Текст книги "Жизни Кристофера Чанта (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Позади появились еще полицейские, державшие в руках хорошо знакомые Кристоферу коробки и водонепроницаемые свертки.

Мимо Кристофера и Флавиана торопливо спустился Габриэль де Витт и остановился у подножия лестницы, опустив взгляд на Такроя – точно черная птица, нависшая над птенцами.

– Значит, Робертс был их курьером, да? – произнес он. – Неудивительно, что мы не могли добиться успеха.

К этому времени вестибюль заполнился людьми: еще полицейские, остальной персонал Замка, лакеи, дворецкий и толпа заинтересованных горничных.

– Отнесите его в комнату транса, – велел Габриэль доктору Симонсону, – но так, чтобы он ничего не заподозрил. Я хочу по возможности получить всё, что он добыл, – Габриэль повернулся посмотреть на Флавиана и Кристофера. – Кристофер, тебе стоит присутствовать при допросе, когда Робертс вернется в свое тело. Будет полезный для тебя опыт.

Рядом с Флавианом Кристофер поплелся через вестибюль, чувствуя себя так, словно тоже оказался вне тела. Всё его существо заполнил ужас. Так вот что, значит, представляли собой «эксперименты» дяди Тенни на самом деле! «О, нет! – подумал он. – Пусть всё будет ошибкой!»

Он совершенно не мог сосредоточиться на библиотеке. В голове постоянно звучал голос мисс Розали: «Но, Габриэль, они истребили целое племя русалок!» А мысли всё время возвращались к тем рыбным сверткам, которые он загружал на безлошадную повозку в Пятой серии, а потом к глупым леди, которые думали, будто он какое-то существо под названием клистоффе. Он сказал себе, что те рыбные свертки не были из русалок. Всё это – ужасная ошибка. Но потом он вспомнил, как Такрой пытался его предостеречь – не только, когда прилетел дракон, но и несколько раз до того. И он знал, что это не ошибка. Его затошнило.

Флавиан чувствовал себя почти столь же плохо.

– Подумать только – Мордехай! – повторял он. – Он годами работал в Замке. Он мне нравился!

Оба с облегчением вскочили, когда пришел лакей, чтобы проводить их в Среднюю Гостиную. «По крайней мере, – подумал Кристофер, идя через вестибюль следом за Флавианом, – когда всё выйдет наружу, никто уже не будет ожидать, что я стану следующим Крестоманси». Но эта мысль почему-то не была такой утешительной, как он надеялся.

В громадной гостиной Габриэль сидел в центре полукруга позолоченных кресел, словно старый черно-серый король на троне. С одной стороны от него расположились серьезные важные полицейские с записными книжками и трое мужчин с портфелями и с более внушительными, чем у папы, бакенбардами. Флавиан прошептал, что это люди из правительства. Мисс Розали и остальные люди Габриэля сидели по другую сторону полукруга. Кристофера поманили к креслу с краю. Оттуда открывался прекрасный вид, когда двое крепких лакеев-магов ввели Такроя и усадили его в кресло напротив остальных.

– Мордехай Робертс, – произнес один из полицейских, – вы находитесь под арестом и я должен предупредить, что всё, сказанное вами, будет записано и в дальнейшем может использоваться как свидетельское показание. Вы желаете присутствия адвоката?

– Не особенно, – ответил Такрой.

В теле он выглядел не совсем тем Такроем, которого знал Кристофер. Вместо старого зеленого костюма, на нем был гораздо более модный коричневый с синим шелковым галстуком и таким же носовым платком в верхнем кармане. Ботинки ручной работы из телячьей кожи. Хотя кудри оставались прежними, у Такроя появились морщины, никогда не появлявшиеся у его духа и придававшие лицу горькое и жесткое выражение. Он лениво развалился в кресле, беззаботно покачивая одним из ботинок ручной работы, но Кристофер видел, что на самом деле он далеко не беззаботен.

– В адвокате нет смысла, – сказал Такрой. – В конце концов, вы поймали меня на месте преступления. Уже несколько лет я был двойным агентом. Я не могу этого отрицать.

– Что заставило тебя пойти на это? – воскликнула мисс Розали.

– Деньги, – беспечно ответил Такрой.

– Не мог бы ты рассказать подробнее? – произнес Габриэль. – Когда ты покинул Замок, чтобы внедриться в организацию Тени, правительство согласилось платить тебе хорошее жалование и обеспечить удобное жилье на Бейкер-стрит. Ты по-прежнему пользуешь и тем, и другим.

«Вот тебе и мансарда в Ковент-Гарден!» – с горечью подумал Кристофер.

– А, но это было вначале, – сказал Такрой, – когда Тень еще действовал только в Двенадцатой серии. Тогда он не мог предложить мне достаточно, чтобы соблазнить меня. Как только он распространил свою деятельность на остальные Родственные миры, он предложил мне всё, что мне вздумается попросить, – Такрой достал из кармана шелковый носовой платок и аккуратно смахнул с ботинок воображаемую пыль. – Я не сразу принял предложение, знаете ли. Я погружался постепенно. К роскошной жизни привыкаешь.

– Кто такой Тень? – спросил Габриэль. – Ты обязан правительству хотя бы этой информацией.

Такрой качнул ногой, аккуратно сложил платок и беспечно обвел взглядом полукруг людей напротив него. Кристофер сохранял на лице самое отсутствующее выражение, какое мог, но взгляд Такроя скользнул по нему точно так же, как по всем остальным, словно Такрой никогда прежде его не видел.

– Тут я не могу вам помочь, – ответил он. – Тень тщательно оберегает свою личность. Я имел дело только с мелкими сошками.

– Вроде женщины по имени Эффисия Белл, которой принадлежит дом в Кенсингтоне, в котором захватили ваше тело? – спросил один из полицейских.

Такрой пожал плечами:

– Она была одной из них. Да.

Мисс Белл, Последняя Гувернантка, подумал Кристофер. Конечно, она одна из них. Он так старательно сохранял рассеянное выражение, что лицо застыло, как золотая статуя Ашет.

– Кого еще вы можете назвать? – спросил кто-то.

– Боюсь, никого особо, – ответил Такрой.

Несколько людей спрашивали его о том же разными способами, но Такрой только качал ногой и говорил, что не может вспомнить. Наконец, Габриэль наклонился вперед:

– Мы бегло осмотрели ту безлошадную повозку, на которой твой дух тайно провозил добычу. Оригинальная вещь, Робертс.

– Да, не правда ли? – согласился Такрой. – Немало времени ушло на то, чтобы довести ее до совершенства. Вы могли заметить, что она должна быть достаточно текучей, чтобы пересечь Грань Мира, но и достаточно плотной, чтобы люди в других сериях могли загружать ее. У меня сложилось впечатление, что Тени пришлось подождать, пока повозка будет закончена, прежде чем он смог распространить свою деятельность на Родственные миры.

«Неправда! – подумал Кристофер. – И ее загружал я. Он лжет обо всем!»

– Над этой вещью должны были работать несколько волшебников, Мордехай, – сказала мисс Розали. – Кто они?

– Одному небу известно, – ответил Такрой. – Нет… постойте. Эффи Белл как-то обронила имя. Фелпс? Фелпер? Фелперин?

Габриэль переглянулся с полицейскими.

– Братья Фелперин! – пробормотал Флавиан. – Мы давно подозревали, что они мошенники.

– Еще одна любопытная вещь, Робертс, – произнес Габриэль. – Наш краткий осмотр повозки показал, что когда-то ее чуть ли не полностью спалил огонь.

Кристофер поймал себя на том, что перестал дышать.

– Несчастный случай в мастерской, наверное, – ответил Такрой.

– Огонь дракона, Мордехай, – произнес доктор Симонсон. – Я сразу его узнал.

Такрой обвел лица присутствующих горьким, тревожным, насмешливым взглядом. Кристофер всё еще не мог дышать. Но взгляд Такроя снова скользнул по Кристоферу так, будто он никогда прежде его не видел.

– Я пошутил, – засмеялся Такрой. – Все вы, сидящие здесь и судящие меня, пробуждаете мои худшие стороны. Да, ее сжег дракон, который возражал против погрузки драконьей крови, которую я собирал в Восьмой серии. Это произошло где-то год назад.

На этом месте Кристофер начал дышать.

– Я потерял весь груз и был обожжен так, что едва смог вернуться в тело. Нам пришлось приостановить операции почти на всю прошлую осень, пока не починят повозку. Если помните, я докладывал вам тогда, что Тень прекратил ввоз товаров.

Кристофер несколько раз глубоко облегченно вздохнул, стараясь делать это не слишком заметно. Затем заговорил один из правительственных людей с бакенбардами.

– Вы всегда выходили один? – спросил он, и Кристофер чуть снова не перестал дышать.

– Конечно, я был один, – ответил Такрой. – Какую пользу мог принести другой спирит? Кстати, я понятия не имею, сколько других повозок отправлял Тень. Их у него могут быть сотни.

«А вот это чушь! – подумал Кристофер. – Наша была единственной, иначе им не пришлось бы приостановить деятельность прошлой осенью, когда я уехал в школу и забыл». Если бы он уже не понял, что Такрой выгораживает его, то понял бы к концу утра. Вопросы продолжались и продолжались. Взгляд Такроя снова и снова скользил по Кристоферу без малейшего следа узнавания. И каждый раз, когда ответ Такроя должен был изобличить Кристофера, Такрой лгал и прикрывал ложь дымовой завесой других признаний, отвлекая внимание от вопроса. Лицо Кристофера задеревенело от старания поддерживать рассеянное выражение. Он смотрел в ожесточенное лицо Такроя и чувствовал себя всё хуже и хуже. По меньшей мере дважды он был близок к тому, чтобы вскочить и признаться. Но тогда все усилия Такроя оказались бы напрасны.

Допрос не прерывался даже на обед. Дворецкий закатил тележку с сандвичами, которые все ели прямо над записями, продолжая задавать вопросы. Кристофер обрадовался, увидев, что один из лакеев принес сандвичи и Такрою. К этому моменту лицо Такроя побледнело, приобретя цвет сильно разведенного молоком кофе, а его покачивающаяся нога дрожала. Он вгрызся в сандвичи так, словно умирал от голода, и на следующие вопросы отвечал с набитым ртом.

Кристофер откусил свой сандвич. Он оказался с лососем. Кристофер подумал о русалках, и его едва не стошнило.

– Что такое? – прошептал Флавиан.

– Ничего. Просто не люблю лосось, – прошептал Кристофер в ответ.

Глупо было бы выдать себя после того, как Такрой приложил столько усилий, чтобы не вмешивать его. Кристофер засунул сандвич в рот, но просто не мог заставить себя откусить еще раз.

– Возможно, это следствие изъятия жизни, – встревоженно пробормотал Флавиан.

– Да, думаю, так и есть, – сказал Кристофер.

Он отложил сандвич, озадачившись, как Такрой мог есть свой с такой жадностью.

Вопросы продолжали сыпаться, когда дворецкий увез тележку. Но почти сразу же он вернулся и зашептал на ухо Габриэлю де Витту. Габриэль подумал, что-то решил и кивнул. После чего, к удивлению Кристофера, дворецкий подошел и наклонился к нему.

– Здесь ваша мать, мастер Кристофер – ждет в Малом Зале. Соблаговолите последовать за мной.

Кристофер посмотрел на Габриэля, но Габриэль подался вперед, чтобы спросить Такроя, кто получал пакеты, когда они прибывали в Лондон. Кристофер встал и последовал за дворецким. Глаза Такроя сверкнули ему вслед.

– Прошу прощения, – услышал Кристофер его голос. – Я отвлекся. Повторите вопрос.

«Русалки, – думал Кристофер, идя по вестибюлю следом за дворецким. – Рыбные пакеты. Свертки с драконьей кровью. Я знал тогда в Восьмой серии, что это драконья кровь, но не знал, что дракон возражает. Что теперь будет с Такроем?» Когда дворецкий открыл дверь в Малый Зал и ввел его внутрь, он едва мог сосредоточиться на просторной элегантной комнате или на сидевших там двух леди.

Две леди?

Кристофер моргнул на две широкие шелковые юбки. Розово-лиловая принадлежала бледной расстроенной маме. Почти столь же элегантная коричнево-золотая юбка принадлежала Последней Гувернантке. Разум Кристофера оторвался от русалок и драконьей крови, и он, не дойдя до конца, остановился на восточном ковре как вкопанный.

Мама протянула ему руку в лиловой перчатке.

– Дорогой мальчик! – произнесла она дрожащим голосом. – Как ты вырос! Ты ведь помнишь дорогую мисс Белл, Кристофер? Она теперь моя компаньонка. Твой дядя нашел нам милый домик в Кенсингтоне.

– У стен есть уши, – заметила мисс Белл самым скучным своим тоном.

Кристофер вспомнил, как ее скрытая привлекательность никогда не проявлялась в присутствии мамы. Ему стало жаль маму.

– Кристофер может разобраться с этим. Правда, дорогой? – сказала мама.

Кристофер взял себя в руки. Он не сомневался, что Зал увешан подслушивающими чарами – возможно, они были на каждой картине в золотой раме. «Я должен сообщить полиции, что здесь Последняя Гувернантка», – подумал он. Но если Последняя Гувернантка живет с мамой, это навлечет неприятности и на маму. И он знал, что если сдаст Последнюю Гувернантку, она расскажет про него, и все труды Такроя будут напрасны.

– Как вы попали сюда? – спросил он. – Территория окружена чарами.

– Твоя мама выплакала все глаза возле сторожевых ворот, – сообщила Последняя Гувернантка и обвела комнату многозначительным жестом, намекая Кристоферу сделать что-нибудь с подслушивающими чарами.

Кристофер предпочел бы притвориться, будто не понял намека, но не посмел злить Последнюю Гувернантку. Заглушающие чары принадлежали к уровню кудесника и были достаточно простыми. Сердито моргнув, Кристофер вызвал их и как всегда перестарался. Ему показалось, что он оглох. Затем он увидел, как мама с озадаченным выражением постукивает себя по уху, а Последняя Гувернантка трясет головой, пытаясь прочистить уши. Он торопливо вычистил чары в середине, чтобы они могли слышать друг друга.

– Дорогой, – со слезами в голосе произнесла мама, – мы пришли вырвать тебя отсюда. Снаружи ждет кэб с вокзала, и ты вернешься жить со мной в Кенсингтон. Твой дядя желает мне счастья. Он говорит, что знает: без тебя я не могу быть счастливой. Конечно, он прав.

Кристофер сердито подумал, что еще этим утром прыгал бы от счастья, услышав такое от мамы. Но теперь он знал: это только еще один способ сделать напрасными старания Такроя. И очередная интрига дяди Тенни, конечно. «Дяди Тени!» – подумал он. Он посмотрел на маму, и мама умоляюще посмотрела в ответ. Он видел, что она имела в виду именно то, что сказала, хотя дядя Тенни полностью контролировал ее. Кристофер не мог ее винить. В конце концов, он тоже позволил дяде Тенни очаровать его – когда тот все эти месяцы назад бросил ему шестипенсовик.

Кристофер посмотрел на Последнюю Гувернантку.

– Твоя мама теперь хорошо обеспечена, – сообщила она обычным спокойным уравновешенным тоном. – Твой дядя уже восстановил почти половину ее состояния.

«Почти половину! – подумал Кристофер. – А что тогда он сделал с остальными деньгами, которые я заработал ему задаром? Он уже несколько раз должен был стать миллионером!»

– А если ты поможешь, – продолжила Последняя Гувернантка, – как помогал всегда, мы сможем быстро восстановить остальную часть денег твоей мамы.

«Как помогал всегда!» – подумал Кристофер. Он вспомнил, как постепенно Последняя Гувернантка обрабатывала его – сначала, чтобы разузнать о Везделках, а потом, чтобы заставить его делать именно то, что хотел дядя Тенни. Он не мог ей этого простить, хотя она была преданна дяде Тенни еще больше, чем мама. И на этой мысли он снова посмотрел на маму. Может, мама и правда любила Кристофера, но она бросила его на нянек и гувернанток, и снова бросит на Последнюю Гувернантку, как только они окажутся в Кенсингтоне.

– Мы полагаемся на тебя, дорогой, – сказала мама. – Почему у тебя такой отсутствующий вид? Тебе надо лишь выбраться из окна и спрятаться в кэбе. И мы уедем так, что никто не узнает.

«Понятно», – подумал Кристофер. Дядя Тенни узнал, что Такроя схватили. И теперь он хотел, чтобы Кристофер продолжал заниматься контрабандой. Он послал маму, чтобы привести Кристофера, а Последнюю Гувернантку – чтобы убедиться, что они сделают, как хочет дядя Тенни. Возможно, он боялся, что Такрой выдаст Кристофера. Что ж, если Такрой смог лгать, сможет и Кристофер.

– Мне очень хотелось бы, – ответил он грустным нерешительным тоном, хотя внутри вдруг почувствовал себя столь же спокойным и уравновешенным, как Последняя Гувернантка. – Я с радостью бы убрался отсюда… но я не могу. Когда меня в Восьмой серии сжег дракон, это была моя предпоследняя жизнь. Габриэль де Витт так разозлился, что забрал мои жизни и спрятал их. Если я выйду за пределы Замка, я умру.

Мама залилась слезами:

– Мерзкий старик! Как это неудобно для всех!

– Думаю, – встав, произнесла Последняя Гувернантка, – в таком случае нас здесь больше ничто не держит.

– Вы правы, дорогая, – всхлипнула мама. Она вытерла глаза и подарила Кристоферу благоухающий поцелуй. – Как ужасно, когда твои собственные жизни тебе не принадлежат! Возможно, твой дядя сможет что-нибудь придумать.

Кристофер смотрел им вслед, пока они торопливо уходили, громко зашуршав юбками по ковру, как только оказались за пределами заглушающих чар. Удрученным взмахом он снял чары. Он знал, что они обе собой представляют, и всё равно испытывал боль и разочарование, наблюдая в окно, как они забираются в кэб, который ждал на дороге под кедрами. Из всех, кого он знал, только Такрой не пытался использовать его. И Такрой был преступником и мошенником.

«Как и я!» – подумал Кристофер. Теперь, признавшись, наконец, в этом самому себе, он понял, что ему невыносима мысль о возвращении в Среднюю Гостиную, чтобы слушать, как допрашивают Такроя. И, чувствуя себя несчастным, он поплелся в свою комнату. Открыв дверь, он пораженно вытаращился.

На краю его кровати, дрожа, сидела девочка в насквозь промокшем коричневом платье. Ее волосы свисали мокрыми косичками вокруг бледного круглого лица. В одной ладони она сжимала горсть насквозь промокшей белой шерсти. Другой рукой она вцепилась в большой сверток из вощеной бумаги – судя по всему, с книгами.

«Только этого мне не хватало!» – подумал Кристофер. Каким-то образом Богиня умудрилась добраться сюда и принесла с собой свои пожитки.

Глава 17

– Как ты сюда попала? – спросил Кристофер.

Богиню трясло мелкой дрожью. Она оставила дома все свои украшения, из-за чего выглядела ужасно непривычно и обыденно.

– В-вспомнив твои с-слова, – ответила она, стуча зубами, – о том, что надо ос-ставить ж-жизнь позади. И, конечно, существует д-две меня, если считать з-золотую статую. Н-но это было непросто. Я ш-шесть раз в-входила в с-стену, завернув за угол м-моей к-комнаты, п-прежде чем п-поняла, как н-надо. Т-ты н-наверное очень х-храбрый, р-раз п-продолжаешь п-проходить через это ужасное М-место М-между. Это было к-кошмарно. Я д-дважды чуть н-не уронила П-праудфут.

– Праудфут? – переспросил Кристофер.

Богиня раскрыла ладонь, в которой держала белый мех. Белый мех протестующе запищал и тоже начал дрожать.

– Мой котенок, – объяснила Богиня.

Кристофер вспомнил, как жарко в Десятой серии. Некоторое время назад кто-то аккуратно положил в комод шарф, который для него связала старая миссис Посан. Он принялся его искать.

– Я н-не могла бросить ее, – умоляюще произнесла Богиня. – Я в-взяла с с-собой бутылочку, чтобы кормить ее. И я должна была с-сбежать, как только они ос-ставили меня одну п-после з-знамения. Они знают, что я знаю. Я слышала, как м-матушка П-праудфут говорила, что они немедленно должны н-начинать искать н-новую Живую Б-богиню.

И Богине нужна одежда, понял Кристофер, слушая, как стучат ее зубы. Он бросил ей шарф.

– Заверни в него котенка. Шарф связан ведьмой, так что, возможно, защитит его. Как, ради всего святого, ты нашла Замок?

– З-заглядывала в каждую л-лощину, к которой п-подходила, – ответила Богиня. – Н-не понимаю, п-почему ты с-сказал, будто не владеешь к-колдовским зрением. Я ч-чуть не п-пропустила щ-щель в ч-чарах. Она очень уз-зкая.

– Так это колдовское зрение? – рассеянно спросил Кристофер, свалив рядом с ней на кровать охапку самой теплой своей одежды. – Иди в ванную и переоденься, пока не замерзла.

Богиня бережно положила завернутого в шарф котенка. Он был таким маленьким, что напоминал белую крысу. Кристофер поразился, как он вообще выжил.

– М-мальчишеская одежда? – спросила Богиня.

– У меня другой нет, – ответил он. – И поторопись. Горничные постоянно сюда заходят. Габриэль де Витт велел мне не иметь никаких дел с Ашет. Не знаю, что он сделает, если обнаружит тебя здесь!

Богиня вскочила с кровати и схватила одежду. Она по-настоящему встревожилась. Хорошо. Кристофер бросился к двери.

– Я пойду подготовлю для тебя убежище, – сказал он. – Жди здесь.

Он бегом помчался в большую из двух башенных комнат – ту, которая когда-то была лабораторией волшебника. Сбежавшая Богиня стала последней каплей в его проблемах. Тем не менее ему повезло, что все были заняты с беднягой Такроем. Приложив немного смекалки, он сможет спрятать здесь Богиню, пока пишет доктору Посану и спрашивает его, что, ради всего святого, делать с ней дальше.

Он взлетел по винтовой лестнице и осмотрел пыльную комнату. Однако он не слишком продвинулся в обустройстве ее как кабинета… Она оставалась пустой, если не считать старого стула, источенных червями верстаков и ржавой железной жаровни. Совершенно не подходит для Богини! Кристофер отчаянно принялся наколдовывать вещи. Он призвал все подушки из Малого Зала. Но, подумав, понял, что кто-нибудь это заметит. Большинство из них он отправил назад и призвал подушки из Большой Гостиной, Большого Зала, Среднего Зала, Малой Гостиной и из всех мест, где, как ему казалось, их отсутствие никто не заметит. Затем уголь из сарая садовников, чтобы заполнить жаровню. Кристофер наколдовал для него огонь, причем так торопился, что почти не заметил, что в кои-то веки сделал всё правильно. Он вспомнил про кастрюлю и старый чайник возле конюшни и призвал их. От насоса возле кухонной двери он призвал ведро с водой. Что еще? Молоко для котенка. Оно появилось вместе с большим бидоном, и Кристоферу пришлось слить немного в кастрюлю, а потом отослать бидон обратно. Проблема состояла в том, что он понятия не имел, где в Замке хранятся вещи. Заварочный чайник, чай – он не представлял, откуда они появились и пьет ли Богиня чай? Ну, ей придется. Теперь что? О, чашка, блюдце, тарелки. Он достал их из большого шкафа в столовой. Они были красивыми. Ей понравится. Затем ложка, нож, вилка. Конечно же, серебряные приборы не отозвались на его призыв. Кристофер с грохотом перенес из кухни весь ящик со столовыми приборами, торопливо выбрал из него нужное и, как и бидон, отправил обратно. И ей понадобится еда. Что там было в кладовой?

Появились аккуратно завернутые в белую салфетку сандвичи с лососем. Кристофер подавился. Русалки. Но он разложил их на верстаке среди остальных вещей, прежде чем быстро оглядеться. Уголь в жаровне раскалился, пылая красным, но чего-то не хватало, чтобы выглядело по-домашнему. Ах да, ковер. Тот симпатичный круглый из библиотеки пойдет. Когда ковер появился, он оказался в два раза больше, чем Кристофер думал. Пришлось отодвинуть жаровню, чтобы освободить место. Вот. Идеально.

Он понесся обратно в свою комнату. И прибыл ровно в то мгновение, когда Флавиан открыл дверь и начал входить. Кристофер торопливо наложил самые сильные чары невидимости, какие мог. Флавиан открыл дверь в абсолютную пустоту. К облегчению Кристофера, он просто стоял и пялился на нее.

– Э… гм! – произнес Кристофер позади него.

Флавиан развернулся так, словно Кристофер ударил его в спину ножом.

– Просто тренировался в практической магии, Флавиан, – громко произнес Кристофер со всей доступной ему легкомысленностью.

Доносившиеся из пустоты спотыкающиеся звуки прекратились. Богиня поняла, что здесь Флавиан. Но надо еще убрать ее отсюда.

– О. Правда? Хорошо, – сказал Флавиан. – В таком случае, сожалею, что вынужден прервать, но Габриэль говорит, я должен позаниматься с тобой сейчас, поскольку завтра меня не будет. Он хочет, чтобы весь персонал Замка отправился за Тенью.

Пока Флавиан говорил, Кристофер пошарил в комнате внутри невидимости – используя магическое шестое чувство, о наличии которого у себя до сих пор не подозревал – и определил сначала местоположение Богини, стоявшей рядом с его кроватью, а затем – котенка, уютно устроенного на кровати в гнезде из шарфа, и яростно отправил обеих в башенную комнату. По крайней мере, он надеялся, что отправил. Он никогда прежде не перемещал живые существа и понятия не имел, действуют ли тут чары так же, как с неживыми предметами. Из невидимости донесся тяжелый свист от занявшего пустое место воздуха – тот же звук, что произвел бидон молока, и Кристофер понял, что Богиня куда-то переместилась. Похоже, комната была пуста.

– Я люблю практиковаться в одиночестве, – сказал он Флавиану.

Флавиан бросил на него быстрый взгляд:

– Пошли в классную комнату.

Только когда они уже шли по коридору, до Кристофера дошел смысл слов Флавиана.

– Вы все завтра отправляетесь за Тенью?

– Если сможем схватить его. После того, как ты ушел, Мордехай раскололся достаточно, чтобы дать нам несколько имен и адресов. Мы думаем, он говорил правду, – Флавиан вздохнул. – Я бы с нетерпением ждал того момента, когда мы изловим их, вот только никак не могу смириться с тем, что Мордехай оказался одним из них!

«А что насчет мамы?» – встревожился Кристофер. Хотел бы он придумать способ предупредить ее, но он не имел ни малейшего представления, где она жила в Кенсингтоне.

Они дошли до классной комнаты. В тот момент, когда они вошли, Кристофер понял, что снял невидимость только со своей комнаты, но не с Богини и котенка. Он мысленно поискал, пытаясь обнаружить ее в башенной комнате – или где-нибудь еще – и снова сделать видимой. Но куда бы он ее ни отправил, похоже, она находилась слишком далеко для него. В результате он не слышал ни одного слова Флавиана в течение по меньшей мере двадцати минут.

– Я говорил, – с нажимом произнес Флавиан – явно уже не в первый раз, – что ты кажешься немного рассеянным.

– Я думал, что теперь будет с Та… Мордехаем Робертсом, – поспешно сказал Кристофер.

– Тюрьма, полагаю, – грустно ответил Флавиан. – На многие годы.

– Но им ведь придется создать особую тюрьму для его духа, чтобы он не сбежал, так? – спросил Кристофер.

К его удивлению, Флавиан взорвался:

– Именно такого идиотского, легкомысленного и бесчувственного замечания и стоило от тебя ожидать! – закричал он. – Из всех бессердечных, самодовольных, высокомерных маленьких паршивцев, что я когда-либо встречал, ты худший! Иногда я думаю, у тебя вовсе нет души – только связка бесполезных жизней!

Кристофер уставился на обычно бледное лицо Флавиана, порозовевшее от гнева, и попытался возразить, что он не намеревался быть бесчувственным. Он лишь хотел сказать, что достаточно сложно удержать в тюрьме спирита. Но начав говорить, Флавиан уже не мог остановиться.

– Похоже, ты считаешь, – кричал он, – что эти девять жизней дают тебе право вести себя точно Венец Творения! Либо это, либо вокруг тебя каменная стена. Все изо всех сил старались быть дружелюбными, а в ответ получали только надменные взгляды, отсутствующий вид или откровенную грубость! Небу известно, как я пытался! Габриэль пытался. Розали пыталась. Как и все горничные. И они говорят, ты их даже не замечаешь! А теперь ты отпускаешь шуточки насчет бедного Мордехая! С меня довольно! Меня тошнит от тебя!

Кристофер и не подозревал, что окружающие видят его в таком свете. Он был поражен. «Что со мной случилось? – подумал он. – Я же хороший на самом деле!» Когда он малышом бродил по Везделкам, он всем нравился. Все улыбались ему. Абсолютно незнакомые люди дарили ему вещи. Кристофер понял, что продолжал думать, будто людям достаточно увидеть его, чтобы полюбить, а теперь стало совершенно ясно, что это не так. Он смотрел на тяжело дышавшего и пронзавшего его гневным взглядом Флавиана. Похоже, Кристофер сильно задел его чувства. А он и не знал, что у Флавиана есть чувства, которые можно задеть. И еще хуже становилось от того, что он не собирался шутить насчет Такроя – уж точно не после того, как Такрой целый день лгал в его интересах. Такрой нравился ему. Проблема состояла в том, что он не смел сказать об этом Флавиану. Как не смел сказать, что его мысли почти целиком сосредоточены на Богине. Так что же он мог сказать?

– Мне жаль. Правда жаль, – его голос дрожал от потрясения. – Я не хотел вас обидеть – во всяком случае, не в этот раз. Правда.

– Что ж! – произнес Флавиан. Румянец сошел с его лица. Он откинул стул на задние ножки, продолжая пристально смотреть. – Впервые за всё время я услышал, чтобы ты извинялся – то есть всерьез извинялся. Полагаю, можно считать это некоторым достижением, – он с хлопком вернул стул в обычное положение и встал. – Извини, что вспылил. Но не думаю, что сегодня смогу продолжать урок. Я слишком взволнован. Беги теперь – компенсируем послезавтра.

Кристофер внезапно оказался свободен – и со смешанными чувствами по этому поводу – пойти проверить Богиню. Он поспешил в башенную комнату.

К его громадному облегчению, она была там: окруженная сильным запахом убежавшего молока, она сидела на разноцветных шелковых подушках и кормила котенка из крошечной кукольной бутылочки. Воздух согрелся от разгоревшегося угля. Каменный пол покрывал ковер, на котором теперь со стороны жаровни появилось прожженное пятно. И комната вдруг показалась удивительно домашней.

Богиня встретила его самым неподобающим Богине хихиканьем.

– Ты забыл снова сделать меня видимой! Я никогда не занималась невидимостью, и у меня ушла целая вечность, чтобы снять ее, и всё это время мне пришлось стоять неподвижно, чтобы не наступить на Праудфут. Спасибо за комнату. Чашки очень красивые.

Кристофер тоже хихикнул при виде Богини в его норфолкской куртке и бриджах. Если смотреть только на одежду, можно было принять ее за пухлого мальчика – вроде Онейра, – но если посмотреть на ее грязные босые ступни и длинные волосы, становилось непонятно, кто это вообще.

– Ты не слишком похожа на Живую Ашет… – начал он.

– Молчи! – Богиня резко поднялась на колени, осторожно подняв с собой бутылочку и котенка. – Не произноси это имя! Даже мысленно! Ты знаешь, она – это я, а я – она, и если кто-нибудь напомнит ей, она узнает, где я, и пошлет Руку Ашет!

Кристофер понял, что это должно быть правдой, иначе Богиня не добралась бы сюда живой.

– В таком случае как мне называть тебя?

– Милли, – твердо ответила Богиня, – как девочку в школьных рассказах.

Кристофер знал, что скоро она опять заговорит о школе. И попытался отвлечь ее от этой темы, спросив:

– Зачем ты назвала котенка Праудфут? Разве это не опасно тоже?

– Немного, – согласилась Богиня. – Но мне надо было сбить матушку Праудфут со следа. Она была так польщена – я чувствовала себя мерзавкой, обманывая ее. К счастью, есть и другая, гораздо лучшая причина, назвать ее так. Смотри.

Она положила кукольную бутылочку и осторожно вытянула на кончике своего пальца одну из передних лапок котенка. Его когти были розовыми. Лапка напоминала очень маленькую маргаритку, подумал Кристофер, опускаясь на колени, чтобы посмотреть. И тут он понял, что розовых когтей слишком много – по меньшей мере семь.