Текст книги "Жизни Кристофера Чанта (ЛП)"

Автор книги: Диана Уинн Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 15

Богиня сидела в своей спальне на белых подушках, скрестив ноги, подперев подбородок кулаками и явно размышляя о чем-то грустном. Хотя она больше не казалась больной, Кристофер, войдя, почувствовал в ней нечто иное – словно предвестие грозы в воздухе, – и озадачился.

Украшения Богини глухо застучали, когда она подняла голову и увидела его.

– О, хорошо, – произнесла она. – Я надеялась, что ты скоро вернешься. Мне необходимо поговорить с тобой – из всех, кого я знаю, только ты способен понять.

– Могу сказать то же самое про тебя, – Кристофер сел на плитки, прислонившись спиной к стене. – Ты здесь заперта со своими жрицами, а я заперт в Замке с людьми Габриэля. Мы оба в туннеле…

– В этом-то как раз и состоит моя проблема, – перебила Богиня. – Я не уверена, существует ли туннель для меня. Туннели, по крайней мере, заканчиваются, – ее голос наполнился новым ощущением грозы.

Белая кошка сразу же почувствовала это. Выбравшись из подушек, она тяжело вскарабкалась ей на колени.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Кристофер, снова подумав, что девочки – это Абсолютная Загадка.

– Бедняжка Бети, – произнесла Богиня, гладя белую кошку под ритмичное позвякивание браслетов. – У нее опять будут котята. Лучше бы их больше не было – они истощают ее. Я имела в виду, что со времени моей болезни я размышляла о разных вещах. Я размышляла о тебе и думала, как тебе удается постоянно приходить сюда из другого мира. Разве это не сложно?

– Нет, совсем просто. Для меня, во всяком случае. Видимо, потому что у меня несколько жизней. Думаю, я оставляю одну из них в кровати, а остальные отпускаю бродить.

– Везет же! Но я имела в виду: что ты делаешь, чтобы попасть в этот мир?

Кристофер рассказал ей про лощину и Место Между, и о том, что ему всегда надо найти угол в спальне, который можно обогнуть.

Взгляд Богини задумчиво бродил по полутемным аркам, ведущим в комнату.

– Хотела бы я иметь больше одной жизни, – сказала она. – Но в моем случае… Помнишь, ты сказал, когда был здесь в последний раз, что я перестану быть Живой Ашет, когда вырасту?

– Ты сказала мне это, когда я в первый раз пришел сюда, – напомнил ей Кристофер. – Ты сказала: «Живая Ашет – всегда маленькая девочка». Разве не помнишь?

– Да, но никто не говорил об этом так, как ты, – ответила Богиня. – И я задумалась. Что случается с Живой Ашет, когда она вырастает? Я уже не маленькая. Я почти достигла возраста, когда другие официально считаются женщинами.

Похоже, в Десятой серии это происходит необычайно рано, подумал Кристофер. Хотел бы он официально считаться мужчиной.

– Разве ты не станешь жрицей?

– Нет, – ответила Богиня. – Я слушала, и спрашивала, и прочитала все их записи – и ни одна из жриц никогда не была Богиней, – она принялась вздыбливать шерсть белой кошки, пропуская ее между слегка дрожащих пальцев. – Когда я спросила, матушка Праудфут сказала, что я не должна забивать этим голову, потому что Ашет позаботится обо всем. Как думаешь, что это значит?

На взгляд Кристофера, она снова становилась слишком эмоциональной.

– Думаю, тебя просто выпихнут из храма и ты пойдешь домой, – успокаивающе произнес он – эта мысль вызвала у него зависть. – Но ты же обладаешь всеми дарами Ашет. Ты наверняка можешь использовать их, чтобы узнать наверняка.

– А что я, по-твоему, пытаюсь сделать? – буквально завопила Богиня, ее браслеты зазвенели, когда она отбросила в сторону бедняжку Бети и вскочила на ноги, пронзая Кристофера взглядом. – Ты, глупый мальчишка! Я думала и думала всю неделю, пока у меня не загудела голова!

Кристофер торопливо поднялся на ноги и прижался спиной к стене, приготовившись немедленно пройти сквозь нее, если Богиня набросится на него. Но она только прыгала перед ним вверх-вниз и кричала:

– Придумай, как мне это узнать, если такой умный! Придумай КАК!

Как всегда, когда Богиня кричала, в соседних комнатах зашлепали ноги и задыхающийся голос позвал:

– Уже иду, Богиня! Что такое?

Кристофер поспешно плавно отступил в стену. Богиня бросила на него быстрый взгляд, в котором промелькнул триумф, и бросилась в объятия худой старой женщины, появившейся в арке.

– О, матушка Праудфут! Мне опять приснился такой кошмар!

К своему ужасу Кристофер обнаружил, что застрял в стене. Он не мог выйти вперед и не мог протолкнуться сквозь нее назад. Единственное, что он мог – воспользовавшись уроками Флавиана, сделать себя невидимым. Так он немедленно и сделал. Заходя в стену, Кристофер двигался, наклонившись вперед, так что большая часть его головы осталась снаружи. Несмотря на невидимость, он чувствовал себя чучелом животного – вроде тех, чьи головы висели на стенах столовой Замка. Ну, по крайней мере, он мог видеть, слышать и дышать. Он был поражен вероломством Богини.

Ее увели в дальние комнаты, что-то успокаивающе бормоча. Спустя примерно десять минут – к этому времени у Кристофера затекла шея и начались судороги в ноге – она вернулась. Абсолютно спокойная.

– В невидимости нет никакого смысла, – сказала она. – Здесь все обладают колдовским зрением. Слушай, извини за это, но мне крайне нужна помощь, и обещаю отпустить тебя, как только ты мне поможешь.

Кристофер не стал делать себя снова видимым. Так он чувствовал себя надежнее.

– Тебе нужна не помощь, а чтобы тебе настучали по голове, – сердито ответил он. – Как я могу хоть кому-то помочь в таком положении? Мне до смерти неудобно.

– Ну, так устройся удобнее и помоги мне.

Кристофер обнаружил, что может немного двигаться. Стена вокруг него стала вроде как желеобразной, так что он смог выпрямиться, слегка переместить руки и поставить ноги в нормальное положение. Он попробовал быстрые извивающиеся движения в надежде, что желе расступится достаточно, чтобы выпустить его, но оно не расступилось. Он чувствовал, его здесь удерживало то же самое, что Богиня использовала, приклеив его ноги к полу, когда они впервые встретились. И сейчас, не меньше чем тогда, эти чары оставались для него непостижимыми.

– Какой помощи ты от меня хочешь? – покорно спросил он.

– Забери меня в свой мир, – горячо ответила Богиня, – чтобы я смогла пойти в школу, как в книгах про Милли. Я подумала, ты мог бы спрятать меня где-нибудь в своем Замке, пока я ищу школу.

Кристофер представил, как Габриэль де Витт найдет Богиню, прячущуюся где-нибудь на чердаке.

– Нет, – ответил он. – Я не могу. Совсем-совсем не могу. И более того – не хочу. А теперь отпусти меня!

– Ты забрал Трогмортена, – заметила Богиня. – Значит, можешь забрать и меня.

– Трогмортен – кот. У него девять жизней, как у меня. Я говорил тебе, что могу попасть сюда, только оставив позади одну из моих жизней. У тебя одна жизнь, поэтому есть все основания полагать, что я не могу взять тебя в свой мир: ты тогда умрешь!

– В этом-то всё и дело! – свирепо прошептала Богиня.

Он видел, что она изо всех сил старается не начать снова кричать. По ее лицу потекли слезы.

– Я знаю, что у меня только одна жизнь, и я не хочу ее потерять. Забери меня с собой.

– Просто чтобы пойти в школу из книжки! – огрызнулся Кристофер, еще сильнее чувствуя себя головой животного на стене. – Перестань быть такой дурочкой!

– Тогда можешь оставаться в стене, пока не передумаешь! – заявила Богиня и под перестук и позвякивание бросилась прочь.

Кристофер стоял, повиснув в желеобразной стене, и проклинал тот день, когда принес Богине книги про Милли. Потом он стал проклинать себя за то, что решил, будто Богиня способна посочувствовать ему. Она была такой же эгоистичной и безжалостной, как все остальные. Он извивался, напрягал все силы и проталкивался, пытаясь выбраться из стены, но поскольку он понятия не имел, что именно вложено в чары, она держала его по-прежнему крепко.

Худшее состояло в том, что теперь, когда Храм проснулся после полуденного сна, он оказался решительно оживленным местом. Сквозь стену позади Кристофер слышал, как в жарком дворике толпа людей считает кошек и кормит их. С этими звуками смешивался женский голос, выкрикивавший приказы, и лязг доспехов, и тяжелые удары древка копья о землю. Кристофер жутко боялся, что его невидимая спина торчит из стены в том дворе, и не мог перестать представлять, как в него там вонзается копье. Он извивался, и вжимался, и проталкивался внутрь, чтобы его точно не было видно. И неизвестно, что ужасало его больше: ощущение вонзающегося в него копья или то, что сделает Габриэль, если он потеряет еще одну жизнь.

Спереди – из-за арки – он слышал, как Богиня разговаривает с по меньшей мере тремя жрицами, а потом – как их голоса бормочут молитвы. Почему Флавиан не научил его ничему полезному? Наверняка существовало шестьсот способов потихоньку разрушить эти чары и незаметно выскользнуть из стены, а Кристофер не знал ни одного. Он задумался, сможет ли добиться результата, проделав выход с помощью взрыва от объединения левитации, урагана и огня. Возможно – хотя со скованными руками будет невероятно сложно, – но это не избавит его от погони с копьями. Кристофер решил сначала испробовать уговоры и хитрость.

Вскоре Богиня пришла проверить, не передумал ли он.

– Я принесу, дорогая, – сказала одна из жриц за аркой.

– Нет, я хочу заодно посмотреть на Бети, – ответила Богиня через плечо.

Исполняя сказанное, она подошла посмотреть на белую кошку, которая лежала на ее спальных подушках, тяжело дыша и выглядя несчастной. Богиня погладила ее, прежде чем подойти к Кристоферу, вплотную приблизив свое лицо к его.

– Ну? Ты поможешь мне?

– Что случится, – спросил Кристофер, – если одна из них зайдет и увидит мое лицо, торчащее из стены?

– Тебе лучше согласиться помочь, прежде чем это произойдет. Они убьют тебя, – прошептала Богиня.

– Но от меня мертвого тебе не будет никакой пользы, – заметил Кристофер. – Выпусти меня, или я начну кричать.

– Попробуй! – ответила Богиня и умчалась.

Проблема состояла в том, что Кристофер не осмеливался попробовать. Похоже, это направление переговоров зашло в тупик. Когда она пришла в следующий раз, он попытался по-другому:

– Слушай, я стараюсь не навредить тебе. Я прямо сейчас легко могу проделать взрывом громадную дыру в Храме и уйти, но не делаю этого, потому что не хочу тебя выдавать. Ашет и твои жрицы не будут довольны, если узнают, что ты пыталась сбежать в другой мир, так?

Глаза Богини наполнились слезами.

– Я ведь немногого прошу, – сказала она, с несчастным видом крутя браслет. – Я думала, ты добрый.

Похоже, этот аргумент произвел впечатление.

– Если ты не отпустишь меня в ближайшее время, мне придется взорвать Храм, – сказал Кристофер. – Если я не вернусь к утру, кто-нибудь в Замке зайдет и обнаружит в кровати только одну мою жизнь. Тогда они расскажут Габриэлю де Витту, и у нас обоих будут неприятности. Я говорил тебе, он знает, как попасть в другие миры. Если он придет сюда, тебе мало не покажется.

– Ты эгоист! – воскликнула Богиня. – Ты вовсе не сочувствуешь мне… ты просто боишься!

Тут Кристофер потерял самообладание:

– Отпусти меня, иначе я устрою здесь взрыв до небес!

Богиня просто выбежала из комнаты, вытирая лицо подолом платья.

– Что-то случилось, дорогая? – спросила жрица снаружи.

– Нет-нет, – услышал Кристофер голос Богини. – Бети плохо себя чувствует, вот и всё.

После этого она не появлялась довольно долго. Возможно, ей пришлось отвлекать жриц, чтобы они не пришли посмотреть на белую кошку. Вскоре воздух начал заполняться запахами пряной еды. Кристофер всерьез встревожился. Время шло, в Замке скоро наступит утро. И тогда у него будут серьезные неприятности. Прошло еще какое-то время. Он услышал, как во дворе позади снова считают и кормят кошек.

– Не хватает Бети, – сказал кто-то.

– Она по-прежнему с Живой Богиней, – ответил кто-то другой. – Скоро появятся котята.

Прошло еще больше времени. К тому моменту, когда Богиня снова появилась, отчаяние направило разум Кристофера по совершенно новому курсу. Он понял, что ему придется ей помочь – даже если не так, как она хотела, – иначе он ни за что не выберется отсюда до утра.

Богиня явно старалась быть доброй – хотя и в своей безжалостной манере. Придя в этот раз, она принесла пряную штуку, вроде блина, в которую было завернуто горячее мясо и овощи. Она принялась отрывать от него кусочки и закидывать Кристоферу в рот. Внутри оказался жгучий перец, от которого заслезились глаза.

– Слушай, – поперхнулся он. – Что с тобой на самом деле? Что заставило тебя внезапно решить, что я должен тебе помочь?

– Я же тебе говорила! – нетерпеливо ответила Богиня. – Дело в том, что ты сказал, когда я болела: что я перестану быть Живой Ашет, когда вырасту. После этого я могла думать только о том, что тогда со мной будет.

– Значит, ты хочешь узнать наверняка?

– Больше всего на свете!

– Тогда ты отпустишь меня, если я помогу тебе узнать, что с тобой будет на самом деле? – предложил Кристофер сделку. – Я не могу забрать тебя в свой мир – ты знаешь, что не могу, – но я могу помочь тебе в этом.

Богиня постояла, крутя в пальцах последний кусок блина.

– Да, – ответила она. – Хорошо. Хотя и не вижу, как ты сможешь разузнать лучше меня.

– Могу. Тебе надо лишь пойти встать перед той золотой статуей Ашет, которую ты показывала мне, и спросить ее, что с тобой будет, когда ты перестанешь быть Живой Ашет. Если она ничего не ответит, ты будешь знать, что ничего особенного не случится и ты сможешь покинуть Храм и пойти в школу.

Это казалось ему очень умным ходом, поскольку он не мог вообразить, чтобы золотая статуя заговорила.

– И почему я сама не додумалась! – воскликнула Богиня. – Умно! Но… – она снова принялась крутить кусок блина. – Но, знаешь, Ашет не разговаривает – не в прямом смысле. Она посылает знаки. Приметы, предзнаменования – всё такое. И она не всегда отвечает на просьбы людей.

Это раздражало.

– Но тебе ответит, – убедительно произнес Кристофер. – В конце концов, предполагается, что ты – это она. Значит, надо лишь попросить ее напомнить тебе о том, что вы обе уже знаете. Иди и скажи, чтобы она послала тебе знак. Только пусть она укажет время, чтобы, если знамения не будет, ты знала, что его не будет.

– Хорошо, – решительно произнесла Богиня.

Она заснула кусок блина Кристоферу в рот и с решительным перезвоном отряхнула руки.

– Пойду и спрошу ее сейчас же!

И она зашагала из комнаты – дзынь-звяк, дзынь-звяк – будто солдаты, в этот момент маршировавшие по двору за спиной Кристофера.

Он выплюнул блин, закрыл глаза, чтобы сморгнуть слезы, и пожалел, что не может скрестить пальцы.

Пять минут спустя Богиня вернулась, выглядя гораздо более веселой.

– Готово! – сказала она. – Она не хотела говорить мне. Пришлось ее заставить. Но я велела ей убрать глупое выражение лица и перестать пытаться одурачить меня, и она сдалась, – Богиня изумленно посмотрела на Кристофера. – Я никогда раньше не одерживала над ней верх!

– Да, но что она сказала? – Кристофер начал бы пританцовывать от нетерпения, если бы ему не мешала стена.

– О, пока ничего, – ответила Богиня. – Но даю честное слово, что отпущу тебя, как только она ответит. Она сказала, что не может устроить знамение сию секунду. Она хотела подождать до завтра, но я сказала, это слишком долго. Тогда она сказала, самое раннее, когда она может послать знамение – сегодня в полночь…

– Полночь! – воскликнул Кристофер.

– Осталось всего три часа, – успокаивающе произнесла Богиня. – И я сказала, чтобы она сделала это минута в минуту, иначе я очень рассержусь. Ты должен понять ее точку зрения: ей надо потянуть за нити Судьбы, а это требует времени.

С упавшим сердцем Кристофер попытался подсчитать, какое это будет время в Замке. Самое раннее, что у него получалось – десять часов утра. Но, может, пришедшая будить его горничная просто подумает, что он устал. Пройдет около часа, прежде чем она встревожится достаточно, чтобы сообщить Флавиану или кому-то еще, а к этому времени, если повезет, он уже вернется.

– Значит полночь, – Кристофер тихонько вздохнул. – И тогда ты должна отпустить меня, иначе я призову ураган, подожгу всё и сорву крышу с Храма.

В течение этих трех часов он постоянно спрашивал себя, почему не поступил так сразу. Только отчасти это было продиктовано нежеланием потерять очередную жизнь. Он чувствовал себя вроде как обязанным подождать и успокоить Богиню. Он породил ее беспокойство, сделав то замечание, а еще раньше вызвал у нее недовольство жизнью, принеся школьные рассказы. Он сочувствовал ей, понимая одиночество ее странной жизни. А кроме того, папа сказал, что нельзя использовать магию против леди. Каким-то образом всё это объединилось, вынуждая Кристофера оставаться в стене в полусидячем положении, терпеливо ожидая полуночи.

Некоторую часть этого времени Богиня сидела на подушках, напряженно гладя белую кошку, будто в любое мгновение ожидала появления знака. Значительную часть времени она была занята. Ее отзывали на уроки, потом на молитвы и, наконец, принимать ванну. Пока ее не было, у Кристофера возникла отчаянная идея попытаться связаться с жизнью, которая лежала в кровати в Замке. Он подумал, что сможет заставить ее встать и заняться уроками. Но хотя у него возникло четкое ощущение отделенной части себя, он не мог связаться с ней – или же, если и связался, не имел возможности понять это. «Делай уроки! – подумал он. – Выбирайся из кровати и веди себя как я!» И в сотый раз спросил себя, почему просто не взорвет Храм и не уйдет.

Наконец, вернулась Богиня в длинной белой ночной рубашке и только с двумя браслетами. Она поцеловала матушку Прадуфут в проеме арки, желая спокойной ночи, и забралась на белые подушки, с любовью обняв белую кошку.

– Теперь уже недолго, – сказала она Кристоферу.

– Надеюсь, что так! – ответил он. – Честно, не могу понять, чего ты жалуешься на свою жизнь. Я бы, не задумываясь, поменял Флавиана и Габриэля на твою матушку Праудфут!

– Да, возможно, я веду себя глупо, – сонно согласилась она. – А с другой стороны, я вижу, что ты не веришь в Ашет, и потому видишь всё немного не так, как я.

По ее дыханию Кристофер понял, что после этих слов она заснула. Должно быть, он и сам задремал в конце концов. Желеобразная стена оказалась не так уж и неудобна.

Его разбудил странный высокий писк. Отчаянный звук, немного напоминающий тот, который издает просящий пищи птенец. Кристофер резко проснулся и увидел широкую полосу лунного света, пересекающую плитки пола.

– О, смотри! – произнесла Богиня. – Знамение.

В лунном свете появилась ее указующая рука со свисающим с нее браслетом. Она указывала на Бети – белую кошку. Бети неподвижно лежала, вытянувшись в полосе лунного света. Что-то крошечное и очень-очень белое ползало и карабкалось по ней, заполняя воздух отчаянными высокими криками.

Богиня выбралась из подушек, встала на колени и подобрала крошечное существо.

– Он замерз, – сказала она. – У Бети родился котенок и… – последовала долгая пауза. – Кристофер, – Богиня явно старалась говорить спокойно. – Бети мертва. Значит, я умру, когда найдут новую Ашет.

Стоя на коленях рядом с мертвой кошкой, она пронзительно закричала – и кричала, и кричала.

Появились огни. По плиткам зашлепали бегущие ноги. Кристофер изо всех сил постарался погрузиться в стену так глубоко, как мог. Он знал, что чувствует Богиня. Он чувствовал то же самое, когда очнулся в морге. Но лучше бы она перестала кричать. Когда худая матушка Праудфут ворвалась в комнату в сопровождении двух других жриц, он сделал всё, что мог, чтобы запустить левитационные чары.

Однако Богиня сдержала обещание. Всё еще крича, она попятилась от жалкого тела Бети, словно оно ужасало ее, и драматично выбросила руку, так что свисающий браслет щелкнул Кристофера по носу. К счастью, браслет был серебряным.

Со ставшим уже привычным грохотом Кристофер приземлился в своей кровати в Замке: плотный и видимый, и одетый в пижаму. Судя по освещению, был почти полдень. Кристофер торопливо сел. На другом конце комнаты в деревянном кресле сидел Габриэль де Витт, глядя на него еще более угрюмо, чем обычно.

Глава 16

Габриэль сидел, поставив локти на ручки кресла и сложив домиком под орлиным носом длинные пальцы с крупными костяшками. Прервать с ним зрительный контакт было столь же сложно, как с драконом.

– Так значит, ты уходил в спиритическое странствие, – произнес он. – И подозреваю, совершаешь их регулярно. Это многое объясняет. Не будешь ли ты так любезен сообщить мне, где только что был и почему тебе понадобилось столько времени, чтобы вернуться?

Кристоферу ничего не оставалось, кроме как объяснить. Он предпочел бы умереть. Потеря жизни – ничто по сравнению с тем, как на него смотрел Габриэль.

– Храм Ашет! – воскликнул он. – Глупый мальчишка! Ашет – одна из самых злобных и мстительных богинь в Родственных мирах! Войско ее Руки известно тем, что преследует людей сквозь миры и года за гораздо меньшие провинности, чем совершил ты. Счастье еще, что ты не стал взрывать ее Храм. И я рад, что тебе хватило благоразумия оставить Живую Ашет ее судьбе.

– Ее судьбе? Они же не убьют ее на самом деле? – спросил Кристофер.

– Конечно, убьют, – ответил Габриэль самым спокойным и сухим своим тоном. – Именно об этом говорило знамение. Старшая Богиня умирает, когда избирается новая Ашет. Полагаю, считается, что жертвоприношение старшей увеличивает могущество божества. А эта девочка должна быть для них особенно ценна, поскольку она, похоже, сама по себе кудесница.

Кристофер пришел в ужас. Он вдруг понял, что Богиня знала – или, по крайней мере, подозревала, – что с ней произойдет. Потому она и пыталась заставить его помочь.

– Как вы можете быть так спокойны? – спросил он. – У нее только одна жизнь! Разве вы не можете как-нибудь помочь ей?

– Милый мой Кристофер, по всем Сериям и Родственным мирам существует более сотни миров, и в половине из них есть практики, ужасающие цивилизованного человека. Если бы я стал тратить на них свое время и сострадание, у меня не осталось бы его на исполнение моих непосредственных обязанностей: предотвращение злоупотребления магией здесь. Поэтому я должен принять меры на твой счет. Будешь отрицать, что злоупотребил магией?

– Я… – начал Кристофер.

– В этом нет никаких сомнений. Ты потерял по меньшей мере три жизни в другом мире. И, возможно, насколько я понимаю, потерял все шесть во время спиритических странствий. Но поскольку физическая жизнь – жизнь, которую ты должен был потерять – лежала здесь вроде как спящая, естественные законы были вынуждены искривиться так, чтобы дать тебе возможность потерять ее как полагается. Продолжись это еще немного, и ты вызвал бы серьезные отклонения по всей Двенадцатой серии.

– На этот раз я не терял жизнь, – защищаясь, произнес Кристофер.

– Значит, ты потерял ее во время предыдущего спиритического странствия. У тебя определенно опять на одну меньше. И этого больше не повторится, Кристофер. Сделай одолжение: немедленно оденься, и пройдем в мой кабинет.

– Э… – произнес Кристофер. – Я еще не завтракал. Могу я…

– Нет, – отрезал Габриэль.

Кристофер понял, что дела по-настоящему плохи. Его трясло всё время, пока он выбирался из кровати и шел в ванную. Дверь в ванную не желала закрываться. Кристофер чувствовал, как Габриэль с помощью сильных чар держит ее открытой, чтобы убедиться, что он не попытается удрать. Под пристальным взглядом Габриэля он умылся и оделся быстрее, чем когда-либо в жизни.

– Кристофер, – произнес Габриэль, пока он торопливо причесывался, – ты должен понять, что я сильно беспокоюсь о тебе. Никто не должен терять жизни с такой скоростью, как ты. В чем дело?

– Если вы думаете, будто я теряю их, чтобы позлить вас, – с горечью произнес Кристофер, – то это не так.

Габриэль вздохнул:

– Возможно, я плохой опекун, но я знаю свой долг. Пошли.

Он бесшумно прошествовал по коридорам, и Кристоферу пришлось чуть ли не бежать, чтобы не отстать. «Что случилось с моей шестой жизнью?» – заинтересовался Кристофер не охваченной ужасом частью сознания. Он был склонен решить, что Габриэль просчитался.

В сумеречном кабинете их ждали мисс Розали, доктор Симонсон и один из младших членов персонала Замка. Их окутывали мерцающие прозрачные чары. Взгляд Кристофера встревоженно метнулся от них к кожаной кушетке, стоящей на темном полу в центре, которая напоминала кресло дантиста. За ней располагалась подставка с двумя стеклянными колпаками. Внутри того, что слева, ни на чем висела большая катушка. В то время как тот, что справа, был пуст, если не считать колечка для шторы – или что это такое, – лежавшего на дне.

– Что вы собираетесь делать? – спросил Кристофер, и его голос прозвучал ужасно скрипуче.

Мисс Розали шагнула к Габриэлю и протянула ему перчатки на стеклянном подносе. Натягивая перчатки, Габриэль объяснил:

– Это те суровые меры, о которых я предупреждал тебя после костра. Я собираюсь изъять твою девятую жизнь, не повредив ни ей, ни тебе. Затем я помещу ее в сейф Замка и запечатаю девятью чарами, которые могу открыть только я. Поскольку ты сможешь получить эту жизнь, только придя ко мне и попросив меня снять чары, возможно, это побудит тебя быть осторожнее с теми двумя, что у тебя остались.

Мисс Розали и доктор Симонсон начали окутывать Габриэля сияющими чарами, вроде тех, что были на них.

– Только Габриэль знает, как изъять жизнь неповрежденной, – гордо произнесла мисс Розали.

К удивлению Кристофера, доктор Симонсон старался быть добрым к нему:

– Не смотри так встревоженно – эти чары просто для гигиены. А теперь ложись на кушетку. Обещаю, будет совсем не больно.

«Дантист говорил то же самое!» – с дрожью подумал Кристофер, ложась.

Габриэль повернулся в одну и другую сторону, давая чарам улечься вокруг него.

– Фредерик Паркинсон находится здесь, а не патрулирует Грань Мира, как должен бы, чтобы убедиться, что ты не отправишься в спиритическое странствие, пока отделяется твоя жизнь. Это крайне опасно для тебя, Кристофер, так что постарайся оставаться в этом мире, пока мы работаем.

Затем кто-то наложил сильные сонные чары. И Кристофер погас, как свет. Оказалось, доктор Симонсон говорил правду. Несколько часов Кристофер вообще ничего не чувствовал. Проснувшись – голодный как волк и испытывая легкий зуд где-то глубоко внутри, – он чувствовал себя просто обманутым. Раз уж у него изъяли жизнь, он предпочел бы наблюдать, как это делается.

Габриэль и остальные стояли, прислонившись к черному столу, пили чай и выглядели обессиленными.

– Ты постоянно пытался уйти в спиритическое странствие, – сообщил Фредерик Паркинсон. – Я замучился останавливать тебя.

Мисс Розали поспешила принести чашку чая и для Кристофера.

– Мы поддерживали сонные чары, пока твоя жизнь не намоталась на катушку полностью, – сказала она. – Сейчас она просто закручивается в золотое кольцо – смотри.

Она указала на два стеклянных колпака. Катушка внутри левого почти целиком заполнилась розоватой сияющей нитью и медленно величаво вращалась в воздухе. В правом колпаке кольцо теперь тоже висело в воздухе, вращаясь быстрыми рывками.

– Как ты, дорогой? – спросила мисс Розали.

– Ты чувствуешь что-нибудь вообще? Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Габриэль.

Доктор Симонсон тоже казался озабоченным. Он проверил у Кристофера пульс, а потом проверил рассудок Кристофера, попросив его решить арифметические задачи.

– Похоже, с ним всё прекрасно, – сказал он остальным.

– Слава Богу! – Габриэль потер лицо ладонями. – Скажите Флавиану… Нет, он же сейчас на Грани Мира, так? Фредерик, не мог бы ты уложить Кристофера в кровать и сказать экономке, что теперь он готов для той питательной еды?

Все так нервничали и беспокоились о нем, что Кристофер понял: никто никогда прежде не пытался отделить чью-либо жизнь. Он не был уверен, что чувствует по этому поводу. «Что бы они стали делать, если бы не получилось?» – заинтересовался он, сидя в кровати и поглощая большее количество курицы и пирожных со взбитыми сливками, чем в него могло вместиться. Фредерик Паркинсон сидел рядом, пока он ел, и продолжал сидеть рядом весь вечер. Кристофер не знал, что раздражало его больше: Фредерик или зуд глубоко внутри. Чтобы избавиться от того и другого, он лег спать пораньше.

Посреди ночи Кристофер проснулся, обнаружив, что один в комнате, а газовая лампа по-прежнему горит. Он тут же выбрался из кровати и пошел посмотреть, заделали ли щель в замковых чарах. К его удивлению, она оставалась на месте. Похоже, никто так и не понял, как он попадал в Везделки. Он почти готов был пройти сквозь щель, когда случайно бросил взгляд на кровать. Мальчик, лежавший там среди смятых одеял, выглядел расплывчато и нереально – как Такрой до уплотнения. Зрелище неприятно потрясло Кристофера. Теперь у него остались только две жизни. Последняя жизнь заперта в сейфе Замка, и он не имел абсолютно никакой возможности использовать ее без позволения Габриэля. Ненавидя Габриэля больше, чем когда-либо, он вернулся в кровать.

Утром Флавиан принес Кристоферу завтрак.

– Ты достаточно хорошо чувствуешь себя сегодня для уроков? – с беспокойством спросил он. – Я подумал, мы могли бы облегчить занятия. Вчера у меня был ужасно тяжелый день – ходил туда-сюда по Грани Мира абсолютно без толку, так что мне тоже не помешало бы спокойное утро. Можем спуститься в библиотеку и посмотреть несколько стандартных справочников: «Альманах» Мура, «Реестр» Принна и тому подобное.

Зуд внутри Кристофера пропал. Он чувствовал себя прекрасно – возможно, лучше Флавиана, выглядевшего бледным и уставшим. Его раздражало то, как все его контролируют, но он знал, что жаловаться бессмысленно, так что он позавтракал, оделся и в сопровождении Флавиана прошел по коридорам к розовой мраморной лестнице.

Они были на полпути вниз, когда на пятиконечной звезде в вестибюле вдруг стало что-то происходить. Первым появился Фредерик Паркинсон. Он помахал Флавиану:

– Мы наконец-то кое-кого поймали!

Его ликующий крик еще звенел по вестибюлю, когда появилась мисс Розали, мертвой хваткой державшая сердитую старую женщину, которая пыталась ударить ее по голове скрипкой. Позади нее материализовались двое полицейских. Они несли кого-то – один держал мужчину за голову, а другой – за ноги. Пошатываясь, они обошли мисс Розали и дерущуюся старуху и аккуратно положили мужчину на плитки, где он и остался лежать – немного разметавшись словно во сне, мирно повернув к лестнице кудрявую голову.

Кристофер понял, что смотрит на Такроя.

В то же мгновение Флавиан воскликнул:

– Боже мой! Мордехай Робертс!

– Боюсь, что так, – сказал Фредерик Паркинсон. – Он действительно член банды Тени. Я преследовал его всю дорогу до Седьмой серии, а потом вернулся, чтобы найти его тело. Он был одним из их агентов. С ним обнаружилось немало добычи.