Текст книги "Просуществует ли путинская система до 2042 года?"

Автор книги: Дмитрий Травин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

С тех пор Россию сотрясали временами революции и гражданские войны, теракты и контртеррористические операции, массовые мирные и немирные протесты горожан, но настоящих путчей не было. События августа 1991 г. – это исключение, которое лишь подтверждает правило. Группа политических руководителей страны решилась вроде бы восстать против единоличной президентской власти Михаила Горбачева, но когда на его защиту встала не столь уж большая группа демократически настроенных москвичей, армия отказалась брать на себя ответственность и тихо «ушла в кусты». Путч завершился на редкость бескровно.

Серьезные военные перевороты, как правило, происходят там, где есть традиция вмешательства армии в политику. То есть где генералитет и офицерство считают себя корпорацией, ответственной за судьбы страны. Корпорацией, способной взять власть в свои руки тогда, когда политики запутываются в противоречиях и перестают толком контролировать ситуацию.

У нас же военная служба – не более чем разновидность обычной государственной службы. Способ сделать карьеру, заработать деньги, прокормить семью. Менталитет российского офицера в этом смысле не сильно отличается от менталитета обычного чиновника, клерка: наше дело, мол, выполнять свои обязанности и получать зарплату, а путчи в круг обязанностей не входят.

Впрочем, само по себе отсутствие традиции не может гарантировать невмешательства армии. Или тем более спецслужб, которые в России довольно активны и в большей степени, чем военные, похожи на корпорацию, имеющую собственные интересы. За последние годы спецслужбы усилились, разбогатели, ощутили

вкус высшей власти и могут, в принципе, попытаться переломить традицию. Могут. Но попытаются ли?

В первую очередь надо отметить, что популярные среди силовиков разговоры об их корпоративном единстве не могут скрыть клановости системы. Сотрудники госбезопасности враждуют друг с другом, если принадлежат к разным кланам и если борются между собой за кормушки. Практические групповые интересы доминируют над теоретическими представлениями силовиков о необходимости корпоративного единства и о священной службе родине.

Более того, в последнее время внутренние конфликты становятся наиболее напряженными. Обычно принято считать, что спецслужбам при Путине столь хорошо живется, что вряд ли они станут желать чего-то большего. До недавнего времени так оно и было. Но сегодня возникла проблема поддержания привычного для элиты образа жизни. Санкции, черные списки, запреты на выезд из страны... Возникает ситуация, когда денег вроде бы много, но они не приносят того удовлетворения, которое еще недавно имелось. А дальше ведь будет еще хуже.

Впрочем, все минусы подобного рода сейчас перекрываются тем, что именно Путин обеспечил элите в целом и спецслужбам в частности очень комфортный способ существования. Можно забирать себе из ВВП страны непропорционально большую долю материальных благ, но при этом не требуется подавлять протесты и рисковать своей репутацией. Народ ведет себя тихо благодаря путинской харизме и созданной им машине для промывания мозгов.

Пока у президента сохраняется столь высокий рейтинг поддержки, никакие путчи ему не страшны. Пока Путин популярен, устраивать любой переворот – себе дороже. При отсутствии в России иной столь же популярной фигуры любой правящей группе выгоднее поддерживать Путина, чем свергать его. Потому что после свержения замучаешься поддерживать стабильность.

Как ни пафосно это звучит, но именно Путин с его высоким рейтингом является гарантом стабильности в нашей стране. Для малообеспеченных людей такая стабильность оборачивается всё большими проблемами, но для хорошо обеспеченных она предотвращает появление проблем, по-настоящему серьезных.

Поэтому для Путина нет более важной задачи, чем сохранение высочайшего рейтинга. Он нужен не для противодействия майдану, а для предотвращения возможного путча. Революция в России вряд ли произойдет даже при низком президентском рейтинге, при больших фальсификациях результатов выборов и при силовом подавлении протестов. Но государственный переворот в подобных условиях может стать реальностью. Ведь если Путин перестанет обеспечивать стабильность режима, может возникнуть спрос на иную фигуру, способную оптимальным образом решать данную проблему.

Можно ли передать Россию по наследству?

Всё вышесказанное говорит о том, что существует большая (хотя, конечно, далеко не стопроцентная) вероятность сохранения путинского режима вплоть до кончины самого его создателя. Правдами и неправдами президент будет удерживать политическую власть в стране еще достаточно долго. Но означает ли это вечность путинской политической системы? Можно ли воспроизвести режим без самого Путина в интересах его преемников?

Политическое устройство нашей страны таково, что вероятность этого не слишком велика. Скорее всего, нынешняя система власти будет существовать столько, сколько простоит у руля ее создатель. А затем начнется быстрая демократизация. Персо– налистские режимы, где все полномочия концентрируются в руках вождя (национального лидера), а не политической партии, очень трудно «унаследовать» преемнику, если, конечно, наследование происходит не от отца к сыну, как в Северной Корее, Сирии, Азербайджане или на Гаити.

Если взглянуть на историю нашей страны в XX веке, то обнаружится, что ни разу диктатор, уходящий в мир иной, не мог даже определиться с выбором преемника. И уже тем более – аккуратно передать ему власть.

Ленин в последние годы жизни размышлял о том, кто из ведущих большевиков мог бы после его смерти подхватить правление в Советской России. Итог его размышлений известен по так называемому «Письму к съезду», где дается уничижительная характеристика всей правящей верхушке. Сталин груб и неспособен аккуратно пользоваться властью. Троцкий излишне самоуверен. Бухарин слишком схоластичен. Зиновьев с Каменевым недостаточно надежны. Пятаков увлекается администрированием и плох как политик. Фактически отвергнув мысль о конкретном преемнике, Ленин предложил фантастический вариант усиления коллегиальности в ЦК РКП(б), который, естественно, провалился.

Власть захватил Сталин, попутно поубивав большинство членов ЦК, чтобы не осталось и намека на коллегиальность. При этом «отец народов» также не смог никому передать власть перед смертью. Письменных разъяснений на этот счет вождь не оставил, но, по всей видимости, он, как и Ленин, не видел в ближайшем окружении человека, равного самому себе по гениальности.

В итоге Хрущев с Маленковым съели Берию как самого опасного. Затем Хрущев съел Маленкова с Молотовым, Кагановичем и примкнувшим к ним Шепиловым. На всякий случай прижали маршала Жукова. Что в конечном счете не уберегло самого Хрущева от заговора во главе с Брежневым.

После смерти Брежнева подобной драчки уже не наблюдалось, но не было и подробных инструкций о наследовании. Генсек ЦК всё время колебался, то приближая, то отодвигая соратников. Самые влиятельные лидеры – Косыгин и Суслов – умерли раньше него. Кириленко – своего личного друга – Брежнев перед смертью задвинул в тень. Продвигал Андропова, Черненко и, возможно, Щербицкого, но никого из них так и не поддержал однозначно.

Проблема преемственности связана не только с представлением уходящего вождя о себе любимом как об оптимальном правителе, равного которому уже не подобрать. Дело еще и в том, что при жизни любой автократ боится соперничества и устраняет конкурентов. Не обязательно убивает. И даже в отставку отправляет не обязательно. Он может просто подрывать их позиции во власти, отсекая от аппаратной поддержки и отправляя руководить периферийными сферами. При этом автоматически на ведущие позиции возле вождя попадают самые слабые и сервильные. С ними безопаснее.

В итоге после кончины лидера слабые оказываются на сильных позициях, а сильные – на слабых, что уравновешивает их в борьбе за власть. Борьба эта при подобном раскладе становится более трудной и продолжительной. Политический режим расшатывается. И когда всё так или иначе устаканивается, режим фактически приходится выстраивать заново.

Путин ведет себя точно так же, как его предшественники. На посту премьера оказываются лишь странные персонажи вроде Фрадкова, Зубкова или Медведева. Во главе Государственной Думы, Совета Федерации и политических партий находятся безвластные марионетки, которыми рулят из кремлевской администрации. Причем руководителем самой этой структуры становится слабый политик, а главный кукловод остается на позициях его заместителя.

«Народный герой» Шойгу не поднимается выше министра. Собянина при выборах мэра Москвы обломали, заставив конкурировать с популярным среди интеллигенции Навальным, что резко ухудшило результат победителя. А Сечин – теневой «гений зла» – так фактически никогда из тени и не выходит.

При этом молодежь на ключевые посты вообще не привлекается. Рулят страной люди, давно уже связанные с Путиным, а новые лица получают лишь технические должности (министры, губернаторы и ниже), а не политические.

Удержать в равновесии подобный режим без Путина будет чрезвычайно сложно. Неизбежно произойдет перегруппировка сил. Причем разные группы интересов наверняка будут в поисках поддержки апеллировать к элитам и, возможно, даже к народу. Выйдет из-под контроля система пропаганды и дезинформации. В массы пойдет компромат на ближайших соратников Путина. Кого-то задвинут, кого-то арестуют. Отладить расшатанную систему правления будет проще всего с помощью компромиссов, а не посредством борьбы на уничтожение противника. Компромиссы же неизбежно ведут к демократизации.

Любит ли бизнес Путина?

Итак, явная слабость нынешней политической системы состоит в том, что ей очень трудно будет сохраниться без своего создателя. Ведь, по большому счету, она никому, кроме него, не нужна.

Странный вроде бы получается вывод: ведь все в пропутинских элитах постоянно твердят о том, как хорошо складываются дела в сегодняшней России. Однако на самом деле именно сегодня настроения элиты быстро меняются. А завтра станут, по всей видимости, меняться еще быстрее. И к тому времени, когда в силу естественных причин будет происходить смена поколений правителей, когда Путин на смену царствию земному обретет царствие небесное, сторонников той политической модели, которую он создал, практически не останется.

Для начала посмотрим на то, каковы интересы бизнеса. Деловые круги, конечно, не сильно горевали из-за отсутствия демократии в нулевые годы. Даже если в душе они предпочитали западный образ жизни со свободными выборами, гарантией сохранности собственности и возможностью критики правителей, на деле российские бизнесмены легко утешались теми сверхприбылями, которые на них обрушивались в период благоприятной нефтяной конъюнктуры. Свободы мало – денег много, а значит, можно существовать.

Огорчало бизнес, конечно, то, что на него часто наезжали и заставляли делиться доходами. Сначала с бандитами, затем с силовиками, бандитов заменившими. Но совокупная прибыль была столь велика, что даже необходимость отстегивать крупные суммы за крышевание не подрывала в целом благоприятного положения отечественных деловых кругов. При росте экономики на 6—7% в год денег обычно хватает и тем, кто производит, и тем, кто крышует. И даже народу при этом кое-что перепадает.

В данной ситуации бизнес был откровенно сервилен по отношению к власти. Выражал готовность произносить любые верноподданнические фразы и выделять деньги на любые политические проекты Кремля (естественно, в рамках разумного). Оппозиция или свободная пресса могли апеллировать к деловым кругам: мол, дайте денег, поддержите свободу, а не то вам самим рано или поздно хуже будет при такой власти. Бизнес кивал головой, но при этом разводил руками и закатывал глаза к небу: вы же понимаете... Хуже-то когда еще будет, а сейчас – уж больно всё хорошо.

Но с началом кризиса 2008—2009 гг. ситуация стала резко меняться в худшую сторону. А после 2014 г. положение дел стало откровенно плохим. Возможности для развития деловой активности сокращаются. С одной стороны, наезды и коррупция по-прежнему всерьез уменьшают доходность предпринимательской деятельности. Но с другой – былой приток нефтедолларов уже не компенсирует необходимость отстегивать деньги чиновникам и силовикам. Бизнес постепенно переходит от хорошей жизни к выживанию.

Это не означает, что деловые крути станут голодать. Жизнь элиты по-прежнему качественно отличается в лучшую сторону от жизни простых людей. Но благодарить путинский режим деловой элите уже не за что. Разве за то, что он пока не съел ее окончательно.

Впрочем, из всего вышесказанного отнюдь не следует делать вывод, что бизнес вдруг встрепенется, набросится с критикой на созданную Путиным систему и начнет активно финансировать оппозицию. Михаил Ходорковский уже попытался в 2003 г. раскрыть президенту глаза на тех коррупционных змей, которых глава государства пригрел на своей груди. Результаты известны и не вызывают желания подражать Михаилу Борисовичу.

Бизнес всегда сервилен. Таковым он останется и дальше. Тот, кто не хочет в подобной системе существовать, просто эмигрирует, а вовсе не борется с режимом. Но для понимания перспектив существования путинской политической системы важно другое. Нежелающий рисковать своим состоянием бизнес с радостью займется трансформацией режима, как только это будет позволено. Иными словами, пока нынешняя политическая система крепка, деловые круги не вложат денег в ту борьбу, которую с ней ведут маргиналы. Но, как только она ослабнет в связи со сменой поколений правителей и влиятельные политические группировки станут оспаривать друг у друга право наследовать Путину, бизнес с радостью вложит деньги и силы в то, чтобы такой деструктивной системы, как путинская, больше в России не повторилось.

Не имея возможности пилить халявные нефтяные деньги, бизнес захочет от будущих правителей получить хотя бы западные правила игры (так называемые институты), при которых можно делать деньги цивилизованными методами. Пусть со значительно меньшей нормой прибыли, чем в «благословенные нулевые», но зато с настоящими гарантиями прав собственности. Без западных санкций, наездов силовиков, чиновничьих поборов и необходимости скидываться на нужды политиков, которые всё равно не бизнес защищают, а только Путина, желающего править Россией постоянно.

Путин и олигархи

С олигархами складывается несколько иная картина, чем с обычным бизнесом. Они вроде бы теснее связаны с политическим режимом, но всё же и эта узкая группа интересов постепенно теряет желание быть частью путинской системы.

Как отличить олигарха от обычного бизнесмена? Нередко говорят, что, мол, олигархи – это понятие, взятое из «лихих 90-х», тогда как сегодня наш бизнес уже не является олигархическим. Или даже конкретнее: олигархи правили страной, отняв власть у избранных народом политиков, тогда как сегодня государство вернуло себе свои полномочия.

На самом деле всё обстоит не совсем так. Олигархами в свое время стали называть сравнительно узкую группу бизнесменов, получивших собственность от представителей власти на особо выгодных условиях. По сути, это были «назначенные» бизнесмены. Точно так же как были (и есть) назначенные властью парламентарии. Иными словами, в России сформировалось еще в 1990-х гг. три разновидности чиновников. Во-первых, политические чиновники, непосредственно управляющие страной (бюрократия). Во-вторых, экономические чиновники, управляющие крупным бизнесом (олигархи). В-третьих, юридические чиновники, управляющие законотворческим процессом (депутаты).

Путин, конечно же, не уничтожил олигархическую систему правления, как утверждает у нас официальная пропаганда. Он интегрировал олигархов в свой политический режим, сделав взаимовыгодным сосуществование правящей группы с крупным бизнесом. В этом смысле олигархи сохранились. Они управляют страной вместе с ведущими политиками и силовиками при законотворческой поддержке депутатского корпуса. Но будет ли путинский политический режим для олигархов выгоден и в перспективе?

Значение олигархических капиталов для нынешней политической системы состоит в том, что они фактически представляют собой второй госбюджет. Им может управлять лично Путин при поддержке своего политического аппарата. Он неподконтролен ни министерству финансов, ни даже пропутинскому депутатскому корпусу. И данные о размере этого бюджета никогда не обнародуются.

Любой олигарх понимает, что переданная ему государством собственность может быть в любой момент у него отнята, как у Ходорковского, а значит, он в любой момент должен быть готов передать часть своих доходов для решения важных государственных задач. Или, точнее, не государственных, а окологосу– дарственных – тех, которые важны непосредственно для правящей группы.

К олигарху может прийти некий политик или генерал. Возможно, музыкант или бывший сосед очень высокопоставленного государственного деятеля. А может быть, не сосед, а его партнер по дзюдо или коллега по работе в органах. И этому человеку на офшорный счет надо будет перевести соответствующую денежную сумму. В пределах разумного, естественно. Так, чтобы эта сумма не подрывала олигархический бизнес. Поскольку олигархическое правление в современной России взаимовыгодно для всех сторон, в нем участвующих.

Не стоит думать, будто этот второй бюджет просто исчезает в чьих-то карманах. Он выполняет важные функции. На эти деньги строятся политические кампании. Не обязательно официальные. Кто-то же должен содержать так называемые «фабрики троллей», обнаруженные недавно в Санкт-Петербурге. Или снимать скрытой камерой грязные видео про оппозиционных политиков. Какие-то суммы необходимо переводить на содержание фондов известных деятелей культуры, высказывающихся во время предвыборных кампаний в поддержку Путина. Что-то, наверное, перепадает и зарубежным политикам, которые вдруг внезапно начинают испытывать страстное желание хвалить правящих в России «демократов чистой воды». А уж кондотьеров, сражающихся за свободу регионов, недавно еще ни о какой свободе не думавших, точно не профинансируешь иначе как из тайных фондов, остающихся вне общественного внимания.

Олигархи не возражают против того, что их «стригут» ради осуществления подобных операций. Выгода от сохранения олигархического режима, в котором они ворочают миллиардами, перекрывает ущерб от вынужденных трансферов. Причем, в отличие от рядового бизнесмена, которого могут обстричь полностью, олигархи всегда имеют возможность апеллировать лично к Путину или, во всяком случае, к фигурам, весьма высокопоставленным.

Но всё это выгодно им лишь до тех пор, пока перспективы своей деятельности в России они оценивают как благоприятные. Лишь в таком случае инвестиции в политиков и троллей имеют смысл. Если же перспективы режима становятся сомнительными, им проще вывести деньги из России и осесть за рубежом. Причем сделать это тем быстрее, чем больше шансов попасть в какой– нибудь черный список за содействие путинской политике.

Контролировать вывод олигархических капиталов из страны Путин никак не может. Поскольку офшоры создаются как раз ради того, чтобы генералы и музыканты держали там деньги, необходимые для укрепления режима. Иными словами, олигархи получают карт-бланш на создание офшоров, и сколько они их создадут, сколько и куда выведут капиталов, не проконтролирует никакая госслужба. Любому ретивому чиновнику сразу дадут по носу: не суйся в офшоры, которые вне твоей компетенции. А когда выведенные из России миллиарды перестанут работать на путинскую систему и просто растворятся между Каймановыми островами, поздно будет заниматься деофшоризацией.

Любят ли Путина чиновники?

Бюрократический аппарат, включая силовиков, является важнейшей опорой нынешней политической системы. Эти люди больше всего выиграли за время правления Путина. Разрастающаяся коррупция позволяет им иметь доходы, сопоставимые по размеру с доходами бизнеса, но при этом не вкладывать в дело своих капиталов и не нести никаких рисков в случае провала.

Неудивительно, что чиновничество стремится в максимальной степени содействовать сохранению режима. Однако, как и в случае с бизнесменами, вчерашнее процветание не обязательно оборачивается будущими успехами. Бюрократия в обозримой перспективе будет всё меньше выигрывать от сохранения нынешней политической системы, несмотря на то что с коррупцией по– настоящему никто не борется и на накопленные коррупционерами доходы никто не покушается.

Дело в том, что благосостоянию бюрократии мешают два одновременно развивающихся процесса. С одной стороны, экономические трудности сокращают общую «взяткооблагаемую базу» России (как сокращают они и налогооблагаемую базу), поскольку нельзя взять с предпринимателей больше того, что они зарабатывают. С другой стороны, вчерашние успехи чиновничества на ниве обирания бизнеса сформировали весьма привлекательную картину для многих молодых людей, раздумывающих вслед за Владимиром Владимировичем (Маяковским, естественно) «сделать бы жизнь с кого». Делать они ее собираются не с товарища Дзержинского (как советовал в свое время классик советской поэзии), а с тех нынешних силовиков и чиновников, которые хорошо зарабатывают на взятках, распилах, крышеваниях и откатах.

Итак, спрос на взятки становится с годами всё большим, а предложение на этом рынке – всё меньшим. Если при плохой экономической конъюнктуре из бизнеса будут вытрясать душу, наши предприниматели просто уведут капиталы в офшоры, а то и вообще отправятся доживать свой век за границу, где, конечно, нет таких доходов, как во вчерашней России, но нет и таких рисков, как в России завтрашней. Происходящий в последние годы быстрый отток капиталов за рубеж показывает, что многие в бизнесе уже не связывают свои перспективы с Россией, а если на тех, кто еще пока связывает, навалятся без меры всякие прихлебатели, то отток капитала еще больше ускорится.

В общем, в будущем нам следует ожидать двух важных изменений. Во-первых, благоразумным чиновникам придется как-то затягивать пояса, чтобы не потерять возможность кормиться с бизнеса. Во-вторых, неблагоразумные чиновники, готовые сегодня хоть выжигать страну целиком, лишь бы им регулярно платили положенное, окажутся в какой-то мере объектом антикоррупционных дел. Наша власть на удивление терпима к коррупции, но не настолько же, чтобы ради интересов отдельной группы бюрократии подрывать экономическую базу своего собственного существования.

Как ни парадоксально, но политический режим, основанный на коррупции, в перспективе вынужден будет коррупцию притормаживать, сознательно идя на ссору с частью бюрократии. Однако и бюрократия в этой ситуации рассорится с политическим режимом.

С точки зрения чиновника доход, который он получает от бизнеса, – его законная добыча. И поддерживать бюрократия готова только тот режим, который эту добычу для нее сохраняет. Иными словами, чиновник требует от власти минимальной эффективности и не приветствует шаги, которые способствуют хозяйственному развалу системы.

Именно так обстояло дело в брежневском СССР. Многие думают, будто партийные аппаратчики тогда были главными противниками горбачевских новаций, но на самом деле при Брежневе страна управлялась столь плохо, что от перестройки ушлые аппаратчики лишь выиграли. Они смогли не только больше заработать, но и конвертировать свои доходы в бизнес благодаря появившимся при Горбачеве кооперативам и коммерческим банкам.

В обозримой перспективе путинская бюрократия захочет иметь иной режим. Тот, в котором бизнес процветает и, соответственно, дает возможность себя обирать. Эскалация международной напряженности и зарубежные санкции играют на руку лишь малой части силовиков, которая непосредственно от всего этого выигрывает. В то же время сотни тысяч чиновников хотели бы вернуть благословенные нулевые или даже «лихие 90-е», когда им жилось лучше.

Конечно, никакого чиновного бунта у нас не будет, как не будет и предпринимательского майдана. Бюрократия труслива и корыстна: она не станет рисковать сегодняшними (хоть и сокращающимися, но пока реальными) доходами ради сомнительных будущих. Но когда станет происходить смена поколений правителей России, аппарат сделает ставку на сравнительно умеренных преемников. На тех, которые не зарываются в своих геополитических амбициях. На тех, которые готовы играть по цивилизованным правилам и уходить в отставку при поражении на выборах. На тех, которые сами живут и жить дают другим, а не выжигают после себя землю.

Развал «просвещенного вертикализма»

То, что государственные структуры вошли на третьем президентском сроке Путина в острый кризис, связанный с нехваткой коррупционных доходов, видно по целому ряду конфликтов в высших эшелонах власти. Различные кланы схлестываются между собой, и те, кто послабее, вынуждены отступать.

Самый яркий пример – дело Сердюкова. Сейчас уже очевидно, что серьезной борьбой с коррупцией в рамках этого громкого дела никто не занимался. Проштрафившегося министра вообще вывели из-под удара, приняв версию, будто подчиненные вводили его в заблуждение, а основная фигурантка Евгения Васильева лишь сделала вид, будто отсидела положенный ей срок.

Главным здесь было, судя по всему, не посадить виновников, а оттеснить Сердюкова с его «девочками» от огромной военно– промышленной кормушки. И это удалось сделать в полной мере. Минобороны возглавил человек со стороны – Сергей Шойгу. Он привел туда свою команду, и финансовые потоки пошли в ином направлении. Ничего подобного ни при Путине, ни при Медведеве раньше не случалось. Когда нефтяные доходы были высокими, с госслужбы кормились самые разные ставленники системы, и всем денег хватало. Теперь же приходится кормить одни группы за счет отстранения других.

Еще один характерный пример – дело Евтушенкова. Этот олигарх приватизировал хитрым образом компанию «Башнефть» и полагал, видимо, что никто ее у него не отберет. Однако политический вес Евтушенкова, тесно связанного в прошлом с мэром Москвы

Юрием Лужковым, оказался не тот, что ранее. Сильных заступников у него нынче нет в связи с опалой Лужкова. А капиталы сами по себе в системе силового предпринимательства не много значат.

На Евтушенкова жестко наехали и отобрали «Башнефть», продемонстрировав, что прихватизировал он имущество не по чину. Как человек, не имеющий непосредственного «доступа к телу», Евтушенков должен ныне находиться в дальнем эшелоне лиц, отщипывающих кусочки от государственной собственности.

Не столь яркий пример – отставка главы ОАО «РЖД» Владимира Якунина. На первый взгляд кажется, что ничего общего с делами Сердюкова и Евтушенкова здесь нет. Никто не говорил в данном случае о коррупции (хотя масштабы неэффективного хозяйствования на железных дорогах поражают каждого, кто по ним ездит). В один прекрасный день Якунина просто превратили в почетного отставника.

Но этого человека и нельзя было ни в чем замазать, поскольку его прямой «доступ к телу» не вызывал никаких сомнений. Человек, близкий к Путину, но утративший аппаратное значение, должен был тихо уступить свою сферу влияния другим группам интересов – тем, которые сегодня «на коне». Нанести личный вред своему старому другу президент, конечно, не хотел, однако общая нехватка ресурсов вынудила его пойти на суровое кадровое решение. Ведь поощрить одни кланы можно нынче только за счет других, менее важных и влиятельных.

В общем, Якунин, выйдя из тяжелых катаклизмов, оказался цел, хотя и не совсем уж невредим. Не каждому так везет Как только мы переходим на несколько более низкий уровень государственного управления, где личных друзей Путина уже нет, так сразу выясняется, что на проштрафившегося чиновника можно наехать всерьез. Вплоть до заключения под стражу. В 2015 г. было арестовано сразу два губернатора – Александр Хорошавин (Сахалин) и Вячеслав Еайзер (Коми).

Что сближает регионы, которыми руководили эти люди? Наличие нефти. Наезжают не на любых губернаторов, а именно на тех, которые контролируют большие ресурсы. Если во главе региона окажется вдруг иной начальник, то осваивать эти ресурсы будут, возможно, совсем другие компании. В благоприятное для экономики время губернатор был практически фигурой неприкосновенной, а теперь, когда кланы сражаются между собой за раздел добычи, жертвами оказываются даже люди подобного масштаба.

В дальнейшем, скорее всего, интенсивность межклановых схваток будет только возрастать. Ведь в нашей экономике никаких серьезных улучшений не предвидится. Следовательно, самые разные группы интересов будут пихать друг друга локтями на сужающемся поле. Понятно, что до беспредела Путин эту борьбу довести не даст, чтобы не развалить всю свою столь тщательно выстроенную политическую систему. Пихаться будут «по понятиям», выясняя, кто прав, кто виноват не столько перед законом, сколько перед национальным лидером.

Однако происходящие ныне события всё ярче демонстрируют, что, кроме личной воли этого лидера, никаких сдерживающих механизмов для разборок уже не существует. Иными словами, нет принятых всеми правил игры, институтов развития, которые могли бы вводить схватки за ресурсы в правовое поле. А значит, к тому времени, когда будет происходить смена поколений правителей, то есть когда Путин в силу естественных причин утратит контроль над страной, борьба кланов пойдет с особой интенсивностью. И воспроизвести путинский «просвещенный вер– тикализм» без самого Путина в такой напряженной борьбе будет довольно сложно.

Путин и дети

Лет десять-пятнадцать назад среди молодежи можно было найти немало путинских фанатов. Девушки пленялись еще сравнительно молодым президентом. Юноши рассматривали успешного, энергичного и неплохо образованного лидера в качестве образца для строительства собственной карьеры. Молодежь редко задумывалась о ценностях, которые пришли в Россию вместе с Владимиром Путиным, однако слишком увлекалась очарованием его личности.

Сегодня ситуация изменилась. Повсюду продаются футболки, кепки, кружки и даже бутылки с портретом вождя, но нечасто встретишь человека, который открыто демонстрировал бы с помощью этих атрибутов свою искреннюю увлеченность Путиным. Фанаты перевелись или, во всяком случае, затаились. А в ходе массовых протестов зимы 2011—2012 гг. многие молодые люди даже оказались в оппозиции. Но следует ли из этого, что новое поколение сейчас уже выбирает демократию вместо авторитарного режима?