Текст книги "Волчий мир. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Даль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 47 страниц)
На пороге трактира они встретили Черноуса, который и поведал им страшные новости о гибели лучших друзей. Десятники Карим, Драмин и Колин полегли на Красных полях. Но самое ужасное, что их судьбу разделил Дорин, Смотрящий, наставник и друг Сереги. Глухая тоска навалилась на Одинцова, хоть волком вой. Хотелось пойти в кабак и напиться вусмерть. С этими людьми он делил стол и кров, испытывал нужду и радость пира. Он прошел с ними ни одно сражение, и вот теперь их нет. Большим усилием воли Серега заставил себя успокоиться. От горя его отвлекло любопытство и желание во всем разобраться, расставить все по своим местам. Именно поэтому с большим кувшином пива Одинцов и Шустрик заперлись в комнате на втором этаже и потребовали, чтобы их никто не беспокоил.
– Друг мой, с тобой никто не играет, – вкрадчиво произнес Шустрик, при этом глаза его зловеще сверкнули. Или Сереге это только показалось. – Ты знал ровно столько, сколько тебе было позволено знать на этом уровне. Теперь я могу рассказать тебе больше. Но большие знания, большая ответственность. Ты готов к этому?
Серега ответил незамедлительно:
– Не тяни кота за яйца. Я хочу знать все. И в первую очередь кто ты такой?
– Я? Лех Шустрик, твой друг. Я все‑таки надеюсь, что могу еще им быть.
– К черту, рассказывай! – потребовал Серега, делая большой глоток пива.
Ему требовалось напиться, чтобы смыть с себя напряжение последних дней. Но сначала он должен все узнать.
– Что из того, что ты мне рассказывал до этого, правда, а что ложь?
Лех Шустрик усмехнулся.
– Хорошо. Я начну сначала. Скажем так, есть группа людей, которым перестала нравиться сложившаяся ситуация в срединном мире. Как ты знаешь, он состоит из множества маленьких и крохотных княжеств, баронств и королевств. По всем законам развития эти маленькие государства должны были начать объединяться друг с другом, тем более что многие из них связывают родственные узы. К примеру, княжество Боркич и Вестлавт много веков назад были единым государством. Все предпосылки для объединения есть, но отчего‑то оно не происходит. Задавшись вопросом, почему это так, мы начали анализировать ситуацию и пришли к выводу, что естественный исторический процесс искусственно тормозят. Очень долго мы пытались разобраться, кто за этим стоит и, самое главное, кому это нужно, но все наши попытки были безуспешны. Мы не видели никого, кому бы это было выгодно. Потом лишь мы поняли, как были слепы. А ведь ответ лежал у нас перед глазами. Надо было только сложить все факты в нужной последовательности.
Лех Шустрик на время замолчал, отдавая дань уважения пиву. Пара глубоких глотков, он отставил кружку в сторону, утер с губ пену и продолжил:
– Магики. Вот кто стоит за всем этим. Только им выгодна такая раздробленность. Потому что объедиенние привело бы к появлению крупного государства, которое не может быть слабым. Просто не может себе этого позволить. А сильное государство магикам не выгодно. Ибо рано или поздно правитель такого государства задастся вопросом, почему все технологии сосредоточены в руках странных сектантов магиков, а мы вынуждены пользоваться технологической отрыжкой. Помнишь, ты сам сказал, что из всех войн выгоду получают только магики, потому что на войнах и раздрае их торговля растет.
– Это все логично, – прервал Шустрика Серега. – Только мне пока непонятно, кто эти умные люди, о которых ты говоришь?
– Те, кого не устраивает сложившееся положение вещей, – уклончиво ответил Лех.
– Это‑то как раз понятно. Ты мне конкретику давай.
– Хорошо, – после некоторых раздумий ответил Шустрик. – Скажем так, во главе Тайного Совета, так мы себя называем, стоит князь Вестлавта Георг Третий. Остальные сильные и влиятельные люди княжества. В числе заговорщиков есть и воевода Глухарь, с которым ты уже давно знаком.
– Пестрая компания, – оценил Серега. – Только одного не понимаю, как в такой компании оказался простой вор. Пускай и высокого уровня.
Лех Шустрик усмехнулся.
– Ну это не совсем так. Я уже давно не вор, и далеко не простой.
– То есть все, что ты мне про себя до этого рассказывал, вранье?
– Нет, почему? Чистая правда. Но я раньше был вором, пока не встретил во время очередного приключения князя Георга, который меня и поймал с поличным. Князь очень любил под личиной простого горожанина разгуливать по улицам. И я попытался его обчистить. Как ни странно, князь не стал меня наказывать за это, но приблизил к себе. Почему он так поступил? Этим вопросом я до сих пор задаюсь – и не знаю ответ. Сейчас я возглавляю разведку княжества. Как сам понимаешь, былые навыки мне в этом очень помогли.
– Тебя же в Вестлавте стража пыталась загрести? И спасаясь от них, ты поступил на службу в Волчий отряд, – вспомнил Серега. – Как‑то не вяжется.
– Отчего же, очень даже выходит. О том, кто я такой, знает лишь избранный круг, для остальных я остаюсь вором, правда высокого класса. Я не мог сразу идти за тобой, это шло вразрез с нашими планами, но потом, когда ты уже поступил на службу Вестлавту, было принято решение, чтобы я все время был подле тебя. Так что история со стражей случилась очень даже кстати. Но давай обо всем по порядку.
Одинцов кивнул и выпил пива. Все, что рассказывал Лех Шустрик, было чертовски интересно. Надо бы разобраться в этом до конца.
– Когда мы поняли, что именно магики тормозят естественное политическое развитие, мы решили помешать их планам. Лучшими умами княжества были разработаны методики противодействия магикам и сразу же воплощены в жизнь. Но, к нашему удивлению, ни одна из методик не сработала. Мы получили не просто результат, мы оказались в дураках. К такому, признаться честно, были не готовы. Тогда мы решили разобраться в магиках получше. Пленили несколько человек. Особо не усердствовали, так чтобы они не насторожились. Но, во‑первых, от самих магиков ничего не смогли добиться. Лучшие заплечных дел мастера княжества не смогли развязать им языки. Да и в неволе они очень быстро погибали. Словно внутри магиков включался какой‑то самоуничтожающийся механизм. Потом, как мы ни старались скрыть факты пленения, в Железных землях обо всем тут же становилось известно. Это изрядно нас пугало. Но мы продолжали работать. Были натренированы и засланы в Железные земли несколько десятков разведчиков, но ни один из них не вернулся обратно. Мы пытались скупить все нены, которые магики привозили в княжество. Но по большей части это была именно что технологическая отрыжка. Воспроизвести нены у нас не вышло. Мы оказались ни с чем.
– Хорошо поешь, дальше рассказывай, – потребовал Серега.
– Что бы мы ни предпринимали, у нас ничего не получалось. Складывалось впечатление, что всем срединным миром правит незримый кукловод, и что бы мы ни делали, помешать его планам у нас не выйдет. Тогда князь Вестлавта предложил спровоцировать магиков. Для этих целей я отправился к князю Боркичу, чтобы выкрасть у него один очень ценный нен.
– Ты говоришь о том кристалле, который мы вынесли из княжеского хранилища перед побегом из‑под горы? – спросил Серега.
– Кристалл был для отвода глаз. То, что я вынес, было куда ценнее.
– И что же это? – заинтересовался Одинцов.
– Некий преобразователь материи, позволяющий строить порталы в разные точки времени и пространства. Вот как‑то так.
– Но откуда такая ценная штука у Боркича? – удивился Серега.
– На этот счет есть версии, но точного ответа я не знаю. Магики для чего‑то подарили ему этот нен. Какие‑то опасные штуки он для них делал. Но что именно, мы не знаем. И теперь уже вряд ли узнаем. Этот артефакт мы выкрали из хранилища Боркича, оставив явственные следы, указывающие на причастность к похищению людей Вестлавта. Боркич купился, пытался нас поймать, но когда не вышло, начал войну.
– То есть вы стравили два государства, чтобы увидеть реакцию магиков? – спросил Серега.
– По сути – да. Но в случае победы мы все‑таки начали бы процесс объединения и роста сильного государства. Магики незамедлительно ответили. Попытались ввести в игру дополнительные фигуры. Барона Верчера, к примеру. Когда же у них ничего не вышло, открыто выступили на стороне Боркича. Хотя до этого магики ни разу не поддерживали ни одну воюющую сторону. Мало этого, могу сказать, что в предыдущих войнах магики искусно играли. То подкидывая хитрые нены одной стороне, то другой. И тем самым уравновешивая силы и превращая любую полноценную большую войну в фарс. В итоге, набравшие в долгой войне мощь государства спускали пар и превращались в слабые, легко управляемые страны. Так происходило каждый раз, когда кто‑то на политической арене набирал должную силу.
– В это даже как‑то не верится, – честно признался Серега. – Просто какая‑то фантастика.
– Но это факт, – Лех Шустрик приложился к кружке с пивом и продолжил: – Войну мы выиграли и объединили два княжества в одно. Магики пытались нас остановить, но безуспешно. Нам удалось привести в негодность их прежние механизмы влияния, а новые они еще не создали. Теперь, в итоге, мы имеем сильное княжество Вестлавт и ужасно злых магиков.
– Что вы намерены предпринять? – спросил Серега.
– Дальнейший план будет определен на оперативном совещании Тайного Совета через несколько дней. Одно мы знаем точно, магики это так не оставят. Войну с Боркичем мы выиграли, теперь ждем ответных ходов от магиков. А то, что они скоро последуют, сомнений нет. И думаю, это будет сильная комбинация.
– Теперь понятно, откуда у тебя взялся антиграв, – задумчиво произнес Серега, вспоминая, как Шустрик спас его от падения с могехара.
– Один из ненов, которые нам чудом, через подставных лиц, удалось купить у магиков.
– «Солнечные зайчики» тоже через подставных лиц купили?
– Точно так.
– Какая роль во всем этом была отведена мне? – спросил Одинцов, встрепенувшись.
– Нас сразу заинтересовала твоя персона, как только я узнал, что ты провалился из другого мира. О преобразователе материи мы уже тогда знали. Получается, ты либо плод эксперимента магиков и Боркича, либо тебя выдернули из другого мира с какой‑то целью. Я присматривал за тобой, пытаясь во всем разобраться. А уж когда ты поступил на службу князю Вестлавту, это даже стало удобно. Я все время был на передовой, в гуще событий. Ты очень органично влился в план нашей кампании. К тому же Боркич и магики посчитали именно тебя главным виновником всех своих поражений и пытались несколько раз убрать. Ты оттягивал на себя вражеское внимание, тем самым позволяя нам работать дальше. Но теперь мы решили, что ты достоин войти в Тайный Совет, если, конечно же, пожелаешь.
– А у меня есть выбор? – ехидно поинтересовался Серега. – Я не люблю, когда меня втемную используют. Хочу в открытую играть.
– Значит, мы в тебе не ошиблись. Князь Георг Третий Вестлавт хочет лично с тобой побеседовать. Мне сегодня об этом воевода Глухарь сказал. Поэтому завтра с утра мы с Волчьей сотней отправляемся в Красноград. А сегодня не грех будет выпить с друзьями да помянуть павших. Как считаешь, Волк?
Серега посмотрел на Леха Шустрика и согласно кивнул.
– Твоя правда. Пошли, соберем народ и займем лучшие места в таверне. Будем сегодня пировать, а серьезные дела оставим до завтра. Мне еще предстоит переварить то, что я от тебя услышал. Я ведь, дурак, надеялся, что после этой войны заживу где‑нибудь в тихом уголке, буду виноград растить да вино делать. Ан нет.
– Ну ты меня насмешил, – улыбнулся Шустрик. – Ты заточен под другие дела. Никак не для того, чтобы в глуши прозябать.
* * *
В таверну вошел бродячий бард с гитарой за спиной. Грязные седые волосы спускались на плечи, замызганная куртенка, не могущая согреть даже в промозглую осень, не говоря уже о зиме, да разбитые стоптанные сапоги, вот и весь портрет на память. На его появление никто не обратил внимание. Люди продолжали заниматься своими делами. Свободных мест за столами не было, да он и не просил никого подвинуться. На столь большую роскошь денег у него явно не было. На кров и пищу бард собирался заработать своим искусством. А пока он приблизился к открытому очагу, в котором плясал жадный огонь, и, стянув с рук драные варежки, протянул красные замерзшие ладони к теплу. Бард вел себя тихо и старался не притягивать к себе излишнего внимания, но Серега его сразу приметил. Мужика стало жалко, да и за столом Волчьего отряда весельем не пахло. Каждый о своем думал. Вспоминал все то, что довелось им пережить за последнее время.
Одинцов хлопнул по плечу Крушилу.
– Видишь страдальца, приведи‑ка его к нам. Пусть выпьет, закусит да споет нам. Порадует душу.
Десятник бросил беглый взгляд на оборванца барда, поставил на стол кружку с медовухой и поднялся из‑за стола.
Можно было бы, конечно, послать за музыкантом кого‑нибудь из трактирных, но только они бегали между столами, словно ужаленные в одно место, и на капризы публики реагировали очень раздраженно. Да к тому же попробуй их поймай.
Крушила о чем‑то пошептался с бардом, приобнял его за плечи и повел к столу Волчьего отряда. Вид у музыканта при этом был растерянным и голодным. Место за столом ему сразу нашли, посадили напротив Одинцова.
Серега подвинул к барду блюдо, на котором лежало кусками копченое мясо. Крушила поставил кружку и наполнил ее до краев медовухой. Музыкант обвел взглядом друзей и, ни слова не говоря, приступил к трапезе. Первым делом он припал к кружке с медовухой и на одном дыхании ополовинил ее. Утерев усы, он схватил кусок мяса и впился в него зубами.
Друзья продолжили трапезу, не обращая на барда внимания. Только Одинцов спросил:
– Как тебя зовут, почтенный?
– Армир, – пробурчал сквозь набитый рот бард.
Музыканта оставили в покое, вернувшись к прежним разговорам. В основном все беседы сводились к бабам. После долгих месяцев походной жизни мужчины истосковались по женской ласке. И ни о чем другом говорить не могли. Поскольку если бы начали обсуждать прожитое за последние недели, то стали бы вспоминать утраты. Каждый из них потерял друзей, и раны были еще кровоточащие, чтобы немытыми руками их драконить. Требовался опытный лекарь, а другого врача кроме времени у них на примете не было.
Серега исподволь поглядывал на музыканта. Армир не слушал, о чем говорят суровые мужчины, пригласившие его присоединиться к компании. Он деловито поглощал пищу, запивал хмельным. Видно, что он давно ничего не ел, и теперь наверстывал упущенное. Наконец, бард насытился, кружка у него опустела. Серега тотчас ее наполнил, но ни о чем просить не стал. Сам найдет время порадовать людей своим искусством.
Прошло совсем немного времени, прежде чем Армир решился. Он стянул со спины гитару, отсел чуть в сторону от стола, чтобы было удобно, пристроил инструмент в руках и тронул неуверенно струны. Поморщился, словно куснул едкий лимон. Подкрутил колки, попробовал струны еще раз. Опять ему что‑то не понравилось. Пока бард настраивал гитару, речи за столом сами собой смолкли. Все выжидающе уставились на музыканта.
Наконец музыка полилась из‑под его пальцев, и оказалось, что бард умеет творить волшебство. Он еще не начал петь, но Серега почувствовал, как внутри него все преображается. Душа потянулась навстречу мелодии.
Армир запел:
С давних пор известно людям –
Нету дыма без огня.
Я прощу. Другой осудит –
Под ружьё и на коня.
Будет знать чужое племя,
Сколько стоит лиха фунт.
Бросил ненависти семя –
Пожинай кровавый бунт[1].
У барда оказался на удивление чистый сочный голос, завораживающий, погружающий в атмосферу песни, задевающий струны души. Простые слова песни содержали в себе горькую правду жизни, которую знал каждый вояка.
Там, на поле битвы, ворон клюв насытил,
И глазниц провалы к небу без мольбы.
Там, на поле битвы, не слышны молитвы,
Снег по полю талый, чёрный от пальбы.
Друг, ты в окружении стен,
И как тебя поднять с колен,
Услышать вновь знакомый смех?
Но как на грех…
Сергей слушал, а перед его глазами вставали лица погибших товарищей в битве на Красных полях. Десятник Карим, ставший из врага другом, был предательски заколот со спины, когда пытался прийти на помощь своим солдатам, зажатым в клещи врагами. Десятник Драмин, крутивший мельницу двумя мечами до последнего, пока подлая стрела не ударила ему в бок, а обрадовавшиеся враги не добили раненого героя. Десятник Колин, большой добродушный дядька, душа компании. Его любили все, хотя и немало подшучивали над ним. Колин шуток не понимал, но не обижался. Прощал друзьям все. Он так и умер с улыбкой на устах.
Всего этого Серега не видел. Ему рассказали друзья и солдаты.
Там, на поле битвы, чей‑то сын убитый
От плеча до сердца шашкой рассечен.
Там, на поле битвы, все мы будем квиты, –
Без вины виновный в смерти уличен.
Много волчьих солдат нашли свою смерть на Красных полях. Серега не всех знал по имени, но волшебная музыка барда оживляла их в его памяти. Перед внутренним взором Одинцова проплывали лица павших, наполненные грустью и осознанием чего‑то важного, что пока недоступно для понимания выживших.
Как героев догонять,
Ясных соколов стрелять?
Вот нехитрый мой урок –
Плавно жмите на курок.
На войне один закон –
Наноси врагу урон,
Уцелеешь – повезло
Всем смертям назло.
Серега не удержался, поднял кружку с пивом и припал к ней. Грусть‑тоска, навалившаяся было, отпустила на время. Многих на Красных полях потерял Одинцов, но была одна потеря, с которой он вряд ли когда‑нибудь сможет смириться. Его друг и наставник Дорин, Смотрящий, встретивший молодого раба‑гладиатора под горой и поверивший в его силы. Никто не видел, как погиб Дорин. Его тело нашли в окружении груды мертвых врагов. Он до последнего не выпускал из рук тяжелый меч и принял смерть отчаянным храбрецом.
Там, на поле битвы, враг бежал разбитый,
А ему вдогонку – удалой свинец.
Там, на поле битвы, всеми позабытый,
От потери крови умирал боец.
Жизнь – строптивая река.
Я б утонул наверняка,
Неся ко дну свои мечты,
Если б не ты.
Серега слушал барда и пил хмельное, пытаясь заглушить тоску, поселившуюся в сердце. Он посмотрел на сидевшего рядом Леха Шустрика и увидел, что того тоже проняло, как и остальных бойцов, потерявших, казалось, чувство реальности. Волшебство музыки и песенного слова растворило их души в себе.
Там, на поле битвы, докрасна умытом,
И врагов и наших много полегло.
Там, на поле битвы, не спасли молитвы,
И благословенье нам не помогло.
Песня закончилась, а они еще долго сидели молча, осмысливая услышанное. Не было ни одного человека, которого бы не проняло искусство барда. Только тут Серега заметил, что весь трактир слушал, как поет Армир. Утихли речи за столами, подавальщицы перестали бегать по залу, даже сам хозяин вышел из своего кабинета, разбуженный песней.
Армир отложил гитару в сторону. Наверное, он еще споет, но не сейчас.
Песня закончилась, но Серега почувствовал, что его приключения еще только начинаются. Одна битва закончилась, но сколько их еще впереди. Многое ему еще предстояло сделать, и волчьи солдаты будут ему в этом опорой. Многих они потеряли в битве на Красных полях, многих они еще потеряют в грядущих сражениях, но от судьбы не сбежишь. Такая вот Волчья Правда, открывшаяся в этот вечер Сергею Одинцову.
Последние строчки песни все еще звучали в голове Волка:
Там, на поле битвы, докрасна умытом,
И врагов и наших много полегло.
Там, на поле битвы, не спасли молитвы,
И благословенье нам не помогло.
Волчья правда
Меняя цели и названия,
меняя формы, стили, виды –
покуда теплится сознание,
рабы возводят пирамиды.
Игорь Губерман
Глава 1. 10
Красноград, столица княжества Вестлавт, встречал Сергея Одинцова, сотника по прозвищу Волк, сильной метелью. Снег слепил лицо, не давая толком разглядеть дорогу. Пришлось придерживать лошадей, чтобы не заплутать в белесой круговерти. Кавалькада из десяти всадников пробиралась сквозь непогоду на пределе сил. Несколько суток в пути. Последний привал больше двенадцати часов назад. От усталости они валились из седел, но держались. Осталось совсем чуть‑чуть, если верить заверениям Леха Шустрика. Он эти места знает, как закрома дядюшки, купца, соседа. Давным‑давно он был профессиональным вором и часто бывал «на гастролях» в этих краях. Одинцова он заверил, что даже с закрытыми глазами сможет отыскать дорогу к городу. Но поворот сменяется поворотом, обманывая надежды усталых путников. Только задора Шустрика хватает, чтобы поддерживать боевой настрой друзей.
– Осталось совсем чуть‑чуть! За следующим поворотом! – кричит Лех, оборачиваясь к компаньонам. Сильный ветер рассеивает его слова, и они слышат только:
– …ста… всем… уть… щим… ротом…
Но и за следующим поворотом их ждет та же картина бескрайнего снежного пространства, словно они оказались в огромной зале, где стены, пол и потолок созданы изо льда и украшены бледной хрупкой шубой. Только белый цвет, и ничего постороннего. Как ни вглядывайся в горизонт, не видно дымных столбов от сотен чадящих печей, не видно крепостных кирпичных стен. Складывается впечатление, что зима съела все чуждое ей, уничтожила все, что противилось ее воле.
Поворот сменялся поворотом, открывая новую дорогу, а городских стен все не было видно. Одинцов опасался, что они скачут не в ту сторону. Промахнулись мимо верного пути, но где теперь его найти в этой снежной каше? Если его опасения верны, то выхода другого нет. Надо делать привал и ждать, пока метель утихнет. Он уже хотел было отдать соответствующий приказ, только очередной подъем в гору принес им новый пейзаж, на котором они обнаружили виднеющиеся вдалеке крепостные стены.
Все‑таки они отклонились от верной дороги. Где‑то промахнулись в повороте и забрали чуть вправо. Хорошо, что не сильно заплутали, возвращаться не придется.
Увидев цель, Серега пришпорил коня и пустил галопом. Близость тепла и уюта, возможность выпить кружку‑другую забористого пива да принять теплую ванну грели душу. Все, о чем мечталось во время стремительной скачки, сбудется. Весь отряд почувствовал это и увеличил темп. Они летели над снежным полем, приближаясь к городу.
* * *
Красноград встречал их недружелюбно: пустыми крепостными стенами и наглухо закрытыми воротами. Одинцов осадил коня перед преградой, хотел было выругаться, да не успел. Послышался треск и скрежет, и в маленькой дверце открылось крохотное окно, забранное решеткой. Из него выглянул бородатый стражник с красными опухшими глазами, окинул хмурым взглядом всю честную компанию и спросил:
– Кто такие? Куда путь держите?
От него одуряюще разило кислой смесью перегара и жареного лука.
– Сотник Волк в столицу после трудов ратных, праведных отдохнуть, – прорычал Одинцов.
– Сейчас каждый второй себя Волком величает. Поди разбери, где настоящий, а где самозванец, – пробурчал стражник.
Серега сунул руку за пазуху и вытащил верительную грамоту, выданную ему воеводой Глухарем.
– Вот. Смотри, – сунул он провощенную бумагу под нос стражнику.
Тот вчитался в текст, вытянулся, побледнел и захлопнул оконце.
– Напугал его ты своим видом, Серега. Лучше бы я с ним поговорил. А вот теперь мерзни тут, от холода подыхай. Того и гляди, засыплет с головой, – проворчал Лех Шустрик.
Но умереть от мороза им было не суждено. Большие красные ворота заскрипели и начали медленно открываться.
Друзья отъехали в сторону, а когда путь был свободен, ворвались в город, словно по пятам их преследовало несметное полчище упаурыков, диких кочевников востока. Не обратив внимания на вытянувшихся по струнке привратных стражников, ребята пролетели по узким пустынным улочкам столицы и остановились только возле постоялого двора «Ячменный колос». Спешившись, они привязали лошадей возле коновязи, и вошли в трактир, располагавшийся на первом этаже.
Лех Шустрик тотчас пошел договариваться с хозяином о постое, вкусном ужине, да чтобы за конями присмотрели, а ребята выбрали себе тихое место в дальнем темном углу и заняли стол…
* * *
Война между княжествами Вестлавт и Боркич закончилась безоговорочным поражением последнего. К чему Серега и его сотня приложили достаточно усилий. Именно он в честном поединке убил князя Болеслава Боркича, тем самым поставив жирную точку в войне. Неудивительно, что князь Георг III Вестлавт пожелал лично встретиться с сотником Волком и передал ему приглашение: срочно отправляться в столицу княжества для личной аудиенции.
Эту новость Сереге передал воевода Глухарь на третий день после того, как вестлавтские войска вошли в город. Хотя Одинцов был уже к этому готов. Лех Шустрик, оказавшийся главой внешней и внутренней разведки княжества Вестлавт, признался во всем другу и сделал предложение играть на их поле против магиков и Железных земель. Он и предупредил Волка, что князь Вестлавт хочет встретиться с прославленным сотником. Они должны были выехать в Красноград без промедления, но обстоятельства задержали…
Вышеград, столица Боркича, гудел, словно встревоженный улей. И днем и ночью по улицам гуляли большие компании изрядно захмелевших людей. Бывшие еще недавно врагами горожане и завоеватели праздновали окончание войны так, словно это последние дни на белом свете, а завтра наступит великое ничто. То и дело над городом взмывали вверх ослепительные ракеты, взрывавшиеся фонтанами разноцветных огней. В черном небе время от времени расцветали огненные одуванчики, которые потом осыпались к земле парашютами сверкающих звездочек. Было шумно и весело.
Только Сергей Одинцов всему этому веселью предпочел уютный крохотный гостиничный номер, в котором его никто не беспокоил. За этим следили полусотник Черноус и Лех Шустрик, верный помощник Сереги. Несколько раз, правда, ему приходилось покидать комнату, чтобы принять участие в буйных попойках с соратниками, но на душе у Одинцова было тягостно, так что, накатив пару‑тройку кружек пива, он каждый раз спешил ретироваться к себе, прихватив кувшин с хмельным. Ребята его состояние понимали. Слишком много приключений выпало на его долю за последнее время, к тому же много друзей потерял он на этой войне. Сереге надо было прийти в себя, чтобы продолжить путь по этой новой, но уже ставшей для него родной земле.
Сейчас ему сложно было представить, что еще каких‑то полгода назад он протирал штаны в сером офисе крупной конторы по продаже продуктов питания. Работал с федеральными сетями, с утра до вечера не вылезал из‑за компьютера. Хорошо если в выходные удавалось вырваться на дачу, да выключить телефон, чтобы не слышать настойчивых звонков с работы. Все это, казалось, растворилось далеко за горизонтом. Он очутился в новом и причудливом мире. В мире, где средневековые рыцари соседствовали с огнестрельным оружием. Где по дорогам колесили торговые караваны таинственных магиков, торговавших ненами, высокотехнологичными изобретениями, плохо сочетавшимися с миром меча и арбалета. Правда, Сергей сразу назвал эти нены отрыжками цивилизации. Магики продавали по высокой цене то, что им самим было не нужно, в то время как самые ценные знания они бережно хранили в закрытых для всех посторонних Железных землях. Сам того не желая, Сергей оказался вовлечен в истребительную войну между двумя княжествами, Вестлавтом и Боркичем, прошел путь от раба‑гладиатора до знаменитого сотника Волка, сыгравшего одну из первых скрипок в прошедшей войне. Стремительная карьера за столь краткий отрезок времени. Неудивительно, что Одинцов чувствовал себя, словно выжатый лимон. Даже спиртное не помогало справиться с нервным напряжением.
Сереге отдохнуть не дали. Появления воеводы Глухаря он никак не ожидал.
Это случилось под вечер. Дверь распахнулась, словно ее никто не охранял снаружи, и в комнату заглянул порученец воеводы с причудливым именем Ключ. Он увидел Одинцова, лежащего на кровати, хмыкнул удовлетворенно и скрылся из виду. В следующую минуту появился Глухарь, в тяжелой соболиной шубе и шапке, надвинутой на глаза. Решительным шагом он вошел в комнату, захлопнул за собой дверь, осмотрелся по сторонам и, найдя свободный табурет, приземлился на него.
Одинцов поднялся с постели, но был остановлен властным взмахом руки.
– Сиди. Куда рыпаешься? Я к тебе с поручением пришел.
Удивлению Сереги не было предела, но он постарался скрыть его. Нехорошо перед начальством с открытым ртом сидеть. Глупо выглядит.
– Что сказать хочу, Волк. Не ошибся я в тебе. Ой не ошибся. Сразу в тебе разглядел эту волчью хватку и оказался прав.
Это предисловие Сереге не понравилось. Начальство просто так хвалить не будет. Может после такой вступительной речи и гадость какую‑нибудь подсунуть. Например, отправить не знаю куда, с поручением привезти не знаю что. Помнится, в сказках об этом часто сказывают.
– Война закончена. А ты умудрился прославиться, Волк. Вести о твоих подвигах давно ходят по городам и весям. И как ты могехаров в одиночку валил, и как князю Боркичу потроха выпустил. Ты теперь личность известная. Но большая слава это еще и большая ответственность. Да и врагов у тебя теперь прибавится. Твой бывший командир сотник Джеро очень к тебе неровно дышит, после того как ты отличился при осаде замка Дерри. Спит и видит, как бы тебя на кожаные ремни пустить. Так что будь осторожен.
Серега недоумевал. Зачем воевода все это ему говорит. Неужели ради прочувствованной речи он потащился на ночь глядя к одному из своих сотников, пускай и набравшему во время войны популярности. Бред какой‑то. Что‑то тут не так.
Меж тем воевода нахмурился и замолчал. Он стянул с себя шапку, скомкал в руках, шмыгнул громко носом и произнес:
– Но я к тебе не с этим пришел. Дело у меня такое. Только что срочная депеша поступила из Краснограда. Наш князь Георг Третий хочет видеть тебя. Он уже наслышан о подвигах сотника Волка. Решил вот познакомиться лично.
Глухарь пристально посмотрел на Серегу, словно пытался проверить – достоин ли тот встречи с князем, не подведет ли, не опозорится.
– Так что завтра с утра берешь свою сотню и в спешном порядке выступаешь к столице. Нельзя заставлять князя ждать.
С этими словами воевода поднялся, развернулся и вышел из комнаты, нахлобучивая на голову шапку.
Одинцов новостью был настолько ошарашен, что еще долго не мог уснуть. Ворочался с боку на бок. Наконец, плюнул на это бесполезное дело. Поднялся, наспех оделся, прицепил меч к поясу и направился в кабак…
* * *
Лех Шустрик вернулся довольный, словно выторговал луну и солнце по сходной цене и теперь намерен обложить всех жителей земли непомерным налогом. Свободных комнат на постоялом дворе не было, заверил хозяин, но после неоспоримых аргументов, которые привел Шустрик, комнаты все же нашлись, причем лучшие во всей гостинице.
– Волшебство, да и только, – сказал пройдоха, потирая кулаки.
