Текст книги "Князь Барбашев (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Родин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 50 страниц)

Глава 23

К лету 1514 года жители Смоленска уже не знали, что и думать. Те, кто мог, потихоньку стали отъезжать в другие города, а те, кто не мог или не желал этого делать, всё гадали: придёт или не придёт московит снова. Ведь уже дважды он подступал к стенам города. Да, оба раза он ушёл не солоно хлебавши, но радости это смолянам как-то не добавляло. В первую осаду город лишился всех своих посадов, а во время второй московиты не только довершили раззорение окрестностей, но и пособирали или потоптали весь поспевший урожай, обрекши смолян на голод. И надежды, что воинственный сосед оставит их в покое, таяли с каждой новой вестью.

Не верил в передышку и король Сигизмунд. Не верил, да к тому же догадывался, что внутренние ресурсы столь важной крепости как Смоленск, на которых она продержалась уже две осады, не безграничны, и если ничего не делать, то рано или позно, но враг добьётся своего. Вот только возможности у короля были крайне ограничены.

Он уже дважды присылал в Москву гонцов за грамотой на проезд больших послов. Московский князь был не против переговоров и грамоту выдавал, но в положенный срок послы не появлялись. Ведь для короля это было лишь способом потянуть время.

Зато с упорством, достойным лучшего, Сигизмунд продолжал наступать всё на те же грабли в отношении союза с Крымским ханством. Правда, на этот раз король попросил хана не идти самому, а прислать воинов к нему для совместного похода. Слух о продвижении десятитысячного отряда к Киеву воодушевил его, однако татары разбили станы в поле у Черкас и дальше не сдвинулись ни на вершок. А всё потому, что не только у польского короля были доброхоты в ставке хана. Свои шпионы в Кыркоре были и у Василия. И оказалось, что потомок византийских императоров в татарской политике оказался более искусным. Он не стал переплачивать хану, а просто договорился с ногаями, чтобы те "пощипали" крымские улусы. И Менгли Гирею ничего не оставалось, лишь как придержать свои войска, а отряд под Киев был послан только для видимости.

И всё же для самого Смоленска в этот раз королевская помощь вылилась не только в грамотах и словах. Готовясь к новой осаде, у крепости как следует подновили стены. Из Кракова был приведён немалый обоз с порохом, селитрой и свинцом, а дополнительно из Вильно доставили 100 гаковниц. И в довесок король и паны-рада решили поменять ещё и героя двух предыдущих осад Юрия Глебовича на другого наместника – Юрия Сологуба. Зачем? Да кто ж его знает. Возможно, не простили тому поражения при вылазке в прошлую осаду, а возможно он просто стал жертвой каких-нибудь интриг, что всегда плетутся в королевских дворцах. Версий высказывалось много, четкого ответа не дал никто. Новый же воевода с самого начала принялся истово и демонстративно поднимать моральный дух смолян и приводить их к присяге королю. В Кракове и Вильно были довольны и одобрительно качали головами.

Но одного морального духа было мало. А потому, в очередной раз приехав из Польши в Литву, Сигизмунд собрал панов-раду и предложил им для продолжения войны созвать посполитое рушение и нанять наёмников в десять тысяч конных и две тысячи пеших воинов. Паны-рада были, в общем то, не против, но, увы, денег в казне-скарбнице княжетва было не густо, а наёмники стоили дорого: в квартал конный обходился в четыре злотых, а пешец в два. Потому, покряхтев для вида, паны-рада порешили нанять всего семь тысяч наёмников. А для того, чтобы собрать нужную сумму, в феврале месяце в Вильно был собран вальный сейм, порешивший, воевать до последнего, чем давать московиту мир "на условиях уступки Смоленска или перемирие ценою выдачи пленных". И дружно проголосовали за введения поголовщины – специального налога на наем польских солдат: грош с крестьянина, два гроша с бояр, злотый с урядника и вельможи.

В апреле начался сбор наемников. Но все делалось как-то вяло, не спеша и к началу лета сумели нанять лишь две тысячи конных и две тысячи пешцев. Слишком мало, чтобы противостоять великокняжескому войску. А потому король и паны-рада порешили дополнить наёмный контингент созывом посполитого рушения. Увы, и тут получилось совсем не так, как задумывалось. Письма о мобилизации полетели к адресатам только тогда, когда московское войско уже обложило Смоленск, а окончательный сбор планировался аж через месяц после начала осады. Так что смолянам вновь оставалось надеяться только на свои далеко не бесконечные силы. Великое княжество литовское в очередной раз продемонстрировало свою несостоятельность. Увы, но времена Ольгерда, едва не взявшего Москву, и Витовта, едва не подчинившего Московское княжество Литве, прошли безвозвратно, вот только литвины этого ещё не осознали.

Московский государь в свою очередь тоже не сидел без дела. Вся зима была отданна дипломатичской подготовке похода. Послы из разных земель приезжали в Кремль, а русские, в свою очередь, разъезжали по столицам восточных и западных стран. Нет, Василий III Иванович твердо помнил свои же слова про то, что «на закате для Руси друзей нет», что тамошние владетели заботятся только о своих интересах, но, коль скоро их и его интересы совпали, то почему бы и не объединить усилия? Понятно, что этот союз будет не более чем временный, этакий «брак по расчету», но ведь если императору Максимилиану I Габсбургу задумалось вдруг создать широкую антияггеллонскую коалицию из Империи, Тевтонского ордена, Дании, Бранденбурга, Саксонии и Валахии, то почему бы и Руси не войти в неё? Тем более, коль сам император присылает своего посла с предложением? Вот и принимают Георга фон Шнитценпаумера в Кремле. Цесарский посол много говорит о совместной борьбе против Сигизмунда и даже предлагает (за три века до «златых времён Екатерины»!), разделить литовско-польские земли между союзниками. Разумеется, бояре от такого предложения не отказываются. Потому тут же договариваются, что Империя признаёт права Руси на Киев и земли Великого княжества (украинские и белорусские земли), а Русь признает имперские права на земли Тевтонского ордена, захваченные в последние полвека Польшей. Услыхав про последнее, Андрей только посмеялся про себя: надо же, века пройдут, а намерения-то останутся! И даже действующие лица будут одни и те же, ведь орден просто поменяет тевтонские кресты на прусские. А бедные поляки, получается, так и не поняли всей серьёзности угрозы! Сначала они так и не добили Орден, позволив ему стать светской Пруссией, потом, в Смуту, не дожали Московское государство, уже даже присягнувшее польскому королевичу, а под конец ещё и Империю отстояли, героически спася Вену от турецкой угрозы. А виноваты во всём, почему-то, русские!

В общем, обе договаривающиеся стороны пришли к взаимному согласию и удовлетворению. Причём в тексте договора Василий III Иванович был впервые официально поименован царем, что означало признание за Русью полного равенства с Империей на международной арене. Договор этот стал крупнейшей дипломатической победой молодого государства.

Следом за Империей пришёл черёд Ганзы. Пойдя на взаимные уступки, московский князь в обмен на обязательство ганзейцев не оказывать никакой помощи Литве позволил им вновь открыть торговое подворье в Новгороде. Согласно статьям этого договора русские купцы получили неплохие условия для развития своего торгового мореплавания и заграничной торговли, воспользоваться которыми, впрочем, в прошлой истории они так и не сумели.

Потом был посол Дании, Давыд Кохран, с которым говорили о совместной борьбе как с Сигизмундом, так и со шведским наместником Стурре. А уже в мае в Москву прибывает посольство турецкого султана, возглавляемое Кемал-беем, с которым среди прочих иных вопросов обсуждался и его вассал, хан крымский. Османский посол заверил московского князя, что хан будет придерживаться нейтралитета.

В общем, дипломатическая подготовка похода была проведена по высшему разряду.

К плану самой компании государь и боярская дума подошли не менее ответственно, спланировав настоящую крупномасштабную операцию. Главным противником было признано Великое княжество Литовское, но двуликая позиция крымского хана обуславливала необходимость надёжно прикрыть южное направление (ногайцы с послом – хорошо, но бога проси, а себя сам паси), а заодно, на всякий случай, выставить заслон и против Казани. Исходя из этого и состоялось распределение полков.

Первыми, в мае, на крымскую украйну вышла пятиполковая рать князя А.В. Ростовского и боярина М.Ю. Захарьина, считавшихся наиболее опытными полководцами Московского княжества.

В Мещере оставлены были воеводы Федор Юрьевич Щука Кутузов да Григорий Большой Колычев.

На Угре, недалеко от Калуги, встали лагерем полки боярина князя Семёна Воронцова и окольничего князя Ивана Хабара-Симского. Это был резерв, который мог ударить как против татар, так и против литовцев, в зависимости от сложившейся обстановки.

Так же на всякий случай под Серпуховым встал с полками брат государя, Дмитрий Жилка, прикрыв броды через Оку. Другой брат государя – Андрей Старицкий – совместно с Петром-царевичем остался на Москве.

В Великих Луках собиралась новгородско-тверская сила под руководством боярина князя Василия Шуйского, чьей основной задачей было создание угрозы вторжения на Полоцк и Витебск с целью оттянуть на себя часть сил литовского княжества.

Основная же рать собиралась в Дорогобуже, откуда ей и предстояло идти под Смоленск. Однако сначала вперёд выслали "легкую рать" для разведки и опустошения окрестностей. А сам государь тем временем стремился заручиться поддержкой "небесных сил". Пророчество Вассиана подняло дух великого князя, однако никакая молитва лишней не бывает. 21 мая в столице проходит торжественное празднование в честь создания драгоценной реликвии – иконы Успенья Владимирской божей матери. Одновременно по всей Москве, как в Кремле, так и за его стенами, закладываются многочисленные каменные церкви. Такого единовременного церковного строительства в столице не производилось ещё никогда.

Наконец, 8 июня 1514 года, великий князь покинул Москву и выдвинулся в сторону Смоленска.

Государев гонец прибыл как всегда не вовремя.

Ну ещё бы, большие воеводы и именитые люди только-только в баньке попарились да порешили уговорить бочонок мальвазии под сытную закуску (как-никак, а на дворе суббота), а тут на тебе, принесло нелёгкую. И ведь не отмахнёшся – послание самого государя.

Василий Васильевич, распаренный до красноты, внимательно вчитался в ровные строчки полуустава, любовно выписанные писцом. Потом скрутил грамотку в рулон и отложил на походный столик.

– Ну что, други, вот и пришло наше время. Государь со всею силою выступил ко Смоленску, а нам велел идти на Друцкие поля для его государева дела бережения.

Воеводы довольно загомонили: наконец-то окончилось время ожидания, впереди предстояло дело. Гонца тут же отправили ужинать, а сами решили вернуться к тому, что и планировали до приезда гонца: распить бочонок мальвазии, только теперь уже за успешное начинание. Ну и столы велели вынести на широкое гульбище, а то взопреть уже успели все, так что сидеть в духоте комнат никому как-то не хотелось. Разумеется, одним бочонком не обошлось, и культурное мероприятие скоро превратилось в обычную пьянку. Это вылилось в то, что половину воскресенья Андрей и часть воевод провели на лавках, мучаясь с похмелья.

А в понедельник полки снялись с насиженных мест и двинулись в сторону границы.

И вот снова потянулись дни недели схожие, от начала до конца. Дневной зной висел в воздухе, сгущенный запахом земли и пересохших трав. Мимо проплывали чудесные пейзажи: леса, рощи, медлительные реки, яблоневые сады, высокая рожь в полях, стада коров и овец. Мирные, мирные места, и даже не верилось, что на самом-то деле всё округ совсем не так. И лишь пепелища сожженных деревень встречающихся на пути напоминали об этом. Верста за верстой, верста за верстой полем, лесом, через реки, болота, по холмам, по низинам, по оврагам шли русские дружинники. Ежедневная тряска в седле к вечеру приводила лишь к одной мысли – скорее бы привал. Иной день выматывал так, что и есть-то совершенно не хотелось. Зато жажда мучила почти постоянно.

Выйдя из Великих Лук, новгородско-тверская рать спустилась к Велижу, где переправилась через Западную Двину и уже тут вторглась в пределы Литовского княжества и продолжила свой путь, рассыпавшись на загонные отряды, грабя и раззоряя всё по пути. Целью их был городок Друцк находящийся к западу от Орши, в которой намертво засели две тысячи наёмников Спергальта.

Попавшийся дозору купец был либо слишком глуп, либо слишком смел. Ну не верил Андрей, что людская молва ещё не разнесла по окрестностям слухи о том, что московиты в очередной раз пришли с войной. Конечно, конные отряды были быстры, но слухи, как известно, распространяются чуть ли не мгновенно. И вот этот товарищ, вместо того чтобы быстренько укрыться в какой-нибудь мало-мальски укреплённой местности, прекрасно зная, что загонные рати не штурмуют города и замки, взял да и продолжил свой путь надеясь непонятно на что. Ну и кто ему тут доктор? Разумеется, в один не самый прекрасный для купца день на его небольшой (возов в семь) караван выскочили конники андреевой сотни. Дружинники богатой добыче обрадовались очень даже – купец, это вам не полунищие деревни. Распотрошили быстро и со знанием дела, благо купеческой охране хватило ума не оказывать сопротивления.

Ну а вечером, рассматривая бумаги, изъятые у повязанного купца, Андрей вдруг поймал себя на мысли, что обоз может быть не только добычей. Ведь если заменить возниц и охрану своими людьми, то можно под видом торговцев попытаться захватить всё тот же Друцк. Он в упор не помнил, был ли тот белорусский городок захвачен в этом году или нет, но попытаться-то стоило! Всё лучше за стенами сидеть, чем в чистом-то поле. Да и добычи в городе явно больше, чем в деревеньках взять можно. Нет, а что? Ведь во многих книгах это срабатывало, да и из истории он помнил, как сто лет спустя те же казачки Хмельницкого ворвавшись в белорусские земли сналёта городки брали. Ну а его конная сотня чем тех казачков хуже? Ведь не сидят же литвины постоянно за закрытыми воротами.

Откинув бумаги в сторону, князь велел привести купца к нему. И пока расторопный служка бегал за пленником, Андрей, вкусно поужинавший к тому моменту, просто развалился на земле, застланной плащом и, заложив руки под голову, умиротворённо уставился ввысь.

Яркое, слепящее солнце весь день пышущее жаром, давно скрылось за окоёмом, и даже его последние лучи уже спрятались за дальним лесом. Ветерок, всю дорогу приятно остужавший тело через распахнутый ворот рубахи, стих, но листья деревьев еле слышно шелестели, словно шептались между собой. Постепенно на небе проявились первые звездочки, вспыхивая одна за другой на темнеющем небосводе. Природа притихла, готовясь уйти в сон. С небольшой речушки, откуда набирали воду для котлов, явственно потянулой прохладой, столь приятной после дневного зноя. Звуки отходящего ко сну лагеря давно слились в один невнятный гул, и Андрей почувствовал, что начинает засыпать.

Но тут послышались приближающиеся шаги, и голос слуги произнёс:

– Княже, купца привёл.

Сладко зевнув, Андрей потряс головой, сгоняя сон и рывком сел, бесцеремонно разглядывая пленника. Это оказался невысокий, полноватый человечек со смешливым лицом и очень характерным носом.

– Ну и за каким хр..., э, надобностью тебя потащило в путь? Надеялся убежать от конных?

Купец удручённо склонил голову и пожал плечами.

– Слухи слухами, господине, а торговля ожидания не любит. Коль получилось бы у меня проскочить, то без навара я бы не остался.

– Ага, а ныне и сам в плену и товара тю-тю, – усмехнулся Андрей. – Но ты можешь облегчить свою долю, ежели мне кой чем поможешь. Ну, что скажешь, купец?

А что он мог сказать? Торговцы редко бывают патриотами, а уж когда выбор встаёт между холопством и свободой, то куда бедному еврею податься? Вот и согласился сотрудничать. От него и узнал Андрей многое про этот самый Друцк.

Когда-то городок был столицей самостоятельного княжества, где правили князья Друцкие. Но потом оно, как и многие другие, влилось в состав Великого княжества Литовского. Детинец города занимал холм на правом берегу довольно полноводной реки Друть, и по периметру окружён был высоким валом и глубоким рвом. С северо-запада на соседнем холме к детинцу примыкал окольный город значительно больший по размеру, чем детинец, укреплённый полукольцевым валом и рвом. Ну а за окольным городом находился открытый посад. Раньше, ещё до налёта крымских татар в далёком уже 1506 году, существовал ещё один посад, на левом берегу Друти, но татары сожгли его дотла, потом там отметились московиты, и с той поры на том месте люди сильно селиться не стремились. Хотя кой какие дворы и стояли. Разумеется, за последние два года посад вновь не раз грабили и сжигали московские воины, но саму крепость взять так и не смогли. Впрочем, город, как попечаловался купец, всё равно уже не тот. Теряет он своё и политическое, и экономическое и даже военное значение. Сами друтчане занималются кожевенным ремеслом, ювелирным делом, обработкой кости. Славиться городок и своими прекрасными храмами. А вот ратной силы в нём было мало. Город был поделён на части, управлявшиеся разными ветвями рода князей Друцких. А жители окрестных сёл (тех же Дудаковичей, Канапельчиц, Коханово, Круглого, Сенно, Сокольни, Толочина) несли в нём городовую повинность. Ну и заодно упреждали о захватчиках, ежели захватчики давали им такую возможность, конечно.

Слушая купца, Андрей припасённым карандашом быстро чертил на листе серой бумаги план Друцка и подходы к нему, прикидывая, как лучше к нему подступиться. Ведь если купец не соврал, то его сотни вполне хватит чтобы справиться с гарнизоном. Правда, могут вмешаться посадские, но хотелось верить, что те не будут проявлять неуместный героизм. Ну и конечно, нужно было согласовать операцию с "родственником". В конце-концов, "дядя" в захвате опорного пункта тоже был заинтересован. А чем больше сил будет участвовать в атаке, тем больше шансов на успех.

Короче, попаданец он или нет? Пора и ему уже что-то менять!

Последние дни Друцк жил в режиме напряжённого ожидания. Слухи о вражеских отрядах давно уже достигли его окрестностей, и воротная стража была усилена. С его крепостных башен открывалась изумительная панорама: далекий горизонт, деревенька с церковью, извилистая Друть, поля и леса. Ощущение простора и свободы. Крепкие дубовые ворота были добротно самзаны дёгтем, дабы легко и быстро можно было захлопнуть их перед носом появившегося врага, ведь как бы он не спешил, но проскочить открытое пространство быстро у него не получится. А дозорные, наученные прошлыми годами, зорко бдили.

Потому и увидали сразу, как из леса выкатил торговый обоз и неспешно потащился к воротам. Двигался он долго, заметившая его стража успела смениться и жалким подобием строя протопать в детинец, а обоз всё тащился и тащился. Наконец первый воз подтянулся к деревянному мосту, перекинутому через крепостной ров, до краёв заполненный водой Друти и загрохотал по доскам настила.

– Кто такие? – громко проорал с высоты воротной башни стражник, пока его товарищи, крепко сжимая копья, выходили из воротного проёма.

– Приказчик Нечай смоленского купца Гаврилы Олексича с товарами, – загрохотал басом сидевший верхом мужик в добротном кафтане, подъезжая ближе. – Да не бзди, воин, где ты видел, дабы два десятка пошли город брать.

– Ты словам то учёт веди, купчина, – нахмурился старший стражник. – Охраны то у тя боле чем возниц. Не в раззор ли то?

– Эх, воин. Не держи зла на слова, то с усталости. Почитай, как от Смоленска отъехали, так и бежим. А по пятам московиты с татарами. Догонят, сам понимаешь, всего лишимся.

– Так и встал бы в Орше. Там и воины есть и трактиры большие.

– Так торговлюшка оборот любит. Коль буду на месте стоять – вот тогда в раззор точно пойду. Ну, ты как, смотреть-то возы будешь, али так впустишь. Я вот уже и проездные приготовил, – с усмешкой потряс рукой с зажатым в ней кошелём приказчик.

Стражник столь явный намек на взятку, однако, проигнорировал и внимательно оглядел весь остановившийся обоз. Опытному воину что-то явно не нравилось, чуйка, выработанная годами службы, вдруг заголосила об опасности, но вот почему, он понять пока не мог. И тут с высоты дозорной башни раздался крик фальцетом:

– Конные из лесу выскочили!

Услыхав его, приказчик разом изменился в лице. Улыбка с его уст пропала, словно её и не было:

– Впускай, воин, не успею ведь. Побьют обоз, людей полонят.

– Успеешь, душа твоя торговая, – ответил страж ворот, махнув рукой, чтоб открывали створки пошире.

И это было последнее, что он сделал в своей жизни. Возница ближайшего воза, что смиренно стоял весь разговор возле крупа лошади, внезапно выхватил стилет и воткнул его в спину стражника. Узкое тонкое лезвие легко раздвинуло кольца кольчужки и вошло в тело. Остальные возницы, побросав телеги, уже рубили опешивших от неожиданности стражников. А им в помощь из-под рогожи трёх последних возов уже выскакивали хоронившиеся там до времени помощники. Охранники же, вскочив в сёдла, галопом мчались к воротам детинца и окольного города, спеша захватить их до того, как сторожа опомнятся и обрушат решётки.

С детинцем они успели, всё же именно туда и стремились в основном. Правда, пришедшие в себя воины гарнизона попытались выбить их, и им это даже почти удалось, но тут уже на помощь нападавшим прибежали те, кто изображал из себя возниц или прятался под рогожей, и они смогли-таки отстоять свои позиции. А потом в детинец ворвались конные ратники и пошла потеха!

Окольный же город хоть и успел затворить въездные ворота, но сдержать нападавших уже не мог. В отличие от замка, его стены были не везде одинаково крепки, чем и воспользовались атакующие. А из леса всё подходили и подходили конные дружины. И город пал! Не сдался, выторговав себе права и свободы, как это сделает вскоре Смоленск, а именно пал, со всеми вытекающими и отягчающими. Правда сильной резни не было (полон-то всем нужен), да и сжигать его никто не собирался, но вряд ли от этого жителям города и замка было легче. Особенно горожанкам и евреям, ага. Зато добычу победители взяли знатную! Андрей тоже не терялся. Хотя больше, чем добро, его интересовали мастеровые. Тут уж он не мелочился, прекрасно помня, что места эти так под литовским князем и остануться. Ну и зачем врагу умелые руки оставлять? Такие и самому пригодятся.

1 августа 1514 года сбылось пророчество старца Вассиана: город Смоленск пал в руки великого князя московского Василия III Ивановича. Смоленский епископ Варсонофий, что ещё в апреле месяце заставлял горожан присягать польскому королю, теперь, отслужив молебен, принимал от них присягу на верность уже московскому государю. Тем, кто пожелал перейти на московскую службу, жаловали по 2 рубля денег да сукно. Но были и те, кто не желал уходить под московскую руку. Им довольный победой государь велел выдать по рублю и отпустить ко двору Сигизмунда. Убывал с ними и бывший наместник Юрий Сологуб, сдавший крепость. Увы, король Сологубом оказался очень недоволен: по приезду он был схвачен и вскоре казнён.

Зато сразу после падения Смоленска московскому государю присягнули ближайшие к нему города – Мстиславль, Кричев и Дубровна. Василий-же III Иванович, воодушевлённый победой, потребовал от своих воевод продолжение наступательных действий. На Оршу было двинуто войско под командованием Михаила Глинского, на Борисов, Минск и Друцк – отряды Михаила Голицы Булгакова, Дмитрия Булгакова и Ивана Челяднина. А вот уже захватившего Друцк князя Шуйского государь оставлял в Смоленске наместником.

День перед отбытием выдался знойный, но под вечер небо затянуло и разразился ливень с грозой, правда, недолгий, а затем дождь прекратился. Лишь слышно было, как падают последние капли с ветвей, нависших над стеной. Воздух был насыщен запахами земли, листьев и цветов. Зато в комнате было жарко и лишь гулко потрескивали дрова в камине. Да, домик в детинце, в котором поселился Андрей, видимо раньше занимал какой-то богатый шляхтич, раз позволил себе устроить такую вещь, как настоящий камин. Впрочем, старыми хозяевами (счастливо находившимися в день захвата Друцка где-то в другом месте) князь не интересовался, а вот камином пользовался вовсю.

Вот и в этот вечер он сидел на резном, с высокой спинкой стуле, прямо напротив горевшего огня и молчаливо потягивал вино из серебрянного бокала, доставшегося ему в виде добычи. Рядом, на таком же стуле, сидел Олекса и тоже пил вино, цедя его мелкими глотками.

– И всё же, княже, не слишком ли это сложно? – спросил он, продолжая начатый давно разговор.

– Незнаю, – Андрей повертел бокал в руках. – Но считаю, что это самый верный способ.

Он молча подставил свой кубок под бутыль и Олекса щедро плеснул туда рубиновой жидкости. Потом налил и себе.

– Бумаги тебе выправленны самые подлинные, – усмехнулся князь, вновь пригубляя вино. – Можно сказать – мечта разведчика. Денег отсыпано вдоволь. Осталось лишь добраться до места и осесть там. И да, обязательно купи себе дома в обоих частях города. И желательно оба с большим двором и поближе к крепостным стенам. Займись торговлей, всё ж ты по легенде купеческий приказчик. Постарайся найти контрагентов в Риге. Это позволит облегчить связь, да и людей вовремя подвезти. И очень постарайся вести дела с прибылью, ведь надо будет как-то легендировать увеличение числа твоих "работников", – особо выделил он последнее слово.

Олекса, всё так же по глоточку тянувший сладкий до приторности напиток, лишь молча кивал головой. Ну да, всё уже было не раз обговорено, но, как любил говорить князь: повторенье – мать ученья.

– И не геройствуй. До моего сигнала никаких подвигов, никаких нарушений закона, ведь ты порядочный горожанин. Во время осад сиди тихо. Можешь даже предложить своих стражников в помощь гарнизону. И всегда помни главное: ты не просто агент – ты спящий агент, про которого никто не должен и подумать плохого.

– И как долго мне "спать"?

– Пока не придёт время. Торгуй, создавай склады, готовь подкопы. В нужный день и час твоя задача будет открыть проход в город для наших войск. Думаю, года три у тебя будет. А там сам решай что проще – подорвать стены или открыть ворота. И сколько для этого понадобиться людей или зелья.

Андрей потянулся вперёд и поворошил кочергой дрова в камине. Нет, он прекрасно понимал, что последний инструктаж был излишним, ведь сколь раз уже было говорено, но всё же не мог его не начать. Отправлять Олексу, давно ставшего для него правой рукой было не очень-то и охота, но и никого другого на подобное послать он не мог. Просто поту, что Олекса был лучший. Воистинну послужилец оказался на все руки мастер, за что он давно уже благодарил судьбу. Но всё когда-нибудь заканчивается. В тот вечер они ещё о многом говорили, обсуждали, спорили, а следующим днём Олекса покинул Друцк и спешно двинулся в сторону полоцких земель, в пути сторожась и литвинов и своих.

Но и Андрей ненадолго задержался в Друцке. Всё таким же головой он был вписан в переформированный полк, оставляемый под началом Немого для обороны взятой крепости. Что полностью отвечало его планам, ведь именно в Смоленске он мог совершить давно заполанированный (причём даже не им) подвиг. Правда, ещё пока незнал, как...