Текст книги "Унесённые ведром"
Автор книги: Дмитрий Подоксёнов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)
– Ура! – одиноко поддержал российский экипаж Кислый.
– Рано, – строго посмотрел на нарушителя тишины Фёдор. – Цветы и поздравления – только после победы. Давай, – обратился он к Туристу.
Турист толкнул очередного гонщика от всей души. Если бы Сивцов поехал прямо, он наверняка побил бы все сегодняшние рекорды. Но Фёдора резко потащило вправо, и через мгновение он влетел в лес. Санки, на счастье пассажира, свернули в какую-то просеку, идущую почти перпендикулярно основному спуску, но тоже под приличным уклоном, из-за чего скорость продолжала увеличиваться. Сивцову стало страшно.
«Если сейчас на пути окажется дерево, – пронеслась в его голове отчаянная мысль, – тогда всё, конец!»
Но вместо дерева на пути российского бобслеиста милосердно выросли густые заросли ракитника, в которые Фёдор и вломился на всём ходу. Прошив кусты навылет, но потеряв при этом большую часть скорости, Сивцов снёс своими тяжеленными санями какого-то болезненно охнувшего человека и дальше покатился кувырком.
«Опять судью сбили», – пронеслось в его голове, перед тем, как вращение окончательно остановилось.
Фёдор полежал некоторое время без движения, постепенно приходя в себя, затем осторожно сел. Слегка кружилась голова, но в остальном, кажется, всё было в полном порядке.
«Кого это я сбил? – подумал Сивцов. – Ведь я уехал совсем в другую сторону?»
Поднявшись на ноги, он огляделся, но санок не увидел. Люди, если таковые здесь присутствовали, тоже ничем не давали о себе знать. Стояла звенящая тишина.
«Показалось, что ли? – спросил себя Фёдор. – Ерунда какая-то».
Через пять минут Сивцов снова поднялся на вершину, так и не встретив по пути ни одной живой души. На стартовой площадке его с нетерпением ждали.
– Живой? – первым делом поинтересовался Турист. – Мы уж думали всё – хана тебе! Так разогнался, а потом зачем-то в лес свернул. Гиббон, наверное, всё ещё время засекает.
– А где санки? – с надеждой спросил более наблюдательный Чибис. – Потерял, что ли?
– Улетели куда-то, – буркнул Фёдор. – Домой придётся идти.
– Что ж делать, придётся, – притворно вздохнул Кислый. – А кто тогда победил?
– Получается, что у Поршня пока лучший результат, – определил Сивцов, посмотрев в свои записи. – Одиннадцать целых и две десятых. Быстрее никто не проехал.
То, что соревнование выиграл Поршень, устроило абсолютно всех. Победителю пожимали руку, хлопали по плечу и обещали по прибытии домой устроить ему «олимпийский» ужин. Свистнули вниз Гиббону, чтобы тоже поднимался.
Домой шли гораздо веселее, чем на «чемпионат».
Небо начинало наливаться ранними зимними сумерками.
Информационная поддержка
– Пятый, пятый, ответь второму, приём. Пятый, ответь второму…
– Второй, это пятый, что за самодеятельность? Почему связь вне графика? Приём.
– Пятый, у нас раненый, открытый перелом голени, срочно требуется эвакуация. Приём.
– Второй, понял тебя, помощь сейчас будет. Что там у вас произошло? Приём.
– Эти идиоты придумали с нашей наблюдательной высотки на санках кататься. Одного с размаху в лес занесло, случайно, похоже. Короче, Алтуфьева прямо с пункта скрытого слежения вышибло. На два метра отлетел от удара. Приём.
– Засветились?!
– Нет, успели его оттащить по-быстрому. Этот «гонщик» сам, похоже, мало что видел, с такой скоростью летел. Приём.
– Как Алтуфьев? Держится? Приём.
– Мы ему «кубик» промедола из аптечки вкололи. Балдеет пока. На ногу жгут наложили. Так что вы не задерживайтесь. Приём.
– Понял. К вам уже вышла мобильная группа. Чёрт, как не вовремя! Ладно, до связи. Продолжайте наблюдение.
– Вас понял. Конец связи.
Страсти по Итальянцу
– Пелым через полчаса! – разнёсся по коридору зычный голос проводницы. – Кто в Пелыме сходит, бельё сдавайте! Через пятнадцать минут туалеты закрою!
Амина, которая встала ещё сорок минут назад, посмотрела на часы. Без пятнадцати семь утра. За окном синела непроглядная утренняя мгла. Зябко поёжившись, она сдала сложенные аккуратной стопкой постельные принадлежности проводнице, забрала из купе свои вещи и прошла в соседний вагон.
Попович с хмурой, не выспавшейся физиономией пил чай.
– Доброе утро, Семён, – поздоровалась с сыщиком Амина. – А где же Виктор?
– Бельё сдаёт, – ответил капитан. – Он полотенце где-то потерял.
Через минуту вернулся раздосадованный донельзя Синельников.
– Где это видано? – громко спрашивал он так, чтобы его слышали в том конце вагона. – Весь комплект белья я получил за сорок восемь рублей, а за какое-то задрипанное вафельное полотенце с меня содрали двадцать два рубля! Это же уму непостижимо!
– А у меня прейскурант! – орала ему вслед проводница. – Потеряли предмет – будьте добры уплатить его полную стоимость!
– Да какая у него стоимость?! – не успокаивался Витька. – Такие полотенца под видом ветоши надо продавать, килограммами, а не поштучно, как вы! Оно же образца двадцатого года, наверное! Неужели вы думаете, что я на такое позарился бы?
– Всякое бывает, – гнула своё служительница железной дороги. – И воровали иногда, и в окошки в пьяном виде выбрасывали. А потеряли – уплатите!
Старший лейтенант, исчерпав аргументы, в сердцах плюнул и сел на своё место.
– Здравствуйте, Амина, – сказал он, пододвигая к себе стакан. – Чай будете?
– Нет, Витя, спасибо, – ответила спутница оперативников. – Я уже пила у себя.
– Двадцать два рубля, – задумчиво произнёс Синельников, отхлебнув чаю. – Подумать только!
– Ну всё, до конца командировки у нашего Виктора есть тема для разговоров, – усмехнулся Попович. – А по приезду домой этой историей будет замучен насмерть весь отдел.
– Да при чём здесь это? – недовольно пробормотал его товарищ. – Просто я разобраться хочу. Вот смотри: за сорок восемь рублей мне выдали две простыни, наволочку и полотенце, верно?
– Пока да, – подтвердил капитан. – И ещё полиэтиленовый пакет, в котором всё это добро лежало.
– Пакет не в счёт, – поморщился Витя. – Итак, я потерял полотенце. Заметь, самый маленький из всех выданных мне предметов. Правильно?
– Правильно, правильно, – вздохнул Семён.
– А с меня, – торжествующе завершил обвинение Синельников, – берут за него двадцать два полновесных российских рубля! Почти половину от стоимости комплекта. Как это прикажете понимать?
– Да очень просто, – объяснил другу Попович. – Сорок восемь рублей ты заплатил не за покупку, а за аренду постельных принадлежностей. Понял? А вот полотенце – это да. Это ты, считай, купил. В память о поездке в Пелым. Поздравляю.
– Ну и где она, эта память? – расстроено развёл руками счастливый покупатель.
– А что, ты его действительно не брал? – простодушно округлил глаза Семён. – А я думал, что твоё бурное утреннее выступление – обычная военная хитрость. Чтобы замылить казённое добро.
– Знаешь что?! – вскипел Виктор. – Собирайся давай! Останавливаемся уже! – и несправедливо обиженный, сопя, стал доставать свои вещи.
– Стакан сдать не забудь, – как ни в чём не бывало напомнил ему капитан. – А то опять на бабки влетишь. Наша проводница женщина суровая, шутить не станет. Особенно с тобой. Ты у неё вышел из доверия. Пошли.
Под недовольное бурчание Синельникова и тихий смех Амины троица двинулась к выходу.
В Пелыме было тихо и сонно. На станции прибывших коллег встретил молоденький лейтенант. Невдалеке стоял видавший виды милицейский «козлик» с водителем.
– Лейтенант Казаченко, – представился юноша, сильно смущаясь. – Придан, так сказать, в помощь…
– Имя-то у тебя имеется, лейтенант Казаченко? – спросил, пряча улыбку, Семён. – А то долго по званиям-то друга называть.
– Саша, – ещё больше смутился лейтенант. – Александр…
– Ну здравствуй, Александр, – пожал ему руку сыщик. – Капитан Попович, можно просто Семён. Старший лейтенант Синельников, он же Виктор. Это Амина – звания не имеет, так как приехала частным порядком. А вон там, – показал он на вышедших из другого вагона СОБРовцев, – наша группа захвата. Им бы в оружейной где-нибудь разгрузиться, а потом тоже в гостиницу.
– Да, нас предупредили, – кивнул Саша. – Там за углом ещё «РАФик» стоит, так что все поместимся. Ну что, поехали?
– Поехали, – согласился Семён.
– Майор Величко будет вас ждать в девять, – сообщил лейтенант, когда машина тронулась. – Вам хватит полутора часов?
– Хватит, чего ж не хватит? – удивился Витя. – Поселимся, помоемся, перекусим и – вперёд и с песней! У вас, кстати, вода горячая есть?
– Вода есть, – подтвердил юный Казаченко. Затем подумал и добавил: – Всякая.
– Это хорошо, – довольно протянул Синельников. – Люблю, когда всякая.
– Так я без пятнадцати девять заеду? – осторожно уточнил лейтенант.
– Заезжайте, Александр, заезжайте, – успокоил его Попович. – Мы будем готовы.
Гостиница была обустроена в двухэтажном «бамовском» доме. Правда вода, действительно, была «всякая», а отопление вообще оказалось выше всяких похвал, что сильно порадовало теплолюбивого Синельникова.
Одноместных номеров в гостинице не оказалось, поэтому Амине пришлось взять место в номере для двоих. Но так как избытка жильцов не наблюдалось, она всё-таки оказалась в номере одна, причём администраторша клятвенно заверила её, что такое положение дел, вернее всего, сохранится до самого отъезда постояльцев.
– У нас тут и летом-то не курорт, – сообщила она, протягивая ключ от номера. – А зимой сюда никого и калачом не заманишь. Так что располагайтесь свободно, хоть сразу на двух кроватях.
Амина заверила добрую женщину, что одного спального места ей будет вполне достаточно и пошла распаковывать вещи. Через полчаса они с Семёном пили кофе с бутербродами в комнате оперативников, слушая, как в ванной поёт Синельников.
– Звенит январская вьюга! – надрывался тот, стараясь перекричать шум льющейся из душа воды. – Находят люди друг друга!
– Представляете, Амина, – сказал Попович, приканчивая очередной бутерброд с колбасой, – как трудно жить в одной комнате с человеком, который обожает петь, не имея при этом ни слуха, ни голоса? Это просто ужасно тяжело. Виктор! – крикнул он. – Выходи короче, а то голодным останешься!
Через пять минут появился Синельников. Он был в брюках, свежей рубашке и домашних тапочках.
– Оставь колбасы, проглот! – обратился он к Поповичу и полез в свою сумку, стоявшую под кроватью. – Кто видел мои зимние перчатки?
– Я видел, – ответил Семён.
– Где? – живо вылез из-под кровати его сосед. – Я их всё утро ищу.
– Последний раз я их видел в нашем с тобой кабинете, – напомнил капитан. – Почему-то они лежали в сейфе.
– Бли-и-ин, – протянул Витька, снова заглядывая в сумку. – Я их забыл.
– Ничего, не замёрзнешь, – успокоил его товарищ. – В крайнем случае купишь себе на рынке вязаные варежки.
– Ну да, – обиделся Синельников, выуживая из своего баула какой-то неопределённого вида комок. – А если стрелять придётся?
– Снимешь рукавичку, выстрелишь, потом снова наденешь, – подсказал алгоритм стрельбы в варежках Попович. – Не маленький. Или можешь дырку для указательного пальца прогрызть. Потайную. Чтоб бандиты сразу не заметили.
– Что это? – не обратил внимания на ёрничанье товарища Витька. В руках он вертел какую-то тряпку.
– Это? – присмотрелся Семён. – Это, друг мой Виктор, похоже, то самое полотенце, за которое ты не далее как два часа назад никак не хотел расплачиваться.
– Вот это да, – Синельников обалдело обвёл взглядом присутствующих. – А на фига я его к себе в сумку-то засунул?
– Хороший вопрос, – согласился капитан. – Очень правильный вопрос, дорогие товарищи! Как говорится, побольше бы таких острых, своевременных вопросов…
– Ладно, хорош трепаться, – прервал его посрамлённый Синельников. – Дай бутерброд лучше…
Через пару минут под окнами посигналил подъехавший на машине лейтенант Казаченко, и сыщики, на ходу дожёвывая колбасу, стали собираться. Первым делом надо было нанести визит начальнику пелымской милиции.
Майор Станислав Степанович Величко оказался невысоким, чуть лысоватым крепышом, который тепло принял оперативников на своём рабочем месте. Попович, заметивший задвинутую в угол двухпудовую гирю с сильно потёртой ручкой, по-новому взглянул на ладную, словно литую фигуру хозяина кабинета. Рукопожатие майора казалось железным.
– Здравствуйте, здравствуйте, – радушно поприветствовал он гостей. – Присаживайтесь. Да, дела, – вздохнул он после того, как все расселись на предложенные стулья. – Прозевал, получается, майор Величко целое бандитское гнездо у себя под носом? Аж из самой Москвы заинтересовались голубчиками…
– Ну, этих и прозевать немудрено, – развёл руками Семён. – Сами на них случайно вышли, по единственному сделанному отсюда звонку. Организация здесь, похоже, очень серьёзная действует. Те ещё конспираторы.
– Я тут после вашего запроса пошуровал осторожно, – Величко задумчиво постучал пальцами по столешнице. – Разузнал кое-что, так, по мелочи. Дом этот записан на одного средней руки бизнесмена из Тюмени, данные на него имеются, если надо. Сам он, конечно, тут ни разу не появлялся. Дом построен на отшибе, в лесу, так что незаметно подойти к нему можно только пешком, через самый бурелом. Это километров пять по сугробам будет. Есть одна дорога туда, но по ней, сами понимаете, только хозяева ездят, любого постороннего ещё на дальних подступах «срисуют». Денег в эту хоромину ого-го сколько вбухано, похоже. Номер-то телефонный здесь, на нашей АТС зарегистрирован, а сам аппарат аж вон где находится! В такую даль, через лес, получается, кабель прокладывали! Газ тоже, выходит, отсюда тянули. Вы, я так понимаю, сначала на разведку собираетесь?
– Конечно, – согласился с майором Попович. – Хотелось бы посмотреть на это чудное местечко своими глазами.
– Хорошо, – подвёл итог Величко. – Тогда я вам пока даю Сашу Казаченко с машиной и водителем, можете полностью на него рассчитывать. Если потребуется ещё какая помощь – обращайтесь безо всякого стеснения. Лично или через Александра. Что могу – сделаю.
– Спасибо, Станислав Степанович, – сказал Семён, поднимаясь. – Вы нам сильно облегчили задачу.
– И ещё, – улыбнулся майор. – Постарайтесь держать меня в курсе происходящего. Всё-таки я должен знать, что у меня на подведомственной территории происходит.
– Ну, это само собой, – пообещал начальнику милиции Попович. – До свидания. Ещё раз спасибо за информацию.
– Да не за что, – пожал им на прощание руки Величко. – Желаю удачи.
Амина с тревогой наблюдала, как друзья экипируются тёплыми вещами.
– А это точно не опасно? – спросила она ещё раз.
– Это ужасно опасно, – печально подтвердил Синельников. – Особенно для меня. Я лет десять не занимался физкультурой. А сейчас мне без всякой предварительной подготовки предстоит протопать пять километров по сугробам в одну сторону, и ещё пять – в другую.
– Ладно тебе заливать-то, – одёрнул его Попович, надевая одолженные у лейтенанта Казаченко валенки. – Саня нас довезёт до половины дороги. А два километра – это тебе не пять.
– И не шесть, – пробурчал Виктор. – Железная логика.
– Ну, присядем на дорожку! – предложил капитан, с трудом втискиваясь в кресло. – Чего-то я разбух от тёплых вещей.
– Ничего, жар костей не ломит, – успокоил его Синельников.
Посидели.
– Слушай, – вспомнил вдруг Семён. – А что это к тебе за тип на вокзале подходил в день отъезда? Маленький такой, чернявый.
– А что? – подозрительно спросил Витька. – Чего это ты вдруг вспомнил?
– Да рожа у него какая-то больно знакомая.
– Это из окружения Резо человек, – нехотя сказал старший лейтенант. – Он иногда мне кое-какую информацию сливает.
– Что-нибудь новое появилось? – заинтересовался Попович.
– Да нет. Намекнул только, что это Резо Папу заказал. Причём заказывал, говорит, самому Итальянцу.
– Альберту, что ли? – удивился капитан. – Ну и информация. Если это действительно Альберт Папанова шлёпнул, то это то же самое, как если бы он сам умер. Итальянца весь Интерпол уже пятый год ловит, всё поймать не может. А если поймают, ему и без Папы столько убийств навешают…
– Да знаю я, – поморщился Синельников. – Верней всего, это вообще «липа».
– Почему?
– Ну так вспомни, как помогли отправиться на тот свет Папе.
– Вспомнил, и что дальше?
– А Итальянец как работает? – разозлился Виктор. – Совсем, что ли, память отшибло?
– Тьфу ты! – хлопнул себя по лбу Попович. – Ну конечно. Почерк. Он всегда делает только два выстрела – первый в сердце, второй в голову.
– То-то, – проворчал его собеседник. – А Папанова в ванной до приступа довели. Безо всяких там выстрелов.
– Слушай, а может, Альберт про общак откуда-то узнал? – выдвинул предположение капитан. – Вот и решил совместить приятное с полезным, а?
– Не знаю, – задумчиво потеребил подбородок Синельников. – Раньше он этим вроде не страдал…
– Ну так здесь и куш был не маленький, – вдохновенно продолжал свои рассуждения Семён. – Если бы он деньги нашёл, мог всю свою оставшуюся жизнь провести вдали от родины, абсолютно ни в чём не нуждаясь!
– Не знаю, не знаю, – пробормотал Виктор. – Если бы, да кабы… Чтоб эту версию проверить, надо поймать Итальянца и подробно его расспросить. А этого пока ещё ни одной живой душе сделать не удалось, сам об этом прекрасно осведомлён.
– Да уж, – вздохнул Попович. – За такого свидетеля можно и орден запросто схлопотать. Если поймаешь его, конечно…
– Это точно, – Синельников посмотрел на часы. – Пошли, что ли?
– Двинули, – согласился капитан. – А то жарко уже.
– Когда вас ждать? – с тревогой в голосе поинтересовалась Амина.
– Вечером, никак не раньше, – вздохнул Семён. – И перестаньте, ради бога, волноваться.
Амина взяла захваченную из дома книжку и устроилась на кровати в своей комнате.
Потянулись долгие часы ожидания.
Из жизни диких животных
«Олимпийский» ужин удался на славу. Чемпиона по бобслею чествовали с размахом: с тостами и периодическим качанием на руках. Поршень, посаженный во главе стола, раскраснелся от удовольствия и, по выражению Туриста, «чего-то там внутри головы соображал».
Началось всё с того, что, едва вся компания ввалилась в дом, Фёдор затребовал шампанского, дабы всё было «как у людей». Тусовка моментально притихла – все знали, что если в доме и есть шампанское, то только у Трофима. Братва предпочитала напитки попроще. Сивцов настаивал, приводя многочисленные примеры, в которых победители различного рода соревнований пили исключительно шампанское, а иногда даже обливали друг друга этим благородным напитком. В результате Турист едва ли не пинками заставил упирающегося Кислого сходить «на разведку» к Регине.
– Поинтересуешься, нет ли у них случайно лишней бутылочки шампанского, – напутствовал он трясущегося от страха «гонца». – Скажешь, Быня просит. Не пьёт он, мол, ничего кроме игристого. Давай, давай, не убьёт же она тебя, в самом деле! Ну, может, получишь, конечно, слегка по мордасам. С кем не бывает? А мы тебе за это, когда вернёшься, водки нальём.
Через пять минут Кислый вернулся с выпученными от изумления глазами и картонной коробкой в руках. В коробке стояло шесть бутылок французского шампанского.
Все примолкли, прекрасно понимая, что шутки кончились.
– Что сказала? – срывающимся шёпотом поинтересовался Чибис, заглянув в коробку. – Или ты их спёр где-то?
– Ты чё, дурак? – возмутился Кислый. – Сама дала. Спросила только, что празднуем.
– А ты? – спросил Гиббон.
– Сказал, как есть, – пожал плечами «гонец». – Что Быня придумал соревнования на санках, а Поршень победил. И сейчас нужно его поздравлять. И всё.
– А она? – ахнул Чибис. – Так сразу и дала?
– Сама сходила со мной и выдала эту коробку, – похвастался Кислый. – Фёдор Юрьевич, говорит, действует на вас облагораживающе. Спортом вот вас увлёк. Мне, говорит, для него ничего не жалко. И дала мне коробку. Ещё пообещала, что, может, тоже спустится попозже.
– Может, того… – заволновался Гиббон, указывая глазами на коробку. – Вернуть, пока не поздно? От греха.
– Что за паника? – вмешался в разговор Фёдор. – Раз принесли шампанское, значит надо его открывать и пить!
Спортсмены послушно последовали совету.
Когда пробки ударили в потолок, веселье снова начало набирать обороты. За окном уже совершенно стемнело, поэтому сидеть в тепле у камина с бокалом пузырящегося напитка в руках было неимоверно приятно. Шампанское, к сожалению, закончилось очень быстро, тем более что половина его была пролита в виде пены ещё во время открывания бутылок. Не растерявшийся Чибис моментально приволок более привычные пиво и водку. Саночники одобрительно загудели. Через полчаса празднования вся тёплая компания основательно захорошела.
– Завтра с утра пойдём санки искать, – убеждал всех охмелевший Гиббон. – Надо закончить соревнования. А то одну только квалификацию успели провести, а сами соревнования – нет. Может, Поршень и не чемпион никакой вовсе!
Поршень, догадавшись, что у него хотят отобрать кровью завоёванный титул, горько заплакал. Чибис бросился его утешать, остальные просто не обратили внимания.
– Ага, – поддержал Гиббона Кислый. – Тебе как раз в случае продолжения первым ехать.
– Это ещё почему? – возмутился капитан сборной Бразилии.
– Почему, почему, – передразнил его Кислый. – Не по чему, а по результатам квалификации! Хуже тебя никто не проехал. Полторы минуты, ха! Значит, первым стартовать завтра будешь.
– Ещё Чибис не ездил, – заупрямился Гиббон. – Может, он две минуты ехать будет!
– Не думаю, – остудил спорщика Кислый. – Там даже пешком можно за полминуты вниз сбежать.
– Ну и ладно, – неожиданно легко согласился Гиббон. – Первым, так первым. Мне без разницы, сяду и проеду. Легко.
– Эх, сюда бы диктофончик! – восхитился смелостью гонщика Турист. – Чтоб завтра не отвертелся. Вот бы попрыгал тогда с утра, на одной-то ноге!
– Да я хоть сейчас! – начал неловко подниматься из-за стола Гиббон. – Пошли!
– Темно уже, – силой усадил его на место сидящий рядом Кислый. – Санки не найти сейчас. Завтра утром мы тебя разбудим и, если будет желание, ищи их, и катайся хоть до вечера. А сейчас сиди и празднуй. Сегодня у нас Поршень победил.
– Чего-то у нас победителю, кажется, нехорошо, – заметил Турист. – Как-то он сидит криво, что ли…
Все посмотрели на Поршня. Виновник торжества действительно сидел криво.
– Щас я его, – сказал Чибис, зачем-то засучивая рукава свитера и поднимаясь. – Щас…
– Эй, хорош, ты чего задумал? – схватил его за руку Турист. – Драться, что ли, собрался?
– Нет, – помотал головой Чибис. – На улицу хочу его вывести. Покурить. Проветриться.
– А, – отпустил товарища Турист. – Зачем рукава тогда закатывал? Идите, проветритесь. Вон, можете ещё Гиббона прихватить. Вдруг он санки найдёт.
Чибис поднял со стула Поршня и два друга, покачиваясь, скрылись в дверях. Оставшийся за столом Гиббон, неожиданно для всех, замогильным голосом затянул какую-то гнусную песню про скелетов. Вздрогнувший Турист немедленно дал певцу хорошего леща, и тот так же неожиданно замолчал. В этот момент в помещение вернулся Чибис.
– Там, это… – сказал он заплетающимся языком. – Грабля у ворот валяется. Не дошёл, видимо, чуть-чуть из леса.
Все, не сговариваясь, побежали смотреть на знаменитого судью. Грабля лежал на животе, лицом в снег, вытянув одну руку вперёд, в сторону ворот, до которых он не дошёл каких-то двух метров и вяло шевелил пальцами вытянутой конечности. Других признаков жизни на первый взгляд заметно не было. Лежащего окружили полукольцом.
– Полежу, говорит, немного в лесу и сам домой приду, – бессмысленно произнёс Турист и вдруг всхлипнул. – Братва, а ведь это я его, получается, зашиб… Санками…
Все бросились утешать Туриста, говоря, что это спорт, на месте Грабли мог оказаться каждый и не надо так убиваться, когда послышался голос Сивцова.
– Вы чего? – удивился Фёдор. – Он ведь живой. Вон, пальцами шевелит.
Все тупо уставились на шевелящиеся пальцы. Затем, осознав ситуацию, одновременно бросились поднимать арбитра с земли. В результате этого единого порыва для жизни пострадавшего действительно создалась некоторая угроза, но, в конце концов, всё обошлось, и Граблю кое-как затащили в дом. Его положили прямо около стола, затем силой открыли рот и влили туда полстакана водки. Грабля открыл один глаз и удовлетворённо икнул.
– Живой, – обрадовался Кислый. – Сейчас быстро в тепле отойдёт.
– Пусть пока тут полежит, – решил Турист. – Гиббон, ты следи за ним. Если опять пальцами шевелить начнёт, так ты не ленись, поднеси ему стаканчик. У него, наверное, губы замёрзли, говорить пока не может. Ну ничего, сейчас быстро отогреется. Вы его к камину-то поближе подвиньте, чтобы он оттаял поскорей.
Граблю прямо по полу подтащили к камину и снова уселись за стол.
– Ну вот, теперь все в сборе, – удовлетворённо сказал Сивцов. – Предлагаю выпить за Международный Олимпийский Комитет и за его бывшего председателя, Хуана Антонио Самаранча, в частности!
Все прониклись серьёзностью момента и выпили в полной тишине.
– А почему за бывшего? – спросил любопытный Турист. – Его что, грохнули?
– Нет, живой. Просто я не помню, как зовут нового, – охотно пояснил Фёдор. – А без имени пить за человека как-то неудобно. Да и просто Хуан Антонио хороший мужик!
– Ты его знаешь? – поразился Турист.
Сивцов неопределённо повёл плечом и принялся за закуску.
В этот момент к пирующим вышла Регина.
В «банкетном зале» мгновенно повисла напряжённая тишина. Все, казалось, втянули головы в плечи и принялись что-то лихорадочно выискивать на разграбленном столе, как будто всех одновременно скрутил острый приступ голода. Сивцов, который не мог видеть дверь, через которую появилась Регина, лишь по напряжению атмосферы в комнате понял, что что-то не так, и обернулся.
– А, Регина Романовна, – обрадовался Фёдор, увидев свою недавнюю знакомую. – Проходите к нам, присаживайтесь.
– Спасибо, Фёдор, – поблагодарила его Рига, подходя и садясь на свободный стул. – Вы, кажется, единственный культурный человек во всём доме. Никому кроме вас, – она обвела взглядом притихших охранников, – даже в голову не пришло пригласить даму к столу.
– Так ведь, Регина Романовна, – попытался оправдаться за всех Турист. – Мы тут водку пьём. Мужиками. Наверное, вам, как бы это сказать? Ну, не очень здорово, что ли, получится, если вы тут с нами будете сидеть… Вот.
– Трофима испугался? – усмехнулась Регина. – Так тебе нечего бояться, я сама к вам пришла, сама и отвечу в случае чего. Мне что, в своей комнате прикажешь безвылазно сидеть? Тем более у вас тут какой-то праздник.
– Да нет, присоединяйтесь, конечно, – совсем смешался Турист. – Просто у нас здесь для вас и нет ничего. Мы же не знали… Вот, разве пиво только…
– А что, ты не допускаешь, что я могу выпить с вами и чего-нибудь покрепче? – Рига с сожалением посмотрела на совершенно запутавшегося Туриста и повернулась к Сивцову: – Фёдор, надеюсь, вы в состоянии угостить даму водкой?
– Сию секунду-с, – из Сивцова вновь полезли ветхозаветные обороты. – К сожалению, рюмочек нет, могу предложить вам стакан. Мадемуазель наливать?
– Мадемуазель наливать, – засмеялась Регина.
– Да будет мне позволено узнать, – не успокаивался Фёдор, – сколько лить-с?
– Полстакана-с, – разошлась мадемуазель. – И огурчик мне, пожалуйста, солёненький.
Немного обалдевший Гиббон протянул даме вилку с насаженным на неё огурцом.
– Здорово вы с ней щас говорили, – прошептал Сивцову на ухо Турист. – Прям как в кино. А чего вы всё время «-с» в конце добавляли? Это что значит, «сука», что ли?
– Нет, – прошептал в ответ Фёдор. – Это значит «сударь». Или «сударыня».
– Здорово! – восхищённо повторил Турист и наклонился в другую сторону, шептать на ухо Кислому.
Регина тем временем изящно выпила водку, закусила её огурчиком и с интересом осмотрела собравшуюся компанию.
– Ну и что мы сегодня отмечаем? – спросила она наконец. – В честь чего такое бурное веселье?
– Так Поршень у нас сегодняшние заезды на санках выиграл, – охотно пояснил Гиббон. – Одиннадцать целых и две десятых секунды. А мы его сейчас поздравляем.
– А почему у вас Грабля на полу у камина валяется? – снова поинтересовалась Рига.
– А он сегодня судил, – непонятно объяснил Кислый. – Пусть лежит.
– Ну что ж, тогда я тоже поздравляю победителя, – сказала Регина, поднимаясь. – Передайте ему, когда он проснётся. Фёдор, вы не проводите меня?
– А вы куда? – удивился Сивцов.
– Да так, хочу по свежему воздуху, вокруг дома пройтись, – объяснила Рига. – Не составите мне компанию?
– С удовольствием, – согласился Фёдор, не обращая внимания на зверские рожи, которые строил ему Турист, одновременно проводя рукой поперёк горла. – Пойдёмте.
Некоторое время они шли молча, слушая, как похрустывает под ногами искрящийся снег. Сивцов заложил руки за спину и важно вышагивал с видом помещика, прогуливающегося по собственной усадьбе.
– Фёдор, давай перейдём на ты, – предложила Регина. – К чему такая официальность?
– Давай, – легко согласился Сивцов. – А зачем?
– Ну, – растерялась его спутница. – Так проще, мне кажется…
– Проще, так проще, – не стал спорить Фёдор. – Ты что-то хотела мне сказать?
От такой прозорливости Регина на секунду даже растерялась.
– Да нет, вроде, – осторожно произнесла она, тщательно взвешивая каждое слово. – Почему ты так решил?
– Ну как же? – удивился Сивцов. – Всегда так делается. Когда кто-то кому-то и что-то хочет сказать наедине, он обязательно под невинным предлогом предлагает прогуляться. Во всех фильмах про шпионов это обязательное условие.
«Чёрт, – пронеслось в голове Регины. – Он меня всю насквозь видит, со всеми моими корявыми „разведывательными“ подходами! Надо же так влипнуть! Хотя нет худа без добра: одно это уже явно указывает на то, что он не тот простой уголовник, за которого хочет себя выдать».
– Не знаю, о чём ты, – сказала она в слух. – Я могла бы и одна пройтись перед сном, но подумала, что вдвоём будет веселее.
– Так надо позвать ещё Туриста с Чибисом! – искренне воскликнул Фёдор. – Вчетвером будет ещё веселее!
«Издевается», – догадалась Рига.
– Сбегать? – предложил любитель прогулок вчетвером.
– Не надо, Федя, – вздохнула его спутница. – Вдвоём как-то спокойнее.
– Как хочешь, – обиделся Сивцов.
Некоторое время шли молча.
– А ты не боишься гулять тут со мной? – неожиданно спросила Регина.
– А что? – опешил Фёдор. – Надо бояться?
«Вот, – горестно вздохнула про себя подруга Трофима. – Вот чем он меня и подкупил. Он даже не понимает, как можно чего-то или кого-то бояться. Как хорошо быть сильным человеком и рассчитывать только на свои возможности».
– А ты разве не видел, какие тебе Турист знаки показывал? – спросила она. – Когда я тебя пройтись позвала?
– Ну и что? – махнул рукой Сивцов. – Он всё время из-за всякой ерунды волнуется. Начиная с камеры.
«Так, – подумала Регина. – Горячо».
– А тебя сразу же к ним в камеру сунули? – осторожно спросила она. – Или из другой перевели?
