Текст книги "Детектив США. Книга 8"

Автор книги: Дональд Эдвин Уэстлейк

Соавторы: Грегори Макдональд,Хью Пентикост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Глава 12

Флетч оставил машину на клубной стоянке, обогнул здание и через служебный вход вошел в раздевалку. На дверцах шкафчиков висели таблички с фамилиями их хозяев. На самой свежей значилось: «Андервуд». Новые члены клуба. Обслуживающий персонал еще не мог привыкнуть к ним и их гостям.

Когда Флетч входил в теннисный павильон, его остановил старший официант.

– Извините, сэр. Вы гость клуба?

– Я гость Андервудов, – ответил Флетч.

– Их сейчас нет, сэр. Я их не видел.

– Они приедут попозже.

– Очень хорошо, сэр. Может быть, вы хотите что-нибудь выпить, ожидая их приезда?

Флетч заметил Джоан Стэнвик.

– Мы внесем стоимость напитка в счет Андервудов.

– Апельсиновый сок с водкой, пожалуйста.

Он сел за столик Джоан Стэнвик.

– Вы Джоан Стэнвик, не так ли?

Она сидела за столиком для двоих, глядя на теннисные корты. Перед ней стоял полупустой бокал «мартини» со льдом.

– Да, а что?

– Я не видел вас с самой свадьбы.

– Вы друг Алана?

– Мы вместе служили в авиации, – ответил Флетч. – В Сан-Антонио. Мы с Аланом не встречались уже много лет.

– И тем не менее вы узнали меня.

– Разве вас можно забыть? Вы не будете возражать, если я сяду?

– К сожалению, у меня не такая хорошая память, как хотелось бы, – улыбнулась Джоан. – Я не могу вспомнить, как вас зовут.

– Не только вы, – ответил Флетч. – У меня самая незапоминающаяся фамилия на свете. Атреламенски. Джон Атреламенски.

– Джон мне вполне по силам.

На столе лежал фотоаппарат «Поляроид».

– Вы живете в этом округе, Джон?

– Нет. В Батте, Монтана. Я здесь по делам. Улетаю сегодня днем.

– И какие же у вас дела?

– Мебель. Мы обставляем гостиницы, знаете ли.

– Понятно. Жаль, что вы не застали Алана. Он на авиационном конгрессе в Айдахо.

– Алан все еще летает?

– Постоянно.

– В отличие от остальных, он всегда любил летать. Я никогда не забуду, как он спикировал на жилой дом в Сан-Антонио, выполняя тренировочный полет.

– Спикировал на жилой дом?

– Он никогда не говорил вам об этом? От ударной волны вылетели все стекла. Вмешалась полиция. Командование сурово наказало его.

– Мужья рассказывают далеко не все.

– Думаю, он стеснялся этой истории.

– Как приятно встретиться со старым другом Алана. То есть встретиться вновь. Расскажите мне что-нибудь еще.

– Другие его проступки мне не известны. Мы не были очень близки. Тогда я приехал в ваш город на неделю, случайно столкнулся с Аланом, и он пригласил меня на свадьбу.

– Но вы моложе моего мужа.

– Не намного. Мне тридцать.

– Я бы дала вам гораздо меньше.

– Торговля мебелью полезна для здоровья.

– Алан будет сожалеть о том, что разминулся с вами.

– Я в этом не уверен.

– О?

– Мы слегка поцапались на вашей свадьбе.

– Почему?

– Я нелестно отозвался о большом бизнесе, а Алану это не понравилось.

– Как вы могли? – в ее глазах заиграли веселые искорки.

– Тогда я был моложе и не получал зарплату в большой корпорации.

– Наверное, вы что-то сказали о женитьбе на дочери босса.

– Нет. А это так?

– Он женился на дочери босса, то есть на мне. Это у него больное место. Возможно, поэтому он так и рассердился.

– Я этого не знал. Полагаю, тогда я дал маху.

– Ерунда. Вы не были ни первым, ни последним. Бедняга Алан отдает все свободное время, доказывая всем и вся, что он женился на мне ради меня, а не папочкиной компании.

– Он работает у вашего отца?

– Сейчас я даже не знаю, кто у кого работает. Алан ведет дела. Отец организует теннисные турниры. Откровенно говоря, отец делает то, что говорит ему Алан.

– Алан всегда казался мне деловым человеком.

– Особенно теперь.

– И где он работает?

– «Коллинз Эвиэйшн».

– Никогда не слышал об этой фирме. Извините.

– Вы и не могли о ней слышать, если далеки от авиации. «Коллинз Эвиэйшн» производит различные узлы, из которых другие корпорации собирают самолеты.

– Не какая-нибудь химчистка?

– Отнюдь.

– Видите, как я плохо разбираюсь в бизнесе. Я даже не слежу за курсом акций на бирже.

– Акции «Коллинз Эвиэйшн» практически не продаются. Они принадлежат нам.

– Все акции?

– Нам и нескольким друзьям семьи. Вы понимаете, семейному доктору, однокурснику отца в Гарварде, с которым он жил в одной комнате студенческого общежития… таким вот людям. Все богаты, как крезы.

– Как мило.

– Действительно неплохо, когда все твои знакомые богаты. Никогда не возникает спора о том, кому платить за выпивку.

– Заказать вам еще коктейль?

– Почему бы и нет?

Флетч кликнул официанта.

– Между прочим, Джон, а как вам удалось попасть в Рэкетс-клаб?

– Я – гость Андервудов. У меня с ним общие дела. Он узнал, что мой самолет вылетает после полудня, и предложил заехать в клуб, что-нибудь выпить, поплавать в бассейне.

– Андервуды? Я их не знаю. Должно быть, новые члены.

– Я тоже не в курсе.

– Но где ваша теннисная ракетка?

– Я брал ее напрокат. И вернул перед тем, как зайти сюда.

– Понятно.

– «Мартини» со льдом, пожалуйста, и апельсиновый сок с водкой, – заказал Флетч.

– Сию минуту, миссис Стэнвик, – ответил официант.

– Рэкетс-клаб – любимое детище отца. Он разве что не строил клуб своими руками. Если хотите знать, Рэкетс-клаб – основной держатель акций «Коллинз Эвиэйшн». Даже стул, на котором вы сидите, возможно, разрабатывали для зала ожидания аэропорта в Олбани. В Олбани есть аэропорт?

– Олбани, штат Нью-Йорк?

– Да.

– Кого это волнует?

– Логично. Кого волнует Олбани в штате Нью-Йорк.

– Разве что тех, кто там живет.

– Разве что их. Это точно. Обычно я не пью «мартини» после того, как играю в теннис.

– А чем вы обычно занимаетесь после тенниса?

– Всем понемногу. Алан часто в отъезде. По понедельникам и средам он никогда не приходит домой раньше одиннадцати ночи. По уик-эндам он садится в самолет и летит по делам. Дела, дела, дела. А вот и наши коктейли.

– Ваш бокал, миссис Стэнвик, – поклонился официант.

– За дела! – подняла тост Джоан.

– По понедельникам и средам он не приходит домой раньше одиннадцати? – повторил Флетч.

– Бывает, что и позже. По четвергам заседания правления клуба. Это даже удобно, четверг – выходной день у слуг. Мы с Джулией ужинаем в клубе. Джулия – моя дочь. Вы ее еще не видели. Чем занимается Алан по четвергам, я не знаю. А вот вторники мы проводим вместе. Он очень внимателен ко мне по вторникам.

– Помнится, Алана ранило в Азии.

– Да, у него шрам на животе и «Пурпурное сердце».

– Сейчас с ним все в порядке?

– Конечно. Он в полном здравии.

– Неужели?

– А что вас удивляет?

– Он всегда боялся заболеть раком. Стоило кому-то закурить, как он говорил об этом. Он называл сигареты раковыми палочками.

– Что-то я этого на заметила.

– У него не было рака?

– О Господи! Даже не упоминайте этого слова.

– Потрясающе.

– Что именно?

– То, что он не болел раком.

– Он не так много курит. Да и вы, Джон… как вас там, по-моему, не можете пожаловаться на здоровье.

– Я не был в Азии.

– Вы, похоже, в отличной физической форме.

– Оверфлайт.

– Что?

– Оверфлайт. Я пытаюсь вспомнить фамилию шофера Алана. Овер…

– Эберхарт. Берт Эберхарт.

– Точно. Мне он показался отличным парнем. Он все еще здесь?

– Ну и память у вас. Он все еще здесь. Толстый и лысеющий. Он живет на побережье. Виззард-роуд. Женат на какой-то выскочке. Трое отвратительных детей. У него страховая компания.

– Страховая компания?

– Да. Сам Алан, «Коллинз Эвиэйшн» и даже этот клуб застрахованы у него. Он хорошо обеспечен. Благодаря Алану. Они дружат еще с Колгейта.

– Он хорошо устроился. Учитывая полеты Алана, он наверняка дерет здоровенные взносы.

– Это такая глупость. Мой отец хотел, чтобы через ежемесячные взносы, которые приходится выплачивать Алану, тот осознал, как дорога его жизнь. Он пытался заставить Алана отказаться от полетов после рождения дочери. Ничего не вышло. Алан платит страховку и не упускает ни единой возможности подняться в небо.

– Взносы платит Алан? Не компания?

– В нашей семье слово «компания» означает мой отец. Алан обязан страховаться, но за страховку должен платить сам. Так решил отец. Жаль, правда, что его усилия ни к чему не привели.

– Из того, что вы рассказали, я понял, что Алану просто необходима разрядка.

– Для этого есть клуб.

– Я думаю, летая, он снимает нервное напряжение, – заметил Флетч.

– А других доводит до инфаркта. Я не хочу даже думать, на чем он летает в этот уик-энд. Для развлечения, как вы говорите. Вы даже не представляете, что он поднимает в воздух. Во всяком случае, на самолеты это не похоже. Скорее, это какие-то варварские орудия, которыми перебрасываются дикари. Ужасно.

– Должно быть, вам с ним нелегко.

– Хоть бы он перестал летать.

– Меня давно занимал один вопрос.

– Отец опаздывает на ленч.

– Он должен прийти?

– Двадцать минут назад.

– Пожалуй, мне пора.

– Нет, нет. Ему будет приятно познакомиться с вами. Друг Алана и все такое. Так что вас занимало?

– Почему на свадьбе не было родителей Алана?

– Родителей Алана?

– Да.

– Они ему совсем чужие. Он никогда не видится с ними.

– Никогда не видится?

– Вас это удивляет?

– Да, конечно. Мне казалось, что они были очень близки.

– Нет. Он их ненавидит. Так было всегда. Я с ними ни разу не встречалась.

– Неужели это правда?

– Вы перепутали Алана с кем-то еще.

– Я-то был уверен, что Алан регулярно навещает родителей. По меньшей мере, раз в полтора-два месяца.

– Только не Алан. Родители всегда давили на него. Я думаю, переломом стал турнир «Золотые перчатки».

– «Золотые перчатки»? Я помню, Алан занимался боксом.

– Занимался, потому что отец заставлял его. Каждый день после уроков он шел в подвал и тренировался до ужина. Ему пришлось участвовать в первенстве штата. Он возненавидел бокс. И отказался ехать на национальный чемпионат. С тех пор он и его отец не разговаривают.

– Я, должно быть, все перепутал.

– Должно быть. И он всегда говорил, что его мать – неврастеничка. Почти не встает с постели.

– И вас не интересовали родители Алана? Вы не хотели с ними встретиться?

– Нет, если Алан говорит правду. А в этом-то я уверена. Поверьте мне, дорогой, у окружающих меня людей достаточно трудные характеры, так что мне не хочется обременять себя еще и родственниками мужа.

– Я понимаю.

При появлении интересного, представительного мужчины лет пятидесяти с небольшим, одетого в легкие белые брюки и синий блейзер, павильон оживился. Ему махали руками. Мужчины, сидевшие за ближайшими к двери столиками, вставали. Женщины лучезарно улыбались. Старший официант, радостно кивая, затрусил навстречу.

– Это мой отец, – прокомментировала Джоан.

– Да, – кивнул Флетч. – Я его узнал.

– Не огорчайтесь, если он не вспомнит вас.

– Почему он должен меня помнить?

– Потому что ты красавец. Я вся горю. Тебе действительно нужно уезжать сегодня?

– Я должен вернуться вечером.

– Но завтра воскресенье.

– Послушайте, у вас с Аланом должно быть какое-нибудь местечко, куда вы можете поехать и остаться вдвоем. Только вы и больше никого.

– Ранчо.

– Что?

– Алан покупает ранчо. В Неваде. Для нас.

– Отлично.

– Что тут отличного. Это ужасно. Кому нужно ранчо в Неваде?

– Таких не так мало.

– Ребенком я провела лето на ранчо. Жара, пыль, грязь. Скука. Невероятная скука. Все мужчины словно сухие крендельки, посыпанные солью. А как они говорят! Каждое слово тянется, как резинка, а конец предложения ясен уже с самого начала. И речь заходит только о четвероногих. Нет, любоваться коровами – это не для меня.

– Тогда зачем вам ранчо?

– Алан хочет его купить. Я там еще не была. Алан настаивает, чтобы мы полетели туда на следующий уик-энд.

– На следующий уик-энд?

– Можешь представить, с каким ужасом я жду этого дня.

– Но там вам удастся побыть вдвоем.

– Черта с два. За домом есть взлетная полоса. Это мне уже известно. Так что Алан вновь будет улетать по важным делам, а мне придется глядеть на коров в обществе просоленных сухарей в джинсах.

– Так откажитесь. Отговорите Алана от покупки.

– Через неделю он должен внести задаток. Наличными.

– Наличными?

– Да. Разве это не безумие? Наличные. Он сказал, что люди там признают только те деньги, за которые могут подержаться руками. Если он привезет наличные в бумажном пакете или чемодане и вывалит их на стол, то сможет выгадать какие-то проценты.

– Они не могут быть такими дикарями.

– Это же Невада, дорогой. Откуда нам знать, что может понравиться сухарю в джинсах, думающему лишь о коровах. О, папа!

Флетч встал.

– Это старый друг Алана. Они вместе служили в авиации. Джон…

– Атреламенски, – продолжил Флетч, пожимая руку отцу Джоан.

– Рад познакомиться с вами, мистер Атреламенски, – улыбнулся Джон Коллинз. – Оставайтесь с нами на ленч.

Глава 13

Флетч принес стул от соседнего столика. Джон Коллинз сел лицом к дочери. В час дня на кортах не было ни души. Игроки перекочевали в павильон.

Джоан убрала фотоаппарат.

– Джон торгует мебелью, папа. Он из Грэнд-Рейпидс, что в Мичигане.

– Из Батте, Монтана, – поправил ее Флетч.

– О?

Флетч выбрал верный путь. Мало того, что никто не мог запомнить его фамилию, ни отца, ни дочь не интересовали ни торговля мебелью, ни городок Батте в штате Монтана. Он мог не сомневаться, что к завтрашнему дню о его существовании забудут раз и навсегда.

– «Мартини» до ленча? – укоризненно спросил Джон Коллинз.

– Я собиралась поспать днем, – ответила Джоан, глядя на Флетча.

– Хорошо хоть, что Джон пьет апельсиновый сок.

– Он с водкой.

– А-а. Понятно. От большого количества этой смеси утром болит голова, – Джон Коллинз широко улыбнулся. – Вы играете в теннис, Джон?

– Очень плохо, сэр. Теннис – прекрасная игра, но у меня так мало свободного времени.

– Вы должны находить время, чтобы наслаждаться жизнью и заботиться о своем здоровье. Это лучший способ успеть все сделать.

– Да, сэр.

– Разумеется, при этом неплохо иметь весьма способного зятя, который продолжает твое дело. Иногда у меня возникает чувство вины из-за того, что я играю, а Алан работает. Откуда вы знаете Алана?

– Мы вместе служили в авиации. В Техасе.

– Джон сказал, что Алан однажды спикировал на дом. В Сан-Антонио. Он говорил тебе об этом, папа?

– Естественно, нет.

– Мы тогда были лейтенантами, – ввернул Флетч. – Его сурово наказали. Полагаю, мне следовало умолчать об этом.

– Наоборот, – возразил Джон Коллинз. – Нам давно пора узнать о проступках Алана. Теперь мы прижмем его к стенке. Может, он натворил что-нибудь еще?

– Нет, сэр.

– На этот уик-энд он отправился в Айдахо, испытывает чей-то экспериментальный самолет. Вы все еще летаете?

– Только с билетом в кармане.

– Молодец. Как я хочу, чтобы Алан прекратил эти полеты. Он играет слишком важную роль в жизни многих людей, чтобы идти на такой риск. Вы были с ними за океаном?

– Нет. Меня послали на Алеутские острова.

– О!

Флетч улыбнулся. Плевать они хотели и на Алеуты.

Без всякого заказа Джону Коллинзу принесли сандвич с запеченным сыром и бутылку эля.

– Что вы будете есть? – спросил он.

– Сандвич с цыпленком, – ответила Джоан. – И майонезом.

– А мне с сыром, – добавил Флетч. – И бутылку пива.

– Вы приняли правильное решение, порвав с авиацией, – заметил Джон Коллинз.

Флетч рассмеялся:

– Мне нравится продавать мебель.

– Дело в том, что Алану необходима молодежь, – продолжил старший Коллинз. – Друзья. Люди, на которых он мог бы положиться. А его окружают одни старики, начавшие работать еще со мной. Я все время твержу ему, что пора отправить их на пенсию, но он не слушает. Лучше, говорит, их брюзжание, чем новички, которые придутся не ко двору.

– Папа. Он ничего такого не говорил.

– Ну сказал бы, будь у него чувство юмора.

– Он отлично понимает юмор, – Джоан бросилась защищать мужа.

– Он хоть раз рассмешил тебя? – настаивал на своем Джон Коллинз. – Когда это было?

– Ну, на днях он говорил с Джулией. Не помню о чем. Кажется, насчет того, что пора спать.

– Буян, – вздохнул Коллинз. – Мой зять – буян. У него было чувство юмора, когда вы служили в Техасе?

– Алан оставался серьезным при любых обстоятельствах, – ответил Флетчер.

– Я тревожусь за людей, лишенных чувства юмора. Вот и ваш ленч. Они все воспринимают на полном серьезе. Все они склонны к самоубийству.

– Если сигареты не покончат с ними раньше.

– Что? – Джон Коллинз наклонился к Флетчу.

– Сигареты. Алан всегда боялся заболеть раком.

– Алан никогда не говорил мне об этом, – добавила Джоан.

– Должно быть, он сжился с этим. Или преодолел страх.

– Все должны бояться рака. У него болен кто-нибудь из родственников? Хотя откуда нам знать? Мы никогда не встречались с его семьей. Надо бы выяснить, живы ли они.

– Алан не говорит о них, – пояснила Джоан. – Мне кажется, он даже не переписывается с ними.

– Я его не виню, – продолжал Джон Коллинз. – Только мерзавец может заставлять сына заниматься боксом. Глупейший вид спорта. Алан мог бы стать выдающимся теннисистом, если бы начал играть смолоду. А ему пришлось тратить время черт знает на что. Я считаю, что принуждать сына к боксу может лишь тот отец, который хочет видеть его в гробу.

– Ты сегодня в блестящей форме, папа. Один афоризм лучше другого.

– Почему бы и нет? Такая приятная компания. Его отец так и не понял, что Алан очень умен. Просто чудо, что ему не вышибли мозги.

– Перед твоим приходом, папа, мы говорили о ранчо, которое Алан покупает в Неваде.

– Понимаю. Хорошая идея.

– Наоборот, отвратительная.

– Наша семья слишком мало вкладывала в недвижимость. Что у нас есть? Городские дома, да то местечко в Аспене. Нам и раньше следовало покупать землю. Но никто не хотел этим заниматься. Я рад, что Алан переступил черту.

– Меня тошнит от одной мысли о ранчо.

– Ты же не должна там жить.

– Судя по словам Алана, этот миллион акров в Неваде станет нашим духовным прибежищем.

– Тебе, конечно, придется съездить туда разок-другой, пока Алан будет приводить в порядок дела. Вам это пойдет на пользу. И Джулии тоже. Тебе, должно быть, надоело, что твоя мать и я вечно сидим у вас на шее.

– Она плохо себя чувствует.

– Я помню день, когда твоя мать первый раз выпила «мартини» до ленча. Джин способствует депрессии, моя девочка.

– Мой Бог. Можете сидеть у нас на шее. Раньше меня это не тяготило.

– Джим Свартаут оказался полезным человеком?

– Кто?

– Джим Свартаут. Из «Свартаут Невада Риэлти». Крупнейшая фирма в Неваде. Я порекомендовал Алану обратиться к нему, когда тот завел разговор о ранчо. Насколько я понимаю, Алан ведет переговоры именно с ним.

– О да. Он нам очень помог. Именно он нашел для Алана это ранчо. Мы собираемся туда на следующий уик-энд. Повезем задаток, наличными.

– Веселей, старушка. Алан абсолютно прав, вкладывая деньги в ранчо. Абсолютно прав, – Джон Коллинз допил эль. – А теперь поглядим, сможем ли мы выманить юного Джона на корт.

– Нет, сэр. Но премного вам благодарен. Видите ли, времени у меня в обрез. Я должен успеть на самолет.

– О, – в голосе Коллинза слышалось искреннее огорчение. – Очень жаль.

– У вас изумительный клуб. Со слов Джоан я знаю, как много вы для него делаете.

– Ну, она могла бы не напоминать об этом. Я действительно уделяю клубу много внимания. Молодежь должна иметь место для развлечений и занятий спортом. Особенно теперь, когда молодые люди не могут появляться на пляже.

– О?

– Наркотики. Черт бы их побрал. Везде наркотики. На всем берегу. Сильные наркотики. Героин. Опиум. Не говоря уже о таблетках и амфитаминах. В наши дни отправить подростка на пляж, все равно что послать его в ад.

– Взрослые продают наркотики детям, – добавила Джоан. – Буквально навязывают их. Вы можете представить что-нибудь более отвратительное? Это же безумие. Заставлять детей принимать наркотики!

– Я несколько раз говорил с начальником полиции, Каммингсом, – продолжил Джон Коллинз, – настоятельно требуя, чтобы он прекратил это безобразие. Я даже предложил заплатить специально нанятым детективам, чтобы они выяснили, откуда на пляже наркотики и кто их туда доставляет. Он говорит мне, что принимает все меры. У него на пляже есть осведомитель, но дело затрудняется из-за того, что люди на берегу приходят и уходят, постоянно меняются, прикрываются вымышленными фамилиями. И контролировать положение чрезвычайно трудно. Не за что зацепиться. Он полагает, что детективы ничем не помогут.

– Я не знала о твоем предложении, папа. Это ты хорошо придумал.

– Покончить с наркотиками – насущная необходимость. При таком росте краж, взломов, ограблений нельзя сидеть сложа руки. Так мы докатимся и до убийств. Но больше всего меня волнуют эти молодые люди, обрекающие себя на медленную смерть. Это же ужасно. И они не знают ничего другого. Жизнь у них – кромешный ад.

– Я полностью с вами согласен, сэр, – вставил Флетч.

– Наш достопочтенный начальник полиции вскорости уходит на покой, а в предпенсионном возрасте люди не отличаются высокой активностью. Поэтому я твержу Алану: гони этих старых пердунов, дай им их деньги и пусть катятся на все четыре стороны. Компании они уже ничего не дают. Вот и Каммингс больше думает о пенсии. Охрана правопорядка его не занимает. Может, от него пора избавляться. После его ухода нам удастся совладать с этим бедствием.

– Кто знает, сэр. Может, с ними справятся и без полиции, – заметил Флетч.

– Хотелось бы в это верить, – кивнул Джон Коллинз. – Но кто за это возьмется?

– Да, – улыбнулся Флетч. – У вас великолепный клуб.

– По крайней мере, наркотиков здесь нет. За исключением «мартини», что некоторые идиоты заказывают до ленча.