Текст книги "Жизни Кристофера Чанта (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 12

Кристоферу сообщили, что на этот раз он сломал шею. Мисс Розали сказала ему, что чары на замке должны были не дать ему упасть или, по крайней мере, когда он упал, включить тревогу. Но поскольку чары в том месте износились, перепуганного садовника привлекли вопли Трогмортена. Поэтому Трогмортену позволили с почестями провести эту ночь на кровати в ногах Кристофера, пока горничные утром не пожаловались на вонь. Тогда появилась мисс Розали с садовыми перчатками и метлой и выгнала Трогмортена.

Кристофер обиженно подумал, что с ним и с Трогмортеном в Замке обращаются почти одинаково. Бородатый доктор Симонсон в свободное от поучений насчет нагревания настоек время оказался магом-врачом. Придя на следующее утро, он бесцеремонно и неодобрительно осмотрел шею Кристофера.

– Как я и думал, – сказал он. – Теперь, когда началась новая жизнь, не осталось и следа перелома. Но ты пережил потрясение, так что лучше останься сегодня в постели. Габриэль захочет поговорить с тобой об этой выходке.

После чего он ушел, и, если не считать горничных с подносами, к Кристоферу не приближался больше никто, кроме Флавиана, который, придя, встал в дверях, осторожно принюхиваясь к сильному запаху, оставленному в комнате Трогмортеном.

– Всё хорошо, – сказал Кристофер. – Мисс Розали только что выгнала его.

– Хорошо, – Флавиан подошел к кровати Кристофера, неся внушительную охапку книг.

– О, чудесно! – произнес Кристофер, глядя на охапку. – Куча любимой работы. Я лежал здесь, прямо-таки мечтая заняться какой-нибудь алгеброй!

Флавиан посмотрел слегка оскорбленно:

– Вовсе нет. Это книги из библиотеки замка – я подумал, они могут тебе понравиться.

И он ушел.

Кристофер просмотрел книги и обнаружил, что они представляют собой истории из разных частей мира. Некоторые – из разных миров. Все выглядели неплохо. Кристофер до сих пор и не подозревал, что в библиотеке Замка есть что-то стоящее прочтения, и, удобно устроившись с книгой, решил, что завтра сходит и посмотрит сам.

Но его отвлек запах Трогмортена. Сочетание запаха и книг всё время напоминало ему о Богине, и он всё время помнил, что еще не заплатил за Трогмортена и сотой части. Ему пришлось приложить немалое усилие, чтобы забыть о Десятой серии и сосредоточиться на книге. А едва у него получилось, как пришла мисс Розали – покрасневшая и запыхавшаяся после долгого преследования Трогмортена – и снова отвлекла его.

– Габриэль хочет встретиться с тобой насчет этого падения, – сообщила она. – Тебе надо прийти в его кабинет завтра в девять часов, – и, повернувшись уходить, добавила: – Вижу, у тебя есть книги. Могу я принести тебе что-нибудь еще? Игры? У тебя ведь есть «Змейки и лестницы», да?

– Для них нужно два участника, – многозначительно заметил Кристофер.

– Ох, – произнесла мисс Розали, – боюсь, я не слишком разбираюсь в играх.

И она ушла.

Кристофер положил книгу и обвел взглядом свою пустую коричневую комнату, страстно ненавидя Замок и всех его обитателей. В одном углу комнаты теперь стоял школьный чемодан, заставлявший ее выглядеть еще более пустой, напоминая о школьном обществе, по которому Кристофер скучал. Между чемоданом и голым камином получался идеальный угол, чтобы пробраться в Везделки. Хотел бы он сбежать куда-нибудь, где даже магия не сможет его найти, и никогда не возвращаться.

А потом Кристофер понял, что в каком-то смыслеможет уйти, отправившись в Везделки. И озадачился, почему за всё проведенное в Замке время ни разу не попытался. Он списал это на чары Замка. Они ужасно притупляли разум. Но сейчас то ли шок от перелома шеи, то ли новая жизнь, которую он чувствовал крепко и надежно укоренившейся в груди, то ли то и другое вместе, заставили его снова начать думать. Возможно, он мог бы уйти в какую-нибудь Везделку и остаться там навсегда.

Проблема состояла в том, что, уходя в Везделки, он оставлял часть себя в кровати. Но должен быть способ уйти целиком. По рассказам Габриэля и Флавиана о Родственных мирах Кристофер пришел к выводу, что некоторые люди посещают миры в других сериях. Ему просто придется подождать и узнать, как это делается. А тем временем ничто не мешает ему оглядеться в поисках подходящей для побега Везделки.

Кристофер невинно читал книги, пока не пришла горничная, чтобы погасить на ночь газовую лампу. После чего он лежал, глядя в темноту, пытаясь отделить ту часть себя, которая могла пойти в Везделки. Довольно долгое время у него ничего не получалось. Чары Замка тяжело давили на него, стискивая все его части в целое. Только начав засыпать, он нашел способ – скользнул в сторону от себя и, неслышно ступая, зашел за угол между чемоданом и камином.

И там будто уперся в толстый слой резины, которая оттолкнула его назад в комнату. Снова чары Замка. Кристофер стиснул зубы, ввернул плечо в резиновое пространство и толкнул. И толкал, и толкал, и с каждым толчком чуть-чуть проходил вперед, но тихонько и осторожно, чтобы не привлечь ничьего внимания – пока, примерно полчаса спустя, не растянул чары в тончайший слой. Затем он зажал их в каждой руке и осторожно потянул в стороны, разрывая.

Было чудесно выбраться сквозь созданную щель в лощину и обнаружить, что его одежда по-прежнему лежит там – немного влажная и снова слишком маленькая, но на месте. Кристофер надел ее. Затем, вместо того, чтобы пойти в Место Между, он направился в другую сторону – вниз по лощине. Понятное дело, лощина привела к одному из других миров Двенадцатой серии. Кристофер надеялся, что это Мир Б. Одна из его хитрых идей заключалась в том, чтобы спрятаться рядом в мире без магии, где наверняка никто, даже Габриэль де Витт, не додумается искать.

Вероятно, это был Мир Б, но Кристофер оставался здесь не дольше полминуты. Когда он добрался до конца лощины, пошел дождь, который лил и хлестал косым потоком всё сильнее и сильнее. Кристофер оказался в городе, полном быстро двигающихся машин, несущихся со всех сторон вокруг него, и колеса шипели по мокрой черной дороге. Громкий звук заставил его оглянуться как раз вовремя, чтобы увидеть громадную красную машину, выскочившую на него из белой завесы дождя. Он увидел на ней номер и слова «ТАФНЕЛЛ ПАРК», и, поливаемый потоками воды, рванул прочь с ее пути.

Насквозь промокший, Кристофер ускользнул обратно в лощину. Мир Б был худшей Везделкой из всех, где он когда-либо бывал. Но у него оставалась еще одна хитрая идея: уйти в Одиннадцатую серию – мир, в который никто никогда не ходит. Кристофер поднялся по лощине и обошел выступающую скалу, входя в Место Между.

Оно было таким заброшенным, бесформенным и пустым, что если бы он не побывал только что в еще более ужасном месте, то повернул бы назад. А так, он испытал тот же ужас одиночества, как когда в первый раз пришел сюда из школы. Но Кристофер проигнорировал его и решительно направился к Везделке, которая не хотела, чтобы в нее заходили. Теперь он был уверен, что это Одиннадцатый мир.

Дорога шла через устье его собственной лощины – вниз, а потом наверх по крутому обрыву отвесной скользкой скалы. Кристоферу пришлось цепляться и руками, и ногами, которые уже замерзли и промокли после Мира Б. Везделка наверху продолжала отталкивать его, а сносящий всё на своем пути ветер напоминал о мамином нападении в Кембридже. Наверх, вцепиться. Нащупать опору для ног. Потом за что можно ухватиться. Вцепиться. Наверх.

Примерно на полпути нога Кристофера соскользнула. От нового порыва ветра его замерзшие пальцы слишком ослабели, чтобы удержаться, и он упал. Он пролетел вверх ногами вниз на гораздо большее расстояние, чем взобрался, и упал, ударившись затылком. Когда он встал на колени, в его шее что-то издавало трущийся звук, а голова болталась из стороны в сторону. Это было ужасно странно.

Каким-то образом он вернулся к выступающему утесу – ему помогало то, как Место Между всегда подталкивало его туда, откуда он пришел. Каким-то образом он переоделся в пижаму и пробрался сквозь щель в замковых чарах обратно в кровать. Кристофер заснул с сильным подозрением, что снова сломал шею. «Хорошо, – подумал он. – Теперь утром мне не придется встречаться с Габриэлем де Виттом».

Но когда он проснулся, с ним всё было в порядке. Кристофер был бы сильно озадачен, если бы не боялся так встречи с Габриэлем. Прокравшись на завтрак, он обнаружил на подносе красивое надушенное письмо от мамы. Кристофер нетерпеливо схватил его, надеясь, что оно отвлечет его мысли от Габриэля. Но этого не произошло – во всяком случае, не сразу. Он видел, что письмо было вскрыто, а потом снова заклеено. Он чувствовал оставшиеся на нем чары. Ненавидя обителей Замка больше, чем когда-либо, он раскрыл письмо.

«Дорогой Кристофер,

Законы так несправедливы. Потребовалась лишь подпись твоего папы, чтобы отдать тебя в рабство этому ужасному старику, и я всё еще не простила твоего папу. Твой дядя передает свои соболезнования и надеется получить от тебя новости в следующий четверг. Будь вежлив с ним, дорогой.

Твоя любящая

Мама»

Кристофера порадовала мысль, что Габриэль прочитал про себя «этот ужасный старик», и он был впечатлен тем, как хитро дядя Тенни передал через маму послание. Завтракая, он наслаждался мыслью снова увидеть в следующий четверг Такроя. Как удачно он сделал щель в замковых чарах! И «рабство» – как раз подходящее слово, подумал он, поднимаясь в кабинет Габриэля.

Но по пути Кристофер поймал себя на том, что снова думает о Богине – на этот раз с ужасным чувством вины. Ему в самом деле следовало принести ей еще книг. Трогмортен стоил того, чтобы за него платить.

Габриэль в своей сумеречной комнате стоял позади громадного черного стола. Плохой знак, но у Кристофера сейчас было столько пищи для размышлений, что он испугался далеко не так сильно, как мог бы.

– В самом деле, Кристофер, – произнес Габриэль своим самым сухим тоном, – мальчик в твоем возрасте должен бы знать, что не следует лазить по разрушенной башне. В результате ты глупо и безалаберно потратил жизнь, и теперь у тебя осталось только шесть. Тебе понадобятся эти жизни, когда ты станешь следующим Крестоманси. Что ты можешь сказать в свое оправдание?

Гнев Кристофера возрос. Он почувствовал, как замковые чары снова его подавляют, и от этого разозлился еще больше.

– Почему бы вам не сделать следующим Крестоманси Трогмортена? – поинтересовался он. – У него тоже девять жизней.

Секунду Габриэль пристально смотрел на него.

– Это не предмет для шуток. Ты не понимаешь, какие проблемы создал? Нескольким моим людям пришлось обойти башни, чердаки и подвалы на случай, если тебе взбредет в голову полазить и там тоже, а на то, чтобы сделать всё это безопасным, уйдет несколько дней.

Тут Кристофер уныло подумал, что они наверняка найдут и заделают щель, которую он создал, и ему придется создавать другую.

– Постарайся, пожалуйста, понять, – продолжил Габриэль. – В настоящий момент я не могу обойтись ни без одного из моих людей. Ты слишком юн, чтобы знать об этом, но я хочу объяснить, что как раз сейчас мы все работаем не покладая рук, пытаясь поймать банду негодяев, действующих между мирами, – он свирепо посмотрел на Кристофера. – Вероятно, ты никогда не слышал про Тень?

После трех скучных воскресных обедов Кристофер чувствовал, что знает про Тень всё. Все постоянно только об этом и говорили. Но он подозревал, что Габриэль отвлечется от выговора ему, если продолжит объяснять насчет банды, так что ответил:

– Нет, не слышал, сэр.

– Тень – это банда контрабандистов, – сказал Габриэль. – Мы знаем, что она управляется из Лондона, но это практически всё, что мы знаем, поскольку они скользкие, как угри. Каким-то образом, вопреки всем нашим ловушкам и наблюдательности, они центнерами провозят контрабандой магическую продукцию со всех Родственных миров. Они телегами завезли драконью кровь, наркотическую росу, волшебные грибы, печень угрей из Второй серии, ядовитый бальзам из Шестой, сок сновидений из Девятой и вечный огонь из Десятой. Мы установили ловушку в Десятой, которая вывела из строя по крайней мере одного из их курьеров, но не остановила их. Мы добились успеха только в Пятой серии, где Тень истреблял русалок и продавал их по частям в Лондоне. Там нам помогла местная полиция, и мы смогли положить этому конец. Но… – взгляд Габриэля остановился на закатном свете потолка, и, казалось, он потерялся в своих тревогах. – Но в этом году мы получили сообщения о самом ужасающем оружии, которое Тень привозит из Первой серии, способном уничтожить сильнейшего кудесника, а мы по-прежнему не можем изловить банду.

К тревоге Кристофера, Габриэль опустил взгляд на него:

– Понимаешь, какой вред может причинить твое беспечное лазание? Пока мы из-за тебя бегаем по Замку, мы можем упустить наш единственный шанс схватить банду. Ты должен научиться думать о других, Кристофер.

– Я думаю, – горько ответил Кристофер, – но никто из вас не думает обо мне. Большинство людей, когда умирают, не получают за это выговор.

– Спустись в библиотеку, – велел Габриэль, – и напиши сто раз: «Я должен смотреть, прежде чем прыгать». И будь добр – закрой за собой дверь.

Кристофер подошел к двери и раскрыл ее, но не стал закрывать. Он оставил ее качаться туда-сюда, чтобы Габриэль слышал, как он кричит, направляясь к розовой мраморной лестнице:

– Должно быть, я единственный человек во всем мире и ВО ВСЕ ВРЕМЕНА, которого наказали за то, что он сломал себе шею!

– Уон, – согласился Трогмортен, который ждал его на лестничной площадке.

Кристофер не заметил Трогмортена вовремя. Он споткнулся об него и весь путь вниз по лестнице проделал, катясь и кувыркаясь. Падая, он услышал, как снова воет Трогмортен. «О, нет!» – подумал он.

Когда началась его следующая жизнь, он лежал на спине возле пентаграммы в вестибюле, глядя в стеклянный купол. Практически первым, что он увидел, были часы над входом в библиотеку, которые показывали половину десятого. Похоже, с каждой следующей потерянной жизнью, новая вступала быстрее и легче, чем в прошлый раз. Потом он увидел, что все обитатели Замка стоят вокруг и мрачно смотрят на него. «Прямо как на похоронах!» – подумал он.

– Я опять сломал шею? – спросил он.

– Да, – ответил Габриэль де Витт, подошедший, чтобы склониться над ним. – В самом деле! После того, что я только что сказал тебе – просто невероятно! Ты можешь встать?

Кристофер перевернулся и встал на колени. Он чувствовал себя слегка помятым, но в остальном в полном порядке. Доктор Симонсон шагнул вперед и ощупал его шею.

– Перелом уже исчез, – сказал он.

По его тону Кристофер понял, что на этот раз ему не позволят остаться в постели.

– Отлично, – сказал Габриэль. – А теперь отправляйся в библиотеку, Кристофер, и напиши строчки, которые я тебе велел. И в дополнение к ним напиши еще сто раз: «У меня осталось только пять жизней». Возможно, это научит тебя осторожности.

Кристофер прохромал в библиотеку и написал строчки за одним из красных кожаных столов, на бумаге с надписью наверху: «Государственная собственность». При этом думал он не о строчках, а о том, как странно, что, каждый раз, когда он теряет жизнь, Трогмортен оказывается поблизости. И тогда в Десятой серии: как раз перед тем, как его ударил крюк, человек помянул Ашет. Еще одна хорошая причина отнести Богине книг.

Покончив со строчками, Кристофер принялся изучать книжные полки. Библиотека была просторной, с высокими потолками и содержала тысячи книг. Однако Кристофер обнаружил, что на самом деле их в десять раз больше, чем видит глаз. В конце каждой полки имелась зачарованная плита. Когда Кристофер положил ладонь на одну из них, книги подвинулись направо и исчезли, а слева появились новые книги. Кристофер отыскал раздел детской литературы и стоял, положив ладонь на плиту, заставляя книги медленно продвигаться, пока не нашел то, что хотел.

Это был длинный ряд толстых книг, написанных некоей Анжелой Брэзил[11]11
  Одна из первых британских писательниц «современных историй о школьницах», написанных с точки зрения персонажа и задумывавшихся в первую очередь как развлечение, а не моралистическое поучение. В первой половине 20 века она опубликовала около 50 книг для девочек, большинство из которых было историями о пансионах.


[Закрыть]. В названии большинства из них было слово «школа». Кристофер с первого взгляда понял, что они как раз подходят для Богини. Он взял три, а остальные книги на полке растянул, чтобы закрыть пустоту. На каждой стояла пометка: «Редкая книга. Завезена из Мира XII-Б», которая породила у Кристофера надежду, что они могут оказаться достаточно ценными, чтобы наконец-то покрыть стоимость Трогмортена.

Он унес книги в свою комнату в стопке других, про которые подумал, что они могли бы понравиться ему самому. И вот только ему могло повезти встретить в коридоре Флавиана.

– Сегодня уроки как обычно – после обеда, – весело сообщил Флавиан. – Доктор Симонсон не думает, что они тебе повредят.

– Рабство, как обычно, – пробормотал Кристофер, входя в свою комнату.

Но на самом деле в тот день было совсем не плохо. Посреди практики магии Флавиан вдруг спросил:

– Ты интересуешься крикетом?

Что за вопрос! Кристофер чувствовал, как его лицо засветилось, вопреки тщательно равнодушному тону:

– Нет, я просто с ума по нему схожу. А что?

– Хорошо, – сказал Флавиан. – В субботу Замок играет с деревней на деревенской площадке. Мы подумали, может, ты захочешь вести таблицу счета для нас.

– Только если кто-нибудь выведет меня через ворота, – едко ответил Кристофер. – Чары не дают мне выходить самостоятельно. И тогда – да, охотно.

– О, Господи! Я должен был достать тебе пропуск. Я не подумал, что тебе захочется выходить. Я постоянно хожу на длительные прогулки. В следующий раз возьму тебя с собой – снаружи можно найти множество практических занятий, – только я считаю, сначала ты должен овладеть колдовским зрением.

Кристофер видел, что Флавиан пытается подкупить его. Они теперь занимались магией кудесника. У Кристофера не возникало проблем с призыванием вещей из одного места в другое – это немного походило на левитацию, которую он столь эффектно осуществлял для доктора Посана – и отчасти напоминало поднятие ветра. Лишь чуть-чуть сложнее для него было научиться делать вещи невидимыми. Он думал, что и с наколдовыванием огня у него не будет проблем, когда Флавиан позволит ему попробовать. Но Кристофер никак не мог освоить колдовское зрение. Флавиан постоянно говорил, что это совсем просто. Надо только заставить себя увидеть сквозь магическую маскировку то, что есть на самом деле. Но когда Флавиан накладывал иллюзию на свою правую руку и протягивал львиную лапу, Кристофер мог видеть только львиную лапу.

Флавиан делал это снова и снова. Кристофер зевал, нацеплял рассеянный вид и продолжал видеть львиную лапу. Единственной пользой было то, что пока его мысли бродили, ему пришел в голову идеальный способ сохранить книги для Богини сухими в Месте Между.

Глава 13

В ту ночь Кристофер завернул за угол между чемоданом и камином, приготовившись прорвать новую щель в чарах Замка. К его удивлению, щель была на месте. Будто обитатели замка и не подозревали о ее существовании. Очень осторожно, чтобы не потревожить ее, Кристофер оторвал от нее две длинные полосы – одну широкую и одну узкую. С расплывчатой мерцающей частичкой чар в каждой руке он вернулся к книгам и обернул их в широкую полосу. Узкую полосу он использовал вместо веревки, перевязав ею сверток и оставив свободный кусок, чтобы прикрепить его к поясу. Он плюнул на сверток, и слюна скатилась с него маленькими круглыми каплями. Хорошо.

После чего он, натянув одежду, которая с прошлой ночи стала еще короче и теснее, принялся, как в старые времена, взбираться на скалы по хорошо известному пути. Кристофера совершенно не беспокоило, что в прошлый раз он упал. Он отлично знал эту дорогу. И опять же как в старые времена, под стенами города старики заклинали змей. Кристофер подумал, что, наверное, они делают это по каким-нибудь религиозным причинам, поскольку они явно не ждали денег. По ту сторону ворот город оставался прежним шумным, насыщенным запахами местом, полным коз и зонтиков, а маленькие святилища на углах улиц по-прежнему были окружены приношениями. Единственная разница заключалась в том, что было не так жарко, как в прошлый раз, хотя всё же достаточно жарко для того, кто только что прибыл из английского лета.

Однако Кристоферу было здесь до странности неуютно. Не потому, что он боялся людей, швыряющих копья. Просто после приглушенного достоинства и темных одежд Замка город заставлял вибрировать каждый его нерв. У него заболела голова задолго до того, как он добрался до Храма Ашет. Поэтому пришлось немного передохнуть в переулке, среди последней кучи старой капусты, прежде чем Кристофер смог собраться с духом и протолкнуться сквозь стену и ползучие растения. Кошки по-прежнему грелись во дворе на солнце. И никого вокруг.

Богиня обнаружилась в комнате, расположенной подальше ее обычной. Она полулежала на большой белой подушке, которая, вероятно, являлась кроватью, опираясь на другие белые подушки, закутанная в шаль, вопреки жаре. Она тоже выросла, хотя и не так сильно, как Кристофер. Но, наверное, Богиня заболела. Она лежала, глядя в пустоту, а ее лицо было не таким круглым, как он помнил, и гораздо бледнее.

– О, спасибо, – произнесла она так, словно думала о чем-то другом, когда Кристофер свалил сверток с книгами ей на шаль. – Мне нечего дать взамен.

– Я всё еще плачу за Трогмортена, – ответил Кристофер.

– Он настолько ценный? – безучастно спросила Богиня.

Медленно и безжизненно она начала сдирать чары с книг. Кристофер с интересом заметил, что у нее с их разрыванием возникло не больше проблем, чем у него. Быть Живой Ашет явно означало обладать сильной магией.

– Похоже, хорошие книги, – вежливо произнесла Богиня. – Я прочитаю их… Когда смогу сосредоточиться.

– Ты заболела? – спросил Кристофер. – Чем?

– Это не микробы, – слабо ответила Богиня. – Это Празднество. Оно было три дня назад. Ты знаешь, что это единственный день в году, когда я выхожу наружу? После многих месяцев тишины и темноты в Храме я внезапно оказываюсь на солнце – еду в повозке, одетая в громадные тяжелые одеяния, увешанная драгоценностями, с раскрашенным лицом. Все вокруг кричат. И прыгают на повозку, пытаясь прикоснуться ко мне – знаешь, на удачу, будто я не человек, – по ее лицу медленно потекли слезы. – Думаю, они не замечают, что я живая. И так продолжается весь день: крики, и солнце, и руки, хлопающие по мне, пока я вся не покроюсь синяками, – слезы потекли быстрее. – Когда я была маленькой, это было волнующе. Но теперь – просто отвратительно.

Белая кошка Богини вбежала в комнату и собственнически запрыгнула ей на колени. Богиня слабо погладила ее. «Совсем как Трогмортен сидел на моей кровати», – подумал Кристофер. Храмовые кошки знают, когда их люди расстроены. Он подумал, что благодаря собственным недавним ощущениям от города отчасти может понять, как Богиня чувствовала себя во время Празднества.

– Думаю, это оттого, что я всё время заперта здесь, и вдруг оказываюсь снаружи, – объяснила Богиня, гладя Бети.

Кристофер собирался спросить, не проклятие ли Ашет постоянно убивает его, но понял, что сейчас не время. Богиню необходимо было отвлечь от мыслей об Ашет. Он сел на плитки рядом с ее подушками.

– Знаешь, ты очень умная – сразу поняла, что серебро не дает мне творить магию, – сказал он. – Я сам об этом не знал, пока папа не отвел меня к доктору Посану.

И он рассказал ей о чарах левитации.

Богиня улыбнулась. Когда он рассказал ей про старую миссис Посан и ночной горшок, она повернула к нему голову и почти засмеялась. Это настолько явно пошло ей на пользу, что он продолжил и рассказал о Замке и Габриэле де Витте, сумев даже это представить забавным. Когда он рассказывал ей, как продолжает видеть львиную лапу, она уже ухохатывалась.

– Ну, какой ты глупый! – хихикнула она. – Когда я чего-то не могу сделать для матушки Праудфут, я просто притворяюсь, что могу. Просто скажи, что ты видишь руку. Он поверит тебе.

– Мне такое никогда в голову не приходило, – признал Кристофер.

– Нет, ты слишком честный, – Богиня пристальнее посмотрела на него. – Серебро принуждает тебя говорить правду. Я вижу, благодаря Дару Ашет. Вот ты и привык никогда не лгать, – упоминание об Ашет отрезвило ее, и она серьезно произнесла: – Спасибо, что рассказал мне о себе. Думаю, у тебя отвратительная жизнь – еще хуже, чем моя! – и она вдруг снова заплакала. – Мы оба нужны людям только ради пользы, которую они могут из нас извлечь! – прорыдала она. – Ты – из-за своих девяти жизней, а я – из-за свойств моей Богини. И мы оба пойманы, застряли и оказались в ловушке жизни, в которой будущее полностью распланировано другими – словно длинный-длинный туннель без выхода!

Кристофер был слегка ошарашен тем, как она всё представила, хотя злость из-за того, что его принуждают быть следующим Крестоманси, несомненно заставляла его большую часть времени чувствовать себя в ловушке. Но он видел, что Богиня говорит в основном о себе.

– Ты перестанешь быть Живой Ашет, когда вырастешь, – заметил он.

– О, я так хочу перестать! – прорыдала Богиня. – Я хочу перестать ею быть сейчас же! Я хочу отправиться в школу, как Милли в книгах про Милли. Я хочу делать домашку, есть сытную еду, учить французский, играть в хоккей и писать строчки…

– Тебе бы не понравилось писать строчки, – сказал Кристофер, обеспокоенный тем, какой эмоциональной она становится. – Честно, не понравилось бы.

– Нет, я хочу! – закричала Богиня. – Я хочу дерзить старостам, и жульничать на контрольных по географии, и ябедничать на подруг! Я хочу быть плохой, так же как и хорошей! Я хочу пойти в школу и быть плохой, слышишь!

К этому моменту она уже стояла на подушках на коленях, слезы лились с ее лица на шерсть белой кошки, и она производила больше шума, чем Трогмортен, когда Кристофер несся через Храм, таща его в корзине. Неудивительно, что из других комнат прибежал кто-то в сандалиях, торопясь и спотыкаясь, зовя задыхающимся голосом:

– Богиня, дорогая! Богиня! Что случилось, милая?

Кристофер крутанулся и нырнул сквозь ближайшую стену, не утруждаясь сначала встать. Он вылетел лицом вниз в жаркий двор, полный кошек. Там он вскочил и понесся к наружной стене. И не переставал бежать, пока не добрался до городских ворот. «Девчонки! – подумал он. – Они и правда Абсолютная Загадка. Подумать только – хотеть писать строчки!»

Тем не менее, поднимаясь по лощине и карабкаясь через Место Между, Кристофер поймал себя на том, что серьезно размышляет о некоторых словах Богини. Его жизнь в самом деле казалась длинным туннелем, спланированным кем-то другим. И причина, по которой он так ненавидел всех в Замке, заключалась в том, что он был для них лишь Вещью – полезной Вещью с девятью жизнями, которая однажды будет слеплена в следующего Крестоманси. Он подумал, что скажет об этом Такрою. Такрой поймет. Завтра – четверг, и он сможет увидеть Такроя. Никогда еще Кристофер не ждал четверга с таким нетерпением.

И теперь он знал, как притвориться, будто овладел колдовским зрением. На следующий день, когда Флавиан протянул к нему львиную лапу, Кристофер сказал:

– Это ваша рука. Теперь я вижу.

Флавиан пришел в восторг:

– Значит, завтра мы отправимся на чудесную долгую прогулку.

Кристофер не был полностью уверен, что так уж ждет ее. Однако он едва мог дождаться встречи с Такроем. Такрой был единственным из всех, кого он знал, кто не обращался с ним как с полезной Вещью. Кристофер выбрался из кровати чуть ли не сразу же, как лег в нее, и промчался сквозь щель в чарах, надеясь, что Такрой поймет и придет пораньше.

Такрой стоял там, прислонившись к утесу в конце лощины, скрестив руки на груди и выглядя смирившимся с долгим ожиданием.

– Привет! – произнес он таким тоном, словно был удивлен видеть Кристофера.

Кристофер понял, что излить свои проблемы Такрою будет не так просто, как он думал, но лучезарно улыбнулся ему, начав натягивать свою одежду.

– Здорово снова тебя видеть, – сказал он. – Мне столько всего надо тебе рассказать. Куда мы пойдем сегодня?

– Безлошадная повозка ждет в Восьмой серии, – осторожно произнес Такрой. – Ты уверен, что хочешь пойти?

– Конечно, – ответил Кристофер, застегивая ремень.

– Ты прекрасно можешь рассказать мне свои новости и здесь, – сказал Такрой.

Это обескураживало. Кристофер поднял взгляд и заметил, что Такрой необычно серьезен. Его глаза были окружены морщинками, но не улыбались. И из-за этого ужасно неловко было начинать о чем-то рассказывать.

– В чем дело? – спросил Кристофер.

Такрой пожал плечами:

– Ну, для начала: в последний раз, когда я тебя видел, твоя голова была разбита в…

Кристофер забыл об этом:

– О, я так и не поблагодарил тебя за то, что ты принес меня сюда!

– Не бери в голову. Хотя, должен признать, это было самое тяжелое из всего, чем я когда-либо занимался – поддерживать себя достаточно плотным, чтобы провести повозку через междумирье, и тащить тебя сюда. И я всё время думал, зачем я это делаю. На мой взгляд, ты был совершенно мертв.

– У меня девять жизней, – объяснил Кристофер.

–Явно больше одной, – согласился Такрой, усмехнувшись так, словно не верил по-настоящему. – Слушай, разве тот случай не заставил тебя задуматься? Твой дядя провел уже сотни экспериментов. Мы предоставили ему кучу результатов. Я-то ладно – мне за это платят. Но для тебя я не вижу ничего, кроме опасности и новых травм.

Кристофер понял, что Такрой серьезно.

– Я не против, – возразил он. – Честно. И дядя Тенни дал мне два соверена.

Такрой рассмеялся, откинув назад кудрявую голову:

– Два соверена! Некоторые вещи, которые мы доставили ему, стоят тысячи фунтов. Как, к примеру, тот кот из Храма Ашет.

– Я знаю, – сказал Кристофер. – Но я хочу продолжать эксперименты. Сейчас они единственное удовольствие в моей жизни.

«Вот, – подумал он. – Теперь Такрой должен спросить про мои проблемы». Но Такрой лишь вздохнул:

– Тогда пошли.

Разговаривать с Такроем в Месте Между было невозможно. Пока Кристофер карабкался, скользил и задыхался, Такрой плыл рядом в виде расплывчатого привидения, дрейфуя по ветру, и дождь хлестал сквозь него. Он не уплотнялся до начала лощины, где Кристофер давным-давно нарисовал большую восьмерку в грязи тропы. Восьмерка по-прежнему была там, будто вчера написанная. Позади нее парила повозка. Она снова была усовершенствована и выкрашена в яркий зелено-голубой цвет.

– Вижу, всё готово, – заметил Такрой.

Они спустились и взялись за веревки, управляющие повозкой. Она тут же плавно заскользила за ними вниз по лощине.

– Как дела с крикетом? – светским тоном поинтересовался Такрой.

Вот он случай – рассказать ему обо всем.

– Я не играл, – угрюмо ответил Кристофер, – с тех пор, как папа забрал меня из школы. До вчерашнего дня я не думал, что в Замке даже слыхали о крикете. Ты знаешь, что теперь я живу в Замке?