Текст книги "Изборник. Памятники литературы Древней Руси"

Автор книги: Дмитрий Лихачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 87 страниц)

Тогда игумен Феодосий велел в келье и в сенцах крышу разобрать и в келье дверь выломать. Вошел игумен в келью, начал келью фимиамом кадить и старца стал кадить. А тот от фимиама прикрывается, а сам осеняет себя крестным знамением.

И спросил его игумен Феодосий: «Как ты пришел к нам, откуда ты? Что ты за человек? Как имя твое?» А старец отвечал его же словами: «Как ты пришел к нам? Откуда ты? Как твое имя?» Так и не могли допытаться о его имени.

И Феодосий молвил старцам: «Не бойтесь, старцы, бог нам послал этого старца».

Потом позвонили к обедне, и поп Макарий пошел в церковь. Начали служить обедню. И когда запели «Единородный», видят – старец тот в церковь вошел и тоже начал петь «Единородный сын и блаженный» и «Апостол» и всю обедню пел до конца. Когда поп кончил обедню, то подошел с просвирой к Феодосию игумену. И Феодосии, взяв просвиру, дал ее старцу, да молвил ему: «Иди, старец, к нам в трапезную хлеб есть». И он пошел со всеми в трапезную. А когда поели, то Феодосий сказал ему: «Оставайся у нас, старец, живи с нами». И сам Феодосий ввел его в келью.

Прошло немного времени, и говорят Михаила игумену Феодосию: «Будут к нам гости». Спрашивает его Феодосий: «Сын мой, что за гости будут?» А он ничего не ответил. Пошли Феодосий игумен и старец из церкви от обедни, отпев обедню, а на монастырском дворе стоят трое неизвестных. Игумен Феодосий дал им по просвире: двое взяли, а один не взял. И говорит старец Феодосию: «Зови их хлеб есть – ведь они издалека пришли». И Феодосий сказал: «Пойдем, дети, в трапезную поедим хлеба». А один из них ответил: «С нами, отче, есть еще люди, наши товарищи». Тогда Феодосий игумен и Михайла говорят: «Пусть кто-нибудь из вас пойдет да позовет остальных – поедим все вместе». Один из них пошел и позвал остальных. А их идет тридцать человек, все в доспехах, с оружием и сулицами.

Вошли в трапезную хлеб есть. Феодосий и Михайла говорят им: «Садитесь, дети, хлеб есть». Все сели за столы и поели, а двое не стали есть. Тогда сказал им Михайла: «Не сбудется ваш умысел, с которым вы сюда пришли!» И сразу же худо стало тем двоим, которые не ели. Встали все от трапезы, прославляя бога и святую Троицу, а один из гостей дал сто бел на трапезу и молвил: «Позаботьтесь, отцы, о наших товарищах – а мы от вас с миром пойдем!» И лежали двое больных пять дней. И один из них, сильно занемогший, захотел постричься в чернецы. Но Феодосий не смел постричь его. Тогда сказал Михайла Феодосию: «Постриги, отче, братом нам будет». И постригли его и нарекли в монашестве Ерофеем. А другого, когда поправился, отпустили, и Михаил сказал ему: «Иди да передай своим друзьям, чтобы с этой поры они больше не грабили и не разбойничали, оставили бы свои грехи». Вскоре после этого, на Преображение господне, приехал причащаться и монастырь кормить князь Константин с женою. За обедом Михаила заставили читать книгу Иова праведного. И князь, услышав голос старца, посмотрел ему в лицо и узнал его. Говорит он ему: «Да ведь это Михаил, Максимов сын». А тот молвил князю в ответ: «Бог знает». Тогда Феодосий сказал: «Почему, сынок, своего имени нам не назовешь?» А он в ответ: «Бог знает». И с той доры назвал свое имя – Михайла. И начали называть его Михаилом. Князь же сказал игумену и старцам: «Вы берегите его – этот человек нам родня». С тех пор игумен начал заботиться о старце.

Случилось – в Веряже вся вода высохла. Была засуха три года подряд. Раз пошел пономарь за водой для церкви, видит – Михаил пишет на песке: «Чашу спасения приму, имя господа призову. Тут будет источник неисчерпаемый». И пономарь, как обедню отпели, рассказал об этом игумену Феодосию. Пошел игумен с Михаилом на берег, посмотрел он, что написано на песке, и спросил у Михаила: «Что, Михайла, написано на песке?» А Михайла отвечает: «На песке написано – чашу спасения приму, имя господа призову. Тут будет источник неисчерпаемый». Сотворили молитву игумен с Михаилом. Покопали немного – и ударила вода ключом. Так до сих пор на этом месте бьет источник неиссякаемый.

В том же году голод был по всей Новгородской земле. Опечалился игумен Феодосии и вся братия. А Михаиле говорит Феодосию: «Не скорби, отче, бог напитал сорок тысяч человек в пустыне, не считая женщин и детей». И умолил Михаила игумена Феодосия и старцев, чтобы повелели рожь в котле варить да давать странникам. И начали старцы роптать на Феодосия и на Михаила. Тогда Феодосии с Михаилом сказали: «Пойдем в житницы и посмотрим». И нашли в житницах всего в изобилии – ничего не убавилось. После этого повелели еще больше варить рожь и раздавать народу безотказно. И прославили бога, и святую Троицу, и угодников его.

Некоторое время спустя пришел в Клопский Троицкий монастырь, в Лазареву субботу, опечаленный князь Константин Дмитриевич, прося благословения у игумена Феодосия и у Михаила. Говорит он игумену Феодосию и старцу Михаилу: «Печален я ныне – братья мои не отдают мне вотчины». А Михаил ответил ему: «Князь, не горюй, будешь на своей вотчине – в скором времени пришлют за тобой братья. Послужи, князь, святой Троице, построй храм каменный, а святая Троица за это уготовит тебе храм божий на небесах».

И спросил князь у игумена Феодосия: «Отче, есть ли такие мастера? Хочу каменный храм поставить живоначальной Троице на свое поминовение и своих родителей». Тогда послал Феодосий за мастерами и позвал мастеров Ивана, Клима и Алексея. Спрашивает князь мастеров: «Построите мне храм каменный живоначальной Троицы, такой же, как церковь Николы на Лятке?» Мастера ему ответили: «Можем, господин князь, тебе послужить с помощью божьей и живоначальной Троицы». И подрядил князь мастеров; дал в задаток им тридцать рублей, а потом им получить сто рублей и по однорядке, и хлеб им есть монастырский, без наймитов.

Заложили храм в 6931 (1423) году, 22 апреля, в день памяти преподобного отца нашего Феодора Секиота. И уже возвели стены в рост человека. А камень возили водой. Вдруг поднялся такой сильный ветер, что все призадумались: и камень водой везти нельзя, и мастерам на церкви не устоять. Нигде ничего не достанешь – такая непогода. И стояло ненастье две недели. Тогда мастера решили уйти. Князь стал тужить, что церковь не достроена, а ему уже в Москву ехать. И Михайла говорит князю: «Князь, не тужи! Бог даст наутро тишину». Нутром стало тихо. А Михайла говорит мастерам: «Помолитесь богу – бог возводит храм незримой силой». И, как предсказал Михаил, дал бог благоприятный ветер: за камнем поедут – по ветру, назад с камнем – ветер тоже попутный.

Приехал князь Константин с угощением и питием на завершение храма с княгиней и с боярами, рад был очень. А окончен был храм живоначальной Троицы в 6932 (1424) году 24 сентября, в день памяти святой первомученицы Феклы, благословением игумена Феодосия и молитвами и молением Христова угодника Михаила.

Говорит князь Константин игумену Феодосию и старцу Михаилу: «Вашими, отцы, молитвами пришла ко мне весть от старших братьев – дают мне вотчину мою». Феодосий и Михайла в ответ ему: «Поезжай, чадо, с миром – примут тебя с любовью. Не забудь, чадо, дома божьего и храма живоначальной Троицы, и нас, своих нищих». И сказал князь: «До конца жизни своей не забуду дом божий и храм живоначальной Троицы и вас, своих смиренных богомольцев!» И поехал князь в Москву к братьям, и приняли его с честью.

Предсказал Михаил Феодосию игумену: «Быть тебе на владычестве, и введут тебя во владычен двор, избранным на владычество, и пробудешь владыкой три года». А в то время болея владыка Иоанн три года, и избрали на владычество честна мужа из Спасо-Хутынского монастыря Семена. Ввели его во владычен двор, и три года владычествовал без посвящения, а потом посвятил его митрополит, и владычествовал еще три года. После него по жребию ввели во владычен двор Феодосия, мужа честна, как предсказал Михаил. На владычестве пробыл он три года, а потом свели его с владычного двора бояре и отослали в монастырь. И прожил он еще в монастыре при Евфимии два года: Евфимия, так нарекли на владычестве мужа честного Емельяна, ввели во владычен двор после Феодосия.

Раз исчез из монастыря олень – и Михаила с ним. Три недели неведомо где пропадали и Михаила и олень. А в это время, накануне Покрова, преставился Феодосий. Послали за владыкой Евфимием, чтобы проводил Феодосия, а тот не поехал. Три дня лежал игумен непогребенным. Тогда собрались люди добрые из города, и понесли игумены и попы Феодосия к могиле, хоронить, смотрят – идет Михайле, а за ним олень, ничем не привязан: только у Михайла клочок мха в руке, и олень за мхом тянется. И положили Феодосия в могилу, и погребли с честью.

Как-то хватились старцы Михаила на Святой неделе, а его в монастыре нет. Он же в это время появился в городе, в притворе святой Софии. Узнал его посадник Григорий Кириллович, как кончилась заутреня, и говорит Михаилу: «Вкуси хлеба с нами вместе». А он в ответ: «Бог знает». Посадник приставил к нему человека, и тот не успел спохватиться, а Михаила как не бывало. В Клопском же монастыре пошел поп в церковь служить обедню, смотрит – в притворе стоит Михайла. Пошли иноки из церкви в трапезную хлеб есть. Немного поели, а посадник в Клопский монастырь человека прислал посмотреть – в монастыре ли Михайла, а он уже в монастыре.

И рассердился на монастырь посадник Григорий Кириллович. Приехал он в монастырь в Великий день на обедню в церковь святой Троицы. Игумен, отпев обедню, вышел из церкви, а посадник с ним. Остановил посадник игумена и старцев на дворе, говорит: «Вы не пускайте коней и коров на жары – это моя земля. И в реке Веряже, и по болоту, и около двора моего рыбу не ловите. А если начнете ловить, то я повелю рыбакам вашим руки и ноги перебить». Михаил же посаднику в ответ: «Сам останешься без рук и без ног и едва не потонешь!»

Послали игумен и Михаила рыбаков ловить рыбу нареку и на болота. И посадник пошел на реку, а рыбаки как раз тянут сети. Побежал он к ним, к реке, да в реку сам за ними погнался, ударил кого-то рукой, хотел второй раз ударить, но промахнулся, упал в воду и едва не утонул. Подоспевшие люди подняли его, повели, а у него, по пророчеству Михаила, и руки и ноги отнялись.

Рано утром привезли его в монастырь. Но Михаил не велел его в монастырь впускать, и не брать от него ни кануна, ни свечи, ни просвиры. И сказал Михаил: «Не корми, не пои ты нас, только не обижай». Игумен же и братия в сомнении были, не приняв от посадника ни кануна, ни просвир. А привезшие посадника поехали прочь, угрожая: «Мы пожалуемся владыке и Великому Новгороду, что вы не захотели за посадника молебен петь и ни просвир, ни кануна не принимаете». И пошли Яков Андреанов, Феофилат Захарьин, Иоан Васильев жаловаться владыке и Новгороду. Владыка послал своих протопопа и протодьякона к Михаилу и к игумену, повелевая: «Пойте молебен и обедню за посадника!» А Михаил сказал протопопу и протодьякону: «Молим бога о всех людях, не только о Григории. Пусть он поездит по монастырям и попросит прощения у бога!»

Поехал посадник по монастырям и по всем городским церквам и стал давать милостыню. Ездил он так но монастырям год и полтора месяца, но ни в одном монастыре не обрел себе исцеления. И, вернувшись, послал сказать владыке: «Не обрел я себе помощи в монастырях». А владыка: «Чадо, теперь поезжай ты в монастырь святой Троицы да попроси милости у святой Троицы и у старца Михаила». И своих попов послал владыка с посадником. Когда приехали они, то Михаил повелел молебен петь и обедню. Внесли посадника в церковь на ковре, а он даже перекреститься не может. Стали молебен петь святой Троице. Когда дошли до кондака, то начал рукой шевелить, а целый год и полтора месяца ни рукой, ни ногой не двигал. Когда пошли с Евангелием на выход, то перекрестился и сел. А когда дошли до переноса, то, встав на ноги, стоял до конца службы. Отпев обедню, пошли в трапезную, где посадник обед поставил. И посадник сказал: «Святая братия, хлеб да соль вам, отцы!» Михайла же ответил на это: «Уготовил господь любящим его и заповеди его хранящим». И еще сказал Михаил: «Кто зачинает рать – бог того погубит!» С тех пор стал посадник добр и к Михаилу и к монастырю.

Поспорили из-за земли Олферий Иванович с Иваном Семеновичем Лошинским. И предсказал Михайла Олферию Ивановичу: «Будешь ты без рук и без ног и онемеешь!» Вот пришел Олферий Иванович к церкви святой Богородицы в Курецке да говорит: «Брат Иван, здесь моя земля!» Ударили по руками Олферий Иванович рукавицей оземь. Наклонился за рукавицей, а у него рука и нога и язык отнялись, и не говорит.

А вот другое предсказание – Никифору попу. Украл поп панагию, и Михаил говорит ему: «Ума лишишься!» И после этого у попа ни ума, ни памяти. Велел Михаил в печи золу раскопать, а там панагия.

И еще. Пришла беда монастырю от владыки Евфимия Первого – захотел деньги с монастыря получить. И взял из монастыря коня вороного. А Михаиле владыке сказал: «Мало тебе жить – все останется!» И с тех пор разболелся владыка и преставился.

В те годы ввели во владычен двор владыку Евфимия Второго. Владычествовал он три года избранным, но не посвященным. Раз пришел владыка в Клопский монастырь братию кормить. Вот, сидя за столом, владыка и говорит: «Михайлушка, моли бога за меня, чтобы было от великого князя согласие на посвящение». А в руках у владыки платок. Михайла хвать из рук владыки платок и на голову ему: «Поедешь в Смоленск, и там посвятят тебя во владыки». И ездил владыка в Смоленск и получил там посвящение. Приехал он снова к Михаилу: «Бог меня посвятил и митрополит». А Михаил владыке молвит: «Еще позовут тебя в Москву, и тебе придется ехать и бить челом великому князю и митрополиту».

Приехал в ту пору в Новгород князь Дмитрий Юрьевич и пришел в Клопский монастырь у Михаила благословиться. Говорит он: «Михайлушка, скитаюсь вдали от своей вотчины – согнали меня с великого княжения!» Михаила ему в ответ: «Всякая власть дается от бога». Попросил князь: «Михайлушка, моли бога, чтобы мне добиться своей вотчины – великого княжения». И Михаил ответил ему: «Князь, добьешься трехлокотного гроба!» Но князь, не вняв этому, поехал добиваться великого княжения. Тогда Михаила сказал: «Всуе стараешься, князь, – не получишь, чего бог не даст». И не было божьей помощи князю. Спросили в то время у Михаила: «Пособил бог князю Дмитрию?» И Михаил сказал: «Впустую проплутали наши!» Записали день тот. И так оно и оказалась. Опять прибежал князь в Великий Новгород. На Троицкой неделе в пятницу приехал он в Клопский монастырь братию кормить и у Михаила благословиться. Накормил и напоил старцев, а Михаилу пожаловал шубу со своего плеча. Когда стали князя провожать из монастыря, то Михаил погладил князя по голове, приговаривая: «Княже, земля по тебе стонет!» Да трижды так молвил. А князь говорит: «Михайлушка, хочу ехать во Ржев, на свою вотчину». И сказал Михаил: «Княже, не исполнишь желания своего». И накануне Ильина дня князь преставился.

Приехал в монастырь посадник Иван Васильевич Немир, а на монастырском дворе Михаил ему встретился. Спрашивает Михаил посадника: «Чего ездишь?» Посадник ему отвечает: «Был у пратещи своей, у Ефросиньи, да приехал к тебе благословиться». И Михайла сказал ему: «Что у тебя, чадо, за дума, что с бабами советуешься?» Посадник же в ответ: «Летом придет на нас князь великий, хочет подчинить себе землю нашу, но у нас есть князь Михаил Литовский». И ответил ему Михайла: «То у вас не князь – грязь! Пошлите лучше послов к великому князю и бейте ему челом. А не умолите князя, придет он с силами к Новгороду, и не будет вам помощи от бога, станет князь великий в Бурегах и пустит силу свою по Шелоне и многих новгородцев покорит: одних в Москву уведет, других казнит, а с иных откуп возьмет. А Михаил князь вас бросит, и помощи вам от него не будет. А потом пошлете вы преподобного отца владыку да посадников бить челом великому князю. И он челобитье ваше примет, и откуп с вас возьмет. И вскоре князь великий опять придет, и город возьмет, и все учинит по своей воле, и бог поможет ему». Так все и сбылось.

Вот каково было житье Михаила при жизни земной. Жил в келье один. Ни постели, ни изголовья, ни подстилки, ни одеяла не имел, а спал на песке. Келью топил конским навозом. Прожил в монастыре сорок четыре года, а питался каждый день только хлебом и водой.

В декабре месяце на Саввин день разболелся Михаил, но в церковь продолжал ходить. А стоял справа у церкви, на дворе, против могилы Феодосия. Стали говорить ему игумен и старцы: «Почему, Михаила, стоишь не в церкви, а на дворе?» И он им ответил: «Хочу я тут лечь!»

На Феодосиев день Михаил сам принял святые дары и, взяв с собою кадильницу и фимиам, пошел в келью. Послал игумен ему от трапезы еды и питья. И когда пришли к нему, то келья была закрыта. Открыли келью – и фимиам еще курился, а он был уже мертв. Стали искать место, где похоронить его, – земля сильно промерзла. Тогда напомнили чернецы игумену – «посмотри то место, где стоял Михаил». Попробовали, а земля в этом месте талая. И погребли Михаила честно у церкви живоначальной Троицы в 11 день января месяца, в день памяти преподобного отца нашего Феодосия Иерусалимского.

Некий христолюбец, Михаил Марков сын, имел любовь во Христе к рабу божьему Михаилу. Поехал он из Колывани за море в корабле с товаром. И случилась на море сильная буря. Шесть дней носило корабль, и затужили и кормчий и Михаил. Тогда помянул Михаил Марков сын раба божьего Михаила: «Господине, раб божий, помоги мне!» И увидел купец Михаил, что раб божий Михайла держит корабль за корму. И наступила тишина. Махнул святой рукою, и корабль поплыл. Михаил купец упал ниц, и не стало видно раба божьего Михаила. И поплыли дальше беспрепятственно. И, приехав домой, поставил купец каменную гробницу Михаилу, и стоит она до сих пор.

Сказание о Дракуле воеводе

Бысь в Мунтьянской земли[1156]1156
  …в Мунтъянской земли… – Мунтения (горная страна) – область в Румынии, восточная часть Валахии. Мунтьянской землей русский автор именует Валашское княжество.


[Закрыть] греческыя веры христианин воевода именем Дракула влашеским языком, а нашим диавол[1157]1157
  Дракула влашеским языком, а нашим диавол – Влад Цепеш (1456–1462 и 1476–1477 гг.) получил свое прозвище (распространенное за пределами Румынии) в наследство от отца, также носившего имя Влада (1436–1446 гг.); первоначально это прозвище было, по-видимому, связано с принадлежностью Влада-старшего к рыцарскому ордену Дракона, основанному германскими императорами, но затем оно стало ассоциироваться с румынским словом «drac» – дьявол.


[Закрыть]. Толико зломудр, яко же по имени его, тако и житие его.

Приидоша к нему некогда от турьскаго поклисарие[1158]1158
  …от турьскаго поклисарие… – Имеется в виду Мехмед (Магомет) II (1451–1481 гг.), турецкий султан, многократно вторгавшийся в Валахию. Военные действия между Владом Цепешем и турецким султаном, о которых далее говорится в «Сказании», происходили в 14.61-1462 гг.


[Закрыть] и, егда внидоша к нему и поклонишась по своему обычаю, а кап своих з глав не сняша, он же вопроси их: «Что ради тако учинисте, ко государю велику приидосте и такову срамоту ми учинисте?» Они же отвещаша: «Таков обычай нашь, государь, и земля наша имеет». Он же глагола им: «И аз хощу вашего закона потвердити да крепко стоите». И повеле им гвоздием малым железным ко главам прибити капы и отпусти их, рек им: «Шедше скажите государю вашему: он навык от вас ту срамоту терпети, мы же не навыкохом, да не посылает своего обычая ко иным государем, кои не хотят его имети, но у себе его да держит».

Царь же велми разсердити себе о том и поиде воинством на него и прииде на него со многими силами. Он же, собрав елико имеаше у себе войска, и удари на турков нощию, и множьство изби их. И не возможе противу великого войска малыми людьми и възвратися. И кои с ним з бою того приидоша, и начат их сам смотрити; кой ранен спереди, тому честь велию подаваше и витязем его учиняше, коих же сзади, того на кол повеле всажати проходом, глаголя: «Ты еси не муж, но жена». А тогда, коли поиде на туркы, тако глагола всему войску своему: «Кто хощет смерть помышляти, той не ходи со мною, остани зде». Царь же, слышав то, поиде прочь с великою срамотою, безчисленно изгуби войска, не сме на него поити.

Царь же поклисаря посла к нему, да ему дась дань. Дракула же велми почести поклисаря оного, и показа ему все свое имение, и рече ему: «Аз не токмо хощу дань давати царю, но со всем своим воинством и со всею казною хощу к нему ити на службу, да какоми повелит, тако ему служу. И ты возвести царю, как пойду к нему, да не велить царь по своей земли никоего зла учинити мне и моим людем, а яз скоро хощу по тебе ко царю ити, и дань принесу и сам к нему прииду». Царь же, услышав то от посла своего, что Дракула хощет прийти к нему на службу, и посла его почести и одари много. И велми рад бысь, бе бо тогда ратуяся со восточными. И посла скоро по всем градом и по земли, да когда Дракула пойдет, никоего ж зла никто дабы Дракуле не учинил, но еще и честь ему воздавали. Дракула же поиде, събрався с всем воиньством, и приставове царстии с ним и велию честь ему воздаваху. Он же преиде по земли его яко 5 дни, и внезапу вернуся, и начат пленити градове и села, и множьство много поплени и изсече, овых на колие сажаху турков, а иных на полы пресекая и жжигая, и до ссущих младенець. Ничто ж остави, всю землю ту пусту учини, прочих же, иже суть християне, на свою землю прегна и насели. И множьство много користи взем, возвратись, приставов тех почтив, отпусти, рек: «Шедше повесте царю вашему, яко же видес-те: сколко могох, толико есмь ему послужил. И будет ему угодна моя служба, и аз еще хощу ему тако служити, какова ми есть сила». Царь же ничто ж ему не може учинити, но срамом побежен бысь.

И толико ненавидя во своей земли зла, яко хто учинит кое зло, татбу, или разбой, или кую лжу, или неправду, той никако не будет жив. Аще ль велики болярин, иль священник, иль инок, или просты, аще и велико богатьство имел бы кто, не может искупитись от смерти, и толико грозен бысь. Источник его и кладязь на едином месте, и к тому кладязу и источнику пришли путие мнози от многых стран, и прихождаху людие мнозии, пияху от кладязя и источника воду, студена бо бе и сладка. Он же у того кладязя на пустом месте постави чару велию и дивну злату; и хто хотяще воду нити, да тою чарою пиет, на том месте да поставит, и, елико оно время пребысь, никто ж смеаше ту чару взяти.

Единою ж пусти по всей земли свое веление, да кто стар, иль немощен, иль чим вреден, иль нищ, вси да приидут к нему. И собрашась бесчисленое множьство нищих и странных к нему, чающеот него великиа милости. Он же повеле собрати всех во едину храмину велику, на то устроену, и повеле дати им ясти и пити доволно; они ж ядше и возвеселишась. Он же сам приде к ним и глагола им: «Что еще требуете?» Они же вси отвещаша: «Ведает, государю, бог и твое величество, как тя бог вразумит». Он же глагола к ним: «Хощете ли, да сотворю вас беспечалны на сем свете, и ничим же нужни будете?» Они же чающе от него велико нечто и глаголаша вси: «Хощем, государю». Он же повеле заперети храм и зажещи огнем, и вси ту изгореша. И глаголаше к боляром своим: «Да весте, что учиних тако: первое, да не стужают людем и никто ж да не будеть нищь в моей земли, но вси богатии; второе, свободих их, да не стражут никто ж от них на сем свете от нищеты иль от недуга».

Единою ж приидоша к нему от Угорскыя земли два латинска мниха милостыни ради. Он же повеле их развести разно, и призва к себе единого от них, и показа ему округ двора множьство бесчисленое людей на колех и на колесех, и вопроси его: «Добро ли тако сътворих, и како ти суть, иже на колии?» Он же глагола: «Ни, государю, зло чиниши, без милости казниши; подобает государю милостиву быти. А ти же на кольи мученици суть». Призвав же и другаго и вопроси его тако же. Он же отвеща: «Ты, государь, от бога поставлен еси лихо творящих казнити, а добро творящих жаловати. А ти лихо творили, по своим делом въсприали». Он же призвав перваго и глагола к нему: «Да почто ты из монастыря и ис келии своея ходиши по великим государем, не зная ничто ж? А ныне сам еси глаголал, яко ти мученици суть. Аз и тебе хощу мученика учинити, да и ты с ними будеши мученик». И повеле его на кол посадити проходом, а другому повеле дати 50 дукат злата, глаголя: «Ты еси разумен муж». И повеле его на возе с почестием отвести и до Угорскыя земли.

Некогда ж прииде купець гость некы от Угорскыя земли в его град. И по его заповеди остави воз свой на улици града пред полатою и товар свой на возе, а сам спаше в полате. И пришед некто, украде с воза 160 дукат злата. Дракула же глагола ему: «Пойди, в сию нощь обрящеши злато». И повеле по всему граду искати татя, глаголя: «Аще не обрящется тать, то весь град погублю». И повеле свое злато, нес, положити на возе в нощи и приложи един златой. Купец же въстав, и обрете злато, и прочет единою и дващи, обреташесь един лишний златой, и шед к Дракуле, глагола: «Государю, обретох злато, и се есть един златой не мой, лишний». Тогда же приведоша и татя оногр и с златом. И глагола купцю: «Иди с миром; аще бы ми еси не поведал злато, готов бых и тебе с сим татем на кол посадити».

Аще жена кая от мужа прелюбы сътворит, он же веляше срам ей вырезати, и кожю содрати, и привязати ея нагу, и кожу ту на столпе среди града и торга повесити, и девицам, кои девьства не сохранят, и вдовам тако ж, а иным сосца отрезаху, овым же кожу содравше со срама ея, и, рожен железен разжегши, вонзаху в срам ей, и усты исхожаше. И тако привязана стояше у столпа нага, дондеже плоть и кости ей распадутся иль птицам в снедь будет.

Единою ж яздящу ему путем и узре на некоем сиромахе срачицю издрану худу и въпроси его: «Имаши ли жену?» Он же отвеща: «Имам, государю». Он же глагола: «Веди мя в дом твой, давижю». И узре жену его младу сущу и здраву и глагола мужу ея: «Не си ли лен сеял?» Он же отвеща: «Господи, много имам лну». И показа ему много лну. И глагола жене его: «Да почто ты леность имееши к мужу своему? Он должен есть сеяти и орати и тебе хранити, а ты должна еси на мужа своего одежю светлу и лепу чинити, а ты и срачици не хощеши ему учинити, а здрава суща телом. Ты еси повинна, а не мужь твой: аще ль бы муж не сеял лну, то бы муж твой повинен был». И повеле ей руце отсещи и труп ея на кол всадити.

Некогда ж обедоваше под трупием мертвых человек, иже на колие саженых, множьство бо округ стола его; он же среди их ядяше и тем услажашесь. Слуга ж его, иже пред ним ясти ставляше, смраду оного не моги терпети и заткну нос и на страну главу свою склони. Он же вопроси его: «Что ради тако чинишь?» Он же отвеща: «Государю, не могу смрада сего терпети». Дракула же ту и повеле его на кол всадити, глаголя: «Тамо ти есть высоко жити, смрад не можеть тебе доити».

Иногда же прииде от угорского короля Меттеашя[1159]1159
  …от угорского короля Меттеашя… – Матвей Корвин (Матиаш Хуньяди) – венгерский король (1458–1490 гг.).


[Закрыть] апоклисарь до него, человек не мал болярин, в лясех родом. И повеле ему сести с собою на обеде среди трупия того. И пред ним лежаше един кол велми дебел и высок, весь позлащен, и вопроси апоклисаря Дракула: «Что ради учиних сей кол тако? Повеж ми». Посол же той велми убояся и глагола: «Государю, мнит ми ся тако: неки великий человек, пред тобою согреши, и хощеши ему почте ну смерть учинити паче иных». Дракула же глагола: «Право рекл еси; ты еси велика государя посол кралевьскы, тебе учиних сей кол». Он же отвеща: «Государю, аще достойное смерти соделал буду, твори еже хощеши. Праведный бо еси судия; ты не повинен моей смерти, но аз сам». Дракула же расмияся и рече: «Аще бы ми еси не тако отвещал, воистину бы был еси на сем коле». И почти его велми и, одарив, отпусти, глаголя: «Ты вправду ходи на поклисарство от великых государей к великим государем, научен бо еси с государьми великыми говорити, прочии же да не дерзнуть, но первое учими будуть, как им с государьми великыми беседовати». Таков обычай имеаше Дракула: отколе к нему прихождаше посол от царя или от короля неизящен и не умеаше против кознем его отвещати, то на кол его всажаше, глаголя: «Не аз повинен твоей смерти – иль государь твой, иль ты сам. На мене ничто же рци зла. Аще государь твой, ведая тебе малоумна и не научена, послал тя есть ко мне, к великоумну государю, то государь твой убил тя есть; аще ль сам дерзнул еси, не научився, то сам убил еси себя». Тако поклисарю учиняше кол высок и позлащен весь, и на него всаждаше, и государю его те речи отписоваше с прочими, да не шлет к великоумну государю малоумна и ненаучена мужа в посольство.

Учиниша же ему мастери бочкы железны; он же насыпа их злата, в реку положи. А мастеров тех посещи повеле, да никто ж увесть съделаннаго им окаанства, токмо тезоимениты ему диавол.

Некогда же поиде на него воинством король угорскы Маттеашь; он же поиде против ему, и сретеся с ним, и ударишась обои, и ухватиша Дракулу жива, от своих издан по крамоле[1160]1160
  …от своих издан по крамоле… – Дракула попал в венгерский плен в конце 1462 г. Румынские историки считают известие об измене в войске Цепеша достоверным.


[Закрыть]. И приведен бысь Дракула ко кралю, и повеле его метнути в темницю. И седе в Вышеграде на Дунаи, выше Будина 4 мили[1161]1161
  …в Вышеграде на Дунаи, выше Будина 4 мили… – Королевский замок Вышеград (Vizcegrad, нем. Plintenberg) вблизи венгерской столицы Будина (Буды, часть нынешнего Будапешта).


[Закрыть], 12 лет. А на Мунтьянской земли посади иного воеводу[1162]1162
  …иного воеводу.… – Раду Красивого, брата Влада Цепеша.


[Закрыть].

Умершу же тому воеводе, и краль пусти к нему в темницю, да аще восхощет быти воевода на Мунтианской земли, яко же и первие, то да латиньскую веру прииметь, аще ль же ни, то умрети в темници хощеть. Дракула же возлюби паче временнаго света сладость, нежели вечнаго и бесконечнаго, и отпаде православия, и отступи от истинны, и остави свет, и приатму. Увы, не возможе темничныя временныя тяготы понести, и уготовася на бесконечное мучение, и остави православную нашу веру, и приат латыньскую прелесть. Крал же не токмо дасть ему воеводство на Мунтьянской земли, но и сестру свою родную дасть ему в жену, от нея же роди два сына. Пожив же мало яко 10 лет[1163]1163
  Пожив же мало яко 10 лет… – В действительности Матвей Корвин восстановил Влада Цепеша на валашском престоле в 1476 г., и его вторичное царствование длилось около года.


[Закрыть], и тако скончася в той прельсти.

Глаголют же о немь, яко, и в темници седя, не остася своего злаго обычая, но мыши ловя и птици на торгу покупая, и тако казняше их, ову на кол посажаше, а иной главу отсекаше, а со иныя перие ощипав, пускаше. И научися шити и тем в темници кормляшесь.

Егда же краль изведе его ис темници, и приводе его на Будин, и дасть ему дом в Пещи противу Будина, и еще у краля не был, случися некоему злодею уйти на его двор и съхранися. Гонящий же приидоша и начата искати и найдоша его. Дракула же востав, взем мечь свой, и скочи с полаты, и отсече главу приставу оному, держащему злодея, а злодея отпусти; прочий же бежаша и приидоша к биреву и поведаша ему бывшее. Бирев же с всеми посадникы иде ко кралю, жалуяся на Дракулу. Корол же посла к нему, вопрашая: «Что ради таково зло учини?» Он же тако отвеща: «Зло никое ж учиних, но он сам себе убил; находя разбойнически на великаго государя дом, всяк так погибнеть. Аще ли то ко мне пришел бы явил, и аз во своем дому нашел бы того злодея, или бы выдал, или просил его от смерти». Кралю же поведаша. Корол же нача смеятися и дивитись его сердцю.

Конец же его сице[1164]1164
  Конец же его сице… – Влад Цепеш погиб в сражении с турками 1 февраля 1477 г.; на престол был посажен его соперник Лайот Басараб.


[Закрыть]: живяше на Мунтианской земли, и приидоша на землю его турци, начаша пленити. Он же удари на них, и побегоша турци. Дракулино же войско без милости начаша их сещи и гнаша их. Дракула же от радости възгнав на гору, да видить, како секуть турков, и отторгъся от войска; ближний его, мнящись яко турчин, и удари его один копием. Он же видев, яко от своих убиваем, и ту уби своих убийць мечем своим 5, его же мнозими копии сбодоша, и таке убиен бысь.