Текст книги "Запретный огонь"
Автор книги: Дон Мактавиш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)
Глава 29
Ларк пробовала отговорить Кинга, но он и слушать не хотел. Они лежали в огромной кровати в главной спальне Грейшир-Мэнора. В камине, рассыпая искры и бросая на нагие тела рыжие тени, потрескивал огонь.
– Кинг, ты весь горишь, – пробормотала Ларк, потрогав его лоб. – У нас впереди масса времени…
– Ш-ш-ш… – Он голодным ртом ловил слова с ее губ.
Кинг лежал на спине, и когда поднес ее руку к своему мужскому достоинству, она вздрогнула от того, как оно ответило на ее прикосновение.
Как он великолепен! Стройный, крепкий, мускулистый. Каждое сухожилие в его теле отзывалось на ее ласки дрожью восторга. Ларк с удивлением смотрела, как наливается его копье под ее неумелыми пальцами. Она старалась не думать о том, как они не искусны по сравнению с опытными руками Хейзл Хелстон, но непрошеные мысли сами собой лезли в голову. Она отбросила их. Кинг в ее объятиях, он реагирует на ее прикосновения, и не важно, что они такие неловкие.
– Не останавливайся, – простонал Кинг, когда эти мысли нарушили ритм ее движений. – Никогда меня не любили так… чудесно.
Этот человек – волшебник! Он читает ее мысли и пытается успокоить ее. Или лихорадка действует на его ум гораздо хуже, чем она предполагает. Какова бы ни была причина, эффект невозможно отрицать. Кинг покорен ее руками.
– Садись на меня, – прошептал он, – как садишься на лошадь.
Ларк колебалась.
– Возьми меня в себя… и скачи, – застонал он.
Ларк неуверенно поднялась над ним, потом сделала, как он просил. Как его рука легко поднимает и опускает ее, устанавливая ритм!
Задержав дыхание, Ларк закусила губы. Жаркие волны пронзали ее лоно, когда она двигалась над Кингом. Когда он поднял раненую руку и провел пальцами по внутренней стороне бедра, легко коснувшись средоточия ее женственности, она думала, что умрет. Она реагировала на его прикосновение точно так же, как он отвечал на ее нежность. Слияние было столь полным, что у нее чуть сердце не остановилось, но это ее не удивший», она уже решила, что они навеки родные души.
Кинг взял в ладонь ее грудь, и упругий сосок еще выше поднялся под его пальцами. Он ловко играл то с одним болезненно напрягшимся пиком, то с другим, пока Ларк со стоном не забилась в конвульсиях кульминации. Чувственная рябь пробежала по ее животу и бедрам, притупляя разум, доводя до безудержной дрожи. Мучительный экстаз. Кинг был настоящим мастером. Быстрый вдох, застрявший в ее горле, стал ее единственным восклицанием. Вместо этого говорило ее тело.
Кинг положил руку ей на плечо, опуская ниже и проникая все глубже. Его толчки сначала были нежными. И вдруг новый огненный шквал волн начал сотрясать ее до глубины души. Кинг брал ее снова и снова, пока наконец не взорвался в ней, освобождая себя и заполняя ее теплым потоком семени.
Из его вздымающейся груди вырвался стон. Кожа горела, глаз затуманивала лихорадка. Кинга сотрясал озноб, дыхание было сбивчивым… не только от любовного пыла, думала Ларк. Не нужно было ему уступать. Они могли подождать, пока он не окрепнет. У них вся жизнь впереди… почему он занимался любовью так отчаянно? Поединок! В пожаре страсти она почти забыла о дуэли, Кинг боится, что это их последний раз?
– Господи, Кинг, ты весь горишь! – выдохнула она. – Ты перехитрил, себя. Ты ведь только недавно начал вставать. Умоляю, пусть Ли отсрочит дуэль. Ты не в том состоянии…
– Ш-ш-ш, – прошептал он. – Не порти это мгновение. Не напоминай об этом ублюдке, я не хочу, чтобы его тень встала между нами.
– Ничто между нами не встанет, – ответила Ларк.
Ничто, кроме смерти. Она не могла удержаться от этой мысли. Нет! Нет! Она не станет так думать. Дурная мысль может навлечь беду. Как она могла оставить этого человека? Как могла надеяться жить без него? Когда они вместе, ничто не имеет значения; они никогда не расстанутся. Надо так думать, и это сбудется.
Устроившись рядом, Ларк расправила одеяло и прижалась, к Кингу. Положив голову ему на грудь, она молилась, чтобы не проснуться слишком поздно. У него на лбу выступила холодная испарина. Лихорадка спадает? Как это может быть, когда его тело горит?
– Кинг, у тебя жар. Тебе нужно лекарство.
Хрипло вздохнув, он притянул ее к себе.
– Ты единственное лекарство, которое мне нужно, – проговорил он, мягко лаская ее. – Когда я думал, что потерял тебя…
– Кинг, я не знаю, смогу ли жить в твоем мире, и это пугает меня.
– Я говорил тебе, что у меня есть план, – сказал он. – Я никогда не хотел себе такой жизни, Ларк. И думал, что покончил с ней, потеряв на войне глаз. Я считал, что этого достаточно для почетной отставки. Мне не терпелось осесть и заняться корабельными делами, которые так долго вел за меня Ли… или отправиться в путешествие на одном из своих судов. Мне не нужно зарабатывать на жизнь, я всегда хотел повидать дальние страны. Не стану тебе лгать. Что бы я ни делал, море всегда, будет в моей жизни. У меня в жилах течет его соленая вода. Море такая же часть меня, как воздух, которым я дышу, но контрабанда не имеет к этому отношения. Вызов из Адмиралтейства застал меня врасплох. Меньше всего на свете я хотел заниматься каперством и все же не мог отказаться. Понимаешь, я владею судами, и Корона имеет право распоряжаться, ими. Я собираюсь передать право собственности на корабли Уиллу Боулзу. Это первое, что я сделаю после… сделаю завтра утром.
– Кинг! – воскликнула Ларк. – Не надо! Ты любишь свои корабли.
– Дослушай меня. – Он крепче прижал ее к себе. – Я люблю тебя. И буду иметь доступ на суда. Уилл мой брат. Если мы захотим поплыть вокруг света, мы поплывем. Но если я не владею кораблями, Адмиралтейство не может заставить меня командовать ими. Им придется заплатить мне, чтобы я вооружил другое судно. А зачем это делать, когда у Уилла Боулза так много кораблей? Нет, это единственный выход. Уилл ждет не дождется, чтобы его официально признали. Только это может его спасти. Он молод и горяч. Если он будет вести ту жизнь, что сейчас, он плохо кончит. Это всего лишь вопрос времени. Если все пойдет по-прежнему, он до старости не доживет. Сейчас самое время передать ему эстафету. Пусть он имеет дело с контрабандистской братией. С меня хватит.
– Он может сделать это? Ему не придется отправиться в королевский военный флот?
– Нет. В наши дни дают лицензию любому, кто владеет мореходным ремеслом. Но я подумывал купить ему патент. Уилл уже дорос до этого, и флот подходящее для него место.
– Кинг, ты уверен? – умоляла Ларк. – Это ужасная жертва.
– Мы не вечно будем воевать, любимая. Я же не говорил, что никогда не буду больше владеть судном. Речь идет о нынешнем времени. У нас вся жизнь впереди. Кто знает то, что принесет будущее?..
– Такая внезапная перемена не вызовет подозрений у Адмиралтейства?
– Зефания Джоб – адвокат здешних торговцев. Он ведет счета и, если требуется, обеспечивает официальное прикрытие. У него под рукой целый штат поверенных, которые, уверяю тебя, провернут эту операцию без сучка без задоринки. Кроме того, отец не оставил Уиллу наследства. Неумышленно, просто упустил. Я всегда чувствовал, что это мой долг, и готов для этого небо и землю перевернуть. Мы с Уиллом всегда были близки.
– Уилл Боулз очень удачливый молодой человек, – заметила Ларк.
– Это я удачливый, – сказал Кинг. – Если бы не Уилл, я бы сейчас с тобой не разговаривал. Если бы не его сообразительность, когда меня выбросило на берег к его ногам, то я бы сейчас лежал на кладбище.
Ларк не хотела думать об этом. Она вздрогнула, и Кинг обнял ее.
– Я беспокоюсь о твоей руке, – призналась она, уткнувшись ему в грудь. – Нужно наблюдение хирурга.
– Фрит лучше любого хирурга, – ответил ей муж. – Он очистил и забинтовал рану. Инфекции нет. Я знаю, что ты тревожишься за меня, и еще больше люблю тебя за это, но этот поединок – дело чести, Ларк. Я не могу отказаться. Я это переживу. Чтобы сразить Уэстерфилда, мне эта рука не понадобится.
– Он не заслуживает чести, – спорила Ларк. – Тебе нужно было отдать его в руки стражников. Лихорадка поставит тебя в невыгодное положение.
– Нет, если ты уменьшишь ее, любимая, – проговорил Кинг.
Оберегая раненую руку, он приподнялся на локте и потянулся к груди жены, дразня сосок, тут же поднявшийся навстречу его шелковистому языку. Ларк стонала, выгибаясь навстречу ему, когда его рука исследовала изгибы ее тела, словно запоминая каждый дюйм. У нее перехватило дыхание, когда Кинг сомкнул ее ладонь вокруг его взметнувшегося копья.
– Это единственная лихорадка, о которой тебе нужно беспокоиться, – прошептал он ей на ухо, потом припал губами к ее рту и вошел в нее.
* * *
Усталость убаюкала их, и они ненадолго заснули в объятиях друг друга. Кинг сдался первым. Ларк наблюдала, как играют на его лице блики света. Тени еще больше удлиняли и без того длинные ресницы. Какая женщина им не позавидует? Она вслушивалась в его хриплое дыхание, пока оно не стало наконец спокойнее. Грудь вздымалась и опадала уже не так часто, а сердце под ее ухом стучало не так яростно. Запустив пальцы в темные завитки волос на его груди, она почувствовала, как он довольно вздрогнул. Как он любит ее!
В первую их ночь Ларк боялась рассвета. Теперь она страшилась его еще больше. Это становится привычкой, только на сей раз дело обстоит хуже. Когда Кинг отправился в море на «Корморанте», шансы на успех были не столь призрачны, как сейчас. Проклятый рассвет!
Словно пытаясь отогнать его, Ларк цеплялась за мужа и в конце концов уснула, убаюканная стуком любящего сердца. Рассвет все-таки наступил, и когда первые серые проблески утреннего света разбудили ее, рядом с ней в широкой кровати было пусто.
Ларк поднялась, оделась, но решила не спускаться к завтраку. Она поперхнулась бы первым же куском, думая о том, что сейчас происходит в бухте. Стоя у окна, она всматривалась в густой туман, но в нем не было жизни, – ни щебета птиц, ни шороха листьев. Впервые с тех пор, как она прибыла на корнуоллское побережье, ветер стих. Знай она дорогу к бухте, то была бы там. Сейчас уже все кончено? Кинг едет домой… или она стала вдовой, так и не успев побыть женой? Она размышляла об этом, когда раздался легкий стук в дверь. Ларк с надеждой распахнула ее, но на пороге стояла понурая Агнес с полными слез глазами.
– Вы меня ненавидите? – рыдала она.
– Конечно, нет, Агиес, – пробормотала Ларк, обняв подругу.
– Я дала вам слово, – всхлипывала Агнес, – но его сиятельство был уверен, что вы отправились в Йоркшир, и решил сразу ехать туда. Я не могла допустить, чтобы он это сделал… в его состоянии. Мне совесть не позволила это сделать. Ему только, разрешили вставать.
– Хорошо, что вы им все рассказали. – Ларк присела на край кровати. – Там прятался Уэстерфилд. Одному Богу известно, как долго он там скрывался. А теперь…
– Не волнуйтесь, – успокаивала Агнес, – Его сиятельство может за себя постоять. Он и раненый в десять раз умнее и сильнее, чем Уэсти. Поверьте, я знаю. Я три долгих года в Маршалси наблюдала этого наглеца. Я была там, когда его сиятельство устроил Уэсти выволочку прямо в тюремном дворе, помните? Он легко уложил мерзавца на землю за то, что тот вас тронул. Он вызвал его прямо там и сказал, что ждет известий от его секундантов, как только Уэсти выйдет на свободу. Я вам все рассказала. Уэсти следовало бы держаться подальше от Грейшир-Мэнора, да и от Корнуолла, уж поверьте.
– О Господи, эта дуэль по моей вине! – вскричала Ларк.
– Ничего подобного! Разве вы поощряли нахала? Конечно, нет! Его сиятельство настоящий джентльмен. Он вызвал Уэсти за его поступок. Его сиятельство даже не знал вас тогда.
– И все-таки…
– Выбросьте это из головы. Негодяй получит по заслугам. Его сиятельство знает, что Уэсти собой представляет. Кроме того, там Ли. Он секундант графа. Все будет хорошо. Вот увидите. О ком вам надо волноваться, так это о ее сиятельстве. Сегодня утром она не смогла встать с постели. Она выглядит ужасно, Ларк. Боюсь, последние события – гибель «Корморанта», раны его сиятельства и… ваше исчезновение сделали свое дело.
– Я должна пойти к ней, – вскочила Ларк. – Если она захочет видеть меня после…
– Захочет, – перебила ее Агнес. – Я думаю, что именно вы ей сейчас нужны.
– Она знает… о дуэли?
– Знает.
– Господи, зачем вы ей сказали?
– Мы не говорили. Она подслушала разговор Ли с Фритом и вытянула из них правду. Я была там. Я думала, что она замертво упадет, так она была потрясена.
– Я сейчас же пойду к ней, – проговорила Ларк. – Но, Агнес… если будет какое-то известие…
– Не волнуйтесь, я сразу прибегу.
Ларк, едва касаясь ногами ковра, помчалась по коридору. Она не постучала. К черту этикет! Сейчас нельзя рисковать получить отказ. Шторы в комнате были еще плотно задернуты. Спокойно переступив порог, Ларк позволила глазам привыкнуть к темноте. Вдова лежала под грудой одеял. Какая она маленькая, высохшая, в лице ни кровинки! Около кровати стояла трость. В сумрачной комнате царила атмосфера безысходности, и у Ларк дрогнуло сердце. Дышит ли леди Изобел?
– Входите и посидите со мной, дочь, – произнес слабый голос вдовы. – Дайте мне на вас посмотреть.
– Я открою шторы, миледи? – спросила Ларк, подходя ближе.
– Нет! – почти крикнула вдова. – Я не хочу видеть свет дня, который может забрать у меня сына.
Не эти слова нужны были Ларк. Она собрала все силы, чтобы думать о хорошем. Как можно успокоить свекровь, если собственное сердце терзает страх?
– Не желаю об этом говорить! Кинг скоро вернется и будет презирать вас за малодушие.
– Я была ужасной матерью, – переживала вдова, – настоящей фурией. Я толкнула его к той женщине, в ее дом, в настоящую лачугу, которая вот-вот развалится, и тоже по моей вине. Все из-за моей ревнивой гордости.
– Не думайте об этом сейчас.
– А когда? – вспыхнула вдова. – Когда мне об этом думать? Ведь мой сын душой там.
– Успокойтесь, миледи.
– Я видела, что его влечет. Я видела, что влекло моего мужа. Я не могу винить отца Бэзила… не могу. Я действительно не любила его, Ларк. О, вначале я была полна надежд, мечтательна и очень наивна – тогда, думаю, была влюбленность, но быстро кончилась. Я наказывала мужа за то, что он меня не любил: долгие годы я изображала страдающую мученицу, и это сильно ранило Бэзила. Я не понимала этого, пока не переступила порог того дома. Я сама толкнула мужа в объятия этой женщины. Видит Бог, я не хотела его, и он никогда не хотел меня, ему нужен был только наследник. Как только я родила сына, мой долг, как я его видела, был исполнен. Я должна бы благодарить Мэтти Боулз за то, что она избавила меня от нелюбимого мужа. Вместо этого я считала ее злодейкой. Я видела страх в ее глазах, она опасалась, что я выполню свою угрозу и выгоню ее с того клочка земли. Теперь у меня может не оказаться шанса все исправить. Если Бэзил сегодня умрет на берегу, я уйду вслед за ним. Мое сердце не выдержит этого, Ларк.
– Чепуха! Не желаю этого слушать! Ничего с ним не случится! – Это были правильные слова. Ларк жалела, что сама им не верит.
– Они собирались все от меня скрыть! Если бы они это сделали, и что-то случилось, новость убила бы меня наповал. Вы останетесь со мной… до…
– Конечно, – пробормотала Ларк, – но только если вы что-нибудь съедите. – Она дернула шнурок колокольчика. – Вы не сердитесь на меня за…
– Нет, я поняла ваши мотивы, дорогая, – махнула рукой вдова. – Все: вашу ревность, ваше презрение к торговле. Как я могла их не понять, если они были моими собственными? Вы ведь это понимаете?.. Но я рада, что вы с этим справились. Если бы я потеряла дочь, это разбило бы мне сердце.
Глава 30
Густой серый туман заволакивал, берег, почти скрывая набегающие волны. До рассвета стоял полный штиль, но теперь ветер, словно пробудившийся спящий гигант, глубоко вздохнул и задул со всей силы.
Кинг выругался себе под нос. В Корнуолле ничего не предугадаешь. Придется, целясь, учитывать дикие порывы ветра, которые теперь швыряли на берег пенистые валы. Одно утешение, что ветер разгонит туман. По крайней мере, можно будет разглядеть цель. То, что дуэли запрещены законом, не имеет никакого значения. Подобные поединки – пустяк по сравнению с тем, что происходило в здешних краях.
Уэстерфилд опаздывает. Где этот мерзавец? Сбежать он не мог, Уилл Боулз этого не допустит. Леандр Map-кем выложил на складной столик пару дуэльных пистолетов, и Кинг подошел к нему.
– Где они, черт побери? – прорычал он. – Я хочу покончить с этим, пока не разразится буря.
– Успокойся, Кинг, – ответил Леандр. – Они приедут. Думаю, Уиллу трудно найти этому негодяю секунданта, учитывая, кто его противник.
Кинг принялся шагать по берегу. Надвигался прилив, пенистые волны лизали его начищенные сапоги. Он привык к боли в раненой руке, постоянной тупой боли, которая не давала ему покоя ни днем, ни ночью. Унять ее можно было только настойкой опия, которую Кинг не решился принять. Ему нужен ясный ум. Он сгибал правую руку, разогревая мышцы, готовя их к тому, что скоро в его ладонь ляжет пистолет. Вскоре из призрачного тумана вынырнули три фигуры – Уэстерфилд, Уилл Боулз и самый захудалый оборванец из всех, что ему доводилось видеть. Кинг едва не рассмеялся. Никого получше они найти не могли?
Уилл, должно быть, прочитал его мысли.
– Прости, Кинг, – сказал он. – Кроме старого Тима Бада, на всем побережье не нашлось человека, желающего участвовать в поединке против тебя.
– Черт! – выругался Кинг. – Он трезвый?
– Не думаю.
– А я получу выпивку? – поинтересовался Тим Бад. – Мне сказали, что я получу свою пинту.
– Ты получишь свою проклятую пинту, старик, как только дело будет сделано, – сказал Уилл.
– Вряд ли это этично, – наклонился к уху Кинга Леандр. – Тим Бад не ровня Уэсти. Никто не будет тебя винить, если…
– Не дождешься! – гневно оборвал Кинг. – Поддержите его, и давайте начинать.
– Я буду рефери, – сказал Уилл, подняв три крупных камня. – С тридцати шагов?
Кинг кивнул.
– Установи метки, – приказал он.
Уилл поставил один камень в центре и, отмерив расстояние, положил на землю остальные, которые едва виднелись в тумане.
– Уэстерфилд, выбирайте пистолет, – сказал Уилл. – И пусть ваш секундант его зарядит.
– Что, он? Ну уж нет! – возмутился Уэстерфилд. – Он не знает, какой стороной пулю в дуло загонять. Я сам заряжу, если не возражаете.
– Пожалуйста, – ответил Уилл. – но поторапливайтесь.
Кинг наблюдал, как Уэстерфилд заряжает свой пистолет, Леандр зарядил второй и передал ему.
– Кинг, – сказал Уилл, – согласно правилам, я должен спросить… если он извинится…
– Не дождетесь! – прорычал Уэстерфилд.
– Ты слышал? – сказал Кинг. – Продолжай.
– Вставайте спиной к спине, – приказал Уилл, указав на центральный камень. Дуэлянты подчинились. – Дойдя до меток, повернитесь. Не двигайтесь, пока я не дам команду.
– Я получу свою пинту при любом исходе? – дернул Уилла за рукав Тим Бад.
– Если не уйдешь с линии огня, то тебе уже будет не до пинты! – прорычал Уилл. – Отойди, пьяный болван!
Когда Кинг и Уэстерфилд достигли своих меток и повернулись друг к другу, старик отпрянул в сторону.
Кинг искоса взглянул на противника. Драться на поединке одноглазому и в ясный день трудно, а уж в густой туман, да еще с лихорадкой… Он прицелился, отметив, что Уилл дал ему для этого достаточно времени.
– Сходитесь и стреляйте! – скомандовал наконец Боулз.
Кинг двинулся к центральному камню, скрытому туманом. Плотный влажный песок скрипел у него под ногами. Ветер разогнал только верхний слой тумана, который все еще цеплялся за берег, скрывая дуэлянтов по грудь. Внезапно Уэстерфилд нырнул вниз и скрылся из виду. Одновременно грохнули два выстрела… и через несколько мгновений третий.
Оба дуэлянта упали.
Над берегом эхом неслись крики Леандра и проклятия Уилла. Кинг почувствовал, как песок задрожал под его лицом от топота ног. Он смутно увидел Тима Бада, бросившегося прочь со скоростью, казалось, невозможной для пьяного старика… потом навалилась чернота.
День шел, а никаких вестей не было. Ларк была вне себя. Она не отходила от вдовы, но ей становилось все труднее притворяться. Кинг должен был уже вернуться. А Леандр давно сообщил бы новости, несмотря на исход поединка. Но ни тот ни другой не появились, и это был дурной признак.
Ларк сумела уговорить вдову съесть бульон, булочку и немного фруктов. Руки пожилой женщины дрожали. Старую графиню было просто не узнать. Ларк опасалась, что ее свекровь, сказав, что если что-то случится с Кингом, она последует за сыном, говорила правду.
– Он не возвращается, – сказала вдова, ее голос прозвучал в тишине погребальным звоном. – Дуэль была несколько часов назад. Если бы он был жив, мы знали бы новости. Они не знают, как нам сказать. – Оттолкнув в сторону поднос, она разрыдалась.
– Не надо, миледи. – Ларк отложила книгу, которую читала вслух, и, подойдя к вдове, положила ей руку на плечо. – Мы ничего не знаем. Я отказываюсь верить этому.
– До бухты всего две с половиной мили. Даже если бы они шли пешком, они бы уже вернулись, – возразила вдова. – А у них есть лошади и карета.
Ларк открыла было рот и застыла. В коридоре эхом отдавались громкие голоса. Ларк бросилась к двери. Когда она широко распахнула ее, Кинг, споткнувшись о порог, рухнул в ее объятия, Фрит поддержал его. Ларк ощупывала лицо Кинга, грудь, торс, отыскивая рану. Вдова, прижав ко рту морщинистые руки, беззвучно рыдала.
– Отпусти меня, Фрит! – рыкнул Кинг. – Ты как наседка! Я сам могу стоять.
– Милорд, пожалуйста, – умолял камердинер, – нужно снять сапог, пока лодыжка не распухла.
– Лодыжка? – воскликнула Ларк. На правом сапоге зияла опаленная по краям дыра.
– Спасибо провидению, мерзавец промахнулся, – сказал Кинг.
– Он не был джентльменом, – добавил подоспевший Леандр. – Нырнув в туман, он выстрелил, как последний трус. Пуля ударила Кинга в ногу и застряла в сапоге. Нужно оценить рану, вот что волнует Фрита. Упав, Кинг выстрелил наугад и ранил Уэстерфилда в плечо… Понять не могу, как тебе это удалось, – повернулся он к Кингу. – Туман был густой как овсянка, а ты упал на больную руку.
– О Господи, – простонала Ларк, прижимая к себе Кинга.
– Это еще не все, – продолжал Леандр, – Когда мы бросились Кингу на помощь, негодяй перезарядил пистолет, чтобы добить раненого. Больше он не будет делать подлостей. Уилл Боулз застрелил его. Он спас Кингу жизнь.
Сухое рыдание сорвалось с губ вдовы. Все повернулись к ней.
– Мама! Что ты делаешь в постели в полдень? – изумился Кинг. – Ты заболела?
– Иди к матери, – шепнула ему на ухо Ларк. – Она чуть не умерла от тревоги за тебя.
– Прекрати кудахтать! – повернулся к камердинеру Кинг. – Лучше приготовь мне ванну. Я скоро приду, и тогда можешь излить на мою ногу свою сердечную заботу. А пока мне нужно поговорить с матерью… и с женой.
Леандр потянул за собой камердинера, и Ларк закрыла за ними дверь. Кинг, хромая, подошел к кровати, присел на край и оказался в объятиях матери. От этой неуклюжей ласки у Ларк на глаза навернулись слезы. Судя по реакции Кинга, мать его явно никогда не обнимала. И он ей ответил. О, как он отвечал!
Ларк приросла к полу, восхищенная сценой, когда вдова дрожащими руками гладила лицо сына.
– Ты действительно не пострадал? – спросила она. Даже ее голос изменился, стал мягким и полным эмоций. Ларк едва узнавала его.
– Все хорошо, мама, – успокаивал. Кинг. – По крайней мере будет хорошо, как только я отвяжусь от Фрита и проведу время с женой.
– Фрит любит тебя, сын. Не сердись на него. Он близко к сердцу принимает все, что касается тебя.
– Знаю! – расхохотался Кинг. – А теперь вылезай из кровати.
Мать приложила палец к его губам, в ее глазах блестели слезы.
– Прости меня, сын, – пробормотала она.
– За что?
– За… все, – ответила мать. Она протянула руку Ларк, и та шагнула к ней. – Фрит и дочь, которую ты подарил мне, не единственные обитатели этого старого мавзолея, кто любит тебя. Нас ждет долгий разговор, когда ты отдохнешь. Я не стану умолять тебя о прощении, а лишь о возможности все исправить. Я люблю тебя, Бэзил… так люблю.
Сумерки в тот вечер наступили, рано. За окнами главной спальни свистел, ветер, стекла дрожали в оконных рамах. Шторы были, задернуты, огонь ярко горевший в камине, согрел комнату. Ларк и Кинг сидели в кровати, откинувшись на подушки. Раненая лодыжка Кинга опиралась на атласный валик. На столике стояли подносы с остатками обеда. В воздухе витал аромат винограда и сочных спелых груш.
– Ты уверен, что рана несерьезная? – Ларк кивнула на перевязанную ногу мужа.
– Я бы развязал бинты, чтобы доказать это, но Фрит придет в ярость, – усмехнулся Кинг. – Благодаря таланту моего сапожника и бездарности Уэстерфилда это всего лишь царапина. Я поправлюсь без помощи врача. Меня больше смущает, что негодяй застал меня врасплох.
Ларк резко выпрямилась, ее прозрачная ночная рубашка облачком взметнулась вокруг нее.
– Это мне следует гневаться, – сказала она. – Почему ты сразу не приехал домой? Мы тут чуть с ума не сошли от тревоги. Что тебя так задержало?
– Мы остановились в деревне Полперро, чтобы узнать, как Зефания Джоб расценивает то, что мы с тобой обсуждали.
– Так скоро?
– Нет причин ждать, Ларк. Я не передумаю. Нужно принять меры, пока суда не вышли в море. А я знал, что, как только вернусь, Фрит посадит меня под домашний арест, пока я не поправлюсь. Деревня была нам по дороге, так что это казалось самым логическим решением. Торговля была последним, что стояло между нами. Я хотел уладить это дело, прежде чем вернуться к тебе.
– И?.. – Ларк боялась спрашивать. Невозможно представить, что ради нее Кинг пошел на такую жертву.
– Насколько я понимаю, это реально, – ответил он. – Конечно, надо будет встречаться по этому поводу с Адмиралтейством, понадобится официальная лицензия на каперство для Уилла. Поверенные Зефании проработают все детали. Поверь мне, они свое дело знают. В результате я освободился от этого. Наконец-то! Уилл в восторге. Я впервые видел, как он потерял дар речи, и мы заключили устное соглашение. Когда мы захотим отправиться в плавание, он предоставит в наше распоряжение любое судно. Но я бы попросил тебя повременить с путешествиями до мирного времени.
Хрипло вздохнув, Ларк прижалась к его груди. От него пахло кокосовым мылом, бритвенным мылом и контрабандным коньяком. Некоторые вещи никогда не изменятся. Пока Уилл Боулз в команде, недостатка в коньяке не будет, она в этом не сомневалась.
– Кинг, – помрачнела Ларк, – нечто странное произошло во вдовьем доме, когда Уэстерфилд и я…
– Не думай об этом, – прервал он. – Все закончено, Ларк.
– Да, я знаю, но дослушай меня, – настаивала она. – Когда я упала и он наступил мне на платье, не давая двинуться, лунный луч… вдруг указал на каминные инструменты. Они гремели, словно невидимая рука трясла их… словно кто-то хотел, чтобы я взяла кочергу. Иначе я бы ее никогда не заметила. Я ведь глаз с Уэстерфилда не спускала.
– Что, один из призраков старого Смайда? – расхохотался Кинг.
Ларк в шутку стукнула его.
– Не смейся надо мной, – сказала она. – Было столько разговоров о призраке прадедушки Бэзила… а ты перенес моего отца из той ужасной могилы и дал ему покой на кладбище. Что, если кто-то из них пытался помочь мне? Мне бы хотелось так думать.
– Тогда выдумывай призраков, сколько тебе нравится, милая, коли они такие дружелюбные. Мне бы не хотелось, чтобы ты попотчевала меня кочергой.
– Тебе это не грозит, – сказала она.
– Кстати, о вдовьем доме. Как я понимаю, ты решила задержаться там, пока не убедишься, что ты не беременна. Пора бы уже убедиться.
– Да… но…
– Но ты не уверена?
– Может потребоваться некоторое время.
– Это означает…
– Это означает, мой нетерпеливый муж, что тебе придется немного подождать.
Кинг притянул ее ближе, но когда она потянулась к его губам, он отстранил ее. Игриво сверкнув глазом, он развязал шелковую ленту у ворота ее ночной рубашки. Он потянул тонкую ткань с ее плеч, так что она едва прикрывала грудь Ларк, и кончиком пальца коснулся родинки в ложбинке.
– Я все время задавался вопросом – настоящая она или это мушка, которые так любят приклеивать женщины? Должен признаться, я не мог от нее взгляда отвести.
– Я заметила, – сказала Ларк.
– М-м-м… И ты не знаешь…
– Потерпи. – Она приложила палец к его губам. Он нежно поцеловал ее руку.
– Тогда, пока я жду, мы можем продолжить то, на чем прервались в римской бане.
– И что же это? – поинтересовалась Ларк, очарованная его игривым настроением.
– Ты помнишь, как я показывал тебе новые восхитительные способы наслаждения благородным виноградом?
Как она могла забыть? От одной мысли об этом горячая кровь бросилась ей в лицо.
– Эта гроздь красного винограда, что лежит на столе, похоже, прекрасно подойдет, – хрипло продолжил он.
– Пожалуй… да, – согласилась Ларк. Она могла лишь вообразить, какого цвета сейчас ее загоревшиеся щеки.
– Я специально его заказал, – сообщил он, его глубокий голос резонировал в ее теле, когда Кинг теснее прижал ее к себе и поцеловал.
Ларк застонала от его внезапной атаки. Словно раскаленные иглы пронзили, ее лоно, лишая воли. Кинг запустил руку в ее волосы, потом распахнул ее рубашку, открывая грудь. Ларк таяла от его прикосновений.
– Почему бы тебе не снять этот нелепый наряд, – пробормотал Кинг, почти касаясь ее губ, – и не взять эту гроздь сочного винограда?.. Мне вдруг так захотелось десерта…
Без колебаний и без всякого смущения она сделала то, что он предлагал.
