Текст книги "Унесённые ведром"
Автор книги: Дмитрий Подоксёнов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
– Не без этого, – признался Сивцов. – Намаешься за день с какой-нибудь аксонометрией, а потом вспомнишь вдруг историю весёлую, и сразу легче становится. Мне особенно анекдоты с чёрным юмором нравятся.
– Ну, это естественно, – протянул Захар Игнатьевич, украдкой поглядывая на Регину, так как абсолютно не понял смысла слова «аксонометрия». – Работа, как говорится, накладывает отпечаток. Может, расскажешь какой-нибудь анекдотец, порадуешь старика?
– Да они у меня как-то сразу все из головы выскакивают, – беззаботно пояснил Фёдор. – Вот Ефим, например, несколько сотен наизусть помнит. Вам бы у него спросить.
«Так, – моментально закрутились шестерёнки в голове Захара Игнатьевича. – Знает Ефима. Ефим сейчас на зоне, значит он поддерживает с ним связь. Зачем он предложил мне спросить у него самого? Пугает, что ли? Надо бы быть с ним поаккуратнее».
– Как Ефим поживает? – осторожно поинтересовался хозяин. – Давно его последний раз видел?
– А вы тоже Ефима знаете? – поразился Сивцов. – Откуда?
– Земля круглая, – развёл руками Трофим.
– Когда же мы с ним виделись? – стал вспоминать Фёдор. – Ну да, так и есть: дней десять назад мы к нему на дачу всей семьёй ездили.
«Всё верно, – подумал Трофим. – На зоне его навещали, вместе с братвой».
В этот момент появился Кислый с более существенными закусками. Пока он сервировал стол, Захар Игнатьевич внимательно рассматривал физиономию своего подчинённого.
– Да, – наконец протянул он, налюбовавшись. – Рожа у тебя просто замечательная. Федя вот предлагает расстрелять некоторых из вас для острастки, чтобы серьёзнее к своим обязанностям относились. Как тебе эта инициатива, а? Нравится?
Кислый истово замотал головой, с нескрываемым ужасом косясь на спокойного Сивцова.
– То-то! – наставительно поднял указательный палец Захар Игнатьевич. – Будете себя плохо вести, так и знай – возьму этот способ на вооружение! Иди.
Обладатель синяка во всё лицо снова исчез. Сивцов в это время уже с удовольствием поглощал только что принесённые деликатесы.
– А у вас хороший аппетит, Фёдор, – сказала Регина, с удовольствием наблюдая, как быстро уменьшается количество салата из креветок и зелени. – Наверное, вы тратите очень много энергии на работе?
– М-м! – согласно промычал Сивцов, отпивая апельсиновый сок из стакана.
В пять минут с салатом было покончено. Выпив ещё два стакана сока подряд, Фёдор вытер салфеткой губы и тяжело поднялся из-за стола.
– Ну спасибо, – сыто отдуваясь, произнёс он, обращаясь к Регине. – Уважили вы меня, ничего не скажешь. Хорошо тут у вас, конечно, но я, пожалуй, пойду к себе. Не смею, так сказать, злоупотреблять вашим гостеприимством!
Он ещё раз поцеловал ручку даме, расшаркался перед изумлённым хозяином дома и вальяжной походкой покинул помещение.
– Слушай, разве я его отпускал? – в крайнем изумлении спросил Трофим у Регины через полминуты после того, как за их гостем закрылась дверь. – Мне это кажется, или он в самом деле пожрал, попил и ушёл?
– Да, – отстранённо сказала его подруга. – Но не просто ушёл, а предварительно попрощался, как и полагается хорошо воспитанным людям. Разве ты не заметил?
– Но я его не отпускал! – в голосе Захара Игнатьевича слышалась даже не злость, а только бесконечное, какое-то космическое удивление. – Не от-пус-кал!
– А почему ты должен был его отпускать? – устало поинтересовалась Рига. – Он свободный человек, в отличие от твоих шавок, вот и показал это тебе самым доступным способом.
– Кто свободный? Он?! – Трофим даже задохнулся от такой несправедливости. – Да мне одного слова достаточно, чтоб от него мокрого места не осталось! Здесь я хозяин!
– А кто твоё слово выполнять-то побежит? – остудила Захара Игнатьевича Регина. – Ты что, не видишь, как его все твои хвалёные «быки» боятся? Ты Кислого видел? Так остальные ничуть не лучше, уж можешь мне поверить.
– А сама-то ты что о нём думаешь? – вернулся в деловое русло Трофим. – Не зря же тут целый час просидела?
– Чёрт его знает, – откровенно призналась Рига. – Для такого человека час – очень мало. Но мне кажется, что он не из нашей среды. Больно уж образован. И работает нестандартно. Опять же – сам по себе личность незаурядная: вся охрана ему в рот смотрит. Кто боится, кто уважает – короче, всех твоих людей за неделю под себя подмял.
– Думаешь, мент? – похолодел Захар Игнатьевич.
– Не знаю. Щупать надо. Причём очень аккуратно, чтобы дров не наломать, – Регина закурила. – Но даже если он окажется ментом, мне не хотелось бы, чтоб его убивали.
– Мало ли, что тебе не хочется, – проворчал Трофим. – Такая сделка на носу, а тут… Уверена, что мент?
– Да ты не слушаешь меня, что ли? – разозлилась Рига. – Говорю же – не знаю! Но не бойся, до сделки успеем проверить. Может он ещё и своим окажется.
– В гробу я видал таких «своих», – пробормотал Захар Игнатьевич, поднимаясь. – Его тут ещё на неделю оставь, так он, глядишь, совсем меня заменит!
– Ты, никак, испугался, Троша? – поддела его Регина. – Боишься власть потерять, а?
– Ты! – пошёл красными пятнами Трофим. – Не смей со мной так разговаривать!!
– Ой, боюсь, боюсь, – Рига меланхолично выпустила в потолок клуб дыма. – Кто же тебе, бедному, кроме меня всю правду скажет?
– Вот ты его в ближайшие дни и проверишь! – отрезал Захар Игнатьевич. – И расскажешь мне всю правду, раз ты у меня такая честная. Через два дня я должен знать о нём всё! Если он с нами – то он с нами. А если это мент – то сама понимаешь, не маленькая.
– И как мне проверять его прикажешь? – Регина затушила окурок в пепельнице. – Везде таскаться за ним и задавать наводящие вопросы? Так он не дурак, если ты заметил. Быстро пошлёт меня куда подальше.
– Видела, как он на тебя пялился? – подсказал нужное направление Трофим. – Вот и сделай вид, что тоже положила на него глаз. Разрешаю тебе даже в постель его затащить, если это поможет делу.
– А потом ты нас обоих убьёшь, – продолжила нить его рассуждений Рига.
– Не убью, – пообещал Захар Игнатьевич.
– Ну значит сам от ревности сдохнешь, – подкинула ещё один вариант подруга.
– Не сдохну, – упёрся Трофим.
– Вот, значит, как ты меня любишь, – подвела итог Регина. – Первому встречному готов в койку засунуть ради своей безопасности. Так учти: если Быня начнёт меня соблазнять, я назло тебе отдамся ему и постараюсь получить при этом дикое удовольствие!
– Какая же ты всё-таки стерва! – заорал, выходя из себя, Захар Игнатьевич. – Ты ведь прекрасно знаешь, что от этой сделки зависит вся наша будущая спокойная жизнь! Мы сможем потом вообще отойти от дел. И я не могу позволить, чтоб на последнем этапе всё сорвалось из-за одного непонятного человека! Я хочу его понять. И ты мне в этом поможешь! Ясно?
– Ясно, Троша, ясно, – вздохнула Рига. – Хватит мне двух дней. Только ты уж тогда и мне, и ему предоставь полную свободу. Пусть ходит где хочет и делает что хочет. И сам, будь добр, за мной не таскайся. Что я, в твоём присутствии с ним буду заигрывать? Этому, уж извини, ни одна собака не поверит.
– Ладно, убедила, – проворчал Трофим. – Только ты меня без дела тоже такими намёками не зли. А то не удержусь, да и убью в самом деле.
– Договорились, – Регина грациозно поднялась из кресла и поцеловала Захара Игнатьевича в макушку. – Я у себя.
Фёдор лежал на своей кровати и кидал дротики в висевшую на двери мишень для игры в дартс. Ему было хорошо.
«А ведь правильно в народе говорят, – думал он расслабленно. – Не так страшен чёрт, как его малюют. Не такой уж оказался ужасный этот Захар Игнатьевич. Да ещё и больной какой-то. Кашляет всё время».
Сивцов метнул последний дротик, вонзившийся в косяк двери примерно в метре от мишени, и поднялся. В окно светило яркое зимнее солнце.
«А на улице-то красота! – восхитился Фёдор. – Пойти прогуляться, что ли?»
Открыв шкаф с одеждой, он стал неторопливо собираться на улицу. По дому в это время со скоростью света разносился слух, что Быня признан Трофимом своим личным гостем, который ни в чём не должен знать отказа.
Турист праздновал победу.
Фёдор одевался.
Санный спорт
В холле первого этажа Сивцов встретил Туриста.
– Здорово, Быня! – обрадовался его сотоварищ по всероссийскому розыску. – Ты куда это намылился?
– Да не знаю ещё, – честно ответил Фёдор. – Погода больно хорошая. Может, на лыжах покатаюсь.
– На чём? – изумился Турист. – Да откуда здесь лыжи-то возьмутся? Тут машины только, да снегоход ещё есть. На всякий случай.
– Да нет, – отмахнулся Сивцов. – Это я просто так про лыжи сказал. Не знаю ещё, чем займусь.
– А, – догадался Турист. – Шутишь…
– Шучу, – легко согласился Фёдор. – А санки?
– Чего санки? – не понял друг.
– Санки здесь есть? – терпеливо переспросил Сивцов.
– Опять шутишь? – подозрительно покосился на него Турист. – Зачем тебе?
– Как зачем? – удивился Фёдор. – Кататься. Я тут недалеко видел горку классную, как на «полигон» идти.
– Вроде есть санки, – наморщил лоб Турист. – Только мы на них дрова для камина возим.
– Какая разница! – обрадовался Сивцов. – Тащи их сюда! Это же экстремальный спорт! Адреналин! А то сидите тут, от безделья маетесь…
Сивцовский задор передался и Туристу, а может, он просто старался соответствовать требованиям Трофима и во всём ублажать дорогого гостя. Во всяком случае, он быстро сбегал в сарай и вернулся, волоча на верёвке страшное, сваренное из кривых арматурных прутьев сооружение.
– Хорошие санки, – оценил сооружение Фёдор. – Прочные.
– Нормальные, – попинал полозья Турист. – Нам их сварщик совхозный год назад за бутылку сделал. Хрен сломаешь.
– Это хорошо, – повторил Сивцов. – Ну что, пойдём, прокатимся по разочку?
– Пошли, – согласился Турист.
Всю дорогу до горки Турист исподволь пытался выведать у Фёдора подробности его визита к Трофиму.
– Чего спрашивал-то? – любопытствовал он, забегая вперёд Сивцова. – Про работу твою спрашивал?
– Да так, вскользь, – ответил Фёдор. – В основном про нашего общего знакомого Ефима разговаривали.
– Ты что, и Ефима знаешь? – понизил голос Турист. – Ну ни фига себе!
– А ты-то его откуда знаешь? – удивился Сивцов. – Ефим вроде тихоня, а смотри-ка, все с ним знакомы!
– Да нет, что ты, – испугался Турист. – Я не в том смысле. Он-то о моём существовании наверняка и не догадывается. Просто я о нём наслышан. Ещё бы – личность известная!
– И всё равно как-то подозрительно, – засомневался Фёдор.
– А Рига с ним была? – поспешил сменить тему Турист. – Видел её?
– Видел, – рассеянно ответил Сивцов. – И даже вином угощал. Ничего себе девушка.
– Ну, ты тоже скажешь! – поразился его спутник. – «Ничего себе девушка»! Да таких, как она, на конкурсе красоты поискать ещё придётся. А умная – страх!
– Нормальная, – согласился с товарищем Фёдор. – Надо было её с собой позвать, на санках кататься.
– Ну ты совсем отмороженный! – восхитился Турист. – Нас с тобой потом под этой горкой и похоронили бы. На санках с Ригой кататься! Надо ж такое придумать!
– А что, – удивился Сивцов, – она не любит на санках?
– Она-то может и любит, – заржал Турист. – А вот Трофиму это вряд ли бы понравилось. Так что не произноси больше такие фантазии вслух, здоровее будешь.
– Не знаю, – сказал Фёдор. – Она на меня довольно-таки доброжелательно смотрела. По-моему, вполне бы согласилась покататься.
– Ладно, Быня, хорош, – посерьёзнел Турист. – Накликаешь, в самом деле, беду своими разговорами. Тебе может и по фигу всё, а я ещё пожить намереваюсь. Вот эта горка, что ли?
– Эта, – подтвердил Сивцов, разглядывая заснеженный склон. – Ух ты, блин, крутая. А издалека маленькой кажется.
– Да уж, – почесал в затылке Турист. – Тут и навернуться недолго. Ну чё, поедешь?
– Да просто так как-то неинтересно, – задумчиво протянул Фёдор. – Народу бы сюда ещё…
– Зачем? – удивился Турист. – Санки-то всё равно одноместные.
– Можно было бы устроить соревнования по бобслею, – торжественно предложил Сивцов. – Классно бы время провели.
– Это ещё что за ерунда? – насторожился его спутник. – Попслей этот?
– Санный спорт, – пояснил главный экстремал района. – Кто быстрее трассу проедет, тот и победил. Только судью надо, с секундомером.
– Гиббона можно судьёй посадить, – задумался Турист. – У него всё равно нога больная.
– Да ты что, – запротестовал Фёдор. – Гиббон и на санках ездить сможет, там же ногой помогать не требуется. Положит её аккуратно и – вперёд! А судить посадим Граблю.
– У него температура, – напомнил Турист. – И одеваться ему будет трудно – спина-то обожжена.
– Ничего, оденем как-нибудь осторожно, – Сивцов уже загорелся идеей сделать из Грабли рефери. – А то, что у него температура… Ну так на улице же минус – ему наоборот легче станет, прохладнее. Глядишь, ещё и на поправку с сегодняшнего дня пойдёт!
– Ладно, давай Граблю, – махнул рукой Турист. – Только ему тогда стульчик надо будет взять небольшой. Болеет всё-таки человек, пусть хоть сидя будет судить.
– Это можно, – великодушно согласился Фёдор. – Пусть будет стульчик.
– Кого ещё возьмём? – осторожно поинтересовался Турист. – Чибиса и Кислого нам ведь хватит для полноценных соревнований?
– Ну почему же? – не согласился с другом Сивцов. – Чем больше народу, тем веселее. Поршня тоже надо брать.
– Так он же того! – поразился Турист. – Необычный стал немного. Психикой. Он же нас покусает тут всех, или реветь начнёт. Особенно если тебя опять увидит.
– А по-моему, – гнул свою линию Фёдор, – он наоборот может вылечиться, когда попадёт в знакомую обстановку. Тут же «полигон» недалеко.
– Не знаю, – протянул Турист. – Как бы ему хуже от этих знакомых обстановок не стало…
– Не станет, – успокоил его Сивцов. – В крайнем случае, привяжем его верёвкой. Нам нужны полноценные соревнования. Идём!
– Куда?
– Как куда? За народом, секундомером и верёвкой. Санки пока оставим здесь.
– А зачем нам верёвка? – удивился забывчивый Турист.
– А Поршня ты чем привязывать собрался? – строго отчитал товарища Фёдор. – К санкам? То-то.
И гонцы, несущие дурные вести, тронулись в путь.
Через полчаса сопротивление больных в доме было жестоко подавлено, и унылая процессия потянулась в сторону леса.
Шествие сильно напоминало колонну пленных немцев после советского контрнаступления под Москвой зимой 1941-го года: Грабля поверх одежды был крест-накрест обмотан старой женской шалью, раскопанной заботливым Туристом в глубинах каких-то заброшенных кладовок, Поршень шёл в берегущем голову драном кроличьем треухе, аккуратно завязанном под подбородком, а Гиббон героически хромал, опираясь на кое-как сработанную самодельную клюку.
Обречённых конвоировали Чибис с верёвкой в руках и Турист, нахлобучивший на голову обнаруженную в доме оранжевую строительную каску со следами извести. Сивцов шёл налегке, легкомысленно напевая себе под нос.
«Конфетки-бараночки, – доносилось изредка до слуха Кислого, замыкавшего процессию и тащившего стул для судьи, – словно лебеди, саночки».
После небольшой паузы рефрен повторялся, пугая стулоносца какой-то изощрённой необратимостью.
– Стоп! – объявил Фёдор, когда все добрались да вершины склона. – Пришли. Кто хочет, может разминаться.
Грабля немедленно отобрал у Кислого стул и тут же уселся на него, а Гиббон, с детства не умевший разминаться, зачем-то стал резво подпрыгивать на одной ноге и громко кряхтеть. Остальные просто закурили.
– Внимание! – произнёс Сивцов. – Сначала проведём квалификацию!
В толпе саночников послышались недовольные неизвестным словом шепотки.
– Тихо! – навёл порядок Фёдор. – Сейчас всё объясню. Во время квалификации все должны по разу прокатиться, чтобы определить расстановку участников на старте. Кто покажет лучший результат – тот участвует в соревнованиях под последним номером, кто второй – едет предпоследним, и так далее. Понятно?
– Как-то через задницу всё это, – проворчал со стула Грабля. – Первым приехал, первым и выступай…
– Не я эту систему придумал, – строго посмотрел на главного арбитра Сивцов. – Она проверена на многих зимних Олимпиадах, и до сих пор прекрасно работала.
– Да я что, я ничего, – примирительно забормотал рефери. – Не мне же ездить…
– Вот именно, – язвительно сказали из толпы. – Не тебе.
– Не ругайтесь, – обернулся к остальным Фёдор. – Не надо портить атмосферу дружеского соперничества.
Оглядевшись вокруг и не найдя подходящей палки, устроитель соревнований подошёл к Гиббону и со словами: «Дай-ка на секундочку» выдернул у несчастного клюку. Хромой чудом успел ухватиться за стоявшего рядом Туриста, а Сивцов, помахивая отобранной палкой, вышел на самый центр вершины.
– Начинать будем отсюда, – определил он, проводя костылём длинную черту в снегу. – Объясняю, как будет происходить процесс старта. В первую очередь, для судьи, – он посмотрел в сторону Грабли, который тут же усердно закивал головой, давая понять, что запоминает всё слово в слово. – На эту линию устанавливаются санки, в которые усаживается гонщик. Его должен будет кто-то подтолкнуть. В бобслее этот человек называется «стартер». Рядом должен стоять выпускающий. Его задача – дать отмашку судье, когда санки тронутся. Судья, – Фёдор снова посмотрел на завороженно слушающего Граблю, – должен включить секундомер на часах, как только заметит, что ему махнули рукой сверху. Сам он должен находиться внизу, напротив финишной черты. Секундомер выключается в тот момент, как только спортсмен её пересечёт. Всё понятно?
– А где финишная черта? – робко поинтересовался Гиббон, балансируя на одной ноге.
– Сейчас будет, – строго сказал Сивцов. – Пока можете подготовить сани.
Он сделал несколько шагов вниз по склону, после чего правая нога Фёдора подвернулась и он, совершая невероятные кульбиты, с приличной скоростью устремился к гипотетической финишной черте, не выпуская при этом палки из рук.
– Во даёт! – восхитились первопроходцем склона наверху. – Как акробат!
– Это он, чтоб быстрее, – со знанием дела пояснил Турист. – Пешком-то намного дольше выйдет.
Докувыркавшись до самой нижней точки, Фёдор встал и, как ни в чём не бывало, провёл вторую черту. Через десять минут он, тяжело отдуваясь, поднялся на вершину.
– Здорово ты! – восхищённо встретил Сивцова Чибис. – Полминуты – и внизу!
– Ничего, – обнадёжил его Фёдор, – на санках ещё быстрее будет.
Он вернул костыль Гиббону и пристально посмотрел на Граблю, который от такого взгляда невольно поёжился.
– Теперь ты спускайся, – сказал Сивцов. – Без тебя, сам понимаешь, не начать.
– Куда? – похолодел Грабля. – Куда мне спускаться?
– Тьфу ты! – разозлился Фёдор. – Я же объяснял! Ты должен сидеть возле финиша с секундомером. Финиш вон, внизу. Вот и спускайся! Часы у тебя с собой?
– С собой, – обречённо проговорил Грабля, показывая взятые напрокат у Чибиса электронные часы с секундомером. – Так я пойду?
– Иди, – разрешил Сивцов. – Стул не забудь.
Грабля прошёл вниз по склону примерно на полтора метра дальше Фёдора. Затем в действие снова вступила сила земного притяжения. Только в отличие от Сивцова будущий арбитр кувыркался не беззвучно, а оглашая округу нечеловеческим воплем каждый раз, когда судьба била его об землю многострадальной спиной. Стул, выпущенный из рук в самом начале падения, заметно отстал. Внизу оказался небольшой естественный трамплинчик, миновав который, Грабля, к своему великому облегчению, шлёпнулся на живот и остановился. Правда, через пару мгновений человека догнал стул, который бессердечно приземлился прямо на середину спины поверженного страдальца. Ещё один ужасный вопль взвился к небу так, что у стоявших наверху заныли зубы.
– Ну, кто первый? – спросил Турист, когда судья внизу зашевелился и встал. – Грабля уже ждёт.
Желающих не находилось.
– Давайте Поршня прокатим, – предложил Кислый. – Ему, по-моему, пофиг.
Но, как оказалось, кандидату в пионеры трассы было далеко не всё равно. Услышав, что говорят о нём, Поршень взмемекнул дурным голосом и попытался убежать, хотя сделать этого ему, конечно же, не дали.
– Смотри-ка, соображает! – радостно удивился Чибис, возвращая дезертира в строй. – Не совсем, выходит, безнадёжный!
– Ладно, – решил Фёдор, видя, что добровольцев на горизонте не наблюдается. – Будем тянуть жребий.
На клочках бумаги были нацарапаны порядковые номера участников, после чего свёрнутые трубочками судьбоносные листочки были помещены в строительную каску, снятую по такому случаю с головы Туриста.
Бумажка с цифрой «1» досталась Гиббону, который, тяжело вздохнув, стал готовиться к первому квалификационному заезду. Он с опаской уселся в сани и неловко умостил перед собой повреждённую ногу. С костылём он категорически не захотел расставаться и пристроил палку поперёк саней, прямо перед собой. Турист, назначенный «стартером» Гиббона, закрепил поверх вязаной шапочки гонщика оранжевую каску.
– Как там судья, готов? – спросил Турист у Чибиса.
– Готов, – заглянув вниз, подтвердил тот. – Сидит уже. На стуле.
– Ну что, пускать? – запросил подтверждения «стартер». – У нас всё готово.
– Итак, – голосом телевизионного комментатора возвестил Сивцов, – на старте появляется экипаж сборной Бразилии!
– Какой Бразилии? – опешил Чибис. – Ты, чё, Быня, это же Гиббон в санках!
– Да знаю я, – прошипел Фёдор. – Это я чтоб интересней было. Как будто у нас настоящие соревнования.
– А, – протянул ничего не понявший Чибис. – Ну ладно тогда. Пускать, что ли?
– Пускайте, – разрешил Сивцов. – Грабле махнуть не забудьте.
– Давай, сборная Бразилии! – радостно напутствовал Гиббона Турист, от души толкая его к финишу. – Рули палкой, если что!
Одновременно с тихим оханьем отправившегося в путь бобслеиста, Чибис дал отмашку сидящему внизу судье. Провожающие сгрудились на самом краю склона и, рискуя столкнуть кого-нибудь вслед за Гиббоном, с огромным интересом стали наблюдать за движением спортивного снаряда.
– Хорошая каска, яркая, – сказал Турист. – Издалека видно.
Если быть до конца точным, то кроме каски видно не было ничего. Да и сам защитный головной убор лишь слегка просвечивал сквозь поднятую гонщиком снежную пыль.
– Что-то его влево заносит, – пробормотал Кислый. – Как бы в деревья не влетел.
– Рули! Рули палкой! – переживал за товарища Чибис. – Да куда ж ты!..
Гиббон, чудом избежав столкновения с берёзой, пересёк финишную линию далеко от центра склона и, не останавливаясь, врезался в гущу кустарника. Через секунду до благодарных зрителей донёсся ужасный треск.
– Приехал, – подвёл итог заезда Чибис.
– Как-то он по диагонали ехал, – недовольно высказался Фёдор. – Прямо надо ехать. Вон, где линия начерчена. А то так финиш засекать неудобно.
– Ну, так это ж Бразилия! – попытался оправдать Гиббона Турист. – У них там отродясь снега не было.
– Тренироваться больше надо, – отрезал Сивцов. – А не в игры компьютерные играть.
Всем стало неловко за товарища, предпочётшего игры тренировкам.
– О, вылез, вылез! – закричал кто-то, и внимание собравшихся вновь обратилось на нижнюю часть склона.
Из кустов показался Гиббон, с трудом волоча за собой санки. Дохромав до сидевшего с независимым видом судьи, он, видимо что-то спросил у того. Рефери, взглянув на часы, повёл себя несколько странно. Он бочком сполз со стула и попытался скрыться в лесу. Попытка была в корне пресечена самым беспощадным образом: внезапно переставший хромать саночник в мгновение ока подскочил к Грабле и, издавая нечленораздельные звуки, обрывки которых доносились даже до вершины, стал охаживать арбитра своей инвалидской клюшкой.
– Оп-па! – удивился Кислый. – Похоже, наш судья забыл включить секундомер.
Снизу донеслись вопли Грабли, которому, видимо, попало по спине.
Как оказалось, Кислый ошибся совсем немного – секундомер забыли не включить, а вовремя выключить. Видимо, арбитр тоже засмотрелся на красивый заезд в исполнении сборной Бразилии. Когда Гиббон поднялся наверх, выглядел он неважно: на его куртке не хватало трёх пуговиц, рукав был наполовину оторван, а лицо довольно сильно поцарапано.
– Физкульт-привет! – встретил героя радостным возгласом Турист. – Каковы результаты заезда?
– Одна минута и двадцать девять секунд, – буркнул гонщик и с ненавистью посмотрел вниз. – Убью, суку! Если б я ему сам часы не выключил, ещё бы больше набежало.
– Так как ошибка произошла по вине оргкомитета, – официально сообщил Фёдор, – вам предоставляется ещё одна попытка, которая и пойдёт в зачёт.
– Да ладно, – испугался Гиббон. – Пусть так остаётся. Я покурю лучше пока.
– Это ваше право, – сообщил Сивцов и нацарапал на приколотой к дереву бумажке результаты первого квалификационного заезда. – Кто у нас идёт под вторым номером?
– Поршень, – подсказал Кислый. – Сборная Антарктиды.
– Давай его на старт! – азартно принялся за дело Турист. – Может, он после встряски в себя немного придёт.
– Ага, – подтвердил с видом знатока размякший Гиббон, закуривая сигарету. – А может, ваще тапочки отбросит. Тут со здоровой-то головой рулить не успеваешь…
– Не каркай, – перебил его Чибис. – Тебе ведь ничего под руку не говорили!
Поршень покорно устроился в санях, даже привязывать его не пришлось. Прямо на драный треух взгромоздили каску, поэтому голова гонщика получилась большая и овальная, как у инопланетянина.
– Красота! – оценил экипировку спортсмена Турист. – Марка фирмы «Адидас»! Поехали.
К всеобщему удивлению, Поршень поехал ровно и быстро. Так как прямо по курсу не было никаких препятствий, то и остановился второй саночник почти достойно – провалившись в какую-то яму под снегом. По счастью, неглубокую.
– Дуракам везёт! – прокомментировал заезд Кислый. – И секундомер, кажется, сработал.
Секундомер действительно сработал и показал рекордное время – одиннадцать целых и две десятых секунды.
– Вот это да! – высказал общую точку зрения Чибис. – Его щас хрен догонишь.
– Надо стараться, – пресёк панические настроения Фёдор, записывая результат. – Кто у нас третьим номером?
– Я, – сказал Турист. – Дайте мне каску.
«Стартером» на этот заезд выступил Кислый. Отправив саночника вниз и дав отмашку судье, все принялись переживать за Туриста. В этот раз сани сносило почему-то вправо, но не сильно, а так, слегка. Тем не менее этого небольшого отклонения от курса хватило, чтобы линии судьбы гонщика и арбитра на короткое время пересеклись. Зазевавшийся Грабля со страшным треском был снесён гоночным болидом, моментально исчезнув вместе со стулом и секундомером в густом снежном облаке. Через пару секунд маленький ураган скрылся в подлеске.
– Гм, – робко кашлянул через некоторое время Кислый. – Кто пойдёт… смотреть?
– Вон, – показал рукой вниз Чибис. – Вроде идёт кто-то.
Шёл Турист. Он немного прихрамывал, но в остальном выглядел очень даже ничего, только каска на голове слегка треснула. Поднявшись на вершину, он закурил.
– Всё, – сказал гонщик, затягиваясь. – Грабля больше не будет судить.
– Кончился?! – ахнул Кислый.
– Да нет, ты что? – Турист трижды плюнул через плечо. – Просто ушибся. Отлежусь, говорит, немного в лесу и сам потом домой приду. Просит его специально не ждать.
– Результата, похоже, и у тебя не получилось? – полюбопытствовал Гиббон. – Из-за неловкого оргкомитета?
– Нет, почему же, – отверг нападки на судейство Турист. – Двенадцать с половиной секунд. Правда Грабля догадался нажать, когда мы с ним уже вовсю кувыркались, но мне и этого результата пока достаточно.
– А чё у тебя с каской? – заинтересовался трещиной Чибис. – Долбанулся что ли обо что-то?
– Не помню, – искренне удивился Турист, рассматривая снятый с головы шлем. – Вроде никуда не ударялся. Если только об Граблю?
– Вот кому надо было каску-то надевать, – запоздало посоветовал Гиббон. – Вон у него какая опасная должность оказалась.
– Ага. На тебя щас её и наденем, – пообещал хромому Чибис. – Потому что настала пора эту самую опасную должность занять тебе.
– Почему это мне? – возмутился Гиббон. – Да кто угодно может быть судьёй! Вот ты хотя бы!
– Я не могу, – терпеливо объяснил Чибис. – Я ещё сам не ездил. Как и Кислый с Быней. Не Поршня же внизу садить. Он сразу в лес убежит и всё. Ищи его потом полдня.
– Туриста можно, – не сдавался упрямый инвалид. – Он только что прокатился.
– Турист «стартером» работает, – отверг очередную кандидатуру Чибис. – У него лучше всех толкать получается. Так что держи каску и ступай вниз.
– Но у меня нога! – выдвинул последний аргумент Гиббон.
– У всех нога, – не согласился с ним оппонент.
– Так и стула уже нет, – попробовал уцепиться за последнюю соломинку утопающий.
– И не будет, – подтвердил Чибис.
– Ладно, – вздохнул единогласно избранный новый арбитр, забирая каску. – Только учтите, что я даже отскочить в случае чего вовремя не успею. Лучше куда-нибудь в лес рулите.
– Нашёл дураков, – глядя вслед хромающему вниз Гиббону негромко сказал Чибис. – В лес! В человека, я думаю, много приятней въехать, чем в какое-то там дерево.
– Ты кто у нас будешь? – неожиданно спросил у Туриста Фёдор, что-то рисуя в турнирной таблице.
– В каком смысле? – удивился тот. – По жизни?
– Да нет, – отмахнулся Сивцов. – Что про тебя в таблице писать? Ты из какой страны хочешь быть?
– А, ты про это, – успокоился Турист. – Не знаю, мне без разницы. Пиши, что хочешь.
– Сборная острова Цейлон подойдёт? – поинтересовался Фёдор. – Или нет?
– Это где чифир выращивают? – заинтересовался спортсмен. – Тогда подойдёт.
– На старт вызывается, – возвестил Сивцов, закончив делать одному ему понятные записи, – сборная команда Тринидад и Тобаго!
– О, бля! – восхитился Чибис. – Это кто у нас такой хитровыкрученный?
– Я, наверное, – вздохнул Кислый. – Только я на такое не подписывался.
– Нормальная страна, – обиделся за Тринидад и Тобаго Фёдор. – Получше некоторых.
– Ладно, – сказал новоиспечённый тринидадец. – Давайте каску.
– А её судья забрал, – обрадовал Кислого Турист. – Из-за повышенной опасности.
– Вот блин, – расстроился гонщик, усаживаясь в сани. – Ладно, толкайте.
Посередине спуска Кислого развернуло, и он вылетел из саней, что позволило ему финишировать отдельно от них, докатившись до зачётной черты с большим отставанием от своего спортивного снаряда. Тем не менее, из-за вовремя погашенной скорости, сам гонщик практически не пострадал.
– Санки – пятнадцать секунд, – заявил он, едва вскарабкавшись наверх, – а я сам – двадцать две с половиной.
– В зачёт пойдёт двадцать две с половиной, – строго объявил неудачнику Сивцов. – Время засекается по спортсмену, а не по санкам.
Счастливо отделавшийся Кислый не возражал.
– Так, – провозгласил тем временем Фёдор. – Сейчас еду я. У меня – пятый номер по жребию. Давайте санки.
Сивцову тщательно установили на старте изрядно помятые сани.
– Внимание, – сообщил главный организатор соревнований, усаживаясь, – на старт выходит сборная команда России.
