Текст книги "Унесённые ведром"
Автор книги: Дмитрий Подоксёнов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)
– Нормально, – сказал Сивцов.
– Ну так что? Ты с нами? – зашептал в другое ухо Турист.
– Куда? – поразился Фёдор.
– Как куда? – крякнул от досады Мальборо. – Мы ж тебе толкуем – уйдём все втроём, а там – к Трофиму, на «лёжку», у него отличное место есть. Ни одна собака не найдёт! Ведь тебе, я так понимаю, суда ждать тоже резона нет. Шутка ли – два «жмурика»! А тут такая возможность подворачивается! Потом локти кусать будешь. Ну как?
– А сколько мне могут дать за двух этих… ну, как их… «жмуриков»? – Сивцов был почему-то абсолютно уверен, что дотошный Евгений Модестович обязательно докажет причастность Фёдора к убийствам.
– Ха! Да двадцатка – это в самом лучшем случае! А вернее всего – пожизненное. «Заказняк» всё-таки. Давай, Быня, решайся! Ты мужик тёртый, – и в дороге вместе легче придётся, и Трофим нам за тебя спасибо скажет – Папа ему давно поперёк горла стоял. Глядишь, и премию какую от него получишь!
– Да я-то согласен, – окончательно решился Сивцов, – только как же я с вами поеду? Меня, наверное, следователь не отпустит…
– Шутник ты, Быня, чес-слово! – облегчённо расхохотался Мальборо. – Да вон вместо того же Кренделя и поедешь! Вы с ним даже похожи чем-то. Ты думаешь, тут физиономии особо сверяют? Хрена лысого! Никто ведь по своей воле на этап не пойдёт. Сказали – «Кренделев», и менты уверены, что выйдет именно Кренделев, а не кто-то другой. Вот ты и будешь у нас завтра Кренделевым! Это при посадке в поезд уже серьёзно сверять с личными данными станут, да мы до паровоза-то доезжать и не собираемся! Дошло?
– Здорово! – искренне восхитился Фёдор. – А Кренделев пусть вместо меня на допросы ходит! То-то Алексей Терентьевич удивится!
– Ну, это уж по желанию Кренделева! – захохотал довольный поворотом дел Турист. – А что это за следак такой – Алексей Терентьевич? Новый что ли?
– Не знаю, – пожал плечами Сивцов. – Наверное.
– Да нет, – вступил в разговор Мальборо, – к нему, наверное, из Генпрокуратуры следака прислали, вот мы и не знаем таких. Быня же у нас – знаменитость! Тьфу-тьфу-тьфу, если завтра всё нормально обойдётся – вот подарочек-то Трофиму сделаем!
– Да уж, – усмехнулся Турист и тут же крикнул: – Эй, Крендель, сало нарезал? Молодец! Давайте-ка, пацаны, закусим, чем бог послал!
Все сели за импровизированный стол, разобрали бутерброды, нарезанные при помощи заточенной алюминиевой ложки. Настроение во время трапезы царило самое приподнятое. Мальборо отвешивал Сливе весёлые необидные щелбаны, Сивцов, по своему обычаю, мычал с набитым ртом саундтрек из «Джентльменов удачи», Турист беспрестанно и, как казалось Фёдору, беспричинно хохотал, и только Крендель грустно смотрел на быстро исчезающие кусочки сала. Видимо, решив подбодрить товарища, Мальборо сообщил ему новость часа:
– Крендель, ты в курсе, что не идёшь с завтрашним этапом? Так что можешь отдыхать, тебя никто не потревожит – мы договорились.
– К-как не иду? – спросил несчастный Крендель. – Совсем?
– Совсем, – отрезал Мальборо. – Вместо тебя идёт Быня. Ему нужнее. Так что, когда утром выкрикнут Кренделева – лежи и не дёргайся! Усёк?
– Усёк, – упавшим голосом пробормотал Крендель. – А чё мне ментам потом говорить? Они ж меня с дерьмом сожрут…
– Не боись, не сожрут, – помог с другой стороны Турист. – С тебя-то какой спрос? Скажешь – спал, ничего не видел, ничего не знаю. А то, что другой человек у них на этап ушёл – так это уже их головные боли, тут не тебя, а их начальство жрать будет! Ясно?
– Ясно, – Крендель приободрился. – А зачем это? Менты же, как прочухают, что обознались – Быню сразу с поезда снимут – и обратно. А меня – туда. Только уже со следующим этапом.
– А вот это уже не твоего ума дело, Крендель, – задушевно произнёс Турист, обнимая мгновенно съёжившегося Кренделева за плечи. – Может, Быня просто прокатиться хочет? Развеяться, так сказать, на берёзки из окна посмотреть? И всё, перестали эту тему обсуждать, ясненько?
Крендель торопливо закивал, а остальные сделали вид, что вообще не слышали никакого разговора.
– Вот и славненько, – сказал Мальборо, зевая. – Давайте-ка укладываться спать, а то, сдаётся мне, денёк завтра муторный предстоит…
Фёдору снова приснился сон.
Во сне его вели на верёвке прямиком в татаро-монгольское иго, а Амина с Алисой махали ему вслед платочками и почему-то громко хохотали. Алиса сквозь смех просила привезти ей из плена куклу Барби, а рядом со связанным Фёдором на маленьких кривых ножках бежал Евгений Модестович, бил Сивцова папкой с делом по голове и после каждого удара радостно кричал: «Ходя, соли надо?»
Таких страшных снов Фёдор не видел уже давненько, поэтому он тут же проснулся, едва сдержав крик ужаса. К счастью, в реальности всё было хорошо – Сивцов преспокойно лежал на тюремных нарах. Вокруг все мирно спали – до утра ещё было далеко. Фёдор перевернулся на другой бок, сетуя себе под нос о жёстких досках, из-за которых снится всякая чушь, и через минуту снова уснул.
В эту ночь ему больше ничего не снилось.
Спасение близко
Капитан Семён Попович пришёл сегодня на работу чуть раньше обычного, и тем не менее рядом с их с Витькой кабинетом уже сидела какая-то молодая женщина.
«Симпатичная, – мимоходом отметил Попович. – Хотя, похоже, и проплакала всю ночь».
– Вы ко мне? – спросил капитан, отпирая кабинет.
– Мне нужен капитан Попович, – неуверенно произнесла женщина, – или старший лейтенант Синельников.
– Я Попович, проходите, – пригласил жестом Семён. – Вы по какому вопросу?
– Да у меня, вообще-то, повестка к следователю, – замялась посетительница, – а его ещё нет…
– Неудивительно, – перебил её Попович, отпирая сейф. – Рабочий день начинается только через пятнадцать минут. Да вы присаживайтесь, присаживайтесь… И что же?
– Да, – продолжала женщина. – Следователя ещё нет, а внизу мне сказали, что вы тоже занимаетесь этим делом…
«Да она просто красавица!» – мысли Семёна почему-то упорно сбивались не в ту сторону и он, тряхнув головой, заставил себя вникнуть в суть разговора.
– Каким именно делом? – уточнил капитан. – У меня их, по-моему, тысяч сто. А может, двести. И все срочные.
– Как двести? – изумилась ранняя посетительница.
– Это я так шучу, – вздохнув, пояснил Попович. – Иногда не очень удачно. Так что извините.
– Ничего, ничего, – она заторопилась. – Мне позвонили вчера утром, по поводу мужа – он попал в какую-то неприятность, и его обвиняют в убийстве. А здесь никто ничего не говорит, и я уже не знаю, к кому обращаться…
– Подождите, подождите, – снова перебил её Семён. – Я вам так тоже ничего не скажу! У нас тут почти каждое дело – убийство. Отдел у нас такой, понимаете? Дайте мне хоть немного информации: что за убийство, когда произошло, кто ваш муж, кого убили? Тогда я, может быть, вспомню.
– Да вчера ночью это произошло, – быстро проговорила женщина. – Соседа нашего убили, Папанова Виктора Васильевича! А мой муж оказался в его квартире – не знаю как, но уверена, что случайно! Он у меня, знаете, такой… такой…
– Идиот, – вырвалось у Поповича. – Извините, пожалуйста…
– Ничего, – сказала женщина, почему-то обрадовавшись. – Значит, вы видели его, правда? С ним всё в порядке? Он не ранен?
«Ну надо же, – расстроился про себя капитан. – У такого записного придурка – и такая умница и красавица жена!»
– Он не ранен, – отчеканил Семён. – Ранены несколько сотрудников милиции. И ранены, кстати, благодаря вашему… гм… супругу! Вас, я забыл, как зовут?
– Амина…
– А по отчеству?
– Ой, да что вы, ну какое ещё отчество? – она смущённо улыбнулась, и капитан тут же простил её мужу половину раненых сотрудников. – Просто Амина.
– Ну, тогда и вы можете звать меня просто Семёном, – Попович улыбнулся в ответ. – Что ж, Амина, давайте вместе обсудим сильно запутанную судьбу вашего благоверного.
– А она сильно запутанная? – с замиранием сердца спросила Амина.
– Просто ужасно, – заверил её Семён. – Но у вас есть один маленький повод для радости: я не верю, что ваш Сивцов и в самом деле убийца.
– Спасибо, – искренне сказала Амина. – Спасибо, Семён.
– Пока не за что, – развёл руками капитан. – Дальше всё – хуже некуда.
– Скажите мне всё, прошу вас, – умоляюще проговорила жена злодея. – Много он успел натворить? Ну, прежде чем его… обезвредили?
– Да уж порядком, – вздохнул Попович. – Следственная бригада из квартиры убитого вот уже вторые сутки не вылазит – следы пребывания Сивцова Фёдора Юрьевича в этой скорбной обители описывает. Я вчера вечером туда заезжал – мужики злые все, матерятся, как сапожники. И в самом деле – нормальному человеку, чтоб столько следов после себя оставить – недели мало будет! А этот ваш Сивцов, пожалуйста – за пару часов такой кавардак в квартире навёл, что… В общем, я ребят вполне понимаю.
– Господи, да что он там натворил? – ужаснулась Амина. – И, главное, зачем?
– Зачем, говорите? – усмехнулся Семён. – Лично я – не знаю. Сам он показал на допросе, что готовился оборонять квартиру сначала от преступной группы, а затем – от сотрудников милиции, которые его якобы хотели убить. Он успел забаррикадировать дверь в квартиру, которую после этого пришлось взрывать, успел каким-то образом порезать себе ногу и заляпать всю квартиру кровью, из-за чего криминалисты предположили следы борьбы и пошли по пути ложных представлений о происшедшем, да он много чего ещё успел! Вот скажите, например: зачем надо было обклеивать всю квартиру покойного старыми плакатами «Нет войне»? Не знаете? Или вот ещё задачка: зачем было нести из коридора одежду хозяина, чтобы бросить её на его же труп, плавающий в ванне? А? Каково? Я уж не говорю о том, чтоб сбросить с антресолей гипсовый бюст на голову командира группы захвата! Это – вообще ни в какие ворота!
– А с ним всё в порядке? – дрожащим голосом спросила расстроенная до крайности Амина. – Ну, с этим… С командиром группы?
– Относительно, – неохотно буркнул капитан. – Из госпиталя своими ногами ушёл. Сейчас дома отлёживается. Сотрясение у него.
– Пожалуйста, скажите мне его адрес, – попросила супруга террориста. – Я ему фруктов свежих принесу, да и извиниться бы очень хотелось!
– Не надо, – смягчился от такого прямодушия Попович. – Он у нас человек, конечно, серьёзный, опытный, но ей-богу, может не сдержаться, если ещё раз имя вашего мужа услышит. Я уж лучше сам ему передам ваши извинения – мы с ним хорошие друзья, так что я аккуратно…
– Просто ума не приложу, – продолжала Амина, – зачем он туда вообще попёрся? Ведь сказала ему – сиди дома, смотри телевизор, продукты есть, не ходи никуда! – на её миндалевидные глаза навернулись слёзы.
«Вот блин, – в сердцах подумал Семён. – Обо мне бы кто так волновался!»
Вслух же сказал:
– Говорит, что сосед, то есть потерпевший, затопил вашу квартиру водой. Он поднялся узнать, в чём дело, а дверь якобы была открыта, ваш сосед – уже мёртв.
– Значит так и было, как он говорит! – горячо воскликнула Амина. – Во-первых, Феде в жизни не придумать такого специально, а во-вторых, – он за всю свою жизнь и мухи не обидел! Его бьют – это да, а он даже руку ни на кого поднять не в состоянии!
– Отвечаю по пунктам, – сказал Попович, предвкушая разоблачение Феди в глазах жены. – Первое – насчёт того, что он сам ничего такого специально придумать не может: не далее, как вчера, сразу же после задержания, ваш муженёк, не моргнув и глазом, ловко поименовал себя Синяковым Андреем Валерьевичем, – Семён заглянул в какие-то бумаги, – тысяча девятьсот тридцать третьего года рождения и, ко всему прочему, холостым. – Капитан посмотрел в удивлённо округлившиеся глаза напротив и продолжал: – Вас, Амина, он, ничтоже сумняшеся, сделал племянницей своего дедушки по материнской линии. Хорошо ещё, что рядом оказались соседки-понятые, которые и помогли прояснить ситуацию с вашим супругом.
– Господи, стыд-то какой, – пробормотала Амина, порозовев. – А я-то, дура, думаю – чего это соседки на меня так странно смотрят и всё время за спиной шепчутся? Ну, приди только у меня домой…
– А по поводу «мухи не обидит», – продолжал свою обличительную речь Попович, – могу вам прочитать заключения медиков военного госпиталя, – он выудил из кучи бумаг ещё один листочек. – Вот, пожалуйста: «Чирков Алексей, старший прапорщик. Сложный перелом ноги со смещением. Ушиб коленного сустава. Ушиб мягких тканей бедра». Смотрим дальше. «Ефимович Дмитрий, сержант. Ушиб грудной клетки, закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга». Или вот, моё любимое: «Сомов Александр, майор. Закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга по типу контузии». А? По типу контузии! А вы мне про каких-то мух толкуете!
– Ну пусть даже это всё правда, – Амина упрямо подняла голову и посмотрела в глаза капитану, – но ведь не он же Папанова убил! Ведь вы сами мне только что говорили, что не верите в это!
– Не верю, – легко согласился Семён. – Потому что слишком уж невероятные вещи творил ваш муж в квартире потерпевшего, чтобы на самом деле являться убийцей. Убийцы себя так по-идиотски не ведут. Особенно после совершения преступления. Другое дело, что после пребывания Сивцова в этой злосчастной квартире шансы найти настоящего убийцу Папанова практически равны нулю.
– Почему? – удивилась Амина.
– Да потому! – взорвался капитан. – Потому что ваш благоверный потрудился на славу! Он, видимо поставил себе в задачу, чтоб в квартире не осталось никаких пальцевых отпечатков, кроме его собственных! Никаких! А чтобы окончательно загнать наших экспертов в тупик, он ещё передвинул всю мебель в квартире, а также вывалил из шкафов всю одежду и постельное бельё! А затем вытащил всё это в коридор и уляпал всё вокруг своей кровью. А больше – ничего особенного. Только и всего!
– А что думает по поводу убийства следователь? – осторожно спросила Амина. – Он тоже не считает Федю убийцей?
– Женька-то? – хмыкнул Попович. – Конечно, не считает. Что он – совсем без глаз, что ли?
– Тогда, – стесняясь, начала Амина, – может быть, стоит его отпустить? Или это запрещено?
– А вот это уж дудки! – радостно объявил Семён. – Я, может, и отпустил бы его исключительно ради вас. Но больно уж остальной народ зол на вашего Сивцова. Он даже Женю, следователя нашего, сумел достать. Уж на что, казалось бы, спокойный человек, а и то мне признался: хочется ему Фёдора Юрьевича избить временами. А ведь решение об избрании меры пресечения следователь принимает. Так что, Амина, – он развёл руками, – рад бы, но не могу. Не я решаю такие вопросы.
Амина неожиданно заплакала. Она молча смотрела куда-то в сторону, а слёзы тихо, но неудержимо катились из её красивых глаз. Поповичу стало не по себе – больше всего на свете он не любил женских слёз. Особенно, когда плакали такие симпатичные женщины. Особенно, когда они плакали по такому дураку мужу.
– Да не расстраивайтесь вы, Амина, – пробормотал он, смешавшись. – Ну что вы, в самом деле? Ему это только на пользу пойдёт, честное слово! Посидит несколько дней, ума наберётся, подумает над своим поведением – сразу шёлковым станет, вот увидите! Да что ж вы всё плачете-то?
– Извините меня, Семён, – прошептала Амина, аккуратно промокая глаза крохотным платочком. – Извините…
– Ох ты, боже ж ты мой, – тяжело вздохнул капитан. – Ну неужели он вам так уж нужен, ваш Фёдор? Отдохнули бы вы лучше от него. С недельку…
– Дочка спрашивает, – негромко сказала Амина. – Где папа, да где папа. А что я ей скажу? Да ещё не сегодня-завтра по двору слухи пойдут, соседки уж постараются, а там и доброжелатели найдутся – шепнут девочке, что папа в тюрьме, а что я смогу ей ответить? Единственный способ – это предъявить папу.
– Ладно, Амина, – крякнул Попович, подумав. – Исключительно ради вашей красоты.
Он поднял трубку телефона и набрал номер.
– Алло! Жень, ты? Привет, Попович беспокоит. Зайти сможешь ко мне? Да так, обсудить кое-что. Только пришёл? Да нет, не спеши тогда. Оʼкей, давай через пятнадцать. Договорились, – капитан положил трубку на место и посмотрел на Амину.
– Значит так, Амина, – сказал он серьёзно. – Следователь, который сейчас придёт сюда, – мой друг. Его зовут Евгений Модестович, можно просто Евгений. Я думаю, что мне удастся уговорить его выпустить вашего лоботряса под подписку о невыезде, только вы мне должны немножко помочь. У вас есть с собой деньги?
Амина торопливо закивала и полезла в сумочку.
– Да что ж вы, в самом деле, – разозлившись, остановил её движение Семён. – Дослушайте сначала!
Амина отложила сумочку и с такой надеждой посмотрела на Поповича, что ему стало неловко.
– Женька у нас большой любитель коньяка, – начал объяснять задание капитан. – Так что сходите пока в магазин и купите ему бутылочку чего-нибудь поприличнее. А я, пока вы ходите, начну его аккуратно подталкивать на нужную нам лыжню. Когда вы вернётесь – тут-то мы его втроём и захомутаем.
– А почему втроём? – удивилась Амина. – Будет кто-то ещё?
– А как же? – радостно воззрился на неё Семён. – Вы, я и коньяк! Женьке ни за что не устоять, – и он так задорно подмигнул Амине, что та не выдержала и рассмеялась.
С резко поднимающимся настроением Амина побежала в магазин, а Попович остался дожидаться «великого и ужасного» Евгения Модестовича.
Когда Амина вернулась, следователь уже сидел напротив капитана и о чём-то повествовал, оживлённо жестикулируя. Обернувшись в сторону открывшейся двери, он вскочил, картинно округлил глаза и вскричал:
– Боже мой, Семён! А ещё друг называется! Таких умопомрачительных свидетельниц у меня уводишь! И кто ты после этого? – он помог Амине раздеться и провёл её до стула. Она села, чувствуя себя непривычно под двумя красноречивыми взглядами.
– А ты бы, Женечка, попробовал хоть раз на работу пораньше прийти, – поддел его Попович. – Глядишь, и тебе повезло бы. Знакомьтесь, Амина, это Евгений – самая светлая голова во всём управлении. Знакомьтесь, Евгений, это Амина – самая симпатичная женщина из всех, кого я когда-либо встречал утром у дверей своего кабинета. А также, по совместительству и недоразумению, жена известного с недавних пор всему городу субъекта.
– М-да, – протянул Евгений. – Наслышан. И даже навиден, к сожалению… Редкостный экземпляр. Он и дома такой же?
– Да нет, что вы! – вступилась за Фёдора Амина. – Он дома хороший. Дочку очень любит и вообще… Просто он немного нескладный и в истории всё время попадает…
– Да уж, история, ничего не скажешь, – хмыкнул Семён.
Амина тем временем выставила на стол бутылку армянского коньяка и большой набор шоколадных конфет.
– Евгений Модестович, – начала она неуверенно. – Вы бы отпустили Сивцова под подписку, а? Нельзя ему в камере – он там опять чего-нибудь устроит! Пожалуйста…
– Да чего можно в камере устроить? – удивился Евгений Модестович. Затем кивнул на бутылку и перевёл суровый взгляд на Поповича. – А это, я так понимаю, взятка, которую один бессовестный капитан, прикрываясь моим честным именем, обманом выманил у слабой и беззащитной женщины?! – и следователь сурово засопел, театрально раздувая ноздри.
Семён беззаботным и чистым взором смотрел в потолок, а Амина переводила испуганный взгляд с одного на другого. Наконец, Евгений решил сменить гнев на милость. Перестав сопеть так же неожиданно, как и начал, он посмотрел на Амину, подмигнул одним глазом и спросил:
– А лимончик вы, случайно, не купили?
– Нет, – засуетилась Амина, собираясь снова бежать в магазин. – Сейчас!
– Стоп! – властно остановил её следователь. – У меня где-то был. Минуточку.
И он плавно удалился из кабинета. Амина перевела дух и только тут заметила, что Попович весело смотрит на неё.
– Испугались? – спросил Семён.
– Не то слово, – призналась Амина. – Я думала, он сейчас и вас, и меня посадит. За взятки.
– Это он шутит так, – пояснил капитан. – Строгость на себя напускает. Женька ужасно мягкосердечный человек, но пытается в себе это искоренить – считает, что следователь должен быть жёстким. Вот и отрабатывает свои приёмчики при всяком удобном случае.
– А как вы думаете, Семён, – осторожно спросила Амина, – он Фёдора отпустит?
– Отпустит, – раздражённо буркнул Попович. – Что вы, в самом деле, со своим Фёдором, как с писаной торбой носитесь?
– А он сейчас в этом здании находится? – не унималась Амина.
– В этом, в этом, – успокоил её капитан. – В подвале он сидит, почти что под нами.
– Как бы он не натворил здесь чего, – словно сама себе сказала Амина. – А то точно не выпустят…
Семён снова с интересом посмотрел на неё, но от комментариев воздержался. В этот момент в кабинет влетел уже окончательно растерявший всякую строгость Евгений. В руках он держал немного дрябловатый лимон.
– Вот! – провозгласил он, держа лимон над головой, как чемпионский кубок. – В сейфе лежал! Семён, есть нож?
– Ты бы, Женя, лучше Амину успокоил, – протягивая ему нож, посоветовал капитан. – А то она боится, что с нашим общим другом может какая-нибудь неприятность в ИВС произойти.
– Какая неприятность, Амина? – спросил следователь, ловко нарезая лимончик. – Давайте сделаем так: вы мне называете версию какой-нибудь неприятности, а её мигом разбиваю в пух и прах. Идёт?
– Да он бы, главное, оттуда никуда не делся до освобождения, – попросила Амина. – А больше мне ничего и не надо.
– Ну, – усмехнулся Евгений Модестович, – тут и разбивать даже нечего. Ввиду полной несостоятельности данной версии. Куда он может из камеры, как вы выражаетесь «деться»? Вам самой не смешно?
– Ну, не знаю, – протянула Амина. – Он, знаете, какой…
– Знаю! – отрезал следователь. – Всё, слышать больше ничего не хочу о Сивцове в ближайшие пять минут! Берите, Амина, – он кивнул на стол, и Амина только сейчас заметила, что он уже успел разлить коньяк в три неизвестно откуда взявшихся рюмки.
– Ой, а можно я не буду? – испугалась Амина. Она даже в компании друзей редко употребляла алкоголь, а так, как сейчас, только-только познакомившись с людьми, ей вообще не приходилось пить.
– Нельзя! – отрезал Евгений, снова напустив на себе строгость. – Иначе я не то что не отпущу Сивцова, а вообще, – он повращал глазами для устрашения, – прикажу его расстрелять! – и он состроил Амине зверскую рожу. Та ойкнула и быстро схватила свою рюмку.
– Ну, – сказал Семён, – за знакомство!
Выпили, закусили лимоном и конфетами. Попович посмотрел на сосредоточенную Амину и понял, что она может сейчас выпить с ними ещё две, три, а может и пять рюмок коньяка, но всё это будет сделано исключительно ради скорейшего освобождения её непутёвого мужа – Фёдора Сивцова. Семёну стало почему-то грустно.
«Любит она его, что ли? – не спеша рассуждал он, обсасывая дольку лимона. – Вот повезло-то дураку!»
– Ну что, Семён, – разогнал его невесёлые мысли Евгений, – отпустим оболтуса нашего? Под подписочку?
– Звони, – вяло отозвался Попович. – Он в «восьмёрке» вроде должен сидеть, вместе с трофимовскими.
Амина переводила напряжённый взгляд с одного на другого, пытаясь вникнуть в смысл непонятных слов. Евгений Модестович снял трубку.
– Алло, – сказал он через секунду, – ИВС? Сивцова из «восьмёрки» в двадцать третий доставьте. Да, к Поповичу… Всё, – он положил трубку и разлил ещё по одной. – Ну, Амина, за возвращение вашего непутёвого мужа в лоно семьи!
Выпили ещё по одной. Сивцова почему-то всё не вели. Раздался телефонный звонок, от которого все разом вздрогнули.
– Тьфу ты, чёрт! И когда ты, Семён, громкость отрегулируешь? – пробормотал Женя, беря трубку. – Алё! Что? Не понял, что значит «уехал»? Погодите, кто говорит? Ты чего, сержант, белены объелся?! Какой ещё, твою мать, этап?! Он здесь должен быть, следствие идёт! Кто это сказал? В камере сказали? А ты проверял? Ну так иди и проверь, умник! Он, может, сидит там в уголке, да смеётся над тобой, придурком! – он в сердцах бросил трубку. – Блин, наберут идиотов по объявлению! Представляешь, он, говорит, на этап ушёл, в Казань! Как тебе это нравится?
– Совсем мне это не нравится, – сказал Попович, поднимаясь. – Спущусь-ка я сам в ИВС, всё на месте выясню, – он стремительно вышел.
В тревожном ожидании прошло около пятнадцати минут. Женя всё это время барабанил пальцами по столу, а Амина ёрзала на стуле, как будто тот был весь утыкан иголками. Наконец вернулся мрачный Семён.
– Вы были как всегда правы, Амина, – заявил он с порога. – Он именно «делся». Куда-то взял вот – и «делся»! – Он с силой ударил по дверному косяку. – Да что ж это за человек такой, скажет мне кто-нибудь или нет? Ни минуты покоя! То он СОБРовцев калечит, то он врёт о себе неизвестно что, а сейчас вот взял – и поехал в Казань! Вместо Кренделева, который, видите ли, спал. Ничего не видел, ничего не слышал. Тьфу! – и капитан ещё раз с силой засадил ногой по косяку.
– Погоди, Семён, – перебил его следователь. – Надо его просто перехватить до погрузки этапа в поезд, и всех делов!
– Думаешь, самый умный? – ехидно поинтересовался Попович. – Позвонил я уже на станцию. Сказал, чтоб его не отправляли, а до нашего приезда в линейном отделе подержали. Так ведь ехать за ним сейчас придётся, машину искать! Нет, ну что за человек – его освободить хотят, а он тут такие фортеля выкидывает!
Амина сидела расстроенная и чуть не плакала. Семёну внезапно стало жалко её: как же она, бедная, с ним живёт уже столько лет? Это ж застрелиться, наверное, проще.
– Ладно, Амина, не расстраивайтесь, – сказал он как можно душевней. – Дальше узловой он от нас не уедет – задержат и сразу мне отзвонятся, я договорился. Вот только с машиной может быть проблема…
– Семён, у меня есть с собой деньги, – тихо сказала Амина, – поймаем такси. Главное чтобы он опять куда-нибудь не пропал!
– Да куда ж он… – начал было Евгений, но осёкся под красноречивым взглядом Поповича. – Ну да… Вообще-то он уже пропал из ИВС, так что – кто его знает, этого вашего Сивцова…
По коридору вдруг загрохотали чьи-то быстрые шаги, раздались громкие, но невнятные команды. Дверь открылась и в комнату заглянул взъерошенный Синельников.
– Здрасьте! – поздоровался он с мгновенно побледневшей Аминой и тут же зачастил скороговоркой: – Сеня, руки в ноги, живо! На ребят напали, которые этап на станцию везли. Оглушили и связали, но все живы, слава богу. Одиннадцать этапируемых остались, а троих – не хватает: двое матёрых – Мальборо с Туристом, это из трофимовской братвы, а третий – некто Кренделев, вообще неизвестно зачем побежал – ему максимум «трёшка» светила. В общем, аврал полный, всё вокруг прочёсывать надо, собирайся, я на улице жду, в машине! – и Витька исчез так же внезапно, как и появился.
– Ну что, Жень, – спросил Попович, доставая из сейфа свой пистолет. – Ты уже догадался, кто есть на самом деле бежавший третьим «Кренделев»?
– Догадался, – буркнул следователь. – Век бы с гадом не встречаться!
– Скажите, это как-то связано с Фёдором? – испуганно спросила ничего не понимающая Амина. – Что с ним?
– Ничего, – зло ответил капитан, надевая наплечную кобуру. – Если не считать, что он опять «делся». Куда-то. Причём в компании двух опаснейших рецидивистов, которые бежали от пожизненного заключения. В отличие от вашего драгоценного Фёдора, который бежал зачем-то как раз наоборот – от освобождения!
– Семён, – вскрикнула Амина, – я прошу вас, будьте аккуратнее – не застрелите случайно Федю!
– Я постараюсь, – язвительно заметил Попович. – Хотя мне безумно хочется сделать именно это! Женя, – обратился он к следователю за секунду до того, как покинуть помещение, – Оставь вдове мои телефоны, по которым она сможет узнать, где и во сколько будут выдавать тела беглых.
Хлопнула дверь. Амина с ужасом посмотрела на Женю. Губы её тряслись.
– Он пошутил, – натянуто улыбнулся Евгений Модестович. – Нервы, знаете ли… Выпейте лучше коньяку, полегчает.
Амина безропотно взяла протянутую ей рюмку.
