Текст книги "Силь"

Автор книги: Дмитрий Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Не тебе мне указывать! – мгновенно парировал Дон.

– Убери руки от моей невесты, а не то… – эльф натянул тетиву сильнее.

– Невесты? – холодно поинтересовался Дон, по-прежнему глядя на Элла, но Миралисса почувствовала, что вопрос адресован прежде всего ей.

– Дон, послушай, Элл, послушай… – растерянно забормотала она, никак не прийдя в себя от столь неожиданной встречи. – Я вам сейчас всё объясню! – решительно выкрикнула она и сделала шаг в сторону – так, чтобы видеть обоих.

– Если ты не уберёшься немедленно, я тебя застрелю, – прошипел Элл.

– Почему бы тебе самому не убраться? – поинтересовался Дон, кладя руку на рукоять меча. В этот миг эльф выстрелил. Стрела отправилась в полёт к Дону, а ей навстречу метнулся серебряный вихрь выхваченного из ножен меча. Раздался звон – и эльфийская стрела, отбитая эльфийским же клинком, беспомощно отлетела в сторону.

Элл некоторое время с недоумением смотрел на воткнувшуюся в землю стрелу, потом зло прищурился – и обрушил на Дона целый водопад стрел. Серебряный вихрь меча захватывал их возле человека, кружил и ронял на землю – так, что ни одна из них Дона даже не задела. Дон постепенно двинулся к эльфу, всё так же продолжая отражать стрелы мечом.

Элл ещё немного увеличил скорость стрельбы – но бесполезно, стрелы человека не брали. Элл решил несколько понизить темп стрельбы, с тем, чтобы при приближении человека почти вплотную резко его увеличить, застав таким образом соперника врасплох. Но надеждам было не суждено сбыться – как только темп стрельбы со стороны эльфа снизился, Дон метнул в него нож. Не в жизненно важный орган – а в ногу. Эльф со своей реакцией, намного превосходящей человеческую, удачно поймал нож за рукоять. Но этой мгновенной паузы Дону хватило, чтобы преодолеть разделяющее их расстояние и кончиком меча выбить лук из рук эльфа. В то же мгновение в руке эльфа сверкнул меч, и Дон был вынужден, парируя неожиданный удар, отшатнуться на шаг.

На какое-то время соперники застыли, пристально глядя друг на друга.

– Лучше уйди по-хорошему, – проговорил эльф. – Она моя!

– Почему бы тебе самому не уйти? – отреагировал Дон, крепче сжимая рукоять меча.

Миралисса виновато смотрела на Дона и Элла, не в силах пошевелиться. В конце концов, все, что происходило, происходило из-за нее! Но тут деликатное покашливание гнома вывело её из состояния неподвижности.

– А ну, прекратите! Что я вам, собственность? Какое вы имеете право меня делить? – сердито крикнула она.

Элл резко повернулся к Миралиссе. Дон отступил на шаг вбок, чтобы видеть её и одновременно не терять из поля зрения противника. Элл сверкнул глазами и громко крикнул:

– Отлично! Определяйся кто: он или я? Есть у тебя своё мнение? Тогда говори! И пусть другой уйдет сам – раз и навсегда! Ты согласен, человек?

Дон кивнул.

– Клянешься?

– Клянусь! – твердо сказал Дон.

– И я клянусь! – повторил за ним Элл.

Теперь оба – Элл и Дон – выжидающе смотрели на Миралиссу. Она, не ожидавшая этого и растерянная, замешкалась с ответом. Странная нерешительность овладела ею. Ее душа буквально разрывалась на две части – одна из них, подталкиваемая к тому же чувством долга и памятью об обещаниях, устремлялась к Эллу, а другая, вдохновляемая чувством любви – стремилась к Дону. Ей хотелось сохранить и того, и другого. Сколько раз она потом проклинала себя за это!

Молчание затягивалось. Несколько раз Миралисса набирала воздух, чтобы произнести одно какое-нибудь имя, но так ничего и не произнесла. Зато в ней проснулось вдруг дикое раздражение человека или эльфа, которого пытаются загнать в угол.

– Какие же вы оба болваны! Терпеть вас не могу! – воскликнула она, отворачиваясь.

– Не можешь решить? Прекрасно! Тогда мы решим сами! – вспыхнув, сказал Дон.

Два взгляда встретились – пылающий рассудочной отвагой взгляд зелёных глаз Элла и прищуренный, испытующий взгляд Дона. Никто не собирался отступать.

– Давай, человек! – воскликнул эльф.

И их клинки с грохотом столкнулись.

Миралисса уже видела, как сражается Дон… но не с эльфом. Не было ни какого-то сигнала, ни оценочных ударов-выпадов – только обманчивое затишье «до» и сумасшедший вихрь «после». Понять, где Дон, а где Элл, было невозможно – возле леса метался, сдавленно рычал, хлопал незакреплёнными частями одежды единый комок тумана, проблескивающий молниями лезвий.

Деревья в начале леса стояли довольно редко, но ни один из соперников не пересекал воображаемую границу леса даже краешком одежды, равно как и условную границу между ними и зрителями – словно бойцов и зрителей разделяла магическая стена. Казалось: высунь за нее подобранную с земли ветку – и она тут же разлетится в мелкие щепки.

Дон понял, что он обречен, после первых же нескольких мгновений боя. Эльф значительно превосходил его в скорости движений, хоть и немного уступал в разнообразии тактических приёмов – пока Дону удавалось за их счёт заставлять эльфа совершать лишние движения, сводившие на нет его преимущество в скорости, но долго так продолжаться не могло.

Все выпады делал Элл, Дон только парировал. Довольная улыбочка первого жутковато оттеняла сосредоточенное внимание второго. Уверенный в себе боец против нахального мальчишки, надеющегося подменить техникой мастерство. Всего лишь один настоящий удар… Внезапно Дон атаковал, и только нечеловеческая реакция эльфа позволила тому отделаться глубоким порезом на щеке, а не отрубленной головой. Эльф разозлился и бросился в атаку с удвоенным пылом.

Напряжение нарастало. Чем дольше ничего не происходило, тем яснее становилось, что вот-вот неотвратимо произойдет. И когда с чьего-то меча дробящейся на лету дугой сорвались и звездочками расплескались по траве тёмно-красные капли, Миралисса не выдержала.

– Стойте! – закричала она, и вдруг, словно повинуясь её крику, между соперниками в мгновение ока выросла хрустальная стена. В которую неуловимым мгновением спустя врубились два меча, выбивая ледяные осколки, пробивая её насквозь… Не пробили. Противники на мгновение застыли, и Миралисса с ужасом увидела, что эта стена спасла их от смерти – обоих. Ибо мечи шли не на соприкосновение, а на смертельные удары – меч эльфа, не будь стены, воткнулся бы Дону в горло, а меч человека пропорол бы бок эльфу. Тяжело дыша, противники смотрели друг на друга. Элл даже не утирал кровь, струящуюся из порезанной щеки. Миг, показавшийся вечностью, соперники смотрели друг на друга – и вновь ринулись в бой! Удар в стену, другой, третий… По стене пошли трещины.

– Стоять! – раздался чей-то громкий и властный голос. – Прекратить немедленно!

Дон и Элл синхронно обернулись к источнику звука. Перед ними вновь стоял Король Эльфов.

– Ваше Величество, – согнулся Дон в поясном поклоне, и тут же его примеру последовал Грахель. Элл лишь небрежно склонил голову, а Миралисса досадливо махнула рукой.

– Что же ты со мной не здороваешься? – начисто игнорируя всех остальных, обратился Король к Миралиссе.

Как же ему ответить? – лихорадочно размышляла Миралисса. – Сказать «Ваше Величество» – тем самым признать свою готовность выполнить любой его приказ, даже идущий вразрез с планами сердца… А назвать отцом – боюсь, что Дон может это неправильно понять, ведь я ему так и не успела сказать, кто мой отец… Он решит, что я его обманула! Нет, будь, что будет, но этого нельзя допустить!

– Приветствую Вас, Ваше Величество! – Миралисса преклонила колени перед Королём.

– Здравствуй, дочь, – ответил Король. – Рад видеть тебя целой и невредимой.

Миралисса едва слышно застонала. Дон вздёрнул бровь и искоса глянул на неё. А потом незаметно, краешком губ улыбнулся и подмигнул – и Миралисса вновь застонала, на этот раз от облегчения.

– Ваше Величество! – обратился к Королю Дон с несвойственной ему настойчивостью в голосе.

– Ты хотел меня о чём-то попросить, Дон? – пронзительно глянул на него Король.

– Вы… знакомы? – вырвалось у Миралиссы.

– Ну ещё бы! – усмехнулся эльфийский король. – Человек, спасший короля Эльвинга, остановивший резню… Для меня – честь быть с ним знакомым.

Миралисса удивлённо взглянула на отца. Он выглядел совершенно серьёзным, лишь глаза смеялись, так что совершенно невозможно было понять, шутит он или говорит серьёзно.

– Ваше Величество, – продолжил Дон столь же твёрдым голосом. – Я прошу у вас… руки вашей дочери, Миралиссы! – выпалил он на одном дыхании, и Миралисса ахнула.

– Нет! – раздался голос Короля.

– Что? – шокировано пробормотал Дон, совершенно уничтоженный, раздавленный этим категорическим отказом.

– Ты плохо слышишь? – нахмурился Король. – Я же сказал: нет! Могу ещё повторить: нет, нет и нет! Никогда и ни за что!

– Но почему? – вырвалось у Миралиссы. Отец тяжело взглянул на неё, и она прикусила язычок – но было уже поздно.

– Так ты не понимаешь, почему? – голос Короля шелестел, как извлекаемый из ножен клинок. – Ты забыла о том, что обручена с Эллом? Или клятвы верности для тебя – пустой звук? Долг – для тебя ничего не значит?

Миралисса опустила голову. Самое ужасное, что её отец был прав – во всём.

– Разве я был плохим отцом? – продолжил Король, воздев руки вверх. – Разве я тебя в чём-то ограничивал? Разве я заставлял тебя выходить замуж насильно, по политическим соображениям? Нет! Ты выбрала обычного лучника – и я поддержал тебя. Но с человеком – ни за что!

– Но мы любим друг друга! Любовь – превыше всего! – попытался возразить Дон.

– А ты знаешь, что самое ужасное? – отреагировал Король, по прежнему обращаясь к дочери. – Ты откажешься от бессмертия, ты будешь жить с ним в маленьком домишке… А на что вы будете жить – ты подумала?

– Да ты посмотри на него! – встрял в разговор Элл, обращаясь к Миралиссе, приободренный тем, что Король, по всей видимости, на его стороне. – Разве это мужчина? Он не сможет обеспечить тебе никакого уровня жизни! Вы будете жить на берегу океана и есть тухлую рыбу, которую будут выбрасывать на берег волны!

– Почему обязательно тухлую? – удивилась Миралисса. Ей стало обидно за Дона. Категоричность Элла выводила ее из себя.

– Потому что он не заработает на удочку. Ха-ха! Это метафора! – категорично заявил Элл.

Миралисса метнула в него гневный взгляд.

– Лавры короля Тингола не дают покоя? – саркастически поинтересовался Дон. – Тот тоже считал Берена слишком бедным, и послал его за Сильмариллом. Может, Вам вручить Сильмарилл?

Миралисса протянула руку, и на цепочке закачался, разбрасывая радужные блики, Звёздный камень.

– О-о-о! – протянул Элл, и в глубине его глаз блеснул багровый огонёк алчности. – Откуда он у тебя?

– Дон подарил, – насмешливо ответила Миралисса, и сконфуженный Элл не сразу нашёлся, что ответить.

– Миралисса! – проникновенно продолжил речь Король, взглядом призывая Элла замолчать. – Пойми меня, твоего отца! Я же знаю, что тебе пришлось бы как обычной человеческой женщине, только и делать, что готовить есть, убирать, стирать, гладить… Этот быт – очень быстро убьет любую романтику, любые чувства! Ты будешь страдать, и очень быстро стареть, стареть, стареть… И лет через шестьдесят – тебя не станет. Подумай, каково мне будет видеть страдания и смерть любимой дочери! А о матери своей ты подумала – как она это перенесёт?

– Да я и сам прекрасно умею готовить, и стирать, и… – Дон замолчал, ибо Миралисса нетерпеливым жестом прервала его.

– Дон, отец прав, – сказала она. – Я ухожу – прощай.

– Нет! – Дон рванулся к ней. – Ты не можешь…

– Стой, если хочешь жить! – скомандовал Король, и Дон увидел дюжину лучников, неслышно выступивших из лесу и держащих его на прицеле. Дон усмехнулся и перехватил меч поудобнее. И сделал шаг по направлению к Миралиссе. Потом ещё шаг. И ещё.

Свистнула стрела. Дон успел её отразить, заметив, что стрелял Элл, успевший подобрать свой лук. Но этот выстрел послужил сигналом, после которого остальные лучники также начали стрельбу. Выпущенные ими стрелы взмыли в воздух, чтобы обрушиться на Дона смертоносным водопадом.

Дон с улыбочкой смотрел на приближающуюся смерть. Он прекрасно знал свои возможности – стрелы одного эльфийского лучника он отбивал наверняка, двух – с огромным трудом и при помощи удачи, трёх – если очень сильно повезёт. А дюжина стрелков – надежды нет. Никакой.

Стрелы уже были на расстоянии нескольких локтей от цели, как вдруг гном, о котором все забыли, взмахнул рукой – и стрелы отскочили в стороны, словно встретив на пути непреодолимую преграду. Стрелки натянули луки заново, но Король их жестом удержал. Взмах его руки – и Дон почувствовал, как преграда, защищавшая его, лопнула, а гнома отбросило в сторону.

– Кстати, верни меч, – обратился Король к Дону.

– Отними, – сквозь зубы ответил тот.

Король махнул рукой, и лучники дали залп.

Дон даже не смотрел в их сторону – всё своё внимание он сосредоточил на Миралиссе, стараясь в последние мгновения насмотреться на неё, запомнить, продлить восхитительное чувство любования возлюбленной девушкой, любившей его… и предавшей.

Миралисса сжала камень в ладонях и резко выпрямилась – и вокруг Дона образовался цилиндр, уходящий вершиной в небеса. Стрелы бессильно бились об него – и отлетали в стороны. Миралисса печально отвернулась и потихоньку начала удаляться, скрываясь в лесу.

– Миралисса! Подожди! Остановись! – кричал Дон, бросаясь на преграду, защитившую его от стрел… и запершую как в темнице. Дон бил по этой преграде, вставшей между ним и любимой, всем, чем только мог – мечом, плечами, кулаками… Тщетно. Преграда и не думала подаваться.

Гном пришёл в себя, подошёл к преграде, внимательно на неё посмотрел, кивнул Дону и отрицательно покачал головой, давая понять, что его усилия бессмысленны. Дон опустил меч и сам сел на землю, глядя на зелёный полог леса, скрывший от него эльфов. За его спиной раздался грохот, и Дон не спеша обернулся. Грахель что-то сделал со своим молотом – его навершие теперь заканчивалось острыми насадками. Гном размахнулся и нанёс ещё удар – и внутрь цилиндра упал конусообразный кусок алмаза. Потом был ещё удар, ещё и ещё – и когда отверстия образовали круг, гном толкнул стенку цилиндра – и она упала внутрь, образовав дыру, сквозь которую мог пролезть не только человек, но и гном.

Дон посмотрел на отверстие и отвернулся – его охватила какая-то странная апатия, не хотелось ни говорить, ни двигаться, а лечь на землю, закрыть глаза… и умереть.

Словно сквозь сон он ощущал, как гном с кряхтением вытаскивает его из цилиндра, ругаясь в голос, как на горизонте всё ближе и ближе поднимаются тучи пыли…

Это орки, – мелькнула в голове равнодушная мысль. – Они гонятся за нами, догонят и…

Дон нашёл в себе силы подняться, выхватить меч и сделать два шага по направлению к приближающемуся оркскому войску. На третьем шаге в него словно клещами впился гном.

– Ты с ума сошёл! – кричал гном, но до Дона его крики доходили словно через толстый слой ваты. – Жить надоело?

– Да, ты прав, – спокойно ответил Дон. – Именно что надоело.

– Не пущу! – ещё громче завопил Грахель.

– Пустишь, – ещё более спокойно ответил Дон, хватая левой рукой гнома за кисть и пытаясь её от себя оторвать. Но с тем же успехом он мог бы пытаться оторвать верхушку у горы.

– Ты пойдёшь со мной! – говорил гном, не ослабляя хватки. – Или я потащу тебя силком!

И Дон понял – действительно, потащит. И апатия захлестнула его с новой силой – так что бороться с гномом не осталось ни сил, ни желания.

– Хорошо, идём, – покладисто согласился Дон.

Гном мигом взгромоздил себе на плечи мешок, взял Дона за руку и зашагал прямо к лесу. Дону ничего не оставалось, как последовать за ним. Когда до леса оставалось несколько шагов, из него материализовалась фигура незнакомого эльфа с луком.

– Мы просим безопасного прохода через лес, – начал беседу гном явно заготовленной заранее фразой. – И обязуемся не причинять лесу никакого вреда.

Эльф кивнул.

– Хорошо, можете проходить. Но учтите – при малейшей попытке причинить лесу вред, вы будете уничтожены.

Гном согласно кивнул и последовал мимо посторонившегося эльфа под зелёный чертог леса. Дон двинулся за ним. За их спинами засвистели стрелы и раздались предсмертные стоны – эльфы начали обстрел приближающегося к лесу войска орков.

Десятая глава

Дон, ничего не видя вокруг, машинально шагал вслед за гномом сквозь лес. Без удивления, на которое его измученная выпавшими за этот день испытаниями душа уже не имела сил, Дон отмечал, что Грахель ориентируется в лесу ненамного хуже его самого. Во всяком случае, они двигались строго на восток, как по нити – отклоняясь от путеводного направления лишь для огибания стволов деревьев и очень уж густого подлеска. Но, обойдя препятствие, гном педантично продолжал движение в первоначальном направлении. Причём гном явно пытался себя вести в лесу предельно аккуратно – просачиваясь, а кое-где даже ввинчиваясь сквозь подлесок, но стараясь как можно меньше и аккуратнее прикасаться к ветвям и молодой поросли деревьев. Дон следовал за ним, держась на расстоянии вытянутой руки, без особого труда – он не раз ходил по лесу, и тело действовало автоматически, практически без участия человека.

Дон понимал, что эта гномья аккуратность излишня. Он прекрасно знал, что эльфы вовсе не педанты и не станут обижаться из-за сломанной в пути ветки или даже небольшого деревца. В конце концов, в лесу водятся крупные животные, которые не могут пройти по нему, не сломав ни единой веточки, но это нормально, это часть жизни леса. Другое дело, если ломать ветви нарочно, просто ради того, чтобы сломать – в таком случае эльфы отреагируют очень жёстко. Дон собрался рассказать об этом Грахелю, но почувствовал, что вести беседу просто не в силах. Трудно было заставить себя открыть рот и выдавить из себя хоть слово.

Дон пребывал в очень странном состоянии – словно его сознание каким-то неведомым образом раздвоилось. Некая малая, рассудочная часть, заставляла ноги двигаться, лёгкие дышать, глаза видеть, в то время как остальная часть корчилась от боли при мыслях о таком внезапном изменении отношения любимой. Мысли бились одна за другой, сколь панические, столь же и ужасные – память услужливо подсовывала внутреннему взору образ Миралиссы и все моменты общения, связанные с ней, от чего становилось только хуже. Пристрастный и мнительный внутренний судья анализировал каждый взгляд, каждое слово, каждый вздох, обращённые к эльфийской принцессе – и находил массу ошибок, из-за которых эльфийка имела право, по мнению этого судьи, обидеться и решительно разорвать с ним всякие отношения. В глубине души Дон понимал, что, терзая душу подобного рода воспоминаниями и самокопанием, он делает себе только хуже – но ничего поделать со своим воображением не мог. Дон тряхнул головой, страстно желая избавиться от этих губительных мыслей, но это не помогло – наоборот, память подбросила сцену поцелуя на Радужной площади – первого и последнего поцелуя, как оказалось – и Дон не сумел сдержать горестный стон. Он уже ничего не видел перед собой – окружающий лес и маячащую впереди широкую спину гнома заслонило представшее перед взором лицо Миралиссы, её нежная и ласковая улыбка – сколь прекрасная, столь и недоступная. Сердце пронзила новая вспышка боли из-за такой потери – потери, без которой и жизнь-то не мила.

Жизнь? – пронеслось в голове Дона. – Разве это – жизнь? Какая же может быть жизнь – без неё?

Рука сама легла на рукоять меча. Её меча – вспыхнуло очередное воспоминание, и очередная вспышка боли заставила Дона зашататься. Ничего не видя перед собой, кроме словно подёрнутых дымкой контуров любимой, со свистом вдыхая воздух сквозь насмерть стиснутые зубы, Дон потянул меч из ножен. Но в этот момент что-то хлестнуло его по лицу, и Дон принялся отплёвываться и протирать глаза от мусора, немного придя в себя. Гномья спина по-прежнему невозмутимо маячила впереди, а по лицу его стегнула ветка, отогнутая широким плечом идущего впереди гнома, и резко распрямившаяся после его прохождения. Вот гном зацепил ещё одну ветку, вот она принялась изгибаться…

Ничего удивительного, – подумал Дон. – При походе через лес – это самое обычное дело, так что нужно быть начеку. Я слишком уж ушёл в себя…

Вторая ветка с силой ударила назад, но в этот раз Дон был настороже и успел пригнуться, пропуская ветку над собой. Гном, как ни в чём не бывало, невозмутимо шагал вперёд, не только не оглянувшись, но даже не сбавляя шага. Вот он задел третью ветку, заметно толще первых двух, вот она принялась изгибаться…

Удар веткой – в этом странного ничего нет. Странно другое, – мелькнула мысль. – Идём мы довольно долго, а веткой меня ударило только сейчас…

– Грахель! – окликнул Дон идущего впереди гнома. Грахель вопросительно покосился на него, не прекращая отгибать ветку.

– Ты… Это… Пожалуйста, больше не надо.

– Уверен? – гном остановился и полуобернулся к Дону.

Дон кивнул, оглядываясь вокруг. Слева и справа неприступными стенами возвышались молодые деревца, растущие настолько густо, что протиснуться между ними стоило бы изрядных трудов. А между этими стенами вилась тропинка, на которой человек с гномом в данный момент и находились.

Странно, я и не помню, как мы на эту тропинку вступили, – удивился Дон.

Тропинка, непрерывно извиваясь в обход деревьев, всё же вела в нужном направлении, и путь вполне можно было продолжить по ней – но что-то Дона удерживало, что-то с тропинкой было не так. Дон опустил взгляд – хорошая тропинка, гладкая, отлично вытоптанная до самой земли, по бокам вдоль неё возвышаются опавшие листья, но на самой тропинке – ни листочка, ни камушка…

Это значит, что ею часто пользуются! – вдруг осенило Дона.

– Может, всё-таки пойдём? – несколько раздражённо начал было гном. – А то…

Но Дон предостерегающе поднял руку, призывая Грахеля к молчанию, и тот послушно умолк, прислушиваясь к тому, что могло насторожить человека. Вскоре и гном услышал то, что чуткие уши Дона уловили чуть раньше – тяжёлый топот и мерное сопение. Звуки становились всё громче, и едва гном успел схватиться за рукоять молота, впереди, из-за поворота тропинки, находившегося в дюжине шагов, вынырнул кабан. Это был матерый секач, и на его спине вполне могло усидеть сразу два человека. Попади он на праздничный стол, и его едва бы съели две роты вусмерть голодных гномов. Он был не один – за его спиной показались несколько свиноматок и целый выводок пегих поросят. Секач злобно сверкнул глазами, нагнул голову и презрительно хрюкнул.

– Это кабанья тропа! – запоздало понял Дон. – Кажется, мы в беде, – тронув гнома за плечо, негромко прошептал он.

Дон достаточно хорошо знал повадки кабанов, и теперь запоздало клял себя за невнимательность. Как он мог проглядеть тот момент, что они вышли на кабанью тропу, как можно было сразу не сообразить этого? Кабаны не такие уж страшные животные, если их не обижать – но дело-то как раз в том, что кабаны воспринимают появление на их тропе посторонних – как обиду. А вернее – как вызов.

Что же делать? – напряжённо размышлял Дон.

Теперь, из-за возникшей опасности, внутренние терзания и переживания отошли на второй план, и мозг вновь работал как следует – быстро и точно.

– Убежим? – неслышно спросил гном, не оборачиваясь. Дон не мог не восхититься его выдержкой – не каждый мог бы сохранять неподвижность, находясь ближе всего к налитым кровью глазам матёрого зверя.

Дон отрицательно покачал головой, потом, сообразив, что Грахель его не видит, прошептал:

– Догонит.

Вбок от тропки тоже нельзя, – продолжил Дон мысленные поиски возможностей выхода из ловушки, в которую они с гномом угодили по его, Дона, неосторожности и невнимательности – во всяком случае, Дон был в этом уверен.

Вбок от тропинки – слишком уж густые заросли, быстро мы сквозь них не протиснемся, и кабан нас наверняка успеет настигнуть… Может, залезть на дерево?

Дон поднял голову и обозрел ближайшие деревья. К сожалению, низко расположенных веток не было, а карабкаться по стволу – задача не из лёгких…

Хотя, будь я один, я бы наверняка успел, – пришла незваная мысль. – Но вот Грахель… Как я слышал, лазание по деревьям не входит в число гномьих достоинств. Нужно придумать что-то иное… Но что?

Грахель вдруг вышел из состояния неподвижности и сделал шаг вперёд, по направлению к кабану, не отрывая взора от глаз секача. Секач коротко рыкнул и также сделал шаг вперёд, сближаясь с гномом. Гном тоже издал сдавленное рычание и сделал ещё один шаг.

Дон шагнул было к Грахелю, потянул руку к его плечу, чтобы остановить, удержать… но на полпути рука остановилась.

Похоже, Грахель прав, – сокрушённо подумал Дон. – Иного выхода у нас нет. С этим секачом придётся сражаться.

Дон был осведомлён о боевых особенностях диких кабанов, а кое-что даже видел своими глазами – и увиденное заставляло проникнуться к бойцовским способностям диких кабанов глубочайшим уважением.

– Тем более, – лёгкая улыбка скользнула по губам человека, – что увиденные мною кабаны были раза в два меньше этого.

Дон понимал, что будь у него копьё и топор, он легко бы совладал с кабаном, даже в одиночку. Нужно вонзить копьё в нужное место – в область сердца секача и правильно упереть копьё в землю – а потом, удерживая клыки кабана на безопасном расстоянии от себя, методично добить его топором.

– Да и с одним копьём я бы справился, только дольше бы ждать пришлось, пока он кровью истечёт… – Дон сокрушённо вздохнул. – Но копья нет, так что придётся как-то обходиться…

Рука уверенным движением вновь опустилась на рукоять меча. Выход был только один – в прыжке перемахнуть через гнома и попытаться убить секача первым же ударом. Первым – потому что нанести второй удар секач скорее всего не даст. Да и уцелеть после нанесения первого удара было проблематично – кабаны не умирают сразу.

Убить секача с одного удара – очень непросто. Нужно безошибочно нащупать сталью меча упрятанный в его огромной голове мозг, размером с кулачок младенца… Но даже если мне удастся первым же ударом поразить его мозг, – прикидывал Дон, – он будет всё ещё опасен. Инстинкты, зашитые в спинном мозге, и запас жизненной силы в его огромной туше позволят ему оставаться на ногах в течение пары вдохов, причём до последнего вздоха он будет оставаться грозным противником. Так что секач наверняка успеет нанести мне смертельный удар своим клыком…

Шансы на успех были минимальны, но Дон всё же решил рискнуть. Собственная жизнь его волновала очень мало, а вот отдать её не просто так, не из-за невыносимого желания избавиться от боли в сердце, а ради спасения жизни друга – почему бы и нет? Дон выхватил меч и, набирая разгон, ринулся к гному. Размашистый шаг, другой, толчок… Что?

Толчковая нога почему-то не оторвалась от земли, намертво к ней прилипнув. Дон едва удержал равновесие и сердито глянул на гнома, умудрявшегося даже будучи обращённым спиною к человеку, излучать этой спиной выражение неприкрытого ехидства.

– Ах, ты ж маг земли! – возмущённо воскликнул Дон, но гном никак не отреагировал.

В полной сосредоточенности, не отрывая взора от кабана, Грахель сблизился с ним на расстояние вытянутой руки, потом ещё ближе, ещё… Голова секача нагнулась, рука гнома в тяжёлой латной перчатке упёрлась ему в лоб – и две фигуры застыли. Дон видел, как взбугрились мышцы ног кабана, как напряглась гномья спина, как гномьи сапоги и кабаньи копыта принялись погружаться всё глубже в утоптанную до каменной твёрдости почву…

Это же соревнование! – огненной искрой пришло осознание. – Конечно, они соревнуются в силе, и слабейший должен уступить дорогу. Кабаны довольно часто выясняют при помощи таких поединков, кто сильнее – но никогда при этом не опускаются до смертоубийства. Проигравший просто уступает дорогу… Всё-таки животные в чём-то намного мудрее нас, называющих себя разумными, – с внезапным раскаянием подумал Дон. – Животным не нужны войны, не нужно убивать себе подобных, чтобы доказать, кто лучше. Животные научились жить с миром и друг с другом в гармонии. А мы, разумные, – почему-то сейчас это слово вызвало у Дона лишь горькую иронию, – так и не можем этого постичь. Наверное, это означает, что мы не так уж и разумны…

Размышления Дона прервало удивлённое хрюканье кабана: гном внезапно шагнул вперёд, с силой давя на кабаний лоб – и того оттащило назад. На прочной поверхности тропинки остались четыре глубокие борозды, оставленные копытами кабана, изо всех сил упирающегося давлению гнома. Секач от неожиданности сел на задние лапы, но потом быстренько вскочил, коротко хрюкнул какое-то своё свиное ругательство в адрес победившего гнома, развернулся и неспешно потрусил в обратном направлении, к ожидающему его семейству, во все глаза глядевшему на поединок. Секач коротко рявкнул, отчего семейство как ветром сдуло, остановился, обернулся к гному и коротко махнул головой – после чего бесшумно исчез за поворотом тропинки. Только после этого гном тяжело опустился на землю.

– Ты не пострадал? – быстро спросил Дон, наблюдая, как Грахель тяжело утирает пот с покрасневшего лица.

– Ничего, – с кряхтением ответил гном. – Всё в порядке, устал только. Вот немного посижу, отдохну – и пойдём дальше.

– Но как тебе удалось его одолеть? Он ведь один весит как добрая дюжина гномов!

– Мы, гномы, сильный народ, – со смешком ответил гном, после чего, поколебавшись, намного более серьёзным тоном добавил:

– Магия земли помогла, – и коротко указал взглядом на свою грудь, на которой искрился и сиял звёздным светом Сильмарилл.

Дон понимающе усмехнулся, но тут же воспоминания о личной трагедии, оттеснённые было свежими впечатлениями от встречи с секачом, вновь на него нахлынули, грозя полностью затопить рассудок. Дон резко шагнул к гному, намереваясь помочь ему подняться и шагать дальше, надеясь, что хоть физическая усталость поможет избавиться от переживаний, от боли в сердце – и в то же время, в глубине души, прекрасно понимая и осознавая, сколь напрасна эта надежда. Но Дон совсем забыл, что нога его по-прежнему намертво прилипла к земле, поэтому он неловко упал и завалился на бок – к несчастью, именно на тот бок, на котором висел чехол из-под лютни. К счастью, гном успел снять своё заклинание, прежде чем Дон коснулся земли – иначе перелом лодыжки был бы неизбежен. Неосознанным движением Дон успел смягчить удар, подставив локоть. Удар им о землю хоть и отдался болью во всём теле, но треска раздавливаемой лютни, какового звука Дон опасался больше всего, так и не последовало. Содержимое чехла лишь больно упёрлось ему под рёбра – но, по-видимому, уцелело.

Содержимое? – возникла донельзя удивлённая мысль. – Какое содержимое? Ведь лютни нет, её разнёс в щепы арбалетный болт гоблина в чёрном плаще… Покойного гоблина, кстати – но лютню этим не вернёшь… Но что же в чехле?