Текст книги "Рождение королевы (СИ)"

Автор книги: Дина Сдобберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Как много жутких королев среди тех, кого вы знаете, ваше величество, – внимательно посмотрел на профиль королевы Ллойд.

– Знаете, капитан Ллойд, почему многие мудрецы советуют бояться женских слëз? – вздохнула королева. – Потому что мы живём эмоциями, ни разум, ни сердце не способны достучаться до пылающей от боли и скорби души. В горе мы чужды милосердия. Никогда не стоит об этом забывать. Никогда.

Глава 40

Арс-капитан Лепрез вывел свой корабль строго напротив середины то ли природного перешейка, то ли древней дамбы, ограждающей Доргсаут и его окрестности от затопления.

Его брат следил за установкой баллисты и работой гарпунеров. Флагман Нордхарда с гордым названием «Таран» был одним из немногих кораблей северного флота, на котором были установлены несколько особенных баллист, отличавшихся от остальных размером и мощью, с которой отправляли снаряды в смертоносный полёт.

Именно из такого оружия сейчас наносились удары в кажущуюся несокрушимой преграду для воды. Лучшие гарпунеры подготавливали каждый выстрел. Братья Лепрез лично координировали цель. Несколько гарпунов легли совсем рядом друг с другом, заставляя разлетаться вокруг каменные осколки. Но большинство раз ща разом били в одно и то же место. Каждое такое попадание северяне встречали громким ликованием.

После стрельбы Кроули и другие выходцы с Моргонта подкатили к намеченному месту странного вида деревянные катушки. Огромное колесо было поставлено впритык к каменной преграде. Вместо спиц у него были жерди, на выведенных за ось концах которых крепились острые кирки. От втулки в разные стороны тянулись канаты, соединённые в петлю. Именно они наматывались на стоящие катушки. И чем быстрее наматывались канаты, тем быстрее вращалось колесо и тем сильнее били острые клинья кирок по камню.

Чтобы катушки вращались, несколько мужчин крутили крестовину, лежавшую поверх каждой из катушек.

– О чём вы задумались, ваше величество? – спросил наблюдавшую за работой королеву командор Илви.

– Думаю, чем сейчас занят канцлер. Смотрит ли сюда и что думает о происходящем, – перечислила королева, кидая быстрый взгляд на стену. – Как скоро он разгадает, чем мы заняты. И главное, что предпримет.

– Мы говорили об этом между собой, и решили поделиться своими сомнениями с вами, ваше величество, – признался командор. – Я очень рад, что наши мысли совпадают.

– И к какому же выводу вы пришли? – спросила королева.

– Ваше величество, как вы относитесь к тем, кто не склонен верить в лёгкую победу над канцлером и справедливо опасается его замыслов? – прямо спросил Илви.

– Самым прямым образом. – Усмехнулась Ренерель. – Я сама считаю его опасным врагом. И при всей неприязни к Роттенбладам, сама не склонна недооценивать канцлера и его мать.

– Я тоже так считаю, ваше величество, – согласился с королевой командор. – Поэтому держу часть отряда наготове, так как всё время ожидаю вылазки врага. Думаю, как только канцлер соотнесëт наши действия с направлением воды, он предпримет определённые шаги.

– Время играет против нас, скоро сюда прибудет король с частью войска и лордами совета. А значит, ему нужно лишь продержаться некоторое время, не давая нам закончить работу. – Нахмурилась Ренерель.

– Наверняка он попытается помешать. Быстрым нападением уничтожить инструменты и перебить рабочих. Я бы на его месте постарался это сделать, – озвучил Илви.

– Значит, нам необходимо быть готовыми к подобному исходу, – закусила губу Ренерель. – Кстати, как там дела у наших охотников?

– Чудесно, ваше величество, – заверил королеву командор. – Среди моих солдат оказалось немало птицелововов. Так что мы оказываем посильную помощь.

– Ваше величество, я вас повсюду ищу, – спешил к королеве Дагон. – Пройдёмте в шатер, важные новости!

Новостями оказался один из тех северян, что пришёл в Йершпиль тайными тропами почти сразу после нападения протектором на северян Тиесдола. Лëрхи был родичем жены Дагона и жил с торговли. Покупал на севере, продавал за перевалом. Вот только жил Лëрхи в нижнем Доргсауте. И сейчас напомнил об этом Дагону. А бывший трактирщик решил, что это напоминание имеет достаточную важность, чтобы обратить на него внимание королевы.

– Что значит нижний Доргсаут? – решила уточнить королева, заметив, что торговец чувствует себя среди высокопоставленных командующих и старшин неуютно.

– Дак это… Город же весь поделён. И не всегда из одной части города можно попасть в другую. – Знакомая тема и понятный вопрос вернул Лëрхи часть уверенности. – В самой верхней части, нежилой, там только птичники и вся власть. Там и ратуша, и казначейство.

– Вот как, – улыбнулась королева.

Ведь получалось, что раз нет жилья, то и заметить дым от медленно разгорающегося пламени будет некому. Значит и разрушительная сила стихии будет куда мощнее, и справиться с ней будет сложнее.

– Да, ваше величество. Это ещё после Хартии решили и вынесли птичники от домов. Так и грязи меньше, и приказы проще отправлять. Когда рядом всё, – кивнул торговец. – Высокий Доргсаут, хоть и ниже ратуши и птичников по расположению, но там только знать. Лорды, королевская резиденция. Туда входа никому из других частей города нет. Только слуги, и те, два раза в день по специальной бумаге проходят через единственные ворота, ведущие на улицы этого яруса. Потом средний Доргсаут. Это уже стража, из тех кто в начальники выбился да в командиры, рыцари попроще, торговцы из самых успешных. Ростовщики. Туда если по делу может и простой стражник пройти и торговец вроде меня. А вот ремесленника какого, то только в сопровождении господского слуги. А вот все остальные ютятся в нижнем городе. Там и склады, и загоны, и мастерские, и дома. И тюрьмы, ваше величество.

– Таак, – прищурился командор Илви. – Ты выходит знаешь расположение тюрем?

– Конечно. Там ведь дело ещё в том, что оленей блекширских тоже ведь согнали. Они и стоят дорого сами по себе. И рога, и шкура. И мясо в еду за милу душу. А разместить их можно только в одном месте. Больше и места нет. Это загон на скотных торгах. Сейчас он как раз пустует. – Начал объяснять Лëрхи.

– Да вы не словами, вы на карте покажите. Сможете? – кивнула королева на карту-схему города, что висела на большом щите в её шатре.

– Да как не смочь? Я ж торговец, обозы сам вожу. Так что карты читать обучен, – подошёл к щиту Лëрхи. – Вот видите? Вот тут и тут решётки такие по кругу? Это загоны и есть. Места для торгов расположены по кругу и поделены по товару. Скотный торг самый большой. И я вот что подумал… Олени в Блекшире обучены, команды слушают лучше борзых. Да и не сами по себе они оружие. Там копыта какие, а какие рога!

– Но не думаю, что они послушают чужие команды, – хмурилась королева.

– Чужие нет, но дело в том, что тюрьмы в Доргсауте две. Вот тут, для знатных господ. Башенка такая на десять камер. Я туда как-то рыбный балык доставлял. – Тыкал в карту Лëрхи. – А вот эта, вот здесь, у самых ворот, это для бедняков и нищих. Камеры там, в большинстве своём, просто ниши выдолбленные в камне и перегорожены дверьми-решëтками. Но их немного. Сотня, самое большее две. Основная часть тюрьмы это огромная яма. Стены и пол каменные, а вместо потолка крышка-решëтка. Иногда, во время праздников, туда загоняют преступников. Ворьё всякое. И нищих. И через проходы запускают собак. Лорды развлекаются, наблюдая сверху, как на этой арене люли пытаются выжить. Я думаю, что наших сейчас тоже туда загнали. Больше просто некуда.

– По карте кажется, что тюрьма для обычных людей, – королева намеренно опустила определение бедных или нищих. – И скотный торг рядом.

– А они рядом и есть. С разных сторон от ворот. Вот нам бы хоть десяток блекширских всадников вытащить и подтащить к загонам. Остальное олени сами сделают. – Кивнул Лëрхи. – Ваше величество, я понимаю, что после того, как канцлер заманил наших в ловушку, вы и на собственной лошади шкуру будете дёргать, проверяя она или нет. За себя могу сказать, что моя семья в Йершпиле. Они гарантия моих слов. И если будет возможность, то я поведу людей. Я город знаю, лучшего проводника по Доргсауту вам не найти!

– Знаете, Лëрхи, чем враг отличается от друга? – вздохнула королева. – Друг не ищет пустых обид, за которые можно уцепиться и выставить как способ проверки. Мол, ты меня оскорбляешь недоверием. Друг всё понимает без лишних слов и объяснений. И я благодарна вам за ваши слова и за это предложение. Но попытка прорваться в город… Смертельно опасна. А вероятность успеха меньше, чем у Врат Севера.

– Королева, – сжал ладони Ренерель растроганный её словами торговец. – Так я не первый день живу, и я всё понимаю. И ещё человек тридцать, что со мной из одного котелка хлебают и у одного костра греются, тоже. Мы знаем, какую цену может взять судьба за эту попытку спасения. Жизнь за жизнь. И страшно мне. Я же торговец, а не воин. Но тут или друг за дружку держаться, или проще самому в море прыгнуть. Иначе-то никак. Нам бы только ворота открыть.

– И вы вызываетесь добровольцами? – спросила королева и продолжила после короткого кивка. – Ворота откроются. И очень скоро. Канцлер попытается прекратить наши работы на дамбе. А значит он выведет отряд. Вряд-ли возглавит сам, скорее отправит кого-нибудь. Но ворота будут некоторое время открыты. Мы наверное сможем придумать, как отвлечь защитников ворот ненадолго. Но сможете ли вы просочиться вовнутрь? И главное, сможете ли потом эти ворота открыть?

– Сможем, ваше величество, – усмехнулся торговец. – Там ведь как, ворота стоят на выступе надо рвом. И сначала открываются ворота створками наружу, только потом опускается мост. В момент открытия и закрытия ворот, что происходит в арке не видно. Нам бы в нужный момент у стены быть. Встанем за створкой и по одному, в щель между створкой и стеной забьёмся в нишу за барабаном с цепями. Оттуда в город попасть легко.

Глава 41

Весь день на стенах Доргсаута замечали шляпу с пышными бело-красными перьями, так любимыми канцлером. Даже здесь и сейчас он не изменял своим пристрастиям. Впрочем опасаться ему было нечего.

Ни один лучник не смог бы достать его стрелой, а граница воды надёжно удерживала вражеские корабли на том расстоянии, которое делало совершенно бесполезными любые бортовые залпы. Наземных же осадных орудий у королевы с собой не было, ведь вести осаду никто не планировал, а тяжёлые орудия сильно замедляли войска.

Тем временем рудокопы смогли пробиться сквозь тысячелетний природный слой, прятавший под собой дамбу, и обнажили кладку древней стены. Теперь никаких сомнений не оставалось. Основатели Доргсаута действительно перегородили водное русло при помощи дамбы. А то, что когда-то было построено, в любой момент может быть разрушено.

В лагере королевы все понимали, что успехи рудокопов с Моргонта не остались тайной для канцлера. А значит и вылазки надо было ждать если не сегодня, то завтра.

Тщательно расспросив Лëрхи, её величество отдала приказ отпустить всех голубей на закате. Она рассчитывала, что если её план будет раскрыт, то это отвлечёт внимание о ворот нижнего города. А если нет, то жителям верхнего, а то и среднего Доргсаута придётся спуститься в нижний город, спасаясь от дыма и последствий пожара. Что само по себе создаст давку. А когда пойдёт вода, такое уплотнение населения приведёт к катастрофе.

Королева это прекрасно осознавала и не скрывала этого.

– У одного народа очень долгое время вся система права строилась на принципе талиона. Этот принцип заключался в равной мере воздаяния. Напал человек на другого и выколол ему глаз. Значит и сам лишится глаза. И так во всём. Позднее от этого отказались, посчитав, что сохранение подобного принципа в праве порождает лишь страх, а не уважение к закону. – Вздохнула королева. – Но мне с каждым днём всё больше кажется, что вернуть этот животный страх, это единственный путь. Все, неважно какого происхождения и откуда родом, должны всегда помнить, что последует за неуважение общечеловеческого закона, за его несоблюдение. Если собственная корысть стала важнее человеческой жизни, то подобное существо должно уничтожаться, как заразное животное.

Арс-капитан Лепрез приказал снять почти половину бортовых орудий и тайно установить их между воротами крепости и дамбой. Так, чтобы любой отряд попадал под обстрел при попытке добраться до рудокопов. Благо зима даже с этой стороны перевала позволяла замаскировать орудие под сугроб или снежный нанос.

Голуби давно уже покинули свои временные клетки, но никаких признаков пожара ещё не было видно. Зато на галерее над воротами началась приметная суета.

Королева ждала, попеременно вглядываясь то в далёкие птичники, то в ворота. Сначала неясная то ли тень, то ли дымка появилась в холодном небе. И в это же время створки ворот дрогнули. Небольшой отряд, якобы застигнутых врасплох дозорных приготовился к битве.

Северяне подбирались ближе друк к другу, искали упор для копий. Ведь только так пехотинец может пережить наскок кавалерии. Королева знала, что где-то около ворот, вплотную к стене прижимается ещё один отряд, прикрытый щитами со специально намороженным на них снегом, для того, чтобы скрыться от внимательных глаз.

Из ворот города вылетел большой конный отряд, видимо разгон начали брать ещё на улицах крепости. Тратить сейчас время на десяток северян никто не стал, желая сохранить скорость и неожиданность вылазки. Королева чуть выдохнула.

– Ваше величество, – показал на птичники Дагон. – О! Слышите? Пожарный колокол.

– Уже поздно, – покачала головой королева. – Изменить что-либо можно было только пока начиналось тление.

Словно подтверждая её слова, сотни птиц взмыли в ночное небо, а следом сразу из нескольких птичников полыхнули языки пламени. Как будто тянулись за птицами.

Тем временем, одновременно несколько десятков человек потянули за канаты, укрепленные на катушках.

Королева, наблюдая за разрушением дамбы, предположила, что подобным же образом можно очень быстро «поднять» преграду для несущейся конницы. Кроули всегда внимательно слушавший королеву долго что-то обсуждал с мастерами. Свои приспособления для разбивки обычной горной породы они немного переделали по принципу подъёмного моста. Сейчас, подчиняясь канатам, прямо на пути всадников встала кита с торчащими вперёд штырями.

На скорости и в темноте, реакция была слишком запоздалой. Первые ряды просто нанизали сами себя на заточенные колья. Поставившие преграду северяне, как и было условлено, времени не теряли, а сразу отступили. Рыцари злобно рубили лишь наскоро сбитый щит и канаты, его удерживающий.

Заминку вражеского отряда использовали бомбардиры баллист и гарпунеры. Камни и гарпуны полетели сплошной стеной, ломая кости и разрывая плоть. Крики людей смешались с болезненным ржанием и тревожным гудением колоколов в городе.

Из-за стены доносились крики. А всё нарастающий гул вызывал тревогу у королевы.

Створки ворот снова распахнулись. На этот раз с лязгом и грохотом. По мосту неслось настоящее оленье стадо. Королева не сразу рассмотрела что на первых оленях сидят всадники. А вот телеги её удивили.

– Ваше величество, они похоже забрали и тяжело раненных, и тех северян, которых согнали сюда, как бунтовщиков. Нужно наступать, иначе их нагонят и перебьют, – вытянулся перед королевой командор Илви.

– Действуйте, командор, – громко произнесла королева, понимая, что каждая секунда решает жить кому-то или умереть.

Командор взлетел в седло, следом за ним сорвались ещё два всадника. Они уже не скрываясь трубили команды, затаившимся отрядам Орленбурга.

Солдаты, выскочившие из крепости в погоню, не смотря на пожар, не рассчитывали, что столкнуться не с обессиленными и замёрзшими пленниками, а с хорошо вооружённой пехотой. А те немногие рыцари, что преследовали беглецов, скакали прямо на небольшой отряд, мимо которого вначале пронёсся отряд, посланный канцлером прекратить разрушение дамбы.

Даже для знавшей о спрятанных в снегу брёвнах, что рубили подальше от лагеря, чтобы не выдать себя стуком топоров, и таскали сюда чуть ли не в последнюю минуту, королевы внезапно спотыкающиеся и кувыркающиеся кони стали неожиданностью.

Но сожалений она не испытывала. Разве что лошадей было жаль.

Многие из оленьих всадников, не смотря на пережитый плен и раны, разворачивали своих оленей и вставали в боевые порядки. По построению в коробки королева опознала легионеров Железных островов.

Погоня за пленниками превратилась в бойню. Многие из солдат развернулись и кинулись под защиту стен. Но кто-то, видимо опасаясь, что следом за солдатами в город ворвутся северяне, отдал приказ закрыть ворота. Спасать своих Доргсаут не собирался.

Королева поспешила на место сражения. Её узнавали и без знамён, что несли за её спиной неотступно следующие за ней Ольф и Хендрик. Рена отыскивала взглядом командиров и старшин.

– Командор Илви, – склонила она голову, признавая заслуги орленбуржца. – Лëрхи, как я рада видеть, что с вами всё благополучно. Ваш план удался. Вы первый в истории военачальник, который смог взять штурмом Доргсаут.

Королева улыбалась, хотя видела многих раненных, некоторые были без сознания или уже погибли. Было много тех, кто был до сих пор напуган произволом канцлера. Мирные люди, в один день превратившиеся в нищих и бездомных.

– Ваше величество, – хрипло произнёс кто-то, опускаясь на колени перед королевой.

Её величество не сразу узнала в этом хромающем, тяжело дышащем и совершенно залитым кровью, своей и чужой, человеке, сейма Глемшайра.

– Сейм, ну что вы… – начала и осеклась королева, заметив, что у мужчины не хватает одного уха и рассечена щека, из-за чего и голос звучал хрипло и невнятно.

– Я прошу вас о прощении, королева. За то, что усомнился и обвинил в трусости и нежелании спасать тех, кто безвинно попал в лапы канцлера, – опустил голову сейм. – Надо мной ваша воля, ваше величество.

– Встаньте, сейм Глемшайр. – Попросила королева. – Я не вижу вашей вины.

– Из-за меня… – начал мужчина.

– Нет. Не из-за вас. Из-за подлости, алчности и желания править Роттенбладов, – не дала ему взять на себя вину за разгром северян королева. – Мы с вами, люди далёкие от дел войны. Наш отважный Лëрхи, что придумал план вашего вызволения из плена, к примеру, торговец. Кроули знаток руд и камней, Дагон держит лучшую таверну, где самое вкусное молоко с мёдом и суп. Руперт Датсон рыболов. А я всего лишь слабая женщина, которая всю жизнь готовилась жить так, как предписывает закон, традиции и долг королевы. Сейм Глемшайр, мне ведь… Мне двадцать лет исполнится только весной. О чём мечтают девушки в двадцать лет, даже если они принцессы или королевы? Чья вина в том, что мы все покинули свои дома, потеряли близких и дорогих для нас людей и вынуждены воевать, чтобы защитить последнее, что у нас осталось, нашу жизнь? И меру этой вины никто из нас не должен облегчать! А сейчас, все у кого остались хоть какие-то силы, нужно помочь тем, кто совсем обессилел. Походный лагерь не самое уютное место, но всем нужно тепло и еда.

– Пусть благословят вас Боги Севера, ваше величество, – тяжело поднялся с колен сейм Глемшайр. – Как ни крути, но король сделал Северу доброе дело, отправив вас в родные места.

Глава 42

По зимнему позднее утреннее солнце осветило неприглядную картину, которую представлял из себя Доргсаут. Новая твердыня канцлера.

Обугленные птичники и закопчёные башни верхнего города ещё дымились, ветер трепал бесполезные теперь пожарные колокола. Их размеренный гул больше походил на похоронный звон, чем на сигнал тревоги.

Королева скользнула взглядом по стенам Доргсаута. Следы ночной битвы всё ещё были заметны. Вытоптанный и смешанный с грязью и кровью снег, тела погибших людей и животных…

– Цена войны, – прошептала королева. – Её истинное неприукрашенное лицо.

Часть кораблей Нордхарда ещё засветло тронулась в путь, держа курс на Рогнарские острова. На борту они увозили вчерашних пленников Доргсаута. Женщин, детей, стариков. Мужчин, переживших произвол канцлера, плен и содержание в холодных клетках, когда не то что защитить, но и согреть своих близких нет никакой возможности, приходилось отправлять чуть ли не силой. Даже болезнь и ранения не были для них весомым аргументом.

– Они полны желания мстить, – качала головой королева. – Сейчас они не помнят, что после этой мести надо будет жить. Заново строить дома, привыкать к новым условиям. Если мы все уйдём мстить, то кто будет хранить жизнь на Севере?

– Ваше величество, вы говорите так, что каждый раз приходится напоминать себе, что вам очень мало лет, – подал королеве кружку с горячим отваром Кроули.

Королева и её помощник и опекун наблюдали за Дагоном и Вареном Лепрезом, вышедшим на небольшой холм перед воротами. Оттуда их было хорошо видно и слышно, а вот достать стрелой было проблематично.

– Жители Доргсаута, – громко произнёс Дагон. – В бою этой ночью пало много стражей города и солдат канцлера. Как видите, мы собрали ваших павших без глумления и оскорбления тех, кто уже не может ответить за себя. Её величество Рена Рогнарская, проявляя уважение к посмертию и милосердие к павшим, дарует вам право забрать своих пошибших и проститься с ними, как подобает. Север не станет нападать в то время, что потребуется городу для того, чтобы внести погибших за стены города.

Северяне действительно сложили всех погибших южан отдельно, не опускаясь до грабежа или проявления какого-то неуважения. Её величество отдельно напомнила северянам, что мёртвые уже находятся под властью тех, кто гораздо выше и могущественнее любых земных королей.

Ждать ответа долго не пришлось. Какой-то рыцарь в цветах вассальной принадлежности Роттенбладам начал сыпать проклятиями и оскорблениями, перегнувшись через парапет надвратной галереи.

– Этому дворянчику лучше бы прикусить свой грязный язык, – произнёс командор Илви, убирая от лица подзорную трубу. – Собственные солдаты смотрят на него так, что он того и гляди поскользнëтся со стены.

– Это ваш последний ответ? – не обращая внимание на ругань спросил Дагон. – Ну, значит и похороним сами. Мы же люди, а не выродки какие-то.

Похоронные команды приступили к укладке трупов на дрова. И вскоре несколько сотен погребальных костров вспыхнули одновременно.

– Почти тысяча человек, – вздохнула королева. – Сколько ещё должны погибнуть, чтобы удовлетворить амбиции канцлера и его матери?

– Ваше величество, – спешил к королеве Руперт Датсон. – Рудокопы послали…

– Отдышитесь, Руперт, – улыбнулась королева. – Так куда послали рудокопы?

– К вам, ваше величество. Говорят, ещё один проход и хоть уточек пускай, – благодарно кивнул в ответ на протянутую кружку с отваром Руперт. – Сейчас остановились, ждут вашего решения о начале.

– Надо созвать всех командиров в шатёр на совещание. И каким-то образом сохранить видимость работы по прорыву дамбы. – Нахмурилась королева.

Это её мрачное настроение сохранилось и на совете.

– Что вас тревожит, ваше величество? – не выдержал Дагон. – Знаете, я уже привык, что считаться с вашими опасениями необходимо, если хочешь жить.

– В этот раз я всего лишь пытаюсь договориться со своей совестью, – вздохнула королева. – Я прекрасно понимаю, что устрой мы прорыв дамбы ночью, количество жертв наводнения будет в разы больше, чем если вода пойдёт по готовности наших войск. И кожа наших погибших, что до сих пор висит на стенах города, напоминает мне, что свою участь жители Доргсаута заслужили. Но всё же…

– Ваше величество, вы пытаетесь говорить с диким звере на человеческом языке? – спросил королеву сейм Глемшайр. – Вот в вашем замке живёт волк. Свободно гуляет, спит где вздумается. Любит разлечься на кухне, у печей, и пристально следить за кухарками. Но что, если бы он нападал на людей? Ваша совесть и жалость к зверю весили бы больше, чем безопасность ваших слуг?

– Когда моряки в чëм-то сомневаются, они вверяют свою судьбу морю, ветрам и богам, – чуть заметно улыбнулся арс-капитан Лепрез. – Вверьте решение о судьбах жителей Доргсаута в руки богов. Их решение наверняка будет вернее человеческого.

– И правда, – кивнула нордхардцу королева. – Пусть решат боги. А нам нужно думать о времени. Желая собрать более богатую жатву, мы можем упустить время. А флаги короля и без того вот-вот появятся на горизонте.

– Вот видите, ваше величество, как легко договариваться с собой, когда на руках неоспоримые аргументы, – поддержал королеву командор Илви.

Вскоре, со стен Доргсаута можно было наблюдать за странным манёвром северян. Они отходили от города, занимая высоты. Холмы, и более высокие края оврагов.

Грохот со стороны дамбы привлёк внимание к морю, откуда корабли Нордхарда снова били по дамбе. Неясный гул заставил всех насторожиться… Ещё не понимая происходящего, люди чувствовали приближение беды.

– Вода! Вода! – показывали дозорные в сторону моря.

Ещё неуверенно, замедленно из-за грязи и камней, но уже неотвратимо, морская вода заполняла древнее русло. Бурлили пустоты, уходящие под землю. Обнажались провалы.

Животные в городе начали беспокоиться и рваться на улицу. Что именно происходит стало очевидно только в тот момент, когда из колодцев нижнего города верхом пошла вода. В панике люди кинулись искать спасения в среднем и верхнем городе, куда их не пускали. Начались схватки между знатью и солдатами канцлера с одной стороны и простыми горожанами с другой.

Северяне ждали. Королева не давала пойти в наступление.

– Сейчас ворота и стены защищать некому, – осторожно напомнил королеве Дагон.

– Конечно, – кивнула королева, сосредоточено рассматривая город в подзорную трубу. – И поток воды сейчас самый сильный и стремительный. Ворвавшись в город, мы попадём под него. Для тех, кому не терпится окунуться в ледяную воду, вон, целое море не застыло. Только чего-нибудь горячего после купания пусть попьют. А так, помимо того ущерба, что причинит городу наводнение, войска канцлера и ополчение города взаимно обескровят друг друга. Знаете, когда две собаки дерутся за кусок мяса, побеждает кошка, которая терпеливо ждёт конца драки и крадёт мясо у обессиленного победителя.

– Я же говорил, что её величество предпочитает, чтобы её враги побеждали себя сами, – хохотнул Варен Лепрез.

На рассвете следующего дня северяне выставили напротив ворот города требушеты. Но уже после нескольких залпов с башен городской стены вывесили белые простыни вместо флагов. Горожане сдали полузатопленный город в обмен на право покинуть эти места живыми и беспрепятственно.

Королева милостиво даровала горожанам Доргсаута это право, оговорив лишь пару дней задержки.

Сопротивление оказывал лишь верхний город, где заперлись канцлер с матерью и примкнувшие к ним лорды.

– Братья, – обратился к наёмникам их капитан. – Я не буду тратить наше время на слова. Впереди бой. За этими стенами спрятались убийцы наших братьев. Не взявшие наши жизни в честном бою, не совершившие заслуженную казнь, а превратившие последние минуты жизни в зрелище на потеху. Я задам лишь один вопрос. Только у королевы Рогнарйсленда хватит чести и смелости, чтобы отомстить за наших братьев и подарить им вечный покой?

Рёв, послуживший ему ответом, вспугнул всех птиц в округе.

– Слышали? – спросил у своих бойцов командор Илви. – Я хотел бы задать вам и себе тот же вопрос. Вы все видели, как обошлись с нашими родичами. Не мне вам напоминать, что пережили наши дети и женщины. Сколько домов на наших улицах отмечены трауром. Сейчас должен прозвучать однозначный ответ, стерпим ли мы подобное, позволим ли и в будущем приходить в наши дома и глумиться над нашими близкими? Кто из вас готов поднять оружие в защиту Севера? Или Север жив лишь в королеве Рене?

Королева лишь наблюдала. Её знаний не хватало для того, чтобы помочь. А значит её вмешательство лишь помешает.

« – И без того ясно, – мысленно вздыхала Надежда. – Пройдёт время. И никто не скажет, что Север пришёл мстить за своих погибших. Запомнят нас, запомнят, что королева Рена сожгла, затопила и уничтожила древний город».

Прошло всего несколько часов, когда к королеве подошёл капитан братства.

– Ваше величество, верхний город взят. Мы пленили последних Роттенбладов. Девушка, что была с ними успела выпить яд. А вот у самого канцлера мы отняли пузырёк с отравой вовремя. Ну, и пришлось влить в него десять пивных кружек солёной воды. На всякий случай, – доложил Ллойд.

Отряд северян сопровождал свою королеву до лестницы, ведущей в небольшую, но богато отделанную башню. Резиденцию короля в Доргсауте. У подножия лестницы скрючившись и дрожа сидел канцлер в окружении вооружённых северян.

Ренерель поджала губы ы попытке скрыть разочарование. В её представлении канцлер, даже проиграв, должен был вести себя более достойно. А не трястись от страха, затравленно озираясь по сторонам.

– Ренерель, – презрительно скривилась леди Роттенблад. – Смотрю, за это время мало что изменилось. Неухоженная оборванка в окружении сброда. Неудивительно, что король тобой брезговал.

Королева одним движением остановила зароптавших северян.

– Леди Роттенблад, вы зря стараетесь пробудить мой гнев, в надежде, что моя обида и ярость позволят вам приблизить свой конец и избежать заслуженной казни, – спокойно ответила королева. – Ваш род причинил Северу столько зла, что любые ваши оскорбления в мою сторону кажутся слишком ничтожными.

– Король узнает обо всём, что здесь случилось. Вестники уже улетели, – попытался встать канцлер. – Скоро здесь будут войска…

– Пожалуйста, – пожала плечами королева. – Мы надолго здесь не задержимся. Будь моя воля, я заставила бы вас пережить абсолютно все муки, что вы причинили другим. За каждого! Но мы все всего лишь люди. И умереть можем лишь один раз. Вы предстанете перед судом и будете казнены.

– Серьёзно? Мы ближайшие люди короля, мой сын второй человек в королевстве, – засмеялась леди Роттенблад. – Мы не признаем этот ваш суд…

– Дело в том, леди Роттенблад, что меня мало волнует, что вы там признаёте, а что нет. Как и всех вокруг, – ответила ей королева и отвернулась. – За стены их.

Канцлера и его мать привязали к доскам, прикреплённым на ремнях к сëдлам лошадей и протащили через весь город. За крепостными стенами, у перекрёстка, леди Роттенблад приковали к столбу напротив потемневшего помоста. Его нашли в городе, на скотном торге. По свидетельству местных жителей, именно на нём учинили Роттенблады расправу над наёмниками братства. Королева приказала вытащить его сюда при помощи лошадей.

На этом помосте закрепили два бревна, уложенных крест накрест. И на это странное на первый взгляд устройство уложили и приковали канцлера. Одежды ни на нём, ни на его матери почти не осталось, кожа местами была содрана до мяса.