Текст книги "Самозванцы. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Шидловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 41 страниц)

Дмитрий Шидловский Самозванцы. Дилогия

Дмитрий ШидловскийСАМОЗВАНЦЫ

ПРОЛОГ

С яростным криком норманны ринулись в атаку. Со стен осажденной крепости на них посыпались стрелы, дротики и камни. Около десятка атакующих пали почти сразу, однако остальные, словно не заметив потерь, оседлали стены при помощи деревянных лестниц и веревок и вступили в жестокий рукопашный бой. Тем из них, кто наступал в передних рядах, пришлось сражаться сразу с несколькими противниками. Они либо были сброшены вниз, либо пали под ударами мечей и копий. Но вот здоровенный норманн со всклокоченной бородой взобрался на стену и, вращая над головой тяжеленный топор, сумел расчистить небольшую площадку, которая сразу стала заполняться атакующими. Хотя защитники крепости всё еще оказывали яростное сопротивление, участь боя была решена.

– Стоп, сняли! – крикнул режиссер в мегафон.

На съемочной площадке сразу всё изменилось. «Бойцы» побросали на землю оружие, принялись стягивать кольчуги и растирать полученные во время съемок ушибы. «Убитые» в мгновение ока ожили. Послышались добродушные шутки и гомон. Кто‑то из «норманнов» двинулся к установленному в стороне столу с термосами, блюдами бутербродов и ящиком пива «Балтика».

– Ну, что скажешь? – повернулся режиссер к Басову.

– Сойдет, – поморщился Игорь.

– Что значит «сойдет»? – насупился режиссер. – Мы снимаем высокобюджетный фильм. Мне надо, чтобы там всё было снято с высшей степенью достоверности.

– Тогда размести в крепости ящик с золотом, приставь к нему для охраны саксов десятого века и пригласи настоящих викингов. Только дай им возможность убивать друг друга за добычу. Вот тогда и будет у тебя наивысшая степень достоверности, – съязвил Басов.

– Издеваешься? – Режиссер недовольно выпятил нижнюю губу. – Мы, в конце концов, платим тебе немаленькие деньги именно за то, чтобы всё было максимально приближено к правде. Скажи лучше, что у нас не так. Снимем еще пару дублей.

– Я же сказал, для кино подходит, – отмахнулся Басов. – Технику соответствующую исторической эпохе я ребятам поставил, в роли они вошли. А то, что кино всегда несет в себе большую долю условности, ты знаешь лучше меня.

– Ну, если так… – с сомнением протянул режиссер. – Но всё же хотелось бы поближе к реалиям.

– Поближе к реалиям некрасиво смотреться будет, – усмехнулся Басов, поднимаясь и застегивая куртку. Несмотря на то что уже наступил май, дул еще достаточно прохладный ветерок. – Кровь, грязь, искалеченные тела. Зачем это вам? Помнишь, я тебе, еще когда про каратистов снимали, говорил: эффектный прием не эффективен, эффективный – не эффектен. Зритель хочет, чтобы хорошие парни красиво побеждали плохих, а на войне всё не так… не красиво. Снимай лучше сказки про славных героев, которые всегда побеждают подлецов. Людям это нужно.

– Много ты знаешь, что людям нужно, – парировал режиссер, тоже поднимаясь. – Люди хотят видеть правду. Сейчас самые большие рейтинги у фильмов, которые не приукрашивают действительность. В которых…

– …черно, как безлунной ночью, – перебил его Басов. – Люди хотят видеть то, что считают правдой. А то, что им не нравится, они никогда не согласятся признать таковой. Им нравится, когда оправдывают их пороки или превозносят до небес их мнимые добродетели. Поэтому и рейтинги самые большие либо у тех, кто показывает изнанку жизни, либо у тех, кто рассказывает сладкие сказки.

– Что‑то спор у нас сильно теоретический стал, – поежился режиссер. – Ты лучше скажи, есть ли возможность снять эту сцену более качественно, ближе к реалиям?

– Для этого нужны настоящие воины. Но воины в балаганах не участвуют. А кино, согласись, разновидность дорогого балагана. Те каскадеры, которых ты нанял с моей помощью, – лучшие. Сегодня они всё сделали на высоком уровне. Этого вполне достаточно. Извини, ко мне пришли.

Басов оставил режиссёра и двинулся навстречу человеку, неспешно шедшему среди толпы актеров и каскадеров. Бросив взгляд на этого человека, режиссер оторопел. Ростом незнакомец явно достигал двух метров, а размер его плеч заставлял вспомнить о косой сажени. Впрочем, наибольшее впечатление произвели на режиссёра даже не габариты, а небывалая сила, которая исходила от гиганта. Очевидно, именно эта мощь и заставляла всех присутствующих на съемочной площадке, включая звезд и звездочек российского кинематографа, почтительно расступаться перед незнакомцем. Несмотря на то что гость был одет в гражданское, его выправка и манера держаться выдавала в нем военного. Впрочем, короткая борода и усы, красовавшиеся у него на лице, чрезвычайно шли ему, придавая некую щеголеватость.

– Привет, Вадим, – улыбнулся Басов, протягивая гиганту руку.

Говорил он таким тоном, словно расстался с собеседником только вчера. Сам Басов, коренастый человек среднего роста, рядом с посетителем выглядел малышом. Впрочем, это его явно не смущало

– Здравствуй, – широко улыбнулся гость. – Ты что, ждал меня?

– С какой стати? – удивился Басов.

– Да ты вроде не удивлен. Чай без малого три года не виделись.

– Ах, Вадим, – усмехнулся Басов, – в нашем самом непредсказуемом из миров удивляться чему‑то, после того как тебе стукнуло сорок, неразумно.

– Но в своем клубе ты подробную инструкцию оставил, как тебя найти. Ждал кого‑то?

– Может быть, тебя.

– Так ты же говоришь, что не ждал.

– А интуиция? Идем‑ка к озеру. Там никто не помешает.

Собеседники медленно двинулись от съемочной площадки.

– Ты всё там же? – спросил Басов.

– Да, – подтвердил Вадим. – Спецгруппа в личном подчинении директора ФСБ.

– А звание у тебя нынче какое?

– Подполковник.

– Растешь. Молодец!

– Когда есть в кого стрелять, люди моей профессии делают карьеру быстро… если выживают, – заметил Вадим.

– Ну, с последним у тебя, кажется, проблем не возникало.

– Благодаря тебе.

– Не переоценивай, – отмахнулся Басов.

Игорь и Вадим познакомились в 1981 году на сборах спецгрупп КГБ под Ленинградом. Туда двадцатитрехлетнего призера открытого чемпионата Ленинграда по карате Игоря Басова пригласили для того, чтобы чекисты‑силовики смогли познакомиться с малоизвестным пока видом восточных единоборств. Разумеется, опытных бойцов, многие из которых к тому моменту уже прошли Вьетнам, Афганистан, Анголу и другие «горячие точки», участвовали во множестве схваток не на жизнь, а на смерть, было очень сложно убедить чем‑то, кроме реального поединка. Поэтому после демонстрации ката[1] и ломания досок Игорю предложили провести свободный спарринг в полный контакт с двадцатидвухлетним лейтенантом Вадимом Крапивиным, мастером спорта по дзюдо, чемпионом училища по рукопашному бою. Когда противники вышли на помост, зрители единодушно решили, что исход боя предрешен. Уж больно внушительно выглядел двухметровый гигант Крапивин рядом с противостоящим ему щуплым, среднего роста пареньком. Тем неожиданнее оказался результат, когда Басов буквально размазал лейтенанта по татами.

Впрочем, Крапивин был не из тех, кто после поражения опускает руки. Уже через двадцать минут после окончания поединка, чуть придя в себя, он подошел к победителю и попросил разрешения заниматься у него. Так начались отношения этих двух людей, очень быстро переросшие в крепкую мужскую дружбу. Крапивин добился своего перевода в Ленинград, где и прослужил пять лет, непрерывно тренируясь у Басова. Потом его перевели в Москву, на службу в спецгруппу КГБ СССР. Но и после этого Вадим использовал любую возможность, чтобы встретиться с другом‑учителем и потренироваться у него. За прошедшие годы он научился у Басова многому, что помогло ему выжить и победить в многочисленных боях. Но больше всего поражало Крапивина то, насколько стремительно менялся сам Басов.

И полугода не проходило, чтобы Игорь не объявил, что понял нечто новое, очень важное, продемонстрировал совершенно иной взгляд на вещи, иногда опровергавший его прежние воззрения, показывал принципиально новую технику. Изначальное желание Крапивина «догнать и перегнать» Басова сменилось неподдельным восхищением и пониманием, что сколь бы быстро ни совершенствовался он сам, мастерство Басова всё равно растет быстрее и догнать наставника практически невозможно. Со временем служба и житейские неурядицы не позволили друзьям встречаться часто. Свидания становились всё реже, и последние два с половиной года друзья не виделись.

Судьба самого Басова проделала множество зигзагов. После запрета на преподавание карате[2] он занятий не бросил. Собрав группу единомышленников, он продолжал тренироваться в каком‑то подвале, ради конспирации именуя старинное окинавское боевое искусство рукопашным боем. А вскоре его бойцовская карьера сделала новый поворот. В 1984 году Басов вдруг пришел к выводу, что невозможно стать по‑настоящему сильным бойцом, не освоив опыта воинов предыдущих столетий. Он засел за исторические книги, начал заниматься верховой ездой, научился ковать мечи и копья, освоил стрельбу из луков разных времен и народов, а однажды Крапивин, размахивая удостоверением КГБ, буквально спас Игоря от «отсидки» за ношение самодельного самурайского меча. Вначале новое увлечение доставляло Басову лишь хлопоты, но потом его стали приглашать на Ленфильм и Одесскую киностудию в качестве каскадера и постановщика боевых сцен в исторических лентах. Воспользовавшись случаем, Басов сумел вывести из подполья свою школу карате, объявив ее «группой каскадеров».

В конце перестройки Басов занялся бизнесом. Небезуспешно, благо связей среди бывших комсомольских, партийных работников и сотрудников КГБ, стремительно занимавших командные посты во властных структурах, банках и внешней торговле, у него было предостаточно. Сказалась безумная популярность карате в конце восьмидесятых, когда через зал Басова прошла добрая половина горкома ВЛКСМ и сотрудников «Большого дома». Долгое время всё было великолепно, но вот в конце 1993‑го произошла какая‑то некрасивая история с приватизацией одного из комбинатов в Ленинградской области. Партнер Басова был убит в собственном подъезде, а сам Игорь исчез. Тогда Крапивин уже думал, что потерял друга навсегда. Но через два года Басов объявился вновь. Сказал, что всё это время жил в Китае, занимаясь у некоего большого мастера чинна и тонкого меча, и что эти занятия открыли ему на многое глаза. Когда же Крапивин поинтересовался, что же такого нового усвоил Басов в Поднебесной, тот как‑то странно усмехнулся и сказал: «Знаешь, я как собака теперь. Всё понимаю, сказать ничего не могу». Впрочем, на последовавшей затем тренировке Крапивин на своей шкуре почувствовал, насколько Басов изменился.

В большой бизнес Басов не вернулся. Открыл элитный клуб восточных единоборств, где преподавал карате, чинна[3] и кендо.[4] Сам активно занимался айкидо, для чего несколько раз в год летал в Японию. Его снова стали приглашать на съемки фильмов и, к удивлению Крапивина, Басов не отказывался. Некоторое время Игорь с удовольствием участвовал в съемках в качестве каскадера, потом стал лишь консультировать создателей фильмов. Год назад Басов съездил под Псков, как он сказал, на съемки нового фильма. Вернулся оттуда какой‑то чужой, нелюдимый и совсем замкнулся в себе. Впрочем, об этом Крапивин судил уже по редким телефонным разговорам. Времени для личных встреч не осталось совсем.

И вот теперь два старых друга неспешно шагали по берегу Нахимовского озера.

– Ну, так и какое у тебя дело ко мне? – снизу вверх посмотрел на старого приятеля Басов.

– А почему ты решил, что дело?

Басов неопределенно пожал плечами.

– Ты прав, дело, – смутился Крапивин. – Ты знаешь, я к тебе с официальным предложением.

– От кого?

– Есть одно учреждение…

– При вашей конторе?

– Примерно. Но курирует ее работу лично президент.

– Ого! Так у тебя ко мне предложение от Владимира Владимировича лично?

– Примерно. По крайней мере, я настоял, чтобы тебя включили в проект.

– В какой?

– Вообще‑то это государственная тайна.

– Тогда и не рассказывай, – небрежно отмахнулся Басов.

– Ты отказываешься? – чуточку обиженно спросил Крапивин.

– Я не люблю государственных тайн, – поморщился Басов. – Слишком брезглив.

Друзья остановились у самой кромки воды и повернулись друг к другу.

– Ты мне нужен, Игорь, – негромко произнес Крапивин. – Если тебя с нами не будет, могут погибнуть десятки и сотни людей. Судьба целых стран может измениться.

– Так за чем же дело стало? – спокойно ответил Басов. – Выкладывай свою государственную тайну.

Часть 1ОКНО

ГЛАВА 1Крапивин

Бой был коротким. Даже не бой, а скорее расстрел. Шедшие по дну оврага боевики попали под перекрестный огонь группы Крапивина и были почти сразу уничтожены. Большинство из них даже не успели сделать ни единого выстрела. Теперь Вадим стоял над распростертым на снегу телом Мухаммада. «И что же тебя занесло в эти края из твоей Саудовской Аравии? – подумал он и, посмотрев на окружавшие место боя заснеженные горы, добавил: – А меня что занесло? Я выполнял свой долг, ты тоже думал, что выполняешь долг. В итоге встретились… вот так».

– Командир, есть связь, – доложил Шаров, подавая Крапивину переговорное устройство.

– Первый, я седьмой, – проговорил Крапивин в микрофон, – Докладываю: задание выполнено, объект уничтожен. Потерь нет. Прием.

– Ты где пропадал, сучий потрох? – донесся из рации сердитый голос «первого». – Почему на связь так долго не выходил? Прием.

– Как я докладывал, у объекта была серьезная служба радиоперехвата, – с трудом скрывая раздражение, ответил Крапивин. – Возможно, поэтому он от нас и уходил раньше. Прием.

– Черт с тобой, – недовольно буркнул «первый». – Победителей не судят. Поздравляю. Думаю, можешь сверлить дырочку для ордена. Дело ведь на личном контроле у президента. Но по шапке тебе всё же влетит за то, что из эфира исчез. Два часа назад звонили из центра. Тебя с твоей группой срочно требуют в Москву. Приказывали отозвать с задания, да ты, мерзавец такой, в эфир не выходил и на позывные не отвечал. Так что быстро поднимай своих людей. Куда высылать борт? Прием.

– В точку три, – сухо ответил Крапивин. – Будем через сорок минут. Конец связи.

«Черт знает что, – думал Крапивин, сидя в транспортном самолете. – Зачем мы срочно потребовались в Москве? Может, новый «Норд‑Ост»? Но почему именно мы? На такие дела лучше «Альфу» посылать, «Вымпел», на худой конец. А мы ведь сами диверсанты. Спецназ ФСБ. Разведка, уничтожение ключевых фигур противника, похищения, диверсии – вот наш профиль. В Чечне мы уже как дома. В Таджикистане работали, в Грузию ходили, в Саудовской Аравии даже операция была. А в Москве мы зачем, да еще с такой срочностью? Что за пакость там случилась? Довели страну. Двадцать лет назад, если поступала информация, что у какого‑то урки видели оружие, ставили на уши и милицию, и КГБ, но треклятый предмет, который показался сексоту оружием, находили вместе с уркой. И не только в Москве, но и по всему Союзу. Активно работающие против страны диссиденты не могли спокойно чувствовать себя даже в западных странах. А уж тот, кто задумал террористический акт, не мог считать себя в безопасности ни в одной точке мира, даже изменив внешность. А теперь в столицу только что дивизии ваххабитов с тяжелой техникой не прорываются. Бардак, мать его. Все за деньги купить можно».

Посвятивший жизнь служению отечеству Крапивин очень тяжело переживал развал в стране и спецслужбах. Он никогда не был большим поклонником коммунистических идей, но с детства воспитанный отцом, кадровым военным, в традициях служения родине и жесткой дисциплины считал, что государство должно быть крепким, независимым от любого внешнего влияния, а весь его народ – дисциплинированным. Каждый человек, думал Вадим Крапивин, от рождения несет долг перед своей родиной, и этот долг много больше и куда значительнее, чем долг перед семьей или друзьями. Сам он с честью нес службу, и тем больнее ему было видеть, как многие чиновники превращают государственные посты в кормушку, живут за счет отчизны, паразитируя на теле измученной страны. Собственно, в деятельности всех этих «слуг народа» видел Крапивин источник бед России. И более всего печалило подполковника, что не было никакой возможности исправить положение.

«Что же вы, революцию новую совершать решили? – отвечал он сетующим на развал в стране сослуживцам. – В который уж раз? Сначала прогнали убийц, возвеличили воров. Прогоним воров, посадим себе на шею убийц. Честный человек у власти не удержится, свойство у нее такое. Надо службу свою честно нести. Мы люди военные, наша задача защищать родину от внешних врагов. А страна со временем сама разберется, кто из политиков ей друг, а кто враг».

И все же ему было до слез обидно за плачевное состояние некогда великой державы, служению которой он отдал четверть века.

«Опять грехи каких‑то мерзавцев покрывать будем, – раздраженно думал подполковник.

– Кто‑то прошляпил, кто‑то за взятку «не заметил», а нам теперь спасать. Выручим, не впервой. Но все же как надоело своим телом закрывать бреши, образованные глупостью и воровством!»

На военном аэродроме под Москвой прямо к трапу подкатил «Урал» с брезентовым верхом. Крапивин дал команду отряду на погрузку.

– Куда едем? – быстро спросил он встречавшего отряд капитана.

– Объект «Тибет», – доложил тот.

– Нападение?

– Никак нет. На объекте всё спокойно. Но из Центра пришел приказ срочно доставить вас туда в полной боевой готовности. Вы поступите в распоряжение генерал‑майора Селиванова.

– Тогда трогай, – бросил Крапивин и с легкостью, необычайной для своего грузного тела, отягченного вдобавок бронежилетом и целым арсеналом вооружения, запрыгнул в кузов грузовика.

Об объекте «Тибет» Крапивин слышал только однажды, на одном из совещаний. Как он понял тогда, это был закрытый институт, созданный КГБ еще в семидесятые годы для изучения и разработки новейших систем связи. Оставалось только гадать, зачем в научно‑исследовательском институте, занимающемся вопросами связи, срочно потребовался элитный отряд диверсантов ФСБ. Впрочем, Вадим Крапивин прекрасно понимал, что разгадки ждать долго не придется, а годы службы в самых горячих точках приучили его быть готовым к любому повороту событий. А вот то, что он поступает в распоряжение Селиванова, его совсем не порадовало. Генерала он знал не с лучшей стороны.

Через полтора часа «Урал» въехал на территорию института, представлявшего собой комплекс кирпичных зданий, и двинулся по чисто убранной дорожке между огромных подтаявших сугробов снега. Кроме контроля на въезде «Урал» прошел еще два КПП, прежде чем машина остановилась у подъезда одного из корпусов. Спрыгнув на землю, Крапивин увидел, что навстречу ему идет Селиванов в офицерской полевой форме без знаков отличия. Полушубок на генерале был расстегнут, а руки чекист держал в карманах. Шагнув ему навстречу, Крапивин отдал честь и доложил:

– Товарищ генерал‑майор, отряд специального назначения «Гранат» прибыл в ваше распоряжение. Командир отряда подполковник Крапивин.

Селиванов небрежно козырнул ему в ответ и Протянул руку для рукопожатия. Хотя генерал был среднего роста и нормального телосложения, рядом с почти двухметровым плечистым подполковником он казался хилым лилипутом.

– Здравствуй, Вадим. Давно не виделись.

– Добрый вечер, – неохотно ответил на рукопожатие Крапивин. – Что случилось? Нас сняли прямо с операции, из‑под Аргуна. Люди измотаны.

– Люди отдохнут, – спокойно ответил генерал. – А зачем вас так срочно сняли, сейчас сам увидишь. Идем.

Вместе они вошли в здание института. Проходя по коридорам, где сновали сотрудники в гражданской одежде и белых халатах, Крапивин в своем бронежилете и при оружии с полным боекомплектом чувствовал себя бронтозавром в современном технопарке. Сотрудники с удивлением оглядывались и провожали его долгими взглядами.

– Другой отряд было не вызвать? – негромко спросил Крапивин. – Мы только что провели очень серьезную операцию. Все устали.

– Я хотел тебя, – отрицательно покачал головой генерал. – Я знаю тебя в деле.

«Я тоже знаю тебя в деле», – подумал Крапивин.

Вместе они поднялись на третий этаж и остановились у железной двери с электронным кодовым замком. Сунув в него пластиковую карточку, Селиванов пропустил вперед Крапивина и следом за ним вошел в напичканную электронным оборудованием лабораторию. Несмотря на то, что в помещении было оборудовано не менее дюжины рабочих мест, в нем находился только один высокий худощавый человек лет пятидесяти в белом халате, накинутом поверх гражданской одежды.

– Приехали? – спросил он.

– Приехали, – кивнул Селиванов. – Знакомьтесь: командир отряда «Гранат» подполковник Крапивин. Специалист высочайшего класса.

– Очень приятно, Виталий Петрович Алексеев, – протянул Крапивину руку человек в халате.

– Здравия желаю, – отозвался Крапивин, пожимая руку ученому.

– Пройдемте, – Алексеев жестом пригласил офицеров в дальний конец лаборатории, где располагалась еще одна металлическая дверь.

Когда они вошли в нее, глазам Крапивина открылось невероятное зрелище. В большой комнате отсутствовала противоположная двери стена. Вместо нее вплотную к помещению подступал… лес. Обычный смешанный лес, освещенный неярким солнцем. Но это был летний лес, который никак не мог возникнуть в марте месяце на третьем этаже подмосковного научно‑исследовательского института.

В комнате за укрытием из мешков с песком сидели два автоматчика в полном боевом снаряжении, с оружием, направленным в лес, и капитан в общевойсковой форме с пистолетом в кобуре. Увидев вошедших, капитан вскочил, приложил Руку к козырьку и доложил:

– Товарищ генерал‑майор, за время вашего отсутствия никаких происшествий не произошло. Дежурный по посту капитан Щеглов.

– Как оно там? – Селиванов обошел баррикаду из мешков и встал в метре от того места, где линолеум обрывался и переходил в покрытую мхом землю.

– Ничего нового, – ответил неотрывно следующий за ним капитан. – Вечереет только там. Похоже, то же время суток, что и у нас.

Крапивин подошел к Селиванову и посмотрел в сторону леса. Оттуда доносились крики птиц и веяло свежей листвой.

– Что это? – спросил он ровным голосом.

– Дело в следующем, – повернулся к нему Селиванов. – Недавно здесь проводилось испытание установки связи нового типа. Никакой связи не получилось. Но вот стена помещения, в котором стоял излучатель, исчезла, и за ней появился вот этот лес. Замечательное место. Обрати внимание, там лето. Химики, когда замеры делали, ахнули. Воздух там, говорят, невероятно чистый. На всей планете почти нет мест с такими показателями.

– И что, вот так просто можно выйти? – спросил Крапивин.

– Легко, – усмехнулся Селиванов и, сделав несколько шагов, вышел из комнаты прямо в неведомый лес.

– Ну и где мы, по‑вашему? – спросил Крапивин, следуя за ним.

– А хрен его знает, – пожал плечами Селиванов. – Самое широкое поле для фантазии. Может, мы пробили коридор в какое‑то другое место на нашей планете. Может, на другую планету, может, в параллельный мир. Я знаю только, что мы не на объекте. Нет здесь такого леса уже лет пятьдесят. Да и погода там явно не мартовская. В общем, вопрос ты, подполковник, абсолютно верно сформулировал, но ответ на него тебе придется искать самому.

– Что вы имеете в виду? – исподлобья взглянул на него Крапивин.

– Это «окно» здесь открыто уже сутки, – пояснил генерал. – Всё, что мы могли исследовать сами, мы уже исследовали. Теперь мы точно знаем, что воздух здесь нормальный. Радиация в норме. Бактерии только известные нам, гравитация нормальная. Радиоперехват не нашел ни единой волны. Эфир девственно чист. Часовые видели зайца‑русака, галку, синицу. Лес он и есть лес. А вот что за ним – самый интересный вопрос. Но пока кто‑то не двинется в том направлении, – он махнул рукой в сторону чащи, мы, похоже, не многое узнаем. И топать, как ты понимаешь, придется тебе. Отнесись к задаче серьезно. Неизвестно еще, что там. Может, зеленые человечки, может, наши потомки, может, предки. И самое главное, мы еще не знаем, как закрыть это «окно». А если там агрессивная, технологически развитая цивилизация? Представляешь себе, что будет, если она вторгнется в наш мир? В общем, чем больше выясним, тем лучше. А пока отдыхайте, готовьтесь. На рассвете выступаете.

ГЛАВА 2Зеленые человечки

Уже два часа отряд двигался по лесу. Как было оговорено с Селивановым, каждые пятнадцать минут подполковник выходил на связь, но пока докладывать было нечего. Группа шла по обычному лесу Средней полосы России. Обычному ли? Крапивин оглянулся на свою группу. Семь человек. Все офицеры, проверенные в боях. Им приходилось сражаться с разными, очень разными врагами. Но никогда им не доводилось встречаться с противником, о котором они ничего не знали.

«И что за зеленые человечки ждут нас впереди?» – подумал Крапивин. Не выходить на бой с врагом, о котором знаешь мало, было его принципом. Насколько пагубными могут быть последствия такого столкновения, Крапивин узнал еще в Афганистане, задолго до того как услышал знаменитую фразу из Сунь Цзы: «Если не знаешь ни себя, ни врага, всегда проиграешь. Если знаешь себя, но не знаешь его, один раз победишь, в другой – потерпишь поражение. Если знаешь себя и знаешь его, тысячу раз выходи на бой, тысячу раз одержишь победу». В свое время это стало жизненным кредо Вадима. Какое бы высокое начальство ни руководило операцией, какие бы приказания ему ни отдавались, Крапивин никогда не вступал в бой, не уяснив себе полностью обстановку, не собрав максимум информации. Может, поэтому и выжил.

Но вот теперь Крапивин был поставлен в самые невыгодные условия. Он шел по территории, о которой не знал ничего. Он должен был быть готов встретиться с людьми или существами, о которых не было никакой информации. Что же, и такие случаи встречаются на пути воина. Помнил он японскую поговорку, которую всегда любил повторять Басов: «Где бы ты ни был, ты должен быть готов мгновенно реагировать».

«Что ж, будем действовать по обстоятельствам, – подумал подполковник. – Кстати, а почему я решил, что нас здесь ожидает противник? Вот ведь привычка, любого встречного поперечного воспринимать как врага. Может, живут здесь милейшие люди, с которыми мы наладим дружеские отношения. Может, это просто другая часть нашего мира. Хотя, увы, нет. Люди Селиванова определили, что такая растительность характерна только Для Средней полосы России и некоторых районов Канады. И там, и там сейчас ранняя весна. Значит, Другой мир. Или прошлое, или будущее. Вот выйдем сейчас к какому‑нибудь совхозу, а там доклад о роли дорогого Леонида Ильича в советском сельском хозяйстве. Вот потеха‑то будет.

Нет, эфир здесь чистый. Не дай боже, в какие‑нибудь Средние века попадем. Или в будущее, где радио – давно забыто за ненадобностью. Это же себе представить трудно, каких дров наши политики и генералы наломать смогут. Наверняка не удержатся от соблазна подрихтовать историю или получить выгоды от информации о будущем. И ведь не ради человечества, не ради своей страны даже. Только для личной выгоды. Мозги у наших чиновников устроены так, что, получив в управление какой‑то объект, они сразу начинают воспринимать его как дойную корову в личном пользовании. И что они с историей сотворить могут, страшно подумать. Ведь в той же Чечне кровавая бойня сколько идет, народу до дури погибло. И еще погибнет. Только им проблему проще вовсе не решать, чем решать так, что вместо пяти тысяч долларов в день они будут вынуждены тратить четыре. В итоге – война, которая продлится еще годы и обернется еще многими смертями русских солдат и десятками терактов. Но господам генералам и политикам это по барабану. Не они и не их дети гибнут.

И что же они здесь сотворят, если обнаружат беззащитный мир? А если, напротив, более сильный? Ведь подомнет он нас. Пусть мой мир несовершенный, но я не хочу, чтобы какие‑то зеленые человечки, хотя бы и с лучшими намерениями, переустраивали нашу жизнь. С этим я буду бороться. Да, закрыть бы это «окно» поскорее к чертовой матери и не вспоминать о нем больше.

Что это меня на философию потянуло? Предположения можно строить до бесконечности. Моя задача сейчас – провести рекогносцировку. Смотреть, запоминать, анализировать. Я отвечаю сейчас не только за свою жизнь, но еще за семерых своих боевых товарищей. А еще за всех тех, кто остался там, за окном. Возможно, через эту дурацкую форточку в наш мир может проникнуть смертельная опасность. Вот ей‑то я и должен поставить заслон».

И в этот момент Крапивин резко остановился. Сразу застыла, изготовившись к бою, вся его группа. Отряд стоял перед небольшой лесной тропинкой. Узкой, незначительной, но для Крапивина не было сейчас ничего серьезнее этой тропинки. Она была проложена людьми. Уж это подполковник определять умел.

– Шаров, связь, – коротко приказал он.

Через несколько секунд из переговорного устройства донесся голос Селиванова:

– Странник, я Центр. Слушаю вас. Прием.

– Обнаружена тропинка, – быстро доложил Крапивин. – Похоже, что протоптана людьми. Ходят по ней немного, но регулярно. Прием.

– Вас понял, – Селиванов явно волновался. – Обследуйте тропинку, но не выходя из зоны радиоконтакта. Прием.

– Вас понял, – ответил Крапивин. – Конец связи.

Теперь отряд двигался по тропинке. Поняв, что встреча с местными жителями неизбежна, Крапивин приказал усилить внимание. Спецназовцы держали оружие наизготовку, постоянно всматривались в близлежащие заросли. Опасаясь растяжек, капканов, волчьих ям и прочих «сюрпризов», которые могли оставить неведомые аборигены, Крапивин вел группу чрезвычайно медленно, тщательно осматривая каждый метр расстилавшейся перед ними тропинки.

Трижды он выходил на связь с генералом и сообщал ему традиционное: «ничего нового не обнаружено», прежде чем Заметил, что впереди между деревьями начинают виднеться просветы. По команде подполковника отряд рассыпался цепью и снова двинулся вперед. Вскоре бойцы залегли на опушке леса. Прямо перед ними лежало распаханное поле, за которым виднелась небольшая деревенька с бревенчатыми домами. Крапивин навел туда полевой бинокль и увидел босоногого пацаненка в балахонистой рубашонке и широких штанах, со всех ног несущегося из деревни в сторону, противоположную тому месту, где залег отряд. Вскоре парень скрылся в лесной чащобе, подступавшей к деревне.

– Черт, – негромко выругался подполковник.

– Считаешь, что засекли? – полуутвердительно спросил у него залегший рядом майор Мухин.

– Похоже, – буркнул Крапивин. – Бери Петренко и Борисова и посмотри, куда парень побежал. А я пока пойду с местным населением познакомлюсь.

– Понял, – ответил Мухин и откатился в сторону.