Текст книги "Детектив США. Книга 8"

Автор книги: Дональд Эдвин Уэстлейк

Соавторы: Грегори Макдональд,Хью Пентикост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Глава 6

Выходной они проводили дома. Джекки, дочери Джо, исполнилось девять лет, женщины и дети толпились на кухне, а Джо с Томом ушли в гостиную.

– Как помнишь, мы договорились о том, что для успеха нам необходима добыча, которую без хлопот можно превратить в звонкую монету, и нескупой покупатель.

Джо согласно кивнул.

– Конечно, помню.

– Я нашел покупателя, – сказал Том. Джо недоверчиво посмотрел на него.

– Кто же это?

– Мафия.

– Что? – глаза Джо расширились. – Ты рехнулся?

– Отнюдь. У кого еще есть два миллиона наличными? Кто, кроме нее, купит краденое на такую сумму?

Джо задумался.

– Точно, Том, если не они, то кто еще?

– Я рассказывал тебе о хищениях в порту. Следы привели к мафии. А брали там по-крупному – на четыре миллиона в год.

– Хорошо, – кивнул Джо. – Но что мы им продадим?

– То, что они захотят купить.

ТОМ

Мы с Джо думали над тем, как выйти на мафию, и решили, что обращаться к мелкой сошке на территории нашего участка не имеет смысла. Во-первых, неизвестно, сколько бы времени потребовалось, чтобы пройти все ступени до самого верха, а во-вторых, где-то по пути мог оказаться осведомитель, и тогда нам бы не поздоровилось. Кроме того, мафия – деловое предприятие, и как в любом деле, с ценным предложением следовало выходить к руководству, минуя клерков.

Поэтому мы остановились на Энтони Вигано. Его, как он и предполагал, выпустили под залог в тот же день. Мы пришли к выводу, что обратиться к нему должен кто-то один. Джо охотно согласился, когда я предложил свою кандидатуру. Он не любил долгих переговоров.

Благодаря моему удостоверению я без труда получил в центральной картотеке досье Вигано. Кроме адреса, там содержалось немало сведений о различных событиях его бурной жизни. Первый раз он угодил в тюрьму в возрасте двадцати двух лет за вооруженное нападение и отсидел восемь месяцев. Общее же число арестов Вигано перевалило за сотню, но с тех пор больше ни разу не удалось упечь его за решетку. Он был профсоюзным боссом, участвовал в экспортных операциях, ему принадлежали пивоваренный завод в Нью-Джерси и автомобильное предприятие в Трентоне. Его арестовывали за торговлю наркотиками, вымогательство, скупку краденого, взятки, короче, в список могло бы войти большинство преступлений, упомянутых в уголовном законодательстве. Дважды его обвиняли в уклонении от уплаты налогов, но тоже безрезультатно.

Трижды его пытались убить, последний раз в Бруклине, девять лет назад. В перестрелке погиб один из телохранителей Вигано, но сам он остался цел и невредим. Жил он в Нью-Джерси, в большом поместье, огороженном высоким забором.

На машине я добрался до него довольно быстро. Асфальтовая дорога петляла по аккуратно подстриженному лужку между большими дубами, за которыми виднелся трехэтажный особняк с белыми колоннами. Около дома стояли два автомобиля, и какой-то тип, по виду садовник, слонялся у ворот. Впрочем, садовника он напоминал только костюмом.

В нашем участке есть комната, битком набитая бельем, париками, подкладными животами и прочей ерундой, необходимой для изменения внешности. Там я подобрал себе усы, парик и очки в роговой оправе с простыми стеклами. Показавшись Джо и получив добро, я вновь отправился в Нью-Джерси, на этот раз по железной дороге. Я не хотел, чтобы Вигано потом «рассекретил» меня по номеру машины.

От станции до поместья Вигано пришлось добираться на такси. Заплатив шоферу, подождал, пока он уедет, и остановился у знакомых ворот.

Уже стемнело, и фонарь, внезапно вспыхнувший за воротами, ослепил меня. Я вскинул руку, прикрывая глаза.

– Эй! Не надо меня слепить!

– Чего тебе? – спросил сиплый голос.

Я держал руку перед глазами.

– Убери этот чертов фонарь!

Луч уперся мне в живот.

– Я все-таки хочу знать, что тебе тут нужно?

– Поговорить с мистером Вигано.

Я опустил руку. По спине пробежал холодок. Только сейчас я осознал свою полную беззащитность. Я имел в виду не только пистолет, но и статус сотрудника полиции.

– А кто ты такой? – прохрипел голос.

– Я ньюйоркский полицейский. У меня есть предложение к мистеру Вигано.

– Нам не требуются полицейские.

– Я хочу кое-что предложить, только и всего, – настаивал я. – А то могу пойти и к кому-нибудь еще.

Секунд десять стояла полная тишина. Потом фонарь погас.

– Подожди здесь, – сказал тот же хриплый голос, и я услышал удаляющиеся шаги.

Я ждал почти пять минут. Этого вполне хватило, чтобы прийти к заключению, что мы полные идиоты. Какого черта я приехал сюда? Разве наши разговоры об ограблении можно принимать всерьез? Неужели я действительно собираюсь добыть таким способом миллион и уехать в Тринидад?

Вдалеке вспыхнул фонарь. Я еще мог повернуться и уйти. Меня остановила лишь мысль о том, что придется объясняться с Джо.

К воротам подошли несколько человек, луч фонаря осветил замок, чьи-то руки открыли его, и другой, более благозвучный голос сказал:

– Заходи.

Я вошел, ворота закрылись, меня тут же обыскали, подхватили под руки и повели к дому.

Мы миновали парадный вход, обогнули угол, через боковую дверь вошли в маленькую комнатушку, где хранились лопаты для снега, валенки и полушубки, а потом оказались в просторной кухне. Меня снова обыскали, на этот раз более тщательно, даже вывернули карманы. Меня сопровождали трое, и они оставались бандитами, несмотря на костюмы и галстуки.

После обыска один из них вышел. Мне как-то не хотелось думать о том, что мистер Вигано мог им просто приказать разделаться со мной по-тихому. Я не находил причины, по которой ему потребовалась бы моя смерть, но кто мог предсказать поведение мафиози! Поэтому я разглядывал кухню, размеры которой позволяли приготовить обед на добрую сотню гостей.

Бандит вернулся.

– Приказано отвести его к мистеру Вигано.

– Прекрасно, – сказал я в основном для того, чтобы удостовериться, действуют ли мои голосовые связки.

Первый бандит пошел вперед, двое других вновь взяли меня под руки и повели за ним по анфиладе богато обставленных комнат. Затем мы попали на лестницу, спустились вниз и оказались в кегельбане.

Кегельбан в подвале! Такого я еще не видел. Вигано, в сером тренировочном костюме, кроссовках, с белым полотенцем на шее, сидел на круговой кожаной кушетке и пил пиво из высокого бокала. Рядом на столике торчала открытая бутылка.

В дальнем конце дорожки широкоплечий мужчина в черном костюме расставлял кегли. Мои сопровождающие остались у дверей, я подошел к кушетке. Несколько секунд Вигано разглядывал меня, затем кивнул.

– Садись, – не пригласил, а скорее приказал он.

Я сел напротив Вигано.

– Ты в парике, – сказал он.

– Ясно, что в парике, – ответил я. – За вашими гостями следят. Я не хочу, чтобы меня узнали.

Он кивнул.

– Усы тоже фальшивые?

– Конечно.

– Они смотрятся лучше, чем парик, – он отхлебнул пива. – Ты полицейский, так, что ли?

– Детектив третьей категории.

Вигано вылил в бокал остатки пива из бутылки.

– Мне сказали, что при тебе нет документов. Ни удостоверения, ни водительских прав, ничего.

– По-моему, вам не следует знать, кто я такой.

Он снова кивнул.

– Ты хочешь что-то предложить мне.

– Да, продать вам кое-что.

Он нахмурился.

– Продать?

– За два миллиона долларов.

Вигано, кажется, стоило большого труда не захохотать.

– И что же ты хочешь продать?

– То, что вы захотите купить.

– Это вообще какая-то чушь. – Он начинал сердиться.

– Вам же случается покупать те или иные вещи, – ответил я. – У меня есть приятель, тоже полицейский. В нашей форме мы можем пройти куда угодно и получить все, что захотим. Скажите, за что вы могли бы заплатить два миллиона, и мы достанем то, что вам нужно.

Вигано покачал головой.

– Вы сами это придумали?

– Естественно, – кивнул я. – Если вы скажете мне, что вам нужно, вряд ли это повредит вам. Ваши парни обыскали меня, мои карманы пусты, я нигде не прячу диктофон. Разумеется, я не собираюсь открыто привезти к вам наш «улов» и тут же получить два миллиона наличными. Нам придется отдельно оговорить способ такого обмена, принять определенные меры предосторожности, найти посредников, место передачи, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Вигано пристально посмотрел на меня.

– Ты надеешься каким-то способом получить все, что я захочу?

– Если вы заплатите за это два миллиона. И все-таки лишь то, что мы сможем раздобыть. Я не собираюсь, например, доставить вам самолет.

– У меня есть самолет.

Вигано наклонился к кеглям. Я чувствовал, что он сказал еще не все, но понимал, что сейчас лучше помолчать. Он, безусловно, понимал, что в любом случае ничего не теряет. Если даже я псих или дурак, ему это ничем не грозит. Я задал вопрос, и ответ нс заставил себя долго ждать.

Вигано вновь повернулся ко мне.

– Ценные бумаги. Государственные облигации. На предъявителя.

– Вы имеете в виду Уолл-стрит?

– Да. Ты знаешь там кого-нибудь?

Я рассчитывал, что мы сможем остаться на территории нашего участка.

– Нет, – ответил я. – Разве это имеет значение?

Вигано пожал плечами.

– Мы изменим номера, – сказал он. – Только не приноси мне именные бумаги.

– Что?

Он тяжело вздохнул.

– Если в облигации указано имя владельца, она меня не интересует. Требуются мне только те, на которых написано: «На предъявителя».

– Вы говорите о государственных облигациях?

– Точно. О них и о любых других, выписанных на предъявителя.

Честно говоря, раньше я никогда не слыхал о существовании таких облигаций.

– Вы хотите сказать, что это другой вид денег?

Вигано хмыкнул.

– Это и есть деньги.

Я все понял.

– Деньги богатых людей?

Лицо Вигано расплылось в широкой улыбке. Стало ясно, что мы поладим.

– Правильно мыслишь… Деньги богатых людей.

– И вы купите их у нас?

– По двадцать центов за доллар.

Меня это удивило.

– Мы получим всего лишь пятую часть?

– Я даю вам хорошую цену. Только потому, что покупаю оптом. Обычно платят по десять центов за доллар.

– Если эти облигации на предъявителя, почему я не могу продать их сам?

– Они пронумерованы, и ты не знаешь, как менять номера серий. И кому, к примеру, ты их можешь предложить?

Тут он был прав на все сто процентов.

– Хорошо, – кивнул я. – Значит, мы должны раздобыть для вас облигации на десять миллионов, чтобы получить за них два миллиона наличными.

– Только крупные облигации не тащи. Не больше ста тысяч!

– А бывают больше?

– Облигации казначейства США доходят до миллиона. Но их невозможно сбыть.

– Миллион монет в одной бумажке… – Цифра произвела на меня впечатление.

– Бери только мелкие облигации, – продолжал он. – На двадцать, пятьдесят, в крайнем случае на сто тысяч.

Назвать сто тысяч долларов мелочью! Я понял, что попал в другой мир.

– Тебе все ясно? – Вигано не сводил с меня тяжелого взгляда.

– Да, – ответил я. – Облигации на предъявителя, не больше ста тысяч каждая.

– Точно.

– Теперь об оплате…

– Сначала достань товар.

– Дайте мне телефонный номер, который не прослушивается ФБР.

– Лучше дай мне свой номер.

Я покачал головой.

– Ни в коем случае. Я уже говорил, что не желаю, чтобы вы знали, кто я такой. Кроме того, моей жене о моих делах тоже ничего не известно.

В его глазах мелькнуло удивление.

– Твоей жене… – Он расхохотался. – Теперь я верю, что ты говоришь серьезно. – Улыбка сползла с его лица. Он взял со стола блокнот и протянул мне вместе с ручкой. – Записывай номер.

Этот человек не оставлял никаких улик. Даже телефонный номер, написанный собственным почерком.

– Шесть, девять, один, девять, девять, семь, ноль. – Я записал. – Спросишь Артура. Тебе ответят, что его нет. Оставь свой номер, чтобы Артур мог перезвонить тебе. Если в течение пятнадцати минут звонка не будет, значит, меня не нашли. Тогда позвонишь позже. Ясно?

Я кивнул.

– Когда будешь звонить, назовись мистером Коппом [7]7
  Игра слов «коп» на американском жаргоне – «полицейский» (Прим пер)


[Закрыть].

Я улыбнулся.

– Это легко запомнить.

– Но не беспокой меня вопросами. Или ты идешь на дело, или я тебя не знаю. Если ты возьмешь десять миллионов на Уолл-стрите, газеты об этом безусловно сообщат, и я получу информацию. В любом другом случае твой звонок останется без ответа.

– Естественно, – сказал я. – Все будет в порядке.

– Считай, что мы обо всем договорились. – Он взял бокал с пивом, давая понять, что аудиенция окончена.

– Я позвоню вам, – сказал я, поднимаясь с кушетки.

Он пожал плечами. Слова его не интересовали.

– Вот и хорошо.

ВИГАНО

Едва за гостем закрылась дверь, Вигано нажал на кнопку в ножке стола.

Ожидая Марти, он раздумывал над только что закончившимся разговором. Говорил ли этот парень серьезно? В это трудно поверить, но, с другой стороны, была ли у него другая причина для приезда сюда? Ни полиция, ни ФБР, ни его конкуренты не могли извлечь из этого визита никакой выгоды.

В конце концов, он не услышит о ночном госте до тех пор, пока из Уолл-стрита не вытрясут десяток миллионов. Ни газеты, ни телевидение не упустят случая попотчевать читателей и зрителей такой сенсацией. К тому же у него имелись свои, достаточно надежные источники информации.

Но допустим, он говорил серьезно. Сможет ли он провернуть это дело и выйти сухим из воды? Скорей всего сгорит…

Если этот загадочный полицейский не решится на ограбление, он, Вигано, ничего не потеряет. Если же достанет облигации – может кое-что и выиграть.

Редко кому удавалось оказаться в столь выгодном положении.

В этот момент вошел Марти.

– Вы меня звали, мистер Вигано?

– Я хочу знать фамилию и адрес этого парня. И где он служит.

– Слушаю, сэр, – и Марти скрылся за дверью.

ДЖО

Мы с Томом хорошо понимали, что в случае удачи нашего дела мафия нас не выпустит. И скорей всего сразу после разговора с Томом (если эта беседа состоится) Вигано пошлет за ним своих людей. Поэтому первым делом следовало позаботиться о том, чтобы отрезать Тома от преследователей.

Последний поезд из Нью-Джерси прибывает на Пенсильванский вокзал без двадцати час. Мы выбрали эту станцию потому, что с платформы в город вел лишь один виадук.

Я пришел за пятнадцать минут, в полицейской форме. Мы трижды побывали на станции, и поезд никогда не приезжал так рано, но я подумал, что лучше перестраховаться.

Вскоре вдали послышался шум приближающегося состава. Я стоял наверху, под сенью растущих у лестницы кустов.

Том, как мы и рассчитывали, первым взбежал по ступенькам. Если б я не видел его раньше в парике, с усами и в очках, то никогда бы не узнал в нем своего старого друга.

Мне же основным прикрытием служила полицейская форма. Окружающие редко видят за ней живого человека. Правда, я приклеил длинные усы, но сделал это исключительно для очистки совести. Никому бы и в голову не пришло связывать меня с Томом.

К лестнице сразу устремилась еще дюжина пассажиров, обычное число для столь позднего часа, и я без труда отличил трех головорезов Вигано, несмотря на их костюмы и галстуки.

Тем не менее мое сердце учащенно забилось, когда я увидел, что за Томом следят. До этой секунды я вообще не верил, что эта встреча с Вигано состоится и Том сможет убедить его в серьезности наших намерений. Но Тому улыбнулась фортуна, иначе эти трое не приехали бы в одном поезде с ним.

Когда Том, перепрыгивая через две ступеньки, взлетел наверх, остальные не одолели и половины лестницы. Он проскользнул мимо, даже не взглянув в мою сторону, и в то же мгновение я шагнул вперед, преградив путь основной массе прибывших на станцию.

– Одну минуту, господа, подождите! Пожалуйста, подождите!

По инерции они поднялись еще на две или три ступеньки и остановились, вопросительно глядя на меня. Люди всегда повинуются полицейской форме. Двое из бандитов Вигано протиснулись вперед, а третий побежал вниз, надеясь найти другой выход в город.

Они толпились на ступеньках, переминаясь с ноги на ногу. Впрочем, ньюйоркцы привыкли к подобным передрягам и особо не возмущались. Один из оставшихся преследователей поднялся на самый верх, чтобы увидеть удаляющуюся спину Тома.

– В чем дело? – раздраженно спросил он.

– Потерпите минуту, – спокойно ответил я.

По его вытянувшейся физиономии я понял, что Том свернул за угол, но продержал их еще тридцать секунд. За это время третий бандит успел вернуться, убедившись в тщетности своих поисков.

Я отступил к ограждению виадука.

– Все, можете идти.

Бандиты вихрем промчались мимо меня. Я безмятежно наблюдал за ними, заранее зная, что их старания тщетны. Мы с Томом проверили, сколько времени потребуется ему, чтобы добраться до машины и завести мотор. Сейчас он, вероятно, выезжал на Девятую авеню.

Бросив последний взгляд на удаляющиеся фигуры преследователей, я неторопливо пошел в противоположную сторону.

Глава 7

Иногда случалось, что Том и Джо работали в разные смены. Вот и на этот раз им удалось поговорить о встрече с Вигано лишь через три дня. Перед этим Джо пришлось отработать шестнадцать часов, так как часть полицейских из их участка перебросили к зданию ООН на разгон очередной демонстрации.

Том закончил смену, и ему не терпелось рассказать Джо о своих достижениях. Тот же настолько устал, что оставил «плимут» в городе, не решившись сесть за руль, и поехал домой в машине Тома.

Сначала Том не замечал состояния Джо и, как только они расположились в кабине, начал рассказывать о встрече с Вигано. Но Джо никак не реагировал на его слова.

– Все очень просто, – говорил Том. – Что такое облигация? Клочок бумаги. – Он искоса взглянул на своего соседа. – Джо?

Тот безразлично кивнул.

– Клочок бумаги.

– И самое главное, мы действительно сможем это сделать. – Он вновь взглянул на Джо. – Ты меня слушаешь?

Джо заворочался на сиденье, устраиваясь поудобнее.

– Ради бога, Том, я с ног валюсь.

– Сейчас ты не на ногах, – хмыкнул Том.

Но Джо слишком устал, чтобы воспринимать юмор.

– Я за шестнадцать часов ни разу не присел! Двойная смена.

Они въехали в мидтаунский тоннель.

– У тебя есть мелочь? – спросил Том.

Пока Джо ощупывал карманы, Том остановил машину у будки контролера.

– У меня только доллар, – сказал Джо, передавая Тому потертую бумажку.

– Благодарю. – Том отдал ее контролеру, взял сдачу и положил монеты на ладонь Джо, который несколько секунд смотрел на них, будто не зная, что это такое.

– Как тебе нравится такая работа? – спросил Том, когда они отъехали от будки.

– Не хочу я никакой работы, – Джо сунул монеты в нагрудный карман.

– Стоишь целый день и только собираешь деньги.

– Кое-что перепадает и им, – заметил Джо.

– Да, но в конце концов их ловят.

Джо повернулся к Тому.

– А нас не поймают?

– Нет, – твердо ответил Том.

Джо пожал плечами и отвернулся к окну.

– Разница в том, что мы провернем все за один раз, – добавил Том. – Одно ограбление, и дело с концом. Я еду в Тринидад, а ты – в Монтану.

– Саскачеван, – ответил Джо.

Том вырулил в третий ряд, обгоняя грузовик.

– Что?

Несмотря на усталость, Джо начало передаваться возбуждение Тома.

– Я хочу увезти семью из этой страны.

– И куда ты поедешь?

– В Саскачеван. Это в Канаде. Там дают землю любому, кто хочет стать фермером.

Том рассмеялся.

– А что ты понимаешь в сельском хозяйстве?

– Гораздо меньше, чем буду понимать в следующем году. Я действительно думал о том, чтобы собрать вещи, посадить жену и детей в машину и уехать в Канаду. Надеюсь, что «плимут» не сломается до того, как мы пересечем границу.

– С миллионом тебе не придется копаться в земле, – ответил Том.

Джо покачал головой.

– Иногда мне кажется, что мы все-таки провернем это дело.

Том нахмурился.

– Что с тобой? Ты его уже провернул.

– Ты имеешь в виду винную лавочку?

– А что же еще?

– Это совсем другое. Это…

– Мелочь, – подсказал ему Том. – А нам нужно мыслить по-крупному. Знаешь, что я видел у Вигано?

– Что?

– Собственный кегельбан. Прямо в доме.

– Кегельбан? – удивился Джо.

– Настоящий кегельбан. С одной дорожкой. В подвале.

Джо ухмыльнулся.

– Вот сукин сын!

– Да! А теперь пойди и объясни ему, что преступления не дают дохода!

Джо согласно кивнул.

– Так что он говорил тебе про облигации?

– На предъявителя. Несколько десятков листков бумаги.

Джо полностью пришел в себя, забыв про двойную смену.

– Расскажи-ка еще раз мне обо всем. Что он сказал? Что ты ответил? Как выглядит его дом?

ДЖО

По-моему, Бродвей между семидесятыми и восьмидесятыми улицами – единственная часть Манхэттена, которая чего-то стоит. Пауль и я частенько патрулируем здешние места на машине, и мне это даже немного нравится. Люди тут выглядят, может быть, чуть безобразнее обычного, но это, по крайней мере, человеческие существа – не то что отребье из Виллидж или нижнего Ист-Сайда.

Нам предписано патрулировать перекрестки, Вест-Энд-авеню, Колумб-авеню, Амстердам-авеню и Западную Сентрал-Парк-авеню, но когда за рулем сижу я, меня так и тянет на Бродвей. В том случае, конечно, если я не развлекаюсь ездой или раздачей штрафных квитанций. Тогда нет места лучше Генри Гудзон Парквэй.

Спустя два дня после разговора с Томом о Вигано мы с Паулем ехали на юг по Бродвею. Машину вел я. Вдруг впереди, на расстоянии в полквартала, распахнулась дверь скобяной лавки, и на тротуар выкатились двое мужчин южной наружности. Один был маленький, толстый, лет пятидесяти, в серых рабочих штанах и белой рубахе с закатанными выше локтей рукавами. Второму было лет двадцать с небольшим; высокий, стройный, в армейских ботинках, брюках защитного цвета и жокейской курточке. Сначала я видел только, что они боролись, сцепившись и кружа, будто в танце.

Пауль тоже заметил их.

– Вон, гляди! – сказал он, показывая пальцем.

Я дал газу и, когда мы приблизились, нажал на тормоз. Теперь я разглядел в одной руке у молодого парня маленький кошелек на молнии, а в другой – крошечный пистолет, рукоятью которого он норовил оглушить коротышку, вцепившегося в пояс его штанов. На тротуаре было полным-полно прохожих, но они, как это обычно бывает, сторонились дерущихся.

Мы с Паулем выскочили из машины одновременно. Он был ближе к тротуару, а мне пришлось обежать капот машины. Высокий наконец-то вырвался из рук коротышки и резко оттолкнул его. Тот по инерции сделал пару шагов, со всего маху сев на землю. При этом высокий, заметив наше приближение, навел на нас пистолет.

– Брось! Брось оружие! – заорал я.

Вдруг этот сукин сын выстрелил. Два раза. Краем глаза я увидел, что Пауль падает, но мне надлежало сосредоточить все внимание на парне с пистолетом. Видимо, осознав происшедшее, тот повернулся и побежал по тротуару в направлении перекрестка.

Я ступил на тротуар, опустился на левое колено, а в правое уперся локтем. Пригодились-таки многолетние упражнения. Найдя в толпе его зеленую жокейскую куртку, я перевел мушку на ноги. Но народу на тротуаре было битком, в прицеле мельтешили лица и тела, а у высокого хватило ума бежать зигзагами.

– Проклятье! – прошептал я, когда он скрылся за углом. – Проклятье!

Я поднялся на ноги. Пожилой южанин у входа в лавку тоже вставал. Пауль навзничь лежал на тротуаре и барахтался, пытаясь сесть. Он напоминал перевернутую на спину черепаху. Я пошел к Паулю, засовывая пистолет в кобуру. и склонился над ним как раз в тот момент, когда ему удалось сесть. У Пауля был такой вид, словно он не понимал, где находится.

– Пауль, – позвал я.

– Господи, – проговорил он. – Господи…

Левая штанина у него быстро набухала и темнела от крови. Пуля попала в бедро.

– Ляг, – сказал я и надавил на его плечо. Но Пауль ничего не соображал. Он не слышал или не понимал меня. Он просто сидел с разинутым ртом и медленно хлопал глазами.

Я снова выпрямился, повернулся к патрульной машине, и тут пожилой уцепился за мой рукав. Когда я вырвался и взглянул на него, он стал канючить:

– А деньги! Деньги-то как же!

Желание тут же выпустить в него всю обойму прямо-таки обожгло меня.

– Подавись ты своими деньгами! – завопил я и бросился к машине, чтобы позвонить в участок.