Текст книги "Жизни Кристофера Чанта (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Но моя мать платит за эти уроки, сэр, – с добродетельным видом произнес он. – В будущем я буду стараться.

И он заключил договор с Онейром, согласно которому Кристофер делал за Онейра алгебру, а Онейр делал за Кристофера скучные задания по чарам. После чего он выработал рассеянное выражение, чтобы замаскировать скуку, и пялился в окно.

– Снова витаете в облаках, Чант? – приобрел привычку спрашивать учитель магии. – Не можете нынче наскрести честный зевок?

За исключением этого урока раз в неделю, школа настолько полностью пришлась по вкусу Кристоферу, что он больше месяца не вспоминал ни о дяде Тенни, ни о чем, связанном с прежней жизнью. Позже, оглядываясь назад, он часто думал, что если бы знал, как недолго пробудет в школе, то постарался бы наслаждаться ею еще больше.

В начале ноября он получил от дяди Тенни письмо:

«Старина,

Что за игры? Я думал, у нас договор. Эксперименты ждали тебя с октября, и планы множества людей пошли прахом. Если что-то не так, и ты не можешь этим заниматься, напиши мне. В противном случае, будь хорошим мальчиком: оторви свой зад от школьной скамьи и, как обычно, выйди в следующий четверг на связь с моим человеком.

Твой любящий, но озадаченный дядя

Тенни».

На Кристофера навалилось чувство вины. Как ни странно, хотя он подумал про Такроя, зря входившего в транс в своей мансарде, главную вину он испытывал по отношению к Богине. Школа научила его, что нельзя несерьезно относиться к клятвам и сделкам. Он поклялся принести книги в обмен на Трогмортена и подвел Богиню, пусть она и была всего лишь девочкой. В школе такое считалось гораздо худшим преступлением, чем не выполнить поручение дяди. Охваченный чувством вины, Кристофер понял, что, если хочет принести Богине что-нибудь хотя бы приблизительно соответствующее ценности Трогмортена, ему придется в итоге истратить соверен дяди Тенни. Жаль, поскольку теперь он знал, что золотой соверен – большие деньги. Но, по крайней мере, у него еще оставался шестипенсовик дяди Тенни.

Проблема в том, что школа также научила его: девочки являются Абсолютной Загадкой и сильно отличаются от мальчиков. Он понятия не имел, какие книги нравятся девочкам. Пришлось спросить совета у Онейра, у которого была старшая сестра.

– Всевозможный сентиментальный вздор, – пожал плечами Онейр. – Не помню, что именно.

– Тогда не мог бы ты пойти со мной в книжный магазин и посмотреть, не узнаешь ли одну из них? – попросил Кристофер.

– Можно, – согласился Онейр. – Что я буду с этого иметь?

– Я сделаю сегодня, кроме алгебры, и твое задание по геометрии, – ответил Кристофер.

На таких условиях Онейр с Кристофером в промежутке между уроками и полдником пошли в книжный магазин. Там Онейр почти сразу же схватил «Тысяча и одна ночь (без купюр)», заметив:

– Хорошая книга.

За ней последовало нечто под названием «Маленькая Таня и феи», на которую Кристофер едва бросил взгляд и поспешно поставил обратно на полку.

– Моя сестра ее читала, – оскорбленно сказал Онейр. – Для какой девочки тебе нужна книга?

– Она примерно наша ровесница, – ответил Кристофер, и поскольку Онейр смотрел на него в ожидании дальнейших объяснений, и он был абсолютно уверен, что Онейр не поверит в кого-то по имени Богиня, он добавил: – У меня есть кузина Кэролайн.

И это было правдой. Мама однажды показывала ему сделанную в ателье фотографию его кузины – сплошные кружева и кудри. Онейру неоткуда знать, что этот факт не имеет никакого отношения к предыдущему высказыванию.

– Тогда подожди секунду, – сказал Онейр, – может, я смогу определить настоящий сентиментальный вздор.

Он побрел вдоль полки, оставив Кристофера листать «Арабские ночи». Выглядит неплохо, подумал Кристофер. К несчастью, по картинкам он понял, что события происходят в некоем месте, очень похожем на Везделку Богини. Он заподозрил, что Богиня посчитала бы книгу учебной.

– Ага, вот! Настоящий сентиментальный вздор! – крикнул Онейр, указывая на целый ряд книг. – Книги про Милли. Наш дом забит ими.

«Милли идет в школу», прочитал Кристофер. «Милли из Ловудского пансиона», «Милли ведет честную игру». Он взял одну под названием «Звездный час Милли». На обложке яркими цветами были нарисованы несколько школьниц и мелким шрифтом написано: «Еще одна нравоучительная и подбадривающая история о вашей любимой школьнице. Вы будете плакать с Милли, радоваться с Милли и снова встретите всех друзей из Ловудского пансиона…»

– Они правда нравятся твоей сестре? – недоверчиво спросил Кристофер.

– Купается в них, – ответил Онейр. – Она перечитывает их снова и снова и каждый раз плачет.

Хотя это показалось Кристоферу странным способом получать удовольствие от книги, он был уверен, что Онейру лучше знать. Каждая книга стоила два шиллинга шесть пенсов. Кристофер выбрал первые пять – до «Милли в старшей школе», – а на оставшиеся деньги купил себе «Тысячу и одну ночь». В конце концов, это был его золотой соверен.

– Не могли бы вы завернуть книги про Милли во что-нибудь водонепроницаемое? – попросил он продавца. – Они отправятся за границу.

Продавец услужливо достал несколько листов вощеной бумаги и, не дожидаясь просьб, сделал на свертке ручку из веревки.

В ту ночь Кристофер спрятал сверток в кровати. Онейр утащил из кухни свечку и читал вслух «Тысячу и одну ночь», которая оказалась замечательно хорошим приобретением. «Без купюр», похоже, означало, что в книгу были включены всяческие интересные непристойности. Кристофер так увлекся, что чуть не забыл придумать, как попасть из дортуара в Место Между. Возможно, огибание угла тут было важно. Он решил, что лучший угол – за умывальниками, рядом с кроватью Феннинга, и удобно устроился, слушая Онейра, пока не выгорела свеча. После чего Кристофер отправился.

К его раздражению, совсем ничего не произошло. Кристофер часами лежал, слушая храп, бормотание и тяжелое дыхание других мальчиков. В итоге он встал, держа сверток, и на цыпочках прошел по холодному полу к углу за кроватью Феннинга. Но еще раньше, чем ударился об умывальники, он знал, что всё неправильно. Он вернулся в кровать и лежал еще несколько часов. И ничего не произошло, даже когда он заснул.

Следующим днем был четверг – когда Кристофер должен был встретиться с Такроем. Зная, что будет в ту ночь слишком занят, чтобы относить книги, Кристофер оставил их в своей прикроватной тумбочке и, чтобы заметить, когда все уснут, сам стал читать вслух «Арабские ночи». И заметил. Другие мальчики, как обычно, начали исправно храпеть, бормотать и пыхтеть, а Кристофер один остался лежать без сна, не в состоянии ни попасть в Место Между, ни уснуть.

Теперь он всерьез забеспокоился. Возможно, в Везделки можно попасть только из детской в Лондонском доме. Или, возможно, он просто стал слишком взрослым для этого. Он думал о Такрое, зря погрузившемся в транс, и о Богине, призывающей на него возмездие Ашет, и смог уснуть, только когда услышал, как запели птицы.

Глава 7

На следующее утро заведующая заметила, что у Кристофера покраснели глаза и он засыпает и спотыкается на ходу.

– Не можешь нормально спать, да? – налетела она на него. – Я всегда слежу за детьми с брекетами. Думаю, эти дантисты не понимают, насколько они неудобны. Сегодня вечером я приду перед отбоем взять их у тебя, а утром заберешь их. Мейнрайта-старшего я тоже заставляю так делать. Творит чудеса – вот увидишь.

Кристофер ни капли не верил в эту идею. Все знали: это один из заскоков заведующей. Но к его удивлению, сработало. Он начал погружаться в сон, как только Феннинг начал читать «Тысячу и одну ночь». Он чуть не забыл найти наощупь и вытащить из тумбочки сверток с книгами, прежде чем крепко заснуть. И тут случилась еще более удивительная вещь. Со свертком в руках Кристофер встал с кровати, прошел по дортуару – и никто не обратил ни малейшего внимания. Он прошел чуть ли не вплотную к Феннингу, а тот просто продолжал читать в свете украденной свечи, покачивающейся на его подушке. Никто не обратил внимания, когда Кристофер обогнул угол, выйдя из дортуара и попав на тропинку в лощине.

Его одежда лежала на тропе, и он надел ее, повесив сверток на пояс, чтобы освободить обе руки. И вот он уже в Месте Между.

С тех пор, как Кристофер был здесь в последний раз, столько всего произошло, что он будто впервые увидел его. Его глаза пытались разобраться в бесформенных склонах гор и не могли. Их аморфность всколыхнула в нем аморфный страх, который только усугубляли ветер, туман и рассекающий туман дождь. Но самым пугающим была абсолютная пустота. Кристофер начал карабкаться и скользить, спускаясь к Десятой серии, а вокруг него выл ветер, и скалы становились мокрыми и скользкими от тумана. Пожалуй, правильно он подумал, когда был маленьким, что это кусочек, оставшийся от сотворения миров. Место Между было именно таким. И некому помочь, если он поскользнется и сломает ногу. У Кристофера душа ушла в пятки, когда из-за свертка с книгами он потерял равновесие, поскользнулся и, прежде чем сумел остановиться, сполз вниз на двадцать футов. Если бы он не знал, что сотни раз пробирался здесь, он счел бы безумием попытку это сделать.

С облегчением он выбрался в жаркую лощину и спустился в город с грязными стенами. Снаружи старики по-прежнему заклинали змей. Внутри по-прежнему царила шумная мешанина запахов, коз и людей под зонтиками. И тут Кристофер обнаружил, что ему всё еще страшно, только теперь он боялся, что кто-нибудь укажет на него и закричит:

– Это вор, укравший Храмового кота!

Он всё время чувствовал то копье, с глухим ударом вонзающееся в его грудь. Собственная реакция начала его раздражать. Будто школа научила его бояться.

Когда Кристофер добрался до переулка рядом со стеной Храма, в который на этот раз выбросили репу, он был почти слишком испуган, чтобы идти дальше. Ему пришлось заставить себя протолкнуться сквозь стену с шипами – досчитав до ста и затем сказав себе, что он должен. А пройдя почти до конца, он снова остановился, сквозь ползучие растения глядя на кошек в ослепляющем солнечном свете, чувствуя, что не в состоянии больше сделать ни шагу. Но кошки не обратили на него внимания. Рядом никого не было. Кристофер сказал себе, что глупо пройти весь этот путь, чтобы просто стоять в стене. Он выбрался из ползучих растений и на цыпочках прошел к заросшей арке, при каждом шаге ощущая тяжелые удары свертка с книгами.

Богиня сидела на земле посреди тенистого двора, играя с большим выводком котят. Двое из них были рыжими и сильно походили на Трогмортена. При виде Кристофера Богиня с энергичным перезвоном украшений вскочила на ноги, разбросав котят во все стороны.

– Ты принес мне книги! – воскликнула она. – Я думала, ты не вернешься.

– Я всегда держу свое слово, – слегка горделиво ответил Кристофер.

Богиня наблюдала, как он отцепляет сверток от пояса, так, словно едва верила своим глазам. Ее руки немного дрожали, когда она взяла вощеный сверток, и еще больше дрожали, когда она опустилась на колени на плитки двора и принялась рвать, раздирать и растягивать, пока не сняла бумагу и веревку. Котята схватили веревку и обертку и начали выделывать с ними акробатические трюки, но Богиня не видела ничего, кроме книг. Стоя на коленях, она смотрела на них не отрываясь.

– О-о-о! Целых пять!

– Как на Рождество, – заметил Кристофер.

– Что такое Рождество? – рассеянно спросила Богиня.

Она была поглощена поглаживанием обложек. Закончив с этим, она стала открывать каждую книгу, заглядывать внутрь, а потом поспешно захлопывать, словно увиденное было слишком прекрасно.

– А, помню, – сказала она. – Рождество – это языческое празднество, да?

– Всё как раз наоборот, – ответил Кристофер. – Это вы язычники.

– Нет. Ашет – истинная, – ответила Богиня, не слушая по-настоящему. – Пять. Мне хватит на неделю, если я нарочно буду читать медленно. С какой лучше начать?

– Я купил тебе первые пять. Начни с «Милли идет в школу».

– Хочешь сказать, есть еще? – воскликнула Богиня. – Сколько?

– Я не считал. Около пяти.

– Пять! Не хочешь еще одну кошку?

– Нет, – твердо ответил Кристофер. – Одного Трогмортена вполне достаточно, спасибо.

– Но мне больше нечего дать взамен! Я должна получить эти пять книг! – она вскочила, вызвав бурный перезвон украшений, и принялась яростно разматывать с предплечья змеевидный браслет. – Может, матушка Праудфут не заметит, что он пропал. Здесь целый ларь браслетов.

И что, по ее мнению, Кристофер должен делать с браслетом? Носить его? Он знал, что об этом подумают в школе.

– Может, лучше сначала прочитаешь книги? Вдруг они тебе не понравятся? – заметил он.

– Я знаю: они идеальны, – ответила Богиня, продолжая стаскивать браслет.

– Остальные книги будут подарком, – поспешно произнес Кристофер.

– Но тогда я должна буду сделать что-то для тебя. Ашет никогда не остается в долгу.

С резким звенящим звуком браслет снялся.

– Вот. Я плачу тебе им за книги. Возьми, – Богиня сунула браслет в ладонь Кристофера.

Едва браслет прикоснулся к нему, Кристофер почувствовал, что проваливается сквозь окружающее. Двор, ползучие растения, котята – всё превратилось в туман. Как и круглое лицо Богини, застывшее между энтузиазмом и изумлением. И всё исчезло, когда Кристофер полетел вниз и вниз – и резко приземлился на своей кровати в темном дортуаре. БАБАХ!

– Что случилось? – немного дрожащим голосом спросил Феннинг.

А Онейр, явно не проснувшись до конца, заметил:

– Помогите, кто-то упал с потолка.

– Сходить за заведующей? – спросил кто-то еще.

– Не будьте ослами. Мне просто приснился сон, – раздраженно произнес Кристофер, пребывая в шоке от происшедшего.

Еще большее потрясение он испытал, когда обнаружил, что он в пижаме, а вовсе не в той одежде, которую (он знал это) надел в лощине. Когда остальные мальчики затихли, Кристофер ощупал всю кровать в поисках свертка книг и, не найдя его, ощупал ее в поисках браслета. Которого тоже не нашел. Утром Кристофер поискал снова, но не обнаружил ничего. Ну, если вспомнить, насколько, по словам дяди Тенни, ценен Трогмортен, это и не удивительно. Книги стоимостью двадцать футов шесть пенсов были далеко не равноценным обменом за кота стоимостью несколько тысяч фунтов. Наверное, нечто заметило, что он обманывает Богиню.

Кристофер знал, что ему каким-то образом придется найти деньги на оставшиеся пять книг и отнести их Богине. А между тем, он пропустил встречу с Такроем и подумал, что стоит попытаться встретиться с ним в следующий четверг. Кристофер не слишком жаждал этой встречи. Наверняка Такрой уже порядком зол.

Когда наступил четверг, Кристофер едва не забыл про Такроя. По чистой случайности он заснул во время особенно нудной истории из «Тысячи и одной ночи». «Тысяча и одна ночь» стала любимым чтением их дортуара. Они по очереди крали свечку и читали вслух остальным. В тот вечер была очередь Онейра, а Онейр читал монотонно, как их школьный капеллан Библию. И в тот вечер он завяз в описании запутанной группы людей, которые звались Финикийцами – Феннинг вызвал бурные протесты, предположив, что они получили свое название оттого, что жили в стране, где растут финики, – и Кристофер заснул. А в следующее мгновение он уже выходил в лощину.

Такрой сидел на тропе рядом с ворохом одежды Кристофера. Кристофер уставился на нее, озадачившись, как она сюда попала. Такрой сидел, обхватив колени руками, словно приготовившись к долгому ожиданию, и, похоже, сильно удивился, увидев Кристофера.

– Не ожидал тебя увидеть! – он ухмыльнулся, хотя и выглядел уставшим.

Кристоферу стало стыдно и неловко.

– Ты, наверное, сильно сердишься… – начал он.

– Брось. В отличие от тебя, мне платят за вхождение в транс. Для меня это просто работа. Хотя, должен признать, мне не хватало тебя рядом, чтобы уплотнить меня.

Он вытянул ноги вдоль тропы, и Кристофер увидел камни и траву сквозь зеленые камвольные брюки. Затем Такрой потянулся и зевнул:

– Ты ведь на самом деле не хочешь продолжать эксперименты, не так ли? Ты был занят школой, а это гораздо веселее, чем пробираться по ночам в лощины, да?

Из-за того, что Такрой отнесся с таким пониманием, Кристофер устыдился еще больше. Он и забыл, какой Такрой хороший. И теперь Кристофер понял, что ужасно соскучился по нему.

– Конечно, я хочу продолжать, – сказал он. – Куда мы идем сегодня?

– Никуда, – ответил Такрой. – Я уже почти вышел из транса. Он был лишь попыткой установить с тобой связь. Но если ты действительно хочешь продолжать, в следующий четверг твой дядя посылает повозку в Шестую серию – ну, знаешь, то место, которое находится в Ледниковом периоде. Ты хочешь продолжать? В самом деле? – Такрой посмотрел на Кристофера, обеспокоенно сузив глаза до щелок. – Ты не обязан, знаешь?

– Да, но я хочу, – ответил Кристофер. – Увидимся в следующий четверг.

И он рывком вернулся в кровать, где, к его восторгу, с Финикийцами, наконец, что-то произошло.

Остаток семестра пролетел мгновенно – от урока до урока, от истории до истории в «Тысяче и одной ночи», от четверга до четверга. Самыми длинными были еженедельные уроки магии. В первый четверг, карабкаясь через Место Между на встречу с Такроем, Кристофер всё еще сильно боялся, но многое изменилось оттого, что у входа в пятую лощину его ждал Такрой. Вскоре он снова привык, и эксперименты продолжились, как раньше.

Кто-то устроил, чтобы на Рождественские каникулы Кристофер отправился к дяде Чарльзу и тете Элис – родителям кузины Кэролайн. Они жили недалеко – тоже в Суррее – в большом доме в деревне. Несмотря на то, что кузина Кэролайн была на три года младше и к тому же девочкой, с ней оказалось очень весело. Кристофер с удовольствием учился всему, чем занимаются люди в деревне, включая игру в снежки с Кэролайн и мальчиками из конюшни, и попытки усидеть на толстом пони Кэролайн, но был озадачен тем, что никто не упоминал про папу. А ведь дядя Чарльз был папиным братом. Кристофер понял, что папа в немилости у остальной семьи. Несмотря на это, тетя Элис любезно позаботилась, чтобы он хорошо провел Рождество. Самым желанным Рождественским подарком для Кристофера стал еще один золотой соверен внутри открытки от дяди Тенни. Это означало, что он сможет купить новые книги для Богини.

Едва вернувшись в школу, Кристофер пошел в книжный магазин и купил оставшиеся пять книг про Милли, и, как в прошлый раз, попросил завернуть их в вощеную бумагу. Еще двадцать фунтов шесть пенсов из цены Трогмортена. Такими темпами, подумал Кристофер, он будет носить свертки с книгами через Место Между до конца жизни.

В Храме он нашел Богиню в тускло освещенной комнате, склонившуюся над «Звездным часом Милли». Когда Кристофер вошел, она подпрыгнула и виновато сунула книгу под подушки.

– О, это ты! – сказала она. – Больше никогда не входи так тихо, иначе я моментально стану Мертвой Ашет! Что случилось в прошлый раз? Ты превратился в привидение и прошел сквозь пол.

– Понятия не имею, – ответил Кристофер, – я просто рухнул на свою кровать. Я принес тебе еще пять книг.

– Замеча… – восторженно начала Богиня, а потом остановилась и спокойно продолжила: – Это очень любезно с твоей стороны, но после того, что случилось, когда я пыталась отдать тебе браслет, я не уверена, что Ашет хочет, чтобы я их получала.

– Нет, – сказал Кристофер. – Думаю, Ашет просто знает, что Трогмортен стоит тысячи фунтов. Даже если бы я принес тебе всю школьную библиотеку, я бы не возместил его цену.

– О, – произнесла Богиня. – В таком случае… Как Трогмортен, кстати?

Поскольку Кристофер понятия не имел, он беззаботно ответил:

– Носится везде, задирает других кошек и царапает людей, – и сменил тему, пока Богиня не поняла, что это только его предположения: – Первые пять книг тебе понравились?

Круглое лицо Богини расплылось в улыбке – такой широкой, что она едва вмещалась на ее лице, – и она распахнула руки.

– Самые изумительные книги в этом мире! Я будто в самом деле побывала в Ловудском пансионе. Я плачу каждый раз, когда читаю их.

Онейр оказался прав, подумал Кристофер, наблюдая, как Богиня открывает новый сверток, вскрикивая от удовольствия и звеня браслетами.

– О, Милли станет старостой! – воскликнула она, беря «Старосту Милли». – Я всё думала и думала, станет ли она. Значит, она все-таки одержала верх над этой педанткой Дельфинией, – она любовно погладила книгу и застала Кристофера врасплох вопросом: – Что случилось, когда ты забрал Трогмортена? Матушка Праудфут сказала мне, что Рука Ашет убила вора.

– Они пытались, – неловко произнес Кристофер, стараясь говорить небрежно.

– В таком случае ты очень храбро поступил, вернувшись, чтобы выполнить сделку, и заслуживаешь вознаграждения. Ты хотел бы награду – не обмен, не плату, а награду?

– Если тебе есть, что предложить, – осторожно ответил Кристофер.

– Тогда пойдем со мной, – сказала Богиня.

Она порывисто встала – дзынь-звяк, – подобрала с подушек новые книги вместе со старой и взяла обертку с веревкой. И швырнула всю связку в стену. Все шесть книг и обертка перевернулись в воздухе и исчезли, словно захлопнулась крышка на невидимой коробке. Словно их никогда здесь не было. Кристофер снова был впечатлен.

– Так матушка Праудфут не узнает, – объяснила Богиня, ведя его в тенистый двор. – Она мне очень нравится, но она ужасно суровая и во всё сует свой нос.

– Как ты достаешь книги обратно? – спросил Кристофер.

– Я приманиваю ту, которая мне нужна, – ответила Богиня, пробираясь через ползучие растения на арке. – Я это умею, потому что я Живая Ашет.

Она провела его мимо кошек через залитый ослепляющим солнцем двор к арке, которую он, к несчастью, помнил слишком хорошо. Именно в нее он влетел с воющим в корзине Трогмортеном. В глубине души у Кристофера возникла нервная и мрачная уверенность, что представления Богини о награде не имеют ничего общего с его собственными.

– Разве там не будет полно людей? – спросил он, прилично отстав.

– Некоторое время, нет. В жаркий сезон они дрыхнут часами, – уверенно ответила Богиня.

Кристофер неохотно последовал за ней по темным коридорам – не совсем тем путем, каким он бежал в прошлый раз, хотя сложно было понять наверняка. Наконец, они подошли к широкой арке, на которой висели почти прозрачные желтые занавески. За ними сиял дневной свет. Богиня раздвинула занавески и махнула Кристоферу проходить – дзынь-звяк. Перед ними оказалось старое темное дерево – такое старое, что его совершенно изъели черви и оно потеряло большинство своих ветвей. Что-то испускало удушающий запах – немного похожий на церковный ладан, но гораздо гуще и сильнее. Богиня обошла вокруг дерева, спустилась по мелким ступеням и вошла в высокую золотую комнату, заполненную ярким дневным светом, который перекрывали еще одни желтые занавески в нескольких ярдах от них. Здесь она развернулась, чтобы встать лицом к дереву.

– Это Святилище Ашет, – сообщила она. – Только посвященным дозволено находиться здесь. Это твоя награда. Смотри. Вот я.

Кристофер повернулся и почувствовал себя решительно обманутым. С этой стороны дерево оказалось чудовищной статуей женщины с четырьмя руками. Спереди она выглядела, как сделанная из чистого золота. Храм не позаботился покрыть золотом заднюю часть деревянной статуи, но они компенсировали это спереди. Каждый видимый дюйм женщины сиял маслянисто-желтым золотом, и она была увешена золотыми цепочками, ручными и ножными браслетами, серьгами. Ее юбка была из золотой парчи, а в каждую из четырех золотых ладоней был вставлен большой рубин. Еще больше драгоценных камней горели в высокой короне. Святилище было устроено так, что дневной свет театрально спускался от крыши наискосок, великолепно озаряя каждый драгоценный камень, но его затуманивал густой дым, поднимающийся от золотых горелок рядом с гигантскими золотыми ступнями женщины. Эффект получался решительно языческий.

Мгновение подождав реакции Кристофера, Богиня произнесла:

– Это Ашет. Она – это я, и я – это она. И это ее Божественный Вид. Я подумала, тебе понравится познакомиться со мной такой, какая я есть на самом деле.

Кристофер повернулся к Богине, собираясь сказать: «Нет, ты не такая. У тебя не четыре руки». Но Богиня стояла в дымном желтом пространстве, вытянув руки в стороны – тем же жестом, как верхняя пара рук статуи, – и у нее действительно было четыре руки. Нижняя пара была туманной, и он видел сквозь нее желтую занавеску, но на них висели те же браслеты, и они находились в точно таком же положении, как нижняя пара рук статуи. Они явно были так же реальны, как Такрой до уплотнения. Тогда Кристофер поднял взгляд на гладкое лицо статуи. И подумал, что за его пустым золотым взглядом скрывается безжалостность и жестокость.

– Она не выглядит такой умной, как ты, – сказал он единственное, что смог придумать, что не прозвучало бы грубостью.

– Она нацепляет свое очень глупое выражение, – пояснила Богиня. – Не обманывайся этим. Она не хочет, чтобы люди знали, как она умна на самом деле. Это очень полезное выражение. Я часто использую его во время уроков, когда матушка Праудфут и матушка Доусон становятся скучными.

Действительно полезное выражение, подумал Кристофер – куда лучше рассеянного, которое он использовал на уроках магии.

– Как ты это делаешь? – с громадным интересом спросил он.

Прежде чем Богиня успела ответить, позади статуи раздались мягкие шаги.

– Богиня? – позвал сильный, мелодичный, но резкий голос. – Что ты делаешь в Святилище в такой час?

Кристофер и Богиня впали в два различных состояния паники. Кристофер развернулся, чтобы нырнуть через другие желтые занавески, услышал, что и там снаружи шлепают сандалии и в отчаянии повернулся обратно. Богиня прошептала:

– О, проклятая матушка Праудфут! Такое чувство, что она инстинктивно знает, где я!

И она принялась вертеть браслет, пытаясь стянуть его с предплечья.

Крупная длинная ступня и большая часть ноги, прикрытой платьем ржавого цвета, появились из-за золотой статуи. Кристофер смирился с тем, что ему конец. Но Богиня, поняв, что ни за что не успеет вовремя снять браслет, схватила его ладонь и приложила ко всей груде звенящих украшений на ее руке.

Как и в прошлый раз, всё стало туманным, и Кристофер провалился сквозь окружающее на кровать в дортуаре. Бабах!

– Не делал бы ты так, а? – вздрогнув, проснулся Феннинг. – Ты что, не можешь контролировать эти свои сны?

– Могу, – ответил Кристофер, покрываясь потом при мысли о том, как едва не попался. – Такой сон я больше никогда не увижу.

В любом случае, всё это просто глупо: живая девочка, делающая вид, будто она богиня, которая является всего лишь изъеденной червями деревянной статуей. Он ничего не имел против самой Богини. Он восхищался ее сообразительностью, и ему хотелось бы научиться и очень глупому выражению, и тому трюку с исчезающими книгами. Но оно не стоило риска.