Текст книги "Запретный огонь"
Автор книги: Дон Мактавиш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Глава 8
Ларк не вышла к завтраку, но ее и не ждали. Графиня велела отнести ей поднос и запечатанное официальное письмо с приглашением явиться в гостиную и указанием маршрута. Чтобы приготовиться к аудиенции, потребовалось немало времени и помощь Агнес, поскольку руки Ларк вдруг стали неловкими, особенно когда дело дошло до укладки волос, которые снова стали белокурыми. Агнес расчесала короткие непокорные завитки на затылке и подхватила их лентой в тон синему муслиновому платью, которое Ларк решила надеть для предстоящего серьезного разговора. Платье было по моде низко открыто, но дополнено скромной белоснежной сорочкой из органди, собранной у горла свободными складками. Ларк благодарила Бога, что у хозяйки магазина на Бонд-стрит хватило здравого смысла добавить в ее гардероб несколько подобных вещиц. Для торжественного ужина они не годятся, но сейчас, после того зрелища, которое она являла собой вчера, весьма уместны. По крайней мере, графиня не сочтет ее невоспитанной или, хуже того, вертихвосткой, а не леди.
Ларк решила не упоминать о вчерашней встрече. Что сделано, то сделано, тут ничего не изменишь. Она достаточно умна и прекрасно понимала, что многословные извинения и объяснения только ухудшат дело. Сегодня новый день, с новыми возможностями, и Ларк была настроена без проволочек изменить мнение о себе.
– Вот! То, что надо! – Агнес, добавив последние штрихи, любовалась своим шедевром. – С этими непокорными завитками ничего не поделаешь, но вам это идет.
– О, Агнес, – бормотала Ларк, обращаясь к отражению в зеркале. – Боже мой! Я выгляжу… выгляжу…
– Я рада, что вам понравилось.
– Понравилось?! Я не видела ни одной вашей шляпки, но карьера парикмахера вам обеспечена! – Ларк встала от туалетного столика и сделала глубокий вдох. – Пожелайте мне удачи, – сказала она.
– Вам она не нужна, хоть я вам ее и желаю. Помните, кто вы, и не принимайте близко к сердцу ерунду, которую станет говорить эта старая пава.
– Все, я пропала, – улыбнулась Ларк. – Теперь, всякий раз глядя на нее, я буду видеть напыщенного павлина. Потрясающе!
Подруги рассмеялись, Ларк успокоилась только у двери гостиной. Расправив плечи, она разгладила платье и спокойно шагнула через порог.
Графиня сидела у маленького секретера палисандрового дерева. Стоявший поодаль Пил ждал ее распоряжений. Запечатав письмо красной сургучной печатью, она вручила его подлетевшему лакею.
– Извините, миледи. Я не знала, что вы заняты, – пробормотала Ларк, собираясь уйти.
– Нет-нет, проходите! – сказала графиня, отсылая лакея движением затянутой в перчатку руки. – Это письмо нужно отправить сразу же, Пил, – приказала она. – Не тратьте, время, попусту. Отнесите его в деревню. Я хочу, чтобы оно ушло, с вечерней почтой.
– Слушаюсь, миледи. – Лакей вышел.
– Садитесь, дорогая.
Графиня указала на кресло из палисандра, обитое синей жаккардовой тканью. Ларк села, а пожилая дама, поднявшись от секретера и взяв трость, устроилась напротив в чиппендейловском кресле и положила морщинистые руки, на набалдашник трости. Ларк скоро поняла что это ее, излюбленная поза.
– Мой сын был совершенно прав, – заметила леди Грейшир. – Вы прекрасно отмылись. Вы простили его?
– Извините, не поняла.
– Ну-ну, я видела, как вы посмотрели на него. Он плохо себя вел?
– Ваш сын вел себя как безупречный джентльмен, ваше сиятельство, – ответила Ларк.
В ней ожили странные ощущения, которые Грейшир пробудил своим прикосновением, когда взял на себя смелость вытереть ее лицо своим носовым платком. Ее щеки запылали, Ларк поняла, что они стали пунцовыми.
Графиня скептически хмыкнула.
– Поездка была довольно тяжелой, – объяснила Ларк.
– Он мог где-нибудь остановиться и позволить вам привести себя в порядок, а не представлять вас мне оборванкой.
– Он, разумеется, это предложил, – сказала Ларк – Но я предпочла сократить дорогу.
– Тогда почему вы так на него взглянули?
Ларк заколебалась. Щеки так горели, что она прищурилась. Должно быть, она стала свекольно-красной Можно ответить на вопрос графини уклончиво, но румянец уже выдал ее. Один взгляд на пожилую даму подтвердил опасения Ларк: она попалась. Но не собиралась признавать это.
– Я очень устала и… была расстроена, – ответила Ларк дрогнувшим голосом.
– М-м-м, – протянула графиня, меняя позу и тему разговора. – Пока оставим это и займемся формальностями. Вы должны называть меня леди Изобел или миледи в зависимости от ситуации. «Ваше сиятельство» слишком официально Я буду звать вас Ларк. Видите ли, я, можно сказать, с вами уже знакома. Я знала вас еще до вашего рождения. Мы встретились, когда ваша матушка была беременна вами. Жаль, что вы ее не знали, дорогая. Вы на нее очень похожи.
Вы с моим сыном сами решите, как вам обращаться друг к другу. Но учтите, несмотря на строгий диктат этикета, я предпочитаю простоту. Не желаю, чтобы мной манипулировали с помощью глупых правил. Я всегда была законодательницей в этой области. От меня этого уже ждут. В конце концов, это семья, и я хочу, чтобы обращение друг к другу отражало определенную близость. Могу также предупредить вас, что мой сын терпеть не может имя Бэзил. Я пользуюсь им, чтобы поддерживать свой авторитет. Он предпочитает, чтобы его называли Кингом. Он считает это имя более… мужским. Все, похоже, согласились с его выбором, хотя полагаю, его прадед, Бэзил Себастьян Кингстон, будь он жив, имел бы другое мнение.
– Как пожелаете, миледи.
– Теперь дальше. Вы встречались с предполагаемой невестой моего сына. Что вы думаете о леди Энн Катбертсон?
– Я не составила мнения о ней, миледи, к тому же я не считаю себя…
– Вздор! Вы ровня. Вы видели эту девушку. Каково ваше мнение? Я дам вам время подумать.
Графиня шевельнула тростью и, ожидая ответа, устроилась поудобнее. Не было никакой возможности увильнуть, эта женщина обладала неприятным даром загонять людей в угол. Это было своего рода крещение огнем, и Ларк почти выдержала его, но… к этому вопросу она не подготовилась. Почему ее мнение должно иметь значение, Ларк понять не сумела. Разумеется, она не могла высказать то, что думала: граф, вероятно, собьется с пути истинного, если женится на этой девушке. Леди Энн особым умом не отличается и на вид довольно хрупкая, если главная цель брака – наследник. Но с другой стороны, только врач может делать такие выводы. Однако отмолчаться не удастся, и Ларк решила избрать дипломатическую тактику.
– Ну? – окликнула графиня. – Времени было достаточно.
– Я нахожу, что она прекрасно подойдет, миледи, – уклончиво ответила Ларк.
– Да-да, это понятно. Но что вы действительно думаете? Ну-ка, вряд ли это трудный вопрос. Я хочу услышать ваше личное мнение.
– При всем моем уважении, леди Изобел, мое личное мнение… является личным.
– Отлично сказано! – воскликнула графиня, стукнув тростью по ковру так, что пол отозвался эхом. – Не ответив, вы мне сказали все. Вы также определили границы, и это правильно. Положение моей компаньонки ни в коем случае не грозит вашей прямоте и честности Вы имеете полное право на личное мнение без опасений получить выговор. Если же придет время, когда вы захотите им поделиться…
Ларк не нравилось, что ее пытаются провести, но ничего не поделаешь, графине она в этом деле не соперник. Эта дама, хоть и грозная, ей понравилась. И хотя любопытство – самый большой ее недостаток – могло привести к погибели, Ларк не смогла удержаться:
– Почему вы спросили меня, миледи? Не думаю, что мое суждение будет иметь значение.
– Разумеется. Я уже сделала выводы, – ответила графиня.
– Конечно, не за глаза, миледи? – выдохнула Ларк. – Вы думаете…
– Дать ей шанс? Разумеется, но это не изменит моего мненья. Все ясно и прозрачно, как хрусталь в этом буфете, – указала она тростью – Во всяком случае, мне.
– Вы меня заинтриговали, миледи, – беззаботно рассмеялась Ларк. – Мне это кажется весьма запутанным.
– Думаю, мы с вами поладим, – снова переменила тему графиня, опять стукнув тростью. – Мы постепенно посвятим вас в ваши обязанности. А пока знакомьтесь с домом, устраивайтесь. Гостиную по моим объяснениям вы нашли достаточно легко. Оглядитесь, спрашивайте слуг. Они будут рады подсказать вам дорогу. Вы будете завтракать с нами в маленькой столовой, ленч накрывают там же, ужинаем, мы в обеденном зале. Одевайтесь соответственно, в этом отношении мы формальности соблюдаем.
– Хорошо, леди Изобел. Спасибо.
– Я, конечно, поговорю с вашей служанкой, но это пустая формальность. Я уверена, что она очень хорошо вам подходит. Есть только одно «но». Вы, разумеется, вольны исследовать Грейшир-Мэнор, однако я настаиваю, чтобы вы не покидали границы владений без сопровождения. Не хочу вас пугать, но это небезопасно. В наши дни на побережье развелось много негодяев. Одной миссис Гарвуд на таких прогулках будет недостаточно. За воротами вас должен сопровождать мужчина – мой сын, Леандр Маркем, управляющий, которого вы увидите сегодня вечером за обедом, или любой из слуг. А теперь, – резко закончила графиня, стукнув тростью и не давая Ларк шанса возразить, – давайте поболтаем.
Кинг воспользовался разговором матери с Ларк, чтобы отлучиться из поместья. Сразу после завтрака он оседлал Эклипса, любимого вороного жеребца. Тревожась, что конь застоялся, он направился в объезд по берегу к маленькой ферме Боулза. Она находилась рядом с давно заброшенными оловянными шахтами на пустоши, как раз к северу от Полперро. Одинаково радуясь свободе, человек и конь сливались воедино друг с другом, с природой, с просоленным ветром. Они мчались по берегу, взрывая плотный песок, слежавшийся под пенистыми волнами, такими холодными осенью. Брызги летели на штаны из оленьей кожи и сапоги Кинга, они промокли к тому времени, когда он повернул жеребца на болота. И человек, и животное прекрасно знали округу, и сторонились смертельно опасных мест. Наконец Кинг выбрался на твердую почву к аккуратному домику под соломенной крышей, который ничуть не изменился за долгих десять лет. Словно он никуда не уезжал.
Он почти опечалился, когда подъехал ближе. Его свобода оказалась недолгой. Кинг пустил жеребца легким галопом. Эклипс фыркнул и запрокинул голову, пар вырывался из его ноздрей, грива развевалась на ветру, позвякивала сбруя. Кинг, наклонившись, поглаживал взмыленную шею жеребца, шептал ему на ухо похвалы за прекрасную поездку, за то, что животное не забыло его и откликалось на каждое движение. Остановившись у ворот, он спрыгнул и привязал жеребца к столбику забора.
Едва Кинг стукнул в дверь костяшками пальцев, как она распахнулась и появилась женщина средних лет с волосами цвета спелой пшеницы, чуть тронутыми сединой. Она была все еще стройная и красивая, и он, возможно, дал бы ей гораздо меньше лет, если бы не знал, кто она. Ее глаза, похожие на васильки в тумане, сначала дрогнули, потом она узнала Кинга, и у нее перехватило дыхание.
– Мэтти, – сказал он, снимая касторовую шляпу. – Уилл дома?
– О-он в шахте, милорд, – запнулась она. – Я не знала, что вы вернулись.
– Спасибо. – Кинг снова надел шляпу и повернулся. – Я только что приехал, – бросил он через плечо – Возвращаться приятно. – Потом снова прыгнул в седло и уехал.
Кингу всегда было неловко встречаться с Мэтти Боулз, давней возлюбленной его отца, матерью его побочного сына Уилла. Уилл был на десять лет моложе Кинга. Странно, но встречи с Уиллом никогда не вызывали неловкости и затруднений до прошлой ночи, когда он с пистолетами появился на дороге.
Заметная разница в возрасте между Мэтти и его матерью всегда потрясала. Мэтти была почти на двадцать лет моложе. Кинг всегда вставал в тупик, пытаясь анализировать свои чувства. Но это больше не имело значения. Его отец умер. Он, у которого море было в крови, утонул! Кинг знал мнение матери по этому вопросу, но никогда не позволял ей повлиять на свои отношения с Уиллом. Они были и всегда останутся братьями. Это, однако, не отменяло нагоняя.
Спешившись у заброшенной шахты, Кинг привязал жеребца у обветшалого здания рядом с высоким коническим дымоходом. В доме тускло светил фонарь. Кинг подошел к шаткой лестнице, которая вела на двести тридцать саженей вниз в скалистую землю на краю пустоши. Внизу виднелся слабый свет. Покачав головой, Кинг шумно фыркнул. Только Уилл достаточно смел или глуп, чтобы пользоваться обветшалыми лестницами, которые вели к рудной жиле, давно истощившейся Что делать? Он не осмеливался окликнуть Уилла, опасаясь, что от звука шахта обвалится и засыплет Уилла. И не рисковал спуститься, поскольку Уилл от неожиданности может выхватить пистолет и выстрелить, и тогда шахта обрушится и похоронит их обоих. Задумавшись, он шагал у лестницы и, как всегда, теребил перчатки. Потом поднял горстку гальки и бросил вниз: сначала через равные интервалы три камешка, потом сделал паузу и бросил еще три. Как он мог забыть? Теперь оставалось надеяться, что Уилл не спустился на самое дно, чтобы спрятать награбленное вчера на дороге. Прошло несколько минут, прежде чем лестница дрогнула и показалась голова Уилла Боулза. Шагнув к отверстию, Кинг помог ему выбраться.
– Черт побери, Кинг, прости! – выпалил Уилл. – Если бы я знал, что это ты…
– Я тебе уши оборву! – отрезал Кинг. – Если уж ты настроен противиться закону, то занимайся торговлей и держись подальше от дороги – ты в этом не мастак.
– Я не знал, что ты вернулся! – Хлопнув его по плечу, Уилл рассмеялся. – И думал, что ты задержишься в Лондоне. Я чуть с лошади не свалился, когда ты вышел из кареты.
– Разве ты не узнал Фрита?
– Нет, все из-за плащей. А когда они бросили оружие, я сосредоточился на том, что происходит в карете. Кто эти птички? Ты их теперь импортируешь? Хейзл расстроится.
– Она все еще… одинока? – Кинг припомнил рыжеволосую цыганку, возлюбленную его юности.
– Нет, но когда это тебя останавливало? Она вышла замуж за капитана Джима Хелстона после того, как ты полгода назад уехал в Лондон, и перебралась к нему. Он почти всегда в море. Держу пари, она будет рада твоему визиту. Если ты не предпочтешь цыпочек, которых привез с собой.
– Дамы, которых ты видел в моей карете, – это леди Ларк Эддингтон, новая компаньонка моей матери, и ее служанка.
– Графиня нездорова? Я не слышал об этом.
– Нет, я должен скоро жениться, и мать переедет в другой дом, ей понадобится компаньонка.
– О! Мама обрадуется, Ты станешь главным. Она всегда боялась, что графиня нас выгонит. Леди Грейшир этим часто грозила.
– Пока я жив, этому не бывать. Ты это знаешь.
Уилл запустил руку в выгоревшие волосы.
– Я знаю, что ты этого не сделаешь, – сказал он, – но графиня… мы спокойно вздохнуть не могли, с тех пор как отец…
– Мы отклонились от темы, – перебил Кинг, притянув Уилла к себе за ворот рубашки. – Не суйся на дорогу, слышишь? Фрит тебя вчера узнал, иначе мы бы сейчас не разговаривали. Он превосходный стрелок, Я бы тебя не признал, если бы после демобилизации не провел месяц в поместье перед отъездом в Лондон. Тебе было только двенадцать, когда я ушел на войну. И если бы я не видел тебя выросшим, то не узнал бы и подстрелил, ты был легкой добычей. Прежде чем отправиться во флот, я два года держал рекорд в стрельбе. Но хватит об этом, у тебя нет времени рисковать и оказаться на виселице. «Корморанту» дали лицензию на каперство. Мне нужна твоя помощь. Эта чертова шахта все еще годится для хранилища? Что-то непохоже.
– Когда как. Что ты планируешь там складывать?
– Пока не знаю. Все, что мы поймаем.
– Мы?
– Мы, – эхом повторил граф.
– Она сохранит все, что спустим вниз, – сказал Уилл.
– И больше таких умников нет? Трудно поверить что за все это время никто до этого не додумался. Отец использовал шахту как склад еще до твоего рождения.
– Никто здесь теперь не бывает. Слишком далеко тащить добычу. Кроме того, боятся, что шахта обрушится. Говорили, что надо бы ее засыпать, но так и оставили. Людей не хватает, все заняты торговлей. Теперь пользуются пещерами, целая сеть потайных мест растянулась по побережью, и каперы платят охране.
– Ну и ну! Безопасность будет недолгой. Понадобится новое тайное место, не вызывающее подозрений, а эта шахта слишком опасна, слишком очевидна. Нам нужно поговорить, Уилл, но не здесь, а на пустоши, где нас не смогут подслушать. Идем!
Кинг возвращался в поместье короткой дорогой. Время ленча давно прошло, и он подумывал, не навестить ли Хейзл Хелстон, урожденную Поттс. С моря дул свежий ветер, и он облизал соль с губ, вспомнив бурные дни своей безрассудной юности, когда он лежат нагим в пещере, погруженный в желанную плоть. Он взглянул в небо, прикинув время по положению солнца. Нет, времени нет. До дома капитана Джима на запад ехать столько же, как до Грейшир-Мэнора в противоположном направлении. Он не успеет к обеду. Что ж, эта роскошь подождет до лучших времен. Как только все уладится. Как только он женится. Как только исполнит свой долг и обретет наследника, который станет его преемником. Как ни черство это звучит, но такая перспектива неизбежна. Он повторит несчастливую жизнь своего отца. Это вызывало у Кинга отвращение.
Нет, он не станет копаться в смешанных эмоциях: своих чувствах к Уиллу, к любовнице отца. Он всегда не слишком лестно думал о Мэтти Боулз, чтобы защититься от ревности, отогнать тайное желание поменяться местами со своим сводным братом, скрыть сомнительное отношение к собственной матери, наводившей его на такие мысли. Кинг попытался вызвать в памяти миловидный облик Хейзл Хелстон, ее огненные волосы, прелестную грудь, молочно-белые бедра. Он пробовал вообразить, как входит в нее все глубже и глубже, как она подстраивается под его ритм, довольно воркуя и шепча его имя. Но что-то мешало. Другое видение вставало перед его внутренним взором – мягкие белокурые локоны, которых он жаждал коснуться, пикантная родинка на изгибе полной груди. Эта родинка настоящая или хитрая уловка? Он так и не понял. Он мог только вообразить, что лежит ниже.
В округе не было ни одной розы, но Кинг явственно почувствовал аромат розового масла. Пах его напрягся, но это было не просто возбуждение, от которого кровь быстрее побежала в жилах. Волна адреналина почти парализовала его. Кинг тряхнул головой, отгоняя видение. Оно не имеет никакого права на существование и не может лезть в его просчитанные планы на будущее. Возможно, следует навестить Хейзл. Давно он не удовлетворял свою жажду. Может быть, дело в этом. Но не образы Хейзл или других подруг из его прошлого вызвали возбуждение. Это пугало его, он выругался так, как не ругался со дней службы во флоте, и галопом погнал жеребца к дому.
Глава 9
Ларк надела к обеду нежно-голубое шелковое платье Вырез был ниже, чем она считала пристойным, но это было ее личное мнение. С точки зрения моды платье безупречно. У нее не было украшений, чтобы прикрыть вызывающее декольте, и Агнес предложила сделать из кусочка ленты бархотку, но Ларк отклонила эту идею. Это была бы убогая замена того, чего ей недоставало.
В гостиной перед обедом собрались Грейшир, графиня и Леандр Маркем, управляющий графа, привлекательный светловолосый мужчина лет тридцати с небольшим, со смеющимися карими глазами и приятными манерами. Если бы не угрюмый вид графа, Ларк чувствовала бы себя непринужденно. Когда пригласили к обеду, Грейшир повел к столу мать, а Леандр Маркем подал руку Ларк.
Лакеи в темно-синих с золотом ливреях начали представлять графине выставленные на буфете блюда: суп-жюльен, пирожки с омарами, утку по-руански и бараньи котлеты. Ларк знала, что ее внимательно изучают, она этого ожидала. Но пристальный взгляд единственного глаза графа сосредоточился исключительно на ней, грозя ее самообладанию. Почему он так смотрит? И почему эта загадочная повязка на глазу делает его таким соблазнительным… и чувственным?
– Ну, Ли, каковы наши дела? – спросил граф, так резко нарушив тишину, что Ларк вздрогнула, несмотря на свою собранность. – Мы еще крутимся или благодаря филантропическим… предприятиям матушки едва держимся на плаву?
– Бэзил! – вскипела графиня, так стукнув тростью в пол, что эхо прокатилось по длинному прямоугольному залу. Ларк заметила, что к креслу прикреплена скобка, и вставленная в нее трость всегда была у графини под рукой. – Наши финансовые дела вряд ли подходящая тема для дискуссии за обедом.
– У тебя нет никакого чувства юмора, мама, – парировал Грейшир.
– Не вижу в твоем ребяческом поведении ничего смешного. Вы можете обсудить с Леандром состояние дел в соответствующее время в надлежащем месте.
– Когда, мама? – не унимался Грейшир. – Ты мне на следующую неделю такой план составила, что у меня едва времени хватит в туалет зайти.
– Довольно! – прикрикнула графиня, подкрепив приказ очередным ударом трости. – В свои тридцать три ты еще не стар, и тебя можно выставить из-за стола. О чем ты думаешь? И это перед леди Ларк!
– Покорнейше прошу простить, леди Ларк, – рассыпался в извинениях Кинг. – Это все вино, поверьте. Я выпил его слишком много или слишком мало. Оставим решать это матушке.
– Мы после обеда выпьем бренди в кабинете, а не в библиотеке, и я введу тебя в курс дела, – предложил ему Леандр. – Мои планы столь же обширны. Боюсь, пару предстоящих недель мы будем походить на два судна, разминувшихся в проливе.
Его голос оказался целебным бальзамом, самый тон его успокаивал, и Ларк была глубоко благодарна за это управляющему. Каковы бы ни были, проблемы графа, казалось, они как-то связаны с Ларк, и она не могла понять почему. Повисла мертвая тишина. Графиня, отставив трость, взяла в унизанные кольцами руки нож и вилку и занялась омаром.
Ларк поверх бокала рассматривала пожилую даму. Сверкая аметистами и бриллиантами, в сиреневом платье, леди Грейшир выглядела царственно. На безупречно причесанной голове искрилась бриллиантовая диадема. Пару раз глаза их встретились, и хотя Ларк смутилась, что ее застигли за подглядыванием, по взгляду графини поняла, что это ей ничем не грозит. В глазах хозяйки Грейшир-Мэнора сквозило глубокое удовлетворение. Что задумала эта женщина?
Беседа стала менее острой. Лакеи начали подавать сладкие вина и десерт: вишневый компот, пирожные с заварным кремом и яблоками, пропитанный ромом бисквит с фруктами и миндальным кремом.
– Как вы находите побережье, миледи? – поинтересовался Леандр, выбрав яблочное пирожное, посыпанное ванильным сахаром. – Насколько я понимаю, вы прежде здесь не бывали?
– Я мало видела, чтобы судить, мистер Маркем, – ответила Ларк.
– Пожалуйста, называйте меня Ли, – весело поправил управляющий. – Наши с Кингом отцы были… товарищами по плаванию, а мы с Кингом верные друзья с детских лет. Нас даже в школу вместе отправили. Эта дружба и способности к математике и дали мне это роскошное положение.
– Ли, – уступила Ларк, скромно улыбаясь.
– Это привело нас к теме, которую надо обсудить, – провозгласила графиня, выбрав бисквит. – Бэзил, я предпочитаю, чтобы между тобой и Ларк не было излишней формальности. Я желаю, чтобы вы обращались друг к другу по имени. Леандр проявил инициативу. Так что, будь любезен, скажи Ларк, какое имя ты предпочитаешь.
– Она может называть меня, как пожелает, – пожал плечами Грейшир, наполняя хрустальный бокал сладким вином. – В ближайшее время меня не будет поблизости, а когда я женюсь, мы будем очень редко видеться.
– Это почему? – поинтересовалась графиня, не донеся ложку до рта.
– Потому что вы с Ларк переедете в другой дом, который является вдовьей долей наследства, – объявил Кинг.
Даже добродушный Леандр был озадачен. Все, кроме Грейшира, уставились на графиню. Вспыхнув, она дрожащими от гнева руками схватила салфетку. На мгновение Ларк показалось, что графиня швырнет ее на пол.
– Должно быть, ты с ума сошел, – сдержавшись, заключила леди Изобел, снова взявшись за ложку.
– Может быть только одна графиня Грейшир. – напомнил граф. – Ты прекрасно знаешь об этом, мама. Когда я женюсь, моя жена станет графиней. А ты будешь вдовствующей графиней, оставишь роль хозяйки Грейшир-Мэнора и удалишься в другой дом. Он весьма удобный и достаточно близко расположен, чтобы ты время от времени навещала нас, не в вмешиваясь в то, как управляет хозяйством моя жена.
– Как ты смеешь выдворять собственную мать? Как ты смеешь, я тебя спрашиваю?! – пронзительно закричала графиня. Вскочив на ноги, она схватила трость, швырнув на стол салфетку. Брызги крема полетели в разные стороны.
Ларк удивлялась, что этого не случилось раньше.
– А что произошло с бабушкой, когда ты вышла замуж за отца, мама? – поинтересовался граф.
– Это другое дело. Твоя бабушка была гораздо старше, чем я теперь, и впала в детство, она с радостью оставила роль хозяйки дома и удалилась.
– Нет, мама, ты выставила ее, старую больную женщину. Этого требовал этикет, будь он проклят! А теперь твоя очередь. С какой стати я нанял тебе компаньонку, как ты думаешь? Как ты уверяешь, ты в своем уме, в путешествие не собираешься. Во всяком случае, в наши дни это едва ли возможно. Чтобы потакать твоим прихотям, слуг в этом доме достаточно. Конечно, ты понимала, что тебе предстоит.
Ларк не знала, куда глаза девать. Мужчины поднялись. Она единственная сидела, пробирающий до костей взгляд графа и наклон его головы приказывали оставаться на месте. Но когда графиня повернулась и величественно вышла из-за стола, едва опираясь на трость. Ларк поднялась и последовала за ней.
– Ей-богу, тебе жить надоело, – сказат Леандр Кингу, вручая ему стакан бренди.
Они перебрались в кабинет, как предлагал управляющий, но Кинг не был в настроении заниматься счетами. Тем не менее он плюхнулся в кресло у зажженного камина, вытянул длинные ноги и поставил один сапог на железную подставку для дров.
– Ты умышленно пытался смутить девушку? Похоже, что так. Однако ты не преуспел. Она – бриллиант чистой воды, если такие бывают. И что еще удивительнее, она знает, когда говорить, а когда промолчать. Я поражен. Где ты ее нашел?
– В Маршалси. – ответил Кинг и на одном дыхании поведал всю историю.
– Да, девушка не про мою честь, – заметил Леандр. – Какая жалость, что она из титулованных. А у тебя трудностей у алтаря не будет.
– Брось шутки, Ли.
– Я серьезно! – не унимался управляющий.
Кинг нахмурился:
– Если мы должны заняться делами, давай начнем. – Он опрокинул стаканчик бренди. – Я сейчас не в настроении шутить.
– Что на тебя нашло? С чего ты заговорил о вдовьем доме? Ты же знал, что из этого выйдет скандал.
– Я надеялся его избежать, затронув эту тему в компании. Я не думал, что мать устроит сцену перед тобой и Ларк.
Леандр покачнулся от смеха.
– Меня твоя матушка замечает не больше, чем пылинку. Она не видит служащих, Кинг. При всем к ней уважении, она на это не способна.
– Ты не слуга, Ли.
– И леди Ларк Эддингтон тоже, но ты понимаешь, что я имею в виду.
– Я прекрасно знаю, что мать настоящая фурия. Она сама много лет назад толкнула отца в объятия Мэтти Боулз и довела его до смерти, если на то пошло, но она все-таки моя мать.
– Она не станет сидеть сложа руки и не позволит тебе выселить ее, Кинг. Я тебе не завидую. Тебе предстоит борьба. Как твоя невеста? Подходящая?
– О, весьма. Мать полюбит Энн. Девушка ей не соперница, она совершенно безобидна.
– Ты ведь ее не любишь?
– Какое это имеет отношение к делу?
– Ты еще не сделал предложение?
– Нет.
– Почему?
– Я хочу, чтобы здесь все устроилось. Как только я увижу, что мать и ее новая компаньонка поладили…
– Подумай хорошенько, Кинг. Если ты не любишь леди Энн и не сделал ей предложения, то у тебя нет перед ней никаких обязательств. Не повторяй ошибку отца. Он был мучеником. Тебя здесь в последнее время не было, ты понятия не имеешь, что творилось.
– Отложи лекцию на другое время. – Кинг поднялся, чтобы налить бренди. – Давай займемся делами поместья, а потом ты, может быть, посоветуешь, как сообщить матери, что мне выдали лицензию на каперство и я должен встать у штурвала «Корморанта».
Управляющий разинул рот.
– Все верно, дружище, – ответил Кинг на беспомощное заикание Леандра. – Мы возвращаемся в торговлю.
Эндрю Уэстерфилд поднял воротник и обхватил себя руками, защищаясь от резкого сентябрьского ветра, гнавшего, пыль и опавшие листья, по внутреннему двору Маршалси. Он мог, конечно, зайти в камеру, но тогда он пропустит сообщение, которое ждал, и придется заплатить за него новому тюремщику. С тех пор как уволили Тобиаса, все пошло по-другому. И за это он имел зуб на Грейшира.
Почта подлежала оплате. Обычно она появлялась приблизительно в то время, когда из Центрального уголовного суда в тюремной карете привозили новых заключенных. Прошло две недели с тех пор, как он через тюремщика отправил письмо отцу, умоляя заплатить его долг. Эндрю Уэстерфилд никогда не просил, но еще одну зиму в Маршалси он не вынесет. Нет, пока его знаменитый отец, граф Стептон, богат как Крез.
План Уэстерфилда состоял в том, чтобы улестить отца, уговорить заплатить долги, выцыганить у старого греховодника денег и исчезнуть. Он провел бы зиму в Ирландии, в этом «писсуаре Вселенной», как ее называли из-за проливных дождей. Нет. Там слишком мокро, слишком тоскливо. Может быть, осесть на Нормандских островах, где игорные дома более цивилизованные, а женщины провинциальнее… и сговорчивее? Да, это бы прекрасно подошло.
Нет, он не бежит от Грейшира и его угроз. Дело в том, что на побережье он ободрал как липку всех партнеров по игре. Его там с распростертыми объятиями не встретят. Именно поэтому он перебрался в Лондон в поисках нового простофили, которого можно ощипать.
Он положил глаз на печально известного Малкома Эддингтона, баронета, слывущего заядлым игроком. Возможно, их сотрудничество уберегло бы его от Маршалси, если бы этот трус не покончил с собой.
Эндрю плотнее запахнул поношенный сюртук. Ветер свистел и завывал в унылых стенах Маршалси, словно угодившее в ловушку существо, молившее о свободе. Ему это так понятно. Пыль летела ему в лицо, глаза слезились. Он едва не просмотрел, как ворота, заскрипев, открылись, но это была не почта. Прибыла карета из Центрального уголовного суда. Злобно оттолкнув руку помощника шерифа, из экипажа выбралась миловидная светловолосая девушка. Судя по всему, темпераментная злючка.
Эндрю Уэстерфилд тут же оживился. В ожидании ответа отца можно поразвлечься. Кровь быстрее побежала в его жилах. Опустив воротник, он отряхнул сюртук и расправил плечи. Прислонившись к дверному косяку, Эндрю наблюдал, как тюремщик повел девушку в соседнюю дверь. Она украдкой взглянула на него? И говорить нечего! Он снял потрепанную касторовую шляпу и поклонился.
У Эндрю руки онемели от холода, он потер их и, поднеся ко рту, согревал дыханием, не покидая своего поста. Вскоре тюремщик вышел и отправился по своим делам. Эндрю ждал. Тревожиться не о чем, среди здешних обитателей ему нет равных.
