Текст книги "Силь"

Автор книги: Дмитрий Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Восьмая глава

Дон с огромнейшим усилием привалился боком к бортику и только благодаря этому остался стоять на ногах. Пусть криво, изогнувшись, истекая кровью – но стоять. Он понимал, что это – самое главное сейчас, если он поддастся страстному шёпоту, так и говорящему ему, что нужно лечь и закрыть глаза, после чего эта тяжесть исчезнет, и станет легко… Но если поддаться – то орки победят, орки и подчинённая им толпа – а эти люди опять станут толпой, сотворят в непокорном Городе такое, что даже через 60 лет у летописцев будет кровь останавливаться в жилах при описании этих зверств. Но если он выстоит, если выстоит…

Нужно вырвать болт из груди! – сквозь туман и боль, затопившие сознание, пробилась мысль. – Кровотечение усилится, но уйдёт и этот яд – как там его называли – Яд Лжи?

Огромнейшим усилием воли Дон заставил левую руку, никак не желающую выполнять команды мозга, разжать пальцы и выпустить намертво зажатый в ней осколок грифа с лохматящимися завитушками струн. Это усилие вновь затопило туманом мозг, но стук от упавшего на землю куска грифа позволил этот туман разогнать. Медленно, с огромным усилием, Дон заставил непослушные пальцы ухватить навершие болта и резко дёрнуть, вырывая его и отбрасывая – подальше. Последовала вспышка боли, которая почему-то не заставила отключиться сознание. Тяжело наваливаясь на бортик, Дон вытянул окровавленную левую руку в сторону людей – пока ещё людей, собравшихся на площади. Люди боязливо расступались, не желая попадать под указание окровавленной длани, образовав таким образом коридор, в конце которого замаячила невысокая фигура в чёрном плаще с капюшоном, чем-то очень занятая. Люди шарахнулись от фигуры вдвое быстрее – особенно после того, как она закончила своё дело и выпрямилась – и в лицо Дону оказался направленным перезаряженный арбалет, поверх которого в проёме капюшона клубилась тьма и горела пара багровых угольков-глаз. Знакомая фигура. Та фигура, чей плащ был разрублен ударом шамшера полтора года назад.

Король Эльвинг концом меча расковырял бесформенную груду, оставшуюся от одной из фигур в серых плащах. На свет выкатилась голова, у которой не хватало уха – но и с целыми ушами она явно выглядела не намного привлекательнее. Всё в ней было как-то «слишком». Слишком смуглая кожа, слишком глубоко посаженные слишком злые глазки, слишком длинный нос, слишком низкий лоб, слишком толстые губы.

– Это гоблины, – услышал Дон мелодичный голос Короля Эльвинга, тогда ещё – Короля Эльвинга, а теперь, для Дона – лучшего друга Эльвинга. – Мелкий, злобный, колдовской народец. Они играют очень важную роль в оркской системе управления государством, но вот в чём она состоит – пока не известно. – Эльвинг с сожалением отбросил кончиком меча в сторону нижнюю часть чёрного плаща. – А этот – главный – ушёл. Ты его задел, но он успел телепортироваться за миг до смертельного удара. Это возможно, если не выбирать конкретного места телепортации, а положиться на волю судьбы. Надеюсь, что он там впаялся в скалу… – Эльвинг в сердцах пронзил мечом верхнюю часть плаща.

Значит, не впаялся, – подумал Дон, понимая, что в этот раз гоблин не промахнётся. Дон закрыл глаза, вернее, позволил им закрыться, чтобы не видеть торжествующе горящих багровых угольков в проёме гоблиновского капюшона. Сознание, готовое уже оторваться от тела и отплыть в страну духов и видений, вдруг удержал на месте голос, набатом вторгшийся в уши. Дон с трудом разлепил глаза. Кричал тот самый здоровяк, с внешностью грабителя, но, тем не менее, столь мягко и ласково отозвавшийся о своём младшем брате. Он, вне себя от возмущения, орал на гоблина в чёрном плаще:

– Да что вы себе позволяете? Вы же… заткнули рот оппоненту! Где же ваша хвалёная свобода слова?!

Неуловимым движением арбалет оказался направлен прямо в лицо здоровяку, и тот осёкся.

– Я ради свободы слова кого хочешь заткну! – прошипела чёрная фигура. И кивнула: – Уберите этого.

Трое орков двинулись к здоровяку сквозь толпу, пинками освобождая себе дорогу.

– Но вы же обещали! – возмутился здоровяк, явно оказавшись не робкого десятка. – Вы должны выполнить наш уговор…

– Я свободный индивидуум, – отрезала фигура. – И выполняю только то, что выгодно лично мне.

– Индивидуум – это означает "неделимый", – неожиданно пробасил здоровяк, извлекая из-за пояса тяжёлый мясницкий тесак. – Так я тебя сейчас разделю! – выкрикнул он, прыгая на гоблина. Тот понял, что выстрелить в здоровяка не успевает, и с неожиданным проворством бросился удирать. На здоровяка навалилась троица орков, но они его определённо недооценили, посчитав, что человек такой комплекции не может двигаться быстро, и тот час же за эту ошибку поплатились – одному орку тесак рассёк горло, второму пропорол бок, третий получил пинок ногой в живот и согнулся, и мгновение спустя ему на затылок опустилась рукоять тесака, удерживаемая тяжёлой рукой. Раздался мерзкий хруст.

Гоблин в чёрном плаще остановился, лишь когда между ним и здоровяком оказалось ещё несколько орков, спешащих на помощь незадачливой троице своих соплеменников. Остановившись, гоблин вновь направил на Дона свой арбалет и тщательно прицелился.

Дон дёрнулся, навалившись сильнее на бортик – и тот не выдержал, обломился, и Дон вместе с его обломками полетел вниз. Возле уха свистнула стрела, впиваясь, судя по звуку, во что-то деревянное – гоблин промазал! Дон постарался смягчить падение перекатом, как его учили, и хорошо учили – в былые времена он бы спрыгнул с высоты, втрое превышающей эту, без малейшего ущерба для себя. Но тело слушалось очень плохо, и поэтому перекат вышел донельзя корявый – Дон сильно ударился ногою, хорошо хоть не сломал её, а из вновь открывшейся раны на груди опять полилась кровь. Но какие-то остатки сил у Дона всё же сохранились – он сумел невероятным усилием, опираясь на меч – подняться на ноги и поковылять в направлении чёрной фигуры, от дальнейших выстрелов которой Дона скрыло вовсю развязавшееся на площади сражение.

Часть людей присоединилась к здоровяку, часть – к оркам, некоторые остались поглазеть на открывшееся зрелище, но большая часть попыталась поскорее удрать с площади. Однако, как понял Дон по звукам драки, доносившимся от ворот, сквозь которые можно было выйти с площади, орки были полны решимости довести до конца процесс превращения людей в толпу, не позволяя людям покидать площадь. Волей-неволей у ворот также закипело сражение.

Всё это Дон отмечал мельком, краем глаза, уже вовсю рубясь с орками, используя последние резервы организма – но они никак не иссякали. Дон чувствовал, что существует источник их восстановления, и послал ему мысленный импульс благодарности, не догадываясь, что он принадлежит Миралиссе.

Когда Дон срубил голову упорному орку, в его зоне прямой видимости оказался гоблин в чёрном плаще, только что разрядивший арбалет в спину какого-то бедолаги из людей, сражающихся на стороне здоровяка. Словно почувствовав взгляд Дона, гоблин поднял голову, и их взгляды встретились, столкнулись, словно два клинка во время поединка, и разлетелись, чтобы продолжить поединок! Гоблин принялся судорожно заряжать арбалет, а Дон со всей скоростью, которую он мог выжать из своего израненного тела, двинулся к нему. Трижды Дону приходилось останавливаться и принимать бой с орками, так что едва он преодолел чуть больше половины расстояния, разделяющего его с гоблином, в грудь ему прицелился уже заряженный арбалет.

Это смерть, – ошпарила мгновенная мысль. – И ничего нельзя сделать, негде укрыться…

Тем не менее, Дон продолжал движение в сторону гоблина – стоять на месте, покорно ожидая смерти, он не собирался.

Смерть придёт и в том и в другом случае, – подумалось ему, – буду ли я покорно стоять, с трепетом ожидая рокового выстрела, или буду продолжать бороться. Если я продолжу борьбу, это тоже смерть, но… другая.

Глаза гоблина вспыхнули торжеством и каким-то извращённым удовольствием – и он нажал на спуск.

Да ему же нравится убивать! – с какой-то странной смесью ужаса и омерзения, но в то же время немного отстранёно успел подумать Дон за тот краткий период, пока арбалетная стрела летела к нему. – Ему нравится сам процесс лишения жизни!

Дон подставил меч, подаренный Миралиссой, под удар арбалетного болта, летящего ему точно в сердце – только для того, чтобы её подарок не попал в мерзкие руки гоблина. Раздался удар, звон металла… Когда же придёт боль? Но вместо неё пришёл разочарованный вопль гоблина. Дон с удивлением опустил взгляд на свою грудь, на которой не было и следа от нового ранения. Потом перевёл взгляд на меч – странно, а почему он цел?

– Эльфийский клинок… – прошипела чёрная фигура, и Дон с удовлетворением отметил в её голосе нотки страха.

– Значит, этот меч может отбивать арбалетные болты! – весело воскликнул он, и на душе стало легче. Дон размашистой походкой направился к гоблину, чувствуя, как стягиваются края раны в груди, словно какая-то неведомая сила пытается их излечить.

Гоблин заверещал и начал судорожно перезаряжать арбалет, мелкими шажками отступая прочь от Дона. Но когда Дон был от него на расстоянии нескольких локтей, гоблин остановился и резко вздёрнул арбалет, надеясь, что Дон не успеет среагировать и его удастся застрелить с близкого расстояния…

Эльфийский клинок очертил размашистую дугу и выбил арбалет из руки гоблина за мгновение до выстрела. Тотчас же на Дона накинулся орк с окровавленным ятаганом, с которым пришлось повозиться, топчась вокруг упавшего арбалета. Краем глаза Дон следил за гоблином – сначала за его попытками поднять арбалет незаметно для сражающихся, а потом, когда тот убедился в тщетности этих попыток, гоблин отскочил в сторону и извлёк из кармана сосуд с сияющим зельем.

Если он выпьет зелье вроде Зелья Ускорения, нам всем придёт конец! – понял Дон, и немедленно начал действовать.

Резким движением клинка Дон оцарапал руку соперника, удерживающую ятаган, а когда тот инстинктивно отшатнулся назад, опуская оружие – рванулся в противоположную сторону. Гоблин уже подносил сосуд с зельем к губам, когда Дон в безумном перекате, заставившем тело стонать от боли, выбил склянку из рук гоблина.

Гоблин издал стон, и Дон увидел, что это стон не только разочарования, но и боли – четыре из пяти пальцев на руке, удерживавшей сосуд, оказались отрубленными. Дон заставил себя подняться на ноги, хотя на него вновь начала наваливаться свинцовая усталость, рана на груди вновь открылась, и рубаха вновь пропиталась тёплой кровью… Дон шагнул к гоблину, который, не дожидаясь удара, активировал заклинание телепорта. Но отрубленные пальцы сыграли с гоблином злую шутку – из-за их отсутствия его магические способности весьма ослабли, и он вновь возник всего лишь в двадцати локтях.

К Дону вновь метнулся давешний орк с ятаганом, переложивший ятаган в левую руку, а правую вооружив кинжалом. Отбивая удары, Дон заметил, как гоблин бросился к оброненному арбалету. Дон ничего не мог поделать – пелена закрывала глаза, он уже с трудом отбивал удары ятагана, каким-то шестым чувством уловив момент, поймал свободной рукой брошенный орком кинжал прямо у своей шеи, да ещё и за лезвие. Вот гоблин, стоя вполоборота, начал поднимать арбалет, и Дон, повинуясь какому-то неясному ему самому приказу, метнул в арбалетчика кинжал. Гоблин развернулся к Дону с арбалетом, готовым к стрельбе, в руках – и в этот миг брошенный кинжал вошёл ему прямо в горло.

Усилие, которое затратил Дон на бросок кинжала, почему-то сожгло остаток сил, и Дон, не имея сил даже для того, чтобы удержаться на ногах, осел на землю. Как во сне, медленно, над ним поднималось огромное окровавленное лезвие ятагана, как вдруг кто-то положил замахивающемуся орку руку на плечо. Орк мгновенно развернулся, ятаган описал полукруг, но противник оказался проворнее. Поднырнув под лезвие, он пропустил его над собою, а потом спокойно выпрямился и нанёс удар орку в лоб тяжёлым тесаком, от которого орк рухнул как подкошенный. Без удивления Дон узнал в противнике орков давешнего здоровяка, который тотчас же бросился к Дону, помогая ему подняться.

Едва став на ноги, Дон, поддерживаемый здоровяком, поковылял к трупу – теперь уж действительно трупу – гоблина в чёрном плаще. Но его интересовал не гоблин – с трудом нагнувшись, так что закружилась голова, и сознание его едва не оставило, Дон поднял заряженный арбалет. И тут с удивлением обнаружил, что шум боя стих.

Встряхнув головой, чтобы разогнать туман, застилающий глаза, и едва не потеряв при этом сознание, Дон оглянулся вокруг. И причина исчезновения шума стала понятна – поле боя осталось за орками, из их противников, стоящих на ногах, остались только они со здоровяком. Бывшим здоровяком – ибо, посмотрев на него, Дон не мог не ужаснуться – несколько глубоких кровавых ран, а правая половина лица представляла собою сплошную рану… Видимо, только огромный запас жизненной силы, накопленной в мощном торсе здоровяка, позволял ему не только стоять на ногах, но и поддерживать Дона.

Орки ранее не спешили сближаться с Доном и здоровяком, резонно усматривая в этом опасность для своих жизней, ибо верно определили в них наиболее опасных противников. Но теперь, когда других противников у них не осталось, орки начали сужать круги вокруг двух израненных, едва стоящих на ногах людей. Дон направил на них арбалет – и они дружно отскочили назад, видимо, не понаслышке знакомые с этим грозным оружием. Дон его направил в другую сторону – и там орки также попятились назад.

Да они же боятся, боятся меня – хоть у меня всего одна стрела, и я смогу убить лишь одного из них, перезарядить просто не успею! Но они боятся… так трясутся за сохранение своей шкуры, что согласны отказаться от выполнения Долга! – пронеслось в голове Дона.

– Ну надо же, кого я вижу! – раздался знакомый издевательский голос. Дон поднял глаза на старосту, благополучно для себя пересидевшего заварушку на трибуне под охраной орков, и даже не подумав вмешаться.

– Дон в компании бандита, Дон под руку с уголовником! – продолжил издеваться староста. – Вот такие вы, эльфийские прихвостни!

Стоящий рядом здоровяк дёрнулся, как от пощёчины.

Он же прекрасно знает, мерзавец, что я ему не отвечу. Во рту полно крови, я и дышу-то с трудом – а говорить не могу вообще. Но смолчать в ответ на такое – это вообще немыслимо! Нужно ответить, нужно!

С трудом заставляя горло выговаривать слова, Дон прохрипел:

– Даже бандит – лучше таких, как ты!

Да, бандиты лучше… Или, вернее, вы – ещё хуже! Бандиты всего лишь грабят и убивают… отдельных людей – вы же ради оркского золота готовы бросить всю страну на разграбление и растерзание оркам! Угробить, уничтожить всю страну и всех жителей, вытравив из их душ предварительно всё светлое – во исполнение воли ваших оркских кукловодов. О, если бы я мог всё это высказать тебе в лицо!

Дон поднял голову и, сжав зубы, гордо выпрямился. Пошатнулся. Но устоял. Улыбкой ответил на непонимающий взгляд здоровяка. И направил арбалет на старосту – целясь тому прямо в лоб. Не переставая при этом улыбаться – странной улыбкой, с прикушенной губой, чтобы не застонать от боли.

Староста сначала застыл, не сразу осознав, что ему угрожает. Потом его глаза расширились от ужаса, и он заметался, как испуганный заяц, в панике отступил назад, дёрнулся вправо-влево, и понял, что никуда ему не деться. Тогда, отчаявшись, он с мольбой протянул руки к Дону:

– Дон, ты меня не так понял! Я очень хорошо отношусь к эльфам! Я – за развитие добрососедских отношений с нашими северными соседями… – залебезил он, заламывая руки.

Какой же ты всё-таки трусливый мерзавец, – подумал Дон с бесконечным отвращением. – Только что оскорблял эльфов, а теперь «хорошо отношусь». Неужели ты всех считаешь такими же идиотами, как ты сам?

– Мой отец тоже всегда очень любил эльфов! – выкрикнул староста, видя, что арбалет и не думает опускаться.

Да, если бы я мог говорить – многое бы рассказал про папашку твоего героического. Наслышан, знаете ли. Но вот в чём он точно не был замечен, как впрочем, и ты – так это в любви не то что к эльфам, а к кому-либо, кроме самого себя.

– А с орками мой отец воевал! – продолжил староста свои излияния.

Знаю я, как он воевал – в первом же бою перебежал на их сторону, а потом в лагерях для пленных работал надсмотрщиком. А когда эльфы освободили пленных, удачно прикинулся одним из них. Предатель, как и ты. Яблочко от яблони…

– Меня заставили! – пал на колени староста, с ужасом наблюдая за нацеленной в него арбалетной стрелой. – Я долго отказывался!

Ага, долго… торговался.

– Заткнись, предатель! – прохрипел Дон, и староста послушно умолк.

Орки опять предприняли попытку приблизиться к Дону со здоровяком, и пришлось опять пугать их арбалетом, от которого они вновь шарахнулись, как мышь от кошки.

Они боятся арбалета, – напряжённо размышлял Дон. – Значит, в принципе возможно, отпугивая их, уйти с площади, а там и из города… Но тогда придётся оставить этого мерзавца в живых, – Дон поглядел на старосту, который заметно приободрился, видя, что арбалет больше на него не нацелен. – С другой стороны, велик шанс в этого старосту вообще не попасть – я из арбалета никогда не стрелял, и из-за тумана в глазах я вижу этого старосту – лишь как нерезкое белое пятно. Может быть, уйти, сохранить жизнь себе и ему – этому здоровяку? Ведь мой выстрел в старосту станет смертельным приговором для нас обоих, тогда как, уходя с площади, есть шанс спастись… Да, это хорошая мысль! Мы уйдём, выберемся из города, залечим раны – а потом я вернусь вместе с друзьями, с войском – Эльвинг не откажет! Тогда и покончу со старостой, с орками и их приспешниками…

Дон оглядел устеленную трупами площадь и покачал головой:

Нет, нельзя! Сейчас у орков остался лишь один сторонник из людей – староста! Ишь ты, он уже встал с колен, и слёзы вытер, смотрит гоголем – уверен, что я не выстрелю! А если оставить в его руках город – скольких людей староста, тоже человек, сумеет склонить на сторону орков, на сторону Врага? И скольких потом обратит ко злу каждый из новообращённых? Это будет подобно эпидемии – количество оркских прислужников будет так быстро множиться, что не помогут никакие меры… Или помогут, но придётся залить страну кровью. Пока болен лишь один человек, болезнью под названием «предательство». Я не должен дать ему возможность заразить других!

А как же Миралисса? – возникла ещё одна мысль, заставившая мучительно заныть сердце. – Ты подумал, что будет с ней, если ты погибнешь? Она ведь этого не переживёт, она ведь тебя любит – по-настоящему! Ты готов убить любимого человека? Убивая старосту, ты убиваешь и её…

Староста осмелел настолько, что решился продолжить свои уговоры, видя мучительную борьбу в душе Дона:

– Дон, мальчик мой, да ты ещё молокосос! Ты не понимаешь, что в жизни главное – хорошо устроиться! Получать хорошие деньги! Тогда у тебя будет всё, чего душа пожелает, все красавицы тебя будут любить! За этим – будущее, а красивые, но бесполезные слова – останутся в прошлом!

Арбалет вновь уставился на старосту, и тот резко, на полуслове испуганно осёкся.

– Душа пожелает… – горько прошептал одними губами Дон. – Не душа, а душонка, жалкая, мелочная душонка… То, что тебе дадут в обмен на деньги – это что угодно, но не любовь! Но ты прав в одном – я тебя не понимаю. Ибо – не хочу этого понимать. Что же касается Миралиссы… Я осознал только сейчас – Миралисса меня любит, а значит – поймёт!

Непослушный палец с трудом подобрался к спусковой скобе.

– Может, когда-то, в будущем, такие, как ты, и восторжествуют, – негромко проговорил Дон, глядя сквозь застилающий глаза туман на расплывающуюся белую фигуру. – Но я постараюсь, чтобы это будущее… мерзкое будущее – наступило как можно позже.

Указательный палец нажал на спусковую скобу арбалета.

И наступила темнота.

* * *

Миралисса со сдавленным стоном осела на землю.

– Не могу… Не могу больше… Я исчерпалась, отдала всё, что у меня было… – шептала Миралисса, невидяще шаря руками вокруг в поисках опоры.

Тёплые руки Грахеля подхватили её в последний момент, не дав упасть и расшибиться, и Миралисса ощутила, что гном настойчиво впихивает нечто в её ладонь. Она сжала это в ладони, и по руке заструилось приятное тепло, позволяя восстановить запас той Силы, которую Миралисса выбрала до остатка, до донышка, использовав все резервы, даже те, что позволяют видеть, слышать, ходить… Струящееся тепло пронеслось по каналам, возвращая в тело жизненную силу. Когда глаза вновь обрели способность видеть – эльфийка разжала кулак и с непритворным удивлением принялась разглядывать камень, лежащий у неё на ладони и сияющий звёздным светом, одаривая тело теплом, из которого состоит жизнь.

Эльфийка попыталась подняться. Это ей почти удалось, но ещё не до конца послушные ноги не удержали, и если бы не помощь гнома, деликатно поддержавшего её, она бы упала наземь.

– Как ты себя чувствуешь? – озабоченно глядя на неё, поинтересовался гном. – Может, тебе помочь? Я не специализируюсь на исцелениях, но мог бы…

Миралисса ласково погладила его по щеке:

– Спасибо, Грахель. Ты молодец, ты спас меня… нас. Спасибо тебе! А лечение мне не нужно – вернее, оно бесполезно, ничего не даст. Я не ранена, я просто потратила всю свою энергию, даже неприкосновенный запас… Если бы не этот камушек… – Эльфийка вновь полюбовалась на сияние звёздного камня, видимого даже при ярком солнечном свете, и решительно протянула Сильмарилл гному: – Спасибо за него.

– У меня уже есть один, – замахал руками гном. – Пусть этот пока будет у тебя. Два мага – это в два раза лучше, чем один, не так ли? Ведь в магии главное не сила, а опыт.

– Боюсь, я сейчас не способна на создание даже простейшего Заклинания Снежной Стрелы, – проговорила Миралисса, чувствуя, как к телу возвращаются чувствительность и подвижность. – Камень восполнил потраченную силу, но для того, чтобы она со мною сроднилась, стала частью меня – нужно время.

– Миралисса, а как… там… он? – потупясь, спросил гном.

– Не знаю, – всхлипнула Миралисса, и гном понял, что она не плачет лишь потому, что у организма нет сил для плача. – Я должна идти… бежать… лететь к нему! – Миралисса сделала шаг, и её повело в сторону, так что помощь гнома пришлась более чем кстати. Но эльфийка стиснула зубы и сделала ещё один шаг. Потом ещё. И ещё.

– Обопрись на меня, – попросил Грахель, и подхватил принцессу своей огромной рукой, быстро пошёл к выходу с площади, не столько помогая Миралиссе идти, сколько неся её.

– Сейчас передать ему жизненной силы ты не можешь? – спросил он на ходу. – Ведь теперь есть камень, с ним это должно быть легче…

Эльфийка сокрушённо покачала головой:

– С ним действительно легче… но и тяжелее. Легче творить заклинания, он усиливает способности во много раз!

– А почему тогда с ним – тяжелее?

– А ты представь – вот если бы ты внезапно стал сильнее в десятки раз, ты бы легко побеждал врагов в сражениях, разбрасывал их, как пушинки…

– О да, – приосанился гном. – Да я и сейчас их…

– Но в тоже время – вот так обняв меня, ты бы меня задушил. Пожимая мне руку, ты сломал бы мне кости. Когда становишься сильнее, легко натворить бед, не научившись соизмерять силу… Вот почему я не могу сейчас передать Дону жизненной силы… – Миралисса подняла плачущие глаза к небу. – Только бы он был жив… – горячо прошептала она.

– Сейчас, мы уже почти пришли, – успокаивающе бормотал гном. – Вот увидишь, всё будет хорошо. Если память мне не изменяет, вход на площадь за этим поворотом…

Завернув за угол, гном с эльфийкой нос к носу столкнулись с одним из отрядов орков, целенаправленно шагавших им навстречу. Орки на мгновение растерялись от неожиданной встречи, и это сделало их поражение неизбежным. Ибо, когда командир орков опомнился, коротко скомандовал, и отряд орков помчался на врагов, гном уже успел активировать заклинание, и Каменный Смерч (объединённое заклинание стихий Земли и Воздуха, придуманное гномом только что) просто смёл с лица земли весь оркский отряд. Лишь командир, бежавший впереди, избежал общей участи, и то только потому, что гном из-за опасений за эльфийку не подвёл Смерч достаточно близко. Но командира, пребывающего слегка не в себе после такой молниеносной и совершенно неожиданной гибели подчинённых, гном тут же исключил из числа активных участников боя, путем нанесения тому удара в челюсть тяжёлым тупым предметом – гномьим кулаком.

Полёт командира и особенно удар его о стену рядом с воротами привлекли внимание второго отряда орков, очень занятого в этот момент около ворот собиранием трофеев, под которым орки подразумевали обшаривание карманов убитых людей и безжалостное добивание раненых, если таковые находились. Искали их орки очень упорно, протыкая ятаганами мёртвые тела, некоторые по нескольку раз. Завидев гнома и эльфийку, орки без долгих раздумий извлекли ятаганы и с рёвом понеслись в сторону незваных гостей.

– Ты не можешь определить, остались ли среди этой бойни живые люди? – спросил гном у эльфийки, указывая на кучу человеческих тел у ворот.

– Они все мертвы, – грустно покачала головой эльфийка. – Мы опоздали. Похоже, люди пытались выбраться с площади, но их не пускали… – голос Миралиссы дрогнул.

В глазах гнома блеснул злой огонёк:

– В таком случае и я не буду с ними церемониться.

Взмах руки – и Каменный Смерч смёл бегущих по улице орков вплоть до самых ворот – и немного покружился в воротах. Пылая отчаянной надеждой, гном и эльфийка наперебой поспешили вперёд – к воротам, выводящим на Центральную Площадь.

* * *

Дон пришёл в себя из-за качки. Мир качался в разные стороны, как на качелях, поначалу ему казалось, что он вновь плывёт на шхуне по шершавому от снега морю, о борт которой с металлическим звоном разбиваются стальные волны, раскачивая её из стороны в сторону. Дон открыл глаза и увидел всё ту же площадь, количество орков на которой значительно возросло. Они кольцом окружали Дона, с интересом глядя в его сторону – но не делая попытки приблизиться. Самое интересное, что Дона по прежнему качало из стороны в сторону, и звон металла никуда не исчез, разве что стал более отчетливым. Теперь его никак нельзя было перепутать с шелестом волн – площадь заполнял ни с чем не сравнимый звон боевых клинков. Оглянувшись, а вернее, попытавшись это сделать, Дон понял, что заставляло его мотаться из стороны в сторону – он оказался стоящим спиной к спине со здоровяком, который с трудом отмахивался тесаком от двух настырных орков. Другие орки не спешили принять участие в бое со здоровяком, резонно понимая, что большее количество бойцов будет только мешать друг другу. Так что остальные орки наслаждались зрелищем и подбадривали соплеменников криками.

Почему же они на меня не нападают? – с удивлением размышлял Дон. – Ведь, казалось бы, чего проще – зайти с моей стороны и добить меня, а там и здоровяка ударом в спину… Ведь я не то что сражаться не могу, я и рук-то не чувствую, да и оружие… Где же меч? – обожгла сознание страшная мысль.

Дон опустил взор и с огромным облегчением увидел, что меч никуда не исчез и находится в намертво сжатых, сведённых судорогой пальцах правой руки. Дон попытался ослабить хватку, но не вышло – рука почему-то ему не подчинялась.

Пожалуй, мои пальцы смогут разжать лишь гномы с клещами, – подумал он, и перед его мысленным взором предстала картина, как вокруг его руки с мечом пыхтит четверка бородатых гномов, но что-то у них не получается, и поэтому гномы раздраженно бранятся, потрясая бородами и кулаками перед покрасневшими лицами друг друга.

Дона так рассмешила эта картина, что он непроизвольно хихикнул и дёрнул рукой с мечом. На этот раз рука подчинилась, меч описал неловкую дугу, задев по руке одного из противников здоровяка, как раз пытавшегося зайти сбоку. Орк шарахнулся в сторону, не столько от боли, сколько от неожиданности – меч всего лишь разрезал рукав и если и царапнул кожу, то очень неглубоко. Но здоровяк воспользовался оплошностью противника – и его тесак впился в горло незадачливому оцарапанному орку. Оставшегося одного противника хватило на отражение ровно трёх ударов – четвёртый пришёлся ему точно в сердце. Здоровяк тяжело опёрся на спину Дона, отдыхая, и Дон понял, что у того тоже не осталось сил, чтобы стоять на ногах, и лишь опираясь друг на друга, они могли сохранять вертикальное положение.

Странно, но почему я до сих пор жив? – удивлённо отметил Дон. – И даже в сознании… Очень странно. Я бывал в сражениях и знаю, что от таких ран человек если и не умирает, то сознание его покидает совершенно точно.

Он откинулся назад, упираясь здоровяку в спину, чтобы сделать положение тела более устойчивым, и закрыл глаза. Сознание не обнаружило ни малейшего желания расстаться с телом.

Я слышал сказки о вампирах, – продолжал размышления Дон. – Эти существа обладают невероятной способностью к регенерации и самые страшные раны заживают у них буквально на глазах. Может быть, я чем-то похож на них? – возникла довольно глупая мысль. – Нет, всё это сказки. Вампиров не существует.

Дон прислушался к своим ощущениям – нет, никакой такой усиленной регенерации он не ощущал, не ощущая, впрочем, и сильной боли. Единственным всеобъемлющим чувством была страшная слабость – так что даже для того, чтобы шевельнуть губами, требовалось приложить массу усилий.

Из толпы орков выделилась троица, и мягко, по-кошачьи, ступая, начала осторожно приближаться к здоровяку, помахивая ятаганами в такт шагам.

– Эта троица меня положит, – вдруг сказал здоровяк. В его голосе не было особой печали, он всего лишь констатировал факт. – Сил нет… даже оружие держать. Сейчас я умру.

– Мы умрём, – заставляя непослушное горло выдавать звуки, произнёс Дон.

– Что же, лучше в небо, чем такая жизнь, – неожиданно нараспев проговорил здоровяк. – Жаль только, что тебе придётся умереть в такой компании, – голос здоровяка дрогнул. – В компании… бандита! – закончил он с неожиданной горечью.

– Ты не похож на бандита, – Дон с трудом подбирал нужные слова, как будто собирал рассыпавшуюся мозаику. – Бандит за золотую монету удавится… Вернее – удавит кого другого, поэтому он был бы на стороне орков, которые хорошо платят…

– Ты даже не представляешь, НАСКОЛЬКО хорошо они платят! Даже обычным, не знающим истинной цели сборища и верящим этим дурацким призывам к магократии, обещали заплатить по золотой монете. А уж нам-то, знающим истинную подоплёку, обещали…

– Десять монет? Или сто? – не выдержал Дон.

– Неограниченное количество. Золотую жилу.

– Как это?

– Очень просто. К нам пришёл вот этот покойничек, – здоровяк пнул ногой труп гоблина в чёрном плаще, – и стал рассказывать, как оно всё будет, когда они победят и установят эту, как там бишь её…