Текст книги "Ашт. Призыв к Жатве(СИ)"

Автор книги: Дина Полоскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Это когда было, – беспечно махнул рукой Мишка. – И чуть-чуть не считается. Ты же не отдал меня. Так что теперь свой.

– Свой, не свой, мне твоя помощь без надобности. Говорю же, дела.

– И куда ты сейчас?

– На Ашт, – ответил Сорак.

– На Ашт! – пацан даже подпрыгнул. – Тогда ты точно без меня не справишься!

Сорак несколько опешил от такой наглости.

– Это еще почему?

– Хотя бы потому, что координат Ашт нет ни в одном справочнике, и ты тупо не проложишь маршрут.

– А ты что, проложишь?

Малец хмыкнул.

– Навигация – мое хобби!

– А я думал, что твое хобби – пытки электросимулятором, – не удержался Сорак.

– Во-первых, не пытки вовсе. Зачем передергиваешь. Между прочим, нашу продукцию для разного используют. В том числе, для добрых дел.

– Интересно даже, это для каких?

Мишка нахмурился, нервно дернул веком и отмахнулся.

Вот, вот, не надо только тут ангела изображать, – подумал Сорак. Знаем вашу подлость... А вслух сказал.

– Ну так давай, включай свое альтер-хобби, или что там у тебя, садись за пульт и маршрут прокладывай. А по дороге на Плутон заброшу.

С этими словами он осторожно, но твердо, как волчица, несущая потомство в пасти, подхватил пацана за воротник оранжевого комбинезона, и понес в рубку.

Мишка, как ни странно, против такого обращения с собой не протестовал. Наоборот, спокойным, уравновешенным, даже вкрадчивым тоном, поинтересовался:

– А с чего это ты решил, что вообще буду помогать, если не возьмешь с собой?

– А с того это! – передразнил пацана Сорак, усаживая худенькое тельце в кресло навигатора, и занимая место пилота, – что элементарную порядочность никто не отменял пока. Я, если забыл, напомню, из-за тебя крупно подставился, и сейчас подставляюсь! Не отдал тебя родственничкам, так что добро за добро.

Мишка соединил перед грудью узкие кисти рук, ладонь к ладони и прикрыл веки, словно не перед штурвалом "призрака" сидел, а изображал монаха, медитирующего на залитой солнцем, верхушке горы.

– А если откажусь? – отстраненным тоном спросил. – Мне нужны гарантии, что ты меня не бросишь.

– Сейчас все-таки вызову твоего дядю-гомика, будут тебе гарантии. А скорее сниму ремень и всю задницу отделаю, сидеть не сможешь, – хмуро пообещал Сорак.

– Так нечестно, – обиделся Мишка.

– Зато практично и справедливо, – возразил Сорак. – Ну, будем сопли жевать, или ломаться и цену себе набивать, как девка? Прокладывай.

Пацан вздохнул, распахнул бесстыжие глазенки и со вздохом положил ладони на пульт, словно хотел услышать что-то неуловимое, неподвластное другим смертным, кожей.

Сорак бегло осмотрел показатели приборов. Вода в норме, силовые и гравитонные показатели тоже, планетарные двигатели норм, тяга отличная.

– А знаешь, почему Ашт нет ни в одном справочнике? – Мишка обернулся.

Сорак пожал плечами.

– Потому что Ашт, Перекрестный мир, находится по ту сторону Черной Дыры.

– Что?! – гневно возопил Сорак.

Гаденыш совсем за дурака его держит, или как?!

– Да шучу я. Просто секретная информация, субординируются. Проще реагировать нужно, напарник!

– Я тебе не напарник!

– Это мы еще посмотрим! – белозубо улыбнулся Мишка

***

Трея

Система Гидры, Орбитальная станция Нопасаран

Крик Алекса, полный невыразимой боли и тоски, окрасил воздух вокруг во все оттенки красного, разливаясь, если приглядеться, мельчайшими каплями красной жидкости, подозрительно напоминающей кровь. Трея попыталась вдохнуть, но что-то жидкое и тягучее, и почему-то горячее обожгло еще на вдохе, и женщина замерла. Вдохнешь немного глубже – захлебнешься, если раньше не скрутит от ожога легких.

Хуже всего было то, что Алекс продолжал кричать, и его голос, как краснота пространства на капли, распадался на целую симфонию непонятных, не слышимых в обычном режиме звуков, как бывает, когда включаешь замедляющий режим при прослушивании документальной записи.

И преобладает почему-то неприятная, режущая слух буква "ы". Она идет фоном, с нее начинаются и ей заканчиваются все остальные звуки.

Ыыыыыы тыыыыыыэээээ рэээ ыыыыыйаыаыаыаыаыаыаыыыыыы – стоит в ушах Треи, и в этот момент женщина готова на все, лишь бы Алекс перестал кричать.

Он орет, он воет от боли, и, хоть Трея не видит его лица, она з н а е т, как исказила родные, любимые черты судорога, чувствует, ощущает прикосновением ума, каждую складку и морщину, словно ведет по коже подушечками пальцев, с л ы ш и т, как в последний раз, на прощание, вздрагивает жилка, вздувшаяся на шее!

Черная дыра! Почему этот последний раз никак не кончится!!

Если она не дышит, то когда же, бесструктурный кварк, она, наконец, задохнется?!

Слушать, как кричит Алекс, становится невыносимо, губы Треи раскрываются, и изо рта женщины тяжелым комком гулко падает на пол хриплый, глухой полукашель-полустон.

И Трея просыпается.

Здесь не так слышно, как Алекс кричит. Как будто кричащего мужа накрыли звуконепроницаемым полем, и пока оно, наподобие одеяла, неравномерно опускается по сторонам от его долговязой плечистой фигуры, до Треи доносится все тот же вопль, но уже рвано, неровно.

Трея с силой трясет головой, прогоняя остатки сна.

Алекс не может кричать.

Он умер.

Он никогда больше не будет кричать.

Ему. Уже. Не больно.

Почему же она не может не думать о том, как больно было тогда, когда кричал?!

Попытавшись привстать, Трея дернулась от острой боли. Титаническим усилием женщина подавила стон, и в один момент вспомнила все, что произошло.

Вспомнила, как люто тошнило после силового анабиоза, и, хотя это было вчера, Трее кажется, что кисловатый запах еще стоит в воздухе, а горло по-прежнему жжет.

Вот, значит, чем объясняется этот сон – горло действительно горит, а что до разлитой в воздухе крови, отпечаток, оставшийся в восприятии Треи после забав Эрика.

Эрик... Так зовут того пирата, с бородкой, который выбрал ее в качестве личной игрушки. Куклы.

Они с девочками не успели отойти от силового анабиоза, как их тут же поволокли к нему. Ту, что помладше, беленькую, пришлось бы волочь волоком, ноги совсем не держали бедняжку.

Трея подхватила ее за талию, и потащила на себе. К несчастью, Трею то и дело складывало от рвотных позывов, и каждый раз она злорадствовала, что перепачкала пиратам коридор. Блондинка, что совершенно не стояла на ногах, оказалась не в меру восприимчивой, и уже со второго раза дружно сгибалась в судорогах над холодным металлическим полом вместе с подругой по несчастью.

Высокая, статная брюнетка шла самостоятельно, смотрела прямо, смуглое идеальное лицо ничего не выражало.

Сопровождающая, думала Трея. Говорят, их хорошо готовят.

Так думали и пираты.

И хоть Эрик рад был начать игру сразу с троими, все же взял себя в руки и смог оторваться от созерцания обнаженных женских тел.

Кто-кто, а он себя знает – не сдержится, похерит троих кукол сразу.

А старые, с прошлого рейда уже никуда не годятся.

Нет, здесь надо действовать рачительно и рационально, как и подобает доброму хозяину!

Он обошел вокруг сопровождающую, схватил темный маленький сосок, с силой сжал его, словно хотел раздавить и растереть между пальцами. На идеальном смуглом лице не отразилось ни одной эмоции, только рот слегка приоткрылся и нижняя губа призывно оттопырилась. О том, что в Фракции Эскорта готовят профессионалок, Эрик слышал. И скоро узнает, так ли это на самом деле.

Он оставил Компаньонку и заглянул в глаза самой младшей, тоненькой, как тростинка, с маленькой аппетитной грудью, с нежными, едва различимыми розоватыми ореолами.

Эрик нежно погладил девчонку по щеке. Куда тут до выдержки сопровождающей! Девку колотило, если не сказать, трясло. Делать из такой послушное животное – не надо. Природа сама обо всем позаботилась.

Он погладил малышку по голове, чем вызвал совсем обратный эффект: девчонка только сильнее затряслась и тоненько заскулила. Точь-в-точь, течная сука.

Ей Эрик покажет сначала, как он играет. Чтобы прониклась...

Эрик оценивающе осмотрел пышные формы третьей.

Осторожно убрал рыжие, волнистые волосы с алебастровых плеч, и с силой потянул назад, опрокидывая лицо девки навзничь, чувствуя, как подвернулись ее колени, и как больно ей висеть вот так, удерживаемой твердой, властной рукой.

В тигриных желтых глазах Эрик встретил ледяное равнодушие. Не игру с претензией на чувственность, как у сопровождающей, не панический, животный страх блондиночки, а спокойствие ледяного пика Арктшассы.

Здесь на него не реагировали, не боялись.

Здесь было все равно.

Этой бабе кричал что-то один из пленников? Если этой, то девка ничем себя не выдала.

Интересно, что все-таки под этой смазливой, непроницаемой маской? Страх? Ненависть? Отчаянье? Безысходность? Что пересилит?

Не отрывая руки от рыжих сбившихся прядей, Эрик галантно улыбнулся, и сказал ровным светским тоном:

– Кто-то, получив такой подарок судьбы, как вы, дамы, набросился бы на ваши прелести, как голодный обжора. А чрезмерное питание плохо сказывается на пищеварении. К тому же пища быстро приедается, и приходится отдавать вполне сносные куски собакам.

Эрик красноречиво указал глазами на трех пиратов, что вели женщин по коридору, а сейчас стояли молча, ожидая дальнейших указаний.

– Я же, – Эрик все-таки выпустил волосы Треи, и женщина неловко упала на пол, но тут же поднялась.

От нее не ускользнуло то, как дернулась беленькая девочка при аллегории про куски и собак. И Трея з н а л а, что в обороте Эрика "куски" – не фигура речи.

– Я же, – продолжал Эрик, – предпочитаю растягивать удовольствие. Поэтому, сегодня, – он уверенно указал пальцем в грудь Треи, – ты.

Услышав приговор, Трея испытала что-то отдаленно похожее на радость.

Где-то там, глубоко, внутри оборвался последний проводок. Трея з н а л а, бессмысленно питать иллюзии. Она не была ни жестоким обдолбаным подростком, ни просто больным человеком, чтобы смотреть ролики, которые пираты время от времени выкладывают в Сеть, дергая за усы Альянс. Но однажды натолкнулась на такой.

И сейчас ни на что не надеялась.

Даже отметила облегчение – ведь вряд ли она выживет.

Жаль, не удалось дождаться помощи, зря тянула время, сносила удары и тычки по дороге на орбитальную станцию. Надеялась, что спасательный крейсер поспеет за ними, твердо приказав себе: выиграй время. Любой ценой.

И сейчас, хорошо представляя, что ее ждет, Трея приготовилась биться. До последнего. Если ей повезет, пирату достанется только ее бесчувственное тело.

Как можно быстрее положить этому конец...

Эрик приподнял двумя пальцами подбородок Треи, нахмурился, немного склонился, а затем со всего размаху ударил ее по лицу. Женщина упала на бок, не проронив при этом ни звука.

– Какого бесструктурного кварка вы не дали девкам вымыться?! – прорычал он, обращаясь к охране.

– Вы сами сказали, их сразу к вам, – пролепетал тот из них, кто стоял рядом с блондинкой. – Кто ж виноват, что они всю дорогу блевали от анабиоза.

Эрик жестом заставил того замолчать и брезгливо поджал губы.

– Они? – переспросил он.

– Да, – с готовностью кивнул пират. – Эта вон, – он дернул подбородком в сторону блондинки, – на пару с этой...

Так что можно сказать, непереносимость анабиоза сегодня спасла Трею.

Играл Эрик с сопровождающей. В основном

Трею и Лиль не трогал. Сначала.

Потом сломал Трее два ребра, когда попыталась вмешаться в игру, но с этим справится регенератор.

Как и скоросшиватель с порезами на бархатной коже сопровождающей.

Очень хотел избавить Трею от такой тяжелой ноши, как сиськи. Обещал, что подумает, как лучше сделать. Просил потерпеть до завтра.

Капли крови, послужившие впоследствии проекцией сна Треи, то и дело повисали в воздухе. Эрик играл.

*

Лиль повезло больше всех: она потеряла сознание, стоило Эрику полоснуть ножом, отсекая мочку уха сопровождающей. За то, что плохо старалась, пояснил он, и положил алый кусочек на высунутый язык.

Наверно, Эрик все же ошибся, старалась сопровождающая хорошо, если даже пусть незначительная, но все же потеря не отразилось на ритмичности движений черноволосой головки, расположившейся между ног пирата. Но этого Лиль уже не видела.

Трея смотрела за игрой до конца.

Сейчас до нее дошло: ощущение духоты во сне из-за этого проклятого ошейника. Широкий, кожаный, он до сих пор на ней, не сдавливает кожу, но ведь чувствовать на себе ошейник... противоестественно?!

Боль в левом боку утихает. Кажется, ее носили в регенератор. Или это только привиделось?

Трея перевела взгляд на запястье, которое вчера, она точно помнит, вздыбилось бороздкой, и увидела ровную, бледную кожу. Не привиделось.

Но, подумала она, с такой динамикой игр, ни регенератор, ни скоросшиватель скоро не помогут. Вспомнились обрывки спины сопровождающей, залитая кровью тонкая шея и смуглые плечи, отрезанная мочка хрустит на зубах Эрика, в то время, как темные кудри змейками расползаются по влажным волосатым коленям пирата, раскинутым в стороны...

Рядом раздался тихий стон, и, повернувшись, Трея наткнулась на полный слез, затравленный взгляд.

– Не смей, – шепнула она. – Я могу представить, что у этой дурочки нервы не выдержали, но не ты. Ты не сломаешься. Слышишь?

Сопровождающая промолчала.

Девушка сидела, обхватив руками колени.

Оглядевшись, Трея поняла, что они втроем находятся в маленьком круглом помещении с низким потолком. Издевающийся, ядовито-розовый цвет стен, и полное отсутствие мебели. Как и полное отсутствие одежды на них.

Лиль, скрючившись, спит с другой стороны. Девчонку колотит, и Трея пожалела, что бедняжку нечем укрыть.

– Аиша, – прохрипела брюнетка, подняв голову.

– Трея, – назвалась Трея. – А это Лиль.

Аиша с видимым сожалением посмотрела в сторону беленькой.

– Бедная, – прошептала.

Заметив вопрос в желтых глазах Треи, сделала над собой усилие, и громким шепотом, время от времени срывающимся на тонкий хрип, пояснила:

– Ты не помнишь. Отключилась. Девчонке наркоты ввели. Эрик веселился, расписывал, что она завтра за дозу сделает.

– Что-то серьезное?

Аиша кивнула.

– Что с нами будет?! – вырвалось у Треи.

– Ничего хорошего, – дернула ртом сопровождающая. – Но Фракция так просто этого не спустит.

– Если честно, я удивилась, что тебя взяли, – призналась Трея. – Думала, это из бывших Автономных, Альянс хотят позлить.

– Хотят, – кивнула Аиша. – Просто, видимо, в голову не приходило, что значит, сопровождающая.

Сигнал сирены за дверью разбудил Лиль.

– Что?! Что это?! Что?!! – лепетала она, отбиваясь руками от невидимой угрозы.

Трея осторожно, но крепко, взяла ее сзади за шею и легонько встряхнула. Этот прием запомнился со времен занятий по рукопашному бою. Помогает вернуть концентрацию товарищу. Вот где пригодился.

– Ничего хорошего для нас, – прошептала сопровождающая и снова уронила голову на колени. Смуглые плечи, все в тонких розовых шрамах, вздрагивали.

Опять наступила тишина. Надолго? Трея не знает. Может быть... Может, этот розовый цвет скоро кончиться. Сменится алым и теплым...

Дверь отсека отъехала в сторону.

На пороге возник Эрик. Пират был не один.

Рядом с ним стоит высокий, бледный мужчина, с длинными белыми волосами.

***

Раки

Йор, луна Сьерра-Алквиста

Тонкий луч неуверенно скользнул на лицо Раки, боясь потревожить, но потом пригрелся, сидя на гладкой, бледной щеке, и даже развалился, вольготно перекатываясь на нос, на бледный лоб, на другую щеку.

Несколько пылинок грелись в нем, танцуя от удовольствия, приближаясь к лицу Раки, дыхание спящей девушки подняло их выше, как раз настолько, чтобы вскоре спустились прямо в нос, и принялись отчаянно щекотать изнутри.

Раки чихнула и проснулась.

Первым, что вспомнила, была беда. Какая именно, пока не вспоминалось, но ощущение чего-то страшного, фатального, чего уже никогда-никогда не исправить, было твердым и осязаемым.

Раки чувствовала кожей, что это конец, и чувство это почему-то концентрировалась вверху живота, в солнечном сплетении, в центрах ладоней.

Что же произошло?

Жоржи?

Он что-то сделал ей?! Что же он сделал?!!

Да нет, нет. Ничего. Вроде. Только очень напугал. И не оставил надежды остаться в доме Полстейн.

Нет, это сама миссис Полстейн не оставила. Вчера, в кабинете мужа. Да! Она все знала, знала и молчала!

Это все подстроено.

Раки уходит сегодня.

В Гнездо Черного Коршуна. Или... как пойдет.

Как же страшно!

Стоп! Какой же трусливой ты стала от сытой жизни!

Уйти. Просто уйти. И ничего, что в никуда. Это ничего, – мысли, путающиеся со сна, начинают прорисовываться отчетливее.

Нет!

Она же не сможет уйти!

Платье, новое, ее единственное приличное платье! Собственное, личное! ...Вчера пропало под ударами ножниц старой дуры мисс Эштон. У Раки из одежды только ее старое тряпье... Да то, что выделено Дорой, но эти вещи не ее собственность!

Раки почувствовала, как защипало в глазах, и тут же запрокинула голову, зажмурившись. Нельзя плакать. Нельзя!

Проморгавшись, посмотрела в сторону окна и замерла.

Зажмурилась, открыла глаза, опять закрыла, с силой помотала головой, отчего в ушах зазвенело, опять открыла. Наваждение не проходило.

На ее стуле с тонкой высокой спинкой висело ее платье!

То самое!

Темно-синее... С бело-розовым воротничком и кружевными манжетами в тон!

А как же ругань мисс Эштон?! Удары ножниц, рвущие ткань?! Брызги слюны падают на лицо, а она дергает платье, тянет изо всех сил, но не может справиться с толстой старой экономкой?! Она же помнит! Или... Или это был сон...

Да нет, вон, на маленьком колченогом столике ее саквояж. Готовый к путешествию. Раки помнит, как лично собирала его!

Подскочила, схватилась за стену, от резкого подъема повело в сторону.

Сколько же я спала? – подумала Раки, и осторожно, скользя тонкими пальцами по ровным доскам, приблизилась к саквояжу.

Внутри все, как она и складывала.

Деньги, немного курпицы, сахар, бутылка, надо не забыть, наполнить водой, неизвестно, где придется ночевать сегодня. Все зависит от того, как встретят ее в Коршуне.

Чего-то не хватает...

Чего?

Раки сунула руку за серую гладкую ткань подкладки, и поняла.

Ее дневник пропал.

– Не это ищешь? – голос Доры Полстейн прозвучал так неожиданно, что Раки присела, втянув голову в плечи.

– Пригласишь войти? – с присущим спокойным достоинством, не дожидаясь ответа на вопрос, миссис Полстейн вошла в комнату, сразу заполнив ее собой.

Раки показалось, что даже деревянный потолок стал ниже, а ей самой пришлось вжаться в угол. Это было не так, в комнатке хватает места и для троих, таких, как Раки, но девушка сильно испугалась, она чувствовала, з н а л а, что сейчас будет страшное.

И вот это страшное и непоправимое было первым, что она услышала сегодня по пробуждении.

– Не стоило Эльзе махать ножницами, – миссис Полстейн кивнула в сторону стула. – В своем доме дурного тона я не потерплю, ты же знаешь. Но... Давай не будем несправедливы к старой, выжившей из ума женщине. Эльза не хотела тебя обидеть, просто сильно расстроилась из-за известия, что уходишь. Да, не сдержалась, но очень раскаивается... в содеянном. Я заступилась за тебя, Раки.

Сказано было таким тоном, что Раки едва удержалась, чтобы не сделать книксен.

– Спасибо, – сказала она хозяйке. Голос после долго сна сорвался, и Раки закашлялась.

– Что вернули мне платье.

– В лавке были еще, – пожала полными плечами Дора. – Твоего размера не нашлось, так что миссис Олсмен пришлось повозиться.

– Спасибо, – повторила Раки, чувствуя себя обязанной. Хотя по сути, ничего особенного миссис Полстейн ей не сделала.

– Ты же знаешь, я всегда иду навстречу, – невозмутимо обронила миссис Полстейн, и Раки замутило от фальши и несправедливости.

– Я могу рассчитывать на ответное участие? – слегка нахмурила тонкие брови хозяйка.

Раки молчала, склонив голову.

– Я сказала Эльзе не перегружать тебя сегодня. Все-таки ты еще слаба. Можешь прогуляться на набережную. Хочешь?

– Я свободна?

– Что за вопрос, – тонкие ниточки бровей миссис Полстейн поползли вверх. – В рамках хорошего тона и обдуманности в поступках. Ты ведь не выйдешь из этих рамок, Раки?

Раки молчит. А что тут скажешь?

– Возвращаю твою вещь, – Дора невозмутимо положила синюю тетрадь на столик, рядом с разобранным саквояжем.

Уже в дверях хозяйка развернулась, и сказала:

– И думать забудь про работу в Черном Коршуне, Раки. Надеюсь, ты понимаешь, что дочери проститутки, да еще ведьме – одна дорога, в полицейский участок. В тюрьму! А то и на костер. Сама знаешь, как люди относятся к аномалиям. Пастор Смолл покровительствует тебе, ровно до тех пор, пока твой дар, как и происхождение, не будет предан огласке.

А за этим дело не станет. То есть, я хочу сказать, может случиться в любой момент. И винить в этом тебе, кроме себя, будет некого.

Миссис Полстейн холодно кивнула на стол.

– А доказательств у меня теперь более чем достаточно.

Тон Доры смягчился:

– Ты умная девочка, Раки. Это видно из твоих сочинений. Ведь мы можем считать это, – хозяйка выразительно указала на синюю тетрадь, – сочинениями, художественными рассказами, правда? Если мы друзья, то, конечно, можем. Ты рассудительная, ты талантливая, Раки. Любишь читать и писать? Я дам тебе все условия для этого. Может, хочешь ходить на курсы творчества? Знай, я не против. Я даже оплачу тебе их, в счет премии за хорошую работу. Будешь посещать кружок для творчества, для прислуги, естественно. Я заинтересована в твоем развитии. Сможешь со временем заменить Эльзу. Мне нужна молодая, компетентная экономка, помощница по хозяйству.

Призови всю свою рассудительность, Раки. Подумай, как и где ты жила раньше, и где сейчас. Подумай, как ты можешь жить. Я могу дать тебе все, что тебе нужно, чтобы быть счастливой.

А знаешь... В женской тюрьме, которую не миновать перед костром... там намного, намного хуже, чем в борделе, Раки.

Так что, решать тебе, девочка-ундина...

Она, наконец, оставила Раки в покое.

*

Аоллар

Система Гидры, Орбитальная станция Нопасаран

Едва ступив на твердый, чуть качающийся пол переходника, Аоллар точно знал: Пламень здесь.

– Хочешь игрушку? Плати, – издевательский тон Эрика не мог обмануть Аст-Асар. Пират нервничал, но вида не подавал.

– Сколько хочешь за нее?

– Кто говорит о деньгах? Ты же легендарный Аст-Асар, если не шутишь.

– Аст-Асар не станет тратить Силу на такую мразь, как ты.

Эрик пытался сообразить, как этот высокий худой человек с голубоватыми бликами в длинных волосах нашел его базу, уютно расположенную в Сером Облаке, близ оффшорной зоны, да еще проник сюда. Не привел ли он на хвосте патрульный крейсер, а то и целую эскадру?!

– Я же сказал, мне нужна только одна женщина.

Сопровождающая? – мелькнуло в мыслях Эрика. Значит, Ждрол, когда советовал ему остерегаться Фракции, был прав. У Галактического Эскорта оказались длинные руки. Но пусть докажет, что шлюха здесь. Кто допустит его в отсек? Но если этот хмырь и вправду Аст-Асар, а не на понт берет, ему и допуск не нужен... Неужели на Фракцию работают Аст-Асар...

Эрик нервно дернул пальцем мимо замаскированной тревожной кнопки. От смерти незваного гостя отделял волос, но Эрик почему-то не мог сделать этот последний шаг.

Убить пришельца легче легкого, но где гарантия, что следом за ним базу не найдут и другие?!

Аоллар брезгливо поморщился. Взгляд холодных голубых глаз был направлен на пальцы Эрика, и пират понял, что его раскусили.

– Сделаем вот что, – отстраненно предложил незваный гость. – Ты прекратишь так громко думать о моем убийстве, отдашь мне ту, за которой я пришел. И останешься в живых. По крайней мере, от моей руки не погибнешь. Я даже заплачу тебе. Уверен, ты найдешь бесценному дару мира Ашт самое недостойное применение.

Твердыми, ровными шагами Аоллар пересек отсек и бережно положил на ровный, как зеркало, металлический стол три светящихся мягким голубым светом облачка. Облачка не коснулись поверхности стола, зависли в воздухе, и при более пристальном взгляде, становились тверже и осязаемее, но на стол не опускались.

– Живой герутарий? – Эрик недоверчиво склонил голову набок. – За сопровождающую?

Взгляд Аоллара не выражал ничего, кроме презрения.

– Я спешу.

Стараясь не думать о том, что на его столе лежит стоимость трех таких баз, включая людей, роботов, пленников и гребаный парк кораблей, Эрик сделал Аоллару жест следовать за ним.

Пират ожидал, что из трех кукол пришелец выберет вчерашнюю, и радовался, хоть с примесью опасения, что успел вволю поиграть с девкой.

Отбросив за спину облако бело-голубых волос, пришелец уверенно шагнул к той, что сидела посередине.

Уверенно протянул руку, сказав лишь одно слово:

– Пошли.

Рыжую трясет, видимо, от страха, а вот Эрика – от бешенства. Пират чувствовал себя обманутым, причем дважды: ведь пришелец не уточнил, какая именно из девок ему понадобилась.

Вовремя вспомнив о полученной оплате, Эрик сдержался. Он не стал бы главным, если бы всегда шел на поводу у инстинктов. Когда-то надо и о деле думать.

Рыжая попыталась встать, но в последний момент стройные ноги неуклюже подкосились, и неведомая сила буквально отшвырнула от длинной и жилистой, но видно, что сильной руки пришельца.

Пришельца это не смутило, даже позабавило. От внимания Эрика не укрылась усмешка в уголке бледных, даже чуть голубоватых, губ.

Что же такого в этой бабенке, ради которой этот, видимо, и вправду Аст-Асар, отдает ему, Эрику, целое состояние? Может, стоило поторговаться?! Но увидев живой герутарий, Эрик, повидавший многое, и рта не раскрыл. А видимо, зря.

*

Девчонка выглядит больше удивленной, чем напуганной.

Словно превозмогая невидимую преграду, она дотянулась до руки пришельца, и, промедлив всего мгновение, вцепилась в длинные пальцы.

В следующий миг уже была на ногах, снизу вверх глядя на своего покупателя.

– Я не слышу опасности, – тихо сказала, впиваясь отчаянными желтыми глазами в прохладный голубой лед глаз пришельца.

– Со мной ты под защитой, – ответил Аоллар.

Рыжая обернулась, посмотрела в широко распахнутые глаза блондиночки. По щекам девчонки текли потоки слез, но она молчит, даже не всхлипывает. Прошлая ночь многому научила.

К досаде и ужасу Треи, сопровождающая даже не подняла головы с колен, словно происходящее ее не касалось.

Хрупкая, пополам сложенная фигурка, смуглые плечи, которые то и дело передергивает мелкой тревожной дрожью, немое отчаяние, волнами исходящее от этих вздрагиваний – все в сопровождающей говорит о том, что женщина сломалась.

Подожди! – хочет крикнуть Трея тому, кто забирает из страшного места. – Мы же не можем оставить их здесь!

Почему? – спросит он. Конечно, удивится... Может, даже разозлится. А ей... какая разница – теперь, когда нет Алекса? Удивительно, как легко думается об этом. И мыслью о смерти мужа не обрушивается потолок, не взрывается к чертям собачьим гребаное пиратское гнездо... Но оставить девчонок здесь?! Она не может!

Аоллар не смотрит на Трею. Старший Аст-Асар боится, что все окажется сном. Или то, что он нашел Пламень, заставит забыть о бдительности. Пока они здесь – оба ходят по острию ножа. Кажется, она хочет спросить о чем-то, но не решается. Бедная девочка, ей кажется, что из огня да в полымя.

Пламень молчит.

Да, нефера, подумал он. Мне не понять ни ее чувств, ни мотивов. И действий предугадать не смогу.

– Вас проводят к выходу, – процедил им Эрик. – А у меня срочные, но совершенно неотложные дела здесь.

Последним, что запомнит Трея о пиратской базе, будут звуки глухих ударов и полные боли и отчаянья, женские крики.

Кто кричал? Та беленькая девчушка, или сопровождающая? Трея так никогда и не узнать.

***

Раки

Йор, луна Сьерра-Алквиста

Волны, поднимаемые резким кашлем ветра, неохотно облизывают серые плиты берегов канала.

Это дурость, делать искусственный канал на луне, где так много настоящих рек и озер, думает Раки. Она задумчиво бредет по набережной Главной Улицы Йора.

Не смотря на то, что до ближайшей речки пару километров, а до пары сплетающихся в косу ручьев – и того меньше, набережная на Мэйн Стрит пользуется несомненным спросом, эдакая аллея для променада горожан Йора.

Раки морщится, когда смотрит на прохожих: женщины в длинных серых юбках, кружевных чепцах, мужчины с золотыми, в тон сезона, тростями, почти все в шляпах, – все они, даже детишки в колясках, далекие, недосягаемые, а сегодня – и вовсе какие-то игрушечные.

Мир вокруг незаметно превратился в пластмассовые декорации, и это одновременно и пугает и смешит Раки.

Неужели, я такая же, как они, пластмассовая?

Я – тоже кукла? Теплый, мягкий кусок мяса в сером шерстяном платье? Почему я так упорно бегу от своей участи? Что плохого в Жорже, кроме того, что постоянно пьян? Если рассудить практично, как взрослые, он куда лучше многочисленных "гостей". Что Кэтти, что других постоялых дворов.

Он один, это раз.

Он молод, это два.

Я – то есть то, что люди видят вместо меня – этот кусок мяса в мешке бледной тонкой кожи, который притворяется, что ходит, разговаривает, печет пирокги и жарит картошку, – вот это "я" ему нравится. Потому что похоже на русалку из детских книжек, спасибо никогда не виденному мной отцу...

Что мешает открыть ему ночью? Сказать, что Жорж мне отвратителен, как Брэг, или я боюсь его до потери сознания, как Ваприна, – нет.

То, чего он хочет... близости с этой "мной" – этим занимаются все люди. Женщины из богатых семей, имеющие хорошую должность, деньги, могут быть только с мужем, и никто их за это не осудит. Такие, как я, с рождения заклейменные "отродьем шлюхи", лишены такой привилегии.

Мне следует благодарить этого непознаваемого Лорда, в которого верит пастор Смолл! Но если этот Лорд непознаваем, как же благодарить? Ведь мне никак не выйти за границы познания. Я – всего лишь начинка некой оболочки, ее люди зовут "Раки". Этой "Раки" послан Жоржи, которому она нравится, и миссис Полстейн, которая ничуть не против нашей связи и не предаст ее огласке.

В конце концов, в доме Полстейн так добры ко мне!

Раки остановилась, с размаху налетев на невидимую стену.

Следующая мысль, холодная, как пик Арктшассы, и такая же безжалостная, впилась в самый центр макушки, наполняя сознание болью. Раки ощутила, как голову сковывает льдом, ладони и ступни режет ледяными лезвиями.

Неужели... неужели меня так легко купить?!

Едой, вещами, работой, хорошим, ладно, сносным отношением? Неужели я проживу эту жизнь, как Кэтти – "попробовала раз, понравилось, а там пошло", – как разоткровенничалась она перед Анной за чашкой глинтвейна?

Хочу ли я, чтобы и м н е – понравилось?

Ответ прогремел незамедлительно.

Нет!

Раки не хочет.

Не желает, не жаждет.

Ей не интересно.

Она чувствует, з н а е т, что ее судьба, ее предназначение – в другом.

Тонкая, невысокая фигурка в сером чепце, отороченным белым кружевом, перевесилась через перила мощеного булыжником моста, и, глянув вниз, на свое отражение в мутных водах, отчаянно замотала головой.