Текст книги "Волчий мир. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Даль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 47 страниц)
– Плохо. Очень плохо. Мне он нужен был живым, – задумчиво произнес Одинцов, тряхнул головой и решительно приказал: – Труп забираем с собой. У нас в сотне есть лекарь, надо бы осмотреть тело.
– Командир, а что лекарь может. Травки там, муравки. Настои разные. Это завсегда пожалуйста. Но труп осматривать, это как‑то… богомерзко… – произнес Черноус, скривившись в презрении.
– Для дела нет ничего богомерзкого. Выполняйте мой приказ.
Черноус кивнул. Солдаты бросились к магику, сняли с него плащ, расстелили на полу, переложили на плащ тело, подняли импровизированные носилки и вынесли из избы.
– Нам нужно разговорить командира отряда. Что они тут забыли. Плохо, что магик мертв. Мы должны выяснить, почему он умер, – медленно, словно принимая какое‑то решение, произнес Сергей.
– Как ты собираешься это выяснить? – спросил Черноус.
– Хочу разговорить мертвеца.
Десятник присвистнул от удивления. Такого заявления он не ожидал услышать. Нерешительно переступил с ноги на ногу, не ведая, что ему делать дальше. Одинцов заметил его колебания.
– Пленников допрашивать здесь будем. Кажется, Крушила у нас умеет развязывать языки. Позови его ко мне. Также найдите бортника и кузнеца. Если они еще живы, я хочу с ними поговорить.
Черноус кивнул и вышел за порог, оставив Одинцова в одиночестве.
Серега взял табурет, поставил его рядом с большим обеденным столом, снял с головы шлем, а с плеч плащ, отцепил от пояса меч и сложил все на стол. После чего опустился на табурет.
«Сейчас бы кружечку забористого пива», – подумал он.
И зачем так рано отпустил Черноуса. Надо было его попросить привести бортника вместе с медовухой. Азарт штурма деревни улетучивался, наваливалась привычная скука. Кружечка ароматного меда сейчас бы не помешала.
На крыльце послышались глухие шаги и в избу вошел Крушила в сопровождении медовода Никодима и кузнеца Микулы. Они выглядели смущенными и растерянными, старательно отводили взгляд. С чего бы это? Не далее как неделю назад они привечали Волчью сотню и вели себя очень смело и открыто. Что изменилось с тех пор?
Серега увидел, что Никодим держит в руках глиняный кувшин с медовухой. Кажется, будет и на их улице сегодня праздник.
– Крушила, будь добр, найди нам посуду, – попросил Серега.
Через минуту перед ним на столе появились три глиняные кружки.
– Разливай, Никодим, чего замер, словно истукан. Али гостям не рады? – хитро прищурившись, произнес Серега.
– Да как же не рады, батюшка спаситель. Мы завсегда вам рады. Вы же нас от верной смерти спасли. Когда могли убить, не задумываясь. А тут жизнь даровали да имущество наше трогать не стали. Помнится, годов так десять назад, когда ваш князь и наш вздумали силенками померяться, нам деревню пришлось заново отстраивать, – засуетился Никодим, наполняя кружки медом.
Сесть им Серега не предложил. Во‑первых, легкий дискомфорт при общении заставит их нервничать. Не забудут, что они на допросе, пускай и с кружкой меда в руке. Во‑вторых, лишних скамей и табуреток в доме не наблюдалось. Видно, на дрова для печки пошли.
Одинцов поднес кружку ко рту и вдохнул аромат. Голову слегка повело от такого сказочного запаха. Он пригубил, насладился первым глотком, а потом, крякнув от удовольствия, опустошил кружку до середины.
– Рассказывайте, добры люди, откуда у вас появился этот отряд? Что надобно им было? Да почему они у вас на постой остановились? Странно как‑то это все выглядит.
Никодим с Микулой переглянулись, не сговариваясь припали к кружкам, выпили их до донышка и приступили к рассказу. Говорил в основном кузнец. То, о чем он забывал, подсказывал медовод, изредка перебивая старого товарища.
Из их рассказа складывалась следующая картина. Отряд боркичей появился в деревне два дня назад под вечер. Никодим как раз заканчивал поковку, надо было поправить подковы для старой клячи, единственной тягловой лошади на весь поселок. Отряд въехал в деревню бесшумно, так что кузнец ни о чем не знал, пока в кузню к нему не заявились двое солдат, которые, не говоря ни слова, приложили ему по лицу пару раз, после чего отвели в одну из заброшенных изб. До начала войны там жила бабка Аграфена, старая травница. Избу занял командир отряда. Возле него непрестанно находился странный человек, облаченный в черный плащ с золотым шитьем. Лица своего он не показывал, но складывалось впечатление, что он главный в этом отряде. Командир назвал свое имя – Ишвар. Он долго расспрашивал кузнеца о вражеских войсках: видел ли он солдат Вестлавта, где они сейчас находятся. После допроса Никодима настал черед Микулы. Им пришлось рассказать, что большое войско в несколько сотен прошло мимо их деревни и ушло на юг. Несколько дней назад кузнец ходил на охоту, силки проверить и видел издалека лагерь Вестлавта. Значит, войско до сих пор на месте. Ждут, вероятно, чего‑то. Командиру Ишвару новости понравились. Он улыбался, точно спелая тыква на празднике урожая. После чего приказал кузнецу и медоводу возвращаться к себе домой. Несколько дней они побудут в деревне, после чего съедут. До этого времени поселок запрещено покидать. Лучше вообще из дома носу не высовывать. Целее нос будет. На этом командир Ишвар их отпустил.
– Когда мы выходили, я… это… взгляд на странного человека бросил. Так вот… он склонился над командиром и что‑то тихо ему говорил. Только ни слова слышно не было, только шипение какое‑то, словно змеиное, – уточнил рассказ кузнеца медовод Никодим.
– Интересно, друзья мои, очень интересно, – задумчиво произнес Сергей.
Он призывно хлопнул пустой кружкой по столу, и мед овод поспешил ее наполнить.
– Чем они занимались, пока находились в деревне?
– Так ничем. По домам сидели, словно тараканы за печкой. Отогревались, что ли. Дома вот топить стали. Иногда этот в черном прогуливался вдоль околицы. Но большую часть дома просидел, – ответил кузнец.
– Что, по‑вашему, они здесь делали? – поинтересовался Серега, делая большой глоток.
С медовухой пора заканчивать. Последняя кружка, а то, не ровен час, до обеда набубениться можно.
– Думаю я, ждали они кого‑то или чего‑то, – робко высказал предположение Микула.
– Точно ждали, – подтвердил жарко Никодим, точно ему эта мысль в голову не приходила, но только он ее услышал, как сразу почувствовал в этом соль и истину.
– После той ночи вам доводилось общаться с Ишваром? – спросил Серега.
– Так какой там. Он из дома и морды не казал. Только вот солдаты бегали, его приказы выполняли.
– Какие приказы? – насторожился Одинцов.
– Да кто его знает. То бывало куда‑то в лес сходят, то по дороге на север уедут на полдня, – махнул рукой в сторону окна Микула.
– Любопытно. Никодим, а они знали, что у тебя медовуха есть? Небось все запасы попортили, гады? – спросил Серега.
– Знать‑то знали, только вот ни разу бутылку не попросили. Косились в сторону моих запасов, но ни‑ни.
– Боркичи всегда так ведут себя? Они что, не пьют совсем?
– Как же не пьют. Очень дюже любят это дело. Завсегда рады кружку пропустить, а тут всю дорогу такие серьезные, – всплеснул возмущенно руками Никодим.
Хорошо, что кувшин стоял на столе, а то сейчас бы разбил его вдребезги.
Одинцов больше не стал расспрашивать местных, вряд ли они знали что‑то больше, чем сказали. Допив кружку до конца, он отпустил их по домам.
Отставив в сторону пустую посуду, Серега крепко задумался. Отряд на их рубежах появился неспроста. Явно они проводили разведывательные действия. Солдаты выходили за пределы деревни, могли отправить гонца и доложить обстановку на территории. Они точно кого‑то ждали, только вот так до сих пор и не ясно кого. Хотя этот вопрос можно прояснить у командира Ишвара. Остается невыясненным только, что делал с ними магик, а главное, почему он умер. Ненасильственная смерть магика очень не нравилась Одинцову.
Серега заметил мнущегося в нерешительности на пороге Крушилу и кивнул ему.
– Найди мне десятников Черноуса и Дорина. И готовься к допросу пленных. Ты должен развязать им языки и узнать все, что они пытаются от нас скрыть.
Крушила молча исчез за дверью.
Одинцов закрыл глаза и несколько минут провел в спокойствии, пока не появились десятники. Они сразу возвестили о себе громкими бухающими шагами на крыльце и звоном железа.
Ввалившись в избу, первым заговорил с командиром Дорин.
– Что мы здесь делаем, Волк? В деревне больше нет врага, пора назад.
– Я так не считаю, – твердо заявил Сергей. – Мы должны все разузнать до конца. Эти ребята кого‑то ждали. Надо только выяснить кого. Может, стоит остаться здесь да взять нового гостя за жабры. Вдруг это будет очень высокая шишка.
– А ты не думаешь, что боркичи пронюхали про то, что наши сотни встали тут на постой, да решили застать нас врасплох? Перебить сонными возле лагеря? Меньше врагов, меньше проблем? – спросил Черноус.
– Может, и так. Тогда святое дело – преподнести наглецам сюрприз. А может, тут что‑то серьезное кроется. Мы обязаны это узнать. К тому же не забывайте про магиков. Они придерживаются мира со всеми, никому не помогают, а тут среди врагов. Почему? В любом случае скоро мы все узнаем. Крушила добудет информацию, и нам предстоит решить, что с ней делать.
Одинцов умолк и обвел взглядом суровые, серьезные лица десятников. Прониклись положением. Это хорошо. Успех их операции зависит от быстроты действий. И никаких сомнений.
* * *
Командир Ишвар, несмотря на лицо в кровоподтеках и безвольно свисающую правую руку, выглядел очень мужественно. Он не боялся захватчиков и гордо смотрел им в глаза. Сломать такого будет очень сложно. Они столкнулись с борцом, не привыкшим проигрывать. Серега это понял сразу, как только двое солдат ввели пленного с завязанными за спиной руками в избу.
Он был в одном исподнем с босыми ногами. Красный от холода нос, трясущиеся губы. Замерзший, но непокоренный. Таким предстал командир вражеских разведчиков перед Одинцовым.
Его заботливо посадили на стул со спинкой и крепко привязали, после чего солдаты поспешили покинуть избу. Тот спектакль, который здесь должен был разыграться, вряд ли мог им понравиться.
Меж тем Крушила готовился к своему сольному выступлению. Он принес со двора кожаную сумку с различными ножами и иглами, выглядевшими зловеще, и разложил на столе. Ишвар увидел арсенал палача и заметно побледнел, но не проронил и слова. Рядом с холодным железом оказались несколько пузырьков с мутными жидкостями, и пара металлических стаканов. Похоже, Крушила знал свое дело.
– Уважаемый, – обратился к Ишвару Одинцов, – вам очень не повезло. Вы оказались ни в то время и ни в том месте. Возможно, попадись вы в руки кому‑нибудь другому, у вас остался бы шанс умереть молча, не выдав своих. Но вы в руках командира Волчьей сотни. Слышали обо мне?
Судя по скривившейся физиономии Ишвара, он был наслышан.
– Так что мы в любом случае вытянем из вас всю информацию. Лучше уж если вы по‑доброму нам все расскажете. Вопросов всего два. Кого вы здесь ждете? И зачем с вами магик?
Ишвар гневно сверкнул глазами и не сказал ни слова. Только крепко стиснул зубы, словно готовился перекусить путы, сковывавшие его. Жаль только – не дотянется.
– Что ж, вы выбрали свой путь. Я умываю руки. Приступай, – приказал Сергей.
Для цивилизованного человека из родного мира Одинцова то, что происходило дальше в комнате, выглядело бесчеловечно и ужасно, но не для Волка, командира Волчьей сотни. Он давно уже привык к тому, что мораль и жизненные правила прежнего мира были неприменимы в новом. С ними нельзя было выжить. Если же хочешь вызнать секретную информацию от врага, то лучший способ передать его в руки палача. В конце концов, это может спасти не один десяток жизней.
Ишвара пилили и резали, загоняли под ногти иголки и прижигали каленым железом. Он кричал, рычал и стонал, потел и несколько раз обделался, отчего в комнате стало нечем дышать.
Одинцова замутило, и он вышел на крыльцо, оставив Крушилу заниматься своим ремеслом. Главное – это результат, а наблюдать за зрелищем в жанре «Пила–1‑2‑3» его совсем не прельщало.
Морозный воздух мигом отрезвил, прогнал дурноту. Вцепившись в перила, Серега наблюдал за тем, как солдаты убирают с деревенской улицы трупы. Местом для складирования мертвецов избрали один из брошенных домов с заколоченными ставнями. Боркичи на него не польстились, а волчьи солдаты взломали замок на дверях и превратили дом в могильник.
Серега шумно вдохнул холодный воздух, отер горячий лоб ладонью и решил прогуляться. Пока Крушила трудится, появилось время взглянуть на мертвого магика да и просто проветриться, изгнать от себя тяжелый дух.
Одинцов поймал бегущего мимо солдата за рукав, остановил и спросил, куда отнесли тело в черном плаще. Боец вытянулся, смело глянул в глаза командиру и махнул рукой в сторону третьей справа избы.
– Тама.
Сереге эта смелость понравилась. Надоело, что тебя воспринимают как какой‑то объект для поклонения, небожителя тоже мне нашли. Волчью сотню в первую очередь куют солдаты, которые в ней служат.
– Как зовут?
– Якуб, – расплылся в довольной улыбке солдат.
– Молодец, – хлопнул его по плечу Серега и пошел дальше.
Поднявшись на крыльцо избы, Одинцов некоторое время постоял в нерешительности, даже оглянулся на залитый осенним солнцем двор, после чего решительно толкнул дверь и шагнул внутрь.
В избе было темно. Не так, чтобы ничего не видно, как в народе говорят «хоть глаз выколи», а сумеречно. Стоило глазам привыкнуть, как Сергей стал различать очертания предметов. Но чтобы разглядеть тело, этого недостаточно. Он подошел к плотным ставням и распахнул их, впуская солнечный свет в дом.
Мертвец лежал на полу, прикрытый черным плащом, Одинцов взял табурет, поставил его рядом с телом, сел и только после этого сдернул плащ. Магик был одет в черную полотняную рубаху, поверх которой красовался черный кожаный жилет с металлическими заклепками. На ногах черные штаны, подпоясанные ремнем, и сапоги с голенищем‑гармошкой. Оружия возле тела Сергей не обнаружил. То ли его изначально не было, то ли солдаты успели помародерствовать.
Сергей склонился над трупом, внимательно его осмотрел, пытаясь понять, от чего умер магик. Оттолкнув табурет в сторону, он встал и перевернул тело на живот. Ни с той, ни с другой стороны следов насильственной смерти не было. Никто его не заколол, не зарубил. Могли отравить, но в избе, где его нашли, не было кувшина с жидкостью, да даже кружек не было. Крушила в соседнюю избу бегал.
Серега вернул мертвеца на спину, тщательно его обыскал и ничего не нашел, кроме золотого браслета в виде изгибающегося дракона. Он стянул его с руки и надел себе. Мертвецу все равно без надобности.
Веки магика внезапно дрогнули, и он открыл глаза.
Громко чертыхнувшись, Серега отскочил в сторону, а его сердце замолотило с устрашающей силой в тамтамы. Но мертвец больше не шевелился. Он безучастно смотрел остановившимся взглядом в потолок. Кажется, это просто остаточное сокращение, а не зомби – хоррор наяву.
Больше Серега к телу не приближался. Неожиданно проснулась старая боязнь мертвечины. Столько времени не шевелилась, а тут настойчиво постучалась в душу. Сейчас бы выпить кружечку совсем не помешало.
Интересно все же, как умер магик.
«Может, он просто приказал остановиться сердцу, и то его послушалось», – подумал Сергей, не зная в тот момент, до какой степени он был прав.
Покойника он решил больше не беспокоить. Пусть так лежит. Бочком он выбрался из дома, спустился по лесенке и направился в обратный путь. Надо узнать, как там дела у Крушилы. Может, уже нашел что полезное.
По пути он встретил Дорина. Тот было направился к нему, хотел о чем‑то поговорить, но Одинцов отрицательно помотал головой.
– Не сейчас, занят, попозже пообщаемся, – бросил он.
Войдя в избу, Серега увидел усталого Крушилу, сидящего возле стены на скамье. С закатанными по локоть рукавами и заляпанными кровью руками он отдыхал с закрытыми глазами после тяжких трудов. Судя по блестевшему от пота лицу, пытки дались ему нелегко.
Ишвар сидел неподвижно на стуле с опущенной на грудь головой. Казалось, он не дышит, но, приглядевшись, Одинцов увидел, что это не так. Возле стула лежала пустая бутыль из‑под какого‑то снадобья.
– Что, получилось? – спросил Серега.
Крушила вздрогнул, открыл глаза и, увидев командира, попытался вскочить, но при этом сильно треснулся об навесную полку с глиняной посудой. Она посыпалась на пол и с грохотом стала биться.
Ишвар вздрогнул, но голову не поднял.
– Поаккуратней с казенным имуществом, – укоризненно произнес Сергей.
Крушила болезненно поморщился, но промолчал.
– Так что удалось узнать?
– Пока ничего. Но сейчас он все расскажет, не извольте беспокоиться. Я напоил его правдолюбом. После этого напитка смолчать он не сможет, – заверил Одинцова Крушила.
Серега вытаращился на него, словно кроманьонец на бензиновую зажигалку.
– Так чего ты сразу не опоил своим пойлом колдовским? Зачем нужна была вся эта кровь? – возмутился Одинцов.
– Потому что для исповеди душу подготовить надо через тело. Если не сломать тело, то он смог бы и дальше правду укрывать.
– Чтоб тебя, – выругался Серега. – Долго еще ждать осталось?
– Да вот уже должен очнуться. Сейчас я его расшевелю.
Крушила приблизился к Ишвару и ударил наотмашь по лицу. Боркич дернулся, поднял голову и открыл глаза. Они были мутными, с расширенными зрачками. Он дико озирался по сторонам, словно видел избу и мучителей в первый раз. Попробовал встать, но тут обнаружил, что привязан, и неожиданно успокоился.
– Ты слышишь меня? – спросил Крушила, поднимая кровавое лицо Ишвара за подбородок, так чтобы посмотреть ему в глаза.
– Я тебя слышу, – глухим, словно идущим из‑под земли голосом ответил боркич.
– Ты готов честно отвечать на вопросы?
– Готов.
Крушила обернулся к командиру.
Теперь настал его черед расспросить пленника.
Одинцов подхватил табурет, поставил его напротив Ишвара и сел, так чтобы видеть кровавую маску смерти, в которую превратилось его лицо.
– Зачем вы приехали сюда?
– Нам приказали.
– Кто отдал приказ?
– Сотник Ярин. Он сказал, чтобы мы выдвигались на окраину Норанского леса, разведали местность и остались дожидаться…
– Кого дожидаться? – спросил Серега.
– Подхода сотни Ярина. Воевода Зарецкий отправил моего командира на охоту. Мы должны были первыми достичь указанного места, после чего сообщить есть дичь или нет.
Одинцов ничего не понимал. Какая дичь, какая охота? Что все это могло значить?
Постепенно из сказанного Ишваром проявилась целостная картина. Откуда‑то, по всей видимости, к этому приложили руку магики, боркичам стало известно, что Волчья сотня во главе со своим командиром стоит лагерем в Норанских лесах. Князь Болеслав Боркич объявил сотника Волка своим личным врагом и приказал его во что бы то ни стало уничтожить. Неожиданно магики предложили свою помощь. Удостоверившись, что сотник Волк находится в этих лесах, Ишвар должен был отправить срочное послание сотнику Ярину. После его получения сотня Ярина незамедлительно должна была выступить к точке встречи. Прямых боестолкновений с армией Вестлавта не планировалось. В сотне Ярина ехали профессиональные убийцы, которые должны были проникнуть в Волчий лагерь и убить Волка. После чего отступить. Если операция прошла бы успешно, то к сотне Ярина подошли бы основные силы воеводы Зарецкого, и тогда они атаковали бы войско Вестлавта.
Ишвар закончил говорить, а Серега продолжал неподвижно сидеть напротив него, осмысливая услышанное. Нет, это, конечно, приятно, что тебя до дрожи в коленках боится местный князь, хотя Одинцов никак не мог понять, с чего бы это. Таких удачливых командиров в Вестлавтской армии много. Почему именно он? Но что самое любопытное, почему магики вдруг решили нарушить равновесие и поддержать одну из воюющих сторон. Чем он так опасен для магиков?
Ответов не было.
– Что с ним делать, командир? – нарушил молчание Крушила.
Серега встал, сгреб со стола свою амуницию и молча направился к двери. На пороге он обернулся и сказал:
– Избавь его от мучений.
Глава 3 Бой
Кони пряли ушами и пофыркивали, тревожно переступали с ноги на ногу. Стоять на одном месте невмоготу, поскорей бы в бой, в лютую сечу. Они откуда‑то знали, что их ждет впереди. Одно слово – боевые кони, прошедшие через множество сражений. Тело напряжено, каждый мускул на взводе в ожидании приказа. Готовность с места в карьер.
Серега сидел в седле, напряженно вглядываясь за околицу деревни, на руку намотаны поводья. Можно было воспользоваться биноклем, чтобы разглядеть приближающихся врагов, только в вечерней темноте бинокль не поможет. Позади него застыли в седлах четыре десятка волчьих солдат – ударный кулак одинцовской армии. Десятники Вихрь, Бобер, Лодий и Крушила держались рядом с командиром, ничем не выдавая тревогу и нетерпение.
Большинство десятников сочли план сотника авантюрным, к тому же идущим вразрез с приказом воеводы Глухаря, который наказал не покидать расположение лагеря до своего возвращения. Куда он уехал и зачем, даже Сереге не было известно. Однако десятники безоговорочно поддержали командира. Волк всегда поступал по‑своему, часто нарушал приказы, только всегда выходил победителем и доказывал свою правоту высокими результатами. Одно взятие замка Дерри и сражение с кабаньеголовыми рыцарями при Тусклых холмах о многом говорило. Жаль только сотники Кринаш, Ругвольд и Сабутай отказались поддержать Волка, правда пообещав в крайнем случае прийти на помощь. Такой ответ немало разозлил Одинцова. Ну да бог им судья. Настанет час расплаты.
Серега разделил свою сотню на четыре не равные части. Сам возглавил кулак из четырех десятков, который оставил в расположении деревни. Укрыться всадникам среди изб и облетевших садов оказалось не так уж просто. Куда ни встань, отовсюду как на ладони. Одинцов злился, пробовал варианты, но его все не устраивало. Выход подсказал кузнец Микула, отворивший двери общинной конюшни, куда волчьи солдаты набились, словно рыба в садок. Место удачное, проглядывался каждый сантиметр на подступах к деревне. С другой стороны, если кузнец окажется засланным казачком, то в этой конюшне их разом можно прихлопнуть. Двери заложить да подпалить строение со всех концов. Только Серега Микуле верил. Мужик железный, правильных взглядов на жизнь, не подведет.
На совещании десятников день назад, где определялась стратегия грядущего боя, Одинцов предложил заманить врагов в деревню, а уж на тесных улочках уполовинить гостей из арбалетов с крыш, а затем точечными ударами добить оставшихся. Тех же, кто попытается бежать, сомнет конница. План казался идеальным, только вот Черноус его сразу разметал в пух и прах, заявив, что боркичи не дураки и в деревню не сунутся. Нужда заставит, разобьют лагерь на околице, а в деревне всем тесновато будет. Если же они заподозрят неладное, то атакуют зажигательными стрелами деревню издалека. Деревянные избы вспыхнут за милую душу. А пока волчьи солдаты собьются в боевое построение, добрая половина останется лежать на земле.
Серега вынужден был согласиться с Черноусом. Совещание затянулось до глубокой ночи, но ловушка была выстроена, осталось только дождаться добычу и захлопнуть капкан.
И вот несколько часов назад разведчики, ворвавшиеся в деревню, принесли весть. Армия сотника Ярина на подходе. У волчьих солдат осталось время выдвинуться на позиции и встать в засаду.
Серега не сомневался в победе. Он не знал, откуда пришло это чувство, но оно напитало его спокойствием и решительностью.
Вот показались первые тени вдалеке на дороге. Одинцов не мог разобрать подробностей. Сквозь приоткрытые двери конюшни лился лунный свет. В крайних домах деревни мерцал в окнах трепещущий огонь лучин – иллюзия жизни. Враги должны поверить, что их тут ждут друзья.
Минуты текли медленно, словно медовая патока в бочку. Вражеская армия приближалась. Серега уже мог разобрать их построения. Первыми шли конные десятки. Приличное количество. Позади маршировала пехота с копьями в руках и щитами, прикрывавшими грудь. Осматривая накатывающий вал железа, Серега выискивал взглядом командира армии. Он скользил по доспехам и оружию, взгляду не за что зацепиться.
Наконец, он увидел сотника Ярина. Сомнений быть не могло, это он. Могучий богатырь, закованный в пластинчатый доспех, с огромным щитом, притороченным к седлу. На щите был изображен костер, на котором корчились грешники, над костром заливался смехом череп с горящими изнутри глазами. Жуткое зрелище. Голову рыцаря закрывал шлем, исполненный в виде смеющегося черепа. Подле сотника ехали пятеро рыцарей в тяжелых доспехах – личная охрана.
Серега поднял вверх правую руку, сжатую в кулак, приказывая приготовиться.
Враги приближались все ближе и ближе. Судя по расслабленной позе Черепа, они не ожидали подвоха, убежденные в собственной неуязвимости. Минуты наполнились вечностью. Казалось, время просто остановилось. Одинцов чувствовал, как окружающее пространство налилось грозой, готовой вот‑вот разразиться смертоносным ливнем.
Враги пересекли линию смерти, намеченную Серегой. Волк выхватил меч из ножен и пустил коня вскачь, ощущая спиной, как пришла в движение людская масса. Они вылетели из конюшни, словно сошедшая с снежных круч лавина. В считаные секунды оказались за пределами деревни и понеслись на врага, сохраняя холодное молчание.
Череп, похоже, почувствовал неладное. Дернул руку вверх, останавливая движение войска. Но даже природа играла за Волчью стаю. Луна спряталась, и в сгустившихся сумерках ему было не разглядеть, кто это приближается к ним. Минутное замешательство. И в воздух поднялась туча стрел, она обрушилась на головы боркичей, выкашивая солдат. Замешательство. Крики боли и ужаса, взметнувшиеся над дрогнувшими и смешавшимися рядами.
Луна выглянула сквозь тучи, и Череп увидел летящую на них железную волну, сверкавшую обнаженными мечами.
В этот момент Одинцов завыл по‑волчьи, и его боевой клич подхватили волчьи солдаты. Жуткий утробный вой первым налетел на вражескую армию, окатил ее словно ледяной водой на морозе, выстужая сердца, сея страх и неуверенность.
Серега улыбнулся про себя. Идея с волчьим воем оказалась очень удачной. Лех Шустрик придумал. Хитрюга, довольный собой, скакал подле друга, выставив перед собой меч.
В следующую секунду волчья стая врубилась во вражеские ряды. Серега закрутил мечом из стороны в сторону, рубя направо и налево. Удары отражались, где‑то попадали в цель. Не было времени, чтобы оглянуться и посмотреть на результат своих трудов. Серега сеял смерть направо и налево, прорубая просеку в рядах врагов. Всадники мертвыми кулями падали на землю. Ржали кони, чувствуя запах крови. Оставшиеся без седоков лошади метались по бранному полю, создавая иллюзию хаоса. Одинцов крутился в седле, грозя протереть в нем дыру. Шарил взглядом по сторонам, искал Черепа, но его нигде не было видно, как и солдат его охраны. Струсил, гад, спрятался за спинами своих солдат.
Краем глаза Серега увидел, как Лex Шустрик пропустил удар. Меч врага тараном прошиб нагрудный доспех. Шустрик откинулся назад, натягивая поводья, поднимая коня на дыбы. Лошадь заржала и тут же получила удар копьем в грудь. Заблестели умирающие глаза животного, заваливающегося на бок. Шустрик забился в стременах, пытаясь выбраться, но не успел и оказался придавлен тушей лошади.
Серега не знал, жив ли друг, но одна мысль, что Лех мог умереть, привела его в состояние дикой ярости. Он превратился в сторукое чудовище и в каждой руке по доброму клинку. Он не помнил момента, когда коня под ним убили. Он успел спрыгнуть на снег и тут же подрубил подпругу седла врагу, сбрасывая его на землю. Оглядевшись, Одинцов обнаружил, что всадников почти не осталось. Те из них, кто выжил, уже давно оказались на земле и рубились пешими. Повсюду, куда мог дотянуться взгляд, были горы мертвых тел.
Серега краем глаза уловил резкое движение позади себя. Развернулся и насадил солдата на меч. Тот нелепо взмахнул руками, выронив оружие. Позади него виднелись двое бойцов. Одинцов сблизился с умирающим, выдернул меч из раны, схватил его за плечи, резко развернул навстречу одному из врагов и толкнул мертвеца под ноги солдату. Одновременно с этим он нанес удар сверху. Перепрыгивая через собрата, боркич пропустил удар, прорубивший шлем и разваливший голову напополам.
Высвободив клинок, Серега встретил боковым ударом второго солдата. Не достиг цели, отразил выпад сверху и ударил ногой бойца в пах. Железная пластина защитила хозяйство боркича, но удар смутил его. Серега воспользовался этой растерянностью и воткнул меч ему в живот.
Вокруг Одинцова образовалось свободное пространство. Рядом сражались друг с другом солдаты, но не находились желающие умирать от рук Волка. Минутная возможность передохнуть и оценить положение дел.
Внезапность принесла свои результаты. Много боркичей погибли, не успев даже выхватить мечи из ножен. Но теперь положение изменилось. И уже волчьих солдат теснили к деревне. Пора было вступать в бой засадным отрядам. Главное – только не опоздать.
Серега увидел вдалеке от себя знакомое лицо. Солдат Якуб яростно сражался с насевшими на него тремя бойцами. В глазах его плескалась ярость и веселье. Он упивался битвой. Крутился как волчок, отражая клинки, стремящиеся его ужалить, и нанося удары в ответ. Но враг подкрался со спины и воткнул железо в стык между краями доспеха. Якуб застыл в удивлении, обводя растерянным взглядом врагов, которые тут же воспользовались его замешательством. И уже по земле покатилась срубленная голова Якуба с обиженным выражением лица.
Серега заскрипел зубами от злости, но ничем уже не мог помочь мальчишке. Это война. Каждый из них знает, на что идет. Он оглянулся на место падения Леха Шустрика. Туша лошади колыхалась, словно отбивала сердечный пульс земли. Серега рванул к ней.
Шустрик был жив. Успевший выскользнуть из одного стремени, он прыгал с лошади, когда она упала на него. Ему придавило ноги, возможно что‑то и поломало внутри. Во взгляде плескалась боль, разбавленная упоением битвой. Не говоря ни слова, Серега воткнул меч в землю, нагнулся и попытался приподнять конскую тушу. Да сколько же весит эта животина? Кажется, после смерти она изрядно прибавила. Серега скрипел зубами, но тянул тушу вверх, чтобы у Леха появился шанс выползти. Когда Шустрик оказался на свободе, он уронил тушу и схватился за меч, потому что к ним уже подбегали вражеские солдаты.
Где‑то вдалеке запели боевые рога, заставляя петь душу Одинцова.
Серега встретил противника обманным финтом, поднырнул ему под руку, оказался за спиной и с разворота рубанул по шее. Солдат по инерции пробежал еще несколько шагов и упал лицом в землю. Нет возможности передохнуть. Со всех сторон на Сергея посыпались удары. Он только успевал отражать их, отступая шаг за шагом. Споткнулся обо что‑то, покачнулся и стал заваливаться на спину. В опасной близости от лица пролетел клинок. Серега упал, откатился в сторону, что сделать в полном боевом облачении чертовски трудно. Оказавшись на ногах, Одинцов отразил удар, идущий ему в голову, и ответил в полную силу. Рука противника дрогнула, выпустив меч, и клинок Сереги впился ему в лицо.
