Текст книги "Силь"

Автор книги: Дмитрий Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Двенадцатая глава

За время, пока эльфы добирались домой, король эльфов вполне оправился и под конец пути уже мог идти самостоятельно. Поэтому Миралисса осторожно отпустила его правую руку, которую она придерживала своей мягкой, но в то же время цепкой хваткой, словно боялась, что кто-то или что-то отнимет у неё отца. Элл, поддерживавший его с другой стороны, также отпустил короля.

Элл взялся его поддерживать не по собственной инициативе. Он явно не горел желанием отрываться от талии возлюбленной даже ради поддержки короля, но прямую просьбу Миралиссы проигнорировать не смог. Поэтому он хоть и безропотно подхватил её отца под левую руку, но всю дорогу бросал на Миралиссу такие выразительные взгляды, которые ясно давали понять, что её он поддерживал за талию с намного большим воодушевлением. Миралисса же в глубине души была рада тому, что дело ограничивается одними взглядами, боясь признаться в этой радости даже самой себе.

Элл, перестав поддерживать под руку короля, тут же попытался было совершить ловкий манёвр и оказаться рядом с принцессой. Но Миралисса его опередила и сдвинулась чуть вбок, оказавшись в небольшом промежутке между отцом и сплошной стеной колючих кустов ежевики. Элл после некоторых раздумий счёл отталкивать короля нетактичным, а лезть сквозь колючий кустарник – неправильным. Поэтому ему больше ничего не оставалось, как идти в стороне. Эльф так и поступил, не сумев сдержать вздоха разочарования.

Эльфы вышли из леса на поляну, на которой росло несколько дюжин деревянных домиков. Именно росло – дома были составной частью и единым целым с растительной системой Леса. Эти дома на самом деле были не построены, как это принято у людей, а заботливо выращены эльфами. Эти дома были живые. На них набухали почки ранней весной, они цвели в начале лета, на них созревали плоды осенью и они теряли листву зимой. А внутри дома существовал особый климат, который дом мог менять по желанию владельца, чаще всего – неосознанному, улавливая это желание какими-то своими способами. Летом листва покрывала крышу и стены, даря тень и прохладу. Зимой тонкие побеги вдоль стен переплетались в практически сплошную многослойную поверхность, обеспечивающую дополнительную теплоизоляцию, так что в домах было тепло даже в самый лютый мороз. Поэтому человеческие домики, которые одинаковы и зимой и летом, вызывали у эльфов жалость, как неудачные копии истинного жилища. Внутри эльфийских домиков всегда пахло приятной лесной свежестью, в то время как в человеческих домах – дымом и копотью.

Дом Миралиссы стоял чуть в стороне от остальных из-за огорода, в котором она любила работать. Огород был её настоящим увлечением. Иной раз она возилась в нём неделями, пытаясь заставить обычный цветок обрести новый цвет и издавать оригинальный аромат, а её дом также был шедевром творчества в этом отношении. Весной, когда сходил снег, на крыше и стенах появлялись сотни бутонов, из которых расцветали сотни цветов, наполняя воздух мягким ароматом. Каждый вечер цветы сворачивали свои бутоны, а к утру вновь распускались, но уже становясь совершенно иного цвета и издавая другой запах. Вообще, Миралисса для каждого дня подбирала свой цвет и запах. Сегодня дом порадовал её белым цветом. Вчера господствовал розовый, а в позавчера – голубой цвет. А вот завтра на крыше расцветут цветы красного цвета. И аромат будет совсем другой. И если такое чудо творилось с её домом, то можно было представить, что творилось в саду. Но любая фантазия блекла перед реальностью. Ее сад был воплощением жизни. Она плескалась там через края. В нем хотелось не ходить, а летать.

Миралисса коротко кивнула эльфам на прощание, и ноги сами понесли её к долгожданному дому. Краем глаза она отметила, что Элл устремился было за нею – но не успел. Миралисса затворила входное отверстие и вдохнула аромат своего домика, по которому она уже успела соскучиться. Сегодня в нём пахло свежей сосной. Дом явно тоже скучал по ней – потянувшись к нему своими мыслями, Миралисса уловила волну радости, идущую в ответ.

Миралисса проследовала к небольшому деревянному углублению, находящемуся в углу, отгороженном непрозрачной ширмой. Разоблачившись, эльфийка забралась за эту ширму и послала мысленную просьбу находящемуся над головой пористому деревянному потолку. Тотчас сквозь дерево стала просачиваться влага, и вскоре полилась дождём. Миралисса встала под тугие струи, и с наслаждением потянулась. Вода пенилась, приятно холодя тело и омывая его. Рукотворный дождь смывал с неё грязь и копоть, которые оставил на ней бой и последующий поход по пожарищу, даря взамен ощущение чистоты и свежести. Миралисса никак не хотела покидать это уютное место – ей было невероятно легко и спокойно. Но в конце концов очень затянувшийся процесс мытья пришлось завершить, и эльфийка осторожно шагнула на пушистый коврик, растущий рядом. Ворсинки зашевелились, вытирая ноги. Она прислонилась к приятной, мягкой стене из того же материала, и он принялся всасывать влагу. Хорошо!

Внезапно принцесса услышала скрип пола под чьими-то осторожными шагами. Ничего сверхъестественного в этом не было – на входах в эльфийские жилища никаких запоров отродясь не существовало. Сильнее запоров была традиция – без приглашения входить в чужое жилище было просто не принято. Исключения составляли лишь чрезвычайно, жизненно важные вопросы, оказавшиеся сильнее традиции. Поэтому Миралиссу этот скрип испугал до глубины души.

Что-то стряслось! – хаотическим хороводом закружили мысли, – что-то важное… Наверное, что-то случилось с отцом! Он выглядел неважно, а я…

Миралисса непослушными руками кое-как набросила на себя накидку и стрелой вылетела из-за ширмы. И тотчас же налетела на Элла, мгновенно заключившего её в объятия.

– Элл, неужели что-то случилось? – вяло барахталась эльфийка, безуспешно пытаясь освободиться из его объятий.

– Случилось, – внезапно охрипшим голосом ответил эльф, пристально глядя на принцессу. – Случилось так, что я люблю тебя.

Элл принялся осыпать лицо Миралиссы поцелуями, а она лишь слабо взвизгивала, не оставляя неуверенных попыток отстраниться. И ещё эльфийка ловко уворачивалась, стараясь избежать поцелуя в губы – ей почему-то это казалось очень важным. Хотя причину своего поведения она не могла объяснить даже самой себе.

Почему я его отталкиваю? – задавала она сама себе вопрос. – Он ведь меня любит, да и я его… наверное. Мы с ним обручены, и никаких причин для отказа нет… Откуда же это странное ощущение какой-то неправильности происходящего?

Миралисса взглянула на Элла, пытаясь разобраться в себе, окинула взором его измазанную углём одежду, присыпанные пеплом волосы, засохшую кровь на щеке…

Он ведь даже не зашёл домой вымыться! – мелькнула мысль. – Он направился сразу ко мне… Не интересуясь моим мнением, но это потому… это потому… – принцесса лихорадочно искала оправдание, – Потому что он настоящий мужчина – пришёл и… берёт, что ему нужно. А Дон… Дон бы так не поступил. Такого шага без моего согласия он бы никогда не сделал. Какие же они всё-таки разные! – перед мысленным взором эльфийки возникло два образа – эльфа и человека. – И разница между ними в том, что Элл более мужественный, более решительный… Нет! Это чепуха, да и дело совсем не в этом, – вдруг поняла принцесса. – Разница между ними в том, что центром всего мироздания для Дона являюсь я, а для Элла – он сам.

Это соображение словно придало эльфийке сил – и от резкого толчка Элл отлетел на несколько шагов. Он нахмурился и вновь шагнул к ней, но Миралисса его опередила:

– Элл, да посмотри же на себя – ты весь чёрный! Ты совсем за собой не следишь! Купаться, немедленно! – эльфийка властным жестом указала на отгороженный ширмой угол. Элл начал было что-то говорить, но эльфийка веско повторила:

– Мыться! И никаких возражений!

Элла, похоже, посетила некая мысль – от которой его лицо озарилось лукавой улыбкой. Он заговорщицки подмигнул Миралиссе и быстро отправился за ширму, где тотчас же раздался шум воды. Миралисса, изо всех сил пытаясь придумать, что ей делать дальше, но, так и не придумав, принялась быстро одеваться.

Вот звук текущей воды прекратился – и Миралисса поняла, что для принятия правильного решения у неё остались мгновения. Ширма заколебалась, и в этот последний момент Миралисса чётко осознала, как ей следует поступить. Она метнулась ко входному отверстию, и, обернувшись и узрев ошеломлённое лицо эльфа, выглядывающее из-за ширмы, крикнула:

– Извини, Элл – но я срочно нужна Королю! Ему плохо!

И после этого быстро покинула свой дом. Элл рванулся было за нею – но сообразил, что в таком виде выходить наружу всё же не стоит. Со сдавленными проклятиями эльф принялся одеваться.

Миралисса с лёгким сердцем шла к дому отца. Она ничуть не сомневалась, что поступила так, как следовало поступить. Конечно, разум говорил, что проблему это не решило, а лишь отложило – но сердце властно давало понять, что она поступила правильно.

Завидев вдали дом отца, Миралисса с удивлением узрела непонятное оживление у его стен. Вот кого-то внесли в дом на руках, а вот к дому начала проталкиваться, спеша изо всех сил, обычно спокойная и степенная Мириэлла – лучшая целительница королевства. Сердце неприятно ёкнуло.

Неужели отцу действительно плохо? – ужаснулась эльфийка. – Неужели это я напророчила?

Миралисса со всех ног помчалась к дому отца. Как вихрь она ворвалась в прихожую, огляделась – и у неё вырвался громкий вздох облегчения. Отец был на ногах, жив-здоров. Он как раз беседовал с незнакомым гномом, который, к удивлению Миралиссы, был совершенно седым. Чрезвычайно серьёзная и озабоченная Мириэлла склонилась над кем-то, лежащим на кушетке в углу. Миралисса всмотрелась – и похолодела. Это был молодой гном.

– Грахель! – невольно воскликнула она, делая шаг к Мириэлле.

Седой гном покачал головой.

– Ошибаетесь, милая леди, – его густой баритон звучал, как довольное урчание сытого тигра. – Это не Грахель. Это мой внук, он был серьёзно ранен орочьим шаманством во время сегодняшней битвы…

– Разрешите представить вам мою дочь, Миралиссу, – поспешил представить её гостю Король эльфов.

Румянец стыда залил щёки эльфийки. Как она могла забыть представиться, забыть об этикете! Для эльфа эта ошибка непростительна! Но чувство стыда не помешало ей исполнить приветственный реверанс – столь изящный, что даже самый придирчивый критик не смог бы найти в нём ни малейшего изъяна. Гном с достоинством поклонился в ответ:

– Меня зовут Дагнир, я глава клана Воинов. Очень приятно познакомиться.

Миралисса во все глаза смотрела на возглавляющего лучших бойцов их мира, не находя слов для ответа. Наконец непослушными губами она прошептала:

– Мне тоже очень приятно…

– Вижу, вы успели познакомиться с Грахелем, – в словах гнома Миралисса уловила скрытый вопрос. Она простодушно ответила:

– Да, мы с ним рядом, плечом к плечу защищали Город Людей от орков. Он мне жизнь спас, – Миралисса поглядела на ошеломлённого отца и продолжила:

– А где он теперь – я точно не знаю. Он ушёл вместе с…

Дыхание эльфийки вновь перехватило от нахлынувших воспоминаний, так что ей пришлось сделать несколько вдохов, чтобы успокоиться. Только после этого она смогла продолжить:

– Скажите, а Грахель – он ведь тоже из клана Воинов?

Седой гном усмехнулся в белоснежную бороду:

– Ты знаешь – и да, и нет. Он рождён в другом клане. Да и всю жизнь он хотел быть не воином, а мастером. Из-под его руки выходили не просто ремесленнические поделки – а изумительнейшие произведения искусства. Вот, например…

Дагнир поднял щит, и Миралиссе показалось, что она взлетает, покидая этот мир, погружаясь внутрь, туда. Изумительно синее небо. Горная вершина. И одинокая птица, парящая в вышине, заблудившаяся в осеннем небе… Вся композиция словно подчёркивала одиночество двух обнявшихся гномьих фигурок – будущее одиночество.

Они пока рядом, но скоро расстанутся, – с абсолютной убеждённостью поняла эльфийка. И когда фигурки обрели чёткость, она без удивления узнала в одной из них Грахеля. А гномка, доверчиво и печально прижавшаяся к нему, не выглядела особенной красавицей, особенно по эльфийским канонам привлекательности, но она была очень ладной, домашней… уютной. И Миралисса поняла, что неброская красота этой девушки для Грахеля дороже самых изящных эльфийских прелестниц.

– Только заклинания наивысшей степени сложности смогут проникнуть сквозь этот щит, – донеслись до неё слова гнома, возвращая в реальный мир. – Грахель с этим щитом на дракона ходил – и вернулся целым и невредимым. Пламя дракона, способное плавить камни – не смогло нанести ему ущерба.

– А какова механическая прочность? – поинтересовался король.

– Колоссальная! – восторженно воскликнул Дагнир. – Её пределы мы пока ещё не установили – до сих пор ни одно оружие не смогло его даже поцарапать. Даже алмаз не оставляет на нём царапины, представляете? Жаль… – расправленные было плечи гнома вновь опустились, – что даже этот щит не смог помочь моему внуку… Похоже, что его положение очень серьёзное, – голос гнома предательски дрогнул.

Миралисса бросила взгляд на целительницу, склонившуюся над раненым – и увиденное ей очень не понравилось. В лице Мириэллы не было ни кровинки, движения потеряли плавность, стали резкими и судорожными. Миралисса бросилась к целительнице и схватила её за руку – которая была холодна, как лёд. И тотчас же на её глаза опустилась завеса тьмы.

Это было похоже на падение. Миралисса скользила вниз, в тёмную, мрачную пропасть, которой нет названия. А любая попытка взглянуть вниз преисполняла душу ощущением невыносимого отвращения. Миралисса чувствовала связь с Мириэллой и внуком Дагнира – они тоже были здесь, отчаянно пытаясь выбраться. Но выбраться никак не получалось, они падали всё глубже, и Миралисса, пытающаяся им помочь, падала вместе с ними. Лишь подняв глаза вверх, можно было заметить удаляющееся светлое пятнышко реального мира. Миралисса не могла оторвать от него взор, слепо шаря руками вокруг в поисках хоть какой-то опоры. И когда надежда уже практически оставила её, Миралисса вспомнила:

Что-то похожее уже было со мною. Да, во время боя у леса. Чёрный кристалл почти затянул меня, но я сумела найти опору… опору… – Миралисса с трудом собирала готовые погрузиться в океан безумной паники мысли. – Этой опорой был… Сильмарилл!

Рука эльфийки нащупала Звёздный камень и крепко обхватила его. Он был единственной точкой опоры в этом безумном мире падения. Рука его сжала – и светлое пятно наверху остановилось, а потом начало приближаться. Бездна разочарованно заворчала, не желая их отпустить, вниз начало тянуть сильнее… Подниматься было не проще, чем всплывать с мельничным жерновом на шее – но Миралисса это делала. Осознание, что от неё зависят жизни ещё двух разумных – удесятеряло её силы. Если бы речь шла только о ней самой – Миралисса бы уже отказалась от борьбы. Но ради других она была готова бороться до самого предела – и даже после него. И это усердие победило. Последний отчаянный рывок – и в глаза ударил яркий свет реального мира.

Мириэлла совсем без сил рухнула на пол. Миралисса не упала только потому, что оперлась о стену. Почему-то ей было очень холодно. А над раненым гномом постепенно сгустилось и растаяло тёмное облако, на месте которого остался лишь бешено вращающийся тёмно-багровый клубок. Дагнир быстро нацепил стальную перчатку и ловко схватил его. В комнате повис резкий запах расплавленного металла. Дагнир зло ухмыльнулся и разжал кулак. На его ладони светила багровым светом остывающая монета. Раненый гном вздрогнул и открыл глаза.

– Пить… Воды… – негромко произнёс он.

Миралисса попыталась подняться, но не могла – ноги плохо слушались. Но буквально через мгновение к её устам заботливые руки гнома поднесли кубок с жидкостью, приятно пахнущей травами. Эльфийка отхлебнула – и по жилам приятно заструилось тепло, возвращая чувствительность окоченевшему телу.

Король помог подняться Мириэлле и они вдвоём захлопотали вокруг раненого гнома. Возложив руку раненому на грудь, эльф какое-то время вслушивался, а потом уверенно сказал:

– С ним всё будет в порядке. Организм полностью избавился от яда.

Раненый гном с жадностью выпил две кружки пахнущего травами напитка – после чего откинулся на кушетку и закрыл глаза. Но на этот раз, как явственно чувствовали все присутствующие, не впав в забытье, а уснув восстанавливающим силы сном.

– Спасибо тебе, доченька! – растроганный седой гном преклонил перед принцессой колено. – Клан Воинов в неоплатном Долгу перед тобою.

– Это долг Чести – помочь попавшему в беду, не щадя жизни своей! – прозвучал гордый ответ Миралиссы. Слова пришли на ум сами – вспомнилась фраза, сказанная гномом в похожей ситуации. У седовласого гнома вытянулось лицо, и он преклонил пред эльфийкой оба колена.

– Ты – девушка Чести! – с исступлённым уважением в голосе произнёс гном. – Любой гном из клана Воинов сделает для тебя всё, исполнит любую твою просьбу.

– Скажите, – голос Миралиссы затрепетал, понижаясь почти до шёпота, – а вы не можете связаться с Грахелем?

– Но зачем тебе с ним общаться? – не удержался король, буравя дочь тяжёлым взглядом.

– Да, собственно говоря, не столько с ним, сколько с его спутником, – пробормотала Миралисса, краснея, как мак, и отворачиваясь к окну. На мгновение ей показалось, что за окном мелькнула какая-то тень, очертаниями напоминающая Элла – но потом тень исчезла, и Миралисса решила, что ей показалось, что наступающая ночь сыграла с её зрением злую шутку.

– Увы, нет, – с сожалением развёл руками седовласый гном. – Мне и самому он нужен – меня просили… передать ему кое-что.

В протянутой руке Дагнира словно сам собой возник обруч для удержания волос, сияющий серебристым светом. Миралисса взяла его в руки, рассмотрела вблизи – и не смогла удержаться от восхищённого возгласа. Он был прекрасен и очень необычен. Ягоды калины, цветы боярышника и тополиные листья сплетались на нём в прекрасный орнамент. Эльфийка не удержалась и водрузила его себе на голову, вызвав восхищённый вздох окружающих. Повинуясь жесту эльфийки, вода из кувшина растеклась по стене и сверкнула зеркалом. Миралисса взглянула в него и на какое-то мгновение даже залюбовалась собой.

– Какая прелесть! – восхищённо проговорила она. – Кто же это чудо изготовил?

– Это сделал Грахель, – объяснил седовласый гном.

– А почему тогда он у вас? – поинтересовалась непосредственная эльфийка. – И как его щит попал к вашему внуку?

– О, это интересная история! – рассмеялся Дагнир. – Щит был изготовлен Грахелем именно для моего внука – в знак извинения и примирения.

– А они что, поссорились? – распахнула глаза эльфийка.

– Да нет, – отмахнулся седовласый. – Не ссорились. Грахель ему всего лишь руку сломал и пару рёбер. А ссориться – нет, не ссорились.

– А за что? – поинтересовался Король, когда общий смех, последовавший за словами гнома, наконец-то утих.

– Это обычай. Наша жизнь, жизнь гномов очень регламентирована, подчинена обычаям, – пояснил на всякий случай седовласый. – И было соревнование, в соответствии с обычаем, за право уделять внимание дочери короля…

– Даже так? – развеселилась Миралисса, а отец бросил на неё испепеляющий взгляд.

– Конечно. Дочь короля тоже нуждается во внимании, но ухаживать за ней достоин не каждый. И чтобы выбрать лучшего, проводится соревнование. Обычно это право завоёвывали гномы из нашего клана, но здесь… Да, Грахель показал класс! Как он боролся… Даже когда против него стал мой внук. А ведь он – один из лучших. До этого считалось, что гномы из нашего клана непобедимы. Так что именно Грахель получил право ухаживать за дочерью короля.

– Так вот кто эта девушка на щите! – осенило Миралиссу.

Седовласый гном смущённо кашлянул.

– Да, это она. Дочь его величества. Принцесса.

– Скажите, а у них всё было… хорошо? Ей он понравился? – допытывалась Миралисса, начисто игнорируя сердитый взгляд отца. В ней жило уверенное ощущение, что сейчас она услышит нечто существенное, важное для неё самой.

– Даже более чем понравился. Он дерзнул… дерзнул её полюбить! И даже – не без взаимности! – голос Дагнира дрожал от возмущения – как заподозрила Миралисса, немного наигранного. Тем более что его глаза излучали что угодно, но только не осуждение.

– И что же в этом плохого? – простодушно спросила эльфийка.

– Обычай… Это – вопреки обычаям. Согласно нашим обычаям, дочь короля не имеет права на чувства. Она не может выходить замуж по любви. Брак принцессы должен, в первую очередь, обеспечивать политические выгоды для страны. Это цена, которую платит королевская семья за своё высокое положение.

– Глупый обычай! – резко выпалила Миралисса и нахмурилась. Король эльфов бросил на дочь торжествующий взгляд, заставив ту опустить глаза.

– Но Грахель не отступил, – продолжил седовласый гном свой рассказ, сверкая озорными искорками глаз из-под густых бровей. – Он решил бороться до конца и разработал план…

– Побега? – вновь не сдержалась Миралисса, снова уловив краем глаза движение за окном.

Рука короля эльфов резко ударила по столу.

– Так, хватит! Мне очень не нравится ход твоих мыслей, доченька…

– Нет, не побега, – поспешил ответить Дагнир. – Побег – это затея изначально бессмысленная, да и неприемлемая, особенно для гнома. Это же означает всю жизнь быть оторванным от соотечественников, не имея возможности заниматься любимым делом, и с горечью осознавая, что на тебя навесили ярлык «предателя». Для гнома нет удела хуже!

Миралисса вновь опустила глаза под строгим взглядом отца.

– Но и оставить всё как есть, Грахель никак не мог, – как ни в чём не бывало, продолжал свой рассказ гном. – Особенно после того, как стало известно, кто именно предназначен принцессе в мужья…

Пылкое воображение Миралиссы тут же нарисовало жуткую картину – дряхлый и уродливый горбун, низкорослый даже по меркам гномов, протягивает трясущиеся руки к очаровательной юной гномке…

– Ну, он вовсе не настолько плох, как тебе представляется, – успокаивающим тоном произнёс Дагнир, и, глядя на ошеломлённое лицо принцессы, рассмеялся:

– Да не читаю я мысли, не читаю! Просто твоё лицо столь выразительно, что на нём отражаются все твои чувства.

– А… какой он?

– Выглядит он весьма привлекательно – молодой, высокий, широкоплечий. И очень, очень богатый! Единственный сын Короля Западного Хребта – шутка ли! Так что дипломатические выгоды от их союза были несомненны. У Короля Западного Хребта – самая боеспособная армия, ибо война его королевства с орками и их приспешниками тянется уже несколько десятилетий. – Гном резко помрачнел и после паузы добавил:

– Только вот на характере принца эта война отразилась самым пагубным образом.

– Он видел столько горя и боли, что его душа огрубела, и сердце обратилось в камень? Он оказался неспособен дарить тепло и ласку? – Миралисса не смогла удержаться от распирающих её предположений.

Седовласый гном покачал головой:

– Наоборот.

– Тогда постоянная смертельная опасность, переживаемая им во младенчестве, вызывает в нём безотчётный страх перед силой? Он трус?

Гном отрицательно мотнул головой:

– Всё не так. Всё куда хуже.

– Хуже? – непонимающе развела руками Миралисса.

– Хуже. Его просто очень плохо воспитали. Некому было этим заниматься. Все, кто мог держать оружие, все кто смел, благороден и прям – ушли защищать Родину от орков. Даже Король, его отец, видел сына не более дюжины раз – и то мельком. Так что воспитанием принца он не занимался. А воспитывали его те гномы, что остались – лучшие-то были на войне… – Гном тяжело вздохнул. – А эти горе-воспитатели ему во всём потакали, исполняли любую его прихоть. Вот и вырос принц до крайности… избалованным. Считающим себя центром мироздания. И ни в грош не ставящим всех остальных. И поэтому о каком бы то ни было уважении с его стороны к будущей супруге и речи не было – он и задолго до свадьбы обращался с нею как… с вещью. С вещью, предназначенной для удовлетворения его потребностей – судя по слухам, весьма порочных.

– Понимаю, – уверенно кивнула Миралисса. – Грахель не мог допустить, чтобы судьба его любимой оказалась навсегда связанной со столь ужасным субъектом.

– Ты неплохо успела его изучить, – довольно улыбнулся гном. – Совершенно верно. Грахель так просто не сдаётся – за что я его искренне уважаю. Так что он придумал план – смелый, рискованный, но имеющий все шансы на успех.

– И в чём он заключался? – Миралисса даже приплясывала от нетерпения.

– У нас есть обычай, – начал гном свой рассказ, начисто игнорируя смешки присутствующих. – Претендент на руку принцессы должен отстоять своё право на брак с ней в поединке, причём вызов ему может бросить любой желающий. Так повелось издавна, когда обычно на руку принцессы было несколько претендентов. Поединок ясно давал понять, кто из них достойнейший.

– В таком случае я не вижу никаких трудностей, – пожала плечами Миралисса. – Грахелю и нужно-то было всего-навсего вызваться участвовать в поединке – и победить. Уж если он победил гнома из клана Воинов…

– Победить принца – намного сложнее. Против принцев обычно рискуют выходить только представители нашего клана, да и то не все, а лишь самые смелые и отчаянные.

– Неужели принцы столь сильны и могучи?

– Даже более чем. Чтобы не подвергать политические выгоды от брака случайному риску, принцу разрешено пользоваться поддержкой магии. Лучшие маги земли наполняют его на время поединка первозданной мощью камня. Эта сила… это нечто невообразимое. У обычного воина – нет ни единого, даже теоретического шанса на победу.

– Но опытный маг мог бы…

– Маги не выходят драться в поединках – они этому не учились и не умеют этого. Совместить в себе Воина и Мага – это очень, очень непросто. Они настолько разные… они по-разному мыслят! Если Воин – это ярость, натиск и мгновенная реакция, то Маг – это тщательное и скрупулезное обдумывание, точность, неторопливость… Совместить в себе эти качества удаётся считанным единицам. Лично я за всю свою долгую жизнь видел всего лишь трёх гномов, которым это удалось. И одного из них ты видишь перед собой – только Воин и Маг в одном лице может возглавить клан Воинов. Вторым был мой учитель, которого я потом сменил на посту главы нашего клана. Он сумел разглядеть во мне алмаз способностей, и помог мне его огранить, превратив в сверкающий бриллиант. Я долго искал молодого гнома, способного меня заменить, и вот только во время этого поединка, наконец, нашёл…

– А кто же третий?

– Грахель, – сурово ответил гном. – В нём пробудился Дар Воина… Стремление сберечь любовь его пробудило. Любовь делает чудеса, она способна вдохновить на самые невероятные свершения…

– Ещё как, – негромко прошептала Миралисса и залилась румянцем. Она вспомнила поединок Дона с Эллом – невероятная скорость, туманные контуры, серебристые молнии клинков… Бой на пределе возможностей… даже нет, за их пределами! И всё ради любви – ради любви к ней. И наверняка там это было очень похоже…

Поединок шёл как обычно – гномы наскакивали на принца, скалою возвышающегося в центре каменного круга. Наскакивали – и, словно камни из-под молота, отлетали за пределы круга, что считалось поражением. Сначала они атаковали принца по одному, потом по двое-трое… Бесполезно. Принц стоял, как скала. Вот, разминая могучие плечи, сквозь магический полог просочился внук главы клана Воинов. Он шагнул в круг – и показался хилым и низкорослым кустарником около могучего валуна. Сцепка рук, всё усиливающееся давление… Внук побагровел лицом, хватая открытым ртом воздух, тугие клубы его мышц были напряжены до предела – но сила рук принца, по которым змеились серебристые молнии магии, одолевала его силу. Принц нахмурился – он определённо не ожидал, что кто-то сумеет оказать ему заметное сопротивление. Злая усмешка появилась на его лице – и сухожилия внука захрустели.

Тем не менее, будь это обычный бой, внук легко бы справился с принцем – пара ударов в уязвимые точки заставили бы того рухнуть на пол и никогда больше не подняться. Но наносить удары в ходе Священного Поединка считалось бесчестьем. Приходилось полагаться в основном на силу и ещё немного – на ловкость.

Именно ловкость и использовал внук, неожиданным движением вырвавшись из захвата и взяв в свою очередь руку принца в захват. Тот не успел быстро опомниться и отреагировать, а опытный воин уже начал проводить свой коронный приём – бросок через бедро. Обычно после такого броска соперник кубарем катился за пределы круга. Однако принц не был обычным противником – его ноги оплела сеть молний, не давая им оторваться от земли. Хотя с места они всё же сдвинулись – и внук, упираясь сильными ногами в хрустящую и раскалывающуюся под его шагами каменную плиту, потащил соперника туда – к краю круга.

Но успел он сделать в этом направлении лишь три шага. На четвёртом сильный удар в спину заставил воина отпустить принца и рухнуть наземь. Внук тут же вскочил, и тяжёлый удар ноги принца пришёлся в пустоту. Но разъярённый принц останавливаться на этом не собирался. Растерянно уклоняясь от тяжёлого свистящего удара рукой, внук никак не мог решить, как ему действовать дальше. Следует ли ему уподобиться противнику, наносящему бесчестные удары – или проиграть?

Эти сомнения оказались роковыми – он пропустил удар ногой в живот. И хоть воин и успел как следует напрячь мышцы могучего пресса, спасая себя от фатальных повреждений – но сила удара была такова, что внука просто вынесло за очерченную границу. Он бы здорово расшибся, шмякнувшись оземь – но чьи-то сильные руки его подхватили, гася скорость, сохраняя от травм.

Грахель бережно опустил тело друга наземь, сверкнул глазами и решительно шагнул в круг. Глаза принца, изливавшие ярость, уставились на дерзкого соперника – но тот бестрепетно выдержал взгляд. И это окончательно вывело принца из себя.

– Мало того, что какой-то жалкий червяк осмелился меня сдвинуть, – прошипел принц, – так другой худородный червь осмеливается так на меня смотреть! Ты за это поплатишься!

Принц двинулся к Грахелю. Все правила боя им были отброшены. Ему хотелось дать выход бушующей в душе злости. Ему хотелось услышать хруст костей и предсмертный крик. Принц шёл убивать.

Грахель лёгким, танцующим движением ушёл вбок, пропуская удар принца мимо себя – бесчестный удар, но, достигни он цели, он стал бы очень действенным. Неожиданным рывком Грахель оказался сбоку принца, почти невесомым, как казалось со стороны, движением, положил руку тому на плечо… И только вспыхнувший букет молний по всему телу припавшего на колено принца спас того от вылета за пределы круга.