешок с деньгами к рубашке. Морская вода испортила его одежду, и у него были только теории о том, что случилось с трапами. Может их украли мужчины-бринсвиккеры? Может, деньги выпали из кармана где-то между гостиницей и морем или между морем и его нынешним месторасположением? Может, они упали в обманчиво мерцающие воды, в то время как те мужчины его окунали? Может, их конфисковала госпожа Данте как плату за того, что она для него сделала? К счастью, его рюкзак был сделан из хамперсмита и защитил вещи, которые находились внутри. Его нож («Ломтик») и шляпа, сделанная Ахмой, были в безопасности.

Госпожа Данте принесла ему то, что осталось от его одежды, когда он спросил об этом. Юноша смог удостовериться, что море сделало из ткани клочья… и в самом деле, она развалилась, когда он осторожно приподнял ее край. Он сомневался, что монеты в мешке добрались до этого дома.

Большим пальцем ноги он ткнул в плетеный тряпичный коврик на полу. Ему показалось, что он узнал некоторые из тканей, которые соответствовали одежде бринсвиккера, которую дал ему Рутцен. Брюки заканчивались ненамного выше его колен, так как он превосходил ростом маленьких человечков. Но мужчины-бринсвиккеры были округлыми в середине, так что талия вполне соответствовала Кантору. Они были широкими в плечах и грудной клетке, поэтому рубашка, которую носил Кантор была ему в пору, но рукава заканчивались на локтях. Если он поднимет голову вверх, то рубашка выставит наружу его живот. И, конечно же, обуви его размера не было.

Он осмотрел волосы на пальцах ног и задумался о том, где можно будет приобрести подходящую одежду. И о том, как заплатить за эту одежду, если у него не было денег или того, на что можно было поменяться. Он думал, пожалеет ли его Биксби.

Голос Бриджера прервал его мысли, перебив болтовню Марты и ее более голосистых братьев и сестер.

Через мгновение, в двери показался и сам дракон, встреченный визгами детишек Данте. Они окружили его со всех сторон, но не могли сбить его с ног. Он добродушно подтолкнул их прочь от боковой двери во двор.

Следующей вошла Биксби. При виде ее наряда у Кантора глаза полезли на лоб. Слои на слоях блестящих цветов на тонкой ткани. Он всегда считал ее довольно неопрятной и скучной, но этот массив юбок и верхов и вещь на голове заставили ее выглядеть эффектно.

Вслед за ее крошечной фигурой в комнату осторожно, с изяществом парусника и красотой хорошо ухоженного сада вошел новый дракон. Вместе они, Биксби и Тотоби-Родолов, ошеломили его.

Биксби отошла в сторону и пропустила Тотоби-Родолов вперед. Даже когда улыбка драконихи вспыхнула блестящими зубами, Кантор встал, чтобы поприветствовать ее, как его учили Ахма и Одем. Ему внезапно вспомнилось краткое изложение о карьере Тотоби-Родолов со слов Биксби. Константа, чей партнер хотел взобраться на верхушку общества во всех семи плоскостях. Этот дракон был во многих высоких дворах и дворцах во всех известных мирах.

Он взял ее протянутую руку и нагнулся над ней, надеясь, что его поклон соответствовал мерам этики.

Она засмеялась и погладила его подбородок, когда он выпрямился.

– Милый, ты безупречен, полностью подходишь для своего призвания. – Она отвела обе руки и сложила их на талии. – А твои колени имеют восхитительные ямочки.

Кантор встал еще прямее, но не смог удержаться от того, чтобы посмотреть на свои ноги.

– Мои колени?

Ее рука обхватила его за плечи.

– Неважно, милый. Мы скроем их надлежащими брюками, поэтому женское население будет в безопасности, по крайней мере, от этой части твоей очаровательной личности.

Госпожа Данте рассмеялась. Дети вновь вошли в комнату и присоединились к смеху, не имея понятия, какой была шутка. Тотоби-Родолов оставила его, чтобы сесть за длинный невысокий стол.

Кантор стоял в оцепенении, пока не почувствовал, что Биксби дернула его за рукав.

Она встала на цыпочки, чтобы приблизиться к его уху и прошептала.

– Она единственный дракон из тех, что я смогла найти, кто пойдет с нами. Кроме Бриджера.

Он посмотрел на красивую девушку рядом с собой и вздохнул.

– Честно говоря, я не разделяю эту схему. Хоть, я и думал, что, возможно, смогу убедить ее быть моей константой.

Бикби кивнула, выглядя мудрой.

– Я так и думала, что ты задумаешься над этим. Но я знала, что как только она откроет рот, ты изменишь свое мнение.

Бриджер присоединился к своей сестре за столом. Места были заставлены оловянными тарелками, деревянными чашами, толстыми керамическими кружками, грубо вырезанными вилками и ложками, и салфетками из мешковины. Когда Бриджер сел на стул рядом с Тотоби-Родолов, он тяжело оперся на конец длинного стола. Стол накренился, и все блюда скользнули к Бриджеру. Они подпрыгнули над грубой древесиной, столкнулись друг с другом и загрохотали, предвещая надвигающуюся катастрофу.

Дракон встал, отдергивая руки от бедствия, движущегося в его сторону. Другой конец стола ударился о пол и отскочил рикошетом.

Тотоби-Родолов встала и погладила Бриджера по плечу.

– Ты такой умный, дорогой братец. Ты остановил скольжение блюд до того, как я осознала, что их мир опрокинулся.

Она прижала свою лапу к его и сжала ее.

– Пойдем, Бриджер-Бигелов. Мы поместим части обратно туда, где они были.