Текст книги "Бетанкур"

Автор книги: Дмитрий Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 43 страниц)

БЛАГОДАРНОСТЬ

В приказе главнокомандующего армиями генерал-фельдмаршала Барклая де Толли от 31 января 1815 года, в частности, говорилось:

«Быв личным свидетелем, с какою готовностью и усердием чиновники Корпуса путей сообщения, состоящие при армии, исполняли возлагаемые на них поручения в устроении переправ, наведении мостов, проложении и починке дорог и, вообще, что до обязанности их относилось, я приятным долгом поставлю объявить им благодарность».

Эти слова в полной мере относились и к воспитанникам Института Корпуса инженеров путей сообщения, принимавшим участие в войне 1812 года. Многие из курсантов были повышены в чине, награждены знаками отличия. Но никто из них при этом не задирал нос перед товарищами, в военных действиях не участвовавшими.

ИЕЗУИТЫ

Единственный сын Бетанкура Альфонсо гордился, что знаком с героями, – они иногда защищали его от одноклассников-лицеистов, с которыми ему приходилось не раз драться. В лицее был учреждён особый класс для преподавания римско-католического катехизиса, и Альфонсо, будучи католиком, посещал его. За это от одноклассников он и получил обидную кличку Иезуит. Тех, кто не был крещён в русскую православную веру, после занятий подкарауливали и избивали. Доставалось и Альфонсо, хотя он мог за себя постоять.

В конце декабря 1815 года Александр I издал высочайший указ о немедленной высылке всех иезуитов из Санкт-Петербурга и строжайшем воспрещении въезда им в обе столицы. Зимней холодной ночью иезуиты, снабжённые шубами и тёплыми сапогами, в кибитках были отправлены в резиденцию своих собратьев – Полоцк. Так что в Петербурге остался только единственный «иезуит» – одиннадцатилетний Альфонсо де Бетанкур, и ему всё время приходилось кулаками отстаивать свою независимость в лицее.

КОМИТЕТ ДЛЯ СТРОЕНИЙ И ГИДРАВЛИЧЕСКИХ РАБОТ

Все современники в один голос утверждали, что по возвращении в Петербург Александр I изменился в худшую сторону. Вот что об этом писал его флигель-адъютант, а в дальнейшем известный военный писатель Александр Иванович Михайловский-Данилевский: «Образ мыслей его и жизни изменился до такой степени, что самые близкие люди, издавна его окружавшие, говорили мне, что по возвращении его из Парижа они с трудом могли его узнать. Отбросив прежнюю нерешительность и робость, он сделался самодеятелен, твёрд и предприимчив и не допускает никого брать над собой верх… Опыт убедил его, что употребляли во зло распоряжения его к добру; язвительная улыбка равнодушия явилась на устах, скрытность заступила место откровенности и любовь к уединению сделалась господствующей его чертой; он обращает теперь врождённую ему проницательность преимущественно к тому, чтобы в других людях открывать пороки и слабости… Перестали доверять его ласкам… и простонародное слово “надувать” сделалось при дворе общим… Он употребляет теперь дипломатов и генералов не как советников своих, но как исполнителей своей воли; они боятся его, как слуги своего господина…»

Присущие с юности Александру такие черты, как скрытность и двуличие, выдвинулись после европейского похода на первый план. Он стал циничен, груб, начал презирать ещё больше русский народ, спасший его трон от верной гибели. Кроме того, после Венского конгресса он чувствовал страшную усталость. И хотя Наполеона уже давно не было у власти, он продолжал завидовать этому человеку.

Любой разговор о либеральных реформах приводил его в бешенство, а любые революционные преобразования казались разрушительными и гибельными. Вокруг него роились уже не смелые реформаторы, как было в 1803 году, а исправные делопроизводители. К тому же в 1815 году Александр I увлекся мистицизмом и посвящал этому довольно много времени. Все государственные дела, включая и духовные, были доверены графу Аракчееву. Только через него министры, сенаторы и члены Государственного совета могли получить доступ к царю. При этом все, включая и самого Аракчеева, находились под негласным полицейским надзором.

Александр Павлович, напуганный революцией во Франции и всегда помнящий, как закончили жизнь его отец Павел I и дед Пётр III, катастрофически боялся потерять трон. Проезжая мимо Михайловского замка, Александр I всегда закрывал глаза. Ему хотелось спрятаться от прошлого, а для этого изменить облик города… И такая возможность представилась.

Россия после победы над Наполеоном заняла господствующее положение в Европе – российская столица должна была соответствовать своему новому статусу. Александр I задумал превратить Петербург в парадный фасад империи: город должен был прославлять силу русского оружия и его мудрое правление. Александр I снова вспомнил о Бетанкуре, вызвал его к себе и после длительной беседы подписал именной указ об учреждении специального Комитета по строительству Петербурга и других городов Российской империи.

В постановлении, вручённом Бетанкуру, говорилось: «Об учреждении Комитета для приведения в лучшее устройство всех строений и гидравлических работ в Санкт-Петербурге и прикосновенных к оному местах….Взяв, с одной стороны, во внимание правильность, красоту и приличие каждого здания в применении к целому городу, а с другой– выгодное расположение, прочность и безопасность, как собственно всякому строению принадлежащую, так и собственную; дабы всё оное могло быть удобнее соображаемо во всех правилах лучшей архитектуры и дабы столицу сию вознести по части строительной до той степени красоты и совершенства, которые по всем отношениям, соответствуя достоинству её, соединяли с тем вместе общую и частную пользу, признал я нужным для сего, а равно и для гидравлических производств, учредить особенный Комитет, которому состоять под председательством Вашим и в оном быть членами архитекторам Росси, Модюи, Стасову и Михайлову. К занятиям сего Комитета главнейшее следует:

I. Поправление и постепенное введение надлежащего регуляторства в строениях всех частей города. Для сего необходимо нужно первоначально обозреть весь город в совокупности наблюдательным оком и обнять зрелым соображением.

II. Рассмотрение чертежей на все без изъятия здания…

III. Всё то, что относится не только к правильному и приличному наружному виду и к безопасному расположению на дворах, но и к самому внутреннему с надлежащею от огня осторожностью…

IV. Состояние общего обозрения нынешнего состояния гидравлических производств <…>

Институт путей сообщения доставит Комитету потребные пособия в черновиках и инструментах для занятий сего нужных. Особенно к сим занятиям назначаю ведомства того Института подполковника Базена и Директора рисования и архитектуры Готмана».

В указе, подписанном царём, стоит фамилия Росси. Для того чтобы талантливый архитектор стал членом комитета, Бетанкуру пришлось изрядно потрудиться. Оказалось, что у Карло Росси в Петербурге немало врагов, и среди них влиятельный при русском дворе французский архитектор Антуан Франсуа Модюи, находившийся на русской службе с 1810 по 1827 год.

АРХИТЕКТОР МОДЮИ

В России его звали Антоном Антоновичем; он попал на русскую службу по рекомендации французского посланника в Петербурге Армана де Коленкура. В России Модюи повезло больше, чем его соотечественникам – преподавателям Института Корпуса инженеров путей сообщения Базену, Дестрему, Потье и Фабру. Во время войны с Наполеоном он путешествовал по Греции и Италии и в России отсутствовал.

Весной 1814 года он и французский зодчий Пьер Фонтен (один из архитекторов Триумфальной арки на площади Каррузель в Париже) встретился с Александром I в столице Франции и предложил русскому императору перестроить Петербург так, чтобы он выглядел настоящей европейской столицей. Именно Модюи в Париже внушил Александру мысль превратить Петербург в помпезный город. Пьер Франсуа Леонар Фонтен, один из основоположников стиля ампир, с воодушевлением поддержал эту смелую идею и прислал Александру I двенадцать томов альбома архитектурно-декоративных новшеств под общим названием «Здания и памятники Парижа при правлении Наполеона I».

Александру хотелось превзойти Бонапарта не только на полях сражений, но и в строительстве. Он внимательно познакомился со всеми архитектурными достопримечательностями, возведёнными в эпоху Наполеона. Императору очень понравилась французская столица – он увидел в ней современный город. Создавая в 1816 году Комитет для строений и гидравлических работ, царь включил туда Модюи, рассчитывая на его незаурядный градостроительный талант и архитектурную смелость. Однако такое решение не очень обрадовало Бетанкура.

Ещё при жизни Тома де Томона у «швейцарского» архитектора сложились довольно напряжённые отношения с Модюи, открыто выступившим против некоторых его проектов. По характеру Модюи был активным, напористым человеком, с очень тонким архитектурным видением и чутьём, но при этом не терпящим чужого мнения. Например, у Карло Росси и Антуана Модюи было абсолютно различное градостроительное мышление, и ни тот ни другой ни в чём не собирались друг другу уступать. Но организационный талант Бетанкура на какое-то время примирил их.

В Комитете для строений и гидравлических работ Бетанкур отвёл Модюи роль составителя генерального плана города и отдельных его частей. Зная, что Антон Антонович получил первоклассное архитектурное образование в Париже, Бетанкур сделал так, что творчество Модюи стало той осью, вокруг которой вращались разрозненные звенья градостроительного плана города. Первоначальные замыслы Модюи охватывали как крупные территории главных столичных островов – Васильевского и Петербургского, так и более локальные, но значимые районы – Сенной площади, Коломны, площади у Аничкова дворца, Апраксина двора, Марсова поля. Модюи доказал Александру I, а затем и Бетанкуру, что парадный облик Петербурга должен соответствовать времени: крупномасштабность и ансамблевость призваны стать отличительными и обязательными чертами архитектурно-градостроительных проектов в стиле ампир.

ПЕТЕРБУРГ ДО БЕТАНКУРА

Что же представлял собой Петербург в середине 10-х годов XIX века? Девять десятых Северной столицы составляли деревянные постройки, по преимуществу расположенные вдоль набережной Невы. Только вблизи Зимнего дворца было несколько высоких домов. Все остальные каменные дома были двухэтажные или одноэтажные, с подвалами, где тоже жили люди. Только на Невском проспекте, между Мойкой и Фонтанкой, а также на двух Морских улицах и Миллионной деревянных домов вовсе не было. На всех же остальных улицах, если и были каменные дома, то вперемежку с деревянными. Части города, называемые Коломною, Московской, Рождественской, состояли почти исключительно из деревянных домов, а улицы здесь никогда не имели мостовых. Так называемое Козье болото в Коломне было настоящим болотом, непроходимым и смрадным, покрытым зелёной тиной. Такие же болота встречались и в районе Лиговки, на Новых местах и за Каретным рядом.

Ямская была настоящей деревней. Петербургская сторона с её лучшими улицами едва могла тягаться с плохим уездным городишком. Что уж говорить о Выборгской стороне или Песках! Даже из множества храмов только несколько были каменными – Казанский собор, Александро-Невская лавра и недавно достроенный Исаакиевский собор, представлявший собой бесформенную массу без намёка на архитектурный стиль. Дворцовую площадь окружали маленькие частные дома; среди них выделялся только дом Кушелева, бывший для Петербурга тем же, что и Пале-Рояль для Парижа, только в миниатюре. Повсюду теснились лавки, трактиры, маскарадные залы и театр, где играли немецкие актеры.

До Бетанкура тротуаров в Петербурге вовсе не существовало. Люди не имели представления о городской чистоте и гигиене. Большинство столичных улиц ранней весной и осенью становились непроходимыми. На некоторых почти всё лето стояли лужи. Рядом с Дворцовой площадью паслись коровы и разгуливали свиньи. Стаи собак бегали по городу в поисках пищи. Иногда ночью они даже нападали на прохожих. Кареты забрызгивали грязью встречные экипажи и сами утопали в грязи.

Вернувшись из Парижа в Петербург, Александр не мог не заметить удручающего контраста между двумя столицами. Он решил во что бы то ни стало изменить облик города.

РЕКОНСТРУКЦИЯ ГОРОДА

3 мая 1816 года Александр I издал Высочайший указ о создании Комитета для строений и гидравлических работ. Одной из целей его деятельности была реконструкция Петербурга. Уже в первых строках говорилось о необходимости сосредоточить в комитете все утверждённые ранее планы развития города. Все основные положения указа были подготовлены членами Комитета во главе с Бетанкуром. Комитет разработал «Проект учреждения о каменных и деревянных строениях в Петербурге»: он предписывал руководствоваться чертежами, созданными ещё под началом Алексея Васильевича Квасова, составителя генерального плана Санкт-Петербурга (1763—1769). Эти документы стали директивными для всех архитекторов.

В обязанности комитета входила планировка и застройка города: прокладка новых улиц и «выравнивание» старых, перепланировка существующих и устройство новых площадей, размещение на них монументальных сооружений. Комитет утверждал проекты всех новых жилых и общественных зданий, разрабатывал для них «образцовые» проекты, осуществлял контроль за строительством не только в столице, но и во всей империи, а также наблюдал за возведением мостов, набережных и тротуаров. Большое значение комитет придавал городскому водоснабжению и канализации. В его компетенцию входило использование в городском строительстве наиболее технологичных материалов, а также вопросы противопожарной безопасности.

Согласно царскому указу Петербург предстояло довести «до той степени красоты и совершенства, которые бы, по всем отношениям соответствуя достоинству, соединили с тем вместе общую и частную пользу…».Впервые в истории Петербурга застройка города стала осуществляться комплексно, с учётом не только единого архитектурного решения, но и всех видов инженерных коммуникаций. Вот почему комитет привлёк для работы не только архитекторов, но и инженеров.

Одновременно с комитетом была создана Комиссия проектов и смет, контролировавшая экономическую целесообразность всех проектов, начиная от постройки пристаней и причалов и заканчивая возведением храмов и выпуском паровых машин, станков и насосов. Без заключения комиссии комитет не имел права выдать разрешение ни на один более-менее значимый архитектурный проект не только в России, но и в Великом княжестве Польском или Финляндском. Комитет своими силами обеспечивал экспертизу многих градостроительных и инженерно-гидравлических проектов. Каждый автор, подавая своё творение на экспертизу, отдавал себе отчет, что она будет серьёзной и профессиональной, поэтому уже на первоначальном этапе любой проект готовился очень тщательно.

По мнению Бетанкура, город следовало развивать на обоих берегах Невы – на Васильевском острове, Петербургской и Выборгской сторонах: компактное расселение экономически более выгодно. Это создавало условия для развития морской торговли. В западной части Васильевского острова он предлагал построить порт и поручил Модюи разработать его общую концепцию, а также устройство там торговых зон по типу существующих в Лондоне. Он намечал и создание системы каналов и гаваней. Дамбы вокруг островов предлагал устроить таким образом, чтобы они защищали от наводнений, что позволило бы заселить острова. Каналы, в свою очередь, могли бы служить транспортными коммуникациями и обеспечивать районы водой.

АНИЧКОВ ДВОРЕЦ

Весной 1816 года Карло Росси получил от Бетанкура предложение реконструировать усадьбу Аничкова дворца в контексте новой застройки главной магистрали города – Невского проспекта. Таким образом, с помощью Росси и Модюи Бетанкур начал реконструкцию Невского проспекта, придав ему современный вид, во многом сохранившийся до наших дней. Именно тогда площадь (современное название площадь Островского) обрела чёткие границы и ориентацию на ось Малой Садовой улицы и Манежной площади. Бетанкуру понравился план Росси, связавший «воздушный» павильон в глубине участка с композицией Аничкова дворца.

Новая классическая архитектура вдохнула жизнь в Невский проспект, придав ему монументальность, при этом внеся элемент пластической игры в его многоэтажную фронтальную застройку. Благодаря поддержке Бетанкура Карло Росси скоро стал первым придворным архитектором. Ему поручали самые ответственные заказы. Бетанкур полностью доверял его архитектурному вкусу и всегда поддерживал при обсуждении его проекты с главным заказчиком – царём.

АРХИТЕКТОРЫ БЕТАНКУРА

Кроме Бетанкура Карло Росси поддерживал член Комитета для строений и гидравлических работ архитектор Василий Петрович Стасов. В Санкт-Петербурге Стасов построил здание Академии наук на Васильевском острове, Ямской рынок на Разъезжей улице, Павловские казармы на Марсовом поле, Спасо-Преображенский и Троице-Измайловский соборы, Нарвские и Московские триумфальные ворота. Его постройки всегда отличались представительностью и торжественностью архитектурных форм. Под влиянием Бетанкура и Модюи Стасов развивал русский ампир, при этом постоянно добавляя в него любимые элементы дорического ордера.

Бетанкура со всеми архитекторами связывало полное единодушие, что и позволило построить в Санкт-Петербурге множество зданий, создать непревзойдённый парадный фасад города, неповторимый по красоте и ансамблевой согласованности, на многие столетия ставший его отличительной чертой.

РЕФОРМЫ

По возвращении Государя из Европы начались всевозможные реформы и перестановки в высшем управлении империи. С 1816 года всеми делами государства стал заведовать граф Алексей Андреевич Аракчеев. Только через него даже самые высокие сановники могли попасть на приём к царю. При этом никто не понимал, как расценивать новое назначение генерала Ермолова, считавшего Аракчеева «вреднейшим человеком в России» и в то же время получившего из его рук высокую должность командира Отдельного Грузинского корпуса с одновременным постом управляющего гражданской частью в Грузии, Астраханской и Кавказской губерниях. Кроме того, Ермолову была поручена ещё и миссия чрезвычайного посла в Персии – одна из ключевых в русской дипломатии того времени.

В сфере образования также прошла череда реформ. Было создано Министерство народного просвещения, публично названное русским историком Николаем Михайловичем Карамзиным «министерством затмения». Новое ведомство руководствовалось мыслью, что между наукой о Боге и прочими дисциплинами существует тесная связь. Бетанкур в мистицизм не верил, но, зная, что Александр I после возвращения из Парижа увлекся тайными оккультными учениями, свою точку зрения вслух не высказывал, но всем своим видом давал понять, что в иррационализме истины нет, и своих воспитанников этой чепухе обучать не собирался. Да его об этом никто особенно и не просил. Основные силы нового министерства были направлены на духовные дела и народное просвещение. Институт Корпуса инженеров путей сообщения был слишком элитарным учебным заведением, и реформы там мог проводить только один человек – Бетанкур.

Учебники и пособия, которым Августин Августович уделял повышенное внимание, выходили без грифа Министерства просвещения. Например, книга Карла Ивановича Потье «Основания начертательной геометрии для употребления воспитанниками Института Корпуса инженеров путей сообщения», вышедшая в 1816 году сначала на французском, а затем в переводе Якова Александровича Севастьянова и на русском языке, прошла только Особую канцелярию Министерства полиции. Это ведомство контролировало всю печатную продукцию в России, включая учебники по математике и теоретической механике.

С 1816 года так называемый учёный комитет установил полный контроль над учебной литературой во всех образовательных учреждениях России. При этом полиция очень рьяно наблюдала за книжными изданиями в Институте Корпуса инженеров путей сообщения, особенно после того, как министром данного ведомства стал Сергей Кузьмич Вязмитинов. Неизвестно откуда, но по городу пополз слух, что Институт Корпуса инженеров путей сообщения является рассадником вольнодумства, безбожия, якобинского духа и материализма, а каждое издание по математике, физике, теоретической механике и даже по геодезии подрывает и разрушает веру в Божественное провидение. Но сами преподаватели и воспитанники института в ту пору об этом задумывались мало.