Текст книги "Изборник. Памятники литературы Древней Руси"

Автор книги: Дмитрий Лихачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 86 (всего у книги 87 страниц)

Публикуются отдельные главы из обеих редакций «Сказания»: главы о причинах «смуты» – по «первой», последующие главы (начиная со «Сказания, что содеяшяся в дому пресвятыя и живоначалныя Троица…») – по «окончательной» редакции. Текст печатается по книге: «Сказания Авраамия Палицына», М.-Л. 1955.

ЛЕГЕНДАРНАЯ ПЕРЕПИСКА ИВАНА ГРОЗНОГО С ТУРЕЦКИМ СУЛТАНОМ

«Легендарная переписка Ивана Грозного с турецким султаном» возникла в первой четверти XVII в. Она относится к публицистическим произведениям, написанным в форме дипломатических документов и вышедшим из-под пера писателей-канцеляристов, служащих Посольского приказа. В среде Посольского приказа имели хождение исторические анекдоты об издевательских подарках, посланных русским царем турецкому султану в ответ на требование дани за прошлые годы. Относящиеся к своеобразному «посольскому фольклору», эти исторические анекдоты повлияли на возникновение «Легендарной переписки». Патриотическая тема борьбы с Турцией интересовала русских читателей на всем протяжении XVII в. В хранилищах Москвы и Ленинграда находится более десятка списков этой переписки, относящихся к XVII в.

Текст печатается по списку середины XVII в. – ГПБ, собрание Погодина, № 1573; с исправлениями по списку из того же собрания, № 1570, опубликованному в ТОДРЛ, т. XIII.

Повесть о Бове королевиче

Средневековый рыцарский роман о Бово д'Антона возник во Франции и в различных стихотворных и прозаических версиях обошел всю Европу. На Русь он попал сложным путем: одна из венецианских поэм о Бово д'Антона в XVI в. была переведена на сербскохорватский язык в Дубровнике, который поддерживал тесные связи с итальянским культурным миром. Этот не сохранившийся перевод стал источником белорусского текста, который, в свою очередь, был усвоен на Руси. Московские читатели узнали «Бову королевича» где-то в середине XVI в.: к исходу столетия повесть. снискала такую популярность, что имена Бова и Луконер вошли в число русских имен, а имя Личарда стало нарицательным в значении «рыцарь».

Из рыцарских романов, вошедших в русскую литературу в допетровское время, на долю «Бовы королевича» выпал наибольший успех. До нас дошло не менее 75 рукописей, которые содержат это произведение. Кроме того, известно свыше двухсот лубочных изданий «Бовы» – последние из них выпускались даже после революции, в 1918 г. Отдельные сцены «Бовы» (портреты героя и Дружневны, Гвидона и Салтана, картины боя Бовы с Полканом, с войском Маркобруна, с Лукопером, встречи Бовы с женой и детьми) изображались на многочисленных «забавных листах». «Бова» перешел в русский фольклор, чему способствовала его близость богатырской сказке.

Эта популярность объясняется тягой древнерусского читателя к занимательному чтению, которую стремились подавить церковные и светские власти. Бова напоминал русских фольклорных богатырей. Главное, что привлекало в «Бове» – изобилие приключений, сражений и измен, морских путешествий и переодеваний. Вероломная Милитриса и любящая Дружневна образовали как бы два полюса любовной темы, которая в таком объеме и в такой разработке тоже была новинкой для древнерусской литературы.

Популярность «Бовы» предопределила сложность его литературной истории. Современные исследователи (см.: В. Д. Кузьмина, «Рыцарский роман на Руси. Бова, Петр Златых ключей», М. 1964) насчитывают пять рукописных редакций «Бовы». Сказание постепенно русифицировалось и сближалось с устным народным творчеством. В него вводились русские реалии, так что в «Рахленском» и «Армейском» царствах появлялись златоверхие терема и земские избы, посадники и подьячие. Поэтическая фольклорная фразеология отразилась в диалогах и монологах героев.

«Сказание» публикуется с незначительными сокращениями по списку конца XVII в. – ГИБ, Q, XVII. 27, изданному в кн.: «Памятники древней письменности. Протокол полугодового собрания ОЛДП 16 декабря 1878 г.», СПб. 1879.

Повесть об Ульянии Осоргиной

Повесть была написана сыном Ульянии Дружиной Осоргиным в 20-30-х гг. XVII в. Дружина Осоргин пытался создать житие святой. К житийным канонам в этом произведении восходят некоторые стилистические обороты и литературные образы. Родители Ульянии «боголюбивы и нищелюбивы», сама она «от младых ногтей бога возлюби», в детстве избегает игр и смеха. Согласно житиям святых, после смерти Ульянии происходят чудеса с ее гробом и миро от ее мощей исцеляет больных. Но все это чисто внешние проявления житийного характера произведения. Автор рассказывал о простом и обыкновенном человеке, близком ему не святостью и величьем, а своей человечностью и простотой. Для него подвиги матери заключались в добросовестном и честном ведении хозяйства, в заботах о домочадцах, о всех приходящих к ней за помощью. Перипетии рассказа обусловлены прежде всего реальными жизненными ситуациями. Поэтому вместо жития получился рассказ о жизни русской женщины во второй половине XVI – начале XVII в., своеобразная семейная хроника.

Текст печатается по изданию: «Русские повести XVII века», 1954, стр. 39–47, где М. О. Скрипилем опубликован список XVII в. ГПБ, Q. I, № 25, с отдельными исправлениями но другим спискам.

Повесть об азовском осадном сидении донских казаков

«Повесть об Азовском осадном сидении» представляет собой облеченное в форму донесения («отписки») царю Михаилу Федоровичу (1613–1645 гг.) поэтическое описание действительных событий – четырехмесячной осады Азова турками в 1641 г. Мощная Азовская крепость – важный опорный пункт турецких владений в Причерноморье – была захвачена в 1637 г. без ведома и согласия русского правительства донскими казаками. В 1641 г. турецкий султан Ибрагим I послал под Азов огромную армию, насчитывавшую около 250 000 человек. В Азове же находилось лишь около пяти с половиной тысяч казаков. Казаки отвергли предложение турок сдать крепость и героически обороняли ее в течение четырех месяцев, отбив при этом 24 приступа. Турки были вынуждены снять осаду. Однако Земский собор, собравшийся в январе 1642 г., опасаясь войны с Турцией, отказался принять Азов в русское подданство, и летом 1642 г. остатки казачьего войска покинули город. Азов был присоединен к России лишь в 1696 г. в результате похода Петра I.

Автором так называемой «поэтической» повести об Азовском осадном сидении был, как полагают, один из участников казачьего посольства в Москву войсковой подьячий (начальник войсковой канцелярии) в прошлом беглый холоп князя Н. И. Одоевского, Федор Иванович Порошин. Повесть написана им зимой 1642 г., во время заседания Земского собора, как своеобразный поэтический призыв поддержать героическую борьбу казаков. В своем произведении Порошин широко использовал образы и мотивы древнерусской воинской повести и казачьего фольклора.

Текст повести публикуется по списку БАН 32. II. 7 XVII в. Исправления внесены по списку ГБЛ, собр. Ундольского, № 794, опубликованному в книге «Воинские повести древней Руси», М.-Л. 1949, и спискам ГПБ: НСРК, 1936, № 164; Q, XVII. 143 и Q, XVII. 209.

Урядник Сокольничьего пути

По свидетельству современников, соколиная охота была излюбленным развлечением царя Алексея Михайловича (1645–1676). Он ревниво следил за соблюдением сложного церемониала «сокольничья пути», то есть ведомства царской соколиной охоты. «Урядник», возможно, создан при его живейшем участии. «Урядник» состоит из введения, раздела о церемониале пожалования «сокольников из рядовых в начальные» и «Росписи государевым охотникам, кому которых птиц указано держать». «Урядник», будучи по своей природе сугубо деловым документом, тем не менее читается как литературное произведение благодаря своему красочному, эмоциональному языку, ярким зарисовкам дворцового быта XVII в.

Отрывки из двух первых частей «Урядника» публикуются по рукописи: ЦГАДА, разряд 27,№ 52/1, лл. I 02, XVII в.

Письмо царя Алексея Михайловича А.Л. Ордину-Нащокину

Письмо написано в 1660 г., когда A. Л. Ордин-Нащокин, видный государственный деятель XVII в., сидел на воеводстве в Ливонии, в недавно отвоеванном у шведов Кокенгаузене, который был тотчас переименован в Царевичев-Дмитриев. Своего сына Воина А. Л. Ордин-Нащокин воспитал в западном духе. По свидетельству современников, Воин свободно объяснялся по-латыни, на польском, немецком и французском языках. В Кокенгаузене он ведал секретной и иностранной корреспонденцией отца, состоял в переписке с самим царем. Будучи послан в Москву, он на обратном пути бежал в Польшу, к королю Яну Казимиру, бывшему тогда в Гданьске. А. Л. Ордин-Нащокин опасался, что его обвинят в пособничестве, просил царя об отставке, в результате чего и появилось это «утешительное» письмо.

Ян Казимир поначалу возлагал на Воина большие надежды. Но тот вскоре затосковал по родине. Побывав в Вене, Франции, Голландии, он в 1663 г. явился к русскому посланнику в Копенгагене Богдану Нащокину и испросил государева позволения воротиться. Разрешение было дано, и в 1665 г. Воин Ордин-Нащокин вернулся в Россию и поселился в одной из отцовских деревень. Однако очень скоро царь указал посадить его «под начал» в Кирилло-Белозерский монастырь, откуда Воин был выпущен в 1667 г. в виде особой милости к отцу.

Письмо царя Алексея Михайловича А. Л. Ордину-Нащокину печатается по изданию: С. М. Соловье в, История России с древнейших времен, кн. VI, М. 1961, стр. 71–73. Местонахождение подлинника – неизвестно.

СКАЗАНИЕ ОБ УБИЕНИИ ДАНИИЛА СУЗДАЛЬСКОГО И О НАЧАЛЕ МОСКВЫ

«Сказание» принадлежит к циклу русских литературных памятников XVII в., посвященных основанию Москвы. Сложившееся между 1652 и 1681 гг. в составе летописца, оно впоследствии распространяется в отдельных списках. В «Сказании» излагается легендарная история основания столицы, расцвеченная рядом вымышленных подробностей. Засвидетельствованные летописными источниками события, имевшие место в XII в. (основание Москвы князем Юрием Долгоруким, убийство Андрея Боголюбского Кучковичами), автор «Сказания» переносит в XIII в. и включает в вымышленные биографии сыновей Александра Невского – Даниила и Андрея Александровичей (умерших в начале XIV в.). Автор «Сказания» превращает свой рассказ в занимательное повествование о трагических событиях, будто бы предшествовавших основанию Москвы, и прежде всего о семенной драме, разыгравшейся при дворе князя Даниила. Наличие любовной интриги, насыщенных драматизмом подробностей, связанных с убийством Даниила, сделали «Сказание» излюбленным чтением на протяжении XVII–XVIII вв.

Текст печатается по списку – ГИМ, собрание Музейное, № 3996, середины XVII в., являющемуся старейшим списком «Сказания»; с исправлениями по списку – ПИ), собрание Титова, № 3997, первой половины XIX в.

ПОВЕСТЬ О ЕРШЕ ЕРШОВИЧЕ

В результате великой «смуты» начала XVII в. земельные отношения оказались чрезвычайно запутанными. Земельные тяжбы – наиболее частые судебные дела при первых Романовых. В этой обстановке и появилась «Повесть о Ерше Ершовиче», использовавшая форму судного дела. Несмотря на явную неправоту Ерша, повесть отнюдь не осуждает его. Более того, в поздних редакциях это сочувственное отношение усиливается. Ерш привлекает своей смелостью и предприимчивостью, выгодно отличающей его от туповатых, неповоротливых истцов, судей и свидетелей. «Повесть о Ерше Ершовиче»-один из самых популярных сатирических памятников XVII в. Известно более 30 списков повести; к ней примыкает также рифмованная скоморошина-прибаутка о Ерше. В XVIII в. Ерш стал героем лубочных изданий, откуда повесть перешла в сказку.

Суд Шемякин

В заглавиях некоторых списков «Шемякина суда» указано, что повесть «выписана из польских книг». Известна польская версия, принадлежащая писателю XVI в, Николаю Рею из Нагловиц. Кроме того, сходные сюжеты встречаются в ряде других литератур. Даже если в основе «Шемякина суда» лежал иноязычный оригинал, то переводной текст быстро акклиматизировался в русской среде. Бытовые коллизии, лежащие в его основе: насмешка над незадачливыми истцами, над судебной процедурой вообще, восхищение казуистической ловкостью Шемяки – все это было близко русской жизни тех лет.

Повесть о Шемякине суде сохранилась в двух версиях – прозаической и стихотворной. В XVIII–XIX вв. многократно выпускались лубочные издания «Шемякина суда», повесть дала материал для прозаических и драматических обработок и перешла в фольклор.

Текст печатается по изданию: «Русская демократическая сатира XVII века», М.-Л. 1954, стр. 20–23.

Сказание о роскошном житии и веселии

«Сказание о роскошном житии и веселии» – вариация на сказочную тему о молочных реках с кисельными берегами. Сначала автор сохраняет мнимо серьезный тон, выражается несколько витиевато. Затем, используя прибауточную рифмованную прозу, он переводит повествование в открыто сатирический план небылицы. «Сказание» – одновременно веселое и горькое изображение счастливой изобильной жизни, которой не бывает на земле; такие картины, встречались в школярских песнях.

Немногочисленные полонизмы, встречающиеся в «Сказании», еще не указывают на его иноземное происхождение: во второй половине XVII – начале XVIII вв. знание польского языка было широко распространено в России и даже считалось непременным для образованных людей. Вся бытовая основа сказания, перечни рыб и зверей, платья и посуды, описание роскошного застолья, яств и напитков ориентирует на русскую среду. Судя по небывалому маршруту «до тово веселья» – из Польши в Лифляндию, потом на Украину, в Стокгольм и т. д, где преувеличенное внимание обращено на украинские города в ущерб не упомянутым вовсе великорусским, – произведение на каком-то этапе его литературной истории бытовало в украинской среде.

Текст печатается по изданию: «Памятники старинной русской литературы», вып. II, СПб. 1860, стр. 457–458.

Слово о бражнике, како вниде в рай

В повести использован популярный сюжет о мельнике или крестьянине, которые спорят со святыми у ворот царства небесного. По построению – это типичная новелла, состоящая из ряда анекдотов, объединенных общим персонажем – бражником, «толкущимся» у врат рая. Анекдотически неожиданна и концовка, в которой герой еще раз посрамляет недалеких обитателей рая, «не умеющих говорить с бражником, не токмо что с трезвым».

Тема пьянства широко представлена в древнерусских обличениях, прозаических и стихотворных. «Пьяницы не наследят царства небесного» – лейтмотив этих обличений. Повесть о бражнике в сатирической форме опровергает этот тезис, считая бражника менее греховным, чем апостолы, ветхозаветные Давид и Соломон и даже святой Николай, культ которого в древней Руси был настолько распространен, что приезжие иноземцы иногда называли его «русским богом».

Текст печатается по списку первой четверти XVIII в. – ГПБ, Q, XVIII. 57, лл. 158–162 (собр. Буслаева, № 97).

Повесть о Горе-Злочастии

«Повесть» рисует злосчастную судьбу безвестного молодца, дошедшего до последних пределов падения. Но автор не осуждает молодца. «Повесть» проникнута теплым сочувствием к нему. Личность человека достойна сочувствия, кем бы ни был этот человек. Здесь уже нет и намека на суровое деление людей в средневековье на добрых и злых, благонравных и грешников. Каждый человек ценен, в том числе и тот, «в уши которого шумит разбой», – потенциальный бунтовщик. Образ молодца типичен для «бунташного века», но в «Повести» есть и более общая идея. В «Повести» сделана попытка представить судьбу человека вообще. Поэтому-то она и начинается «от Адама» – родоначальника, но библейскому преданию, всего человеческого рода.

Некоторыми своими чертами «Повесть» близка к народным песням о Горе. Отдельные детали схожи с былинами: обычай, по которому молодец приходит на пир, грусть на пиру, некоторые устойчивые, типичные для былин формулы, эпитеты и самый стих. В целом, однако, это письменное произведение, а не народное. Народное творчество не знает такого смешения жанров, такой сложности в построении произведения, такого глубокого морально-философского замысла.

Повесть сохранилась в единственной рукописи XVII в. (ГПБ). Изучение ритмического строя произведения потребовало некоторых (весьма небольших) изменений в дошедшем до нас тексте. Печатается с исправлениями по изданию: «Демократическая поэзия XVII века». Вступительная статья В. П. Адриановой-Перетц и Д. С. Лихачева. Подготовка текста и примечания – В. П. Адриановой-Перетц, М.-Л. 1962.

ПОВЕСТЬ О САВВЕ ГРУДЦЫНЕ

В «Повести о Савве Грудцыне» описаны события в России от 1606 г. приблизительно до 1650-х гг. Автор проявляет большую осведомленность в жизни купеческой и стрелецкой среды, он живо рассказывает то о событиях смуты, вынудивших именитого купца Фому Грудцына-Усова переселиться из Устюга в Казань, то о торговых путях от Соли Камской и Казани до Персии и до Козмодемьянска и Шуи, то о польско-русской войне за Смоленск 1630–1632 гг. Написанная в 70-е п. XVII в., «Повесть о Савве Грудцыне» по стилю сближается то с агиографической легендой, то с историческим повествованием, то с традиционной повестью, то с повествованием типа «барокко», то с народным эпосом. Повесть, без сомнения, принадлежит перу талантливого автора, который хорошо знал историческую, социальную и бытовую обстановку того времени и был начитан в старой византийско-славянской литературе.

В настоящее время известно более 80 списков «Повести о Савве Грудцыне». Текст печатается по списку ВАН, из собрания текущих поступлений, № 496, 1715 г., лл. 156–169 об., с необходимыми исправлениями по другим спискам первой редакции «Повести» (спискам т. н. варианта окончания по классификации М. О. Скрипиля).

ЖИТИЕ ПРОТОПОПА АВВАКУМА

«Житие» Аввакума, им самим написанное (около 1673 г.), принадлежит к шедеврам литературы. Оно высоко ценилось И. С. Тургеневым, Л. Н. Толстым, Ф. М. Достоевским, А. М. Горьким, переводилось на многие иностранные языки. «Язык, а также стиль писем протопопа Аввакума и «Жития» его, – писал Горький, – остается непревзойденным образцом пламенной и страстной речи бойца…» (М. Горький, Собр. соч., т. 27, М. 1953, стр. 166). Деревенский священник Аввакум (1621–1682) принял живейшее участие в борьбе против реформы патриарха Никона и царя Алексея Михайловича, направленной в интересах внешней политики к изменению русских церковных обрядов по греческим (замена двуперстного крестного знамения троеперстным и др.). Эта борьба за сохранение «старой веры» вызвала церковный раскол и превратилась в антифеодальное демократическое движение, которое выступало под религиозной оболочкой и не могло выдвинуть прогрессивных общественных идеалов, но давало сильную критику церковных властей и царского самодержавия. Вскоре богословские споры по поводу реформы сменились репрессиями и Аввакум с семьей был сослан в Сибирь. После одиннадцатилетней тяжелейшей ссылки он был возвращен в Москву, обласкан царем, но затем вновь сослан на Мезень. Потом он был осужден «священным собором», сам проклял этот собор, н был навсегда сослан в Пустозерск. В пустозерской тюрьме развернулось литературное творчество писателя. Отсюда зазвучал, говоря словами Л. Н. Толстого, «живой, мужицкий, полнокровный голос. Это были гениальные «Житие» и «Послания» бунтаря, неистового протопопа Аввакума» (А. Толстой, Собр. соч., т. 10, М. 1961, стр. 263–264), в которых поднимались важные нравственные и социальные проблемы эпохи, отстаивалось право простого человека на свободу совести, возвышалось его достоинство. Полемические книги и письма Аввакума и его соратников, Епифания, Федора и Лазаря, тайно переправлялись в Москву. Все усилия правительства подкупить вождей раскола или сломить их пытками оказались безуспешными, и наконец они были заживо сожжены «за великие на царский дом хулы». Предчувствуя недалекую кончину, сидя нагим в осыпанной землей темнице, Аввакум написал на маленьких листочках бумаги историю своей жизни. Впервые в русской литературе судьба человека получила такое полное и многогранное, лирически окрашенное изображение. Аввакум был талантливым стилистом. Ему удалось потеснить церковнославянское книжное «красноречие», дать простор живому «просторечию» и возвысить литературное значение русского языка. «Понеже, – писал он, – люблю свой русской природной язык». В литературном отношении «Житие», с одной стороны, продолжало и обновляло условные традиции житий святых. Поучая читателей-единоверцев примером собственной жизни, Аввакум повествовал о себе как о христианском подвижнике, «пророке», воспроизводил свои молитвы и видения, описывал свои «чудотворения». Но, с другой стороны, его рассказ решительно разрушал старые литературные каноны, рисовал широкое полотно современной автору общественной жизни, наполнялся откровенными описаниями его семейного быта, правдивыми признаниями простого «грешника» в его слабостях и сомнениях. Из такого объединения, казалось бы, противоречивых представлений автора о самом себе и. о задачах своего труда вырастало необычное для Древней Руси художественное произведение, стоящее уже во многом на грани-новой литературы, создавался живой образ его героя – неустрашимого идейного борца. Аввакум неоднократно перерабатывал «Житие». Первая редакция памятника дошла до пас в авторской рукописи, по которой она здесь публикуется (ВАН, собрание Дружинина, № 746, лл. 188 об, – 300 об.).

ПОВЕСТЬ О ТВЕРСКОМ ОТРОЧЕ МОНАСТЫРЕ

Среди оригинальных русских повестей с романическим содержанием, возникших во второй половине XVII в., видное место занимает «Повесть о Тверском Отроче монастыре». Повесть была задумана как сказание об основании монастыря. Как и в других подобного типа повестях, в ней сохраняются приемы агиографической формы, однако религиозные мотивы отошли в ней на задний план и не играют сколько-нибудь существенной роли. Внимание автора оказалось сосредоточенным на поступках людей, обусловленных их чувствами и переживаниями. Поэтичность повести и лирическое начало в ней усилены использованием народной свадебной поэзии и описанием свадебного обряда. Эти мотивы органично слиты с описанием княжеской охоты.

Повесть была написана в пределах Тверского княжества. Автор хорошо знает топографию окрестностей Твери. В повести использовано местное предание, связанное с историческими припоминаниями. Историческую достоверность описываемых событий автор подчеркивает указанием их точной даты. Однако повесть во многом расходится с реальными фактами. Действительно, вторую жену тверского князя Ярослава Ярославича звали Ксенией. Но, как свидетельствуют летописи, женился он на Ксении в Новгороде в 1266 г. во время пребывания его там на княжеском столе. Умерла Ксения в 1312 г.

Текст печатается по списку ГИБ, собрание Эрмитажное, Л. 55, лл. 1 -16; с исправлениями по списку ГИМ, собрание Музейное, № 25(53.

ПЕРЕПИСКА ЧИГИРИНСКИХ КАЗАКОВ С ТУРЕЦКИМ СУЛТАНОМ

«Переписка Чигиринских казаков с турецким султаном» возникла между 1672 г. (время наступления турок на Польшу) и 1678 г. (начало русско-турецкой войны). Сочинена она в Посольском приказе на русском языке по образцу украинского текста переписки запорожцев с турецким султаном. Оба произведения – и украинское и русское – не являются настоящими дипломатическими документами. Это политическая публицистика, только использовавшая форму дипломатического документа.

Текст печатается по списку 1670-х гг. – ГИБ, собрание Археологическое, № 43, лл. 35 об.-36 об.

ПОВЕСТЬ О ФРОЛЕ СКОБЕЕВЕ

Повесть о похождениях ловкого плута Фрола Скобеева может быть отнесена к обширной группе произведений, известных в европейской литературе под названием «плутовских романов». Ее фабула – достижение богатства и высокого положения в обществе с помощью плутовства – несложна: обольщение дочери знатного и богатого стольника, похищение ее из родительского дома и затем примирение с родителями – все с помощью хитростей (переодеваний, подкупов прислуги, шантажа и т. п.). Повесть о Фроле Скобееве – оригинальное русское произведение. В ней описан русский быт и нравы 80-х гг. XVII в., но целый ряд анахронизмов свидетельствует о том, что она создана позднее, в первой четверти XVIII в. В повести нашли отражение такие факты, как введение новой одежды европейского покроя в 1700 г. («лакейское платье»), новый рост цен в первой четверти XVIII в., чеканка серебряного рубля 1704–1714 гг., новое положение о деятельности государственных учреждений в начале XVIII в. и т. п.

В настоящее время известно 9 списков XVIII в. «Повести о Фроле Скобееве». Текст печатается по Погодинскому списку (ГПБ, собрание Погодина, № 1617, лл. 62–74) с исправлениями по Академическому, Тартусскому и Куприяновскому спискам.