Текст книги "Князь Барбашев (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Родин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 50 страниц)

Однако в одной из харчевен всё же было людно. Только это вряд ли радовало хозяина, сидевшего сейчас вместе со слугами в подполе и со страхом ожидавшего решения своей участи. А собравшиеся в зале начальники спокойно занимались планирование ближайших действий.

– Отсюда до Полоцка чуть больше сорока вёрст, – говорил Олекса, водя пальцем по довольно большой и подробной карте. – Если выйдем после обеда, то на ночёвку встанем вот на этом месте. Тут кругом болота и довольно безлюдно. Зато под стенами города появимся с самого утра.

– Так ныне город-то в осаде, поди, – Заболоцкий сам себе выбрал роль скептика на этом совете.

– И что? Это уже не первая осада и, как я видел, коли прямо под стенами врага не наблюдается, то Полоцк обычной жизнью живёт. Ну, может стражу на воротах да башнях усилят. А так всё как обычно: город-то от торговли живёт. А ныне даже загоновых отрядов ещё никто не видел.

Слушавший их препирательства Андрей согласно покачал головой. Это было самое сложное: скорректировать поход так, чтобы не навредить делу. Ныне армия, дабы не плутать в болотисто-лесной зоне, шла привычным уже маршрутом из Великих Лук на Полоцк с таким расчётом, чтобы выйти к городу в заранее определённый день. Шла особо не хоронясь, но и не наглея, планомерно очищая окрестности от людей и добра. Потому разъезды, в прошлые годы уже гулявшие бы под стенами Полоцка, пока что там и не показывались. То есть полочане знали, что московиты идут, но в осаду ещё не сели, лишь спешно собирали ратных со всех окрестных земель.

– Хорошо, – согласился Семён, – но четыре струга это полторы сотни ратников. Мало будет.

– Вот потому, – вступил в разговор князь, – все лёгкие струги от товара и разгрузили, а князь-воевода пищальников да поместных прислал. Пойдём все вместе. Я ворота захвачу, а там и вы подойдёте. Наша главная задача взять Замок.

– Хватит ли сил? Не думаю, что в Полоцке воинов нет.

– Есть, как не быть, – вновь взял слово Олекса. – Дружина городская да бояре окрестные съезжаются. Только помещики в основном на Посаде собираются, а в Замке ныне кроме стражи лишь гаштольдовы люди, да немного боярских послужильцев. Сотен шесть от силы будет. Так и у нас столько. А во всём граде от силы пара тысяч ратных наберётся.

– Это коль посадские на стены не встанут, – буркнул пищальный сотник.

– В общем, ясно всё, – подвёл итог совещанию Андрей. – Делать мы будем следущее...

Хорошо стоять на башне ранним утром. Солнечный свет заливает лес, реку, лодки. Но жары еще нет и воздух, наполненный ароматами леса и трав, приятно вливается в лёгкие. А вверху небо высокое, голубое, бездонное.

Феофан, молодой жилистый мужик, который час уже стоял на наблюдательной башне и пристально разглядывал раскинувшийся перед ним пейзаж. Несмотря на тревожные вести, город продолжал жить своей жизнью. Привычно суетились люди, разгружая суда, плотно заполонившие причал у слияния Полоты и Западной Двины, от пристани, вверх по крутому песчаному съезду не спеша тащились в город гружённые телеги, бабы с бельём спешили на помостки, рыбаки, взмахивая короткими удилищами, радовались приличному улову.

Близилась смена, и Феофан уже вовсю представлял, как скинув сапоги, растянется на топчане, чтобы вздремнуть перед очередным дежурством. А вечерком навестит соседей, чья дочка ему давно уже приглянулась. Но пока ты на службе, лучше о подобном не думать, а то расслабишься и получишь от начальника, пришедшего с проверкой, по полной. Вздохнув, Феофан вновь вгляделся в теряющийся в сизой дымке горизонт. Сначала ему показалось, что в глазах зарябили мошки, но, сморгнув, он понял, что это на реке показались тёмные точки. Они постепенно увеличивались в размерах и вскоре превратились в четыре струга приближавшихся к берегу.

Сообщив о них вниз, Феофан продолжил наблюдать за окрестностями, но ничего подозрительного не увидел. Да и то сказать, все дороги к городу подходили с других сторон, а у него лишь речная даль да противоположный берег и Ивановский остров, поросший берёзами. Одно развлечение видеть, как десятки стругов да малых долбленых лодок спешат приткнуться к причалам Великого Посада. Из-за войны кораблей ныне в Полоцк приходило меньше и это сильно огорчало Феофана, ведь охранники замковых ворот содержались на доходы от городской таможни. Зачахнет торговлюшка – упадут и его доходы. Эх, надо было пушкарскому делу учиться. Вон простые пушкари по девять коп грошей получают. Некоторые с купцами в долю входят, а некоторые так вообще своё дело ведут. Вот то жизнь. А у него лишь дом отчий на посаде да служба в драбах.

Ну вот, подумалось парню, опять отвлёкся. Так и десятника провороню. А тот шибко любит дозорных проверять. Ну когда там уже смена-то придёт, устал ведь и в сон клонит.

Когда струги приблизились достаточно, он с облегчением опознал их: свои, местного купца Митковича. А это значит, что придётся внизу парням попотеть, поднимая решётку (добротные дубовые створки ворот и так были распахнуты на день). Потому как в калитку телеги с товаром не пройдут. О, точно, струги прямо к узвозу правят. Значит точно, придётся кому-то решётку поднимать. Впрочем, ныне это не так напряжно: в связи с ожидаемой осадой количество стражей у ворот увеличили.

Отставив копьё в сторону, он с интересом наблюдал, как пришедшие кораблики швартуются у свободного места. Правда, не все. Один вон дальше, к устью Полоты ушёл. Видать тем либо через Устейские ворота ближе, либо вообще в Заполотье идут. Ну да бог с ними. А вот с причалившего первым струга на бревенчатый настил резво спрыгнули человек пять, и споро пошагали вверх к воротам. Ну да, приказчик сейчас будет с воротниками договариваться, а одного из сопровождавших в дом купца да боярина пошлёт, дабы подводы слали. Не впервой Феофан такую картину наблюдал: чай не один гость аль боярин в Полоцке-то живёт. И многие сейчас съестной припас везли, дабы осаду без нужды пересидеть.

Но тут внимание парня привлекли новые точки, появившиеся на горизонте. Скоро стало понятно, что то шли очередные корабли. Шли довольно ходко, и было их далеко за десяток. Феофан забеспокоился: неужто то московитская судовая рать, о которой доброхоты вести донесли, появилась. Он уже приготовился сообщить о ней вниз, когда услыхал шаги поднимающихся по лестнице людей. Наверное, десятник идёт с проверкой. Ну и хорошо, сразу и про корабли непонятные доложить можно будет.

Глянув вниз, он увидел, как от трёх стругов прямо к воротам подбегают люди. Много людей и все в воинской справе. Феофан резко обернулся, и с ужасом понял, что и поднявшиеся на верх были вовсе не из драбов. Схватить копьё он ещё успел, а вот ударить в колокол, что был прикреплён тут же, на площадке, уже нет.

Глупо было надеяться, что полочане проспят захват полностью. Да на этом расчёт и не строился. Используя опыт тех же литвинов только времён Ливонской войны, когда те уже не могли в осаду, но хорошо брали города «изгоном», Андрей и планировал захват ворот и перенос боя за стены с последующим подходом основного войска, с которым давно была установлена надёжная связь посредством конных вестовых. И вот это сработало.

В давно и детально разработанный план он внёс лишь одно нововведение: полсотни пищальников были отправлены в сторону Устейской башни, через которые Замок связывался с пристанью на Полоте и Заполотоским посадом. Во всём остальном действовали без изменений. Олекса сразу отправился вверх к воротам, чуть погодя за ним, потащилась вереница мужиков, сгибавшихся под тяжестью тюков. Зрелище было привычное: повсюду от пристаней, вверх по крутым песчаным съездам, до самых ворот тянулись в беспорядке сложенные бочки, ящики и тюки привезенных товаров. Так что подобраться к ничего не ожидавшей страже удалось легко. А взять в ножи – дело для поместных обычное.

Когда подошла основная часть его отряда, данные ворота были уже в руках нападавших, а над городом поднимался истошный гул набата.

Оставив возле захваченной башни сотню ратников, Андрей повел остальных по направлению к дому воеводы и воротам из Замка на Великий Посад. Если удастся взять ещё и их под контроль, то участь Замка, лишённого помощи от посадского ополчения, будет предрешена. Да и вообще, врага нужно бить по частям.

Отряд прошёл сквозь взбудораженный Замок как горячий нож сквозь масло, бесхитростно уничтожая всё, что мешало их проходу. Стражу у ворот они сняли столь же легко и быстро, ведь их и было всего-то два десятка, а мушкетоны у личной дружины Андрея никуда не делись. Причём под картечью полегли не только воины, но и горожане, кто не успел убежать или спрятаться. Ворота, открытые по случаю дня, затворили – сейчас любая лишняя сотня могла решить исход боя не в пользу русичей. Армия Шуйского уже показалась из леса, но на то чтобы подскочить, ей ещё нужно было время.

Вообще весь захват прошёл как-то сумбурно. Постоянно где-то возникали стычки с защитниками, которые безуспешно пытались отбить ворота, но большое сражение случилось лишь раз. Наместник Гаштольд, собрав вокруг себя личную дружину и собираясь навести в городе порядок, выскочил прямо на шагающих ему навстречу русичей. Встреча произошла на центральной улице и оба отряда увидали противника одновременно и на достаточно хорошем удалении.

Гаштольд, поняв, что против него лишь пешая рать, решил втоптать её в мостовую копытами своих коней. Литвины, опустив копья, молча рванулись во весь опор.

Это было страшно. Вид накатывающейся на тебя конной лавы действовал на нервы не хуже ревущего танка во время обкатки. Но расстояние сыграло свою роль в обоих направлениях. Если литвинам оно давало возможность лучше разогнаться для копейного удара, то Андрею дало возможность использовать единственное своё преимущество.

К несчастью для литвинов, впереди у Андрея шли пищальники с изготовленными к бою самопалами. Вот их-то он и построил в несколько шеренг, полностью перекрыв всю ширину улицы. Громко гремя копытами по мощёной плахами мостовой, конный вал стремительно наваливался на нестройные шеренги и литвины уже предвкушали победу. Но тут пищальники дали первый залп и на импровизированном поле боя сразу же воцарился хаос. Какими бы ни были крепкими доспехи, но удары свинцовых пуль, даже не пробивая их, выбивали конников из седла, наносили им боль и увечье. Часть пуль досталась лошадям и, рухнув на мостовую, они создали своими телами добротный затор, о который спотыкались сзади несущиеся, заодно погребя под собой тех всадников, кто не успел вовремя среагировать и высвободить ноги из стремян. Залп второй шеренги только добавил потехи, а пороховой дым окутал улицу своеобразной дымзавесой. И в эту серую муть привычно разрядили свои мушкетоны дружинники Андрея.

– В сабли их! Ату! Руби песьих детей!

Новгородские помещики, вынужденные непривычно сражаться пешими, с рёвом бросились на расстроенные вражеские ряды. Потерявшая скорость конница была уже не так страшна, как шедшая до того единой лавой в копейную атаку. И пусть всаднику пешего легче рубить, но бывают моменты, когда всё меняется. Вот и ныне поместные неожиданно оказались в более лучшем положении, чем и неприминули воспользоваться.

А потом в Замок стали вливаться сотни поместного войска. Ненадолго сдержать их смогли лишь во внутренних воротах Великого посада, но это была уже агония и вскоре русичи просто растеклись по улицам обречённого города, предав его грабежу и насилию.

Следующий день Андрей встречал во дворе Олексы, который был не тронут лишь по причине быстрого появления на нём княжеских дружинников. Зато удалось хорошо выспаться, а то сегодня предстояло заняться большими делами. Хотя, захваченный Полоцк его лично разочаровал. Ведь город всегда описывали как многолюдный и богатый, а на деле населения в нём едва перевалило за десять тысяч. Хотя, возможно, до своих тридцати-сорока он и дорос бы до времён Ивана Грозного, но пока что это была лишь тень того Полоцка, за который боролся грозный царь. Нет, он, конечно, был богат, но богат на свой нынешний уровень. А Андрей-то настраивался именно на тот, другой Полоцк, вот и разочаровался.

Впрочем, это вовсе не помешало взять в нём довольно приличную добычу. И не только ему. На посадах до сих пор резвились отряды поместных. А сам Андрей думал, как бы половчей вывезти захваченных его людьми мастеров, ведь ему отбирали лучших.

Завтракал он вместе со всеми послужильцами.

– Что ж хозяйки то не нашёл до сей поры? – весело попенял князь Олексе.

– Так и ты, княже, не сильно под венец спешил.

– Ничто, я уж остепенился.

– Так и я, глядишь, тоже, коль позволишь отлучиться.

– Позволю, но не сейчас, – вздохнул Андрей. – Ты у Митковича всё прибрал?

– Обижаешь, княже. Подчистую.

– А груз, что ему привезут в Ригу, кто примет?

– Так не определился купец в своё время. А теперь и определяться некому.

– Да, зря он под сабельки полез. Но теперь мы за него определимся. Справишь все бумаги на себя и трогай в Ригу. Зачем добру пропадать? А как вернёшься, так и езжай, личные дела устраивать. Лодью мы тебе справим.

– Как скажешь, княже.

– Вот и хорошо. Годим, после завтрака седлай десяток, поедем в дом наместника.

– Исполню, княже.

– Ну, давайте рубать. Еда стынет, – подвёл итог импровизированному собранию князь и первым взялся за ложку.

По городу ехали медленно. Впереди четверо дружинников, позади оставшаяся шестёрка. Андрей ехал в центре колонны. На князе был парчовый кафтан, подбитый куньим мехом, высокие сапоги красной кожи, обшитые по голенищу золотой вителью. Голову покрывала шапка-колпак с меховой оторочкой. Не спешили, потому как Андрей обдумывал что говорить на предстоящем совете. Город они взяли, но Заполотский посад, отделённый от Замка рекой Полотой и обнесённый отдельной стеной всё ещё был в руках литвинов. Не то чтобы это было сильно страшно, но когда к городу подойдут литовские войска, они могут найти в нём неплохую базу. А зачем дарить врагу хоть какое-то преимущество? Нет, штурм посад вряд ли выдержит, но и класть людей на нём тоже не хотелось. Решение у Андрея было, но примут ли его воеводы? Вот и думал, как бы настоять на своём.

Но как бы они не медлили, а в дом наместника, где остановились братья Шуйские, прибыли одними из первых. И как оказалось, не зря: дяди хотели поговорить с племянником до начала совета.

Иван и Василий сидели, развалившись в мягких креслах, и пили дорогое вино из подвалов Гаштольда. Оба были довольны. Как же, обещали государю Полоцк и взяли его. Причём даже главных войск не дождавшись. Своими силами, так сказать. А это слава и почет им и роду всему. А то, что всю операцию почитай племяш спланировал и провёл, так и ему слава будет, а почёт всё одно всему роду. А племяш вежество знает, своё, конечно, истребует, но и лишнего не запросит. Все бы такие были.

Ныне же предстояло решить, как с Заполотьем поступить. Сдаться им уже предложили, но те гордо отказались. Видимо надеялись на скорый подход своего войска и освобождение всего Полоцка. Вот и пригласили молодого по-родственному посидеть, да послушать: авось, что интересное придумает. И как оказалось, не зря.

Как любитель истории, Андрей в своё время любил смотреть специализированные каналы, где показывали порой очень интересные вещи. Так в цикле про древние открытия он наткнулся на рецепт зажигательных смесей древности, которые энтузиасты от истории не только воссоздавали, но и проверяли их действие на соответствие древним текстам. Состав их был прост, и вполне выполним в его нынешних условиях, ведь и дёготь, и животный жир, и воск были буквально под рукой. Оставалось лишь найти нужные пропорции, что и было давно уже проделано путём экспериментов, подчас довольно опасных, но, слава богу, больших пожаров не вызвавших. Зато потушить огонь, вызванный подобной смесью, было практически нереально, а жар он давал такой, что способен был расплавить бронзу. Оставался лишь один вопрос, как нанести горючую массу на стены и ворота, но тут могло помочь такое древнее изобретение, как катапульта, благо нужные розмыслы были прихвачены Андреем заранее. Вот Андрей и предложил просто сжечь защитные сооружения посада подобной смесью, а потом посмотреть, что из этого выйдет.

Оба дядюшки к предложению отнеслись с пониманием, благо время пока что не поджимало да и войско литвинов в окрестностях пока не наблюдалось. Ну а дабы осаждённые не чувствовали себя спокойно, войско плотно обложило посад со всех сторон...

Эйфория у полочан, вызванная лёгким отбитием попытки штурма, улеглась сама собой и теперь на лицах осаждённых читалась откровенная тревога. Занявшие город войска штурмовать посад больше не желали, зато обложили его очень плотно. И что самое главное, никаких известий от своей армии всё ещё не поступало, а вот продовольствие заканчивалось довольно быстро. А тут ещё со стороны Замка стали вдруг прилетать камни, словно московиты решили вместо пушек пробить стены по старинке, катапультами. Правда, когда камни стали в основном попадать в ворота и стены, неожиданный обстрел прекратился, но большой радости осаждённым это не прибавило. Ведь давно известно: если ты не понимаешь действия противника, значит ты что-то упустил и тебя ждёт неприятный сюрприз.

А через пяток дней после начала осады из ворот Верхнего замка медленно выехал всадник и направился по мосту (который осаждённым помешали сжечь московиты и зарядившие дожди) прямо к воротам Заполотского посада. Белый флаг прикреплённый к древку копья недвусмысленно указывал на причину его появления.

Дозорные сразу послали за набольшими, сами гадая, что в этот раз предложат им агрессоры. Руководители обороны появились довольно скоро.

– Чего надо?

– Предложить вам почётную сдачу, – тут же ответил парламентёр, легко удерживая на месте переступающего с ноги на ногу коня.

– У нас изменников нет, ворота отворять некому. Стены посада крепки, а в холопство идти мы не желаем. Мы – горожане, и этим всё сказано! Так что вали, московит, покудова стрелами не посекли.

– Что ж, поговорим, когда сожжём ваши стены. Только тот разговор вам вряд ли понравится, горожане, – особо выделенное голосом последнее слово в устах парламентёра прозвучало как издёвка, заставив воевод нахмурится.

– Ты зажги сначала, – захохотали в ответ посадские, не обратившие внимание на задумчивость набольших людей. И их можно было понять. Буквально вчера хлесткие струи дождя хорошо вымочили всю древесину, да и сегодня хмурое небо явно намекало на то, что скоро вновь прольётся на землю тяжёлыми каплями.

– Я сказал – вы услышали, – крикнул всадник, поворачивая коня.

Он ещё не въехал в ворота, как из Замка послышался глухой стук дерева о дерево и тяжёлый горшок со свистом перелетел через посадскую стену, разбившись на куски и оставив вокруг места падения темное масляное пятно. Следом полетели новые горшки, разбиваясь в основном на воротах и воротных башнях, и оставляя после себя чёрные потёки. А когда почти вся стена и ворота покрылись чёрной блестящей плёнкой, полетели стрелы, обмотанные зажжёнными паклями.

Мокрые ворота занялись с неохотой, но все попытки посадских залить разгорающийся пожар водой к успеху тоже не привели. Но вскоре среди осаждённых нашлись умные головы, приказавшие тущить песком, но к тому времени стало уже поздно: заполыхало так, что жар достиг Замка, а что уж творилось на посаде, даже думать не хотелось. Одно было понятно: тушить подобное было просто бесполезно. Больше всего Андрея волновало то, что от такого жара вполне мог заняться и сам посад, но, вроде, пронесло, да и горожане боролись как могли, понимая, что в ином случае сгорят вместе с домами.

Полыхало довольно долго, а когда всё же догорело, то ни ворот, ни воротных башен у Заполотского посада больше не было. Штурмуй – не хочу. Но штурма не состоялось. Устрашённые утренней угрозой и нетушимым пламенем, осаждённые предпочли сдаться на милость врага.

Так Полоцк пал окончательно и теперь воеводы всерьёз задумались о Витебске...

Глава 50

Когда канцлеру литовского государства принесли весть о том, что пал Полоцк, он в первые мгновения онемел. Московит как всегда ударил первым и выиграл, а сбор литовского войска хоть и был объявлен, но шёл как всегда медленно. Шляхта не стремилась воевать, словно не понимала, что при московите им таких вольностей не будет, а на нормальных наёмников денег в казне просто не было. И одолжить у Польши не получится, потому как поляки ныне вовсю готовятся к маленькой операции по принуждению Тевтонского ордена к миру, а точнее по приведению великого магистра к лённой присяге. И сам великий князь, а по совместительству король польский Сигизмунд ныне всё время проводил в королевстве.

Но как, как могла пасть пусть и деревянная, но хорошо укреплённая крепость?

Радзивилл вновь развернул послание и принялся вчитываться в ровные строчки. Предательство! Опять предательство. Правда на этот раз не наместника, а самих горожан, впустивших загонный отряд в ворота, но суть от этого не меняется. Полоцк – это защита столицы от сразу двух противников – Ливонии и Московской Руси. А теперь эта защита пала и что сможет остановить восточные орды? И как быть с Витебском? Теперь вся московитская сила непременно направится туда и кто поклянётся, что и там не найдётся свой предатель.

Канцлер скомкал письмо и с раздражением запустил им в угол. Чёртов Острожский! Не смог взять даже слабую Опочку, а похвалялся Псков принести. А ныне что? Полоцк пал, Витебск в осаде, а армии, способной разогнать врагов, нет. И денег нет. Шляхта! Позор великих предков. Даже не верится, что это их деды стояли в своё время под стенами Москвы под знамёнами великого Ольгерда. Ну почему, почему тогда не смогли, не покончили, отступили? Что удержало? Кто помешал? А теперь их потомки бахвалятся делами предков и предпочитают уничтожать бочки с вином, а не врагов на поле боя.

Одним махом осушив полный бокал токайского, канцлер вызвал слуг и повелел собрать всех панов-рады, кто ныне обитал в столице. Попытался успокоиться и не смог. Мысли свернули на личное. Какие имения принесла ему жена и что теперь – всё это достанется грубым холопам московского князя? Господи, вразуми! Что делать, как быть? Без польской помощи ничего не получится, но как заставить соседей обратить свой взор на восток? Особенно сейчас, когда стало известно о переговорах между Орденом и Московией.

Совет собрался в виленском замке почти в полном составе. Князья сидели подавленные: удар, нанесённый соседом, был очень чувствительный. К тому же неизвестна была судьба и полоцкого наместника Гаштольда. Что с ним: пал в бою или попал в плен?

Сапеги, чьи витебские вотчины ныне разорялись чужой армией, громко требовали идти на выручку, в чём их горячо поддержал родной брат канцлера, гроза татар и автор Чуда на Двине в другой реальности князь Юрий Радзивилл. Однако большинство осадило их напоминанием, что армия ещё не собрана, да и погода словно помогает врагу: который день дожди льют не переставая. А вести несколько тысяч всадников с заводными и вьючными конями в опустошенную и залитую дождями местность, к тому же обезлюженную всё тем же врагом, дело не простое. Идти же малыми силами – глупо, ведь московиты не татары, их из-за стен в поле трудно выманить, да и отвоевать крепость не получится. Но в том, что делать было что-то надо, сходились все.

Сам канцлер высказал предложение отослать прошение королю, дабы тот отвлёкся от орденских дел и обратил своё внимание на Литву. Однако, оказавшийся в этот момент в столице Острожский, тут же высказал свою озабоченность тем, что король, а главное, паны можновладцы, могут усмотреть в этом признание слабости княжества. И вернуться к обсуждению условий Мельницкой унии. Надеюсь, не стоит напоминать панам-рады, говорил он, что подписанный совсем недавно, в 1501 году, договор в Мельнике, не был реализован лишь потому, что Вальный сейм отнёсся к нему с большой прохладцей и просто не ратифицировал соглашение. Но показав свою неспособность справляться самостоятельно с врагом, они могут сами подтолкнуть короля и панов вернуться к забытой теме. А готовы ли паны-рады к подобному?

Как оказалось, некоторые были вполне готовы, особенно если условия будут подстать прошлым: государственные должности, вольности и суды сохранялись бы отдельные в Польше и княжестве. Но большинство всё же продолжало придерживаться желания полной самостоятельности с сохранением, возможно, только союзных отношений с соседом. Как высказался князь Сангушко, нынешний староста Владимирский, лучше быть первым в своём княжестве, нежели подвизаться на вторых ролях в едином королевстве. Ведь стать в один ряд с польскими магнатами им вряд ли дадут. Недаром польские паны столь настойчиво продвигают унию и неуступчивы в переговорах. Да и пример шведов должен насторожить панов-рады. Ведь не просто так они отказали Кристиану в его желании короноваться в Стокгольме и тем самым разорвали Кальмарскую унию, которая скрепляла весь север Балтийского моря уже сотню лет. Скорее стоит напрячь все силы в борьбе, чем идти на поклон в виде просящего.

В конце концов, в прошлой войне было утеряно куда больше, чем ныне, но отдать свою самостоятельность в обмен на польские полки никто из них не захотел. Так отчего ныне стоит ломать свою гордость об колено? Это пока вопрос об унии с римскою церковью отложен на дальнюю полку. Но тот же Александр вынашивал проект возрождения флорентийской церковной унии, поддержанный в этом киевским митрополитом Иосифом Булгариновичем и виленским епископом Альбрехтом Табором. В нынешнюю годину им ещё и шатанья в вопросах веры недоставало.

Проще объявить посполитое рушение и показать агрессорам, что сила литовских рыцарей ещё не оскудела.

А сам канцлер напомнил, что все из здесь присутствующих не по разу общались с великим князем Сигизмундом и прекрасно знают, что он вовсе не сторонник унии, и рассматривает княжество, как лённое владение для своего наследника.

В общем, споры были жаркими и написать королю всё же решили, но основную надежду возложили на войско, сбор которого решено было ускорить, а к шляхтичам, кои надумают избежать службы, применить все законные меры для наказания.

Между тем зарядившие на Петрово говение дожди, не переставая лили весь Петровский пост, растянувшийся в этом году на четыре недели. И всё это время армия сидела в Полоцке, спрятавшись от развергнувшихся хлябей небесных городскими крышами и не испытывающая никаких проблем с продовольствием. Воеводы, с большой охотой уничтожавшие винные запасы наместника (ныне томившегося в тюрьме, как и большинство иных знатных людей, словно в отместку за страдания оршанских вязней), глядя на это водяное буйство лишь качали головами и даже думать не хотели: а каково же им было бы сейчас, находись они по другую сторону стен. А тот, кто точно знал, что бы с ними было, ныне сидел за одним с ними столом, но молчал, понимая, что во многих знаниях многие печали. В конце концов, всё сложилось просто прекрасно, а лично для него – отлично.

Мошна, изрядно прохудившаяся, вновь разбухла от добычи. Лучшие мастера (да не все, но по возможности) уже находились на пути в его вотчины под присмотром Годима, уходившего, кстати, совсем в другом статусе, чем пришёл под Полоцк. Дворянский сын, подписавший кабальную грамоту по бедности, ныне всё же стал дворянином, но не государя, а князя Барбашина, под что ему была выделена в условное держание деревенька, одна из находившихся на отшибе от основных вотчин и доставшаяся ему в приданное за жену. Таким образом, Андрей решал сразу две проблемы: оставлял при себе проверенного человека и показывал послужильцам, кем они могут стать и какой статус оставят детям.

А главное, дядюшка не обошёл его заслуги в докладе, что отправил на имя государя. Ну, подумаешь, слегка перепутал кое-кого местами, всё же это была его идея брать Полоцк изгоном, а не Немого, но тут лучшее – враг хорошего. Он и так по совокупности заслуг уже грозит стать великокняжеским боярином раньше, чем самый успешный из Барбашиных – Иван. И это не смотря на то, что Иван его годами старше. А с другой стороны он считал, что места в Боярской думе уже достоин. Пусть в первой жизни не срослось стать генералом, так хоть во второй карьера должна быть успешной.

Кстати, о государе.

Армия ещё потому стояла в Полоцке, что ожидала прибытия великокняжеской рати, задерживающейся по понятным для Андрея причинам. Как и в иной реальности, проливные дожди и внезапная смерть брата, удельного князя калужского Семена Ивановича, вынудили Василия III повременить с отъездом в действующую армию. Андрей, узнав про смерть Семёна, лишь вздохнул. В своё время ему попалось интересное исследование, по которому в смерти государева брата была виновата мать Елены Глинской, княгиня Анна Глинская, урождённая Якшич. Не зная так это или нет, но Андрей как смог, предостерёг Семёна на данный счёт, и теперь ему оставалось лишь гадать: то ли Анна оказалась хитрее, то ли версия та выеденного яйца не стоила. Но как бы там ни было, а ситуация повторялась вновь, с той лишь разницей, что Полоцк был уже захвачен и сил для взятия Витебска у объединённой армии хватало с избытком. Настолько, что, как и в иной реальности, князь Михайло Горбатый с большей частью своих людей отправился из-под Полоцка по раскисшим от дождей дорогам вглубь владений Сигизмунда I. Только теперь он ушёл не от бескормицы, а в привычный уже поход за холопами и зипунами. Заодно, возможно, заставит литвинов больше думать о собственных домах, а не о походе под Полоцк.

Петров день отмечали торжественно. Даже слишком. Тут многое сошлось: и победа (всё же захват города на пост пришёлся), и праздник, и конец поста, и окончания дождливой погоды. Громко звонили колокола, во всех городских церквях шла торжественная служба. А на посаде и в окрестных селищах простые люди православные устраивали «гулянки Петровки», водили хороводы, качались на качелях да затевали игры. Вот только свадеб не играли, как-то не до того было.

Как в народе говорят: "Пётр лето зачинает, Илья лето кончает". Впереди ждали жаркие денёчки. Кому озимые убирать да травы косить (косцы по деревням уже начали отбивать косы, и веселое клепанье разносилось далеко окрест), а кому под пули лезть. Ибо от государя грамота с гонцом быстроконным прибыла. Государь извещал, что к Полоцку не идёт, а идёт сразу под Витебск и велел воеводам спешно идти к нему, оставив в городе надёжный гарнизон. Наместником в нём оставался опытный воевода, герой нижегородской обороны Иван Хабар-Симский из рода Добрынских и рюрикович по крови, как потомок смоленских князей, хоть и без княжеского титула.