Текст книги "Бетанкур"

Автор книги: Дмитрий Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 43 страниц)

ОСЕНЬ

В Петербурге в это время кипела работа. Ещё до отъезда в Нижний Новгород генерал-лейтенант распорядился, чтобы Андрей Данилович Готман приступил к сооружению на левом берегу Невы Петровской и Дворцовой пристаней – широких гранитных лестниц с промежуточными площадками. В том же 1820 году, в отсутствие Бетанкура, вдоль Адмиралтейского бульвара уложили гранитный тротуар и установили чугунные фонари на гранитных пьедесталах. В Институте Корпуса инженеров путей сообщения Габриэль Ламе впервые начал читать курс физики. А на Московском шоссе по проекту Бетанкура построили мосты через реки Ижору и Славянку. При участии главы Комитета для строений и гидравлических работ тогда же были составлены «Правила о содержании улиц по городам и селениям».

Сразу же по возвращении в Петербург Бетанкуру пришлось решать одну сложную задачу. Осенью сильный порыв ветра повредил крест на куполе Казанского собора: символ христианской веры погнулся, а яблоко у его основания деформировалось. Архитектор П.С. Филиппов (к нему сначала обратились городские власти) рекомендовал выправить крест и яблоко на месте, не снимая их, что потребовало бы минимальных средств. Однако генерал-губернатор граф Милорадович усомнился и обратился за консультацией к Бетанкуру.

Августин Августович, изучив проблему, через несколько дней вынес следующее суждение: «Для устранения сего креста нужно: 1) снять оный, чего невозможно сделать без лесов, расположа их на верхней части купола; 2) главную полосу, коей утверждается крест в куполе, сковать из цельного куска и 3) разрезать лучи, окружающие оный».Исправление креста по предложениям Бетанкура было поручено архитектору Андрею Алексеевичу Михайлову. Через несколько недель крест занял прежнее место.

Историческая справка

Когда Александр I был на конгрессе Священного союза в Троппау, в Петербурге начались беспорядки в лейб-гвардии Семёновском полку– любимом детище императора. В конце концов полк в полном составе– три тысячи человек– оказался заточён в Петропавловской крепости.

2 ноября 1820 года Государь подписал приказ по российской армии, в котором повелевал: «Всех нижних чинов лейб-гвардии Семёновского полка распределить по разным полкам армии, дабы они, раскаясь в своём преступлении, потщились продолжением усердной службы загладить оное. Виновнейiие же и подавшие пагубный пример прочим, преданные уже военному суду, получат должное наказание по всей строгости закона».

Штаб– и обер-офицеров Семёновского полка было приказано перевести в армейские части.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ СОБЫТИЯ

Царский приказ и долгое отсутствие Бетанкура в Петербурге вызвали лёгкое брожение в умах воспитанников Института Корпуса инженеров путей сообщения – некоторые из них втайне были солидарны с «бунтовщиками».

Сам Александр I считал, что без подстрекательства радикалов здесь не обошлось. С Троппауского конгресса началась новая эпоха его правления: он полностью простился с остатками либерализма, сделавшись решительным сторонником реакционных мер.

15 декабря 1820 года Александр I покинул австрийскую Силезию и через Вену, где остановился на несколько дней, направился в Лайбах – там конгресс продолжил работу. Тем временем революционная ситуация в Европе нарастала: в Пьемонте вспыхнуло восстание. Русский царь, не задумываясь, предоставил для усмирения революции своим союзникам – австрийцам помощь – сто тысяч солдат. Главнокомандующим Александр I решил назначить генерала Ермолова, у которого этой осенью в Тифлисе гостил Бетанкур. Но Алексей Петрович до северной Италии так и не добрался. Революцию в Пьемонте австрийцы подавили без русских штыков.

Не успели европейские правители справиться с пьемонтским революционным движением, как в Лайбах пришло новое известие – восстание в Греции. Генерал-майор русской армии Александр Ипсиланти, собрав в Бессарабии отряд из греков, арнаутов и русских, 22февраля 1821 года перешёл Прут и вступил в Яссы, что послужило поводом для восстания греков, живущих в Османской империи.

Примерно в это же время Бетанкур из газет узнал, что в Испании ушло в отставку конституционное правительство, а в Мексике, наоборот, – под предводительством генерала Агустина де Итурбиде сторонники конституционного правления одержали победу.

Русский император выехал из Лайбаха 1 мая 1821 года. В Варшаве он узнал, что начавшееся в Греции восстание послужило поводом для избиения христиан в Константинополе. Семидесятичетырёхлетнего патриарха Григория в день Святой Пасхи турки схватили у алтаря и в полном облачении повесили у входа в храм, а затем, протащив несколько сот метров по улицам города, бросили на берег моря к телам других убитых. Это событие стало сигналом к избиению христиан на всей территории Порты. Три митрополита: Ефесский, Никомидийский и Ахиольский – и ещё восемь представителей высшего греческого духовенства были зверски замучены и убиты. Бетанкур внимательно следил за политическими событиями в мире, понимая, что если Россия ввяжется в войну с Турцией, то о строительстве Нижегородской ярмарки, Исаакиевского собора, шоссе Петербург – Москва можно будет забыть на долгие годы.

НАРАСТАЮЩЕЕ НАПРЯЖЕНИЕ

Александр I прибыл в Царское Село 24 мая 1821 года после почти годового отсутствия. От поборника либерализма в нём уже ничего не осталось. Русский царь стоял во главе европейской реакции, опережая австрийского и прусского монархов, вместе взятых. Всё это не могло не повлиять на внутреннюю жизнь страны – она стала совершенно другой после Заграничного похода 1812—1815 годов. Русские офицеры, по воле судьбы очутившиеся за границей и узнавшие европейские порядки, поняли, что в России царило полнейшее неуважение к правам личности. Военные поселения, созданные Александром I, были просто чудовищны. Реформы в образовании, проводившиеся в стране, – катастрофическими. Исключением был только Институт Корпуса инженеров путей сообщения.

Из многих университетов изгонялись лучшие профессора, отказывавшиеся проповедовать преимущество Священного Писания над наукой. Некоторые ортодоксальные головы при дворе планировали даже закрыть Казанский и Харьковский университеты. И всё это происходило при полном расцвете крепостного права. Бетанкур однажды поймал себя на мысли, что в Испании любой человек для него никогда не был технологическим элементом механизированного труда, а в России к простому народу он стал относиться по-другому – точно так же, как и все остальные царские сановники. И если на Нижегородской ярмарке на мастеровых он смотрел с некоей симпатией, подчас любуясь их работой, то при строительстве шоссейной дороги Петербург – Москва крестьяне для него были такой же производственной массой, как кирпич или песок. Жизнь и здоровье черни его совсем не волновали – просто выход из строя «человеческого материала» удорожал смету и требовал дополнительных расходов. При этом, занимая пост главного директора путей сообщения, Бетанкур понимал, что, пока он в этой должности, к нему в Институт Корпуса инженеров путей сообщения никто с реформой образования не придёт, и продолжал совершенствовать свои стандарты.

ГИДРАВЛИЧЕСКАЯ СМЕСЬ И АНРИ ДЕ СЕН-СИМОН

В 1821 году Клапейрон и Ламе разработали теорию купольных сводов, столь необходимую для научного обоснования постройки Исаакиевского собора. Выполнив, по заданию Бетанкура, экспертную оценку грандиозного сооружения, молодые учёные свои теоретические выводы опубликовали в работе «Об устойчивости сводов» и сразу начали читать факультативно этот курс в Институте Корпуса инженеров путей сообщения. В том же году в учебные стандарты были введены такие предметы, как химия и геодезия, открыта химическая учебная лаборатория. А курс умозрительной механики с ведома Бетанкура разделили на два самостоятельных: прикладной механики и теоретической. Прикладная механика предполагала изучение паровых машин, строительных и дорожных механизмов, а также других механических устройств для строительства и эксплуатации транспортных сооружений и водоснабжения. Теоретическая – изучение законов механического движения и взаимодействия материальных тел.

Строительство мостов и каналов усложняло отсутствие полноценных вяжущих растворов. Известно, что цемент изобрели ещё в Риме, но в России как гидравлическая смесь в начале XIX века он почти не применялся. Портлендский цемент пришёл на берега Невы только в середине 40-х годов XIX века. Поэтому Бетанкур обратил внимание коллег на производство гидравлических цементов. Для этого он организовал исследование месторождений извести на Северо-Западе России. Бетанкур поручил Антуану Рокур де Шарлевилю, наряду с чтением лекций и проектированием моста через реку Нарву, исследовать различные сорта извести. Результаты этих исследований – две тысячи пятьсот опытов над Нарвской плитой, проведённых под руководством Рокура де Шарлевиля русскими мастерами, – легли в основу его научного трактата, тогда же опубликованного. Была получена специальная гидравлическая известь, пригодная при строительстве подводных устоев Нарвского моста.

Позднее трактат Рокура де Шарлевиля не раз переиздавался не только в России, но и во Франции и Германии. Кроме того, Рокур де Шарлевиль был одним из первых приверженцев Анри де Сен-Симона в России и широко пропагандировал его взгляды. Он хотел, чтобы Бетанкур прочел «Введение в научные труды XIX века», но Августин Августович только отмахнулся от книги, сказав, что знает её автора, – ещё в Париже его познакомил с ним Гаспар Монж, и, по его мнению, от этого проходимца ничего путного ждать нельзя.

– Когда-то, – обращаясь к Рокуру де Шарлевилю, сказал Бетанкур, – граф Анри де Сен-Симон приезжал в Испанию с проектом канала для соединения Мадрида с морем. Думаю, сегодня у него такие же идеи, только не в науке, а в философии. Не советую вам увлекаться этим человеком, – добавил Августин Августович. – Всё, что он предлагает, – утопия.

Историческая справка

После возвращения Александра I из Лайбаха в Петербург все заговорили о близкой войне с турками. Англия, Франция, Австрия, с одной стороны, хотели ослабить Оттоманскую Порту руками русских, с другой– боялись, что война христиан против мусульман пробьёт революционную брешь в Европе и её очень сложно будет заделать.

В самой России после избиения христиан в Константинополе взор многих православных был устремлён на царя в ожидании наказания иноверцев. Однако император оставался верен политическим договорённостям, достигнутым в Троппау и Аайбахе, что позволяло Бетанкуру получать стабильное финансирование для строительных проектов.

ВСТРЕЧА С ИМПЕРАТОРОМ

В последних числах мая 1821 года Александр I принял Бетанкура в Царском Селе и выслушал его доклад. Император был любезен с главным директором путей сообщения, хотя и очень утомлён. Все предложения Бетанкура по строительству Нижегородской ярмарки и шоссе Петербург – Москва император одобрил. Список военных инженеров, представленных Бетанкуром к наградам, был безоговорочно принят и подписан. Однако наградной лист гражданских чиновников (их Бетанкур также хотел поощрить) Государь оставил у себя для дальнейшего рассмотрения.

Августин Августович передал Государю отчёт о деятельности Главного управления путей сообщения в 1821 году, состоявший из трёх частей и включавший работу по девяти округам. В нём рассматривались дорожная часть, водные коммуникации, прилагались чертежи шоссейных дорог, водных путей и сооружений. Всё это император оставил у себя для изучения.

Через несколько дней после встречи с царём Бетанкур отправился в Нижний Новгород, где в день приезда узнал, что 23 апреля на острове Святой Елены после долгих страданий, вызванных раком желудка, скончался Наполеон Бонапарт.

НИЖНИЙ НОВГОРОД. 1821 ГОД

Августин Августович не любил французского императора и с радостью перекрестился.

1821 год для Нижегородской ярмарки стал самым напряжённым. Несмотря на то что кирпичная кладка большинства строений уже завершилась, требовалось заложить ещё двадцать шесть корпусов и начать отделку главных зданий. Торжественное открытие ярмарки было назначено на 15 июля 1822 года. Работы шли полным ходом, а денег катастрофически не хватало. Бетанкур запросил у правительства ещё полтора миллиона рублей, что дало его многочисленным врагам и недоброжелателям в Петербурге повод для активных действий против него, в то время как в столицу постоянно поступала информация о плохом качестве работ по укреплению береговой линии реки Оки.

Бетанкуру то и дело приходилось оправдываться. «Мне неизвестно,– писал он в объяснении, – почему Комитет гг. министров сомневается в прочности работ?.. чтоб возложить на меня ответственность за сию работу? В таком случае при проведении оной я должен был бы устраивать оную вновь на свой счёт, иначе ответственность сия была бы мнимой, но я признаюсь, что для того будет недостаточно всего моего имущества…»

В 1821 году стало ясно, что, когда в 1817-м начинали строить ярмарку, не было точных смет, никто не знал, во что обойдётся строительство. Бетанкур решил сыграть на добрых отношениях с императором и не стал объяснять ему, во сколько в конечном счёте обойдётся ярмарка, посчитав, что, когда первые транши будут потрачены, ему всё равно выдадут из казны деньги для завершения работ. Но за четыре года произошло многое: во-первых, сам Александр стал другим; во-вторых, благодаря ближайшему окружению, его отношение к Бетанкуру изменилось в худшую сторону; в-третьих, положение внутри России сделалось таким, что царь не мог не знать, что сидит на пороховой бочке, – в армии и в обществе зрели революционные настроения.

Первоначально Бетанкур планировал истратить на строительство ярмарки шесть миллионов рублей, но доподлинно известно, что к 1824 году на неё уже ушло 9 210 781 рубль. Другие министры, от кого эти деньги были отобраны, возненавидели Бетанкура и постоянно жаловались на него Аракчееву и царю, когда последний бывал в Петербурге. Бетанкура называли плохим организатором и ротозеем, которого постоянно обворовывают, завышая цены на строительные подряды. Но главный повод для своего избиения Бетанкур дал Александру сам, когда в 1821 году представил царю записку о состоянии дорог в Российской империи.

ПОВОД

В этой записке генерал-лейтенант изложил своё мнение о чудовищном положении дорожного хозяйства в стране и предлагал меры по наведению порядка, для чего требовал немалые казённые средства. Деньги же Бетанкуру никто давать не хотел. Департамент государственного казначейства категорически отказывался выдавать новые миллионы на строительство Нижегородской ярмарки – в то же время прекратить его никто не осмеливался. Но выдавать деньги на новые «безумные» идеи господина Бетанкура никто не собирался. Все хорошо знали: «откатов» генерал-лейтенант никому не даёт, а покровителей из сильных мира сего у него уже нет, так как он ни перед кем не заискивает.

– Дороги – зеркало Отечества, – нашёптывали недоброжелатели Аракчееву, – а Бетанкур говорит, что за последний двадцать лет ничего не сделано. Разве Александр I плохой руководитель? Разве он уделял мало внимания дорогам? Бетанкур очень много на себя берёт и думает, что только он один разбирается в деле. Он ни с кем не считается! И при этом ему всё мало. За деньги, что он получил, можно не одну, а две ярмарки построить.

А Бетанкур был всё ещё уверен, что сохранил царскую милость. Между тем Аракчеев, получая из разных источников отрицательные сведения о Бетанкуре, начал постепенно формировать у царя негативное отношение к главному директору путей сообщения. При дворе стали поговаривать, что Бетанкур строит не Нижегородскую ярмарку, а бессмертный памятник самому себе. В подтверждение приводили «факты»: царь находится в Петербурге, а главный директор путей сообщения, вместо того чтобы обсуждать с императором развитие дорог империи, качество коих он сам определил как очень низкое, бросает всё и отправляется на Волгу возводить себе рукотворный мемориал за казённые деньги.

Врагов у Бетанкура с каждым днём становилось всё больше.

КАНУН

Первым сигналом того, что генерал-лейтенант попал в опалу, была передача царём списка гражданских чиновников, представленных к различным наградам по управлению путей сообщения, в Комитет министров, где его могли рассматривать годы. Кроме прочего, генерал-майор Вельяшев, строивший дорогу от Чудова до Грузина, где находилось знаменитое имение Аракчеева, был уличён в крупной растрате. Вместо того чтобы наказать виновного, Бетанкур наградил его лентой. Это ещё больше озлобило Аракчеева, но до поры до времени самый влиятельный вельможа Российской империи не подавал виду и об этом инциденте царю не докладывал. Притаившись, хитрый царедворец ждал своего часа. И он пробил в канун Рождества 1821 года.

СОКРУШИТЕЛЬНЫЙ УДАР

Всё тот же Вельяшев, спасённый Бетанкуром, вместе с многолетним его врагом генералом Карбонье написал в самых дерзких тонах бумагу о самоуправстве генерал-лейтенанта Бетанкура и нецелевом расходовании казённых средств. А также сообщал о тотальной коррупции и взяточничестве помощников и секретарей генерал-лейтенанта. Что, по сути, во многом соответствовало истине.

Бетанкур возвратился из Нижнего Новгорода в конце сентября 1821 года и три месяца не мог попасть на приём к Государю. Только после того, как император ознакомился с доносом и обсудил его с Аракчеевым, он пригласил к себе Бетанкура. Впервые за всю историю их отношений Александр I говорил с ним сурово и холодно.

– Я вас ни в чём не виню, – отстранённо сказал император. – Во всем виноват только один человек – я сам. Я определил вас на должность, к которой вы не способны и от которой вы отказывались с самого начала. Я виноват во всём.

После этих слов Бетанкур должен был попросить у царя отставку, но он этого не сделал, а продолжал работать. Враги его остались в полном недоумении. При этом оба генерала, Вельяшев и Карбонье, за то, что осмелились написать донос на главного директора путей сообщения, то есть на вышестоящее должностное лицо, были привлечены к суду: Карбонье вскоре оправдали, а Вельяшев, действительно замешанный в хищении казённых средств, до суда так и не дожил, умерев под следствием. Что касается самого Бетанкура, то по нему был нанесён сокрушительный удар, и от него он уже никогда не оправился.

ЛЮБОВНАЯ СТРАСТЬ

О том, что происходит на службе, Августин Августович дома никому не рассказывал. Каждый вечер он входил в гостиную и хмуро наблюдал, как его жена сидит возле камина и вышивает. Казалось, никакие переживания не отражались на её лице. Светлые, живые глаза устремлены в пространство; тонкий, слегка заострённый нос вытянут, рот плотно сжат, верхняя губа чуть-чуть приподнята, подбородок опущен. Она уже далеко не первой молодости. Однако цвет лица чистый, слегка румяный, что придаёт ей ещё большую миловидность. Главная же прелесть Анны Джордейн заключалась в глазах, карих, больших, всегда широко открытых, излучавших необыкновенную доброту и осенённых длинными чёрными ресницами.

Неожиданно Бетанкур вспомнил, как впервые увидел её в Париже. На ней было белое платье, без всякой отделки. Тогда такие носили почти все столичные дамы республиканской Франции: от тонкой талии, перехваченной широкой лентой, до самого пола ниспадали лёгкие складки с тускло-золотой каймой. На руке тонкий обруч-браслет из стали. Раньше Бетанкур никогда не видел, чтобы женщины, да и мужчины тоже, носили украшения из этого прочного и вовсе не ювелирного металла. Мода на них только-только дошла из Англии до Парижа, но испанцы ещё не знали об этом. Увидев Анну, он тут же понял, что это женщина его мечты. Каждый волосок, каждая пора на её коже, густые высокие брови, слегка обнажённая высокая, пышная грудь – всё возбуждало в нём безумную страсть.

И сегодня вечером он так же захотел свою жену и, невзирая на её легкое сопротивление, попытался овладеть ею прямо в гостиной. Но, боясь, что кто-то из детей может неожиданно войти, Анна взяла Бетанкура за руку и отвела в спальню, где в канделябрах горели лишь три свечи. В комнате, обитой штофом и устланной шёлковым ковром, стояла широкая кровать, тяжелая шёлковая занавесь которой была продета у потолка в толстое стеклянное кольцо. Как много лет назад, Бетанкур и его жена слились в любовном экстазе. Это было, когда он по инерции ещё продолжал играть ключевую роль в Российской империи, а она всё ещё оставалась женой главного директор путей сообщения.