Текст книги "Князь Барбашев (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Родин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 50 страниц)

Родин Дмитрий Михайлович
Князь Барбашев

Пролог

А всё так хорошо начиналось.

В пятницу ему исполнилось сорок пять, а значит, наконец-то был достигнут тот долгожданный предельный возраст, когда можно было со спокойной душой проститься с военной службой и уйти на пенсию, хотя родное начальство и уговаривало заключить новый контракт до очередного предельного, который нынешнее правительство продлило на целых пять лет, уже до полтинника. Тут даже вышестоящий штаб подключился с обещанием в скором времени предоставить новую должность. Под эти их посулы, кстати, некоторые товарищи, что собирались было уходить вместе с ним, согласились остаться, быстренько чиркнув свои подписи под стандартным листком. Вот уж действительно – новая метла по-новому метёт! Не то что при воре недоказанном, да по амнистии отпущенном, когда офицеров увольняли пачками, а наборы в училища закрыли. Вот и доувольнялись до того, что, как в приснопамятные девяностые, офицеров стало не хватать. Да вот только сидеть на железе Олегу тоже уже давно опротивело, да и в службе, он, мягко говоря, разочаровался. Ещё бы, удачная карьера в один миг споткнулась о политическую целесообразность. А ведь он довольно быстро прошёл путь от группёра до офицера штаба соединения, успел выхватить свои кап два и...

И пришёл Сердюк, а заветное капразовское место накрылось одним местом и ушло под сокращение. А потом и сам штаб порезали, и пошла карьера в обратную. На старшинскую должность, конечно, не спустился, хотя были и такие (а что, кап два на должности сержанта – это круто, да и легче, чем на офицерской-то должности, а уж при проверках так и вообще загляденье), но до командира БЧ вновь докатился. А потому, пока в стране квартиры дают, да и пенсию неплохую выплачивают, решил Олег со службой завязывать. А то законы у нас сами знаете: сегодня дают, а завтра перестанут. Как в своё время с пенсией военной было, когда её вместе с получкой давали, а потом решили, что военным жирно будет и отменили. А ведь пошли уже разговоры о новой пенсионной реформе. Так что окончательное своё решение он принял в пользу "гражданки", хоть и далось оно ему нелегко. Ведь, почитай, как ушёл в далёком 1988 году служить, так и провёл почти всю последующую жизнь в армии. Да к тому же ещё по срочке ему, скажем так, "повезло" оказаться в зоне настоящих боевых действий. На Дахлаке. Как раз в последние годы существования Союза, когда эритрейские повстанцы уже позволяли себе обстреливать саму советскую базу. Вот тогда-то он и трупов понасмотрелся, и под огнём побывал (и под артобстрелом на базе, и в морском бою между советскими и эретрийскими катерами). Даже сам осколком меченый оказался, благо лишь мясо на ноге пропороло. Но всему приходит конец, и лучше иногда вовремя уйти. Тем более что с женой (третьей, кстати, по счёту) и матерью всех его детей он, к сожалению, тоже развёлся года три уже как. Ну а дети выросли и живут теперь своей жизнью: дочь на родине его родителей мужа себе нашла, да там и осталась, а сын по отцовским стопам пошёл, скоро лейтенантские погоны оденет. В общем, больших затрат ему на гражданке не грозило и искать супер-пупер дорогую работу не требовалось, тем более что друзья, что уволились раньше, уже звали его в артель, поработать вахтовым методом с приличной оплатой. Да и другие варианты наклёвывались, так что гражданки он не боялся, но осадочек, как говориться, всё же оставался.

В общем, день рождение он решил отметить на природе, тем более что сход всё равно всем рубанули в ожидании приезда очередной комиссии, которая и до кораблей-то может даже и не дойдёт, но выходные всем уже привычно предстояло провести на службе. Вот и собрались ближе к вечеру узким кружком пойти порыбачить на мыс.

Вечерком сквозь КПП просочились те, кто уже вдыхал воздух "гражданки", но ещё не покинул местные края. Встречались как всегда у маяка. И пока одни на удочку рыбку ловили, Олег и еще пара товарищей, занялись добычей морепродуктов. Маска, ласты, мешок в руки и, главное, нырнуть поглубже. Морские ежики, которым острые иглы не помогли избежать участи еды (хотя ежовая икра вещь на любителя), трепанг, гребешок – всё, чем богата бухта, всё шло в дело. Когда добытчики, изрядно продрогнув, вылезли из воды, на берегу уже полыхал костер, над которым варилась уха, а не любящие нырять товарищи уже чистили картошку и вовсю кашеварили.

Ещё уха доварилась, а они уже успели накатить по паре стопок за именинника, потом жарили картошку с гребешком, а потом этой же картошкой и закусывали, ведя неспешные разговоры. Всё же уйти со службы – решение довольно ответственное, особенно если служишь с восемнадцати лет. Просто привыкаешь к определённому ритму и качеству жизни. Недаром товарищи, кто уже оставил службу, честно признавались, что первые пол года самые трудные. Но все сходились на том, что человек такая скотина, которая ко всему привыкает.

Ну а потом, как обычно, кончилась водка и собравшиеся не нашли ничего лучше, чем поехать за нею в гарнизон. Последнее, что помнил Олег, был передок КамАЗа, надвигающийся на их легковушку. И всё, дальше как отрубили.

Пришёл он в себя в полной тишине и темноте. Разум мгновенно затопила паника – я сразу и ослеп, и оглох! В груди же разгорался пожар от отсутствия кислорода, а тело казалось каким-то чужим и, что самое страшное, оно не хотело ничего делать. Абсолютно ничего, даже дышать. Словно оно умерло, а мозг всё шлёт и шлёт команды, требуя себе живительного потока. Олег ведь читал когда-то, что нейроны головного мозга человека очень чувствительны к нехватке восьмого элемента периодической таблицы старика Менделеева и при его отсутствии умирают уже через несколько минут. Смерть? Неужели это она? Но боже, какая чушь при этом лезет в голову. Это что же получается, его тело умерло, но он ещё все понимает, потому что мозг живет и хочет жить? Жить! Я задыхаюсь, но хочу жить!

Его сознание потихоньку начало соскальзывать в туманную даль...

Жить! Проснись! Дыши! Жи-и-и-и-ть....

Уже понимая, что больше возможностей не будет и что эта попытка уже точно будет последней, он представил краем угасающего сознания словно собирает все свои остатние силы в единый кулак.

Дыши! – и вся ярость приказа единым потоком рванула по нервным нитям организма.

Дыши! Дыши! Да дыши же! – и поток живительного воздуха наконец-то ворвался внутрь, остужая горящие легкие и возвращая способность мыслить. Серая мгла, окутывающая сознание, дрогнула и исчезла, а вместе с ней вернулся и слух в виде непонятного бубнения. Глаза, теперь надо открыть глаза! Тело всё ещё было словно чужим, с трудом выполняя то, о чём раньше и не задумывался, типа дышать, моргать, глотать. Но вот неимоверно тяжелые веки дрогнули...

Все расплывалось перед его глазами, зрение никак не хотело фокусироваться. Он лишь видел абрис чьего-то тела, но никак не мог сосредоточиться. Наконец на миг, на краткий миг, всё обрело неимоверную, давно забытую с годами от приобретённой близорукости чёткость. И первым, что выхватил взгляд, был монах с непонятным выражением на лице.

"Монах! Какого чёрта?" – успел удивиться Олег, прежде чем сознание окончательно не соскользнуло в блаженство беспамятства...

Часть 1

Глава 1

Голова болела. Нет, не так. Голова БОЛЕЛА. Неужто вчера так сильно перебрали? Вроде и выпили немного, ну чуть больше литра на чела выходило, вот только под хорошую закусь, да целый вечер на посиделки, не должно бы так похмелье мучить.

Ах да, ведь мы вроде за добавкой собирались, а потом вроде ещё авария была, и монах какой-то привиделся. Ну, точно, теперь понятно, почему голова так болит – видать и вправду в аварию попали, и он неплохо так головой приложился.

А вот интересно где он сейчас: в части или в госпитале? Хотя нет, вроде бы таких жестких коек он в госпитале не видел, а вот в каюте он специально дверное полотно на сетку кровати положил, чтоб спать на ровной поверхности.

Собравшись с силами, Олег попытался сесть, но голова тут же отозвалась на эту попытку резкой болью (хотя казалось, куда уж сильнее болеть тут), а перед глазами всё поплыло, и он вновь рухнул на постель. Полежав еще немного и подождав, когда боль хоть немного успокоиться, он открыл глаза и попробовал осмотреться так, без резких движений. Скашивая взгляд, он убедился, что он, во-первых, определённо не в каюте, во-вторых не дома и в-третьих не в госпитале. Помещение, где он лежал было полутемным, маленьким и со странной геометрией. Белёные стены сводом сходились к потолку. А еще он обратил внимание, что нигде не было ничего похожего на освещение. Ни люстр, ни торшеров, ни даже настольной лампы. Хотя точно сказать он не мог. Верхний свод терялся в полумраке и, может быть там и висела лампочка в патроне, но он её не видел. К тому же комнатушка была небольшой, так как постель Олега была возле одной стены, а до другой он мог бы дотянуться ногой, если б мог ею двигать. Вот и гадай тут: где ты и что с тобой? Да ещё этот монах привидевшийся навевает очень нехорошие мысли.

Однако долго гадать Олегу не получилось, так как организм требовал отдыха и, не смотря на головную боль, будущий пенсионер быстро скатился в дрёму.

Следующее пробуждение было более приятным. Голова болела, но не так сильно и он смог даже сесть. В комнатушке меж тем изрядно посветлело – сквозь небольшое оконце, расположенное ближе к потолку, внутрь вливались потоки света. Видимо в прошлый раз он просыпался ранним утром, потому и было так темно. Что ж, теперь, по крайней мере, можно и оглядеться.

Медленно поворачивая голову, он вновь осмотрел свое помещение теперь уже при нормальном освещении, но, тем не менее, всё так же продолжал теряться в догадках, так как из всего, им виденного в своей жизни до сей поры, оно больше всего напоминало монашью келью, вот только вблизи гарнизона никаких монастырей не было. Это-то он знал точно. Церкви да, были, а монастырей не было. А в городской церкви домик попа был очень уютным, и таких страхолюдных комнаток там точно не было. И уж это он знал наверняка, недаром же их бывший замполит был там батюшкой.

"Ну и куда это меня занесло? – подумалось Олегу. – И, вообще, где все остальные, с кем ехал в машине? Да и сколько я тут уже, начальство, наверное, всё на г... извелось, нас разыскивая"

Нет, конечно, Олегу на потуги начальства было уже глубоко по одному месту. Переобучение, квартиру и пенсию ему предоставят. Не сами, так через суд, а на остальное уже было, по-хорошему, плевать, вот только непонятки со своим местонахождением здорово напрягали.

Оглядев еще раз свою комнату, он опустил взгляд вниз и вот тут-то здорово подзавис, соображая: это как такое может быть? Ведь руки, которые лежали поверх грубого покрывала, были не его. Да-да. У него были короткие, но с хорошей мускулатурой, почерневшие от работы и загара руки с недлинными пальцами, а теперь было всё наоборот. Новые руки были худыми, с длинными (мечта пианиста) пальцами и без мозолей, которых у Олега было много (чего уж там, руками работал часто). К тому же эти руки принадлежали скорее подростку, чем сорокалетнему мужику.

Попробовав пошевелить ими, он убедился, что эти руки принадлежат тому телу, в котором он себя осознавал. Но как такое возможно?

И тут же на ум пришла ещё одна странность. Последние годы его зрение резко сдало с нормальной единицы до близоруких минус двух, а теперь он вновь видел всё чётко и прекрасно без помощи очков (линзы же он категорически отрицал).

Чтобы окончательно убедиться в том, что новое тело не его, он рывком откинул тот кусок материи, что служил одеялом и увидел под ним тощее подростковое тельце, одетое в длинную белую рубаху. Он даже закатал рубаху под самые подмышки, но лишь только убедился, что бывший владелец здорово отощал на местных кормах.

И как это можно объяснить? Может, у него раздвоение личности началось? Одна личность ощущает себя молодой, другая старой. А комнатушка эта вообще глюк, и только боль в теле реальность. Оттого и батюшка привиделся! Хотя, подобные товарищи, вроде как не помнят, что делали перед сменой личности, или помнят? Психиатром Олег не был, хотя знакомство с ними водил, что поделаешь. Девяностые вылились в поток неврастеничных мальчиков, пытавшихся откосить от службы по 'дурке'. Чего только не делали эти аники-воины. И всякое железо глотали и в животных играли, были и интересные экземпляры, даже в чем-то артистичные, но цель была одна – списаться из армии по 'девятке', а там, через три года сняться с наблюдения или, если хорошими деньгами разжиться удастся, вообще убрать все упоминания о таком моменте в их жизни. Главное – домой побыстрее! Вот и возили этих балабесов по госпиталям пачками. В иные разы человек по десять строем дуриков водили. Было такое....

Но вот в дебри психиатрии углубляться он не старался. Так, наслушался разговоров от сестричек, пока ожидал окончания приёма. Поначалу, сидя в коридоре возле стола дежурной сестры, а потом, от частых заходов перезнакомившись со всеми, и в сестринской, распивая чаёк с принесёнными плюшками. А что? Не смотреть же на эти пародии мужчин, да и свои морячки никуда из отделения не денутся: на окнах решётки, двери без ручек, ключи у медсестёр.

Всё же, немного подумав, Олег решил, что если это шиза, то тут уже ничего не попишешь и, значит, придётся жить так как выйдет, по крайней мере, пока он не убедиться в реальности своего сумасшествия, к примеру, признав по утру кого-нибудь из сестёр или самого врача, с которым давно уже поддерживал довольно таки дружественные отношения (сказались таки былые походы).

Было, правда, ещё одно объяснение, но с ним было и сложнее и проще одновременно. Сложнее, потому, что про это писали только фантасты, а проще, потому что оно всё очень здорово объясняло.

Ну да, речь шла именно о книгах про попаданцев, которые он на старость лет пристрастился читать. И не только читать, но даже лазить по разным сайтам и форумам, и вступать в длительные перепалки с авторами и другими читателями на некоторых из них.

Правда на тех же форумах крутилась информация и о фактах, якобы доказывающих, что путешествия во времени возможны: типа могилы мушкетёра с сотовым телефоном, часов из китайской гробницы, некого Эндрю Калсина в Штатах или Крапивина, утверждавшего в 1897 году, что он программист из Ангарска, родившийся в 1965-м. Для осмотра его в полицейский участок был даже вызван врач, который поставил диагноз 'тихое помешательство'. После этого Крапивина поместили в местный сумасшедший дом. Про последний случай Олег собрал всю возможную информацию, что нашлась в Интернете, и даже собирался съездить в Ангарск для натурного эксперимента, так сказать, но не срослось. А потому поручиться за правдивость блуждающей в паутине информации про 20 подтверждённых фактов он не мог, хотя где-то в груди и теплилась вера в возможность чего-то подобного.

В общем, если с ним и приключилась подобная бяка, то он хотя бы был к этому морально готов. И тут даже трудно сказать, что лучше: свихнувшийся старик или перенёсшийся в кого-то разум.

А с другой стороны: что он сейчас может предпринять, если даже двинуться не может? Паниковать будем позже, когда хоть немного определимся. А то вдруг это просто сон...

Как раз в этот момент дверь в его комнатушку, скрипнув, отворилась, и в проёме показался человек. Это был относительно молодой мужчина с редкой бородкой, одетый в рясу, или как там эта одежда называется.

"Похоже, аборигены пожаловали. Неужто монах не глюком был? Во, счас всё и проясним" – подумал Олег и решил на всякий случай улыбнуться.

Дальнейшее напомнило ему дурную комедию, когда вроде и смешно, пока смотришь, но повторно смотреть уже не будешь.

Мужик, до того смотрящий себе под ноги, сделал шаг внутрь и поднял глаза на лавку, на которой полусидел, полулежал Олег. Увидев его, во все глаза пялящегося на вошедшего, мужчина застыл на месте, и на его лице стала расползаться маска крайнего удивления, а правая рука наверное сама, по привычке, сотворила крёстное знамение, причём – Олег отметил это как-то машинально – крестился вошедший по православному – справа налево, но двумя перстами.

'Ух ты, неужто к староверам попал. Или вообще сектанты какие-нибудь оторванные', – мысль скользнула по краю сознания и умерла. Слишком мало ещё было видено для анализа. К тому же староверов поблизости от гарнизона не было. Они жили значительно дальше, Олег иногда заезжал в их деревню – уж больно вкусный они мёд продавали, да и медовушка у них была тоже хоть куда. Хотя к себе они не подпускали и гостей селили в специальном гостевом домике, что стоял в стороне от основной деревушки, а общаться приходили строго определённые товарищи.

Меж тем, убедившись, что Олег никуда от молитв пропадать не собирается, мужик словно пришёл в себя и стремительно подскочил к изголовью.

– Господи всеблагий, очнулся, княжич. Ой, очистити мя господи, отроч. Яко чуешь ся, Ондрейко?

Судя по тому, что в комнате никого больше не было, это обращались именно к нему. "Прикольно, у моей второй личины уже и имечко появилось", – подумалось Олегу.

Мужик меж тем что-то вновь заговорил, причем быстро и без остановок, и вот тут Олег вновь впал в ступор. Говор у вошедшего точно был какой-то странный. Вроде и русский, а вроде и не совсем. Ну, словно суржик какой-то, из которого Олег понимал со второго на третье. Словно украинское телевидение смотрел, когда половину слов не понимаешь, но общий смысл вроде улавливаешь.

Пришедший же, видя, что лежавший никак на его фразы не реагирует, вновь перекрестился и по тихому свалил, оставив Олега в полном обалдении.

Так, похоже, пришла пора хорошенько обо всём подумать. И куда это его, в конце концов, занесло? Что за бредовое место, похожее на монастырь населённый какими-то сектантами, у которых даже электричества нет (он ведь даже намека на провод не заметил). Зато поставец с обгоревшей лучиной и маленькой бадьёй с водой под ним имеется в наличии. Ну нет такого места возле флотской базы, даже до ближайших староверов почти две сотни километров пылить надо.

Так куда же он попал и вообще кто он? Что за язык такой странный, все эти "азм, есьм, бо" пока ещё в нормальную речь переведёшь, всю нить разговора потеряешь. Это ж в какие временные дали его занесло получается? Или это шиза у него такая круто продвинутая?

Ворох вопросов и ни одного нормального ответа. Мало, ох мало информации для полноценного анализа обстановки. Но он же военный человек! Как говаривал один препод по тактике, цитируя известного полководца: "Информации для принятия решения всегда не хватает, а в тот момент, когда она становиться полной, время для принятия решения уже безвозвратно потеряно". А значит, надо определяться сейчас, ибо начав действовать, совершённых ошибок уже не скроешь.

Значить, что мы имеем на выходе? Либо то, что с ним произошло, это крутая шиза, либо реальный перенос, по крайней мере, его сознания в чужое тело. Тогда, в конце концов, хоть понятно становиться, почему его новое тело не сразу ему подчинилось, когда он в нём очнулся. Не хотело признавать чужака или с совместимостью нервных окончаний и сигналов мозга были нелады. Впрочем, ну их, эти заумности, тут о другом голова болеть должна (чёрт, она и впрямь болит, причём очень сильно)

Итак, что мы можем предпринять в обоих случаях? В первом, получается, просто молчим и наслаждаемся глюками, а вот во втором уже надо посмотреть. Всё же книжки на эту тематику он почитывал, а значит, какой-никакой информацией обладал (про достоверность её лучше не думать). Следовательно, подсознательно он уже был готов к любому повороту событий, а это в непонятных ситуациях многого стоит. Всё же иной раз и от фантастики польза бывает.

Правда скребла душу и тревога: на одном из форумов отписался как-то один скептик, сказавший, что 70% таких людей тупо сгинет в первые же дни, будучи не принятыми новым обществом, в которое попали. И чем дальше по времени их откинет, тем больше будет этот процент. Ещё 20% ждет безрадостное влачение тяжкой доли раба или крестьянина, либо слава Уота Тайлера и Стеньки Разина, если хватит смелости рубить с плеча, меняя свою участь. И только оставшимся 10% повезёт попасть в ряды тех, кто более-менее сможет хорошо устроиться и даже что-то решать и делать, причём и тут они будут не равны, как не равны безземельные рыцари и сыны императоров и королей, с промежуточными остановками вроде князей и баронов. Вот интересно, а кем будет он?

Ну да ладно, при любом варианте, сначала надо выздороветь. А для этого надо хорошо спать и хорошо питаться. Хорошо бы еще и лекарства какие ни то, но, как говорил корабельный доктор, с таблетками я тебя буду лечить всего семь дней, а без таблеток – целую неделю. Блин, а пожрать то он не попросил. А раз есть пока нечего, то придётся заниматься двумя доступными ему лечебными процедурами: голоданием и сном.

Но сон уже не шел, и Олег, поворочавшись на жесткой лавке, вновь принялся думать. Правда, сильно смущало отсутствие полной информации о случившемся, но тут всё просто упиралось теперь во время, хотя кое какие выводы можно уже и сделать. Взять ту же постель. Грубо сбитый топчан с пародией на матрас и постельное бельё. Ну не считать же холстину за простынь, а непонятную дерюгу за одеяло. Такое он только в музеях да фильмах видывал про очень древнюю Русь. Может и вправду его сознание в прошлое перекинуло? Но тогда встаёт вопрос куда. Конечно, рано или поздно кто-то придет и возможно прояснит ситуацию. Жаль только, что язык у них больно уж мудрён. Видать церковнославянский (ну похож, по крайней мере), но ничего, всё изучить можно, тем более что основной смысл он худо – бедно с третьего на пятое, но вроде понимает, а остальное приложиться.

Вот только самому надо пока помалкивать и делать вид, что ни бельмеса не чуешь. Ну его, лишнего чего сболтнуть много ума не надо, а молчание надёжно убережёт от любой, вольной или невольной ошибки. Знать бы только, что с ним делать собираются, а то лежишь тут бес сил и в полной власти непонятно кого. Неприятное ощущение, кстати, ой какое неприятное.

Как он и думал, вскоре дверь опять скрипнула и в келью (чего уж там, раз на монастырь похоже, будем пока так называть) вошел монах. Но это был отнюдь не предыдущий. Вошедший оказался сухоньким, слегка сутулящимся стариком с добрым взглядом выцветших глаз.

Перекрестившись, монах приблизился к лежащему Олегу и присел на край лавки.

– Как самочувствие? – ну примерно как-то так транскрибировал для себя Олег прозвучавшую фразу, слегка затушевавшись под буравящим взглядом старичка ожидающего ответа.

Но он лишь отрицательно помотал головой. Отступать было поздно, пусть спонтанное, но решение уже принято, и даже кой какой план уже намечен, а менять всё на ходу это как бросаться в омут с головой в надежде что кривая вывезет. Нет, подобное было не в его правилах (если только, конечно, жизнь не заставляла действовать быстро и спонтанно). Не отводя глаз, он выдержал испытующий взгляд, надеясь, что сам выглядел при этом вполне естественно. Что ж, будем молчать и слушать, делая вид, что не понимаем и надеяться на добрый исход беседы.

Монах же, не дождавшись ответа, покивал головой каким-то своим мыслям, а потом вкрадчиво спросил что-то типа:

– А помнишь ли ты меня?

Вот и что он от него хочет? Понятно, что предыдущего владельца тела этот монах знал, а тот знал его. И раз теперь собеседник никак не реагирует, то понятно же, что он тебя не помнит. В груди неприятно похолодело. А может они тут всё знают и таких как я отлавливают. А что? Он даже книгу читал у Злотникова, там некий Орден описывался. Кто знает, где он нынче оказался? Ведь и тело точно не его, и в пространстве и времени он ещё не сориентировался. А вдруг он вообще не на Земле? Нет, точно, согласно непреложному правилу попаданцев всех времён и народов, продолжаем косить под полную амнезию, и будь что будет, пока не разберёмся в какое г..., хм, дурно пахнущее действо мы попали.

– Понятно, – тихо молвил старик и, встав с лавки, что-то забормотал, одновременно крестя лежащего.

Вот только ставший вдруг ледяным взгляд монаха словно впился в глаза Олега, ища что-то, понятное только ему одному. Однако, видя, что ничего с тем сверхъестественного не происходит, он прекратил свои действия и даже улыбнулся, а Олег позволил себе расслабиться. Он уже сообразил, что это было, и холодная испарина выступила у него на лбу.

А ну как сейчас его еретиком или бесом одержимым признали б. Ой чтобы с ним было. И не надо ля-ля про отсутствие костров и инквизиции на Руси. Князь Лукомский, дьяк Курицын, архимандрит Кассиан и другие еретики жидовствующие в шестнадцатом столетии, разинская Алёна в семнадцатом и камчатское сожжение уже при матушке Екатерине вам в руки. И ведь это только самые доступные, про которые в учебниках и в популярной литературе упомянуто. А если всерьёз в тему погрузиться, так ведь весь лоск с Русской православной церкви мигом слетает – сколько народу они в прах пустили. И смешно и горько становиться от крика псевдопатриотов о том, что у нас инквизиции не было. Нет, католиков, конечно, не догнали – у тех фора приличная – но и белыми да пушистыми православные батюшки не были. А гореть на костре Олегу отчего-то ну очень не хотелось.

****

В довольно большой келье игумена сидели двое. Один был довольно моложавым мужчиной лет под сорок с пронзительным взглядом карих глаз, а второй тот самый седобородый монах, что ходил проведывать больного отрока.

– Ну что?

– Очнулся княжич, вот только беда, лежит, никого не узнает, да молчит.

– И что ты думаешь об том?

– На всё воля господа, отче, и явлена она была братии чудом воскрешения. Отрок воскрес телом, но не разумом. Он словно младень новорожденный, слышит, но не понимает, хочет, но не может.

– Уверен?

– Не в укор, отче, но я троих взрастил, прежде чем схиму принял. Младень он, как есть младень. Что-то в нем господь оставил, то верно, потому как видел, что речь моя ему не совсем безразлична, но учить его придётся многому.

– А если он..?

– Нет. Не творит господь чудо наполовину. Не скорбен отрок умом, а чист, аки младенец.

– Ну тогда и быть тебе его учителем, как до того был его наставником. На том и порешим, брат Мефодий.

Тянуть с обучением монах не стал и уже на следующий день заявился в келью больного, что бы начать заниматься. Вспоминая, как когда-то обучал своих детей, он принялся учить того словам. Вот только странно, что некоторые слова отрок схватывал на лету, а некоторые приходилось долго и упорно объяснять. Но дело потихоньку двигалось. И если поначалу их общение было односторонним, то довольно скоро отрок смог заговорить сам, поначалу короткими предложениями из трёх – четырёх слов, а позже и вполне приличными фразами.

Как и думалось Мефодию, юноша забыл всё, что касалось его прошлой жизни, но пока рассказывать кто он такой не спешил и на то у него были свои причины.

****

С каждым новым днём жизнь новоявленного вселенца потихоньку налаживалась. Тело, преодолев кризис, быстро выздоравливало, наливаясь силой. А через пару недель после осознания себя в новой ипостаси, как только головная боль окончательно утихла, а тело наоборот, более менее окрепло, Олег принялся накачивать мускулы. Ведь подумать только, но предыдущий владелец довёл его до ручки. Даже просто десять раз отжаться от пола было ему не по силам. Матеря про себя малахольного предшественника, Олег вспоминал всё, чему его учили в своё время.

Простой вольный комплекс упражнений он знал еще с курсантской юности, а кроме этого хаживал в импровизированный спортзал, сооружённый на корабле в одном из пустующих помещений. А там, на переборках была наклеена куча полезной информации на тему что и как качать надо. Не всё он, конечно, помнил, но то, чем занимался сам, знал хорошо. И вот теперь с редким даже для себя прошлого рвением стал он мучить своё новое тело физкультурой. Хотя для себя-то объяснение он нашёл быстро: медицина в былые времена оставляла желать лучшего, и вообще, со здешними врачами лучше вообще не пересекаться в качестве пациента. Кровопускание как основной метод лечения, ртуть и сера как лекарства, определение лекарств по стихии к которой принадлежит болезнь и астрологическим признакам.... Не, нафиг-нафиг такое счастье. А в здоровом теле, как говориться – здоровый дух!

Вот только с закаливанием холодной водой он решил пока повременить, во избежание так сказать.

Между тем дни складывались в недели, недели в месяцы, а Олег всё больше и больше вживался в новую среду, радуясь принятому в первые дни правильному решению. Ведь какая у любого попаданца главная проблема? Деньги? Нет! Это вторая главная проблема. А самая главная – это натурализация в обществе, в которое он попал. Со знанием всех его условностей и бытовых мелочей. Особенно последних, которые сильно изменялись за века, и в которых не было многих достижений современной для попаданца цивилизации, как то канализация или тёплый туалет (смех смехом, а вы поделайте туалетные дела зимой без них, мигом поймёте всю прелесть достижений цивилизации).

Он же, получается, попал в такие условия, где его приняли ну, за младенца что ли. А какой спрос с младенца, если он ведёт себя не так, как принято. Правильно, только учить. Но если у ребёнка на это уходят годы, то Олегу необходимо было стать своим как можно быстрее. Хорошо хоть он наконец-то выяснил, кто он теперь и куда примерно попал.

Причём разговор тот начал сам брат Мефодий.

Из его неторопливого рассказа Олег наконец-то смог определиться где ныне он находится. Оказалось, что живёт он в Новоникольском монастыре. Монастырь был из молодых, большая часть его ещё строилась, и стоял он на границе с рязанской землёй. Брат Мефодий-же, был наставником Олега (точнее тогдашнего владельца его нынешнего тела), так как тот прибыл в монастырь, желая принять постриг и посвятить себя служению богу. Тут Олег, мягко говоря, напрягся. Быть монахом он не хотел. Мало того, что он атеист, так и знакомство с некоторыми представителями современной церкви вызвали у него со временем полное отвращение к рясоносцам. Но монах его успокоил тем, что принять постриг юный послушник не успел, свалившись от непонятной болезни. Никакие лекарства, применяемые святой братией, ему не помогали, он слабел с каждым днём, и отец настоятель провел даже над умирающим таинство Елеосвящения, или как его чаще называют Соборование (поскольку оно обычно совершается несколькими священниками, то есть соборно), и вот тут с ним случился кризис. Конечно, монах интерпретировал это своими словами, но Олег сообразил, что болезнь просто достигла той точки, после которой либо на поправку, либо, что чаще всего и происходит, ногами вперед на кладбище. И, судя по всему, с его предшественником случилось именно последнее. И лежать бы этому телу на погосте, но тут, каким-то неведомым для него путём, место ушедшего хозяина заняло сознание Олега, которое своей борьбой за жизнь видимо и дало тот самый импульс, что запустил процесс выздоровления.