Текст книги "Бетанкур"

Автор книги: Дмитрий Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 43 страниц)

НОВЫЕ ПРЕПОДАВАТЕЛИ ИНСТИТУТА

С лета 1813 года в Институте Корпуса инженеров путей сообщения по приглашению Бетанкура начал преподавать механику действительный член Российской академии наук Семён Емельянович Гурьев – основоположник теории равновесия сводов. Гурьев был автором трудов по геометрии, математическому анализу и механике. Много лет он занимался планиметрией и пытался доказать пятый постулат Евклида, так называемую аксиому параллельности. Гурьев был автором нескольких учебных пособий, популярных в России почти до конца XIX века. В его работах особое внимание уделялось методике и методологии математики. Он организовал издание первого научного журнала Академии наук на русском языке; пробный экземпляр его, под названием «Умозрительные исследования», вышел в свет за три года до войны 1812 года.

С сентября 1813 по 1814 год по согласованию с Бетанкуром в Институте Корпуса инженеров путей сообщения курс гражданской и военной архитектуры начал читать французский инженер Глейз.

ВОЗВРАЩЕНИЕ АЛЕКСАНДРА I

В марте 1814 года Бетанкур узнал, что английский фельдмаршал Веллингтон, получивший это звание после блестящей победы при Виттории, окончательно вытеснил французов из Испании и 28 февраля занял город Бордо. Немного позднее в Петербург пришла весть, что Париж взят союзными войсками, а Наполеон низвергнут. В середине июля 1814 года Александр I с триумфом прибыл в Санкт-Петербург. В Казанском соборе отслужили торжественный молебен.

На Невском проспекте Бетанкур и Сеновер из ликующей толпы видели, как император Александр и цесаревич Константин Павлович ехали верхом перед парадной каретой, в которой сидели императрица Мария Фёдоровна и великая княжна Анна Павловна. Торжественная церемония продолжалась всю первую половину дня, а вечером иллюминацию по личному распоряжению царя отменили.

11июля в Розовом павильоне Павловска дали бал, где в толпе приглашённых можно было встретить Франца де Воллана и Августина де Бетанкура. Александр I лично обошёл всех гостей и за каждым столом поднял бокал шампанского.

1 августа 1814 года Бетанкур узнал неприятную новость. Александр I подписал указ – в нём говорилось: «Снисходя на прошение государственного канцлера графа Румянцева, всемилостивейше увольняем его от дел, на него возложенных, с сохранением всех получаемых им ныне окладов».

ГРАФ РУМЯНЦЕВ

Покровитель Бетанкура Николай Петрович Румянцев родился в 1754 году в семье выдающегося русского полководца Петра Александровича Румянцева-Задунайского. В юные годы учился в Лейденском университете, по окончании его посетил Париж, Женеву, Берлин, Рим, Венецию и, вернувшись в 1779 году в Россию, по желанию отца посвятил себя дипломатической службе. В 1801 году он становится членом Государственного совета, сенатором и получает назначение возглавить службы всех водных коммуникаций Российской империи. С 1802 года – министр коммерции. Эта должность была напрямую связана с водными коммуникациями: только через Петербург водным путем проходило до 45% всего товарооборота России.

Под руководством Румянцева началось изменение торгового законодательства, совершенствовался бюджет, улучшались водные пути, строились новые и приводились в порядок старые судоходные каналы. Румянцев снаряжал экспедиции, в том числе и первую российскую кругосветную под командованием Ю.Ф. Лисянского и И.Ф. Крузенштерна. Способствовал освоению восточных и северных регионов России.

Граф Румянцев стремился к развитию отечественного сельского хозяйства, промышленности, науки, мечтал об экономическом укреплении страны. Однако все его успехи на этом нелёгком поприще разбивались о незыблемость крепостного права. 1807 году он уже окончательно понял, что промышленное развитие страны и крепостное право – вещи несовместимые.

В 1808 году, как ярый сторонник русско-французского союза, Румянцев был назначен министром иностранных дел с сохранением прежних обязанностей. В 1810-м он становится председателем Государственного совета и фактическим главой правительства. Но начавшаяся война с Наполеоном предопределила отстранение Румянцева от дипломатических дел.

Бетанкур глубоко переживал состоявшуюся отставку графа Румянцева. Он очень высоко ценил личные и деловые качества этого человека и был глубоко благодарен ему за то, что он в своё время через мадридского посланника Муравьёва-Апостола пригласил его в Россию.

Но и в отставке Николай Петрович не остался без дел. Очень быстро граф приобрёл славу собирателя книг, рукописей, нумизматических, этнографических коллекций, послуживших основой Румянцевского музея – одного из культурных центров Москвы.

Румянцев возглавил группу историков и археографов в составе П.М. Строева, К.Ф. Калайдовича, Е.А. Болховитинова (митрополит Евгений), Н.Н. Бантыш-Каменского и некоторых других заинтересованных лиц: они выявляли источники по истории России как в своём отечестве, так и за рубежом.

В дальнейшем Бетанкур не раз встречался с этим выдающимся человеком в частном кругу и подолгу беседовал не только о российских дорогах, но и об искусстве, литературе, всемирной истории.

Когда графа Румянцева уволили с занимаемого поста, венский двор ликовал. Австрийцы понимали, что такого человека, который бы так твёрдо отстаивал интересы России в Европе, больше уже не будет, и не ошиблись.

10 августа 1814 года Александр I издал указ: «Статс-секретарю тайному советнику графу Нессельроде повелено продолжить докладывать Его Величеству по всем делам иностранного департамента, как то исполнялось во все течение последней с французами войны».Таким образом, Карл Роберт фон Нессельроде, протестант по вероисповеданию и немец по рождению, за всю свою жизнь не только не научившийся писать, но даже правильно говорить по-русски, возглавил дипломатическое ведомство Российской империи. Нессельроде всегда был ярым сторонником австрийской политики и смотрел на Меттерниха, министра иностранных дел Австрийской империи, снизу вверх. В этом альянсе Нессельроде сам себе отвел роль младшего брата.

С уходом с политического Олимпа такой крупной фигуры, как граф Румянцев, Россия понесла огромный ущерб, и Бетанкур, как умный человек, не мог этого не осознавать.

«МЫ ВСЕ ВЫШЛИ ИЗ БЕТАНКУРА»

В 1814 году в Петербурге возобновились проектные работы по строительству Обводного канала, участие в них приняли многие сотрудники Института Корпуса инженеров путей сообщения.

В этом же году в учебные программы института были введены два новых курса – гидрография и гидродинамика. По рекомендации Бетанкура на репетиторскую работу были оставлены два лучших выпускника 1814 года – Яков Александрович Севастьянов и Алексей Иванович Рокасовский.

В дальнейшем Яков Александрович Севастьянов станет профессором, а затем в чине генерал-майора займёт должность помощника директора института по учебной части. По его трудам «Начальные основания аналитической геометрии», «Основания начертательной геометрии», «Приложение начертательной геометрии к рисованию» и «Приложение начертательной геометрии к воздушной перспективе, проекции карт и гномики» будут учиться не только студенты Института инженеров путей сообщения, но и многих других российских технических вузов.

Что касается Алексея Ивановича Рокасовского, то «по успехам в науках» уже в четырнадцатилетнем возрасте он был произведён в прапорщики, а через год получил звание подпоручика. Заняв должность репетитора при генерал-лейтенанте Бетанкуре, он получил чин инженера 3-го класса и воинское звание поручика.

Через пять лет в чине капитана Рокасовский вместе с Бетанкуром будет строить в Нижнем Новгороде ярмарку. В 1842 году Алексей Иванович станет членом особой комиссии, учрежденной при Департаменте железных дорог Главного управления на время сооружения железной дороги Санкт-Петербург – Москва, а после вступления графа Клейнмихеля в должность главноуправляющего займёт место его заместителя с поручением управлять Департаментом искусственных дел.

В 1848 году Рокасовский будет назначен членом Комиссии по построению Исаакиевского собора, членом Центрального комитета по принятию мер к прекращению холеры. 11 апреля 1848 года он получит имперский орден Белого Орла с девизом «За веру, царя и закон». В этом же году Рокасовский станет сенатором и председателем Учебного комитета «для сосредоточения в нём направления умственного образования и наблюдения за его ходом по ведомству путей сообщения».

Умрет Рокасовский 1 мая 1850 года в Петербурге, оставаясь до самой смерти заместителем главноуправляющего путями сообщения и публичных зданий всей Российской империи. Именно Рокасовский любил повторять: «Мы все вышли из Бетанкура».

СВЕТСКИЙ ПЕТЕРБУРГ

Летом 1814 года Петербург был просто наводнён превосходными театральными труппами. Среди них русская, французская, немецкая и итальянская оперы. Каждый день давали трагедии, комедии, водевили или драматические спектакли. В балете блистали европейские звёзды. Словом, в отношении изящества Петербург не уступал предвоенному Парижу! Анна Джордейн стала членом Музыкального собрания, в состав его входил сам Государь и многие представители августейших семей. В залах собрания часто устраивали концерты и блистательные балы, а иногда и маскарады, обожаемые старшими дочерьми Бетанкура – Каролиной и Аделиной.

Бетанкур не любил светских вечеров, но он ещё при испанском дворе отлично усвоил, что без «паркетной дипломатии» и общения в свете никакую науку не сделаешь – на её развитие нужны деньги.

Вся знать и богачи в Петербурге имели собственные шлюпки или катера, как правило, искусно украшенные. В хорошую погоду Нева была усеяна ими. Воздух оглашался русскими песнями, прекрасно исполняемыми удалыми гребцами. Каждый погожий летний вечер превращался в праздник для всего города, и толпы горожан расходились по барским дачам, где веселились любимцы фортуны.

Август 1814 года, когда Петербург праздновал победу над Наполеоном, был особенно богат на различного рода увеселения. Гусары на яликах прямо из бутылок пили донское вино, бывшее ничем не хуже шампанского.

По приглашению главного директора Императорских театров обер-камергера Александра Львовича Нарышкина семья Бетанкура наконец-то услышала знаменитый роговой оркестр, дававший представление на Крестовском острове. На лужайке были накрыты подковообразные столы, на них в изобилии стояли вазы со всевозможными фруктами и сладостями. Слуги в зелёных, расшитых золотом платьях и ботфортах предлагали любое угощение на выбор. В небольших стаканах подавали английский портер и местное сладкое пиво. Бетанкур дождался, когда принесут красное вино, и сразу выпил два фужера, за что получил порицание от жены с пожеланием не увлекаться спиртными напитками.

Знаменитый нарышкинский роговой оркестр произвёл на чету Бетанкур неизгладимое впечатление. Таких неповторимых, прозрачно-серебристых звуков они ещё никогда не слышали, хотя роговые оркестры в то время в Петербурге были не редкость. Оркестр состоял из сорока инструментов: маленькие рога имели длину двадцать сантиметров, большие достигали трех метров, все они были слегка загнуты на конце. Музыканты, одетые в красные кафтаны и зелёные шаровары с золотым позументом, с большим умением дули в изогнутые трубы. При этом каждый инструмент издавал звук только одной высоты и тембра. В оркестре играли барские крепостные, от них требовалось точно отсчитать паузы и в нужный момент дунуть в рог. Если музыкант фальшивил во время концерта хоть один раз, его секли розгами, но публика об этом не знала и считала, что оркестр состоит из прекрасных исполнителей.

Нередко крепостной попадал в оркестр ещё в детстве, и за ним навсегда закреплялся один инструмент. Он должен был всю жизнь выдувать только одну ноту, таким образом превращаясь в «живую клавишу». Иногда музыканты даже теряли свои имена и отзывались на название ноты: До-диез или Си-бемоль.

Наконец под аккомпанемент роговой музыки собравшуюся на Крестовском острове публику начали смешить комедианты и жонглеры, особенно понравившиеся маленькому Альфонсо. К вечеру все расселись по лодкам и отправились восвояси. Рядом с яликом Бетанкура какое-то время плыла трескота – большая лодка с музыкантами, но довольно быстро отстала. Там, где река Мойка берет своё начало и пересекается с Фонтанкой, ялик Бетанкура чуть не столкнулся с прогулочной яхтой: на ней с дамами катались два его воспитанника, Валерий Галямин и Егор Адам, – выпускники Института Корпуса инженеров путей сообщения 1814 года.

ВАЛЕРИЙ ГАЛЯМИН И ЕГОР АДАМ

Молодые люди шумно и весело поприветствовали своего учителя. Настроение у всех было приподнятое.

В будущем Валерий Емельянович Галямин станет директором Императорского фарфорового завода и к его столетию в 1844 году создаст уникальный музей, пополненный предметами из кладовых Зимнего дворца: решение изготавливать любой заказ на фарфоровом заводе в двух экземплярах (один – для двора, другой – для музея) будет принято лишь при императоре Александре III.

Егор Андреевич Адам дослужится до чина генерал-майор по горному ведомству. Будет принимать участие в Русско-турецкой войне и наводить переправу через Дунай. В Петербурге он займётся постройкой и облицовкой гранитных набережных на Неве, в том числе и перед зданием Академии художеств. 17 января 1834 года Адама назначат главным строителем моста на Екатерининском канале, сегодня известного как Банковский благодаря находящемуся рядом зданию Ассигнационного банка. Славу мосту принесли угловые скульптуры грифонов работы Павла Соколова (с ним Бетанкур сотрудничал ещё в Царском Селе при устройстве фонтана «Молочница с разбитым кувшином»).

Вместе с Вильгельмом фон Треттером Адам примет участие в постройке Большого Конюшенного моста через Мойку. А с Андреем Готманом и Иваном Завадовским расширит Синий мост, входящий в ансамбль Исаакиевской площади и являющийся самым широким в Санкт-Петербурге. Иногда его называют «мостом-невидимкой»: из-за своей рекордной ширины он воспринимается как часть площади.

Вместе с Петром Базеном Адам построит Демидов мост через Екатерининский канал, а немного позже через тот же канал перекинет Ново-Никольский мост. Строительство Певческого моста через Мойку, соединившего Дворцовую площадь с капеллой, Егор Адам завершит в 1840 году. Будучи автором проекта, к работе он привлечёт архитектора Василия Стасова – автора одной из красивейших мостовых решеток города.

А в проектировании Мало-Конюшенного моста через Екатерининский канал (Трёхколенный мост) и Театрального – через Мойку, сооружённых в 1829—1830 годах по проекту Егора Адама (совместно с Вильгельмом фон Треттером), принимал участие и его учитель Августин Августович Бетанкур.

В течение нескольких лет Адам будет заведовать строительством и эксплуатацией всех мостов Санкт-Петербурга, города, расположенного на тридцати трех островах.

Именно образование, полученное Адамом в Институте Корпуса инженеров путей сообщения, позволило ему превратить Петербург в один из самых красивых городов мира.

Историческая справка

1 сентября 1814 года после очередного молебна в Казанском соборе Александр I покинул Санкт-Петербург и через Царское Село отправился в Австрию, на конгресс в Вене, для создания новой системы договорных отношений между европейскими государствами после французской революции и Наполеоновских войн. На повестке дня стоял также вопрос о пересмотре границ в Западной и Восточной Европе.

Конгресс санкционировал включение в состав нового Королевства Нидерланды территории Австрийских Нидерландов (современная Бельгия), а все остальные владения Австрии, утраченные в ходе Наполеоновских войн, снова возвращались под контроль Габсбургов. Речь шла об итальянских территориях Тоскана, Ломбардия, Венецианская область, Парма и Тироль. Пруссии досталась часть Саксонии, значительная территория Вестфалии и Рейнской области. Дания, бывшая союзница Франции, лишилась Норвегии, переданной Швеции. В Италии была восстановлена власть папы римского над Ватиканом и Папской областью. Бурбонам вернули Королевство Обеих Сицилии.

По результатам конгресса был образован Германский союз. Часть созданного Наполеоном герцогства Варшавского вошла с состав Российской империи под названием Царства Польского, таким образом, русский император Александр I стал одновременно и польским королём.

Эта историческая миссия полностью поглощала Александра I, он просто упивался ею, считая себя главным победителем Наполеона.

Пребывая летом 1814 года в Петербурге, царь ни разу, за исключением большого приёма в Павловске, не встретился с Бетанкуром. Мысли его были целиком заняты европейскими делами: там, по его мнению, он играл главную роль и по праву считал себя первым.

В результате работы конгресса сложилась Венская система международных отношений, создан Священный союз европейских государств, имевший целью обеспечение незыблемости европейских монархий.

ПИСЬМО БРАТУ

В Европе полностью восстановилось почтовое сообщение. И 15 сентября 1814 года, после многолетнего перерыва, Бетанкур написал письмо своему брату Хосе на Канарские острова:

«Дорогой Пепе!

Я очень благодарен тебе за письмо, которое ты переслал мне с доном Аауреано де Араусом, после стольких лет так радостно увидеть слова, написанные твоим почерком. Сколько событий произошло за это время! Сколько потерь мы понесли!.. Впрочем, оставим в стороне то, о чём все мы уже знаем, я расскажу тебе о своём положении здесь и начну с причин, которые меня сюда привели. С того самого времени, как возникла вражда между принцем Астурийским (нынешним королём Фердинандом VII) и Годоем, я подумал, что в Испании неизбежна революция и, чтобы не погибнуть со всем своим семейством, надо искать спасения и убежища в каком-нибудь иностранном государстве, и мне показалось, что Россия может быть самой подходящей для этого. Я видел, как надвигалась буря, а потом ещё и Наполеон запросил войск у Испании, и они были посланы под командованием маркиза де ла Романа. Я понял, что пора уезжать, любой здравомыслящий человек тогда пытался удалиться от двора. Я запросил разрешения на выезд и получил его. Семью я оставил в Париже и прибыл сюда, чтобы, как говорят, прозондировать почву. Император принял меня великолепно, через третьих лиц мне были сделаны очень заманчивые предложения, если я поступлю к нему на службу. Тем не менее я не принял их, но и не отказался; под предлогом, что мне необходимо обсудить это с семьёй, я вернулся в Париж. Приехав туда, я узнал об отречении Карла IVи прибытии Фердинанда VII в Байонну. Затем образовалась та знаменитая Хунта, которая лишила короны и его. Не желая служить королю-чужаку, я принял решение ехать сюда со всей своей семьёй: женой, тремя дочерьми и малолетним сыном. Все они и сейчас на моём попечении. Император и все члены его семьи приняли меня с таким почётом, какого я и не ожидал. Государь приглашал меня обедать с ним все дни, когда хотел (честь, которой удостоены очень немногие), он назначил мне жалованье в 25 тысяч рублей годовых (тогда рубль стоил 8 реалов в веллоновой монете), он присвоил мне звание генерал-майора, равнозначное тому, что я имел в Испании. Но самое благоприятное для меня– это то, что я подчиняюсь ему напрямую, без посредства какого-нибудь министра между нами. Таким образом, каждый раз, когда мне необходимо говорить с ним, я иду к нему, не прося разрешения у кого-либо, и обсуждаю с ним порученные мне дела. И каждый раз он демонстрирует мне, что доволен тем, как я ему служу. Могу уверить тебя, что он обращается со мной не как с подданным, а как с другом, в подтверждение этого посылаю тебе три его записки из тех, что он писал мне, когда, по причине занятости другими делами, не мог принять меня. Ты обратишь внимание на то, что писаны они карандашом, у него такая привычка. Год с небольшим после начала моей службы он присвоил мне чин генерал-лейтенанта, затем наградил орденом Святого Александра Невского с лентой, после Святого Андрея Первозванного это самая высокая награда в России, а в прошлом году он прислал мне свой портрет, украшенный бриллиантами.

С моей стороны я служу ему со всем рвением во всех порученных мне делах. Я основал Военный институт (или Школу) для подготовки инженеров, и те, кто вышел из его стен, во время недавней войны трудились так, как никто от них не ожидал. (Могу похвастать тем, что нигде не учат математике лучше, чем в моём заведении.) Я спроектировал машину для очистки Кронштадтского порта, её чертежи ты видел, когда я работал над ней в Париже. Получилось настолько великолепно, что эта драга каждые две минуты достает одну кубическую вару грунта с глубины в 20 футов. Я построил несколько деревянных мостов. Последний из них в этом городе только что закончен, и его чертёж, сделанный мною пером, посылаю тебе с Араусом. Я полностью обновил литейное дело на оружейном заводе и сделал ещё немало дел, которые пришлось бы долго перечислять. Итак, здесь я в почёте и имею необходимое для жизни, но не более: здесь платят бумажными ассигнациями, а они потеряли вдвое с того момента, как я здесь, и моё жалованье сократилось наполовину. Тем не менее я счастлив тем, что имею здесь, что я избежал нищеты, которая опустошает Испанию, я удовлетворён тем, что способствовал так же, как лучшие испанцы, или ещё более, крушению чудовища Бонапарта.

Моя жена и дочери, познакомившись в Лондоне с твоим сыном, моим племянником Августином, не жалели похвал, говоря о его чудесном характере, живости и талантах, но при этом отметили, что, как им показалось, его учителя могли бы заставить его лучше использовать время для учёбы. Я попросил бы тебя о любезности прислать мне его на год-два сюда, ещё до возвращения на Тенерифе. Он будет жить у меня дома, а в моём институте за год узнает больше, чем в Англии за шесть лет. Араус сказал мне, что вернётся сюда в следующем году, это хорошая оказия: прислать Августина вместе с ним. Если согласишься, заранее прими благодарность моей жены и дочерей, они его очень любят.

Мне пришла в голову мысль: если Араус приедет с винами, почему бы тебе не прислать мне 15, 20 или более бочонков вина, взамен я отправлю тебе товары этой страны, для собственного пользования или на продажу. Можешь подумать об этом и располагать мною по своему усмотрению. Если не желаешь прислать большую партию, то прошу прислать мне один бочонок виндуэньо и один– мальвазии, на пробу…»

Далее Бетанкур писал, что его дочь Каролина нарисовала четыре букета цветов на белом плюше, для двух стульев, и подарила матери-императрице Марии Фёдоровне. Весь двор пришел в умиление и долго восхищался таким рукоделием. Сама же императрица осталась очень довольна изысканным подарком. В письмо была также вложена записка, датированная 25 февраля 1811 года и написанная по-французски рукой императора Александра I, следующего содержания:

«Сегодня вечером, Генерал, у меня много дел. И, не желая заставлять Вас ждать, я прошу Вас прийти завтра в восемь вечера.

Весь Ваш (подпись)».