Текст книги "Детектив США. Книга 8"

Автор книги: Дональд Эдвин Уэстлейк

Соавторы: Грегори Макдональд,Хью Пентикост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

Глава 17

Проснувшись без четверти три поутру в понедельник, Флетч обнаружил, что рядом лежит Бобби. Он не слышал, как она пришла, как залезла в спальник. Ему потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, что она мертва.

Волосы на его голове зашевелились, он выпрыгнул из спального мешка.

В лунном свете Флетч опустился на колени, с трудом подавив крик ужаса. Глаза Бобби глубоко запали, предплечье левой руки распухло. Слишком большая доза, догадался он.

Когда занялась заря, в каморке не осталось следов пребывания Бобби.

До одиннадцати часов Флетч, глубоко задумавшись, сидел посреди комнаты.

Глава 18

Добравшись до дому, Флетч провел под теплым душем сорок пять минут. По шоссе он ехал со скоростью катафалка. Бобби умерла, он предал ее тело земле. Ему пришлось пять раз намылить голову, чтобы вымыть всю кровь и песок. В конце концов осталась лишь узкая царапина, болевшая от прикосновения пальцев.

Усевшись на диван, Флетч съел два сандвича, купленные в кафетерии, выпил бутылку молока. На кофейном столике перед ним стоял диктофон. На стене висела копия картины Уильяма Джеймса «Вишневый берег».

Покончив с сандвичами и молоком, Флетч прошел в спальню и лег на кровать. Напротив на стене висела фотография Фредрика Вейса, сделанная в 1968 году и изображающая мальчика, шагающего по воздуху между крышами. Она называлась «Прыгающий мальчик».

– Бобби, – прошептал Флетч, снял телефонную трубку и набрал невадский номер.

– «Свартаут Невада Риэлти компани», – тот же голос отвечал ему и в субботу.

– Джима Свартаута, пожалуйста.

– Мне кажется, мистер Свартаут… О, он здесь, сэр. Одну минуту, пожалуйста.

Флетч сел. Усилием воли он заставил себя забыть про Бобби. Голос его должен звучать легко и убедительно.

– Джим Свартаут слушает.

– Привет, Джим. Это Билл Кармичел.

– Билл Кармичел?

– Я – биржевой маклер воровской банды в Калифорнии, известной как «Джон Коллинз и компания». Семья Джона Коллинза.

– О, понятно. Как идут дела, Билл?

– Мне кажется, мы встречались, – заметил Флетч.

– Ну, если вам когда-нибудь попадался на пути лысый толстяк, не отрывающийся от бутылки, то мы, несомненно, встречались.

– Алан говорит, что с вашей помощью сделка близится к завершению.

– Какой Алан?

– Алан Стэнвик.

– Кто он такой?

– Он женат на Джоан Коллинз.

– А, зять Джона.

– Да. В общем, Алан рассказал мне о покупке ранчо, я подумал, а не последовать ли мне его примеру, и позвонил вам. Дела на бирже, видите ли, идут не совсем так, как хотелось бы.

– Я его знать не знаю.

– Кого?

– Вашего Алана. Зятя Джона Коллинза.

– Вы его не знаете?

– Нет. Он сказал, что покупает через меня ранчо?

– Да. За пятнадцать миллионов долларов.

– Нет. Этого не было.

– Черт, а я думал, что все уже решено.

– Может, он только думает о покупке. Пожалуй, я ему позвоню. Какой у него телефон?

– Он не мог вести переговоры через кого-то еще?

– Нет. Если бы в Неваде продавалось ранчо за пятнадцать миллионов, я бы наверняка знал об этом.

– Потрясающе.

– Сейчас никто не продает такое ранчо. Это я могу гарантировать. Есть, конечно, шанс, что это сделка между друзьями или родственниками, без участия маклера. Но и в этом случае до меня дошли бы какие-то слухи.

– То есть Алан Стэнвик не обращался ни к вам лично, ни в вашу контору с просьбой купить ему землю в Неваде?

– Нет. Как я и говорил, мы его знать не знаем. Но мы могли бы подыскать ему что-нибудь подходящее.

– Хочу попросить вас об одной услуге, Джим.

– Я слушаю.

– Не звоните Алану. Иначе я окажусь в щекотливом положении. Он говорил о ранчо вчера вечером, у бассейна. А перед этим выпил.

– И, видать, крепко?

– Похоже, что вы не ошиблись.

– Да, так уж складываются отношения между родственниками, когда брак заключается по расчету. Одни всегда говорят о том, что бы они сделали с деньгами других.

– Вы, несомненно, правы. Да он еще и выпил.

– Ну, если он когда-нибудь доберется до денег тестя, пошлите его ко мне.

– Обязательно, Джим.

– А теперь, Билл, что интересует именно вас?

– Не знаю, как и сказать, Джим.

– Вы просто хотели узнать, не соврал ли Алан?

– Что-то в этом роде, Джим.

– Вы что, хранитель денег этой семьи?

– Давайте считать, что я позвонил из любопытства.

– И узнали все, что хотели. Я понимаю. Моя дочь учится рисовать в Далласе, в Техасе.

– В каждой семье свои проблемы, Джим.

– Я бы не поменялся с вами работой, Билл. Но звоните в любое время. Если Джон нанял вас следить за этим Аланом, мне это без разницы. Впрочем, я бы не отказался нанять вас сам.

– Вы очень проницательны, Джим. Считайте, что я у вас в долгу.

– Не вы, а Джон Коллинз. До встречи.

Вернувшись в гостиную, Флетч тяжело опустился на диван. Все еще побаливала голова.

Зажав микрофон в руке, он откинулся назад и закрыл глаза:

– На текущий момент я бы с удовольствием порассуждал о сути истины, ее иллюзорности, но в последующих умозаключениях, касающихся «Тайны убийства Алана Стэнвика», я постараюсь придерживаться только ставших известными мне фактов.

Отмечу, однако, что суть истины вообще, а в особенности суть информации по Алану Стэнвику, весьма своеобразна: практически всё, что говорят о нем одни люди, начисто отрицают другие. В каждом случае я мог бы поверить тем или иным сведениям, полученным из достоверного источника, но дальнейшие расспросы приводили к тому, что другие, не менее достоверные источники сообщали мне нечто совершенно противоположное.

По ходу проводимого мной расследования я переговорил лично или по телефону с секретаршей Алана Стэнвика, его личным врачом, отцом, женой, тестем, страховым агентом, оказавшимся его другом со студенческой скамьи. Косвенно, через третье лицо, я получил информацию от его биржевого маклера. Теперь я в курсе финансового положения всей корпорации и самого Стэнвика. Известно мне и место, занимаемое им и его женой в светском обществе, а также полицейское досье Стэнвика.

Проводя расследование, я приложил максимум усилий, чтобы Стэнвик не узнал о моей деятельности. Я пользовался разными именами, каждый раз играл новую роль, и никто, за исключением Джима Свартаута, не догадался о цели моих расспросов. Подозрения же Свартаута мне, судя по всему, удалось рассеять. Он не сообщит о нашем с ним разговоре ни Стэнвику, ни его родственникам.

Пока в Алане Стэнвике я вижу ум, здоровье, энергию. Он пользуется уважением в обществе, семье, в деловых кругах. Я бы даже сказал, что он порядочный человек. Более того, верный и принципиальный.

Во-первых, он чист перед законом, если не считать неоплаченного штрафа за стоянку в неположенном месте в Лос-Анджелесе и жалобу, в его бытность летчиком, на пикирование на жилой дом в Сан-Антонио в штате Техас при выполнении тренировочного полета.

Во-вторых, от его биржевого маклера, Уильяма Кармичела, мы узнали, что финансовое положение Алана Стэнвика весьма устойчиво. Стоимость принадлежащих ему ценных бумаг превышает миллион долларов. Со временем, учитывая, кем он работает и на ком женат, Стэнвик сможет не только сколотить значительное личное состояние, но и возглавить одну из крупнейших корпораций страны. Даже если этого и не произойдет, Стэнвик за несколько лет смог накопить больше ста тысяч, несмотря на высочайший уровень жизни своей семьи. Похоже, каждый год он кладет в банк двадцать – двадцать пять тысяч долларов только потому, что не знает, куда их потратить.

Из этого ясно, во всяком случае для меня, что азартные игры ему чужды. Не станет он подделывать счета корпорации. Скорее всего, никто не шантажирует Стэнвика.

Я убежден, что доктор Джозеф Девлин вложил немало средств в акции «Коллинз Эвиэйшн». Об этом говорила Джоан Коллинз Стэнвик. Несколько человек подтвердили, что слух о болезни Стэнвика вызовет немалые трудности для «Коллинз Эвиэйшн», если только Стэнвик не успеет найти себе достойную замену.

Ненавязчивое упоминание о раке в разговорах с женой, отцом и тестем Стэнвика не вызвали видимой ответной реакции. То ли они хорошие актеры и прекрасно контролируют свои чувства, то ли находятся в полном неведении, но по поведению ближайших родственников Стэнвика можно понять, что эта болезнь не имеет к нему никакого отношения.

Таким образом, это направление закончилось тупиком.

Финансовое положение Стэнвика, его семейные отношения и здоровье безупречны. Нет изъянов и в его светской жизни. По словам редактора отдела светской хроники Амелии Шэрклифф, Стэнвики – очень милая, хотя и скучноватая пара. Она даже полагает, что они все еще могут любить друг друга. Светское общество сразу приняло Алана Стэнвика за своего. Несомненно, он умеет ладить с людьми. Ему чужды глупость, обособленность, раздражающее окружающих упрямство. Его любят, им восхищаются.

То же самое можно сказать о его родственниках и близких друзьях. Не то чтобы у него совсем нет недостатков. Жена хочет, чтобы он проводил с ней больше времени. Тесть считает, что ему недостает чувства юмора. Отец сожалеет, что он слишком долго сидит на телефоне. Давнему другу, Берту Эберхарту, кажется, что он чересчур серьезен. И все сообща они мечтают о том, чтобы он прекратил испытывать экспериментальные самолеты.

Его женитьба на дочери босса не осталась незамеченной. Но, как правильно заметил кто-то из моих собеседников: не оставаться же ей старой девой. А послушав Берта Эберхарта, Кэрридайна, Кармичела и самого Джона Коллинза, я пришел к выводу, что «Коллинз Эвиэйшн» повезло с таким руководителем. Так что в плюсе остался не только Стэнвик.

Он не просто паразитирует на богатой жене, как предположил Джим Свартаут из Невады.

А теперь о некоторых противоречиях, выявленных по ходу расследования.

Алан Стэнвик говорит, что умирает от неизлечимого рака. Этого никто не подтверждает. Если Стэнвик и болен, то никому, кроме него самого, об этом не известно.

Жена и тесть Стэнвика утверждают, что он в ссоре с родителями. При этом каждые шесть недель он летает через всю страну, чтобы повидаться с ними.

По словам Джоан, отец заставлял Стэнвика заниматься боксом, что и послужило причиной разрыва. Марвин Стэнвик начисто это отрицает.

Несмотря на регулярные, раз в шесть недель, визиты к родителям, подтвержденные звонком в «Нонхиген Инн», Алан не сказал им, что у него есть дочь, а у них – внучка.

Все полагают, что Алан Стэнвик покупает ранчо в Неваде: его жена, тесть, биржевой маклер, страховой агент. Все, за исключением человека, который, по заверению жены Стэнвика и его страхового агента, помог найти ему это ранчо: Джима Свартаута. Тот безапелляционно заявил, что понятия не имеет, кто такой Алан Стэнвик, и никогда не вел с ним никаких дел.

С некоторой натяжкой можно найти объяснение и этим противоречиям, так как теперь мы располагаем некоторой информацией об Алане Стэнвике.

Разгадка видится мне в словах Берта Эберхарта: «Алан так скрытен, что никому ничего не скажет, даже если заболеет раком».

И, хотя об этом никто не знает, Алан Стэнвик, возможно, неизлечимо болен.

Есть своя логика и в его довольно странных отношениях с родителями. Вероятно, он их очень любит. Единственный сын, он обладает глубокой привязанностью к ним. Судя по всему, те же чувства питает он и к своему давнему другу, Берту Эберхарту. Как говорит Марвин Стэнвик, он может приезжать в родной город, чтобы отвлечься от повседневной суеты.

При этом он понимает, что в мире Джоан и Джона Коллинзов нет места для Марвина и мамы Стэнвик. Ему ясно, что они будут нервничать, чувствуя себя не в своей тарелке. Поэтому он мог сдвинуть дату свадьбы, не сообщить о рождении дочери и говорить всем и вся, что с родителями он в ссоре – только для того, чтобы не доставлять им излишних волнений.

Теперь о загадочном ранчо в Неваде. Изначально он хотел купить ранчо по самой прозаической причине: такая покупка – выгодное вложение капитала. Ни он, ни Джоан не собирались там жить. Поэтому никто не помнит, кто первым заговорил о ранчо, Алан или Джоан. Никому из них оно не нужно. Для них покупка ранчо – чисто деловая операция.

Возможно, Алан приступил к ее практическому осуществлению: посоветовался с биржевым маклером, страховым агентом, тестем, женой. После этого он узнал, что у него рак. И решил отдать все время и силы для подготовки «Коллинз Эвиэйшн» к своему уходу. Причем так, чтобы никто об этом не узнал. А это не так-то просто. Он понимал, что может не успеть оформить покупку ранчо, но не мог сказать об этом своим близким, не указав причины, то есть своей болезни. Поэтому он создавал впечатление, что все идет своим чередом. Вполне возможно, что на вопросы Джона Коллинза о ранчо и Свартауте Стэнвик всегда отвечал: «Да, да, все нормально». Он мог согласиться отвезти жену на ранчо в следующий уик-энд, хотя никакого ранчо не существовало, потому что знал, что для него следующего уик-энда уже не будет.

Выходит, что в выявленных противоречиях нет ничего необъяснимого.

И все же один вопрос остается без ответа.

Если Алан Стэнвик хочет покончить жизнь самоубийством, почему он не выберет самый естественный для себя путь?

Почему он не хочет разбиться в авиакатастрофе?

Флетч выкинул в мусоропровод обертки сандвичей и бутылку из-под молока. В спальне собрал большой чемодан. Теннисные шорты. Три пары джинсов. Шорты из джинсовой ткани. Футболки. Рубашки, галстуки, нижнее белье. Бритвенные принадлежности. Два костюма. Два пиджака спортивного покроя. Две пары брюк. Записную книжку. Черные туфли. Три пары черных носков, три пары коричневых. Паспорт.

Положил пачку бумаги и копирку на пишущую машинку и закрыл ее крышкой.

Надел коричневые туфли, носки того же цвета, рубашку, брюки, завязал галстук, надел пиджак. Не забыл и солнцезащитные очки.

С диктофоном, чемоданом и пишущей машинкой спустился в гараж. Поставил диктофон на переднее сиденье, пишущую машинку – на пол, чемодан положил в багажник.

Затем поехал к административному корпусу «Коллинз Эвиэйшн».

Глава 19

К главным воротам «Коллинз Эвиэйшн» Флетч подъехал в четыре часа дня. Без пятнадцати пять сквозь солнцезащитные очки он увидел, как одетый в серую форму охранник вышел из будки, засвистел и замахал руками, освобождая дорогу, и отдал честь выезжающей машине. То был серый «ягуар ХКЕ» с номерным знаком 440–001. Автомобиль свернул налево.

За рулем сидел Стэнвик.

Флетч поехал следом.

Джоан Стэнвик говорила, что по понедельникам и средам Алан задерживается допоздна. По этим дням недели он редко приходил домой раньше полуночи. Он работал.

Был понедельник. Стэнвик уехал с работы без четверти пять.

На перекрестке улицы Стивенсона с Главной он свернул направо. Следуя за ним, Флетч решил, что Стэнвик направляется к автостраде, но тот, проехав двенадцать кварталов, повернул налево, на улицу Сибюри, и въехал на стоянку у винного магазина. Флетч остановился на другой стороне улицы.

Стэнвик вошел в магазин, затем вновь появился на автостоянке. Наблюдая за ним, Флетч мог лишь отметить, что видит довольного жизнью, не обремененного заботами человека. Он входил в магазин, засунув руки в карманы. Уверенной, неторопливой походкой. С бесстрастным лицом. Когда он вышел, на его губах еще играла улыбка. Вероятно, высказанный им комплимент пришелся продавщице по душе. В бумажном пакете он нес по меньшей мере три бутылки. Ему потребовалась лишь секунда, чтобы найти ключ зажигания в связке ключей.

Еще через три квартала Стэнвик повернул налево на улицу Патнэм и, проехав с полмили, свернул на тенистую стоянку рядом с кварталом одноэтажных коттеджей. Он поставил «ягуар» в дальний ряд, у самых деревьев. Флетч предпочел средний ряд, на ярком солнце. Стэнвик запер машину, с пакетом бутылок в руках пересек стоянку, по усыпанной гравием дорожке подошел к одному из коттеджей и скрылся в подъезде.

Флетч подождал десять минут.

Затем сам вошел в подъезд.

В коттедже было две квартиры. Левая, судя по надписи на забитом корреспонденцией почтовом ящике, принадлежала Чарльзу Райсу.

Правая, с пустым ящиком, – Сандре Фолкнер.

Табличка на стенке указывала, что по всем вопросам следует обращаться в компанию «Братья Грин. Управление».

– Где Гамми?

Кому-то хватило сил разжечь на пляже костер. Ночь была довольно прохладной. Вдоль берега виднелось еще несколько огоньков.

– Флетч, – позвал Вэтсьяайна.

В углу гаража Флетч переоделся в джинсы. Теперь, он жалел, что не надел футболку.

– Где Гамми? – повторил он.

– Я видела его раньше, – ответила Джули.

– Куда он пошел? Что сказал?

– Не знаю, – пожала плечами Джули.

– Кто-нибудь видел Гамми?

Ответа не последовало.

– Где Бобби? – спросил Вэтсьяайна.

– Ушла, – ответил Флетч.

– Куда? – во взгляде Вэтсьяайны сквозила озабоченность.

– В шоколадный замок на небесах.

Вэтсьяайна промолчал.

Завернувшись в одеяло, у стены набережной лежал Кризи. Флетч постоял над ним в темноте, гадая, спит тот или погрузился в мир наркотических грез.

– Что случилось, парень? – спросил Кризи.

– Я ищу Гамми.

– О, парень, он смылся.

– Что значит, смылся?

– Фараоны допекли его. Сколько можно служить мальчиком для битья?

– Ты не знаешь, куда он пошел?

– Он не мог не смыться. Всему приходит конец. Его бьют и бьют. А стоит ему появиться дома, как за него принимается папаша. Его бьют всегда и везде.

– Я ищу Гамми, – настаивал Флетч.

– Как мои старые барабаны. Я жалею о том, что бил по ним. Палками. Каждый вечер. Барабанными палочками. Я бил по моим барабанам. Откуда мы знаем, что натянутые на них шкуры ничего не чувствуют? Что, если им было больно, когда я бил по ним? По-настоящему больно?

– Я об этом ничего не знаю, Кризи.

– Я должен терпеть боль. Чтобы искупить причиненное мной зло.

– Ты не думаешь, что барабаны могут тебя простить?

– Христианские барабаны. Это идея. Бей кого угодно, что угодно, если хочешь, даже барабаны, и они должны тебя простить, потому что так сказал Христос.

– Я ищу Гамми. Ты его видел?

– Нет. Где Бобби?

– С ней все в порядке, – ответил Флетч.

– Она ушла? Я уже не помню, когда видел ее.

– Ты видел ее вчера утром.

– Да. Она хотела уколоться. Потом укололась. Флетч, ты знаешь, она укололась, когда я видел ее в последний раз.

– Я знаю.

– Она укололась. И ушла?

– Да. Ушла.

– Господи.

Флетч постоял над Кризи, затем пошел вдоль берега.

У следующего костра он присел на корточки, прежде чем заговорил. Все молчали.

– Кто-нибудь видел Гамми?

Никто не ответил. Лопоухий подросток, Бинг Кросби, вопросительно смотрел на Флетча, словно хотел вновь услышать его слова.

– Я ищу Гамми.

Сорокалетний мужчина, с нарисованными на свитере телефонной трубкой и надписью «ПОЗВОНИ МНЕ», ответил: «Его здесь нет».

Флетч подождал, прежде чем пойти дальше.

У следующего костра Окурок сказал, что Гамми, скорее всего, вернулся домой, к родителям. Джаггер предположил, что Гамми снова забрала полиция.

Поднявшись на ноги, Флетч увидел стоящего позади Вэтсьяайну. Они вместе отошли от костра.

– Почему ты ищешь Гамми?

– Бобби просила ему кое-что передать.

– Где Бобби?

– Она ушла.

– Где Бобби?

– Она ушла. С концами.

– Куда?

– Я дал ей рюкзак. Набитый протеиновыми таблетками и крекерами, которые я украл в универсаме.

Вэтсьяайна остановился.

– Я спросил, где Бобби?

– Послушай, вчера ты продал ей все, что она хотела, так?

– Да.

– Вот она и ушла.

В лунном свете Вэтсьяайна, не мигая, смотрел на него.

– Зачем тебе Гамми?

– Я тебе сказал. Бобби хотела передать ему несколько слов.

– Скажи их мне.

– Скажу только Гамми.

– Скажи мне.

– Отвали, Толстяк Сэм, – и Флетч двинулся к набережной.

В эту холодную ночь ему было неуютно на расстеленном на полу мате. Ему недоставало спального мешка. Недоставало Бобби. Вместе им было тепло в спальном мешке.

Глава 20

Флетч услышал тяжелые, поднимающиеся по лестнице шаги. Они не спешили. Пересекли площадку перед его дверью и пропали.

Дверь медленно распахнулась.

В проем заглянули двое полицейских.

Флетч сел.

– Доброе утро, – поздоровался первый полицейский. Оба они успели принять душ, побриться, выпить кофе.

– Какой сегодня день? – спросил Флетч.

– Вторник.

Второй полицейский оглядел комнату в поисках сиденья. В его глазах Флетч прочитал гордость за собственное жилище, собственную мебель, не сравнимые с жалкой циновкой на полу.

– Тебе придется проехать с нами.

– Зачем?

– Шеф хочет тебя видеть. У него есть вопросы.

Флетч разглядывал свои голые ноги.

– Я готов.

– Тебе не надо облегчиться?

– С какой стати? Разве в полицейском участке нет туалета?

Часы показывали три четверти седьмого.

Один из полицейских открыл для Флетча заднюю дверцу патрульной машины и закрыл ее, как только тот забрался в кабину. Сетка из толстой проволоки отделяла переднее сиденье от заднего. Последнее было сломано. Пахло блевотиной. На сиденье и полу запеклись пятна крови.

– У вас тут воняет, – пожаловался Флетч. – Или вы этого не знаете?

– У нас все отлично, – ответил полицейский, сидевший рядом с водителем.

– Как твоя голова? – спросил водитель.

Флетч уже позабыл об ударе дубинкой.

– Сегодня не болит. Это не вас двоих я уложил ночью на пляже?

– Нет, – усмехнулся водитель. – Это я уложил тебя.

– У вас отлично поставленный удар.

– Готов повторить доставленное тебе удовольствие.

– Как получилось, что вы не арестовали меня?

– Шеф сказал, что не надо. Он был в хорошем настроении.

– Настроение поднимается у него всякий раз, как он возвращается из своего поместья в Мексике, где собирается жить после выхода на пенсию, – пояснил второй полицейский. – Он ездит туда пересчитывать грейпфруты или что-то еще. Ему это нравится.

– Он скоро уходит?

– В следующем году.

– Я-то надеялся, что он уйдет раньше, чем мы доедем до участка, – вздохнул Флетч.

Они выехали на Главную улицу. Разговор сквозь решетку не клеился. Флетч хотел открыть окно, но оказалось, что ручек нет. Вероятно, полицейские опасались, что кто-нибудь повесится на них прямо в кабине.

К горлу подкатила тошнота.

– У вас тут воняет, – повторил Флетч.

Внешне Грэхем Каммингс не мог быть никем иным, как начальником полиции. Коротко стриженные стального цвета волосы, волевой подбородок, широкие, массивные плечи. Человек, одно появление которого в городе гарантировало ему место начальника полиции.

– Как вас зовут? – подчеркнуто вежливо спросил он.

– Флетч.

– Ваше полное имя?

– Флетч Флетч Флетч.

В кабинете они сидели вдвоем, по разные стороны алюминиевого стола.

– Флетч, часом, не сокращение от Флетчер?

– Возможно.

– Флетчер ваше имя, фамилия?

– Имя.

– Ваша фамилия?

– Смит.

– Флетчер Смит, – кивнул Каммингс. – Кажется, мне уже встречалось такое сочетание.

– Флетчер Смит?

– Нет, просто Смит. Где вы живете, Смит?

– Адрес я забыл. Там, где сегодня утром нашли меня ваши громилы.

– Вы там живете?

– Уик-энды я провожу на Гавайских островах.

– Вы живете один?

– Если не считать ручного таракана.

– Чем вы зарабатываете на жизнь?

– Чищу обувь.

– В вашей комнате не было ни щеток, ни гуталина.

– Должно быть, меня ограбили ночью. Прежде чем уйти, я напишу заявление.

– Похоже, вы не поддерживаете тесного контакта со своей конторой, мистер Флетчер.

– Простите?

– Вчера вечером мне звонила ваша начальница из «Ньюс трибюн». Ваш редактор. Некая миссис Сноу. Я не ошибся? Клара Сноу.

– Дерьмо.

– Она сообщила мне, что вы готовите статью для вашей газеты о распространении наркотиков на побережье. И попросила присматривать за вами. Она сказала, что, по ее мнению, вы что-то нащупали. Если вы попросите защиты у полиции, мы должны знать, кто вы такой, и предоставить требуемое.

– Дерьмо.

– Вы – И. М. Флетчер из «Ньюс трибюн»?

– Вы привезли другого И. М. Флетчера.

– Вы что-то нащупали, мистер Флетчер?

– Нет.

– Ну, мистер Флетчер?

– Идите к черту.

Каммингс, навалившись локтями на стол, пристально смотрел на Флетча.

– Мистер Флетчер, мне кажется, вы кое-что подзабыли. К примеру, маленькое правило, гласящее, что при контакте с полицией вам необходимо немедленно заявить, что вы – журналист. Вы забыли это правило?

– Оно ускользнуло из моей памяти.

– Вы нарушили это правило, мистер Смит.

– Поэтому вы задержали меня?

– Второе, мы знаем, что вы жили здесь с юной девушкой по имени Бобби.

– Неужели?

– Где Бобби?

– Она ушла.

– Куда ушла Бобби?

– Не знаю. Наверное, решила вернуться домой.

– В этом я искренне сомневаюсь. Наркоманы редко покидают места, где могут достать то, что им требуется.

– У нее был запас. На дорогу ей хватит.

– Когда она уехала?

– Воскресной ночью.

– Каким транспортом?

– Она улетела.

– Мы нашли в вашей комнате марихуану и героин.

– У вас был ордер на обыск?

– Мы не обыскивали комнату. Мы случайно нашли наркотики в духовке.

– Я прятал их от Бобби.

– Вы виновны в хранении сильнодействующих наркотиков.

– Это вещественные доказательства для моей статьи.

– У кого вы их купили?

– У Толстяка Сэма.

– Почему марихуана была в пакетах полицейской лаборатории?

– Кто знает, откуда попадает товар к Толстяку Сэму.

– Зачем вы купили марихуану. Разве одного героина недостаточно?

– Я люблю писать сбалансированные статьи.

– Статья, которую вы написали прошлой осенью о Полицейской ассоциации, получилась не очень-то сбалансированной.

– Что?

– Я помню ту статью. И подпись: И. М. Флетчер. Вы написали, что Полицейская ассоциация – клуб пьяниц.

– О!

– Вы лишь походя упомянули о том, что мы проводим семинары по обмену опытом, собираем деньги для нашей академии, что в прошлом году мы подарили машину «скорой помощи» городу Орнего в Калифорнии.

– Я польщен тем, что вы читаете мои статьи.

– Вы поняли, к чему я клоню, мистер Флетчер?

– Начинаю догадываться.

– Я хочу, чтобы вы убрались из города. Немедленно.

– Вот тебе и защита полиции.

– Вы можете найти оправдание ранее перечисленным мной правонарушениям, в том числе и хранению героина, но трое моих полицейских могут показать под присягой, что прошлой ночью вы ударили каждого из них, когда они находились при исполнении служебных обязанностей.

– Тогда вы меня не арестовали.

– Мы хотели задержать другого человека.

– Неужели для задержания семнадцатилетнего подростка нужны семь полицейских?

– Благодаря вашему вмешательству трое из этих семерых были ранены.

– Почему же вы сразу не арестовали меня?

– Вы хотите попасть в тюрьму, мистер Флетчер?

– Разумеется, нет, шеф.

– Мистер Флетчер, сейчас я отдам два приказа, и вам придется выполнить оба. Первый, если у вас есть какая-либо информация о распространении наркотиков на побережье, вы должны передать ее нам. Есть у вас такая информация?

– Нет.

– Совсем нет?

– Только Толстяк Сэм.

– Вы не так уж умелы в своем деле, не правда ли?

– Мне очень помогает редакция.

– Второй приказ состоит в том, что вы обязаны покинуть город до полудня. И не возвращаться назад. Никогда. Понятно?

– Чего вы боитесь?

– Только не вас.

– А мне показалось, что дело именно в этом.

– Мы сами проводим расследование, мистер Флетчер. Это работа полиции. Наскоком тут-ничего не добьешься. Нам требуется время.

– Два или три года?

– Мы рассчитываем выявить всю сеть торговцев наркотиками в ближайшие месяцы. Это тяжелая, сложная работа. Частное расследование, даже проводимое газетой, может привести к тому, что наш труд пойдет насмарку. Надеюсь, я выразился достаточно ясно: или вы уезжаете из города, или оказываетесь за решеткой, выбраться откуда вам будет очень и очень непросто. Хранение героина и нападение на трех полицейских при исполнении служебных обязанностей – этого вполне достаточно для вынесения обвинительного приговора.

– Вы меня убедили.

– Вы немедленно покинете город?

– И больше никогда в нем не появлюсь.