Текст книги "Мечты сбываются"
Автор книги: Дейна Рэнсом
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
8
Харлан проводил взглядом белый мячик, который вылетел за борт и плюхнулся в воду.
– Ты не боишься, что какая-нибудь организация по охране животных начнет преследовать тебя за отравление какого-нибудь несчастного дельфина?
Харлан не обернулся. Он выбрал другой мяч и тем же мощным движением запустил его туда же, в темноту.
– Что ты хочешь, Мэгги? Гольф – такая игра, которая совершенно не по тебе.
– Ого! Как прикажешь это понимать?
Он отправил следом еще один мяч, на сей раз не так удачно, и посмотрел на нее так, как будто она была в этом виновата.
– Ну так что?
– Скажи мне, – она приблизилась и забрала у него клюшку. – Ты весь день как будто на другой планете. Что ты задумал?
– Ничего, – буркнул Харлан, выбирая следующий мяч.
Он подкинул его в воздух и прыгнул следом, как будто здесь была бейсбольная площадка. Настиг его и отбил через перила вниз, в морские волны.
– Ничего, – проворчал он.
И тут она поняла, в чем было все дело.
Мэгги знала его гораздо лучше, чем кто-либо другой. Лучше даже, чем его собственная мать, потому что вместе они одолели один и тот же нелегкий путь. Она повидала его во всяком настроении и умела распознавать все нюансы его поведения. Она видела его и преследуемым неудачами в бизнесе, и хладнокровно сокрушающим людей, обманувших его доверие, она видела его принимающим решения, видела, как он прокладывает себе дорогу. Со времени их развода Харлан многого добился, научившись справляться с открытой враждебностью и сдерживать ярость, вызванную постоянным давлением жизненных обстоятельств. И дело было не только в его напористости, а, скорее, в глубоком разочаровании, которое заложило в его груди бомбу замедленного действия. Ей казалось, что он научился полностью контролировать себя. Но эти симптомы были для нее совершенно новыми. Потому что она никогда прежде не видела Харлана, влюбленного в другую женщину.
Он выругался. Потом выругался еще раз, уже громче.
– Я-то думал, что эта дурацкая игра была придумана для снятия стресса!
Он сжал клюшку изо всей силы, так, что она треснула, потом посмотрел на нее с недоумением и отбросил подальше.
– Дорогой мой, – проворковала Мэгги. – Что за впечатляющее открытие. Никогда не знала, что гольф замышлялся как контактный вид спорта.
– Я хочу закурить. Дай сигарету.
– Нет. Я буду курить, пока дым меня не задушит, но я не позволю задохнуться тебе.
– Напомни мне, чтобы я включил в наш счет эту клюшку.
Харлан порылся в сумке, вытащил очередную клюшку и принялся вколачивать раскатившиеся шары, как будто в этом не было ничего особенного – ну, подумаешь, поддерживает человек спортивную форму, занимаясь гольфом к темноте, одетым в вечерний костюм.
– Она того не стоит, Харлан.
Он остановился на середине броска.
– Это ты мне говоришь?
– Она заставляет тебя бегать вокруг нее кругами. Я никогда еще не видела тебя в таком состоянии. Обычно ты видишь, чего ты хочешь, и берешь это.
– Я попытался.
– И что?
– Если бы у нее в руке была эта клюшка, я ходил бы сейчас неестественно выпрямившись.
Мэгги удержала усмешку. Она смотрела, как он бьет по мячам еще и еще раз. Она любила смотреть, как он двигается. Его мощь никогда не переставала оказывать на нее воздействие. Лиза Рейнольдс была непроходимой дурой, и со своей обычной прямотой Мэгги высказала это Харлану.
Он нахмурился.
– Нет, она не дура. Я действовал слишком поспешно, вот и все. Это моя ошибка. Я не могу понять, что же мне делать с ней, как правильно себя вести. Что со мной не так, Мэгги?
– Что не так с тобой? – Она не могла скрыть удивления.
– Я не слишком отвратителен на вид. У меня куча денег. Я из тех парней, которых большинство девчонок готово полюбить и привести домой к отцу с матерью. Я сердечен, я люблю животных и занимаюсь благотворительностью. Я уступаю место старшим, я даю хорошие чаевые. Так что же ей не нравится?
– Торговля – ее область деятельности, Харли. Твой товар ей не подходит.
Он надулся и проворчал:
– Что ты имеешь в виду? Ты когда-нибудь видела, чтобы я ударил животное?
– Нет, но я видела, как ты проходился асфальтовым катком по всему, что стояло у тебя на пути.
– Ты хочешь сказать, что я безжалостный сукин сын?
– Я говорю, что ты определенно сукин сын. И я говорю это с величайшим уважением. Ты не какой-нибудь мягкосердечный размазня. Ты самый невозможный человек, которого я знаю. Если ты попытаешься заставить Лизу шагать с тобой в ногу, она не выдержит темпа и отстанет. Ты измучился с ней и устал за этот месяц. Харлан, послушай меня. Была ли я когда-нибудь хоть немного нечестной с тобой?
Он мрачно посмотрел на нее, заранее ненавидя то, что она скажет, и зная, что это будет правда.
– Я могу измениться, – тихо ответил он. – Я уже во многом переменился.
– Это заметно. Ты стал более упрямым и целеустремленным. Ты сделал себя совершенно самодостаточным. Нет ничего в мире, от чего бы ты зависел, и ты не хочешь даже попробовать узнать, каково это – быть тесно с кем-нибудь связанным.
– Со мной тесно связано немало людей, – возразил он. – Люди, о которых я забочусь. И ты одна из них, Мэгги, и знаешь это.
– Я точно знаю, что я для тебя значу, Харлан. Я работаю для тебя, и то же самое делают другие. Никто из нас не может приблизиться к тебе достаточно близко, чтобы коснуться твоей души. Надеюсь, ты не собираешься снести себе голову этой клюшкой.
– Ты не права, Мэгги, – сказал Харлан с отсутствующим видом. – Ты близка мне. – Он смотрел мимо нее в ночную темноту.
– Я? Харли, ты никогда не позволял себе даже намека на какое-нибудь чувство к кому бы то ни было.
– А как же мы с тобой?
– У нас был бизнес… ну, и великолепный секс тоже. Но ты никогда не любил меня, Харлан. Ты просто не знаешь, как это делается. Это непроизводительные эмоции. Ты можешь учить людей тому, как управлять своим разумом, но у тебя нет ни малейшего понятия о том, что делается у них в сердцах.
– Может быть, это то, чему она может научить меня.
Мэгги подошла к нему ближе и обняла сзади. Она хотела дать ему знать, что по-прежнему любит его, как раньше. Это было все, чем она могла ему помочь.
– Харли, я не хочу безучастно смотреть, как ты мучаешься. Она разочарует тебя.
– Не думаю, Мэгги. Она упряма и сильна. Упрямей, чем тебе кажется. Она может подойти мне. Разве ты так не считаешь?
Мэгги услышала отзвук безнадежности в его голосе, и ее охватила такая нежность, какой она даже не подозревала в себе. Она склонила голову и потерлась щекой о его плечо. И сказала ту правду, которую он должен был услышать:
– Харлан, а ты подойдешь ей?
Он не ответил.
– Ты не думал, почему именно она? Почему сейчас? Ты уверен, что не принимаешь сильное физическое влечение за влюбленность? Как долго ты был без женщины?
– На самом деле я не думал ни о чем таком… – невразумительно ответил Харлан.
– После меня?
Он снова не ответил, но молчание говорило само за себя. Мэгги обвила его руками, но когда ее ладони скользнули по его бедрам, он поймал ее руки.
Ее голос был совершенно будничным и деловым, когда она сказала:
– Если все, что тебе нужно, – это дать выход небольшому сексуальному напряжению, то я с радостью вызовусь в добровольцы.
– Что за выражения!
– Это будет не такая уж большая жертва, поверь мне.
Мэгги скорее почувствовала, чем услышала его смех и странно смутилась.
– Мне не нужен секс терапевт, Мэгги. Спасибо за предложение.
Его отказ добавил колкости ее следующим словам – неважно, что было тому причиной.
– Харли, ты уверен, что интересуешься Лизой не только потому, что она твое творение?
– Не разыгрывай передо мной психоаналитика-любителя. По-твоему выходит, что она какая-то невеста Франкенштейна.
– А разве нет? Разве не обязана она своей сегодняшней привлекательностью тому, что это твоя программа вылепила из нее то, что она есть? И разве не может оказаться здесь интерес профессиональный, а не эмоциональный?
– Нет. – Он резко высвободился и отошел к перилам.
– Обдумай это, Харлан. И будь осторожен.
– Возможно, я продвигаюсь слишком быстро, – вслух подумал он. – Может быть, она нуждается в поддержке. Может быть, если я буду более дружелюбен с ней…
За его спиной Мэгги возвела глаза к небесам. Друг! «Харлан, в самом деле! Ни одна женщина в здравом уме не останется просто другом такому мужчине, как ты!» Она подошла к нему сзади и сжала его руку своей.
– Не забывай, что я всегда готова прийти тебе на помощь.
Он взглянул на нее и улыбнулся, потом схватил в охапку и поднял вверх. Мэгги почти растворилась в этих сильных объятиях, но, будучи деловой женщиной до мозга костей, она освободилась из его рук, и черты ее лица дрогнули в горькой улыбке, когда Харлан проникновенно произнес:
– Я люблю тебя, Мэгги. И, возможно, буду любить всегда.
– Если бы это было так на самом деле, я никогда не позволила бы тебе уйти. Спокойной ночи, Харли.
Он смотрел через борт на темную воду, пока ее шаги не стихли в ночи. Была ли она права, когда говорила о причинах его влечения к Лизе? Он мог отрицать это вслух, но про себя признавал до некоторой степени гордость результатами своей работы и покровительства к рекламной модели. Но это должно было быть больше, чем тщеславие или вожделение. Тогда он получался ничем не лучше Чака Уэбба с его завистливым эгоизмом. А Харлан был слишком самолюбив, чтобы опускаться до такого уровня.
Он выругался в темноту и задал непонятно кому – не то ветру, не то волнам – вопрос:
– Почему же она не хочет меня?
Проснувшись, Лиза увидела множество парусных лодок. С ее кровати через большое окно каюты порт Сент-Томас выглядел как на открытке. Спокойная вода в гавани острова Шарлотты-Амалии была невероятно синего цвета, и по ней сновали дюжины маленьких лодок, горделиво покачивались яхты, стоявшие на якоре на фоне зеленых холмов, подступавших к самому берегу. От всей души желая ступить на твердую землю, Лиза поспешно вскочила с постели и быстренько приняла душ. Пока она сушила волосы полотенцем, успела просмотреть утренние газеты, которые были подсунуты под дверь, откуда почерпнула новости и сводку погоды. Солнечно и тепло. Совершенно не похоже на март в Мичигане с его ветром и снегом. Лиза развернула свежий экземпляр «Океанской прессы» и просмотрела последние новости из внешнего мира. Вашингтон, Сан-Франциско, Рио-де-Жанейро, Бейрут и Барбадос казались далеким воспоминанием из другой жизни. А ведь прошло всего три дня путешествия.
Одевшись в длинные шорты, топ и легкие сандалии и прихватив свой фотоаппарат, Лиза позавтракала и была готова сойти на берег в первом своем порту. Но сначала было нечто, что следовало сделать, прежде чем храбрость покинет ее.
Каюта Харлана была на две палубы выше, чем ее собственная. Лиза немного постояла в холле, чувствуя себя очень неловко, затем постучала. Он с кем-то говорил, когда открывал дверь.
– Получите эту бумагу… ого!
Они стояли лицом к лицу, уставившись друг на друга, потом Харлан сделал шаг назад. Он был одет в светло-голубые джинсы и темную футболку, и от него пахло так, как будто он только что побрился – остро и сильно. Харлан отнесся к ней с предупредительностью, и она предположила, что у него были для этого основательные причины.
– Доброе утро, – приветливо сказал он. – Наверное, вы сердитесь на меня из-за завтрака, но я не мог на нем присутствовать, потому что у меня была деловая встреча.
– Я пришла не за этим. Я просто хотела извиниться за прошлый вечер. Я поспешила сделать совершенно неправильные выводы и прошу за это прощения.
Его глаза сузились.
– Вот как? Ну, тогда заходите и выпейте чашечку кофе. Вам, вероятно, не помешает глоток спиртного после всего этого.
Он отошел от двери, позволив ей войти. Когда Харлан исчез в спальне, Лиза быстро осмотрелась вокруг. Его каюта была больше похожа на апартаменты с видом на океан, чем на помещение на судне. Обстановка и мебель каюты были выдержаны в холодных тонах, которую не оживляла и темная обивка. Над телевизором были развешены изображения экзотических птиц. Кресла стояли углом вокруг низкого мраморного столика, напротив софы.
Харлан был уже совершенно готов к выходу и смотрел, как она двигается по каюте. Лиза его не видела, так что он мог позволить своему взгляду следовать за ней и не скрывать своей страсти. Может быть, она не поспешила с неправильными выводами прошлой ночью? Его мысли крутились вокруг сегодняшнего утра, и он всерьез сомневался, что сможет сохранять джентльменское отношение до той поры, пока луна не взойдет над океаном. Целомудрие, которого Харлан придерживался почти четыре года, давало о себе знать, превратившись в пытку, когда Лиза была так близко. Желание, подобное горячей лаве, сжигало его. Когда давление станет невыносимым – было только вопросом времени, потом произойдет взрыв.
Лиза обернулась к Харлану, улыбаясь.
– Это нечто. Вся моя квартира уместилась бы здесь.
Он тут же упрятал свое опасное желание поглубже, постаравшись придать лицу спокойное выражение.
– Заставляете меня чувствовать себя большой шишкой. Кофе вон там, на столе. Наливайте себе сами.
– Налить вам?
– Нет, спасибо. – Он и без того был достаточно возбужден.
Когда Лиза повернулась к нему спиной, лицо его мгновенно приняло голодное выражение. И, черт возьми, именно этот момент Мэгги выбрала для того, чтобы войти в каюту без предупреждения.
– Харли, взгляни на… Ой!.. – Она заметила и быстро скрывшуюся под безразличной маской страсть в выражении лица своего бывшего мужа, и виноватый взгляд Лизы. – Простите. Я не хотела мешать.
– Ты не помешала, – Харлан показал зубы в кривой ухмылке. – Лиза просто зашла обсудить кое-что, о чем мы говорили вчера вечером. Что у тебя – эти документы?
Мэгги подала ему принесенные бумаги, разглядывая при этом мисс Рейнольдс.
– Доброе утро, Лиза. Налейте мне чашечку кофе, пожалуйста. Мне нужно выпить по крайней мере дюжину, чтобы прийти в норму до полудня.
– Можете взять мою. Я уже ухожу.
– Не торопитесь. Я уверена, что Харли есть еще, что вам сказать. Или я не права? – Она метнула на него насмешливый взгляд, с удовлетворением заметив, как он сжал челюсти. – Что там сегодня у Лизы по расписанию, Харлан?
– Тедди отправится с ней на остров, потом Мо сделает еще несколько снимков.
– Смотрите не обгорите на солнце, Лиза, – посоветовала Мэгги.
Но Лиза смотрела только на Харлана.
– Вы не собираетесь сойти на берег?
В ее голосе отчетливо слышалось разочарование, и сердце было готово выскочить у него из груди.
– Нет, я не могу. Я должен сделать сегодня утром несколько звонков. И набросать заметки еще до обеда. Что-то вроде моего обращения к народу, – его улыбка медленно гасла. – Уверен, что Чак будет счастлив сопровождать вас.
Лиза опустила голову.
– Я думаю, у него другие планы. Он давно собирался понырять и поплавать под водой.
Не выглядел ли он слишком уж довольным? Харлан напряг лицевые мускулы, чтобы не улыбнуться во весь рот.
– Очень плохо. – Не разочаровалась ли она? Он не мог бы сказать этого уверенно. Его голос смягчился. – Я имею в виду – плохо, что я не могу пойти с вами.
Лиза пожала плечами.
– Может быть, на каком-нибудь другом острове сможете.
Наступившее молчание было мучительным для них обоих. Мэгги наблюдала за ними с напряженной улыбкой, потом сказала:
– Желаю приятно провести время.
Лиза моргнула, освобождаясь от гипнотической власти его взгляда. Она посмотрела на Мэгги и выдавила:
– Постараюсь. Увидимся за обедом.
И почти выбежала из каюты.
Под насмешливым взглядом Мэгги Харлан опустился на кушетку.
– Не смей ничего говорить, – прорычал он.
– Харли, я и не собираюсь. Подробные детали твоего любовного романа совершенно не мое дело.
Шарлотта-Амалия походила не на остров в Карибском море, а на торговый центр. Лиза шла вдоль многочисленных бутиков, которые тянулись вдоль узких извивающихся улочек, разглядывая витрины, пока Тедди делал снимки. Магазин за магазином – китайские безделушки, датское серебро, изделия из флорентийской кожи, английская шерсть, французская парфюмерия, скандинавский хрусталь, драгоценности, итальянский лен, электроника, фотокамеры, ликеры – как будто здесь по-прежнему был рынок, на котором распродавали свою добычу пираты Карибского моря. Нечто похожее на здешнее столпотворение она видела на Мичиган-авеню в Чикаго. Столь же восхитительный, сколь и экзотичный торговый рай был ориентирован на туристов и щебетал на дюжине разных языков. Никто не обращал на них с Тедди внимания. Тут все фотографировали.
Они миновали порт и стали подниматься на гору, собираясь посмотреть знаменитый замок Синей Бороды. От него осталось только центральное укрепление, остальная территория была застроена роскошными отелями. В затененном дворике Тедди поставил Лизу позировать возле фонтана с нимфами, на фоне сверкающего водопада брызг. Потом они пошли на Мафрли-хилл, пиратский дозорный пост над гаванью и заливом Магенс. Там они оставались достаточно долго, чтобы Лиза смогла отдохнуть на той самой огромной скамье, на которой сэр Френсис Дрейк сидел, любуясь переливами синего цвета на морских волнах. Конечно, в его время по ним не плавали круизные лайнеры, но ощущение невероятных приключений, происходивших здесь много лет назад, по-прежнему будоражило воображение.
Экскурсия оказалась интересной. Это было бы приятно, если бы Лиза была одной из радостных туристов, которые наслаждались отпуском. Горячий воздух напоен ароматами цветов и вечным запахом моря. Виды окружающей природы, берущие за душу и пробуждающие ощущение давно минувших времен и романов, незабываемы. Большинство людей в их туристической группе составляли пары, но внимание Лизы привлекли молодожены. Она пыталась не замечать их выразительных жестов – сплетенных рук, долгих взглядов, обещающих улыбок, но все время поглядывала в их сторону, потому что и она хотела того же самого. Лиза могла сколько угодно твердить себе, что у нее есть все, чего она желала. Она сделала карьеру, которой была горда, она отправилась в интересное путешествие, у нее было прекрасное новое тело, но эти любовные прикосновения друг к другу двух незнакомых людей заставляли ее задуматься над тем, как пусты все ее достижения.
С потерей лишних девяноста фунтов все переменится, так она полагала. И теперь она ждала большой любви, которой еще не было в ее жизни. Нашла же она смятение и одиночество и не понимала причины этого. Вместо того чтобы исчезнуть, ее сомнения в себе все росли. Измышления Чака насчет ее успехов в работе пробудили чувство неуверенности, которое она не могла не принимать во внимание.
Она была рекламной моделью для «Все для вас». Она не была примером успеха, она потерпела полное крушение. Год назад она была толстой и несчастной, но по крайней мере, не казалась самой себе чужой. По крайней мере, Лиза не ломала себе голову над тем, была ли она обязана своим продвижением своему таланту или просто внешней привлекательности. Может быть, подобное не смутило бы Чака, и он использовал бы свою улыбку, чтобы добиться того, чего хочет, но это было не для нее. Потому что Лиза в первую очередь считала себя цельной личностью, обладающей не только стройными ножками, круглой попкой и упругой грудью, но и умом, способностями и неплохими деловыми качествами. Лизе казалось, что именно им, а не смазливой внешности, она обязана своими успехами в карьере. Так она думала до тех пор, пока слова Чака не поселили в ее душе сомнений. Когда же она позировала для Мо и Тедди, она представляла лживый образ, это была вовсе не Лиза Рейнольдс. Никто не интересовался ею как таковой. Джейсон Макгуайр смотрел на нее как на привлекательную приманку. Чак предпочел более сговорчивых. А Харлан рассматривал се как историю успеха, которую он мог толкнуть миллионам других одиноких, несчастных людей, чтобы они увидели чудо и захотели изменить свою жизнь.
Она сделала большую ошибку, поверив в то, что ее упорный труд сделал ей карьеру. Она ошиблась, мечтая, что может наконец познать любовь с человеком вроде Чака Уэбба, веря в рекламируемое «Все для вас» исполнение желаний, пожелав, чтобы Харлан Джеймсон выбрал ее, – когда рядом с ним есть его бывшая жена – красивая, умная, энергичная, цепкая.
9
– Эй, Лиза, ты готова?
Она могла оставить без внимания стук в дверь, но звук этого голоса вывел ее из оцепенения. Лиза открыла дверь и увидела сияющего улыбкой Харлана.
– Пойдем, девочка. Уменя там куча народу, которые жаждут услышать, что их чеки будут хорошо принимать в следующем году.
Тут он увидел, что Лиза все еще одета в просторный купальный халат, который он надел на нее в день съемок в бассейне. Морщина прорезала его лоб.
– С тобой все в порядке? Мо сказал мне, что ты отложила послеобеденные съемки. Ты так устала после экскурсии по берегу?
Лиза героически улыбнулась.
– Нет, со мной все в порядке. Просто продолжайте без меня, о'кей?
– Нет, не о'кей. И с тобой тоже что-то неладно. – Харлан уперся ладонью в дверь, не затем, чтобы пройти, а чтобы не дать ей закрыться. – Расскажи мне, Лиза.
– Не сейчас, Харлан, – в голосе ее было скрыто слишком много. – Кроме того, ваши люди ждут вас.
– Пусть себе ждут. Им не помешает научиться терпению. Кроме того, ты тоже из числа моих людей.
Это было приятно, но не совсем верно. Эмоции взметнулись водоворотом, и у нее перехватило горло. Лиза испугалась, что сейчас расплачется.
– Нет, это не так.
– Ну, хорошо, пусть ты будешь человеком, о котором я забочусь, – согласился он. – И я не уйду, так что лучше разреши мне войти. Только подумай – ты будешь виновата в том, что все эти люди остались голодными.
Дверь открылась, Харлан быстро вошел и тут же закрыл ее за собой. Он осматривал каюту, а Лиза стояла у окна, мрачно глядя на море, плескавшееся вокруг. Он заметил вечернее платье, все еще запакованное в пластик. Лиза выглядела так, как будто долго плакала. Но никаких следов шоколада, так что ситуация, кажется, была небезнадежна. Лиза явно собиралась вечером выйти в свет, об этом свидетельствовали ее прическа и макияж, но что-то побудило ее бросить приготовления и не одеваться. И он хотел знать, что было тому причиной.
– Как прошли съемки в Сент-Томасе?
Он подошел к ней и прислонился к шкафу. Отсюда ему были видны отражения ее напряженной спины и свое собственное, отраженное в зеркальной спинке кровати у противоположной стены.
– Разве Тедди тебе не сказал?
– Он сказал, что снимки получились чудесные. Я спрашиваю, как прошли съемки?
– Они прошли чудесно.
– Чудесно, – повторил он и прикусил губу. – Почему же ты отменила съемки у Мо?
– Беспокоишься, как бы я не сорвала ваше расписание?
Харлан не распознал в ее вопросе скрытого смысла, услышал только усталость и смятение, таящиеся в нем.
– Ничего не выбито на камне…
– Кроме твоих амбиций.
Наступило молчание, потом он мягко сказал:
– Ты не станешь…
– Прости. Я имела в виду…
– Не торопись с выводами, Лиза. Я не думаю, что ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы так говорить. Итак, что ты собиралась сказать мне?
– Все вокруг не так. Неправильно.
– Ну ладно. По-моему, ты действительно нуждаешься в передышке.
Лиза отошла от окна неровными шагами. Ее руки были судорожно сжаты.
– Я отменила работу с Мо потому, что я просто не могу больше притворяться.
– Притворяться? В чем это заключается?
Харлан смотрел на нее в упор, пытаясь прочесть по ее глазам то, чего она ему не сказала. Он увидел страх и угнетенность. И тоску.
– В том, что я нахожусь здесь. Что меня превращают в эталон, который ставят в пример всем остальным.
– Ты хочешь сказать, что со мной что-то не так?
Он выговорил это с такой горячностью, что она улыбнулась. Скупо, но улыбнулась. Ее переживания были слишком тяжкими, чтобы разрешить их при помощи провокационного юмора Харлана.
– Нет. Это со мной не так. То, что я здесь, то, что делаю…
Харлан посмотрел на часы.
– У меня сейчас мало времени для такого важного разговора. Я не сделал ошибки, выбрав тебя. Ты – именно то, что нужно для нашей кампании. На самом деле ты идеально подходишь для этой цели. Я надеюсь убедить тебя в этом после обеда. – Он взял платье, валявшееся на кровати, и разорвал упаковку. Затем сорвал этикетку, подумав, что только суровостью можно преодолеть это состояние Лизы. – Одевайся. Нас ждут.
– Я не могу, – упрямо ответила она дрогнувшим голосом.
– Почему?
Лиза посмотрела на тонкое вечернее платье без бретелек как на что-то отвратительное.
– Потому что это не я. Это платье не для меня. Я неловко себя чувствую.
Харлан уронил этикетку на пол, сразу забыв о ней, да и время, и ожидающие их люди были забыты. Он подошел и стал у нее за спиной, задумчиво глядя в зеркало. Он как бы обрамлял ее стройный силуэт своей массивной фигурой, рассматривая то, что она так критически изучала в зеркале.
– В чем состоит эта неловкость, Лиза? Дело заключается в платье или женщине, которая его носит?
Лиза хотела отойти, но его руки сомкнулись вокруг нее, заключив ее в кольцо, так, что она осталась смотреть на отражение, которое вызывало у нее паническое чувство.
– Что ты видишь, Лиза?
Она не хотела отвечать. Лиза не хотела смотреть, но не могла отойти, а он не хотел, чтобы она отмалчивалась. Внезапно ей захотелось излить то, что накопилось в душе, все свое отчаяние и смятение.
– Я вижу ложь.
– Кто же тебе лжет? Я? Они? Или ты сама?
Лиза всхлипнула, и его руки обняли ее крепче, прижав к нему так, что она не могла вырваться. И он стал для нее и опасностью, и убежищем одновременно.
– Ты лгал, Харлан.
– Я? Как? Когда?
– На своих кассетах. Ты обещал, что все изменится, если я буду делать то, что ты скажешь. Ну вот, я все сделала, а ничего не изменилось. Ничего, ничего не изменилось.
Ее голова откинулась назад, ему на плечо, глаза закрылись, чтобы страдание не выплеснулось слезами.
– Лиза, я не лгал тебе. Ты не услышала, что я говорил. Ты прослушала только часть. Открой глаза. Давай. Открой же глаза! Посмотри на женщину в зеркале. Она прекрасна, но, дорогая, красота была в ней всегда. – Его большая рука передвинулась и легла туда, где гулко билось ее сердце. Это была приятная тяжесть, покоящаяся на холмике ее груди. – И если и есть где начало для перемен, так это внутри нас. Ты сделала все, чтобы изменить то, что видят люди, когда смотрят на тебя, но ты не сделала ничего, чтобы изменить то, как ты видишь себя.
Лиза не отрицала этого.
– Ты знаешь, что я вижу? Знаешь?
Она покачала головой, стараясь удержать слезы.
– Я вижу кого-то сильного, чувствительного и упорного, и я видел этого человека еще год назад.
– Но ты бы не захотел тогда взглянуть на меня снова.
Ее слова прозвучали с неожиданной горечью.
– Я понимаю, о чем ты говоришь, потому что сам прошел через это, видел, глядя на себя в зеркало. О, со стороны это выглядело очень даже ничего: молодой, самоуверенный, богатый, преуспевающий, весь мир на ладони. Только внутри сидел большой нескладный оклахомский парень, который удивлялся, какого черта он делает в Нью-Йорке. Я был испуган тем, что видели во мне другие люди. Я боялся быть тем человеком, жить той жизнью. Я не мог понять, к какому положению я стремлюсь и не мог поверить, что я заслужил его. Так что я делал все, что мог, чтобы неосознанно портить это, и я очень быстро разрушил все. Я не позволю тебе сделать то же самое с собой. Не позволю!
Его рука осторожно передвинулась по мягкой ткани ее халата. И пока она медленно перемещалась все ниже и ниже в вырезе, Лиза оставалась совершенно неподвижной, ее сердце бешено стучало. Ее дыхание почти замерло, когда его губы коснулись ее виска.
– Лиза, ты получила все, что я тебе обещал, – прошептал Харлан. Тепло его дыхания и убежденность его слов действовали на Лизу неотразимо. – Все, что ты должна сделать, это не упустить свой шанс и поверить в себя.
– Это… это не так просто, – прошептала она, раздираемая противоречивыми чувствами.
Он добрался до пояса ее халата и стал развязывать его, чтобы его рука могла добраться до ее тела. Большая теплая ладонь скользнула под ткань, сложилась чашечкой и подхватила ее грудь.
– Я знаю. Вот почему я решил помочь тебе одолеть все препятствия. – В ее глазах промелькнуло сомнение. – Верь мне, Лиза. Ты должна верить мне.
Он наклонил голову и поцеловал ее в лоб. Лиза тихо застонала, не то от облегчения, не то от новой муки.
– Верь мне, – повторил Харлан и она затрепетала в его руках. – Посмотри на мир моими глазами и ты поймешь, что я был прав. Там, – он кивком головы указал на зеркало, – все в порядке. Все, что нам обоим нужно.
– И что же это? – прошептала Лиза, боясь пускать в свое сердце надежду.
– Тебе нужно как следует успокоиться, – уклончиво ответил он.
– А что нужно тебе, Харлан?
Их взгляды встретились и отразились в стекле. Его глаза горели ярким голубым огнем, и взгляд их был очень серьезен. Неожиданно резким тоном он ответил:
– Мне нужна ты.
Лиза прерывисто вздохнула, затем попробовала освободиться от его объятий. Она хотела повернуться, но его руки крепко держали ее.
Очень мягко он сказал ей:
– Если я делаю что-то, что тебе не нравится, останови меня.
Она кивнула.
Харлана переполняли нежность и желание. Его пульс участился, дыхание стало тяжелым. Он слышал собственный голос, который торжественно заявлял, что он будет ей другом, что он не хочет подстегивать эту страсть. Кого он обманывал? Его воля была сломлена. Он спрятал лицо в изгибе ее шеи, лаская шелковистые волосы, вдыхая ее запах, касаясь ее кожи кончиком языка. В ответ на это Лиза задрожала, его чувства стали такими сильными, что он едва удержался от того, чтобы не уложить ее в кровать. Лиза была невыносимо соблазнительной, и Харлан хотел ее с каким-то незнакомым ему ранее отчаянием.
Остановиться Харлан не мог.
Он продолжал покрывать нежными поцелуями ее шею, пока она не выгнулась назад и не стала прижиматься к нему в нетерпеливом желании. Его руки ласкали ее, и когда он сжал ее соски, Лиза задохнулась. Потом она застонала, когда его рука распахнула халат и скользнула вниз по ее телу.
Лиза закрыла глаза и позволила этому сладостному чувству унести ее в неведомые дали, забыв обо всем на свете. Ее голова склонилась Харлану на плечо, а его прикосновения пробуждали в ней ощущения, совершенно новые и незнакомые. Они захлестывали ее. Лиза ухватилась за его руки, вцепившись изо всех сил в ткань рукавов, а он все целовал ее шею и плечи, потом губы его скользнули к ее груди. Она слабо удивилась, почему ничто не прикрывает ее кожу от его обжигающих прикосновений, а потом почувствовала, как тяжелый махровый халат падает с ее плеч.
Она открыла глаза и увидела их отражение в зеркале у стены напротив. Харлан был рядом с ней, его темный вечерний костюм резко контрастировал с ее бледным обнаженным телом. Его рука властно баюкала ее тяжелую грудь с заострившимся и затвердевшим соском. Он проследил ее взгляд и улыбнулся медленно и соблазнительно.
