Текст книги "Запретный огонь"
Автор книги: Дон Мактавиш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
– Вот как?! – выпалила она. – Вы собираетесь меня уволить? Я не сделала ничего плохого. Я делала лишь то, что мне велели.
– Неприемлемо жестоким и мстительным способом, – ответил Кинг. – В моем доме такое поведение недопустимо. – Шагнув к столу, он взял конверт и протянул его Бидди: – Вот ваша зарплата. Соберите свои вещи и уходите. Я не дам вам рекомендаций. После вашего поступка совесть не позволяет мне это сделать.
– Прекрасно, – прошипела она, выхватив у него конверт. – Помяните мои слова, вы еще об этом пожалеете. Я гораздо больше подхожу для роли, которую вы предназначили этой кисейной барышне. Вот увидите! Теперь я могу сказать вам это в лицо, поскольку больше у вас не служу. Графиня – чистое наказание, уж кому, как не мне это знать, ведь именно я прислуживала ей здесь, а мне даже двух пенсов к жалованью не добавили за мои страдания. Я привыкла к ее манерам и знаю, как держать ее в рамках. А эта особа сумеет это делать? – Служанка резко взмахнула рукой, словно указывая на Ларк. – Да как только старая ведьма первый раз выйдет из дома, ваша леди Ларк в бега ударится. И где вы тогда окажетесь? Я вам отвечу: в затруднительном положении! Не важно, сколько вы за нее заплатили. По мне, так нечего было на нее тратиться. Вы мне говорили, что я сообразительная. Я всего лишь хотела служить вашей матери. Это несправедливо Я два года была в этом доме рабыней, а вы вышвыриваете меня из-за какой-то грязной преступницы!
– Как вы смеете так разговаривать со мной?! Вы уволены. У вас есть полчаса, чтобы собрать вещи и уйти, иначе я пошлю за помощником шерифа, чтобы он помог вам.
Какое-то время они стояли, впившись друг в друга глазами. То, что у Кинга был только один глаз, ничуть не ослабляло накала: он одним умел пользоваться гораздо лучше, чем большинство людей – двумя. Его расстроило, что пришлось вести этот разговор с Бидди. Кинг гордился своим штатом. Как он не разглядел глубину недовольства этой девушки? Он настолько занят собой? Очевидно. Теперь не остается ничего другого, как довести дело до конца. Он решительно повернулся спиной к горничной. Бидди вылетела из кабинета. Ее рыдания эхом отдавались в пустых коридорах, пока в дверь не постучала экономка.
– Войдите! – прогремел Кинг в ответ на слабый стук в дверь, которую Бидди оставила открытой.
– Вы желаете говорить со мной, милорд? – спросила экономка, сунув голову в кабинет.
– Да, – ответил он, размахивая щеткой. – Что значит этот произвол, миссис Арчуэй?
– К-какой произвол, милорд? – уклонилась от прямого ответа экономка.
– Не увиливайте. Вы прекрасно понимаете, о чем речь. Как вы могли стоять в стороне и позволить причинить вред леди?
– Ей не причинили вреда, милорд. Грязь на ней затвердела. Она могла бы неделю отмокать в ванне и не отмыться. Требовалось хорошо ее почистить.
– Но не этим же! – Кинг снова взмахнул щеткой. – К тому же Бидди, как вы знаете, питала к ней враждебные чувства.
– Я не принимала в этом никакого участия, милорд.
– Да, но вы это позволили. У вас тоже есть какая-то заинтересованность? Почему то, что я выбрал в компаньонки матери леди Ларк Эддингтон, приводит вас в такое волнение?
– Я тоже уволена после двадцатилетней службы в этом доме? – смело спросила миссис Арчуэй.
То, что экономка уклонилась от ответа на вопрос, тревожило Кинга. Он ожидал от нее большего «после двадцатилетней службы». Дворецкому придется выслушать лекцию о должном отношении слуг к хозяину дома. Кинг был потрясен. Однако он обдумывал вопрос экономки. Если он не доверяет своим слугам, если они позволяют себе безответственно относиться к своим обязанностям и нарушать этикет, то нужно расставаться с ними независимо от их должности и срока службы. Он поступил бы с миссис Арчуэй точно так же, как с горничной, если бы не тот факт, что она превосходная экономка. Кто-то должен содержать городской дом, учитывая, что матушка предпочитает жить на побережье, к тому же не было времени искать новую экономку или укрощать эту. Нет. Пример Бидди послужит достаточным предупреждением госпоже Арчуэй и другим. Но экономка так легко не отделается. Поэтому Кинг все шагал и шагал перед камином, накаляя драматизм ситуации, потом резко повернулся к миссис Арчуэй.
– Нет, – суровым тоном сказал он. – Но если нечто подобное повторится, я уволю вас без малейших колебаний. Я чрезвычайно разочарован, миссис Арчуэй. Вы извинитесь перед леди Эддингтон за неприятности, причиненные вашим бездействием, и будете прислуживать ей вместо Бидди. Кроме того, вы не должны общаться с Бидди до ее ухода. К обеду ее здесь не будет. Если она задержится, вы доложите мне, ясно?
– Д-да, милорд, – сказала экономка, дыхание с шипением вырывалось из ее горла.
– Хорошо, можете идти, – приказал Кинг. – Скажите Озберту, что я желаю немедленно его видеть.
Миссис Арчуэй исчезла, и Кинг, шагнув к камину, бросил щетку к поленьям. Разобравшись с Озбертом, он велит разжечь огонь. В кабинете вдруг стало зябко. Огонь прогонит холод… и эпизод с купанием леди Ларк Эддингтон. Кинг на это надеялся.
Только он уселся за стол, как постучал Озберт. Наверное, подслушивал в холле. Совсем распустились! Кинг с отвращением покачал головой. Слугам нужна твердая рука. Пора за них взяться, даже если он не планирует надолго задерживаться в Лондоне.
– Ну! – рыкнул он.
– Вы посылали за мной, милорд? – высокомерно спросил Озберт.
– Что здесь происходит, Озберт?! – возмутился Кинг. – Как дворецкий, вы в этом доме отвечаете за весь персонал, особенно за мужскую его часть, но поскольку миссис Арчуэй получает распоряжения непосредственно от вас и явно нуждается в том, чтобы ее привели в чувство, на вас падет главный удар выговора.
– Д-да, милорд.
– Гм, – протянул Кинг. Его бровь поднялась, и шнурок повязки врезался в нахмуренный лоб. – Хозяину дома не пристало вести беседы со служащими, как это только что пришлось сделать мне. Это было крайне неприятно. Я не должен напоминать вам об этом, Озберт, вы служите в этом доме дворецким с незапамятных времен. Вы прекрасно знаете, что информация передается от хозяина к слугам и обратно через вас, дворецкого, и никак иначе. К сожалению, здесь все пошло наперекосяк и у меня не было выбора. Если это повторится, я всех уволю. Видит Бог, у вас мало дел, поскольку я редко тут бываю; Так следите за порядком, когда я здесь. Вы цените свое положение?
– Д-да, милорл.
– Тогда я настоятельно предлагаю вам взять дело в свои руки. Я уже начал эту работу за вас, Начните с миссис Арчуэй. Проследите, чтобы она поняла, чего ждут от нее в этом доме как от экономки. О Бидди не беспокойтесь, она уволена. Проследите, чтобы она вышла через дверь для слуг. И не допускайте, чтобы она появлялась здесь. А теперь идите и передайте мои инструкции другим. Я ненадолго уеду на побережье, но быстро вернусь, чтобы заняться подготовкой к женитьбе. И если здесь положение не улучшится, когда я вернусь, вам всем придется искать место. Ясно?
– Да., милорд. – пробормотал дворецкий.
– Хорошо. Ведь при нынешнем положении дел стыдно привести в этот дом молодую жену. Вы свободны. Пришлите кого-нибудь из лакеев разжечь камин. Тут сквозит.
– Слушаюсь, милорд, – ответил Озберт и, поклонившись, вылетел из кабинета с развевающимися фалдами.
Как только дворецкий исчез. Кинг выпрямился и отправился на поиски гостей.
Глава 4
Спускаясь в гостиную к гостям графа, Ларк натолкнулась в холле на Бидди. На девушке был дорожный костюм, к груди она прижимала узелок. Ларк не собиралась разглядывать горничную, но любопытство взяло верх, и она не смогла удержаться. Когда Бидди приблизилась, Ларк остановилась, озадаченная злобой, горящей в карих глазах девушки.
– Надеюсь, вы счастливы, миледи, что лишили меня места, – процедила горничная. – Подняли шум из-за пустяка и выгнали меня?
– Понятия не имею, о чем вы говорите, – ответила Ларк.
– Вы еще пожалеете об этом дне, это я вам обещаю. Подождите, вот встретите заносчивую графиню.
– Вы не имеете права так со мной разговаривать, – напомнила Ларк.
– Ха! Подумаешь, благородная леди… тоже мне, королева Маршалси. Я могу разговаривать с вами как хочу. Вы не лучше меня. Сами увидите. Он поступит с вами точно так же, как со мной. Два года я отдала ему. Два года! Я не стану желать вам удачи. После того как вы обошлись со мной, у вас ее не будет. Вам не причинили вреда. Могли бы держать язык за зубами.
Подлетевший Озберт схватил горничную за руку.
– Эй! Убери руки! – взвизгнула Бидди. – Я ухожу. Ты что, слепой?
– Не через парадную дверь, – сказал дворецкий. – Ты же знаешь. Ты должна уйти через дверь для слуг. Это распоряжение его сиятельства.
Вырвавшись, Бидди метнулась, мимо растерянной Ларк и исчезла в тени коридора, ведущего к задней двери. Дворецкий несся за ней по пятам. Грейшир уволил девушку? Ларк кольнуло чувство вины, но оно быстро прошло. Ясно как день, что если бы граф не уволил, служанку, она стала бы личной горничной Ларк. Боже упаси! Бидди забыла свое место и враждебно сыпала угрозами. Даже теперь она решительно собиралась покинуть дом через парадное крыльцо – вопреки вековому этикету, который строго запрещал это слугам. Нет, все к лучшему. Без лишних размышлений Ларк пошла по извилистому коридору и, согласно пояснениям экономки, добралась до гостиной, где уже все собрались.
Ларк встретилась с гостями графа с изяществом и непринужденностью. Она, в конце концов, аристократка. Выросшая без матери и вообще без женского участия, она считала аристократическое поведение врожденной чертой. Откуда еще ей знать, как благородной девушке вести себя в свете? Растившие ее слуги объяснили лишь самую суть. Правду сказать, именно по этой причине она с готовностью приняла предложение графа. Перспектива обрести какое-то подобие матери весьма привлекательна, хотя, судя по скрытым намекам, у женщины тяжелый характер. То, что Ларк пошла на такой риск, много ей сказало о самой себе. Она была одинока и не знала любви и ласки, ей отчаянно хотелось семейного уюта, покоя и защиты. За надежду обрести это она и уцепилась, зная, что хоть вышла из Маршалси, но все равно несвободна. Теперь тюрьма в ней самой.
Они потягивали херес в красивой гостиной, обставленной прекрасной мебелью работы Дункана Файфа. Каминную полку поддерживали мраморные скульптуры. Обивка мебели и шторы переливались разнообразными оттенками успокаивающей голубизны. Ларк исподволь изучала предполагаемую невесту графа. Леди Энн Катбертсон, которую хоть и нельзя было назвать бриллиантом чистой воды, вполне годилась для этой роли. Единственными ее недостатками были явная шепелявость и высокий плаксивый голос. Но, будучи от природы застенчивой, она редко им пользовалась. Со стороны Ларк это была не критика, а просто беспристрастная оценка. Точно так же недавно ее саму оценивал Грейшир. Ларк должна была признать, что, несмотря на раздражающий голос и апатичность, леди Энн Катбертсон будет достойной парой любому аристократу. Почему это вызывало у нее крайне неприятное ощущение, похожее на приступ боли? Ларк отмахнулась от этого чувства, приписав его к последствиям стычки с Бидди., но надеялась, что леди Энн и ее тетя не отправятся вместе с Грейширом в Корнуолл.
Ларк вскользь окинула леди Энн оценивающим взглядом, отметив ее каштановые волосы, блестящие и, судя по высокой прическе, довольно длинные. Короткая челка падала на лоб над яркими карими глазами, ясными и выразительными. На леди Энн было платье с высокой талией из сизо-серого муслина. Ее тетя, леди Вера Арбонвиль-Катбертсон, низенькая полная дама с лавандовой вуалью на серебристых волосах, держалась царственно. Обе гостьи сверкали драгоценностями, на тетушке их было больше, от бриллиантовой диадемы до многочисленных колец на пухлых пальцах. Граф сопровождал к столу леди Веру; Ларк и леди Энн следовали за ними.
Ларк начала задумываться, мудро ли поступила, приняв приглашение графа на обед. Учитывая все, что произошло с ней за сегодняшний день, она больше измучена, чем голодна. Тело все еще болело от твердой постели в Маршалси, стычки с Эндрю Уэстерфилдом и жестокого мытья, а сердце ныло от потери единственной подруги. Ларк не могла забыть взгляд Агнес, когда ворота Маршалси захлопнулись. Увидит ли она когда-нибудь Агнес снова? Непохоже. Скоро она отправится в Корнуолл, бог знает в какую даль от Лондона. Никогда не бывавшая на побережье, Ларк даже не могла представить это место.
Ливрейные лакеи уже разливали рейнский суп, за которым вскоре последовала тушеная форель. Затем подали бараньи отбивные, окорок с горошком, пирог с фазаном и каплуна, начиненного грибами. На десерт были яблочный пудинг с ромом, грушевый компот, мороженое ассорти и, конечно, обычный в таких случаях ассортимент сладких десертных вин. Как она сможет воздать всему этому должное?
Восхитительные запахи, доносящиеся от буфета, однако, дразнили. Если не считать кусочка черствого хлеба, проглоченного утром, до того как началась ее одиссея, Ларк весь день ничего не ела. Не то чтобы ей не предлагали – она отказывалась. Она не видела такого стола с лучших времен в Эддингтон-Холле и едва не застонала в голос, попробовав бараньи отбивные, сдобренные пряностями и щедро политые соусом. Она смаковала каждый кусочек.
– Кинг говорил мне, что вы родом из Йоркшира, – сказала леди Энн во время паузы. – Никогда там не была.
– Кинг? – удивилась Ларк и тут же пожалела, что продемонстрирована свое невежество. Ее определенно сочтут глупенькой.
– Кинг – это сокращение от Кингстон, – прошепелявила леди Энн. – Видите ли, он презирает имя Бэзил. Не понимаю почему, а он не желает говорить. – Она вернулась к предыдущей теме: – Поскольку до Йоркшира далеко, то я хотела бы получить информацию из первых рук. Там действительно чудесно, миледи?
– Замечательно.
Ларк с задумчивой улыбкой вспоминала. Воспоминания были сладостно-горькими. Перед ее внутренним взором предстала поросшая вереском пустошь, раскинувшаяся под низкими кудрявыми облаками, которую она так любила в детстве. Лишь одинокое кладбище всегда пугало ее и некая душа, которой отказали в погребении на его освященной земле. Внезапно Ларк поняла, что никогда, не сможет вернуться домой. Плохо ли, хорошо ли, но ее жизнь началась сначала.
– В теплые летние месяцы вереск восхитителен, – светским тоном сказала она, будто и не заглядывала только что в глубины души и не пришла к болезненному выводу. – Однако погода бывает суровой. Зимой случается сильный снег, да и весенние бури неистовые и непредсказуемые. Конец лета самое подходящее время для поездки туда, если имеете желание. Не разочаруетесь. – Ларк была поражена собственным самообладанием. Возможно, теперь ночные кошмары прекратятся.
– Лучше подождать, когда эта нелепая война закончится, и съездить во Францию, – сказала вдова с прелестным акцентом, смягчившим насмешку. – Там столь же провинциально, но куда менее дико.
– Тетя! – укорила леди Энн.
– Нет-нет, – вступилась Ларк. Замечание почтенной вдовы ее не обидело, она не собиралась устраивать по этому поводу сцену. С рассвета их было предостаточно. Вместо этого она улыбнулась самой обворожительной улыбкой. – Comtesse Катбертсон совершенно права, – сказала она, обращаясь к обеим дамам. – Но если у вас есть возможность, съездите. Один только вереск стоит поездки. В конце концов, Йоркшир гораздо ближе Франции. К тому же при нынешнем положении дел одному Богу известно, когда путешествия за границу снова станут возможными.
Последовало несколько натянутое, хотя и милое подтрунивание, и, вскользь взглянув на Грейшира, Ларк поняла, что ее стратегия верная. Если на губах графа и не было улыбки, то в пристальном взгляде светилось одобрение. Так продолжалось, пока лакеи, убрав блюда и скатерть, не подати десерт и сладкие вина.
– Завтра вы нас покинете? – насупившись, обратилась леди Вера к графу.
– Лишь на время, – ответил он, отпив глоток вина.
– Разве мы не можем убедить вас подольше задержаться в городе? – уговаривала она.
– Я немедленно вернусь, как только улажу дела на побережье, – заверил Кинг.
Ларк от облегчения расслабилась. По крайней мере, эта парочка с ними не едет. Она не станет скучать по кокетливым взглядам леди Энн на Грейшира и его теплым ответным улыбкам. Время от времени Ларк ловила взгляд графа и на себе. Но если не считать легкого одобрения, которое она заметила раньше, Грейшир смотрел на нее равнодушно.
– Ловим вас на слове, – сказала леди Вера. – Если вы задержитесь слишком долго, то в один прекрасный день найдете нас у своего порога. Мы приедем за вами.
– Вы доставите мне этим удовольствие, – поклонился граф.
– Когда мы завтра выезжаем, ваше сиятельство? – спросила Ларк. Это был единственный вопрос, который она задала Грейширу за весь вечер.
– Еще не знаю, – ответил он. – С утра мне нужно закончить несколько дел. Если все сложится удачно, мы уедем сразу после полудня.
– Mon Dieu! [3]3
Бог мой! (фр.).
[Закрыть]Конечно, вы возьмете с собой компаньонку или по крайней мере служанку? – вставила явно шокированная леди Вера. – Вы ведь говорили, что уволили горничную леди Эддингтон.
Застыв с вилкой в руке, Ларк переводила взгляд с Грейшира на графиню. Не вмешивайтесь! Ларк едва не сказала это вслух. Сердце ее торопливо стучало. Она была уверена, что Грейшир видит, как ее грудь поднимает низкий вырез, поскольку именно там был сосредоточен его пристальный взгляд.
– Я об этом позабочусь, – ответил он. – Не волнуйтесь. Все приличия будут соблюдены.
Ларк, свернув, отложила салфетку.
– Тогда все прекрасно, – сказала она, как могла твердо под его пристальным взглядом, все еще направленным на ее декольте. – Если мы должны выехать пораньше, надеюсь, вы простите мне, что я удалюсь. День был весьма… утомительный, и мне нужно отдохнуть перед поездкой. – Она встала, поднялся и граф. – Comtesse Катбертсон, леди Энн. – продолжала Ларк. – мне было очень приятно познакомиться с вами, надеюсь, мы скоро встретимся. С вашего позволения, я пожелаю вам доброй ночи. – Дамы рассыпались в ответных любезностях, и Ларк повернулась к графу, ожидая его разрешения: – Милорд?
– Вы найдете дорогу? – спросил он.
– Конечно, – уверила она.
– Тогда доброй ночи, миледи, – пробормотал Грейшир, склонившись к ее руке.
Подозвав лакея, он что-то прошептал ему, но Ларк разобрала лишь имя миссис Арчуэй. От шепота его глубокий чувственный голос казался еще более влекущим.
Едва Ларк очутилась в отведенных ей покоях, как раздался стук в дверь. Открыв, она увидела на пороге экономку.
– Вы что-то хотите, миссис Арчуэй? – с удивлением поинтересовалась Ларк.
Экономка стояла в дверях, будто аршин проглотив. Ее зачесанные назад седые волосы скрывались под накрахмаленным белым чепцом.
– Ею сиятельство просил меня прислуживать вам, миледи, – не глядя в глаза, ответила женщина.
Ларк отступила в сторону, пропуская экономку. Миссис Арчуэй казалась довольно любезной, но кто мог винить ее за настороженность?
– Простите, миледи, – тихо сказала экономка, – я должна перед вами извиниться, Бидди была не права, обращаясь с вами столь грубо. Я должна была остановить ее.
– Не нужно упрекать себя, – успокоила Ларк. – Я тоже виновата. Нужно было запротестовать. Если бы я это сделала, девушка не лишилась бы места.
– Почему вы этого не сделали?
– Миссис Арчуэй, вы когда-либо бывали в Маршалси?
– Нет! – ощетинилась экономка.
– Считайте, что вам повезло. Со мной плохо обращались там, потом привезли сюда, не объяснив, что будет со мной дальше. Уверяю вас, я бы не позволила ситуаций выйти из-под контроля, но думала, что благоразумнее помолчать, пока не выяснится причина моего появления здесь.
– Не беспокойтесь о Бидди, миледи, – сказала миссис Арчуэй. – Она выкрутится. Она мужественная девушка. Однако хозяин прав, что уволил ее. Можете не сомневаться, я буду обращаться с вами самым нежным образом.
– Спасибо, – сказала Ларк. Совершенно понятно, что экономку заставили извиниться под угрозой бог знает чего, скорее всего – увольнения. Но слова миссис Арчуэй были искренними, она неподдельно сокрушалась. – Хотя не знаю, чем вы можете мне служить. Думаю, я достаточно чистая, – деланно улыбнулась она, – и у меня нет ночной рубашки, чтобы помочь переодеться.
Экономка вытащила рубашку из ящика туалетного столика. У Ларк перехватило дыхание. Рубашка была явно новая и красивая.
– Ваши платья в шкафу, – сообщила экономка. – Я развесила наряды, чтобы вы могли оценить их. Возможно, какие-то вам не понравятся. Те, что вы захотите оставить, я упакую утром. – Миссис Арчуэй жестом указала на шкаф: – Ваше белье находится в этих ящиках.
– Его сиятельство выбирал мне белье? – недоверчиво спросила Ларк.
– Нет, миледи, – поспешно ответила экономка. – Он послал записку владелице одного из магазинов на Бонд-стрит с указанием размеров и просьбой подобрать необходимое. Он не видел этого.
Ларк вспыхнула, но, улыбнувшись, позволила экономке помочь ей облачиться в рубашку из кремового батиста, отделанную бледно-розовыми шелковыми розами. Как только миссис Арчуэй вышла, Ларк легла и тут же провалилась в глубокий сон без сновидений.
Кинг вышел из спальни на балкон, смотревший на ухоженную лужайку и фигурно подстриженные деревья в парке позади дома. Гости наконец отбыли, все стихло. Он вдыхал витавший в ночном воздухе аромат. Однако мыслями он был далеко. С чего он взял, что может надеяться на какое-то подобие нормальной жизни? Он даже собственным домом управлять не способен.
Очень многое поставлено на карту. Прежде всего, его будущее, не говоря уже о продолжении графского рода! Он единственный может его продлить. Докучливая обязанность, но ее надо исполнить. Годы идут.
Он думал о леди Энн. Брак с ней был бы ловким шагом. Она воспитана, мила, достаточно мягкая, чтобы не скрещивать шпаги с его матерью, и достаточно апатична, чтобы не совать нос в его дела. «Не анализируй, действуй», – нашептывал ему внутренний голос. Но что-то тут… не так.
– Я наполнил ванну.
От раздавшегося сзади мягкого голоса Кинг вздрогнул и обернулся. Голос принадлежал его камердинеру Фриту, высокому стройному мужчине лет пятидесяти с небольшим, с манерами епископа и глазами мудреца, спокойными и проницательными, серебристо-серый цвет которых сейчас, в безлунную ночь, отливал гематитом.
– Прошу прощения, милорд, – выдохнул он. – Я не хотел вас напугать.
– Все в порядке. – Войдя в спальню, Кинг ослабил галстук. Ступив на обюссонский ковер, он остановился. – Две ванны в день, Фрит? Это не слишком? Сто лет назад нас, наверное, сожгли бы за это: тебя за то, что приготовил, а меня за то, что потворствовал.
– Я думал, что горячая ванна поможет вам… расслабиться, милорд.
Кинг прошел в смежную гардеробную, с надеждой глядя на пар, поднимающийся от медной ванны. Черт, как Фрит понял? Его так легко разгадать? Раздевшись с помощью камердинера, он с довольным стоном погрузился в ванну и нырнул под воду. Как его тело нуждалось в этом текучем восхитительном тепле!.. Фрит умел поддерживать температуру воды. Кинг снова довольно застонал. Камердинер вручил ему душистое кокосовое мыло. Черт! Расслабившиеся мускулы опять сжались подобно тугой пружине, и Кинг застонал снова, на сей раз от раздражения. Нет, в его мирке определенно не все в порядке!
– Что-то не так, милорд? – нахмурился Фрит.
Кинг хрипло вздохнул.
– Я думаю, многое не так, – сказал он, поднеся к носу кусок мыла, и глубоко вздохнул. Почему, кроме кокоса, он чувствует явный аромат роз? В поле зрения нет ни одного цветка. Кинг так свирепо намыливал шею и грудь, что камердинер забрал у него мыло. – Я в затруднительном положении, вот и все! – прорычал он вместо объяснения.
– От… долгих размышлений, милорд? – спросил Фрит, мягко намыливая ему волосы.
– В каком смысле?
Бесполезно уклоняться от разговора. Фрит с ним много лет и через столько прошел, что Кинг пришел к убеждению, что камердинер способен читать его мысли. Он был в этом уверен. Тут уж ничего не поделаешь, этот человек имел странную способность извлекать информацию поистине гипнотическим способом. Он стал бы великолепным сыщиком.
– Как я заметил, вы еще не сделали предложения, – сказал камердинер.
– Нет, не сделал! – отрезал Кинг.
Этого еще не хватало! Фрит давно перешел всякие границы. Помилуй Бог, он взял на себя смелость судить о личных делах хозяина, скоро придется настаивать на соблюдении формальностей. Но бывают времена…
– Вы сомневаетесь? – спросил камердинер.
– Не торопи меня!
– Разве вы не находите ее прелестной? – настаивал Фрит.
Внезапно перед внутренним взором Кинга возник образ… не леди Энн, а соблазнительной родинки на груди совсем другой девушки. Дело плохо, с тревогой подумал Кинг. Внезапное напряжение в паху от мысли о прелестном коричневом пятнышке на молочно-белой груди было тому доказательством, но дискомфорт продлился недолго. Ведро холодной воды, опрокинутое ему на голову, положило этому конец.
Кинг разразился цветистыми проклятиями.
– Черт побери, Фрит, вода холодная! – взревел он.
– Это чтобы волосы блестели, милорд, – невозмутимо сказал камердинер. – Мы не воздали им должное раньше.
– Хватит! Помоги вылезти!
– Как пожелаете, милорд, – сказал Фрит.
– Я весь высший свет прочесал в поисках жены, подходящей для моей… ситуации, – проворчал Кинг, шагнув из ванны, и взял полотенце, которое держал камердинер. Он свирепо растирал предательское тело. – Я полагаю, что леди Энн вполне годится… учитывая все.
– Все, милорд?
– Что, ты хочешь сказать?
– Вы любите эту леди, милорд?
– Чтобы получить наследника, любовь не нужна, Фрит. Не глупи.
– Значит, для удовольствия вы хотите завести любовницу, – сказал камердинер, отвечая на собственный вопрос.
– Судя по действиям Адмиралтейства, на это не будет времени, старина. Теперь не прежние времена. Мне нужно выполнить только три дела: устроить мать, заиметь наследника и позаботиться о торговле. Все.
– Понятно, – сказал Фрит.
– Гм, – промычал Кинг. Камердинер помог ему надеть халат, и он безжалостно затянул пояс. Он не сомневался, что камердинер все прекрасно видел, и, приподняв бровь, вглядывался в стоическое лицо Фрита. – Думаю, лучше, что сердце и пах в этом случае не соединятся, старина, – сказал он. – Сейчас мне нужны здравый ум и ясная голова.
– А позже, милорд? – поинтересовался камердинер.
– Судя по тому, как сейчас обстоят дела, никакого «позже» для меня может и не быть, Фрит, – ответил он. – Мой долг, как я его вижу, – это продолжение графского рода. Я уже вдоволь понатешился и ни о чем не жалею.
– Что бы вы ни говорили, милорд…
– Ну? – прервал Кинг красноречивую паузу камердинера.
– Сейчас вы не рассуждаете о себе здраво, вот и все.
– Да, ты прав. Как только улажу дело с матерью и сделаю предложение леди Энн, я стану здравомыслящим. Совершив эти подвиги, я смогу сосредоточиться на остальном.
– Именно в таком порядке, милорд?
– Конечно. Сначала надо уладить дело с матерью.
– С ее новой… компаньонкой, насколько я понимаю, милорд?
– Да, если они поладят. В противном случае я столкнусь с еще одной проблемой. Где ты во всем этом видать время для «любви»?
– Любовь приходит не спрашивая, милорд. Так говорила моя матушка. Мало мужчин сумели уклониться от стрел Купидона.
– Что-то на тебя романтическое настроение нашло, Фрит, – усмехнулся Кинг. – Не думаю, что ты можешь консультировать меня в этом вопросе.
– Я вполне преуспеваю, милорд.
– Правда? – уставился на камердинера Кинг. – Ну-ну. Кто бы мог подумать? Мне нужно поближе к тебе присмотреться, дружище.
– Простите, но каковы ваши планы относительно графини после того, как вы женитесь… когда она станет вдовствующей графиней? Она останется в Грейшир-Мэноре или….
– Она займет дом, входящий во вдовью часть наследства, – поспешил сообщить Кинг.
– Она знает об этом, милорд?
– Нет… пока.
– Желаю успеха, милорд, – заключил камердинер. За пятнадцать лет службы Фрит считанные разы выказывал эмоции. Кинга смущало, что он не мог их припомнить. Это плохое предзнаменование.
– Если не возражаешь, я в настоящее время предпочитаю не напрашиваться на неприятности, – сказал Кинг. – Помолчи!
– Да, милорд. Что-нибудь еще, милорд?
– Нет, – тяжело вздохнул Кинг. Фрит в отличие от других помнит границы. Возможно, особая симпатия к камердинеру была ошибкой. Уже не первый раз один привилегированный служащий вызывал ревность у остальных. – Я хочу завтра уехать пораньше, – объявил он, отбросив эти мысли. – Прежде чем мы отправимся, я должен закончить несколько дел, – продолжал он, заметив скептическую мину Фрита. – Собери мои веши и проследи, чтобы миссис Арчуэй сделала то же самое для леди Ларк. Потом погрузи их в карету. Я хочу уехать сразу после ленча.
– Хорошо, милорд.
– Может быть только одна графиня Грейшир, Фрит, – сказал Кинг, отвечая на красноречивый взгляд камердинера. – Матери придется уступить моей жене. Она знает это. Именно так произошло, когда она вышла замуж за отца. В Грейшир-Мэноре может быть лишь одна хозяйка.
– Желаю вам успеха, милорд, – ответил камердинер, – но не повредит попросить помощи Божьей в этом деле.
– Или испугать жертвенного ягненка, – мрачно пробормотал Кинг, переступая порог спальни.
