Текст книги "Детектив США. Книга 8"

Автор книги: Дональд Эдвин Уэстлейк

Соавторы: Грегори Макдональд,Хью Пентикост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Глава 32

– А, мистер Флетчер.

– Мне нужно позвонить. На это уйдет минут двадцать.

– Тогда мы отнесем ваш багаж в самолет. Только чемодан и эти два «дипломата»?

– Да. Где у вас телефон?

– Пройдите в кабинет, сэр. Наберите девятку, а затем номер. Мы готовы к отлету.

Флетчер набрал девятку и номер дежурного в «Ньюс трибюн». Сел на деревянный стол. Дверь в вестибюль была плотно закрыта.

– Это Флетчер. Кто говорит?

– Это я, мистер Флетчер. Бобби Эванс.

– Как идут дела, Бобби?

– Не можем отойти от вашей дневной статьи, мистер Флетчер. Потрясающе!

– Я рад, что ты читаешь «Ньюс трибюн». Слушай, Бобби, материал, который я сейчас продиктую, никто не ждет. Ты договоришься с редактором? Я очень тороплюсь.

– На ту же тему?

– Примерно. Но мне надо срочно уехать. И еще, Бобби. Я не успел написать статью. Я буду сразу диктовать. Если встретятся неточности, пожалуйста, исправь их.

– Хорошо, мистер Флетчер.

– Когда мы покончим со статьей, я хочу, чтобы ты записал несколько слов для Клары Сноу.

– Вообще-то у нас так не принято.

– Я знаю, но утром меня не будет в редакции. Мы не сможем с ней встретиться в условленном месте.

– Хорошо.

– Приготовил блокнот?

– Диктуйте, мистер Флетчер.

– Пятница, утренний выпуск. Убийство Стэнвика, Флетчер.

Этой ночью Алана Стэнвика, тридцатитрехлетнего вице-президента «Коллинз Эвиэйшн» застрелили в библиотеке собственного дома на Бермэн-стрит.

– Ого!

– В убийстве подозревается начальник полиции, Грэхем Каммингс.

– Ничего себе.

– Абзац три. Полиция полагает, что Стэнвика убили в половине десятого.

Абзац. Тело обнаружила жена убитого, Джоан Коллинз Стэнвик, вернувшись с заседания правления Рэкетс-клаб в одиннадцать вечера.

– Мистер Флетчер?

– Что?

– Вы сказали, что тело обнаружили в одиннадцать вечера?

– Да.

– Но сейчас только четверть одиннадцатого, мистер Флетчер.

– Я знаю. Абзац. Согласно заявлению представителя полиции, Стэнвика убили двумя выстрелами в спину из крупнокалиберного ружья. Смерть была мгновенной.

Абзац. Баллистическая экспертиза, которую должны провести сегодня утром, покажет, является ли орудием убийства ружье марки «винчестер», которое Каммингс постоянно держал в личном автомобиле.

Абзац. Каммингс, пятидесяти девяти лет, во вчерашнем дневном выпуске «Ньюс трибюн» назван главарем сети распространителей наркотиков на побережье.

Абзац. Вчера полиция нашла тело пятнадцатилетней девушки, Роберты, то есть Бобби, Сандерс, похороненной в спальном мешке на пляже, неподалеку от лачуги Уитерспуна. Она умерла от чрезмерной дозы наркотиков.

Абзац. В момент убийства Стэнвика Каммингс находился на свободе.

Абзац. Репортер «Ньюс трибюн» видел Каммингса за рулем собственного автомобиля рядом с домом Стэнвика и сообщил об этом помощнику окружного прокурора Олстону Чамберсу.

Абзац. Нет доказательств того, что Стэнвик и Каммингс знали друг друга, хотя тесть Стэнвика Джон Коллинз, президент и председатель совета директоров «Коллинз Эвиэйшн», несколько раз предлагал Каммингсу помощь для выявления и искоренения сети распространителей наркотиков на побережье.

Абзац. Поместье Коллинза граничит с домом Стэнвика.

Абзац. Джоан Стэнвик очень удивилась, увидев, что убитый – блондин. Ее муж был брюнетом и ранее никогда не красил волосы.

Абзац. Сегодня утром вдова убитого находится под наблюдением семейного врача Джозефа Девлина из Медицинского центра. По настоянию доктора Девлина она приняла снотворное и транквилизаторы.

Абзац. Страховой агент Берт Эберхарт подтвердил, что Стэнвик был застрахован на три миллиона долларов. Столь внушительная сумма страховой премии объяснялась, по словам Эберхарта, постоянным риском, которому подвергал себя покойный, испытывая экспериментальные самолеты.

Абзац. Стэнвик, уроженец Нонхигена, штат Пенсильвания, окончил Колгейт-колледж и Вартон Бизнес Скул. Капитан военно-воздушных сил, совершил двадцать четыре боевых вылета. Дважды раненный, Стэнвик был награжден «Пурпурным сердцем».

Абзац. Он был казначеем Рэкетс-клаб, членом Городского клуба.

Абзац. Помимо жены, у Стэнвика осталась дочь, Джулия, пяти лет. Его родители, Марвин и Элен Стэнвик, живут в Нонхигене, штат Пенсильвания. Записал?

– Мистер Флетчер?

– Да?

– Это все произошло прошлой ночью?

– Нет. Этой.

– Но как вы можете сообщать об убийстве, даже назвать имя убийцы, когда тело еще не найдено полицией?

– Главное, проследи за тем, чтобы фамилии и названия были написаны правильно. Хорошо, Бобби?

– Но вы говорите, что тело будет обнаружено в одиннадцать часов, а сейчас только десять тридцать.

– Да. Я хочу, чтобы этот материал прошел в утреннем выпуске.

– Но, мистер Флетчер, этого еще не случилось.

– Ты прав, Бобби. К дому Стэнвиков надо послать фотографов, но пусть они подождут, пока вернется вдова и найдет тело. А в утреннем выпуске можно использовать фотографии из фототеки.

– Хорошо, мистер Флетчер.

– И еще, Бобби. Я, кажется, забыл указать возраст миссис Стэнвик. Ей двадцать девять лет.

– Понятно.

– Пожалуйста, сделай вставку по тексту. Вот, пожалуй, и все.

– А что мне передать Кларе Сноу?

– Ах, да. Дорогая Клара. Уезжаю. Наша встреча не состоится. Местный климат мне вреден. Френк говорит, что от тебя нет толку и в постели. Целую. Флетч.

– Именно так и передать?

– Именно.

– Напечатать на бумаге?

– Ну, конечно. Только позаботься о том, чтобы она не узнала, что записку принес ты. Спокойной ночи, Бобби.

– Когда взлетаем, мистер Флетчер?

– Хоть сейчас.

– В вестибюле ждет женщина с ребенком. По какой-то причине она не хочет сказать, кого они ждут. Они ждут вас? Мы не отнесли их багаж в самолет.

– Нет, они ждут не меня.

– Мальчик упоминал какого-то «дядю Алана». Сегодня у нас заказан только один самолет.

Салли Энн Кашинг-Кейвэнау и ее сын Уильям стояли в вестибюле с пятью чемоданами у их ног. Сквозь открытую дверь кабинета мальчик поглядывал на Флетча. Удивительная женщина, подумал Флетч. Настоящая женщина. Такую мог бы полюбить и Марвин Стэнвик. Влюбился в нее и его сын. И никогда не забывал, потому что не представлял себе жизни без нее. Она могла заставить юношу бросить бокс, а мужчину – испытательные полеты.

Мальчик не отрывал от него любопытного взгляда.

– Нет, они ждут не меня, – повторил Флетч.

Поднявшись в салон, Флетч плюхнулся в массивное кожаное кресло.

Как он заметил, чемодан и оба «дипломата» стояли в нише за занавеской в хвостовой части самолета.

Не прошло и десяти минут, как они без лишнего шума и суеты оторвались от земли.

Было одиннадцать часов вечера.

– Вы хотели бы что-нибудь выпить, мистер Флетчер?

– Да.

– И поесть?

– Обязательно.

– Какой напиток вы предпочитаете?

– А что у вас есть?

– Джин. Ржаное виски. Шотландское…

– А из еды?

– Курица. Бифштекс.

В десять утра следующего дня он не будет стоять перед судом по обвинению в неуплате алиментов его жене Барбаре в сумме восьми тысяч четырехсот двенадцати долларов.

– Звучит заманчиво.

– Да, сэр.

– Вермут?

– Есть и вермут, сэр.

– Лимон тоже?

– Разумеется, сэр.

В десять утра он не будет стоять перед судом по обвинению в неуплате алиментов его второй жене, Линде, в сумме трех тысяч четырехсот двадцати девяти долларов и сорока семи центов.

– Принести вам «мартини», сэр?

– Два «мартини».

– Да, сэр.

– Сначала один бокал, потом другой.

В десять утра он не будет стоять перед командиром военно-морской базы, под фотовспышками, и так и не получит «Бронзовую звезду».

– Хорошо, сэр.

– А потом принесите курицу. У вас есть соответствующее вино?

– Да, сэр. Три сорта.

– Все под курицу?

– Да, сэр.

В десять утра он не будет стоять в полицейском участке, ожидая ареста за подлог документов.

– После курицы принесите мне двойное шотландское.

– Да, сэр.

– Со льдом.

– Обязательно, сэр.

В десять утра обе его бывшие жены, съехавшие со своих квартир, переберутся в его, где и будут жить вместе.

– Затем приступим к бифштексу. Не слишком его зажаривайте.

– Это будет второй ужин, сэр?

– Да.

– Хорошо, сэр.

А чуть позже десяти часов судья подпишет ордер на арест мистера Джиллетта из «Джиллетт, Уорхем и О'Брайен», обвиняемого в умышленном обмане слуг закона, находившихся при исполнении служебных обязанностей.

– Под бифштекс я бы выпил пива. У вас есть пиво?

– Да, сэр.

– Вот и отлично. Оно должно быть очень холодным.

– Как прикажете, сэр.

Флетч летел над Мексикой – вместе с тремя миллионами, купюрами по десять и двадцать долларов, в двух «дипломатах».

– Я могу принести вам «мартини», сэр?

– Пожалуй, что да. Мы же летим только до Рио.

Хью Пентикост
Убереги ее от злого глаза

Часть I

Глава 1

Невозможно вписать Джона Джерико в модный сейчас образ антигероя. Его габариты и внешность никак не укладываются в это прокрустово ложе. Ростом он шесть футов и шесть дюймов, весом – в добрых двести сорок фунтов [2]2
  Соответствует 195 см роста и 126 кг веса.


[Закрыть], из которых на жир не приходится и унции. Добавьте к этому густые рыжие волосы и такого же цвета бороду и вы поймете, что такие люди нечасто встречаются на наших улицах. Более всего он напоминает мне викинга, перенесшегося к нам из далекого прошлого.

Выделяется он и на вечеринках. Если ему скучно, сидит как истукан, если весело – голос его восторженно гремит, бьющая из него энергия готова смести все и вся. По профессии он художник, и его работы, выставленные во многих музеях и частных коллекциях, вызывают много споров. Он рисует то, что видит и чувствует, в ярких тонах. Из черт характера главная в нем – стремление помочь слабому, будь то один человек или группа людей. Рисует он сердито, и зритель либо сразу становится его поклонником, либо шарахается в сторону. Его можно или любить или ненавидеть.

Впервые я встретил Джерико в Корее почти пятнадцать лет тому назад. Я служил в армейской разведке Джерико – в группе коммандос, выполняющей задания командования за линией фронта. Разумеется, в те дни он обходился без бороды. С первого взгляда меня поразило несоответствие его могучей фигуры и грациозной походки. В мои обязанности входило составление подробных отчетов о действиях коммандос. О Джерико отзывались как о человеке, не ведающем страха. Последнее отнюдь не означало, что он невероятно храбр. При отсутствии воображения можно не признать опасности. Если человек не подозревает о ее существовании, ему не нужна храбрость, чтобы смело встретить ее. Но, по мере нашего знакомства, я убеждался, что воображения у Джерико хватает на двоих. Его ярко-синие, находящиеся в постоянном движении глаза ухватывали мельчайшие детали. Эта особенность впоследствии позволила ему стать очень хорошим художником.

В Корее наши отношения оставались чисто профессиональными, а подружились мы позднее, вернувшись домой и демобилизовавшись из армии. Наверное, нас свела воедино наша абсолютная несхожесть. Я, Артур Холлэм, низенький, толстенький, люблю сидеть и слушать. Люблю и поесть, причем вкусно. В некотором смысле я – гурман, для Джерико же пища – горючее, необходимое для поддержания работы двигателя, то есть тела. Я играю в бридж, трик-трак, шахматы. Джерико покоряет горные вершины и борется с несправедливостью. У меня голова что компьютер. Я вбираю в себя информацию и перерабатываю ее для последующего использования в моих романах, которые пишу в стиле Кафки. Я – бесстрастный наблюдатель, увиденное и услышанное мною становится фоном, на котором разворачивается их действие. Джерико живет тем, что видит и слышит. В его суждениях нет полутонов, только черное и белое. Что-то он считает правильным, что-то нет. С последним он борется не на жизнь, а на смерть. Он не может пройти мимо несправедливости, он всегда протянет руку помощи больному, раненому, слабому. Кажется, я никогда не слышал от Джерико фразу: «Пусть это сделает Джордж».

Я охарактеризовал этого необычного человека, пусть и в самых общих чертах, для того, чтобы вы поняли, почему он вступил в борьбу с целым городом, почему вмешался в судьбу трагически несчастной женщины, которая сама относила себя к «ходячим мертвецам» – людям, не видящим смысла в жизни, но продолжающим жить из-за боязни смерти.

Своим домом Джерико считает студию в Джефферсон-Мьюс, в той части Нью-Йорка, что называется Гринвич-Вилладж, но бывает он там редко. Скорее, это склад для его картин и бесчисленных эскизов, которые он успевает нарисовать, странствуя по свету. Время от времени он решает завязать с крестовыми походами и осесть в каком-нибудь тихом местечке, забыв обо всем, кроме живописи. Во всяком случае, говорит он об этом так часто, что я уже начал пропускать его слова мимо ушей, зная, что он никогда этого не сделает. Вот и в тот день, когда мы обедали в ресторане клуба «Игроки», он поделился со мной желанием уделить пару месяцев пейзажам, а я взял, да поймал его на слове. У меня был экземпляр «Сэтедей ревью», и я сразу открыл раздел «Разное». Там можно найти все, что душе угодно. И я тут же отыскал студию для художника», сдававшуюся в аренду на три месяца, поскольку ее владелец отправлялся в Европу.

– Или поезжай, или прекрати эти разговоры, – и я протянул журнал Джерико.

Следующим утром Джерико сел в свой ярко-красный, как пожарная машина, «мерседес» и покатил в Кромвель, штат Коннектикут. Он хотел показать, что действительно намерен рисовать пейзажи. Уехал он в понедельник. Я полагал, что мы увидимся за обедом в четверг. Едва ли он высидел бы больше в мире и покое. Каким же я оказался наивным. Там, куда приезжал Джерико, не оставалось ни мира, ни покоя.

Студия оказалась маленьким чудом. Прилепилась она к вершине холма, прямо над городом с его церковью времен Революции, шпиль которой возвышался над кронами деревьев, и озером Кромвель. Дело происходило в ноябре, буйные краски осени уступили место серо-бурому цвету с пятнами зелени хвойных деревьев на окружающих город холмах да белыми полосками стволов берез. Но для Джерико каждый цвет имел тысячи оттенков, так что первые два дня он не отходил от мольберта. В среду же, ближе к вечеру, он понял, что после приезда в Кромвель еще ни разу не поел как следует, питаясь только консервами, которые запивал галлонами кофе.

Поэтому он сел в машину и поехал в «Макклюэ хауз», ресторанчик, который заметил по пути в студию. Войдя в небольшой, уютный, отделанный деревом зал, он заказал бифштекс, салат из овощей, французский батон и вермонтский сыр. Все это он запивал дешевым «кьянти». К сожалению, в винах он совершенно не разбирался.

Пока он набивал табаком трубку в ожидании кофе, небо разверзлось, чтобы окатить город холодным дождем. Внезапно поднялся сильный ветер. Где-то вдали заурчал редкий для такого времени года гром. Джерико садился в «мерседес» под чистым небом, поэтому не взял с собой ни плаща, ни шляпы. Ресторан к тому времени уже наскучил ему. Начали шуметь завсегдатаи в баре. Пианист играл слишком громко. Джерико заплатил по счету и направился к выходу. Дождь лил как из ведра. Он мог утонуть, не дойдя до автомобиля. К нему подошел мужчина с загорелым лицом, седыми, коротко стриженными волосами, в клетчатом пиджаке спортивного покроя и серых брюках.

– Я Морис Макклюэ, владелец ресторана. А вы – Джон Джерико, не так ли? Вы сняли студию Мартиню?

Джерико кивнул. Пожал крепкую руку Макклюэ.

– Я знаком с вашим творчеством, мистер Джерико. Был на выставке ваших картин, которые вы нарисовали в Конго. Прекрасная работа.

– Благодарю, – сухо ответил Джерико. Похвалы дилетантов не трогали его, он уважал только мнение профессионалов.

– Когда вы только пришли, я заметил, что вы без плаща, – продолжал Макклюэ. – Я попрошу кого-нибудь проводить вас до автомобиля с зонтом. Как обед?

– Отличный.

– Надеюсь, вы еще приедете к нам.

– С удовольствием.

Расположение духа Джерико оставляло желать лучшего. Дружелюбие Макклюэ казалось ему наигранным. Ему хотелось побыстрее добраться домой и, по возможности, сухим.

Один из официантов, раскрыв большой зонт, проводил Джерико на автостоянку. Он сунул официанту доллар и сел за руль «мерседеса». Лишь несколько капель упали на плечо его твидового пиджака.

Дождь и не думал стихать, так что канавы по обе стороны дороги превратились в мутные потоки. Фары пробивали лишь несколько футов сплошной пелены.

Женщина появилась перед машиной внезапно, но Джерико проявил отменную реакцию. Вывернул руль налево, чуть притормозил левой ногой и надавил правой на педаль газа. «Мерседес» заскользил юзом, его крыло разминулось с женщиной не более чем на фут, а передние колеса оказались в придорожной канаве. Ремень безопасности уберег Джерико от удара грудью об руль. Уголком глаза он заметил, что женщина упала лицом вниз на черный, блестящий от воды асфальт. Он знал, что не сшиб ее, но, возможно, она испугалась визга тормозов, отпрянула в сторону и, потеряв равновесие, упала.

Джерико посидел, приходя в себя, чувствуя, как на теле выступает пот. А затем дал волю словам. При необходимости ругался он, как бывалый матрос.

Отведя душу, он поднял воротник пиджака и отстегнул ремень безопасности. Открыл ящичек на приборном щитке, достал фонарь. И вылез в дождь, кляня всех и вся. Луч фонаря осветил женщину, лежащую на разделительной полосе. Джерико подошел, присел рядом с ней.

– С вами все в порядке?

Женщина не шевельнулась, ничем не показала, что слышит его. Ее фланелевый костюм и маленькая шляпка промокли насквозь. Джерико направил фонарь ей в лицо. Веки оставались закрытыми. Он толкнул ее. Никакой реакции. Конечно, Джерико не мог оставить ее на дороге. Поднял, как пушинку, и понес к «мерседесу». Открыл переднюю дверцу, осторожно усадил ее и тут же захлопнул дверцу. Женщина привалилась к дверце, голова упала на грудь.

Джерико обошел автомобиль, сел за руль. Пиджак пропитался водой. Волосы слиплись, на бороде блестели капельки воды. Он вытащил из кармана носовой платок, вытер лицо и руки. Женщина так и сидела, привалившись к двери. Он наклонился к ней, протянул руку, чтобы нажать стопорную кнопку. Его окатило волной перегара. Он коснулся руки женщины. Холодная как лед.

– Она была пьяна, – говорил мне потом Джерико. – Нализалась до чертиков. У меня даже возникло желание открыть дверцу и вывалить ее в кювет.

К пьяницам отношение у Джерико однозначное. Сам он не трезвенник. И не против шумной пирушки. Но терпеть не может тех, кто пьет ради того, чтобы пить. Он презирает мужчин, которые норовят усесться в уголке, опрокидывая стопку за стопкой. А уж пьяных женщин не переносит.

– Они забыли о том, ради чего живут на свете, – частенько слышал я от него. – Они перестали украшать нашу жизнь.

Разумеется, он не мог оставить женщину на дороге, пьяную или трезвую. Завел мотор «мерседеса», дал задний ход. Вырулил обратно на асфальт и поехал к Кромвелю. По пути пару раз взглянул на женщину. Лет тридцати, не больше. В другом месте и при других обстоятельствах ее можно было бы назвать красавицей.

У самого въезда в город находилась бензоколонка и мастерская по ремонту автомобилей. Джерико останавливался там в понедельник, когда приехал в Кромвель. В «мерседесе» забарахлило зажигание, и механик быстро все отрегулировал. На этот раз он подъехал к бензоколонке. Потряс женщину за плечо.

– Мы приехали.

Она не ответила, не пошевельнулась. Только высокая грудь мерно поднималась и опускалась под мокрой одеждой.

Джерико выскочил из автомобиля и шмыгнул под навес бензоколонки. Юноша в комбинезоне приветствовал его улыбкой.

– Ну и в ливень же вы угодили.

– Да, не повезло, – кивнул Джерико.

– Если вы хотите заправить машину, мистер Джерико, подайте чуть вперед.

Похоже, весь Кромвель знал, кто он такой. Продавец бакалейного магазинчика, где он покупал консервы, Макклюэ, теперь вот этот парень. Наверное, агент по продаже недвижимости, через которого он снял студию, сообщил всему городку о его приезде.

– Посоветуйте, что мне делать, – обратился Джерико к юноше. – На дороге я едва не наехал на пьяную женщину. Она отключилась. Может, вы знаете, кто она? Ее же надо отвезти домой.

– Сейчас посмотрю, – юноша накинул дождевик и прошел к «мерседесу». Глянул на женщину и тут же вернулся под навес, на его лице появилось странное выражение.

– Это Марсия Поттер.

– Так кому нам позвонить?

– Я думаю, ее мужу. Джиму Поттеру.

– Что ж, давайте ему позвоним.

Они прошли к телефону-автомату. Юноша нашел в справочнике нужный номер, Джерико бросил в прорезь десятицентовик, набрал номер. Им ответили длинные гудки. Похоже, никто не собирался снимать трубку в доме Поттеров.

– У вас в городке должен быть полицейский, не так ли? – спросил Джерико.

– Вик Салли, – ответил юноша.

– Так позвоним ему, – Джерико начал проявлять нетерпение.

– Тогда ей придется туго, – юноша взглянул на «мерседес».

– Ну и черт с ней. Я не собираюсь торчать здесь всю ночь, – рявкнул Джерико.

– Она освобождена условно. Если Салли найдет Марсию пьяной, он арестует ее. Если она снова появится на людях выпивши, ей придется отсидеть год за решеткой.

– Снова?

– Она – алкоголичка, но ее нельзя не пожалеть. В июне ее ребенок утонул в озере. Мальчик, восьми лет.

– Это ужасно, – покачал головой Джерико.

– Конечно. Видите ли, она заснула на берегу и не услышала, как ребенок звал на помощь. Муж, естественно, винит ее в смерти сына. Да и остальные тоже. Никто не питает особых симпатий к алкоголикам. Но парень у нее был хороший, крепкий, здоровый мальчик.

Примерно два месяца тому назад она и ее муж обедали в «Макклюэ хауз». Она, естественно, набралась.

– Муж покупал ей спиртное? – синие глаза Джерико внезапно зажглись холодным огнем. Любой пьяница – идиот. Но алкоголик-то – больной человек.

– Наверное, – юноша пожал плечами. – Они обедали вместе.

– Разве можно приводить алкоголика туда, где пьют?

– А куда еще? «Макклюэ хауз» – единственное приличное заведение в городе.

– Я проезжал «Молочную королеву».

Юноша рассмеялся.

– Уж туда-то Поттеры не пошли бы никогда.

– И напрасно. Так что произошло?

– Две женщины за соседним столом судачили о ней, говорили, что она виновата в смерти ребенка. Она их услышала. Взяла бутылку и набросилась на них. К счастью, она их не убила. Разумеется, они обратились в суд. Судья пожалел миссис Поттер. Он понимал, каково ей после смерти сына, и подчеркнул, что терпеть не может сплетен. Он дал ей год условно, при условии, что она бросит пить на людях. Если Салли заберет ее в пьяном виде, она тут же отправится за решетку.

Запьешь тут, подумал Джерико. Восьмилетний сынишка!

– Где она живет?

– Примерно в миле от города по Дороге 4. Справа увидите почтовый ящик с надписью «ПОТТЕР».

– Давайте окажем даме услугу, – вздохнул Джерико. – Вы нас не видели, так?

– Конечно, – улыбнулся юноша.

Едва ли он будет держать язык за зубами, подумал Джерико, направляясь к машине…

Марсия Поттер долго находилась под дождем, если шла пешком от дома до того места, где ее подобрал Джерико. Дорога 4 начиналась на другой стороне города. Она отшагала четыре или пять миль.

Дом Поттеров он нашел легко, не только по почтовому ящику, но и по освещенным окнам.

Джерико свернул на подъездную дорожку и нажал на клаксон. Безрезультатно. Во всех окнах горел свет, но гудка, похоже, никто не услышал. Он вновь попытался разбудить Марсию. Та застонала. Ругаясь, Джерико вылез из кабины. Дождь лил с той же силой. Открыл дверцу со стороны сиденья пассажира. Если б он не подхватил Марсию, она вывалилась бы на грязную подъездную дорожку.

С нею на руках он поднялся на крыльцо, нажал кнопку звонка. Никто и не подумал открыть ему дверь.

– Есть тут кто-нибудь? – раздраженно заорал он, но ответа не получил.

Тогда Джерико повернул дверную ручку. Дверь подалась, и порыв ветра тут же распахнул ее. Он внес женщину в дом и ногой закрыл за собой дверь.

В гостиной, все еще держа ее на руках, осмотрелся. Комната ему понравилась. Добротная мебель, удобное, обтянутое красной кожей кресло, полки с книгами, китайская ширма в одном углу. Поттеры подбирали вещи, которые им нравились, не думая о том, как они сочетаются друг с другом. Чувствовалось, что это жилая комната, а не музей. На низком кофейном столике он заметил пустую бутылку из-под шотландского виски, ведерко со льдом и бокал. Марсии Поттер, понял он, не хватило одной бутылки, и она отправилась на поиски второй.

– В тот момент я начал думать так же, как жители Кромвеля, – потом признался он мне. – Марсия уже не вызывала у меня добрых чувств.

Дверь в дальнем конце комнаты вела в коридор. Джерико с Марсией на руках пересек гостиную, вошел в коридор, заглянул в первую дверь по правую руку и, похоже, попал в комнату Марсии. На столике у кровати горела лампа. Флаконы с лосьонами, духами, одеколоном, баночки с кремом и пудрой стояли на туалетном столике под зеркалом.

Джерико опустил Марсию на кровать. Он сделал все, что мог. И теперь имел полное право ехать домой и переодеться. Кому приятно ходить во всем мокром. Он уже поворачивался к двери, когда заметил фотографии, лежащие на столике. Фотографии маленького, улыбающегося светловолосого мальчика. Его фотографировали в течение нескольких лет. У нее был очаровательный ребенок, отметил Джерико. Какое, должно быть, потрясение испытала эта женщина, когда он утонул, пока она спала пьяным сном. Чего уж тут удивляться, что ее муж не ночует дома?

Он повернулся к Марсии. От озноба у нее стучали зубы. Джерико взял ее за плечи и с силой потряс. Он хотел привести ее в чувство, потому что она могла заболеть воспалением легких, если б осталась в мокрой одежде. Но у Марсии даже не дрогнули веки.

Выругавшись, Джерико начал раздевать ее. Снял туфли и чулки. Сунув руку под плечи, приподнял, чтобы снять жакет и блузку. За ними последовали юбка и мокрые трусики. Он оглядел Марсию.

– Большая грудь, широкие бедра, фигура женщины-матери, – рассказывал он мне. – Женщин такого телосложения прославили художники Ренессанса. Возьми Рембрандта и его Данаю, – он заметил усмешку в моих глазах. – Об этом я и не думал, идиот. По моему разумению, в любовной игре должны участвовать двое. А она более всего напоминала труп.

Джерико прошел в смежную со спальней Марсии ванную, нашел широкое махровое полотенце и вернулся к кровати. Ее ледяное тело сотрясалось в ознобе. Он начал энергично растирать ее спину и грудь полотенцем, пока кожа не порозовела. После этого уложил Марсию под одеяло. Но ее все еще трясло.

В шкафчике для белья в ванной он нашел электрическую грелку, вернулся в спальню, вставил штепсель в розетку, а грелку положил Марсии на живот.

Затем через гостиную прошел на кухню. Любому другому в такой ситуации Джерико прописал бы добрый глоток виски. В данном случае приходилось ограничиться кофе или горячим бульоном. Он налил воды в чайник, поставил на электрическую плиту, повернул регулятор на максимальный нагрев. Только тогда он почувствовал, что и сам заледенел.

Джерико достал из буфета чашку с блюдцем и банку растворимого кофе, вернулся в гостиную. Разжег огонь в камине, благо, что хозяева заранее положили в него дрова. Сухое дерево сразу занялось.

Снял пиджак, повесил на спинку стула, пододвинул его поближе к огню. Снял мокрую рубашку, выжал ее и повесил на другой стул. Вспомнил о струе горячей воды, которая хлынула из крана, когда он наполнял чайник.

Раздетый по пояс, он прошел в коридор. Заглянул в спальню Марсии. Зубы у нее уже не стучали.

– Придется воспользоваться твоим гостеприимством, детка, – пробурчал Джерико.

Открывая одну за другой выходящие в коридор двери, он нашел вторую ванную. Разделся догола, встал под душ, задернул занавеску, включил воду. Мгновением позже он уже блаженствовал под горячей струей.

Внезапно занавеска распахнулась, и абсолютно голый Джерико оказался лицом к лицу с незнакомым мужчиной в мокром плаще и с мокрой шляпой в руках. В оскале обнажились его зубы.

– Так вот оно что! – прорычал он. – Сукин ты сын!

Повернулся и исчез.