Текст книги "Силь"

Автор книги: Дмитрий Петров

– И ты полагаешь… – начал было Дон.

– Я полагаю, что они постараются меня отыскать и устранить опасность с моей стороны. А для этого нужны мозги, а не набор дурацких лозунгов. Значит, хоть один умный в этой компании устраняющих да отыщется. Вот тогда-то я его и порасспрошу!

– Мы расспросим! – проговорили в один голос человек и эльфийка.

– Ну да, я так и сказал, – как ни в чём не бывало выдал гном. – Я их сначала ждал у ворот харчевни, но их всё не было, а потом зашёл сюда хлебнуть глоток-другой пивка…

– Бочонок-другой, – абсолютно с гномьей интонацией протянула Миралисса.

Дон не смог сдержать улыбку, а гном и не старался её сдерживать – наоборот, расхохотался в голос.

– Кстати, Грахель! – вдруг вспомнила Миралисса. – А твои спутники? Не подвергнутся ли они нападению вместо тебя? Ведь… для людей…

– Верно, для многих людей всякий, кто с бородой – это гном, – протянул Грахель. – Но ты не волнуйся – их здесь нет. Я их послал… за подмогой. Я их телепортировал в одну крепость, где располагается небольшой отряд гномов из клана Воинов…

– И этот небольшой отряд справится с армией орков? – в голосе Дона явственно прозвучало сомнение.

– Конечно, справится, – весь вид гнома выражал абсолютную уверенность. – Да они этих орков разгонят, как эльф с луком – куропаток! Ты не сталкивался с гномами из клана Воинов?

– Да вот как-то… не доводилось, – осторожно ответил Дон. – Видеть я их видел, а вот в деле – нет.

– О, ты много потерял! Это словами не описать, это надо видеть… или спеть об этом! Кстати, это идея! Заодно и внимание к себе привлеку!

Гном долил остатки пива из бочонка в кружку, покачал его, вытряхивая капли, заглянул внутрь… Убедившись, что там ничего не осталось, залпом выпил содержимое кружки и, пошатываясь, направился к возвышению в центре зала.

– Пойду ему проаккомпанирую, что ли? – поднялся со стула Дон и с улыбкой подмигнул эльфийке. – Не возражаешь?

– С удовольствием тебя послушаю, – в тон ему ответила Миралисса.

Посетители зашушукались и с интересом уставились на гнома, с трудом взобравшегося на возвышение. Он поднял лютню, оставленную пареньком, что-то бегло подкрутил в ней, ещё, ещё… Дон удивлённо хмыкнул и расчехлил свою лютню, став рядом с гномом. Грахель взял первый аккорд, второй третий… Полилась мелодия, не очень плавная, но задорная. Дон с удивлением посмотрел на его пальцы – с виду неуклюжие, но очень точно и ловко управляющиеся со струнами, и, уловив мотив, вплёлся в него своею лютней.

– Уважаемые посетители харчевни… э-э-э… Как называется это заведение? Впрочем, неважно! Уважаемые посетители! Даже проще – уважаемые! Сейчас для вас прозвучит песня, которая называется "Песнь гнома из клана Воинов". Попрошу учесть, что я к этому клану – не отношусь.

Гном заиграл громче – и запел. Мгновение спустя Дон подхватил песню, и исполняли они её вдвоём, хором, хотя голос гнома, оказавшийся, на удивление Миралиссы, довольно приятным – наверняка был слышен на всех прилегающих улицах.

 
Служение войне – завидней доли нет:
Доспехами скрипеть и всех рубать мечом!
Катана за спиной, под мышкой арбалет,
Кто в наши встал ряды, тому все нипочем!
 
 
Шагай, шагай вперед, отъявленный маньяк,
Сметая как таран все на своем пути —
Зачем тебе решать, кто друг тебе, кто враг?
Рази подряд всех тех, кто не успел уйти!
 
 
Железные бока, стальная голова,
Извилина одна, и ту оставил шлем…
Силен ты и могуч – зачем тебе слова?
Махнешь своим мечом – и никаких проблем.
 
 
Кто сильный, тот и прав – так истина гласит.
Победный гаркни клич и на врагов – вперед!
Мифрильная броня надежно защитит,
В обнимку с топором маньяк везде пройдет.
 
 
Топорщится, как ёж, победно борода,
В глазах твоих – огонь, и страшен твой оскал.
Увидевший хоть раз, запомнит навсегда,
Коль от руки уйдет, сжимающей кинжал.
 
 
Но вот, окончен бой, врагам пришел конец,
Ты всех их порубал, и отдохнуть присел:
Ты сам себе маньяк и сам себе певец —
Еще раз победил, и сам себя воспел.
 

Песня, прерываемая взрывами хохота, закончилась – и довольный гном принялся раскланиваться под гром аплодисментов. Вдруг он застыл во время очередного поклона – без видимой причины, и медленно, очень медленно принялся разгибаться, и на его лице застыла маска ледяного спокойствия, под которой Дон почувствовал – что-то необычное… Страх? Не может быть! Но тем не менее – так было.

Кто же тебя напугал? Уж не скрип ли входной двери? – Дон перевёл взгляд с гнома в направлении входа – и замер.

У входа молча стояли трое. Людей. И позолоченный доспех надменного юноши в центре троицы рассыпал по таверне яркие блики. Дон расплылся в широкой ухмылке.

– А рыбка-то попалась на крючок, – шепнул он гному. – Узнаёшь эту надменную физиономию? Тот, в центре – племянник старосты. Сейчас мы их…

Дон резко замолчал. Гном, не ответив, мелкими шажками отступал назад, судорожно шепча себе что-то под нос, и Дон с ужасом понял, что он готовит какое-то заклинание. Дон перевёл взгляд на Миралиссу – и его вновь пронзила игла ужаса. Эльфийка, не отрывая остановившегося взгляда от троицы, пятилась назад, делая левой рукой сложные пассы, от которых на руке оседал иней – так, что рука полностью побелела. Да что же их напугало-то? Дон неоднократно сталкивался с этой троицей – племянником старосты и его двумя самыми верными прихлебателями, причём сталкивался, когда троица входила в состав куда как большей группы, а он был один и без оружия… В последний раз, когда их свели Дороги Судьбы, Дон не получил ни царапины, а вот племянничку пришлось лечить сломанную в двух местах руку. Это же не бойцы! Тут они достигли линии столов – и Дон расширенными от удивления глазами увидел, как столы и стулья, оказавшиеся на пути парня слева, буквально разлетаются с его пути, причём ещё до того, как он до них вообще дотронется! Дон видел такое только один раз – когда старенький маг демонстрировал своё заклинание, окружавшее его сферой, непроницаемой ни для каких физических воздействий. Но то был маг – магистр, кстати. А у этого щенка откуда это умение?

Парень, движущийся справа, вдруг легко, походя, задел рукой тяжёлый стол – и раздался треск, по столешнице зазмеились трещины. Понятно, у того – магическая защита, у этого – сверхсила… Да, староста точно всё рассчитал – даже против этих двоих шансов у нас немного. А племянник старосты, с наглой торжествующей улыбочкой направляющийся прямо к Дону – чем же он знаменит? Тотчас же Дон получил ответ.

Гном закончил бормотание, взмахнул рукой – и тяжёлый глиняный кувшин, словно стрела, взмыл со стола и полетел в лицо племяннику – да что там как стрела, вдвое, втрое быстрее стрелы! Племянник остановился и сделал небрежное движение рукой, словно отгонял надоедливую муху – и поймал кувшин за ручку. Покрутил его, оглядел со всех сторон… и вдруг кувшин, с треском разрывая воздух, рванулся в сторону гнома.

Только тренировки с эльфами, когда приходилось учиться отбивать поток стрел, которыми тебя осыпает эльфийский лучник, позволили Дону вообще увидеть бросок и дёрнуться наперерез – но даже Дон успел едва задеть кувшин рукой. Впрочем, этого хватило, чтобы кувшин немного изменил траекторию и не попал гному прямо в лицо, куда его направил бросок племянника. Кувшин прошелестел возле самого уха гнома, взлохматив тому волосы, и ударил в стену, пробив в деревянной облицовке приличных размеров дыру. Дон потёр ноющее от удара о кувшин запястье и обратил взор на издевательски улыбающегося племянника.

– Что, всё тренькаешь на своей тарахтелке? – издевательским тоном спросил тот, глядя Дону прямо в глаза. Дона невольно передёрнуло от невыразимо веющей в багровой глубине зрачка ненависти, желания убить – но предварительно помучив… долго помучив. А племянник продолжил:

– Надеешься с её помощью победить меч? – и, выхватив меч из ножен, описал вокруг себя сферу, состоящую из сплошных бликов – меч двигался настолько быстро, что эта сфера казалась сплошной.

Он же движется на порядок быстрее меня, – стрельнула предательская, трусливая мыслишка. – Пусть он совершено не умеет сражаться, пусть его меч – барахло, а не меч, пустая, разукрашенная золотом и каменьями железка, бесполезная для настоящего боя, – за счёт скорости он меня зарубит, как неподвижное чучело!

– Может, сразишься со мною с помощью этой побрякушки? – продолжил издеваться племянник. Приятели поддержали его радостным гоготом.

– И сражусь! – решился Дон. – Давай! Ты с мечом – против меня с лютней!

Гогот стал громче.

Дон, милый Дон, что же ты задумал? – размышляла Миралисса, судорожно готовя набор заклинаний. Готово! Взмах руки – и Снежная Стрела устремилась к надвигающемуся на эльфийку человеку, с пути которого разлетались столы и стулья.

Стрела почти достигла его… и погасла, заставив сферу на мгновение воссиять молочно-белым светом.

– И это всё? – издевательски улыбнулся человек. – Сквозь эту защиту не проникнет ничто – зато я смогу проникнуть кое во что… – он плотоядно посмотрел на девушку и облизал губы – так что ту передёрнуло от омерзения.

В этот момент Дон заиграл на лютне и запел – искрящийся молодостью, свежестью, весной – сияющий голос:

 
Отгремел пир честной, всех гостей свалил хмель
Лишь остались сидеть воин и менестрель
Менестрель тихо пел, струны перебирал
Обратившись к нему, храбрый воин сказал:
"Коль остались вдвоём мы с тобой в этот час
Порешим же в бою, кто сильнее из нас!"
Но в ответ менестрель ничего не сказал,
Лишь на пламя смотрел, да играть продолжал.
 

Застыли, голубчики, замерли как вкопанные! – напряжённо размышлял Дон, – Пока – потому что вам просто это нравится, вы предвкушаете… Подождите!

 
"Отчего, менестрель, не берёшь в руки меч?
Или, струсив, решил ты себя поберечь?
Что мне песни твои, много ль проку в словах?
Коль не трус, покажи себя в ратных делах!"
Не ответил певец и с минуту молчал,
Лютню в руки он взял и, поднявшись, сказал:
"Что же, пусть будет так, мы сразимся в бою —
Ты возьмёшь в руки меч, а я песню спою.
 

А вот здесь проняло! Дёрнулись, зашевелились… поздно!

 
И пусть нет у меня ни ножа, ни клинка
Моя песня, как сталь, остра и звонка.
Сила слов велика, песней можно убить
Рассказать обо всём и в своём убедить.
Ей великая власть над сердцами дана
И сильнее меча в битве будет она"
Он ударил по струнам и песню запел
Воин словно застыл, меч поднять не сумел.
 

Застыньте же и вы! Оставьте неведомым образом приобретённые «способности» – ох, знали бы вы, чем придётся расплачиваться за ЭТО – бежали бы без оглядки. А теперь – верните то, что не ВАШЕ, что вам дали!

 
Он не верил ему, но руки не поднял
Лился дивный мотив, волю злу не давал
«Ты меня победил» – воин тихо сказал
И, качнувшись, у ног менестреля упал.
 

Звук струны оборвался. Дон усилием воли справился с охватившим всё тело приступом пронзительной слабости – приступом, знакомым приступом, охватывавшим его всегда после использования Песен Силы – в первый раз там, во время бойни рядом с королём Эльвингом. Проморгавшись, он увидел искажённое яростью лицо племянника, движущего руку с мечом поначалу медленно, потом всё быстрее, быстрее… Дон, даже не вынимая меча шагнул тому навстречу, понимая, что если Песня Силы не помогла, то и меч не спасёт… На него падал и не мог упасть меч племянника, падал не спеша, медленно… Медленно? Значит, медленно!

Дон без особых усилий поднырнул под удар, захватил кисть племянника, удерживавшую меч, и спокойно, как на тренировке вывернул её, разрывая связки, заставляя того скорчиться от боли и выронить меч, а второй рукой схватив противника за горло. Не удушая – а слегка придушив. Чтобы почувствовал.

Как там у друзей дела? – молнией сверкнула мысль.

Дон обернулся и успел заметить, как парень, подскочивший к гному, попытался ударить того в лицо, но его кулак утонул в огромной ладони гнома, погасившего таким образом удар. Гном аккуратно взял противника за ногу и швырнул в стену – в то самое место, куда ударил кувшин. Парень оказался прочнее и пробил дыру в стене не в пример большего размера. В этот самый миг раздалось шипение, и с заиндевевшей руки Миралиссы сорвалась Ледяная Стрела. Мощное заклинание легко разбило защитную сферу парня, надвигавшегося на Миралиссу, на осколки, и обратило того в ледяную статую. Парень не успел не то что среагировать – а даже стереть мерзкую ухмылку со своих губ. Миралисса подошла к статуе, и с омерзением пнула локтем прямо в отвратительную ухмылку, заставив статую разлететься ледяными брызгами.

Племянник заскулил, увидев такую быструю и жестокую расправу над его соратниками.

– Ну что, хочешь оказаться на их месте? – встряхнул его Дон. – Или, может быть, расскажешь, что вы там замышляете со старостой?

– Расскажу, всё расскажу! – заверещал племянник. – Мой дядюшка – староста, этот негодяй и предатель…

– А ты тогда кто? – картинно изумился гном.

– Я… хотел обо всём рассказать! Но не успел! Вы набросились на меня, как…

– Да мы ещё не набросились, – принялся засучивать рукава гном. – Но если ты настаиваешь…

– Нет, нет… Не надо!

– Тогда рассказывай, да поживее! И – только факты!

– Староста договорился с орками, – затараторил племянник. – Он впустит в город небольшой отряд орков, а потом убедит собравшихся на площади людей перейти на сторону орков. И этот отряд вместе с убеждёнными захватят то, что им нужно!

– А что им нужно?

– Ну, городскую казну и винные погреба, наверное, – мечтательно закатил глаза племянник.

– А как ты обрёл такую ловкость, племянничек? – вдруг спросил гном.

– Это мне дал один… одно… В общем, он… оно… с орками пришёл! Пришло. Такой невысокий, в чёрном плаще… И – подействовало! Но не совсем… У, проклятый обманщик!

– А как твой дядюшка планирует убедить людей? – вмешалась в допрос Миралисса, для убедительности поигрывая мечущимся вокруг руки ледяным облаком.

– Не знаю, – заныл от ужаса племянник, стараясь отодвинуться от неё подальше. – Оркский шаман ему поможет, точно! Он говорил дядюшке что-то о… говорил о…

Племянник вдруг дёрнулся, глаза его расширились от невыразимого ужаса. Он хотел что-то сказать, но не смог, лишь несколько раз судорожно сглотнул и застыл безвольной куклой в руках Дона. Дон уложил его на стол, приложил ладонь к шее.

– Ничего не понимаю, – растерянно пробормотал он. – Он… он мёртв.

Ладонь эльфийки тотчас же оказалась на груди племянника.

– Нет, – покачала она головой, подняв полные печали глаза на Дона. – Он не просто мёртв. Он – хуже чем мёртв. Это зелье… Проклятое зелье… Оно выпило из него не только жизнь.

– А что ещё? – потрясённо спросил Дон.

– Душу. – Миралиссу, прижавшуюся к нему, сотрясала крупная дрожь.

Седьмая глава

– Мы почти пришли. Вход на площадь – за тем поворотом, – Дон, держа эльфийку под руку, оглянулся и с некоторым раздражением добавил: – Грахель, дружище, ты не можешь двигаться чуть быстрее?

– Иду, иду, догоняю! – пробормотал гном, ускоряя движения своих коротких ножек.

– Мало того, что мы ждали, пока ты набьёшь свой мешок дополна, – всё ещё хмурился Дон.

– Это стратегические запасы продовольствия, – воскликнул гном, действительно пошатываясь под тяжестью навьюченного на него мешка.

– Как ты сказал – возьмёшь пару кусочков хлебушка на чёрный день? – подмигнул ему Дон.

– Конечно! – воскликнул гном, отдуваясь. – И пару-тройку фунтов колбаски, чтобы хлебушек таким пресным не казался. И копчёный окорок – чтобы колбаска казалась вкуснее. И немножко буженинки – для пикантности…

Дон молча развернулся и ускорил шаг. Гном плёлся позади, стараясь его догнать, и не прекращая бормотать:

– И свиной окорок – не пропадать же добру? И десяток жареных цыплят – чтобы им скучно не было. И небольшой бочоночек пивка – не оставлять же его?…

Гном выдохся и на некоторое время замолчал, набирая воздуха для новых словоизлияний.

– И это всё? – саркастически поинтересовался Дон.

– Как это всё?! – восклицание гнома, успевшего перевести дух, сотрясло стены. – Как же это – всё? А КОМПОТ?!

Тут рассмеялись все, даже Миралисса. Дон с облегчением вздохнул и украдкой показал гному большой палец – радуясь, что предыдущая сцена, столь тяжко воспринятая Миралиссой, перестала стоять над её душою.

– Похоже, в харчевне просто ничего не осталось, – всё ещё смеясь, подлила масла в огонь Миралисса.

– Как это не осталось? – не выдержал гном. – Да там осталось… там осталось… Сейчас подумаю, что же там осталось – ведь должно было хоть что-то остаться-то…

Вдруг Дон резко остановился и поднял руку – и гном с эльфийкой так же замерли и замолчали, затаив дыхание. До них донесся шум бурлящей толпы, и чей-то голос, определённо усиленный заклинанием, что-то громко, но пока неразборчиво вещающий.

– Проклятье! – выдохнул Дон. – Похоже, мы опоздали. Там уже… началось.

– Но полдня ещё нет, – возразила эльфийка. Дон не стал спорить, эльфы вообще лучше чувствуют время…

– Значит, они начали раньше, – Дон проверил, легко ли меч выходит из ножен.

За поворотам их взорам открылись ворота, выводящие на площадь, возле которых стоял стражник с копьём – который, увидев приближающуюся компанию, взял копьё на изготовку. Дон размашистым шагом летел к нему, а Миралисса приостановилась – она явно видела этого человека где-то… И совсем недавно. Но где же? В харчевне? Вроде нет, это поздно… Во время схватки у ворот? Нет, рано…

Но я не могла спутать, – подумала она. – Люди друг от друга сильнее отличаются чем гномы или даже мы, эльфы… Это следует из их природы – скале нужны тысячелетия, чтобы измениться, реке – месяцы, а небу – достаточно нескольких ударов сердца… Вспомнила!

– Дон, подожди! – вскрикнула эльфийка без особой надежды, хорошо понимая, что ни один из её соплеменников и не подумал бы останавливаться, идя в бой, из-за возгласа вздорной женщины… Но Дон оказался из другого теста – он резко остановился и рывком обернулся к ней.

– Что случилось? – мягко спросил он, с бесконечной любовью глядя на Миралиссу, и она чуть не разомлела от одного этого взгляда, согревшего её, как солнышко в метель…

– Дон, я знаю этого человека, – Миралисса взяла себя в руки и кивнула на стража с копьём. – Он стоял на страже у… у Рассветной Башни.

– Что? – Дон побледнел. – Ведь это значит, что…

– Именно. Не казна и не винные подвалы им нужны, а нечто намного более ценное!

– Значит, так, – Дон быстро принял решение. – Может, ещё не поздно – поэтому вы с Грахелем сейчас пойдёте спасать Сильмариллы. Там нужен маг… без мага – их не взять. Я поставил ловушки, так что если камни на месте – будьте осторожны…

– А ты?

– А я – разберусь с этими, – Дон кивнул на беснующуюся позади толпу. – Люди эту кашу заварили – значит мне, человеку, её и расхлёбывать.

– Дон, я… боюсь за тебя. У меня так бывает, это предчувствие…

– Боюсь, иного выхода у нас нет. Не вешай нос, гляди веселее!

– Может, хватит вам обниматься? – подал голос гном. – Может, лучше посвятите меня, в чём дело?

Человек с эльфийкой нехотя разомкнули объятия.

– Миралисса, расскажи ему всё по дороге! И… береги себя, любимая!

– Ты тоже, любимый мой!

* * *

Дон плавной походкой двинулся в сторону стража, который с безумным блеском в глазах, не задавая никаких вопросов, замахивался копьём. Дон остановился, подождал, пока копьё не окажется в достаточной близости от него, выхватил меч и одним размашистым ударом перерубил копьё неподалёку от наконечника. Тотчас же нанёс стражу удар рукоятью в висок – не насмерть, но чтобы под ногами не мешался. Мягко, без стука опустил обмякшее тело стража на землю, но эта предосторожность оказалась явно излишней – никто из собравшихся на площади ничего не заметил, ибо был не в состоянии заметить. Дон понял это, лишь ступив на площадь, над которой повис угарный алкогольный аромат. В разных местах площади стояли бочки, из которых все желающие черпали пиво в любом количестве и чем придётся – кружками, вёдрами, горстями… Тут же раздавали различную снедь – как заметил зоркий глаз Дона, не взимая за это денег. По краям площади были на скорую руку установлены два помоста, наверху которых располагались трибуны, друг напротив друга – на одной из них соловьём заливался староста, на другой скучал орк. Впрочем, заливался староста бесцельно, ибо среди шума толпы из его речи улавливались лишь отдельные слова, которые почему-то на все лады подхватывались и распространялись толпой:

– Магократия! Свобода! Оркская интеграция! – эти слова разносились по толпе людей с безумным выражением в глазах.

– Смерть эльфийским оккупантам! – брызжа слюной, вдруг заорал Дону прямо в лицо выскочивший на него из толпы крепыш с совершенно сумасшедшим взглядом. Дон не выдержал и приложил его ребром ладони по шее – сильнее, чем следовало. Тело крепыша, умершего на месте, унесло в сторону компании, что-то гневно выкрикивающей – повалив тех на землю. К счастью, компания не стала разбираться, кто стал причиной падения – с яростными воплями они принялись лупить друг друга. Но это продолжалось очень недолго – сквозь толпу к ним скользнули несколько орков, с пути которых люди разлетались, как сухие листья. Добравшись до участников потасовки, орки несколькими мощными ударами уложили всех участников потасовки на землю и принялись пинать ногами. Когда через несколько шагов Дон обернулся, он увидел, как избитые потихоньку, держась друг за друга, поднялись, и приложились к сосудам, требовательно протянутым орками. И стоило сосудам опустеть, как в глазах людей вспыхнул огонь фанатизма, а их окровавленные губы начали выкрикивать повисший в этот момент над площадью лозунг "Оркской интеграции – ДА!".

Они сошли с ума, – подумал Дон. – Ещё вчера они были нормальными… ну, почти нормальными, ведь я тут не вижу ни одного столяра, пекаря или кузнеца – они работают, заняты, им некогда ходить по площадям. А эти – да, безработные, нищие, пьяницы, просто бездельники… Такие есть везде, увы… Ага, а вот эти мускулистые ребята явно из тех купцов, что по ночам в тёмных переулках смертью торгуют. Не думал, что у нас в городе их так много! Но всё же – что с ними всеми случилось?

Тут Дон достиг подножия помоста, наверху которого стоял орк. Дорогу ему перегодил стражник с копьём – ага, тот, второй из охранявших Радужную Башню – машинально отметил Дон. Вдруг над площадью повисла тишина, столь неожиданная и драматическая, что Дон застыл на месте. Он осторожно обернулся и понял, что крепко влип – староста с улыбочкой глядел прямо на него, провозглашая:

– А вот и он – эльфийский шпион, желающий помешать нам обрести свободу и вновь ввергнуть нас в пучину эльфийского рабства!

Толпа людей со злым блеском в глазах повернулась к Дону, готовая убивать, рвать на куски, истязать…

– Попался, – с ухмылочкой констатировал староста, и Дон мысленно согласился с ним – да, попался. Отсюда не убежать. Разве что забраться на трибуну? Этот тип с копьём не помеха, а вот орк…

Орк, стоявший на вершине трибуны, развернулся, небрежным движением сбросил плащ, поиграл накачанными мускулами, словно перекатывающимися под кожей – и, изобразив несколько финтов руками и ногами, застыл в немыслимой, фантастической стойке, глядя на Дона. Толпа восторженно загудела, предвкушая потеху. Дон внимательно посмотрел на орка – и ему очень не понравилось увиденное. Да, каждое движение орка выдавало в нём бойца высочайшего класса. Если на ровной площадке ещё были шансы с ним управится, то когда он занимает стратегически более удобное положение, стоя на вершине лестницы… Дон понимал, что шансов в рукопашной схватке у него нет. Можно, конечно, с мечом пойти на него… но вот тогда-то уж точно он подтвердит реноме «шпиона», и этого последнего шага станет достаточно, чтобы толпа полностью перешла на сторону орков – не только затуманенным алкоголем (или чем иным?) мозгом – но и душой.

– Кажется, теперь у тебя проблема, Дон? – ехидно спросил староста, не скрывая удовлетворения.

Ты всё просчитал, старый хрыч, – раздражённо подумал Дон. – Вернее, почти всё!

Он улыбнулся старосте, развёл руками и неразличимым со стороны движением шагнул к подножию помоста, выхватил у стража копьё и отвесил ему пинка, от которого тот кубарем покатился по мостовой. Тут же Дон развернул копьё и тупым его концом, так называемой пяткой, огрел по шее орка, не ожидавшего ничего подобного. Орк в этот момент как раз демонстрировал свой трицепс… или как там он называется, и на удар отреагировать не успел. За ним последовал следующий, в живот, заставивший орка согнуться, и последний тычок в подбородок отправил того пересчитать собственным затылком ступеньки на лестнице. Дон птицей взлетел по лесенке на трибуну и отвесил старосте издевательски-вежливый поклон:

– Если бы ему добавить чуток ума, тогда он, может быть, и стал бы проблемой.

Толпа издевательски загоготала, на сей раз над поверженным орком. Дон довольно улыбнулся, а староста нахмурился – чаша весов с симпатиями толпы к оркам явно пошла вверх. Но сдаваться староста не собирался – воздев руки на манер бродячего проповедника, он начал говорить:

– Любимые друзья! Мы собрались здесь, чтобы отстоять свет свободы и магократии, принесённый маготворцами на нашу многострадальную землю!

Хитёр, как лис, – подумал Дон. – Даже орков старается не орками называть, а маготворцами… понимает, что после предыдущей сцены этого лучше не делать.

– Простите, свободы от чего? – с самым невинным видом поинтересовался Дон.

– От эльфийской оккупации! – раздражённо рявкнул в ответ староста.

Знаю, голубчик, что тебе не по душе диалог – тебе проще прочесть с пергамента непонятно кем написанный текст – хотя это как раз понятно, кем. Но я тебя заставлю спорить, бороться!

– В чём эта мифическая оккупация состоит? – Дон постарался добавить в эту фразу как можно больше презрения. И другим, более торжественным голосом продолжил: – В том, что эльфы защищали нас от Врага? Что гибли, спасая наши жизни? Или в том, что эльфийский король Финрод отказался от трона и пошёл на верную смерть по просьбе человека – всего лишь человека? Или в том, что дочь эльфийского короля Тингола – Лючиэнь, полюбив человека, ради него сразилась с самим Врагом, в одиночку – и, победив, спасла любимого человека!

– А вы вспомните, как Финрод обзывал нас, людей! – отреагировал староста после некоторой паузы. И издевательским тоном пропародировал строки из известной баллады: – "Чего же ты хотел, сын младшего народа?" Это – их отношение, они себя считают Старшими, а нам внушают комплекс – младших!

Ах ты подонок! Неужели тебе неизвестно, что люди появились намного позже эльфов? Или что подлинных слов Финрода автор баллады – человек, кстати, – лично не слышал, конечно! Ну держись, бородатый!

– Вы считаете, что быть младшим братом в семье – позорно? – картинно изумился Дон. И, обращаясь к толпе, добавил: – У кого есть в семье младший брат? Поднимите руки!

Люди, растерянно оглядываясь, начали поднимать руки.

– И расскажите, как вы к ним относитесь? – продолжил Дон, ткнув наугад пальцем в толпу. – Вот ты и расскажи!

Угрюмый здоровяк застенчиво пробасил, неожиданно улыбаясь:

– Да маленький, я с ним часто вожусь, играюсь… Он такой милый, гостинцев ему стараюсь принести, пряников всяких…

Да, дружок, если ты не грабежом промышляешь – я ничего в людях не понимаю! И тем не менее – такая забота…

– А мы уж стараемся побаловать нашего младшенького, – вступила в разговор немного потасканного вида девица. – Может, хоть у него жизнь… сложится.

– А у меня был старший брат, – неожиданно подал голос слепой нищий. – Ох он уж мне был внимательней отца и ласковей матери! Мастерил поделки всякие, учил меня, а песни какие пел! Да погиб он на войне… – вот я и докатился до такого…

– На войне с кем? – вскинулся Дон.

– Нешто не знаешь – с орками, конечно, – ответил слепой.

– А у меня тоже…, у меня… – раздались голоса.

Да что же это с толпой? Или нет, уже не с толпой – с людьми? То на клочки меня готовы были порвать, а теперь вдруг опомнились…

Взор Дона упал на новую бочку с вином, выкатываемую парой орков на площадь, и тут его озарила идея:

Конечно, они что-то добавили в вино! Но что? Что-то, что заставляет их симпатизировать оркам? Нет, этого быть не может. Не может зелье, даже самое размагическое, внушать человеку идеи! Значит, это зелье делает людей более легковерными, принимающими на веру всякий бред! Вот староста и внушал им всякую чушь, но они услышали другую точку зрения – и опомнились. Значит, всё зависит от победы в нашем споре!

– Вот видите – эльфы к вам относятся так же, как вы к младшим братьям! – голос Дона разнёсся над толпой. – Они считают людей очень возвышенными и неземными созданиями, да будет вам известно!

Да, то-то староста застыл – нечем крыть. Каждому приятно выглядеть хоть в чьих-то глазах возвышенным и неземным – даже распоследнему нищему. И ни у кого не повернётся язык сказать гадость в ответ на такое отношение!

– Эльфы убивали людей! – завопил староста, вновь начав двигаться.

– Да? А вот представьте – к вам в дом ворвутся некие существа и начнут рубить топорами мебель – как вы с ними поступите?

– Убьём! Зарежем! – закричали люди на площади.

– Вот так и эльфы поступают с теми, кто не желает вести себя, – Дон повысил голос, – ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ!

– Это были наши лучшие люди! Которые не побоялись бороться с эльфийской оккупацией! Которые шли на смерть под стрелами, ради того, чтобы…

– Чтобы осквернить цветущую поляну и выцарапать на вековых деревьях неприличные слова, а уж если им попадётся эльфийский подросток…

– Это проявление свободы!

– Это проявление хамства, – устало сказал Дон, – Знаю, видел я эти проявления этой вашей свободы – в том виде, как её понимают прислужники орков. Я долго есть не мог после взгляда на эти следы "свободы"! – с неожиданной яростью выкрикнул Дон. – И ещё… Я после этого очень жалел, что эльфы убили виновников этих бесчинств…

– Этих героев! – пискнул староста. Дон обратил на него внимания не больше, чем на пустое место, оглядел примолкших людей и продолжил:

– Жаль, что эльфы их убили. Иначе – я бы сам их убил. Обязательно убил бы. Такие – жить не должны. Они – не люди.

Воспоминания захлестнули с головой. Нужно не поддаваться им, собраться! И почему староста опять застыл, как изваяние? Даже бровью не шевельнёт, как каменный…

Дон прикрыл глаза, отвернув в сторону голову – и боковым зрением заметил тень, висящую над старостой. Словно только над ним сгустилась туча, и он выглядел каким-то тусклым, потемневшим… сумеречным. Дон всмотрелся пристальнее – и едва не вскрикнул. Над площадью парила Птица, неведомым образом совмещавшая черноту с полупрозрачностью. И от неё тянулись чёрные потоки падавшей сажи, которые покрывали всю площадь и людей на ней. Львиная доля потока доставалась старосте, отчего тот казался воплощением абсолютного мрака. И последняя деталь, испугавшая Дона больше всего – от Птицы тянулась багровая нить, уходящая в укромный уголок площади. В котором, ограждённый тройным кольцом орков, плёл свои заклинания Старший Шаман.