Текст книги "Волчий мир. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Дмитрий Даль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 47 страниц)
Пламя объяло спину мамонта. Какое‑то время он ничего не чувствовал, все‑таки толстокожая тварь, но боль все‑таки дошла до него, и он обезумел. Задрав массивный хобот к небу, могехар вострубил и бросился в одну сторону, затем в другую, словно пытаясь сбросить источник боли со спины. Крепежные ремни местами были сожжены и от скачки лопнули. Платформа с орудийным расчетом повалилась на землю. Если кому и удалось уцелеть после разряда Одинцова, теперь у них не было никаких шансов. Погонщик не мог справиться с обезумевшим животным, которое, скинув источник боли, ломанулось вперед, не разбирая дороги. Мамонт несся на своего собрата и столкновение было неизбежно. Два исполина встретились, словно горные бараны на узкой тропке решили помериться силами. Столкновение было чудовищным. Животные взревели от ярости. Раненый мамонт угодил бивнями в правый бок не успевшего развернуться могехара, поддел его и вскинул вверх. Крепежные ремни орудийного расчета лопнули, и люди вместе с излучателем и деревянным помостом рухнули вниз. В ту же секунду могехар с пропоротым боком стал заваливаться на землю. Он рухнул, а его собрат, споткнувшись об него, подломился и завалился сверху.
Зрелище, свидетелем которого стал Одинцов, было настолько завораживающим, что он даже не заметил, как третий могехар вышел на боевую позицию. Вражеский расчет повернул пушку и выстрелил. Энергетические бичи ударили в живот мамонту, сжигая крепежные ремни, и поднялись вверх на спину, полоснув по одинцовскому орудию.
– Твою же мать! – выругался Серега, когда почувствовал страшный жар от расплавляющегося орудия.
В то же время помост под ним стал съезжать в пропасть.
«Кажется, это конец», – успел подумать Одинцов, прежде чем устремился в свободное падение к земле.
* * *
Говорят, перед смертью жизнь проходит в бешеном хороводе, и есть шанс заново пережить все мгновения: от самого хорошего до самого плохого. Может, это, конечно, и так, только у Сереги Одинцова такого шанса не оказалось. Вероятно, и на роду ему еще не суждено было с жизнью расставаться. И все, что с ним сейчас происходило, всего лишь запятая перед началом нового повествования.
Серега падал вместе с деревянным помостом, который уже успел заняться огнем, вместе с плавящейся пушкой, металлическим дождем падающей на землю. Медленное скольжение по спине могехара обернулось стремительным падением к земле. Краем глаза Серега увидел, что новым залпом излучателя накрыло голову исполина. Испуганное и смертельно раненное животное мотнуло головой и стало заваливаться набок. Если Одинцову не суждено было разбиться при падении, погибнуть под металлическим дождем плавящейся пушки, не умереть от стрелопада осколков разбитого помоста, то раненый могехар точно превратит его в лепешку.
Это была последняя мысль, пришедшая в голову, прежде чем он увидел стремительно мелькнувшую тень, словно бы сорвавшуюся с головы могехара и устремившуюся в его сторону. В ту же секунду что‑то подхватило его, дернуло на себя и устремилось к земле. Но это было уже не падение, а быстрый полет. Тайный спаситель Одинцова стремился уйти из зоны поражения тушей гигантского мамонта, но Серега чувствовал, что кто бы он ни был, дается ему это тяжело.
Земля была уже близко, когда силы тайного спасителя оставили его, и они оба шмякнулись о промерзший грунт. Серега покатился по земле, стараясь убраться подальше от могехара, а заодно и от подозрительного спасителя. Кто он? Что ему от него надо? И вообще что это за существо, способное так быстро перемещаться по воздуху?
Почувствовав себя в относительной безопасности, Серега вскочил на ноги и обернулся. Он искал глазами спасителя – и ничего не видел, кроме огромной падающей туши могехара, которая заполнила собой половину неба.
Это было величественное зрелище, завораживающее и прекрасное. Чувствовалось, что животное умирает. Бывшие союзники успели смертельно ранить могехара, опалив ему голову и распоров живот с правой стороны. Он еще мотал хоботом из стороны в сторону, истошно ревел и пытался пропороть бивнями небо, но это были его последние минуты жизни на земле перед переходом в иное состояние.
Вдруг разум Одинцова опалила мысль. Лех Шустрик – он же остался в кабине управления могехаром. Он не успел спастись бегством и теперь был обречен. В падении этого колосса ему не выжить. Чудовище если не раздавит его, то переломает все кости. Серега почувствовал, как у него перехватило дыхание. Лех Шустрик, друг и соратник, самый близкий ему человек на этой земле. И вот через несколько минут его не станет, и он, командир Волк, ничего не может с этим поделать.
Серега заскрипел зубами. Ему показалось, что в этот момент земля стала уходить из‑под ног. Но вдоволь испить яд горя ему не дали. В его сторону стремительно метнулась стальная тень, схватила за руку, раздался приказ:
– Побежали!
Они рванули с места, так словно за ними по пятам гналась разъяренная волчья стая, на чью священную территорию они посмели покуситься. Краем сознания Серега понимал, что голос ему очень знаком, да и существо, уже дважды спасшее его от верной гибели, тоже, но времени на то, чтобы разобраться в этом, не оставалось.
Отбежав на безопасное расстояние, они остановились. Серега обернулся, посмотрел на падающего могехара. Он уже столкнулся с землей, подняв в воздух снежную вьюгу. Там, где они только что стояли, дергалась нога агонизирующего животного. Одинцов перевел взгляд на спасителя и поперхнулся от удивления, дыхание вновь перехватило.
Он уже успел испытать потрясение от гибели лучшего друга и даже попрощаться с ним. Меж тем Лех Шустрик стоял рядом с Одинцовым и с восхищением во взоре наблюдал за смертью могехара.
– Это ты меня, Лех? Но как? – только и смог выдохнуть из себя Одинцов.
– Если ты про то, кто тебя со спины этой твари снял, то я. Можешь не сомневаться, – нагло ответил Шустрик.
– Но как у тебя получилось? Ты что, летать умеешь? – почувствовав, что говорит глупость, спросил Одинцов.
– В броню встроен антиграв, не знаю что это такое, одна из причуд магиков. Еще один нен. Как он работает, я тоже не в курсе.
– Но откуда он у тебя? – спросил Серега.
– Давай все вопросы оставим на потом, – Лех Шустрик посмотрел на друга.
В его глазах застыла решимость. Таким серьезным и деловым Серега его еще ни разу не видел.
– Нам о многом надо поговорить. Кажется, ты созрел для этого разговора. Но всему свое время, сейчас мы должны найти князя Боркича и пленить его. Это первостепенная задача.
Серега согласно кивнул. Он ничего не мог возразить другу. Да и как тут возразишь, если он прав на все сто процентов.
Из‑за спины донеслось приближающееся ржание лошадей. Друзья обернулись и увидели несущуюся на них кавалькаду всадников. Серега выдернул из ножен меч, готовясь принять бой. Лех Шустрик от него не отстал, ощетинившись клинком. Но при приближении выяснилось, что это отряд под предводительством волчьего десятника Крушилы. Он вел за собой не меньше полусотни бойцов, которые прорвались сквозь гущу сражения на помощь своему командиру. В поводу за ними шли два боевых коня, предназначенные для Одинцова и Шустрика.
Серега взметнулся в седло, обернулся, убедился, что Лех последовал его примеру. Ну и сюрприз преподнес ему друг. Откуда у него взялся антиграв? Если за бинокль Одинцову пришлось выложить приличную сумму в марках, то этот антиграв стоит целого состояния. И откуда у простого вора взялись такие сбережения? Где он мог купить антиграв? Или он его попросту выкрал? Но тогда из‑за этой кражи могла начаться целая война. Вряд ли прежний хозяин антиграва смог бы простить наглому вору потерю столь ценного артефакта.
Серегу посетило озарение, от которого он чуть было не выпал из седла. Уж не из сокровищницы ли князя Боркича похищен антиграв, который потом каким‑то образом оказался встроен в броню Шустрика. Помнится, тогда он показывал ему какой‑то драгоценный камень. Что ж, тот кристалл вполне мог быть антигравом, или Шустрик выкрал его для отвода глаз.
В одном Лех был прав, что сейчас не время голову ломать над этой тайной. Им надо серьезно поговорить, и они обязательно сделают это, как только представится подходящее время.
Одинцов нашел глазами Крушилу.
– Доложи обстановку, – приказал он.
– Так енто, сражение идет. Мы хорошо бьемся. Враг медленно отступает. Скоро совсем из него дух выбьем, – неуверенно начал Крушила, окидывая взглядом место падения могехара.
Исполин уже никому не мог причинить вреда, но только солдаты обоих армий боялись подходить к нему, в результате отряд Одинцова оказался на пустыре, куда даже стрелы не залетали.
– Нам нужно пробиться к ставке князя Боркича. Направление знаешь?
– Так надоть на север ехать, – уверенно заявил Крушила.
– Веди нас, – приказал Одинцов.
Десятник кивнул, принимая приказ, дал шпоры коню и поскакал в сторону мертвого мамонта. Серега, Лех Шустрик и остальные солдаты Волчьего отряда последовали за ним.
Они обогнули все еще подрагивающее тело гиганта и устремились к лязгающей, сверкающей на солнце, грохочущей, находящейся в постоянном движении толпе. С разгону они вклинились в сражающуюся массу, и тут же все проблемы и вопросы, волновавшие Одинцова еще несколько минут назад, отступили на задний план. Он превратился в рубящего и колющего, обороняющегося и атакующего робота, который знает только одну задачу – пройти сквозь стан врага, чтобы взять их командира в плен, и ради этой цели он был готов на все.
* * *
Серега потерял счет времени. Иногда ему казалось, что с момента падения могехара прошло уже несколько дней, охваченных пламенем битвы, а иногда он вдруг осознавал, что все это случилось с ним относительно недавно, всего каких‑то несколько часов назад. Вероятно, где‑то посередине между этими утверждениями находилась истина. Все посторонние мысли покинули его. Он рубился с врагом, перестав чувствовать собственное тело. Оно зажило самостоятельно, испив отраву смертельной битвы.
Меж тем солнце медленно, но неуклонно ползло к горизонту. Становилось холоднее, от разгоряченных человеческих тел, раскаленных мечей и горячей крови, льющейся на землю, давно расплавился весь снег и оттаяла земля, еще совсем чуть‑чуть и она превратится в осеннюю кашу.
Битва шла с переменным успехом, то армия Вестлавта начинала теснить позиции Боркича, то наоборот. Люди ужасно устали, но продолжали сражаться друг с другом, не желая уступать ни пяди земли.
Дважды Болеслав Боркич вводил в сражение свежие силы – отборные полки наемников из Оравии и Моравинского королевства. Но каждый раз атаку удавалось отбить. Солдаты Вестлавта встречали в копья наемников и откидывали их назад, а орудийные расчеты под командованием Кринаша накрывали огнем свежие войска, устраивая им настоящую бойню. Завершали разгром небесные твари с огненными гостинцами, которые падали на головы обезумевших солдат. Взрывы – и яростное пламя устремлялось в разные стороны по земле, уничтожая пехоту и конницу.
Несколько раз князь Болеслав Боркич кидал конницу на Озерную деревню, где засела сотня Кринаша, но каждый раз солдатам Вестлавта удавалось отбить атаку. Стрелометы выкашивали солдат на подходе, а те же, кому все‑таки удавалось прорваться сквозь шквальный огонь, встречали смерть от рук отборных солдат Кринаша. Основная сила упаурыков полегла под Озерной деревней, но так и не смогла выбить оттуда смелого командира.
В конце концов, воевода Глухарь, обеспокоенный чрезмерной активностью боркичей на Озерном направлении, перебросил на помощь Кринашу сотню Джеро, который заметно усилил позиции вестлавтцев в деревне. В то же самое время Глухарь ввел в сражение свежие силы. В наступление перешел засадный полк воеводы Соболя, сидевший большую часть сражения в деревне Отрадное.
Исход битвы был предрешен. Всего этого Серега Одинцов не знал. Он находился в самой гуще сражения, стремясь к походному штабу князя Боркича. Вражеские солдаты вставали стеной перед волчьими бойцами, бились насмерть, но сотнику Волку все же удалось прорваться.
Вырвавшись за пределы битвы, Серега пришпорил коня, направляясь к виднеющемуся вдалеке княжескому лагерю. Лех Шустрик, Крушила и остатки его отряда устремились за командиром.
Они ворвались во вражеский лагерь, словно ураган, разметав все на своем пути. Небольшой отряд княжеских солдат встретил их во всеоружии, но их сопротивление было смято в считаные минуты. Враги были посечены все до единого. Никто не спасся в той мясорубке.
Серега метался от палатки к палатке, заглядывая внутрь, но никого не было. Они обшарили весь лагерь, но Боркича в нем не оказалось. Да и та жалкая горстка солдат, которая их встретила, разве могла бы она хранить покой князя. Их специально оставили для того, чтобы они задержали вестлавтцев.
Осознав это, Одинцов бросился за пределы лагеря. Вылетев на открытое пространство, он остановил коня и зашарил взглядом по бескрайнему снежному полю, которое не успела накрыть волна сражения. Оно выглядело пустынным, но Серега разглядел уменьшающихся в размерах всадников. Группа из пары десятков человек стремительно уносилась на север, оставляя сражение позади себя. Сомнений быть не могло, это князь Болеслав Боркич спасался бегством.
Они во что бы то ни стало должны его догнать и выполнить приказ воеводы Глухаря.
Серега поднялся в стременах, пришпорил коня, бросая его в бешеный галоп, и издал боевой клик сотника Волка. Волчий отряд последовал за ним.
Глава 16 Ход конем
Серега сразу раскусил маневр князя Боркича. Он во что бы то ни стало пытался прорваться к Вышеграду, где за крепкими крепостными стенами собирался спрятаться от преследователей. Только Одинцов все равно не понимал, на что он надеется. Даже если ему удастся оторваться от Волчьего отряда, то рано или поздно под стены столицы княжества подойдут вестлавтские войска. От армии Боркича остались жалкие ошметки. Долгой осады он не выдержит. Для обороны просто не хватит людей. Город рано или поздно падет, и скорее рано, чем поздно. Но, несмотря на это, Болеслав Боркич сам стремится угодить в ловушку. Значит, что‑то он все‑таки припас на такой случай. Что‑то спрятанное в столице княжества. Вывод напрашивался один – нельзя допустить князя в столицу. Хотя есть вероятность, что князь запаниковал, оттого и бежит со всех ног, теряя соратников и силы в пути. Надо постараться перехватить его по дороге.
Преследование длилось несколько часов. Все это время они неслись как сумасшедшие, выдавливая из лошадей последние силы, но ни на дюйм не приблизились к беглецам. Если не увеличить скорость, то можно попрощаться с надеждой пленить князя. В то же время Серега понимал, что они идут на пределе возможностей. Скоро кони под ними отдадут концы, он это чувствовал, но и беречь лошадей не получалось. Он не знал, что делать, и надеялся, что у князя сейчас те же проблемы. В этой погоне все решит, чьи кони окажутся более выносливыми. Приблизиться хотя бы на расстояние выстрела, тогда можно открыть стрельбу из револьвера. Быть может, это смогло бы их задержать. Но это все надежды.
Поля сменялись лесами, проселочные дороги выводили к деревням и уходили снова в леса. Они мчались вперед, не выпуская из виду кавалькаду князя Боркича. Но с каждой новой минутой Серега все больше понимал, что это бесполезно. Князя им не догнать. Надо что‑то придумать, изловчиться. Но что?
К исходу десятого часа конь под одним из волчьих бойцов пал. Парнишка слетел с лошади в кусты и откатился в сторону, чтобы умирающее животное не задавило его. Одинцов не замедлил скачку. Как там в песне поется: «Отряд не заметил потери бойца». Но между тем это дурное знамение.
Когда пал второй конь, Серега продолжил преследование, но когда одновременно умерла лошадь под Крушилой и кем‑то из его бойцов, Одинцов остановил преследование. Люди сползли с коней и бухнулись в снег.
Они оказались посреди глухого леса. Измученные тяжелым боем и не менее изнурительной погоней, обессиленные и голодные. И к тому же злые на себя, что не смогли вовремя подсуетиться и прорваться к Боркичу еще на Красных полях, на бедных животных, что у них не хватило сил догнать врага, на князя, которому все же удалось уйти от расплаты.
Серега обвел взглядом солдат. Их моральный дух оставлял желать лучшего. Но они сделали все что смогли, теперь надо придумать ход конем, чтобы добиться поставленной цели. Он посмотрел на Леха Шустрика и вспомнил, как тот спас ему жизнь. Откуда‑то у него имелся безумно дорогой нен, который все это время он искусно скрывал от друга. Когда будет время, с этим нужно будет разобраться. Но сейчас есть дела поважнее.
– Крушила, ты цел? – спросил Серега, внимательно разглядывая богатыря.
– Дак чего там. Все цело. Вот коняшку жалко, конечно. Давно я с ней.
– Ну это хорошо. Организуй нам костер и что‑нибудь на ужин. Хотя какой тут ужин, скорее уж завтрак скоро будет, – приказал Серега, подняв глаза к светлеющему небу.
Крушила подозвал к себе двух солдат и отправил их собирать дрова для костра. Двух других бойцов он отрядил на охоту. Еще он распорядился, чтобы нашли два больших бревна и принесли их поближе к будущему костру.
Место для стоянки они выбрали на поляне в лесу, чуть в стороне от дороги. Чтобы и в глаза сразу не бросаться неожиданным путникам, да и держать под контролем все передвижения. Коней привязали к деревьям чуть в стороне. Вскоре на поляне оказался собран костер, разложены бревна, чтобы удобнее было сидеть. Уставшие с дороги бойцы расселись и пытались согреться. Броню снимать Крушила строго запретил. Мало ли кто появится. Может, ворог неожиданно налетит.
Охотники с промысла еще не вернулись. Появилось время обсудить дальнейшие планы.
Серега сел на бревно, вытянул устало ноги и посмотрел на блаженствующего в отдыхе Леха Шустрика.
– Итак, констатируем факт. Князя мы упустили. Лоханулись по‑крупному.
– Что мы сделали? – как обычно не понял его Шустрик.
Крушила внимательно уставился на командира. Он сразу почувствовал серьезность момента.
– Опростоволосились. Напортачили. Не важно. Главное, что у князя теперь большая фора. Он успел ускакать далеко.
– Не факт. Его коням тоже роздых нужен. Так что не удивлюсь, если он увидел, что его никто не преследует, и тоже встал на стоянку, – возразил Сереге Шустрик.
– Хорошо, пусть даже так. Но шансы догнать князя у нас минимальны. Мы не можем так рисковать. Есть какие‑нибудь соображения?
Крушила потряс головой. Лех Шустрик пожал плечами и хитро улыбнулся. Похоже, догадывался, что соображения у Одинцова как раз имеются.
– Тогда я поделюсь своими мыслями. Если мы не можем догнать князя, то мы должны его обойти.
– То есть как? – удивился Крушила.
– Мы должны попасть в Вышеград раньше его.
– Но кто нас туда пустит. У нас на доспехах волк скалится. Все боркичи в курсе, что это значит. Нас на воротах сразу же повяжут. А пробиваться с боем в город нас слишком мало. План обречен на провал, – высказал свое мнение Шустрик.
– А кто сказал, что мы напрямую пойдем. Умный ведь в гору не пойдет, умный найдет нору, чтобы пройти сквозь гору, – сказал Одинцов, хитро уставившись на Шустрика.
По губам Леха скользнула понимающая улыбка.
– Ты имеешь в виду Лабиринт? – спросил он.
Серега кивнул.
– Однажды нам довелось побывать в гостях у князя Боркича. Это было очень давно. И мы сбежали от его гостеприимства, воспользовавшись потайным ходом. Если нам удастся отыскать его следы, то мы без проблем окажемся внутри княжеского замка.
– Ну без проблем, командир, ты, конечно, загнул. Мы попадем под гору, где содержатся рабы‑гладиаторы. Чтобы добраться до княжеских покоев, нам придется еще сильно постараться. Да и как на появление отреагируют рабы, – произнес Шустрик.
– Подождите, этот ваш Лабиринт выходит на территории гладиаторов? Тогда почему они до сих пор не воспользовались возможностью и не сбежали из рабства? – спросил Крушила.
– Чтобы сбежать через Лабиринт, надо уметь им пользоваться. Попытки уйти через него вслепую оборачивались гибелью в страшных муках. Человека просто выворачивало наружу. Кожа и волосы уходили внутрь, а кишки и кости наоборот. Представляешь, какая эта боль. Прежде чем сдохнуть, страдалец успевал испытать все муки ада. И врагу такое не пожелаешь. Хотя вот Боркичу я бы мог, – поделился информацией Шустрик.
– Ужасно. Но если все так страшно, то зачем мы туда сунемся. Кто умеет управлять Лабиринтом? – чувствовалось, что Крушиле не очень нравилась идея лезть в самое пекло.
– Я умею работать с Лабиринтом. Доводилось ранее. И как ты заметил, мы‑то с Волком живы и здоровы, хотя уже однажды прошли сквозь него, – сказал Шустрик.
Серега внимательно слушал беседу, сам же размышлял о том, что не знал до этой минуты об опасностях, которые таил в себе Лабиринт. Когда они шли через него в первый раз, то ни о чем таком и не думали. Лех Шустрик вел их за собой, а они слепо следовали за поводырем. Если бы он тогда знал, что с ними может вытворить Лабиринт, сунулся бы в него? Вот в чем вопрос.
– Хорошо, вот мы оказались в замке, под горой. Что дальше? Гладиаторы вряд ли нам обрадуются? Что делать будем? – спросил Крушила.
Одинцов усмехнулся. Крушила конечно же знает, что надо делать в этой ситуации. Он просто пытается обтереть проблему со всех сторон, чтобы при воплощении плана в жизнь не возникло ни сучка, ни задоринки.
– Можем попробовать пройти незамеченными. Возможно, у нас это получится. Второй вариант – поднять восстание гладиаторов. Однажды нам это удалось. Если мы провернем это дельце, то сразу же увеличим свою боевую мощь. Князя будем встречать во всеоружии, – предложил Одинцов.
– Задумка хорошая. Думаю, что за прошедшее время наш побег успел обрасти легендами, поэтому народ с легкостью за тобой пойдет, – согласился с Серегой Лех Шустрик.
– До Вышеграда двое суток пути. Как бы мы ни старались, добраться туда раньше князя мы не успеем. Стало быть, нам придется действовать осторожно. После восстания захватить замок вместе с князем и удерживать его до прихода подмоги, – произнес задумчиво Одинцов. – Нам нужно послать гонца к воеводе Глухарю, чтобы тот был в курсе плана. Потому что даже если у нас все выгорит, вряд ли мы сможем долго удерживать замок. Сподвижники князя бросят все силы, чтобы вернуть его.
– Какие там сподвижники, основная масса будет сидеть в замке, и в ходе восстания мы с ними разберемся втихую, – высказался Крушила. – Остальные для нас не авторитет.
– А не разумнее будет вернуться к воеводе, рассказать о Лабиринте и уже при его помощи штурмовать замок? – высказал осторожно предположение один из бойцов, сидевший неподалеку от командиров.
– Замечание дельное и глупое. Первое, сейчас у нас есть эффект внезапности. Оказавшись в Вышеграде, князь почувствует себя неуязвимым и расслабится. Тут мы к нему и нагрянем в гости. Второе, пока войска Вестлавта подойдут к Вышеграду, князь сообразит о своем уязвимом месте и попробует закрыть Лабиринт, – произнес Крушила, всем своим видом показывая, что недоволен поведением солдата.
– Интересное дело получается, – задумался Серега. – В замке имеются фактически ворота наружу, никем не охраняемые, ведущие в самое сердце Вышеграда. Мало кто знает, как работает Лабиринт.
Лех Шустрик усмехнулся.
– Что, мало таких людей? – спросил тут же Одинцов.
– Несколько человек на весь известный мир. Лабиринт – артефакт, доставшийся нам от предков. Может, конечно, магикам известно побольше.
– Если это так, то откуда ты знаешь, как управлять Лабиринтом? – изумился Одинцов.
– Чудак‑человек, сейчас не время и не место выяснять отношения. Придет час, и я тебе все расскажу. А пока что тебе надо знать, что даже с Лабиринтом под боком князь Боркич чувствует себя в безопасности.
Сереге эта неожиданная скрытность Шустрика не понравилась. Хотя он понимал, что затевать серьезный разговор при Крушиле и нескольких десятках лишних ушей все‑таки не стоит. Всему свое время.
Из леса показались охотники, волочащие добычу. Настало время подкрепиться.
* * *
К Вышеграду они прибыли к исходу второго дня. Город выглядел обреченным. Полощущиеся на ветру родовые стяги Боркича – серые, грязные, словно выкопанные из каких‑то замшелых прабабкиных сундуков – не поднимали боевой дух защитников города, знающих о приближении вражеской армии. Люди сновали по крепостным стенам, занимаясь повседневными делами. Медленно втягивались в городские ворота повозки с провиантом, дровами и оружием. На всех воротах были усилены караулы, а возле северной и южной башен в небо были подняты воздушные шары, в которых сидели наблюдатели. В их задачу было поставлено внимательно осматривать горизонт, и при приближении вражеской армии поднять тревогу. Но, несмотря на все эти приготовления, горожане чувствовали себя далеко не лучшим образом. Они уже знали, что войско князя по всем фронтам потерпело поражение, и понимали, что рано или поздно враг подойдет к городу. Осада может продлиться сколь угодно долго, но война все равно проиграна. Земли княжества Боркич уже принадлежат Вестлавту. Так какая разница сколько месяцев выстоит Вышеград.
Серега читал пораженческие мысли на лицах защитников города. Вооружившись биноклем, он стоял на окраине леса и разглядывал столицу павшего княжества. Серега готов был побиться об заклад, что солдаты княжества размышляют о том, чтобы открыть ворота вестлавтцам и выдать им Болеслава Боркича. В народе его не сильно любили, и это еще мягко сказано. Какой прок умирать за князя, который довел страну до такого упадка, а также добровольно открыл границы степнякам.
Одинцов отнял от глаз бинокль и убрал его в седельную суму. Больше тут ничего интересного не было. Пора возвращаться в лагерь. Надо узнать, как обстоят дела у Леха Шустрика. Он уже битый час искал вход в Лабиринт. В прошлый раз они покидали эти леса в большой спешке. Кто же знал, что им придется вернуться.
Вскочив в седло, Серега пришпорил коня. Через несколько минут он выехал к лагерю, где его встретил довольный жизнью Крушила.
– Кажись, нашли, командир! – тут же доложил он.
Одинцов спешился и отдал поводья ближнему солдату.
– Это хорошо. Собирай людей. Откладывать операцию не будем. Начнем немедленно. В лагере оставь человек десять, чтобы охраняли коней. Полтора десятка пойдет внутрь замка.
Крушила коротко кивнул и бросился исполнять приказ. Серега направился к Леху Шустрику, который собрал вокруг себя пятерых солдат и о чем‑то увлеченно им рассказывал.
– Поставленная задача выполнена, командир, – доложил, ухмыляясь, Шустрик.
– Как все прошло? Проблем не будет? – спросил Серега.
– О чем ты? Какие проблемы? Боркич даже не ожидает от нас такого удара.
– Ты настолько в этом уверен? Он не мог нам ловушку поставить, в которую мы бездумно вляпаемся?
Шустрик сокрушенно покачал головой.
– Ну что с тобой делать. Даже не знаю. Я хорошо разбираюсь в Лабиринте. Такую ловушку я бы сразу почувствовал. Так что не извольте беспокоиться. Все сделаем в лучшем виде.
– Тогда не будем тянуть время. Выступаем, – приказал Серега.
В лесу они все‑таки задержались еще на четверть часа. Крушила отбирал солдат для отряда вторжения, отдавал последние приказы остающимся. Когда с последними делами было покончено, они выступили.
Без помощи Леха Шустрика вход в Лабиринт они никогда бы не нашли. Серега смутно помнил, на какой опушке леса они оказались, когда бежали из крепости, но даже если бы он точно привел их к этому месту, то открыть вход у него бы не вышло. Для этого нужно было обладать специальными знаниями. Откуда, интересно, Леху Шустрику все это известно.
Неприметная опушка леса, окутанная снегом, три чахлых дерева с голыми поникшими ветками. Ничем не примечательный зимний пейзаж, возле которого остановился Лех Шустрик. Что он там делал, Серега не разобрал. Это больше всего походило на колдовство. Наверное, именно так и воспринимали его манипуляции люди, подобные Крушиле, но Одинцов точно знал, что в этом мире нет никакой магии. Любое явление, кажущееся волшебным, находило при тщательном исследовании свое объяснение.
Шустрик покружился на полянке, словно выискивал правильное место, наконец остановился, воздел руки над головой, яростно что‑то зашептал и замахал руками, словно заправский шаман. Пространство перед ним начало кривиться, словно что‑то изнутри прорывалось наружу. Наконец, реальность стала закручиваться в воронку, и перед изумленными глазами солдат повис пространственный портал, искомый вход в Лабиринт.
– Принимайте работу, командир, – оглянулся на Одинцова Лех Шустрик.
Серега одобрительно кивнул.
– За мной, ребята! – сказал он и первым шагнул в портал.
На мгновение перед глазами помутилось, но вскоре ощущение прошло. Серега остановился, протер глаза и обнаружил, что находится в начале длинного туннеля, погруженного в сумерки. Один за другим из воронки портала появлялись волчьи солдаты. Первым после командира появился Лех Шустрик, за ним Крушила, а затем один за другим остальные бойцы.
Леху Шустрику уже доводилось бывать в Лабиринте, поэтому он не удивлялся увиденному. Остальные же солдаты словно позабыли, зачем они сюда пришли. Глазели по сторонам, позабыв обо всем на свете. И ведь было на что посмотреть. Древние стены Лабиринта были густо покрыты какими‑то письменами, которые словно бы светились изнутри.
Серега прикрикнул на бойцов, выведя их из оцепенения. Надо двигаться дальше. Первым пошел он, за ним Лех Шустрик и Крушила. Спину им прикрывали остальные воины. Окружающий пейзаж менялся несколько раз. Каждый раз перед этим событием возникало ощущение, что они двигаются сквозь густой вязкий кисель, который изрядно замедлял движение. Наступал предел торможения, а затем они точно прорывали невидимую мембрану и оказывались на новом уровне. Все вроде бы оставалось прежним, только письмена менялись на абстрактные рисунки, молочный сумрак сменялся фиолетовым свечением, а затем уступал место изумрудному мерцанию.
Серега не удивлялся ничему увиденному. Однажды он уже проходил по этим туннелям. С того времени они ничуть не изменились. Солдаты же таращились по сторонам, испытывая трепет перед магией древних, которые были способны создать такое чудо.
Наконец, новый виток и преодоление пространственной мембраны вывело Волчий отряд в тренировочную залу под горой. Здесь ничего не изменилось с того времени, когда Серега с поднявшими бунт гладиаторами сбежал из клетки. Все те же ринги для тренировок, все те же качалки для наращивания необходимых мускулов. На трех аренах сражались гладиаторы, оттачивая свое мастерство. Несколько тренажеров были заняты. В зале было немного народу. На первый взгляд пара десятков вряд ли наберется.
