Текст книги "Изборник. Памятники литературы Древней Руси"

Автор книги: Дмитрий Лихачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 84 (всего у книги 87 страниц)

КОММЕНТАРИИ

Сборники избранных произведений письменности назывались в древней Руси Изборниками или Цветниками. В изборники включались либо полностью, либо в отрывках разнообразные по содержанию, но объединенные какой-либо единой идеей тексты. Такой же характер носит и эта книга. В нее включены не только произведения повествовательного жанра, но и памятники эпистолярные, произведения деловой письменности, поучения, публицистические тексты. Однако все эти разнообразные сочинения объединяет то, что это наиболее интересные произведения как со стороны литературной, так и потому, что в них ярко отразилось мировоззрение эпохи. Только такая книга и может дать современному читателю представление о широте и многообразии древнерусской литературы. Большинство представленных в нашем сборнике текстов дается в полном объеме. Однако некоторые произведения печатаются в отрывках или в сокращении. В отрывках или с пропусками публикуются либо памятники, носящие составной характер (типа «Повести временных лет», «Киево-Печерского патерика» и т. п.), либо большие по объему произведения, о содержании и характере которых можно составить достаточно полное представление на основе печатаемых из них частей. Во всех этих случаях в примечаниях отмечается, что текст опубликован не полностью и дается характеристика всего произведения в целом. Сокращения текста обозначаются тремя точками.

Все произведения, время возникновения которых можно относить до начала XVI столетия, сопровождаются параллельными древнерусским текстам переводами их на современный русский язык. Произведения XVI и XVII столетий печатаются без переводов, с объяснениями в подстрочных примечаниях и в особом словарике непонятных или имеющих иное семантическое значение, чем в современном языке, слов и выражений. В известной степени это создает определенную трудность для современного читателя, но зато дает ему возможность познакомиться со всей древнерусской литературой в ее оригинальном виде. Все древнерусские тексты печатаются в упрощенной орфографии: отсутствующие в современном алфавите знаки заменяются соответствующими им современными (i – и, Ѳ – ф и т. д.), Ѣ сохраняется в текстах до XIV в., в памятниках более позднего времени Ѣ заменяется е, ъ и ь внутри слов ставятся в соответствии с написаниями рукописей, по которым издаются тексты, конечное ъ сохраняется (в соответствии с наличием в списках) в произведениях до середины XIII в., сохранившихся в списках ранней рукописной традиции. Принципы выбора текстов, характер вносимых в тексты исправлений и изменений отмечаются в примечаниях.

В примечаниях употребляются следующие сокращения:

БАН – Библиотека Академии наук СССР (Ленинград).

ГБЛ – Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина (Москва).

ГИМ – Государственный исторический музей (Москва).

ГПБ – Государственная Публичная библиотека имени М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).

ИОРЯС – Известия Отделения русского языка и словесности Академии наук.

ЛОНИ – Ленинградское отделение Института истории Академии наук СССР.

ОЛДП – Общество любителей древней письменности.

ПСРЛ – Полное собрание русских летописей.

ТОДРЛ – Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинского дома) Академии наук СССР.

ЦГАДА – Центральный государственный архив древних актов СССР (Москва).

ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ

Одно из самых значительных произведений Киевской Руси – начальная русская летопись «Повесть временных лет». Патриотическая возвышенность рассказа, широта политического горизонта, живое чувство народа и единства Руси составляют исключительную особенность «Повести временных лет».

Сложилась «Повесть временных лет» далеко не сразу. Свой окончательный вид она приобрела в первой четверти XII в., но ей предшествовали другие летописи, которые она включила в свой, состав.

По-видимому, первое историческое произведение по русской истории было составлено еще при Ярославе Мудром и касалось по преимуществу истории христианизации Руси. Постепенно оно стало дополняться сведениями по светской истории, разрастаться различными вставками и продолжаться в последующие годы. Могут быть отмечены два крупных этапа в развитии летописания XI в.: это летописный свод 1073 года, составленный монахом Киево-Печерского монастыря Никоном, и так называемый Начальный свод, составленный в 1093 году в том же Печерском монастыре. На основе этого Начального свода 1093 года и была создана в начале второго десятилетия XII в. «Повесть временных лет». По всей вероятности, составителем «Повести временных лет» явился монах Печерского монастыря Нестор. Однако труд Нестора сохранился лишь в переделках и доработках последующих редакторов-летописцев. Эти редакторы, принадлежавшие к другой политической ориентации и к другому, враждебному печерянам, монастырю, изъяли имя Нестора из заглавия летописи. Но в названии одного из списков – так называемом Хлебниковском – имя Нестора все-таки сохранилось: «Нестора, черноризца Федосьева монастыря Печерского». Можно думать, что это не позднейшая вставка, так как еще в XIII в. имя Нестора твердо связывали с созданием «Повести временных лет»: в своем послании к архимандриту Акиндину один из создателей «Киево-Печерского патерика» – Поликарп в числе прочих пострижеников Печерского монастыря упоминает и Нестора, «который написал Летописец». Правда, признание Нестора составителем «Повести временных лет» встречало в пауке неоднократные возражения. Исследователи ссылались на противоречия, существующее между отдельными сведениями, читающимися в «Повести временных лет» о Киево-Печерском монастыре, и теми, которые даются о том же монастыре в достоверно принадлежащих Нестору произведениях, в частности – в Житии Феодосия. Однако противоречия эти отнюдь не могут свидетельствовать против авторства Нестора: «Повесть временных лет» была, по-видимому, составлена Нестором на двадцать пять лет позднее Жития Феодосия, и противоречащие в ней житию Феодосия места но принадлежат Нестору: они находятся в ней в составе той части, которая целиком была заимствована Нестором из предшествующего летописания.

Первая редакция «Повести временных лет» до нас не дошла. Сохранилась только вторая редакция, представляющая собой некоторую переработку текста Нестора, сделанную в соседнем Выдубицком монастыре его игуменом Сильвестром. Эта редакция лучше всего сохранилась в Лаврентьевской летописи. Именно эта, вторая редакция Лаврентьевской летописи (ГПБ, F, IV, № 2), легла в основу приводимого в данной книге текста «Повести временных лет». Третья редакция, 1118 года, была составлена для сына Владимира Мономаха – Мстислава, по мнению одних исследователей – в Печерском, а по мнению других – в Выдубицком монастыре. В настоящем издании публикуются лишь отдельные сказания из «Повести временных лет».

Житие Феодосия Печерского

Житие Феодосия – инока, а затем игумена Киево-Печерского монастыря – написано в 80-х годах XI в. монахом той же обители – Нестором. Жизнеописание святого, как того требовал жанр произведения, должно было содержать ряд традиционных ситуаций: будущий святой рождается от благочестивых родителей, с детства отличается «прилежанием» к церкви, бежит, от радостей и соблазнов «мирской» жизни, а, став монахом, являет собой образец аскета и подвижника, успешно борется с кознями дьявола, творит чудеса. Все это имеется и в Житии Феодосия. Но в то же время оно привлекает нас обилием ярких картин мирского и монастырского быта Киевской Руси. Сам Феодосии, в прошлом смиренный нравом отрок, терпеливо сносивший побои матери и издевательства сверстников, становится деловитым хозяином монастыря и политиком, смело вмешивающимся в княжеские распри. Мать Феодосия, вопреки христианскому благочестию, которым, по агиографическому канону, наделяет ее автор, упорно борется со стремлением сына «датися богу». Монахи Киево-Печерского монастыря, те, о ком летописец говорил, что они «сияют и по смерти яко светила», предстают перед нами вполне земными людьми: они с трудом примиряются с суровым монастырским уставом, далеко уступают своему игумену в трудолюбии, смирении и благочестии. Даже в описаниях чудес и видений Нестор, преодолевая агиографические штампы, умеет найти выразительные детали, создающие иллюзию достоверности изображаемого. Литературное мастерство Нестора снискало большую популярность Житию Феодосия.

Житие печатается в отрывках по древнейшему его списку (в составе Успенского сборника XII в.), изданному в 1899 г. А. А. Шахматовым и П.А. Лавровым; исправления внесены по списку ГПБ, Q, п. 1, № 31.

Поучение Владимира Мономаха

Автор «Поучения» князь Владимир Всеволодович Мономах (1053–1125) – один из самых талантливых и образованных русских князей до монгольской поры. Он был князем черниговским, затем переяславским (Переяславля Южного), а с 1113 г. – киевским. Всю жизнь провел в борьбе с половцами, против которых организовал несколько походов объединенных сил русских князей. Законодательным путем несколько смягчил положение низов, покровительствовал духовенству, поощрял летописание и литературную деятельность.

«Поучение» Владимира Мономаха читается только в Лаврентьевской летописи. В ней оно искусственно вставлено между рассуждением о происхождении половцев и рассказом о беседе летописца с новгородцем Гюрятой Роговичем. В других летописях (Ипатьевской, Радзивилловской и др.) текст, разделенный в. Лаврентьевской летописи «Поучением», читается без всякого разрыва и «Поучение» отсутствует. «Поучение» – одно из выдающихся произведений древнерусской литературы. По поводу того, когда оно было написано, существует большая литература и большие расхождения во взглядах. Вероятнее всего, оно написано в 1117 г. Печатается по Лаврентьевской летописи (ГПБ, Р, IV, № 2) с незначительными исправлениями описок.

Девгениево деяние

«Деяние прежних времен храбрых человек» или, как принято его называть, «Девгениево деяние», – древнерусский перевод византийской эпической поэмы X–XI вв. о подвигах богатыря Дигениса, прозванного Акритом. Акриты – воины-пограничники, охранявшие рубежи Византии от набегов соседних народов; и слово «акрит» являлось в те времена символом могучего и безмерно храброго воина. Первоначальный текст византийской поэмы не сохранился: в списках XVI–XVII вв. дошли до нас лишь его поздние переделки. Русский же перевод был сделан, по– видимому, еще в Киевской Руси и восходит, таким образом, к древней версии поэмы. Но перевод этот сохранился только в поздних списках середины XVII–XVIII вв., из которых лишь один (Тихонравовский) отражает древнейшую русскую редакцию перевода.

Публикуется текст Тихонравовского списка (ГБЛ, Собр. Тихонравова, № 399, 1740-х гг.) по его воспроизведению в книге В. Д. Кузьминой «Девгениево деяние (Деяние прежних времен храбрых человек)», М. 1962. Начало главы «О свадьбе Девгееве» (до слов: «Видев же Стратиговна…») печатается по другому списку (ГПБ, собр. Титова, № 436, сер. XVIII в.). Публикуемые списки содержат много описок и искажений, поэтому в текст внесены поправки, предложенные В. Д. Кузьминой, М. Н. Сперанским и А. И. Стендер-Петерсеном. Отдельные поправки предложены в настоящем издании.

Слово о полку Игореве

«Слово» было открыто в начале 90-х гг. XVIII в. в составе рукописного сборника конца XV или XVI в., приобретенного известным коллекционером древнерусских рукописей А. И. Мусиным-Пушкиным в Ярославле. С этой рукописи был сделан список «Слова» для Екатерины II, а в 1800 г. появилось и издание «Слова», тщательно для своего времени подготовленное виднейшими архивистами своего времени: И. И. Баптыш-Каменским и тем же А. И. Мусиным-Пушкиным. В московском пожаре 1812 г. погиб дом А. И. Мусина-Пушкина со всем его ценнейшим собранием рукописей, в числе которых были и другие уникальные, как, например, знаменитая Троицкая летопись конца XIV в. Как и во всякой древнерусской рукописи, отстоящей от своего оригинала на несколько веков, в погибшей рукописи было много темных, неясных мест. Некоторые неясности внесены и самими издателями, которые, несмотря па всю свою осторожность, не имели, по условиям своего времени, достаточно ясного представления о древнерусском языке, иногда путали князей и события. Поэтому филологи упорно трудятся в течение, полутора веков над разъяснением темных мест «Слова» и восстановлением испорченных мест.

«Слово» написано в конце XII в. – вскоре после похода Игоря Святославича Новгород-Северского на половцев 1185 г. Большинство древнерусских исторических повестей писалось также вскоре после событий, а потом только перерабатывались и вводились в таком переработанном виде в крупные исторические компиляции: летописи, хронографы, разного рода исторические сборники. «Слово» тоже носит следы свежего впечатления от событий. В числе живых в «Слове» упоминается галицкий князь Ярослав Владимирович («Осмомысл»), умерший 1 октября 1187 г.

Поход, о котором рассказывает «Слово», начался в конце апреля 1185 г. В нем приняли участие двоюродные братья киевского князя Святослава – новгород-северский князь Игорь Святославич с сыном и племянником и князь трубчевский и курский Всеволод Святославич («Буй Тур»). Закончился поход страшным поражением. Войско было почти все уничтожено, Игорь Святославич ранен и захвачен в плен. Такое поражение было первым. Русские князья еще никогда не попадали в плен.

Поражение 1185 г. и послужило автору «Слова» для горьких раздумий о судьбах Русской земли и для страстного призыва к князьям объединиться и защитить Русскую землю.

Об идейной стороне «Слова» и о его художественной форме накопилась огромная литература. В этом произведении очень сильна фольклорная основа и, вместе с тем, оно тесно связано с книжностью своего времени. Это произведение лирическое и эпическое одновременно. В нем еще чувствуется та неопределенность в жанре, которая была типична для XI и XII вв., когда жанровая система русской литературы не успела отстояться. Поэтичность «Слова» захватила многих русских поэтов. Переводы «Слова» делали виднейшие поэты. В русской поэзии неоднократны отражения образов «Слова», его мотивов, типичных для «Слова» метафор, приемов речи и т. п. «Слово» вошло не только в литературу, – оно послужило темой музыкальных произведений, живописных композиций и т. д.

Художественная высота «Слова» соответствует художественной высоте русской живописи того же времени (иконы XII в., фрески в храмах Киева, Новгорода, Владимиро-Суздальской Руси, Пскова и пр.), архитектуры (Покров на Нерли, Георгиевский собор Юрьева монастыря в Новгороде, собор в Юрьеве Польском и мн. др.). Замечательные ораторские произведения Кирилла Туровского (конец XII в.) также свидетельствуют о высоте русской культуры перед нашествием татаро-монголов.

«Слово» в сильнейшей степени повлияло на памятник XV в. «Задонщину». Через «Задонщину» оно повлияло и на многие другие памятники XV–XVII вв., но само «Слово» было слишком трудно для понимания и мало интересовало уже по своей теме, так как поражение 1185 г. не казалось событием, достойным читательского внимания. Поэтому-то оно и сохранилось в одном единственном списке. Впрочем, в единственном списке сохранилось не только «Слово о полку Игореве», – так же дошли до нас «Поучение» Владимира Мономаха, «Повесть о Горе-Злочастии» и мн. др.

ДРЕВНЕРУССКИЕ СБОРНИКИ АФОРИЗМОВ

Начиная с XI в. в составе переводной литературы русская книжность получила подборки изречений из различных источников – от библейских книг до сочинений античных ученых, философов, поэтов и христианских богословов и проповедников. Такие подборки вошли уже в Изборник Святослава 1076 г.; в конце XI в. сборником афоризмов, известным под именем «Стословец» Геннадия, воспользовался Владимир Мономах в своем «Поучении». Изречения, приписанные Менандру, Исихии, Варнаве, бытовали и в отдельных списках, вошли и в состав самого популярного обширного сборника изречений – «Пчелы», переведенной с греческого оригинала XI в., видимо, еще в Киевской Руси, но дошедшей в списках XIV–XV вв. Русский читатель знакомился через «Пчелу» с изречениями Плутарха, Сократа, Еврипида, Демокрита, Эпиктета, Платона, Аристотеля, Демосфена и других античных философов и писателей. И летопись, и исторические повести, и публицистика нередко прибегали к этим афоризмам. Через литературу они входили в устную речь, где встречались с русскими народными пословицами, и тогда начиналась как бы вторая жизнь книжного изречения, если оно по самому своему миропониманию чем-то сближалось с мыслями, закрепленными в устных пословицах, или вообще соответствовало продиктованной русской действительностью оценке тех или иных явлений общественной и частной жизни, их моральным нормам. В таких случаях самая форма книжного изречения, постепенно шлифуясь, приобретала характерный для народной пословицы мерный склад речи, становилась лаконичной, иногда ритм ее подчеркивался рифмой. Так, например, из «Пчелы» заимствованное изречение – «Иже хощет над пнем княжити, да учится нервие сам собою владети» – в устной передаче звучит то совсем кратко: «Не управишь собою, не управишь и другим», то ритмично: «Кто сам собою не управит, тот и других не наставит» (В. Даль, Пословицы русского народа, М. 1957, стр. 125). Или библейское изречение, также включенное в «Пчелу», – «Копаяй яму под ближним своим въпадеться в ню» в устной речи сохраняется в виде пословицы: «Не копай другу ямы: сам в нее ввалишься» или «Не рой под людьми яму, сам ввалишься» (там же, стр. 194, 657).

Часто книжный афоризм лишь перекликается с народной пословицей, сложившейся независимо от него, и эта общность идеи способствовала усвоению переводного изречения. Так параллельны по мысли, хотя и не связаны по происхождению, следующие, например, пары: «Не остави друга древняго, новый бо не будеть ему подобен» – «Старый друг лучше новых двух»; «Ни птици упущены скоро можеши опять яти, ни слова из уст вылетевша възвратити можеши и яти» – «Слово не воробей: вылетит – не поймаешь» и т. д. Во второй половине XII в. яркий пример встречи книжных афоризмов с «мирскими притчами» – народными пословицами – дало «Слово» Даниила Заточника. С конца XVII в. многие книжные афоризмы сборников изречений, образцы которых идут с XI в., уже были записаны под названием «повести или пословицы всенароднейшие», которые «в народе издавна словом употреблялися».

Тексты печатаются по изданиям В. Семенова: «Древняя русская пчела по пергаменному списку», СПб. 1893; «Мудрость Менандра по русским спискам», СПб. 1892; «Изречения Исихия и Варнавы по русским спискам», СПб. 1892; А. Д. Григорьева: «Повесть об Акире премудром», М. 1913; ПСРЛ: т. 2, изд. 2, СПб. 1908; т. 1, изд. 2, Л. 1927.

Слово Даниила Заточника

К числу наиболее интересных и вместе с тем наиболее загадочных литературных произведений древней Руси принадлежит памятник, в первой своей редакции обычно называемый «Словом» Даниила Заточника, и во второй – «Молением» Даниила Заточника. Неясен прежде всего адресат этого произведения: ученые относят отдельные его редакции то к сыновьям Владимира Мономаха – Юрию Долгорукому или Андрею Владимировичу Доброму, то к сыну Всеволода Большое Гнездо – Ярославу Всеволодовичу, и т. д. Неясна также и сама личность Даниила: одни из исследователей считают его дворянином, другие – дружинником князя, третьи – холопом, четвертые – ремесленником. Говорилось и о том, что Даниил вообще не имел устойчивого социального положения. Не решен вопрос и о том, был ли Даниил заключен, был ли Даниил один или было двое Даниилов; наконец есть и такая точка зрения, что за произведением этим вообще нет какой-либо реальной основы, что Даниил – это чисто литературный образ.

Каковы бы ни были споры по поводу этого произведения, ясно следующее: «Слово» или «Моление» – памятник исключительно своеобразный, свидетельствующий о высокой литературной культуре до монгольской Руси.

Основная часть «Слова» или «Моления» состоит из своеобразных, ритмически организованных строф, с ассонансами и общим повторяющимся обращением в начале: «княже мой, господине». Строфы распадаются на излюбленные в средневековой литературе афористические изречения, пословицы и небольшие рассуждения. В подборе книжного материала автор выказывает себя широко образованным писателем, человеком из утонченной литературной среды, который не боялся остаться непонятым, – следовательно, имел образованных, начитанных читателей.

В своей образной системе «Слово» или «Моление» Даниила Заточника больше, чем какое-либо другое произведение русской литературы XI–XIII вв., опирается на явления русского быта. Даниил как бы щеголяет своей грубостью, нарочитой сниженностью стиля, не стесняясь бытового словаря, и, не задумываясь, пародирует даже Священное писание, переделывая цитаты из псалмов, и вольно обращается с летописным материалом. Порой перед нами явно проступают скоморошьи приемы.

Юмор Даниила – это скоморошье балагурство. Он пересыпает свою речь различными небылицами, рисует бытовые сценки; есть у него и сатирические выпады против бояр, против богатых вообще.

Книжные элементы у Даниила занимают очень солидное место. Он не чуждается книжных образов, книжных тем. Произведение Даниила, безусловно, книжное, хотя и возникшее на началах народного творчества.

Кем бы Даниил ни был – холопом или «дворянином» (в значении, свойственном XII–XIII вв., – то есть членом княжеского «двора»), он, во всяком случае, вышел из низших слоев общества, принадлежа к тем его представителям, которые назывались княжескими «милостниками» и которые энергично поддерживали в это время сильную княжескую власть в ее борьбе с боярством.

Текст «Слова» печатается по публикации Н. Н. Зарубина: «Слово Даниила Заточника по редакции XII и XIII вв. и их переделкам» Л. 1932. В основу положена основная редакция XII в.

Александрия

Поздне эллинистический роман о жизни и подвигах Александра Македонского (356–323 г. до н. э.) – «Александрия» был создан во II–III вв. н. э. на основе легенд и преданий о великом полководце. Автором романа средневековая традиция называла Каллисфена, историка, сопровождавшего Александра в его походе на Восток, против персидского царя Дария III Кодомана (336–330 г. до н. э.), – это не соответствует действительности (см. прим. на стр. 733). Поэтому неизвестного автора «Александрии» принято называть Псевдокаллисфеном. «Александрия» и ее многочисленные переделки и переложения были широко распространены в средние века в Европе и в странах Востока. В XII–XIII вв. «Александрия» была переведена на Руси и вошла в состав обширного древнерусского хронографического свода – «Летописца Еллинского и Римского». Эта редакция «Александрии» называется «хронографической», в отличие от другой редакции, восходящей к поздней переработке Псевдокаллисфена и пришедшей на Русь в XV в. из Сербии, так называемой «Сербской Александрии».

Публикуются фрагменты «хронографической» «Александрии» первой редакции по списку ЦГАДА, ф. 181, № 279–658, опубликованному в монографии В. М. Истрина «Александрия русских хронографов», М. 1893. Исправления внесены на основании других списков той же редакции и, в исключительных случаях, списка РИМ, Чудов, собр., № 51-353, второй редакции. Заголовки фрагментов даны переводчиком. При переводе учитывался греческий текст Псевдокаллисфена.

Повесть о взятии Царьграда крестоносцами в 1204 году

Двенадцатого апреля 1204 г. крестоносны штурмом овладели столицей Византийской империи – Константинополем и подвергли город жестокому разграблению. Ярким рассказом и ценным историческим источником, повествующим об этом событии, и является русская повесть, написанная современником, а возможно, и очевидцем событий. Ее древнейший список находится в составе Синодального списка Новгородской первой летописи.

Текст повести печатается по изданию Синодального списка летописи: «Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов», М.-Л. 1950, стр. 46–49. Исправления внесены на основании Комиссионного списка той же летописи, отдельные исправления предложены Н. Л. Meщерским.

Киево-Печерский патерик

Киево-Печерский патерик – сборник рассказов о жизни и подвигах монахов древнейшего на Руси монастыря (основан в 1051 г.). Сборник складывался постепенно и прошел длительную литературную историю. Основой Киево-Печерского патерика (патериками назывались сборники рассказов о жизни и деяниях святых и отцов церкви) послужили написанные в 20-х гг. XIII в. послание владимирского епископа Симона, бывшего монаха Киево-Печерской лавры, к иноку этого монастыря Поликарпу, его же повесть о истории построения Печерской Успенской церкви и послание Поликарпа к игумену монастыря Акиндину. Поликарп, неудовлетворенный участью рядового монаха, добивался епископского места. Симон, осуждая честолюбивые стремления Поликарпа, написал ему укоризненное послание, говоря о необходимости монашеского смирения. Свое послание он сопроводил девятью рассказами о подвигах иноков и рассказом о чудесах, связанных с историей построения церкви в монастыре. Позже к этому посланию Симона было присоединено послание Поликарпа (возможно, самим автором), в котором также приводилось 11 историй из монастырской жизни. Источниками, рассказов и Симона и Поликарпа послужили устные легенды, монастырские записи XI в., жития основателей монастыря Антония и Феодосия. В XIII же веке к посланиям Симона и Поликарпа было присоединено «Слово о первых черноризцах печерских» (Демьяне, Иеремии, Матвее и Исакии) из «Повести временных лет». В 1406 г. в Твери была создана так называемая Арсеньевская редакция патерика, а в 1462 г. в самом монастыре составлена редакция, получившая название Кассиановской.

В основе многих рассказов патерика лежат широко распространенные в церковно-повествовательной литературе сюжеты о подвигах святых. Но в Киево-Печерском патерике эти традиционные мотивы тесно переплетены с фактами реального быта монастыря, с реальными историческими событиями. Эта реалистическая окраска сказочно-легендарных историй, их ярко выраженная демократичность дали основание А. С. Пушкину сказать, что рассказы Киево-Печерского патерика отличает «прелесть простоты и вымысла» (письмо к П. А. Плетневу от 14. IV. 1831 г.).

Публикуются отрывки из патерика, дающие представление о его первоначальном виде: окончание послания Симона к Поликарпу, два рассказа из его послания, два отрывка из его повести о создании Печерской церкви, послание. Поликарпа к Акиндину и два рассказа из послания Поликарпа. За основу публикации взят список Кассиановской редакции конца XV в., ГБЛ. Румянцевское собр., № 305, изданный Д. И. Абрамовичем («Патерик Киевского Печерского монастыря», СПб. 1911), в который вносились необходимые исправления по другим спискам этой редакции патерика (по изд. Д. И. Абрамовича: «Киево-Печерский патерик». У Київi, 1931). Перевод М. А. Викторовой опубликован в 1870 г.

Слово о погибели Русской земли

Это отрывок из не дошедшего до нас произведения о судьбах Руси. Начальный фрагмент сохранился благодаря тому, что псковский книжник в середине XV в. использовал часть «Слова» как предисловие к одному из списков «Жития Александра Невского». В последних строках памятника звучит скорбь по поводу «беды христианам» после смерти Ярослава Мудрого. Вероятно, не дошедшая до нас заключительная часть «Слова» рассказывала о «погибели» Северо-Восточной Руси от татаро-монгольского нашествия. «Погибель» представлялась автору следствием княжеских раздоров и усобиц от Ярослава Мудрого (ум. в 1054 г.) до Ярослава Всеволодовича (ум. в 1246 г.). «Слово», видимо было написано во Владимире между 1238 и 1246 гг. Отдельные образы и стилистические приемы «Слова», напоминающие «плачи» и «славы» народной поэзии, близки «Слову о полку Игореве».

"Слово о погибели" известно в двух списках: Псковском и Ленинградском. В нас. изд. печатается по Псковскому списку XV в. (Гос. архив Псковской области, ф. 449, № 60, лл. 245 об. – 246 об.) с необходимыми исправлениями по Ленинградскому списку XVI в. (ИРЛИ, Р. IV, оп. 24, № 26, лл. 472–473) и конъектурными поправками.

Житие Александра Невского

«Житие князя Александра Ярославича» создано в начале 80-х гг. XIII в. в стенах Владимирского Рождественского монастыря, где князь Александр был похоронен.

Отобранные автором факты из жизни князя искусно объединены с помощью приемов, характерных для литературной юго-западной, галицкой школы, хотя сам автор был, скорее всего, владимирским монахом, ранее принадлежавшим к числу домашних слуг князя.

В настоящее время известно 13 списков XIV–XVII вв. «Жития Александра Невского» первой редакции. «Житие» печатается по списку Псковской второй летописи XV в. (ГИМ, Синодальное собрание, № 154, лл. 156–162 об.) с необходимыми исправлениями по спискам Лаврентьевской летописи, Барсовскому, Румянцевскому, Псково-Печерскому, Ленинградскому и другим.

Повесть о разорении Рязани Батыем

От рязанской литературы сохранился один-единственный памятник – это своеобразный «свод» различных произведений, составленный и разновременно пополнявшийся при церкви Николы в небольшом рязанском городе Заразске (ныне Зарайск). В составе этого «свода», многократно переписывавшегося в течение столетий и расходившегося по всей Руси во множестве списков, дошла до нас и «Повесть о разорении Рязани Батыем». Составлена «Повесть» была не сразу после нашествия Батыя. Это видно из того, что многие детали этого нашествия стерлись и как бы восстановлены по памяти, Всеволод Пронский, умерший еще в 1208 г., представлен участником обороны Рязани; с другой стороны, Олег Красный, умерший только в 1258 г., гибнет в «Повести» в той же обороне. Упрощены и сближены родственные отношения рязанских князей. Вместе с тем «Повесть о разорении Рязани» не могла возникнуть и позднее середины XIV в. За это говорит и самая острота переживания событий Батыева нашествия, не сглаженная и не смягченная еще временем, и ряд характерных деталей, которые могли быть памятны только ближайшим поколениям. Не забыты еще «честь и слава» рязанских князей, аманаты, которых брали рязанские князья у половцев, родственные отношения рязанских князей с черниговскими. Коломна еще выступает как рязанский город (Глеб Коломенский сражается вместе с рязанскими князьями). Но самое главное – Старая Рязань не пришла еще во время составления этой «Повести» к своему окончательному уничтожению, к которому она пришла только в конце XIV в., когда и самая столица Рязанского княжества была перенесена в Переяславль Рязанский, названный впоследствии Рязанью.