Текст книги "Силь"

Автор книги: Дмитрий Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Дон осторожно поднялся на ноги и опустил руку в чехол, крепко ухватив это самое нечто, и извлёк его наружу. Это была не лютня. Это был её убийца – гоблинский арбалет. Заряженный и полностью готовый к стрельбе. А кроме него, в чехле пересыпались арбалетные болты.

Но как он оказался у меня в чехле? – недоумённо подумал он. – И почему он заряжен? Я его точно не заряжал, арбалет нельзя долго держать в заряженном состоянии – у него быстро растягивается тетива… Последний раз я его видел, я его видел… Вспомнил!

Память послушно предоставила картинку – обжигающая боль в груди, страшная усталость, белое пятно старосты на вышке в перекрестии прицела, и указательный палец, из последних сил давящий на спусковую скобу арбалета… После этого – темнота. А после неё – бой спина к спине со здоровяком, но арбалета в руке уже не было…

Скорее всего, это он, здоровяк, – мало того, что спас мне жизнь, так ещё и озаботился снабдить меня этим мощным оружием, и погиб, защищая меня… А я даже не узнал, как его зовут… А ведь у него не было необходимости так поступать, мне он ничем не обязан! Я жил в своё удовольствие, когда он был гоним законом и стражей – и я не сделал ничего, чтобы ему помочь… Более того, встреть я его раньше – да я его просто-напросто сдал бы страже. Он ведь «бандит», уголовник! Хотя иной бандит намного лучше дюжины дюжин таких предателей, как староста!

Дон растерянно вертел в руках арбалет. Ему было невыносимо горько и стыдно.

– Не переживай, – мягко произнёс незаметно подошедший гном. – Важно не только то, что ты совершил ошибку – важно её запомнить, и больше никогда подобных ошибок не совершать.

– Я запомнил, – твёрдо кивнул Дон, – Ещё как запомнил. Жаль только, что понял я это слишком поздно. Человеку пришлось умереть, только после этого до меня дошло…

– Мы все растём, взрослеем и меняемся, – необычным, каким-то очень проникновенным тоном произнёс Грахель. – А взросление – это процесс осознания происходящего вокруг. Многим, очень многим это не нравится, и они до глубокой старости предпочитают оставаться подростками. Причём не в душе – это-то как раз неплохо, сохранить до старости детскую яркость впечатлений и непосредственность. Увы, у них ум остаётся подростковым… Вот как ты думаешь, многие ли за свою жизнь успевают понять то, что ты понял только что – то, что о душе человека нельзя судить по внешним признакам?

– Я… Не знаю… – растерялся Дон.

– Единицы! – торжественно поднял вверх палец гном. – Большинство судит по внешности. А потом удивляются, когда видят, что иной раз под некрасивой оболочкой скрывается нежная и благородная душа, а под неземной красоты эльфийским обликом – душа опустошённая, лживая и циничная…

Гном резко замолчал, слишком поздно сообразив, что он ненароком вновь разбередил едва начавшую затягиваться душевную рану Дона. Дон пошатнулся, очередная чёрная волна отчаяния и боли вновь захлестнула всё его существо.

Гном, проклиная про себя свой длинный и невоздержанный язык, шагнул к нему, чтобы поддержать – и резко обернулся, когда вдруг на тропе под чьей-то ногой громко хрустнула сухая ветка. Дон, действуя скорее инстинктивно, чем осознанно, также резко обернулся в направлении звука, направляя на предполагаемый источник опасности арбалет. Изображение расплывалось, и Дону пришлось несколько раз махнуть головой, чтобы проморгаться и отчётливо увидеть противника.

Гном, едва взглянув в сторону звука, тотчас же расслабился и даже улыбнулся – на тропе стоял годовалый олень. Грахель много читал об оленях и несколько раз видел их на гравюрах – но вживую он выглядел гораздо восхитительнее. Гордый поворот головы, твёрдая постава, корона рогов, возвышающаяся над макушкой – следовало быть, по меньшей мере, гением, чтобы изобразить это всё! Олень, а вернее, вчерашний оленёнок, который очень хочет стать взрослым, нагнул голову и несколько раз резко потешно боднул рогами воздух.

Очевидно, он усмотрел в наших действиях угрозу, если хочет бодаться, – смекнул начитанный гном. – Вернее, даже не угрозу, а вызов. Но что именно он счёл вызовом? Разве что…

Грахель покосился на Дона – и слова замерли у него на устах. С неподдельным ужасом гном увидел, как Дон – бледный, с закушенной губой и затуманенными глазами, целится в оленя из арбалета. На слова времени не оставалось – настало время действий. Гном метнулся к Дону, хватая его своею железной хваткой за кисть, удерживающую арбалет, и направляя её прочь от оленя – выше, ещё выше, как можно выше… В небо.

Едва взор Дона прояснился, перед его глазами предстал олень, бодающий рогами воздух. Дон расслабился, и хотел было опустить арбалет, но не успел, ибо на него налетел вихрь. Стальная хватка сдавила руку с арбалетом, заламывая её. Дон пытался сопротивляться, но силы были явно неравны – пальцы человека подались давлению, сжались, и указательный сжал спусковую скобу арбалета. К счастью, арбалет уже наклонился почти вертикально – и болт ушёл в небо, пронзив крону дерева, из которой, кружась, начали медленно опускаться несколько сбитых листьев.

Дон ясно представил себе, что было бы, если бы его пальцы подались сразу – до того, как арбалет будет направлен вверх – и содрогнулся. Убить прекрасного, молодого, безвинного оленя – большей мерзости сложно себе вообразить!

И эльфы эту точку зрения вполне разделяют! – Дон ощутил в душе поднимающуюся ярость. – Да они бы нас за это из луков расстреляли бы как пить дать, и я бы даже не стал сопротивляться. Ну разве же можно так хватать!

Дон покосился на гнома, вцепившегося в его руку, и вспомнил о другой его хватке – когда Дон, будучи в отчаянии из-за поступка Миралиссы, шагнул к надвигающемуся войску эльфов, гном его так же схватил и удержал – удержал от того, чтобы со всем этим покончить раз и навсегда! Поднимающаяся волна ярости, вместе с волной боли от разрыва с любимой, взаимно усилили друг друга. Дон уже не сознавал, что он делает, ему требовалось излить, выплеснуть эту гремучую смесь на кого-то, чтобы она не разорвала сердце изнутри – и гном показался подходящей мишенью, именно его затуманенный горем рассудок воспринимал как одного из виновников. Дон сейчас был там, перед наступающим войском орков, намереваясь броситься к нему наперерез и погибнуть, но его удерживало одно-единственное – усилие со стороны гнома. Больше всего человеку хотелось его преодолеть. Дон сплёл руку, удерживающую арбалет, с рукой гнома в тяжёлой латной перчатке, вцепился в неё и другой рукою, напрягая все силы, бросая в топку ярости все, последние резервы…

И волна ярости окончательно покрыла рассудок.

Гном, выкрутив Дону руку, уже собирался вырвать из неё арбалет – как тот внезапно выстрелил.

Уф, я успел! Олень остался цел, – подумал гном, продолжая выдирать арбалет из крепкой, но всего лишь человеческой хватки, которая даже у самых сильных людей не может сравниться с гномьей. Гномы часто на спор завязывали пальцами одной руки подковы в узелок и растягивали стальные монеты в обжигающие полоски. Вдруг усилие гнома натолкнулось на нешуточное сопротивление. Грахель напряг мышцы рук – гномьих рук, легко способных месить сырое железо ненамного менее ловко, чем тесто – но ничуть не преуспел. Ярость Дона уравняла силы – и рука Грахеля принялась отгибаться назад. Второй рукою Дон впился в тяжёлую латную перчатку – и гном с сильнейшим удивлением ощутил, как легированная гномья сталь постепенно сминается под усилием человеческой руки. Стальная гномья перчатка, которую далеко не каждый гномий меч мог разрубить, а большинство человеческих мечей не были способны даже поцарапать – сминалась и рвалась под усилием человеческой руки столь же легко, как гнилой холст. Гном свободной рукой попытался было разорвать хватку Дона, но сил не хватило – ему удалось лишь немного её ослабить. Сухожилия гнома затрещали.

Ещё немного, и он сломает мне руку, – понял гном, пытаясь уже не то что выкрутить человеку руку, а вырваться из его хватки.

Дон перехватил гномью руку поудобнее, сдавил её с усилием парового молота – но при этом арбалет вывалился из его руки и со стуком ударился о тропинку. Дон, несколько ослабив хватку, обернулся на этот стук, внимательно глядя на арбалет – и волна ярости внезапно опала, оставив после себя лишь недопонимание.

– А что, собственно, здесь происходит? – недоумённо спросил он, глядя на руку гнома в искорёженной перчатке и побагровевшее от усилий, со вздувше6йся жилой на лбу лицо гнома.

Ярость, на которую были израсходованы почти все оставшиеся силы, покинула его – и сил оставаться в сознании практически не осталось. Дон, с некоторым даже облегчением, рухнул в беспамятство.

Словно со стороны он видел, как гном осторожно укладывает его тело на землю, ругаясь и обжигаясь, пытается стащить с руки искорёженную и разорванную перчатку, но это ему никак не удаётся. Потом последовало короткое заклинание – и перчатку словно разорвало изнутри, и гном отшвырнул во влажную листву искорёженный кусок металла. Листва зашипела и от неё начал подниматься пар.

Гном подобрал арбалет, сунул его на место, в чехол, навьючил на себя рюкзак, сверху водрузил бесчувственное тело Дона – и, пошатываясь, побрёл вдоль по тропе. Без удивления Дон своим взором со стороны заметил искрящуюся серебряную нить, вьющуюся от его тела в направлении, противоположном движению гнома. Тянущуюся туда, где свистели стрелы и наступали орки. Туда, где была Она. Миралисса. Единственная. Любимая. Любимая, несмотря ни на что…

* * *

Миралисса устало опустила лук и утёрла пот со лба.

– Это какая по счёту атака? – небрежным тоном спросил Элл, не отходивший от неё ни на шаг, и даже во время боя умудряющийся тереться рядом. – Четвёртая?

– Если считать их разведку, то пятая, – сухо ответила Миралисса, устало облокотившись на ствол берёзы. Ветви берёзы затрепетали, и эльфийке показалось, что ствол несколько изменил форму, пытаясь подстроиться под форму её тела, чтобы ей стало мягче и удобнее. Возможно, так оно и было на самом деле. Берёзы у эльфов считались чем-то большим, чем просто деревья. Люди называли берёзы "священными деревьями эльфов", но это слово не вполне точно передавало суть отношения эльфов к берёзам. Не станешь ведь говорить, что друг – это нечто священное? Другу не поклоняются и на него не молятся, с ним просто дружат – отдавая всё, если это нужно другу, но и принимая от друга всё, если это нужно тебе. Орки же ненавидели берёзы ничуть не меньше, чем эльфов – во всяком случае, во время битв в берёзовых лесах, орки бросались рубить ятаганами берёзовые стволы наравне с эльфийскими телами. Впрочем, эльфы всегда защищали своих друзей, не щадя жизней своих – и обычно оркам добраться до берёз удавалось лишь в том случае, если никого из эльфов в живых не оставалось.

Миралисса наконец ощутила прилив сил – берёзы умели очень быстро восполнять резерв, потраченный эльфийскими волшебниками. А Миралисса истратила свой резерв практически до донышка во время последней атаки – тогда перед бегущим к лесу отрядом орков с ятаганами наперевес катилась мутно-серая стена, в которой безнадёжно вязли стрелы. Миралисса сумела выпустить по стене три Ледяные Стрелы, но пробить ей эту стену ими так и не удалось, стена их отразила. Если бы в бой не вмешался отец, использовавший модифицированное заклинание Ледяной Стрелы, всё могло бы закончиться гораздо плачевнее. А так с его пальцев сорвалась Ледяная Стрела, которая, как с удивлением отметила Миралисса, была какой-то кривой формы и летела по спирали – за счёт чего она ударилась о стену несколько раз, в конце концов, разнеся её на куски, и заставив нескольких неудачливых орков навсегда застыть посреди поля ледяными глыбами. С остальными орками, лишёнными магической защитной стены, довольно быстро покончили вступившие в бой эльфийские лучники – до леса не удалось добраться ни одному орку.

– А здорово мы их, правда? – вновь постарался завязать беседу Элл.

– Да, – ещё более сухо ответила Миралисса. Элл постоянно пытался втянуть её в беседу и уже успел ей безумно надоесть, так что продолжать с ним общение на пустые и бессмысленные темы у неё никакого желания не было. Она встряхнула Сильмарилл, и, с сожалением, всмотрелась в его поверхность – увы, он оставался всё столь же пустым, холодным и безжизненным. Похоже, дерево не могло передать ему своей энергии – или Звёздный камень был не в состоянии эту энергию воспринять.

Как же наполнить его силой? – думала Миралисса, машинально отмахиваясь от Элла, что-то монотонно зудевшего ей на ухо. – Жаль, я не успела расспросить Дона о том, как его можно зарядить, а теперь… теперь уже поздно. Дон, как же ты там?

Миралисса чуть слышно всхлипнула. Нежное чувство к человеку было погребено под покровом Долга и Обязательств, съёжилось, затаилось – но никуда не исчезло, и постоянно напоминало о себе. Заставляя вспоминать его весёлый голос, искорки юмора в глазах и прикосновения губ…

Чьи-то губы прикоснулись к её щеке – и Миралисса резко повернулась к немного обескураженному такой реакцией с её стороны Эллу.

– Ты что это делаешь? – нахмурив брови, резко спросила эльфийка. Даже слишком резко, ибо на какое-то мгновение, на долю мгновения, ей показалось, что это был… человек. Глупая надежда, но ведь всегда веришь в то, во что хочешь верить!

– Да я… это… Я предложил, ты не возражала, – развёл руками эльф.

Миралисса, не говоря ни слова, круто развернулась, и, решительно раздвинув ветви берёзы, шагнула за пределы леса и упорно пошла вперёд – и оглянулась, отойдя от леса лишь на дюжину шагов. Эльф не пошёл за ней – он несколько обижено смотрел ей вслед.

Зря я с ним так, – подумала Миралисса с запоздалым раскаянием. – Он ведь меня любит… По-своему, конечно. А я… я… не знаю. Кого я люблю? И люблю ли вообще кого-нибудь? Я вообще ничего не понимаю, я окончательно запуталась…

Эльфийская принцесса уже была готова вернуться назад, под полог родного леса, чтобы извиниться перед Эллом и попытаться загладить свою вину, даже если придётся разрешить ему себя поцеловать… может быть. Вдруг её чувства словно обдало волной сухого жара, и Миралисса резко обернулась. Орки! Но непосредственной угрозы пока не было. Орки, занятые неведомым делом, построились в круг, в центре которого то и дело взлетал и опускался посох Шамана. Тут Миралиссу пронзило то же, только намного более сильное чувство. Чувство, знакомое каждому магу – ощущение плетущегося неподалёку заклинания, так называемый откат. Причём это заклинание было настолько сильным, что Миралисса рухнула на колени и судорожно закашлялась – её лёгкие как будто наполнились сухой раскалённой пылью. Никто из эльфов, как отметила краем глазом эльфийка, ничего особенного не заметил, только Король несколько поёжился, напряжённо вглядываясь в центр орочьего круга.

Эльфийка собралась с духом и попыталась сконцентрировать зрение на центре круга – в этом умении никто, даже отец, не мог с ней сравниться. Вот перед её сконцентрированным взором промелькнул круг орков с ятаганами наголо, явно готовыми к атаке и просто чего-то ждущих. Чуть дальше – понурый главнокомандующий, далее – Шаман, совершающий ритуальные движения, а в самом центре круга, на массивной металлической подставке, возвышался сверкающий багровыми искрами чёрный кристалл. Кристалл властно приковывал взор, взгляд против воли устремлялся к нему, всё ближе и ближе… Миралисса попыталась отвести взгляд, но тщетно. Эльфийка уже не видела ничего вокруг, её взор властно тянуло к кристаллу. Миралисса рвалась изо всех духовных сил, но ничего не помогало. Кристалл становился всё ближе, и, казалось, сверканием своих граней излучал одновременно голод и удовлетворение, предвкушал… Пищу? Неужели – пищу?

Эльфийка слепо шарила вокруг в поисках опоры, уже не только её взгляд, но и её всю, её суть неудержимо приближалась к чёрной громадине. Кристалл казался Миралиссе огромным, заслоняющим полнеба, сверкание искорок всё усилилось, а внутри – эльфийка это ясно ощущала – жила чья-то сильная воля – только воля, сама по себе, без души и тем более без тела. Вдруг правая рука принцессы нащупала нечто, за что ей удалось уцепиться – островок постоянства в мире хаоса, верёвка утопающему, спокойствие посреди бури. Миралисса потянулась к этому островку, как к последней надежде, заключая себя внутрь спокойствия, отгораживаясь от моря хаоса берегом постоянства. Искры чёрного кристалла яростно вспыхнули – но островок вокруг неё в ответ полыхнул ярким светом, и багровые искорки кристалла вдруг воссияли спокойным светом звёзд и осыпались звездопадом.

Миралисса открыла глаза. Она вновь стояла перед лесом, так крепко сжав кулак правой руки, что костяшки пальцев совершенно побелели. Эльфийка с усилием разжала кулак. На её ладони лежал Сильмарилл.

Шаман закончил ритуал – и на Миралиссу вновь накатила волна отката творящейся посреди круга орков магии, но в этот раз до неё дошли лишь отголоски – похоже, Сильмарилл её теперь как-то защищал. А вот её отцу пришлось гораздо хуже – его отбросило на спину и протащило несколько локтей по земле. И тотчас же стал заметен результат колдовства – и ожиданиям орков он вполне соответствовал.

Из кристалла в небо ударил столб очень яркого, почти белого пламени. Пламя взлетело, замерло – и на определённой высоте рассыпалось отдельными струйками, полого стекающими на землю. Войско орков оказалось внутри огромной пламенной полусферы. Старший Шаман поднял голову и посмотрел прямо на притихшую эльфийку – и хоть Миралисса сквозь стекающие струи не могла чётко разглядеть его лица, она могла поклясться, что он усмехнулся. Шаман взмахнул рукой – и огненный купол, полусферой охватывающий войско орков, дрогнул – и начал расширяться. И вслед за расширяющейся границей купола двинулось войско орков – тёмные фигуры, посвёркивающи лезвиями ятаганов. Трава разлеталась хлопьями пепла под границей купола, а земля под действием раскалённых струй пламени спекалась и звенела под чеканными шагами орков, как камень.

Одинокая сосна, растущая в отдалении от леса, оказалась на пути купола. Купол приблизился к ней – и спустя мгновение сосна вспыхнула. Вскоре от неё остался лишь обугленный остов. Один из орков, проходя мимо, как-то небрежно, походя, пнул этот остов ногой – и он разлетелся на куски. Со стороны эльфов донёсся стон – и кто-то нетерпеливый выпустил по широкой дуге в направлении орков стрелу. Стрела на неуловимое мгновение зависла в высшей точке своей траектории, хищно ринулась по направлению к оркам – и быстро сгорела без остатка, даже не долетев до него.

– Не стрелять! – хриплым от волнения (или от испуга? – предположила Миралисса) голосом приказал Король. – Это бесполезно. Здесь работа для магов. Дочь, ты готова? – Король требовательно посмотрел на неё.

Миралисса кивнула, облизав вмиг пересохшие губы. Похоже, судьбе орочьего наступления суждено будет решиться именно сейчас. Миралисса начала сплетать заклинание Ледяной стрелы, и, вспомнив предыдущее заклинание отца, немного видоизменила его, так что стрела получилась то, что надо – огромная и выписывающая совершенно невообразимую траекторию. По своей загадочной траектории стрела устремилась к огненному куполу. Подсознательно эльфийка была готова к тому, что стена Ледяную стрелу отразит – ну или, в крайнем случае, поглотит. Но вышло совершенно иначе – так, что Миралисса от удивления на миг застыла: стрела ударила в купол – и испарилась. Рассеивающееся облако пара понеслось вдоль степи, влекомое весёлым ветерком, а эльфийка растерянно провожала его глазами. Этого не могло быть – но это было!

В купол ударила ещё одна Ледяная Стрела. Хоть она и была намного большего размера – результат оказался тем же самым. Миралисса оглянулась на отца, который покрытыми инеем руками пытался активировать новое заклинание, кивнула ему – и они поняли друг друга без слов. Ледяные Стрелы сорвались с их рук почти одновременно, и одна за другой, с ничтожным интервалом ударили в одно и то же место в центре купола. Испарились обе. Купол же, видимых глазом и ощутимых доступными для магов ощущениями, повреждений не понёс и изменений не претерпел. Миралисса в порыве отчаяния вложила остаток магической энергии в заклинание Хрустальной Стены – довольно сложного заклинания, отнимающего много сил и получающегося один раз из трёх даже у опытных волшебников. Но эльфийке в свете последних событий подобные заклинания стали удаваться почти всегда. Хрустальная стена воздвиглась в нескольких локтях от огненного купола, купол упёрся в неё, дёрнулся – и остановился. Эльфы радостно закричали, поддерживая её, но Миралиссе было не до веселья, да и Король хранил молчание, не прекращая подготовку нового заклинания. Будучи волшебниками, они хорошо видели, даже не видели, нет – слово «видеть» для мага в данном случае неуместно – они ощущали своим магическим чувством, какое страшное давление купол оказывает на хрустальную стену, как постепенно разрушает её структуру, и как стена деформируется и подаётся. Они хорошо понимали, что это всего лишь отсрочка – и отсрочка кратковременная.

Орки, следовавшие за расширяющейся границей купола, были вынуждены остановиться. Даже сквозь купол эльфы ясно видели, что среди оркского войска воцарились разброд и смятение. Только что стройные ряды нарушились, орки смешались и начали понемногу пятиться от купола, с опаской глядя на эльфов – было видно, что они потеряли веру в превосходство своего шамана над эльфийскими волшебниками. Но некая низенькая фигура в сером плаще с капюшоном быстро навела порядок: протолкавшись сквозь толпу орков, она пробралась вперёд, а затем, обернувшись, отдала несколько визгливых команд, потрясая чем-то зажатым в правой руке – и орки быстро и испуганно повиновались. Фигура медленно обернулась, и Миралисса вздрогнула – этот серый плащ с проблеском тьмы в проёме капюшона, из которого сияют парой багровых углей глаза – забыть было невозможно. В этот миг Хрустальная Стена рухнула, разлетевшись оплавленными осколками – и купол продолжил своё неспешное расширение, как ни в чём не бывало.

Миралисса ожидала, как всегда в таких случаях, когда разрушают её заклинание, удар и по ней самой – но его не последовало.

Или защита сработала, – подумала она, нежно поглаживая Звёздный камень. – А вот сейчас мы повторим…

Миралисса попыталась было повторить это же заклинание, но ничего не вышло – сил у неё почти не осталось.

Нужно бежать к лесу и там зарядиться! – огненной вспышкой сверкнула мысль. – Ну зачем же я выскочила из леса?

Эльфийка попятилась к лесу. Вдруг фигура в сером подняла правую руку, в которой острое зрение Миралиссы углядело то, чего ей очень не хотелось бы видеть. Арбалет. Фигура в сером спокойно навела его на эльфийку, и, недолго думая, нажала на спусковую скобу. Арбалетный болт беспрепятственно преодолел огненный купол – обострившимся восприятием, которое часто пробуждается в критические моменты, Миралисса видела, как огненные струи расступились, пропуская болт, после чего вновь сомкнулись. Болт нёсся прямо к ней, причём выстрел был смертельным – болт ей целил прямо в горло. Сильмарилл, который эльфийка сжимала рукой, сама не понимая зачем, своей острой гранью вонзился в кожу – и Миралисса обрела способность двигаться, но обострённое восприятие не исчезло.

Медленно, преодолевая сопротивление воздуха, будто находясь под водой, эльфийская принцесса мягко качнулась вбок, уходя с траектории полёта арбалетного болта. Болт, зловеще сверкая остро заточенным наконечником, пролетел на расстоянии вытянутой руки от её лица, и эльфийка не могла не продолжать взором его движение – полёт в лес, туда, за её спину… За спину? Неужели? Эльфийка похолодела и продолжила взглядом траекторию полёта болта. Так и есть, её наихудшее подозрение оправдалось – на пути арбалетного болта стоял Элл, стоявший в момент выстрела в аккурат за её спиной. С бессильной ненавистью смотрела принцесса на медленно плывущий в сердце дорогого для неё эльфа арбалетный болт, О, если бы взглядом можно было его остановить!

Миралисса взглянула на Элла, и вспомнила, как он с таким же выражением лица стоял напротив Дона. Готовясь скрестить с ним меч, рядом с ним, недалеко от неё были две эти фигуры – Элл и Дон. Их черты в воображении эльфийки слились в одно лицо, которое она, теперь уж без сомнений – любила.

Сильмарилл вдруг дрогнул в руке, потеплел – и эльфийка ощутила, что в нём неведомо откуда появилась энергия. Сама не понимая, что и почему она делает, Миралисса вновь с яростью взглянула на арбалетный болт, и эта ярость огненной волной поднялась внутри, жидким огнём пробежала по жилам. Казалось, ещё мгновение – и ярость просто сожжёт её – но эльфийка собралась и выплеснула ярость, гнев и ненависть – весь огонь, бившийся у неё внутри, по направлению к арбалетному болту – и тот исчез на расстоянии нескольких локтей от лица Элла в огромной огненной вспышке.

Миралисса ловила на себе растерянные взгляды эльфов, но сказать ничего не могла – она и сама была порядком растеряна.

Я сожгла этот болт… Сожгла… Значит, у меня получилось заклинание магии огня. Значит, магия огня мне подвластна! Я могу её контролировать!

Краем глаза эльфийка заметила неяркую вспышку – это отец завершил плетение Ледяного Копья огромного размера, которое, возникнув в неяркой вспышке, понеслось к приближающемуся огненному куполу. Но заклинание явно далось ему очень нелегко – все деревья рядом с ним побелели, покрылись инеем, отдав всю накопленную энергию для заклинания. Сам же Король больше всего напоминал ледяную статую – окончив плетение, он обессилено упал на четвереньки, провожая взглядом полёт Копья. Копьё ударило в купол – и место удара окуталось паром. Когда он рассеялся, стало ясно, что купол не пострадал, но копьё всё же нанесло оркам некоторый ущерб – первые несколько шеренг обожгло раскалённым паром. Одна лишь фигура в сером плаще не проявила признаков нанесённого ей ущерба, спокойно и деловито перезаряжая арбалет. Но через пару мгновений арбалет, готовый к стрельбе, был поднят, и в его прицеле оказался Король. Тоненькая ручка, едва выглядывающая из серого рукава, нажала на спусковую скобу.

Миралисса буквально чувствовала, как несётся болт к цели, пронзая беззащитный воздух, слишком слабый, чересчур лёгкий, излишне податливый, чтобы сдержать стальную смерть, сдержать… остановить! И все-таки это возможно – эльфийка вдруг ощутила тем самым неведомым, неизвестно из каких глубин подсознания пришедшим знанием, что в лёгком ветерке, едва касающемся её лица, скрыта невероятная мощь, сворачивающая скалы и вырывающая с корнем вековые деревья.

Люди очень похожи на свою стихию, – подумалось ей. – То они обманчиво-слабые, поверхностные… мимолётные. Но в критической ситуации – нет силы, способной перед ними устоять. Ах, если бы здесь был человек, – перед взором Миралиссы вновь возникло лицо Дона, избавляться от образа которого сердце никак не хотело, несмотря на все увещевания рассудка. – Человек бы легко управился с этой стальной болванкой, например, сделав воздух густым, чтобы она отклонилась…

Изображение Дона перед мысленным взором словно подмигнуло, и Миралиссу помимо воли обволокло ощущением нежности и заботы, исходящей от него; Сильмарилл заворочался в руке, как живой, только что проснувшийся зверёк – и вдруг Миралисса услышала, что галдёж со стороны орков прекратился – они испуганно примолкли и даже несколько замедлили шаг. Её сородичи тоже молчали, бросая на неё довольно странные взгляды.

Арбалетный болт! – пронзила мысль. – Где же…

Миралисса взглянула – и у неё перехватило дыхание. Болт висел в чистом воздухе, абсолютно ничем неподдерживаемый – висел неподвижно, как будто бы встрял в стену – но в том-то и дело, что стены никакой не было. Но магическое чувство показало, что эта на первый взгляд нелепая аналогия была правильной – болт действительно встрял в стену. В стену сжатого воздуха.

Фигура в сером плаще злобно сверкнула багровыми угольками глаз и склонилась над арбалетом, лихорадочно его перезаряжая. Орки, опасливо косясь то на неё, то на приближающийся лес, осторожно продолжили движение вслед за невозмутимо движущимся куполом.

Король эльфов, бережно поддерживаемый под руки двумя бросившимися ему на помощь эльфами, печально смотрел на приближающийся купол. И обострившийся слух Миралиссы уловил, как он тихо и горестно прошептал:

– Всё кончено… Нам не победить…

– Но почему? – выкрикнула Миралисса, резко обернувшись к нему.

Её отец слабо махнул рукою в направлении купола.

– Даже если его уничтожить прямо сейчас, орки всё равно успеют добраться до леса. – с убеждённостью, почёрпнутой из сотен сражений, в которых ему довелось участвовать, ответил Король. – Их слишком много, мы никак не успеем остановить их стрелами, а в рукопашной нам тоже мало что светит…

Принцесса не нашла, что возразить. Её отец был прав. Прав во всём. Прав, как всегда. Даже когда он изгнал… изгнал… её любимого!

Пылая яростью, Миралисса обернулась к куполу. Она ещё не знала, что именно с ним сделает – но чувствовала, что сил и решимости, для того чтобы уничтожить этот купол, у неё хватит с избытком.

Ярость, огнём бурлящая в крови, требовала выхода – и невольное движение эльфийки и дрожание Звёздного камня преобразовалось во что-то иное, породившее огненную стену, которая со скоростью летящей птицы понеслась к куполу. Удар – и стена вместе с частью купола взаимно поглотили друг друга и исчезли. Образовалось отверстие, в которое спустя мгновение сплошным потоком полетели стрелы. Миралисса также сорвала с плеча лук и пустила его в ход. Отверстие медленно закрывалось текущими сверху огненными струями, так что эльфийке удалось выпустить в отверстие не больше дюжины стрел. Орки сомкнули ряды, живые заняли места павших – и атака продолжилась.

Миралисса буквально чувствовала волны злобы и ярости, исходящие из кристалла в центре огненного купола, огненные ручейки начали бежать быстрее, бурлить, вздыматься, обретя при этом пугающий цвет засохшей крови. Надёжно защищённая Сильмариллом, эльфийка видела, что вокруг кристалла преобразовывается сама суть пространства и его законы, как изгибается воздух вокруг кристалла, как гнётся тяжёлая металлическая подставка под ним, как вздымается и опускается земля под нею, и как бешено бьётся и бушует вода в подземной скважине на значительной глубине. Миралисса ощущала эти все стихии как саму себя, как продолжение своего тела – вихрящийся воздух, дрожащую землю, неистово бурлящую от соседства с враждебной стихией огня подземную воду… Воду? А ведь это отличная идея! Сейчас попробуем их ближе познакомить… Миралисса твёрдо сжала Звёздный камень.