Текст книги "МИР ТЕСЕН"

Автор книги: Дэвид Лодж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

– Мы набрали слишком много воды, сэр!

– Говорил я вам: мы тонем! – завопил Максвелл, еще крепче вцепившись в Перса. – Спасите!

– Ради бога, возьмите себя в руки! – сердито сказал Перс, пытаясь высвободиться из его цепкой хватки.

– Но я же не умею плавать! Я утону! Где другие лодки? Спасите! Помогите!

– Как вам не стыдно думать о собственной шкуре, когда в лодке женщины! – вознегодовал Перс.

– А как я могу утонуть, когда на моей совести тяжкий грех?! – лицо Максвелла перекосило от страха, – Этот шторм Господь посылает мне в наказание!

– Но тогда он несправедлив по отношению к нам, – резко ответил Перс, всматриваясь сквозь дождь в берег острова, до которого благополучно добрались две другие лодки.

– Дамы и господа? Давайте дружно крикнем: Помогите! – призвал пассажиров Перс. – Три, четыре!

– По-мо-ги-те! – закричала лодка нестройным хором. Молчал лишь Максвелл, по-видимому, потерявший надежду. – Да, это Божья кара, – простонал он. – Господь хочет утопить меня в озере Слайго, в том самом месте, где я обманул несчастную девушку. Я и знать не знал, что мы попадем сюда, когда записался в школу.

– О какой девушке вы говорите? – спросил Перс.

– Она была горничной, – хныкал Максвелл, размазывая по лицу не то слезы, не то капли дождя, не то озерную воду. – В гостинице, где я останавливался несколько лет назад, когда посещал летние курсы по Йейтсу. Я писал диссертацию о влиянии кельтской мифологии на его раннюю поэзию.

– Идите вы к черту со своей диссертацией! – закричал Перс. – Как звали ту девушку?

– Бернадетта. Фамилии не помню.

– МакГарригл, – сказал Перс. – Фамилия такая же, как и у меня.

Внезапно отпустив Перса, Максвелл тупо на него уставился.

– Правильно. Бернадетта МакГарригл. А вы откуда знаете?

В тот самый миг их лодка медленно пошла ко дну под жалобные крики остальных пассажиров, которые, впрочем, тут же обнаружили, что барахтаются на глубине не больше полуметра вблизи от берега. Гребцы с других лодок заспешили на помощь и, посадив на закорки пожилых и немощных, перенесли их на сушу. Персу пришлось тащить на себе Максвелла, который вцепился ему в шею мертвой хваткой и ни за что не хотел отпускать рук.

– С каким удовольствием я утопил бы вас в этом озере, – прорычал Перс. – Но так вы слишком легко отделаетесь. Вы загубили жизнь моей двоюродной сестре. Сделали ей ребенка и бросили ее.

– Я за все заплачу! – взмолился Максвелл. – Если надо, я женюсь на ней!

– Как же! Очень ей нужен такой подонок! – сказал Перс.

– Я возмещу ущерб! Я отпишу свое имущество в пользу Бернадетты и ребенка!

– Вот это другое дело, – сказал Перс. – Завтра утром мы в Слайго зафиксируем все у нотариуса. Подпишем, заверим и скрепим печатью. А я доставлю документ адресату.

Спустя два дня Перс летел в самолете из Дублина в Лондон – в кармане у него лежала заверенная нотариусом бумага, согласно которой профессор Сидни Максвелл из Колледжа – Святого Завета, город Атланта, штат Джорджия, признавал отцовство Фергуса, сына Бернадетты МакГарригл, и гарантировал содержание, позволяющее ей оставить настоящее место работы. Профессор МакКриди отпустил Персана сутки из летней школы, и теперь он намеревался снова обратиться к миссис Газгойн, чтобы узнать у нее адрес Бернадетты или попросить переслать ей письмо. Но, войдя в знакомое здание на Сохо-сквер, он обнаружил, что кабинет, в котором он общался с миссис Газгойн, теперь занимает туристическое агентство. «„Девушки без границ"? – спросила его секретарша. – Я о таком агентстве не слышала, правда, я здесь работаю всего вторую неделю. Дорин, тут джентльмен ищет агентство „Девушки без границ"-ты что-нибудь знаешь о нем? Нет, она тоже не знает. Спросите в видеопрокате на первом этаже». Перс спросил в видеопрокате на первом этаже: там его приняли за полицейского и сначала предложили взятку, но потом, выяснив что к чему, послали подальше. Никто в здании и слыхом не слыхивал об агентстве «Девушки без границ», не говоря уже о его настоящем местонахождении. Так что Перс решил вернуться в Ирландию и начать поиски через рекламу в газетах и журналах шоу-бизнеса.

В Хитроу Перс ехал на метро. Настроение у него было неважное не только потому, что не удалось напасть на след Бернадетты, но и потому, что поездка напомнила ему об Анжелике. Хотя все лето он думал о ней каждые пять минут. Его просьба к Богу, повешенная на доске в часовне Святого Георгия, осталась без ответа – даже та ее часть, которую он обратил к самому себе: «Милосердный Боже, дай мне силы забыть Анжелику». Но как можно забыть это прекрасное лицо, эту точеную фигуру? Ее темные волосы, которые так сияли и струились по плечам на приеме с хересом или развевались за спиной на беговой дорожке кампуса; ее агатовые глаза, строгие и внимательные в конференц-зале или завороженные его стихотвореньем на снегу… Или те же глаза, пустые и стеклянные на фотографии в кабаре «Голубые небеса». Выходя из вагона, Перс раздраженно помотал головой, пытаясь прогнать от себя последнее видение – он даже рассердился, что позволил себе воскресить его в памяти.

До рейса на Дублин оставалось два часа. Персу снова попалась на глаза табличка «К часовне Святого Георгия» и, не зная, чем себя занять, он пошел в указанном направлении. На этот раз дорога привела его не к аэропортовской прачечной, а прямо к бункеру из красного кирпича с деревянным распятием наверху. Толкнув вращающуюся дверь, он спустился по лестнице в подземную часовню.

Его петиция, приколотая к зеленому сукну, по-прежнему висела на доске: «Милосердный Боже, дай мне силы забыть Анжелику и спаси ее от неправедной жизни». Однако теперь на ней появилось примечание, написанное знакомым ему мелким почерком – столь хорошо знакомым, что у него замерло сердце, перехватило дух, затуманились глаза и он чуть не свалился в обморок:«Внешность обманчива. См. „К. ф." II. хп. 66».

Перс пришел в себя, сорвал с доски бумажку и помчался к ближайшему аэровокзалу. Там, растолкав пассажиров, он пробился к книжному ларьку. Есть ли у них «Королева фей» Эдмунда Спенсера? Нет? Даже в издании «Пингвин»? К сожалению, этой книги нет ни в каком издании. А известно ли им, что «Королева фей» относится к шедеврам английской поэзии? Вы знаете, в Хитроу спроса на поэзию почти нет. Если мистеру угодно, он может поискать в книжных ларьках других аэровокзалов, только вряд ли там ему повезет больше. Перс стал бегать по аэровокзалам, громко требуя «Королеву фей». Один продавец предложил ему детскую книжку, другой —

последний номер журнала для голубых. Перс в отчаянии запустил пятерню в курчавую шевелюру. Оставалось только вернуться в центр Лондона, где, может быть, еще открыты большие книжные магазины.

Спеша с этим намерением к выходу из первого аэровокзала, он вдруг услышал, что его окликает знакомый голос. – Привет!

Перс узнал Шерил Саммерби – она сидела за стойкой справочного бюро компании «Бритиш эйруэйз». Он остановился и подошел к девушке.

– Привет! Как дела?

– Да вот скучаю. Вообще я больше люблю работать на регистрации, особенно в третьем аэровокзале, откуда летают длинные рейсы. Там поле деятельности пошире. А почему вы не в шапке?

– В какой шапке? А, вы об ушанке профессора Цаппа! Но сейчас слишком жарко. – Вы в Лондон надолго?

– Нет, всего на день. Сегодня же вечером вылетаю в Ирландию. Завтра в Голуэе меня ждут слушатели летней школы. Шерил завистливо вздохнула:

– Я давно мечтаю побывать на западе Ирландии. Там и вправду очень красиво?

– Да. Особенно в Коннемаре. В начале лета я снимал там коттедж… Знаете, Шерил, я бы с удовольствием с вами поболтал, но я ужасно тороплюсь. Мне надо успеть в Лондон до закрытия книжных магазинов.

– А какую книгу вы ищете?

– Я ищу поэму под названием «Королева фей». Мне срочно понадобилась пара строк из нее.

– Какие проблемы, – сказала Шерил и к изумлению Перса вынула из-под прилавка толстый библиотечный экземпляр «Королевы фей».

– Пресвятая Богородица! – воскликнул Перс. – Вот это я понимаю сервис! Я напишу вашему начальству, и вас продвинут по службе.

– Лучше не надо, – сказала Шерил. – Это моя личная книга, которую я читаю в рабочее время, когда у меня затишье. Вообще это не разрешается.

Шаря по карманам в поисках записки с указанными строчками, Перс удивленно взглянул на Шерил:

– Этовашакнига? А мне показалось, что вы увлекаетесь любовными романами из серии «Женские тайны».

Кажется, он потерял драгоценный клочок бумаги. Дьявол!

– Да, увлекалась, – подтвердила Шерил. – Но эту литературу я переросла. Это все мура. Достаточно прочесть одну книжку, чтобы узнать, о чем остальные.

– В самом деле? – рассеянно пробормотал Перс. Он силился припомнить ссылку, написанную мелким аккуратным почерком. Строфа шестьдесят с чем-то, кажется, книга вторая, но какая песнь? Пока он бегло просматривал подряд все песни во второй книге, Шерил продолжала щебетать:

– Собственно, это не настоящий любовный роман, верно? Настоящий любовный роман – это рыцарский роман. А «Женские тайны»-это просто упрощенные версии сентиментального романа об ухаживании и замужестве, который начался с «Памелы» Ричардсона. Что в них есть? Реальное место действия, обыкновенная героиня, с которой легко отождествит себя читательница, простой сюжет, направленный на поиски мужа, вечное беспокойство по поводу того, что можно и чего нельзя позволить мужчине перед свадьбой. Легкое щекотание нервов и немного морали.

– Угу, угу, – не слушая девушку, бормотал Перс, перелистывая страницы влажными от волнения пальцами.

– Настоящий же любовный роман имеет источником дороманную форму повествования. Он полон приключений и неожиданных совпадений, сюрпризов и чудес; он населен персонажами, которые околдованы друг другом, которые ищут друг друга, или Святой Грааль, или что-нибудь в этом роде. Конечно, при этом они часто любят друг друга…

– Ага! – воскликнул Перс, наткнувшись на эпизод у Беседки Наслаждений; он вспомнил, что Анжелика говорила о нем

Моррису Цапну: сэр Гюйон подсматривает за купающимися в фонтане девушками. Перс выхватил глазами строфу 66, и со страницы на него прыгнуло искомое слово:

Две девы дивные стояли в тишине,

Их странника сразил заморский вид. Потом одна сокрылась в глубине,

Боясь, что вдруг он плоть ее узрит.

Другая приподняться норовит:

Увидеть грудь нежней лиле» поспеши же!? —

Ее, нагую, незнакомец не страшит —

Она манит его.

Однако все что ниже,

Ты, вожделея, не увидишь ближе…[63]63
  ¹Пер. И. Харитончик.


[Закрыть]

– Лилея! Лили! – радостно закричал Перс. – Вот в чем дело: две девушки, а не одна! Лили и Анжелика! Наверное, сестры-близнецы. Одна скромница, другая бесстыдница. – Перегнувшись через стойку, он притянул к себе Шерил и заглушил ее нескончаемый монолог звучным поцелуем.

– Дай вам Бог здоровья, Шерил! – пылко сказал Перс. – Спасибо вам, что вы оказались в нужном месте в нужное время и с нужной книгой. Как мне повезло, вы и представить себе не можете!

Шерил залилась густым румянцем и прерывисто задышала; Зрачки ее раскосых глаз чуть не съехались к носу но, несмотря на очевидные признаки душевного волнения, ей удалось закончить фразу, которую прервал Перс:

– …с точки зрения психоанализа любовный роман есть стремление либидо или вожделеющего эго найти удовлетворение, которое позволит полнее почувствовать жизнь, невзирая на все испытания и невзгоды. Вы с этим согласны?

Перс наконец сообразил, что тут что-то не так. Он заглянул девушке в глаза, сиявшие совершенно невероятной голубизной.

– Шерил, с тех пор как мы виделись с вами в последний разг вы, наверное, окончили какие-нибудь вечерние курсы? Шерил покраснела еще гуще и опустила взгляд. – Нет, – коротко ответила она.

– Но вы ведь не будете утверждать, что все эти идеи о сентиментальных и любовных романах, а также о вожделеющем эго – ваши собственные?

– Вожделеющее эго – это Нортроп Фрай, – подтвердила девушка.

– Вы читали Нортропа Фрая?! – чуть не вскрикнул изумленный Перс.

– Ну, не то чтобы читала… Мне о нем рассказали.

– Рассказали? Кто же? – У Перса внутри все затрепетало в предчувствии еще одного невероятного совпадения. Кто же еще может завести непринужденный разговор о типологических признаках любовных романов со служащим авиакомпании?

– Пассажирка. Ее рейс задерживался, и мы разговорились. Она заметила, что я тайком читаю роман из серии «Женские тайны», и спросила, зачем мне нужна эта дребедень – ну, может, не так резко сказала – и стала мне рассказывать о старых любовных романах, какие они интересные и увлекательные, а потом по моей просьбе дала список книг для чтения. Среди них была и «Королева фей», хотя, если честно, она у меня как-то плохо идет. Мне больше понравился «Неистовый Роланд»– он поживее. Вообще она жутко начитанная. Похоже, занимается тем же, что и вы.

Перс слушал рассказ Шерил, затаив дыхание.

– Так вы говорите, это была молодая женщина? – вкрадчиво спросил он.

– Да, смуглая, красивая, темноволосая. Фамилия иностранная, хотя говорит без акцента. – Ее фамилия – Пабст? Теперь пришел черед удивляться Шерил. – Да…

– Когда вы с ней разговаривали?

– На днях. В понедельник.

– А вы не помните, куда она летела?

– В Женеву. Потом ей нужно было попасть в Лозанну. Так вы ее знаете?

– Знаю ли я ее? Я люблю ее! – воскликнул Перс. – Когда ближайший рейс на Женеву?

– Не знаю, – побледнев, ответила Шерил.

– Голубушка, узнайте, умоляю вас! Она, часом, не сказала, где собирается остановиться в Лозанне? Гостиницы не называла?

Шерил покачала головой. Поиски рейса на Женеву заметно затянулись.

– Ну, давайте, Шерил! «Королеву фей» вы нашли мне куда быстрее! – мягко упрекнул девушку Перс. К его удивлению, у нее на глаза набежали слезы, и одна из них капнула на страницу расписания. – Господи! Что с вами?

Высморкавшись в бумажный носовой платок, Шерил выпрямила плечи и профессионально улыбнулась ему.

– Все в порядке, – сказала она. – Ближайший рейс на Женеву в девятнадцать тридцать. Однако в пятнадцать сорок пять туда летит самолет компании «Суисэйр». Если поспешите, то успеете.

Не чуя под собой ног, Перс бросился в зал вылета.

Отдышался Перс уже в воздухе, на борту швейцарского «Боинга-727». Слава богу, что, повинуясь порыву, он завел карточку «Американ экспресс»-теперь воздушные путешествия для него так же доступны, как и поездки в автобусе. Ему вспомнились тщательные приготовления к первому, сравнительно недавнему перелету из Дублина в Лондон, для чего пришлось снять со счета в сберкассе увесистую пачку банкнот и за несколько недель до вылета отнести ее в агентство «Эйр Лингус». Теперь же было достаточно взмахнуть маленьким бело-зеленым пластиковым прямоугольничком, чтобы через пять минут оказаться в летящем в Швейцарию самолете.

В Женеве Перс обменял все наличные деньги на швейцарские франки и, добравшись на автобусе» до центра, сразу выехал электричкой в Лозанну. Вечер был теплый и тихий. Поезд шел по – над озером: в лучах закатного солнца его водная гладь отсвечивала розовым атласом, а на другом берегу румянились снежные альпийские вершины. Утомленный долгой дорогой и всяческими треволнениями, под убаюкивающий стук вагонных колес Перс погрузился в сон.

Проснувшись, он обнаружил, что поезд стоит на подъезде к большому городу. Было уже темно; в водах озера Леман неподалеку от железнодорожных путей отражалась луна. Персу было неведомо, куда он заехал, а в купе кроме него пассажиров не было. Минут через пять поезд медленно двинулся и подошел к станции. Из динамиков прошелестело: «Лозанна, Лозанна». Сойдя в одиночестве с поезда, Перс направился к зданию вокзала и, помедлив среди колонн у входа, огляделся. На привокзальной площади стояли такси; увидев его, один из водителей вопросительно поднял бровь. Перс помотал головой. Он решил, что скорее найдет Анжелику-или она обнаружит его, – если будет передвигаться по городу пешком.

На улицах Лозанны в тот вечер царило необычайное оживление, которое немало удивило Перса, всегда считавшего, что швейцарцы народ степенный и дисциплинированный. По тротуарам сновал народ, нарядно облаченный в старомодные одежды. Похоже, что летний сезон в Лозанне проходил под знаком двадцатых годов: на женщинах были длинные юбки и строгие приталенные жакеты, а на мужчинах – пиджаки с маленькими лацканами, узкие брюки и жилетки. Гирлянды лампочек, развешенных вдоль уличных кафе, высвечивали улыбающиеся лица; мелькали поднятые в приветственном салюте руки. В воздухе плыл. многоязыкий гомон, и Персу, напрягавшему слух в надежде, что его окликнет Анжелика, стало казаться, будто он крутит ручку настройки мощного многоволнового радиоприемника.»

«Bin gar keine Russin, stamm' aus Litauen, echt deutsch… Et о ces voix d'enfants, chantant dans la coupole!., Poi s'ascose nel foco che gli affina…»[64]64
  ¹«Я вовсе не русская, родом из Литвы, чистокровная немка…» (неж);«И о эти голоса детей, под куполом поющих!»(фр.)– последняя строка сонета П. Верлена «Персифаль», написанного под впечатлением одноименной оперы Вагнера; «И скрылся там, где скверну жжет пучина»(ит.)– Данте, Божественная Комедия, «Чистилище», XXVI, 148. Приведенные здесь и далее цитаты – строки из поэмы Т. С. Элиота «Бесплодная земля».


[Закрыть]. Перс был не силен в языках – он знал лишь английский и ирландский, – но эти обрывки фраз казались ему поразительно знакомыми, равно как и доносившаяся из растворенного окна песня в исполнении оперного тенора:

Frisch weht der Wind

Der Heimat zu

Mein Irisch Kind,

Wo weilest du?[65]65
  ²«Свежий ветер летит к родине, где ты сейчас, моя ирландская дева?»(нем.) – из оперы Вагнера «Тристан и Изольда».


[Закрыть]

Перс остановился под окном дослушать песню. На соседней улице куранты пробили девять, глухо замерев на последнем ударе, – между тем по наручным часам Перса было уже двадцать пять минут десятого. Мимо него рука об руку прошли мужчина в шелковой шляпе и накидке и женщина в длиннополой юбке – Перс услышал обращенные к спутнику слова: «А когда мы в детстве ездили в гости к эрцгерцогу – он мой кузен, – он меня усадил на санки и я испугалась». Перс резко обернулся и посмотрел им вслед, уже не понимая, снится ему все это или он тронулся умом. Какой-то молодой человек сунул ему в руку визитную карточку: «Мадам Созотрис, ясновидящая. Гороскоп и карты таро. Мудрейшая в Европе женщина».

– Стетсон, стой!

Оторвав от карточки изумленный взгляд, Перс увидел мужчину в офицерской форме времен Первой мировой войны – в портупее, обмотках и со стеком в руке. «Ты был на моем корабле при Милах! Мертвый, зарытый в твоем саду год назад, – пророс ли он?»-обратился к Персу военный. Перс в испуге шарахнулся. Одетые по-современному люди в пивном ресторанчике напротив рассмеялись и зааплодировали. Безумец в военной форме отскочил от Перса и затерялся в толпе, откуда снова послышался его грозный оклик: «Стетсон!» Часы снова пробили девять. На улице показалась шеренга мужчин в одинаковых деловых костюмах в полоску и котелках. Они шагали в ногу, держа наперевес зонтики и не отрывая взгляда от мощеного тротуара. Вслед за ними с гиканьем валила толпа гуляк в джинсах и летних платьях – она увлекла за собой совершенно сбитого с толку Перса, и вскоре он вновь оказался у железнодорожного вокзала. Увидев неоновую вывеску «Английский паб», он устремился было туда, но войти внутрь не смог – народу там было невпроворот. На дверях висело объявление: «Сегодня с 8 до 10 вечера пиво отпускается по ценам 1922 года». Каждые две минуты кто-то в пабе хрипло выкрикивал: «Прошу заканчивать: пора!» – на что ожидающие выпивки отвечали громкими стонами и мольбами. Перс почувствовал на своем плече чью-то руку и, обернувшись, увидел полуприкрытые глаза и скривившиеся в змеиной улыбке губы.

– Профессор Тардьё! – воскликнул Перс, обрадовавшись знакомому, хотя и не самому приятному лицу.

Тот, продолжая улыбаться, покачал головой:

«Je m'appelle Eugenides, – сказал он. – Negotiant de Smyrne. Goûtez la marchandise, je vous prie»[66]66
  ¹«Меня зовут Евгенидис, я купец из Смирны. Пожалуйста, попробуйте моего товара»(фр.).


[Закрыть].-Раскрыв ладонь, он предложил Персу горсть сухих ягод коринки.

– Ради всего святого, – умоляющим голосом сказал Перс, – объясните, что здесь происходит.

– Кажется, это называется уличный театр, – сказал Тардьё на безупречном английском. – Но ведь об этом написано в программе конференции.

– Какой конференции? – спросил Перс. – Видите ли, я только что приехал в Лозанну.

Француз с минуту смотрел на него, а потом закатился громким смехом.

Тардьё предложил Персу спуститься на фуникулере к озеру и отужинать в портовой таверне: там подавали местного улова рыбу и сухое белое вино. В соседней пивной кто-то тренькал на мандолине – уличная мистерия добралась до самых отдаленных концов Лозанны.

– каждые три года вестник «Наследие Т. С. Элиота» проводит международную конференцию в местах, связанных с жизнью и творчеством поэта, – объяснил Персу Тардьё. – В Сент-Луисе, Кембридже, штат Массачусетс, Лондоне; прошлый раз она была в Ист-Кокере[67]67
  ¹Т. С. Элиот родился в Сент-Луисе; в Кембридже находится Гарвардский университет, где он учился; в Лондоне он жил и работал; в Ист-Кокере (деревня в Сомерсетшире, откуда его предок Э. Элиот в середине XVII в. отправился в Америку) он похоронен.


[Закрыть]-нас еще долго будут помнить в этой маленькой очаровательной деревеньке. В нынешнем году подошел черед Лозанны. Как вы, наверное, знаете, Элиот написал здесь первую редакцию «Бесплодной земли» – в этом городе, зимой с двадцать первого на двадцать второй год, он лечился от нервного расстройства.

– «У вод леманских сидел я и плакал…»-процитировал Перс.

– Точно. На мой взгляд, причиной его душевного кризиса стало неприятие собственной гомосексуальности… В принципе я против биографического истолкования истоков художественного текста, но моим друзьям удалось уговорить меня принять участие в этой конференции, куда я, по дороге домой, приехал из Вены. Должен сказать, что идея разыграть сцены из «Бесплодной земли» на улицах Лозанны оказалась весьма плодотворной. И не менее забавной.

– А кто актеры? – спросил Перс.

– В основном студенты местного университета, а также добровольцы из участников конференции вроде меня и – кстати, вот она – Фульвии Морганы. – Мишель Тардьё кивнул в сторону рыжеволосой женщины с римским профилем, одетой в черное обтягивающее платье с блестками: она сидела за столом в компании невысокого мужчины еврейской наружности. – «Белладонна, Владычица обстоятельств». А рядом с ней профессор Готблатт из Пенсильванского университета. Вам не кажется, что у него несколько затравленный вид?

Услышав имя «Фульвия», Перс, сам не зная почему, вдруг вспомнил о Моррисе Цаппе.

– А Моррис Цапп тоже участвует в конференции? – Нет. Его на прошлой неделе ждали и на конференции по нарративу в Вене, но он не приехал. И стал, так сказать, субъектом задержки действия[68]68
  ¹Термин В. Шкловского.


[Закрыть], кстати, до сих пор не проясненной – сказал Тардьё. – А вы, молодой человек, что вы здесь делаете, если ничего не знаете о конференции? – Я ищу одну девушку – ответил Перс. – Ах да, помню, помню, – вздохнул разочарованно Тардьё. – Вот и мой ассистент, Альбер, вечно искал девушку. Ему, правда, было все равно, какую. Неблагодарный мальчишка – пришлось его уволить. Но иногда мне его не хватает.

– Девушка, которую я ищу, должна быть на этой конференции, – сказал Перс. – Где проходят заседания? В котором часу вы начинаете завтра?

– Увы, конференция уже завершилась» – воскликнул Тардьё. – Всё кончено. Уличный театр – это заключительное мероприятие. Завтра мы разъезжаемся.

– Что?! – Перс вскочил в смятении. – Тогда я должен срочно ее разыскать! Где мне найти список местных гостиниц?

– Но гостиниц здесь сотни, друг мой. Так вы девушку не отыщете. Как ее зовут?

– Скорее всего вы ее не знаете – она лишь недавно окончила университет. Зовут ее Анжелика Пабст. – Я прекрасно ее знаю.

– Не может быть! – Перс снова сел за столик.

– Почему не может? В прошлом году она посещала в Сорбонне мои лекции.

– Так она участвует в этой конференции?

– Участвует. Сегодня она была гиацинтовой невестой. Помните?

Ты преподнес мне гиацинты год назад, Меня прозвали гиацинтовой невестой.

– Помню, помню, – нетерпеливо закивал Перс. – Я хорошо знаю поэму. Где мне найти Анжелику?

– Она прохаживалась по улицам в длинном белом платье, держа в руках охапку гиацинтов. Очень недурна, если вам нравится подобный тип чуть перезрелой женской красоты.

– Мне нравится, – сказал Перс. – Вы не знаете, в какой гостинице она остановилась?

– Наши швейцарские хозяева с присущей им любовью к порядку выдали всем список гостиниц, в которых проживают участники конференции, – сказал Тардьё, вынимая из нагрудного кармана сложенный листок бумаги. Проведя пальцем по списку, он сказал: – Вот, пожалуйста. Пабст А., мадмуазель. Пансион «Бельгард», улица Гран-Сен-Жан.

– Где это?

– Я вас провожу, – сказал Тардьё, жестом попросив у официанта счет. – Довольно скромное жилье для того, кто имеет такого богатого папочку.

– Вы об отце Анжелики?

– Насколько мне известно, он является исполнительным управляющим одной из американских авиакомпаний.

– А вы хорошо знаете Анжелику? – спросил Перс французского профессора, когда они поднимались на фуникулере в город.

– Не очень. Она пробыла в Сорбонне год как аспирант-соискатель. На лекциях обычно сидела в первом ряду, пристально глядя на меня сквозь очки в массивной оправе. При ней всегда были блокнот и авторучка, но я ни разу не видел, чтобы она хоть что-нибудь записывала. Сказать по правде, меня это

несколько задевало. Как-то раз, выходя из аудитории, я остановился перед ней и спросил с улыбкой: «Простите, мадмуазель, вы посещаете уже седьмую из моих лекций, но блокнот ваш остается чистым. Неужели я не произнес ни слова, достойного быть записанным на бумаге?» И знаете, что она ответила? «Профессор Тардьё, самое сильное впечатление на меня производит не то, о чем вы говорите, но то, о чем вы храните молчание – идеи, моральные принципы, любовь, смерть… В этом блокноте – она пошелестела его чистыми листами – запечатлена ваша глубокомысленная недосказанность, vos silences profondes». Кстати, по-французски она говорит великолепно. Я отошел от нее, сияя от гордости. Правда, позже мне пришло в голову, что она просто надо мною смеялась. А вы как думаете?

– Я затрудняюсь что-либо предположить, – сказал Перс, вспомнив замечание, сделанное Анжеликой в Раммидже: «С профессорами надо обращаться бережно. Немного лести тоже не помешает».-Он спросил Тардьё, не знает ли он ее сестру.

– Сестру? Нет, не знаю, а что, есть сестра?

– Я уверен, что есть.

– А вот и нужная вам улица.

Они завернули за угол, и Перс запаниковал, поняв, что не знает, о чем будет говорить с Анжеликой. Сказать ей, что любит ее? Но это ей известно. Что принимал ее за другую? И об этом она уже знает, хотя Перс надеется, что ей невдомек, сколько мучений он перенес. Самозабвенно преследуя Анжелику– или ее двойника по всей Европе, Перс не заготовил подобающей свиданию речи, и теперь втайне надеялся, что девушка все еще ходит по улицам с гиацинтами в руках и у него есть время продумать свои слова.

Тардьё остановился перед домом с небольшой вывеской над парадной дверью.

– Пансион «Бельгард». Вам сюда, – сказал он. – Здесь я прощаюсь с вами и желаю успеха.

– А вы не хотите зайти? – Перс до нелепого разволновался от мысли, что встретится с девушкой один на один.

– Нет-нет, мое присутствие будет лишним, – сказал Тардьё. – На сегодня моя нарративная функция выполнена.

– Вы мне очень помогли, – сказал Перс.

Тардьё, улыбнувшись, пожал плечами.

– Если вы не Субъект и не Объект поисков, то вы либо Помощник, либо Соперник. Для вас я Помощник. А для профессора Цаппа. – Соперник[69]69
  ¹Идущее от В. Проппа и развитое французским структуралистом Альгирдасом Греймасом выделение в «грамматике рассказа» следующих ролей: субъект и объект, посылатель и получатель, помощник и соперник.


[Закрыть].

– В чем вы с ним соперничаете?

– Вы, наверное, слышали о должности профессора-литературоведа при ЮНЕСКО? – Вот оно что. – Оно самое. До свиданья.

Они пожали друг другу руки, и Перс почувствовал, что к его ладони прилип какой-то катышек. Когда Тардьё удалился, при свете уличного фонаря он разглядел, что это коринка. Пожевав ягоду, Перс набрал в легкие воздуха и позвонил в дверь пансиона.

Ему открыла пожилая опрятно одетая женщина. – Вам кого, месье?

– Я ищу одну девушку, – пробормотал Перс. – Мисс Попе, то есть мисс Пабст. Кажется, она живет в этом пансионе.

– А! Мадмуазель Пабст! – Женщина улыбнулась и тут же озабоченно нахмурилась. – Увы, она уехала.

– Не может быть! – простонал Перс. – Совсем уехала?

– Как вы сказали?

– Она съехала из пансиона – уехала из Лозанны?

– Да, месье.

– Когда она уехала?

– Полчаса назад.

– Она сказала куда едет?

– Она спрашивала о поездах на Женеву.

– Спасибо. – Перс развернулся и помчался по улице.

До вокзала он летел стрелой по проезжей части дороги, поскольку тротуары все еще были запружены народом. Зеваки подбадривали его, приняв за персонажа театрального действа, хотя он не мог припомнить, чтобы кто-нибудь бегал в «Бесплодной земле», – поэма была исключительно пешеходная. Перс отвлекал себя этими мыслями от колотья в боку и от расстройства, что разминулся с Анжеликой на считанные минуты. Ворвавшись в здание вокзала, он набросился на первого встречного с вопросом: «Женева?» Его направили по лестнице, и он понесся вверх, прыгая через три ступеньки. Но – указавший дорогу ошибся: поезд стоял у противоположной платформы, которую отделяли железнодорожные пути. Перс услышал, что двери поезда закрылись и раздался резкий свисток. Возвращаться было некогда – он мог успеть на поезд, только перескочив через пути. покрутил головой, чтобы уоедитьеяв отсутствии помехи, но как только он подался вперед, езади его ухватил человек в форменной одежде и втащил на перрот

– Нет-нет, месье! Переходить пути запрещено!

Перс попытался вырваться, но, увидев, что поезд плавно отходит, прекратил сопротивление. В одном из вагонов промелькнула темноволосая девичья головка – возможно, Анжелика.

– Анжелика! – отчаянно и безнадежно? крикнул он вслед поезду.

Дежурный вокзала, выпустив Перса, неодобрительно смерил его взглядом.

– Когда отправляется следующий поезд на Женеву? – спросил Перс.

– Завтра, – ответил дежурный не без злорадства. – В половине седьмого.

На выходе из вокзала Перс помедлил среди колонн», и один из водителей такси вопросительно поднял бровь. На этот раз он предложение принял. «Пансион „Бельгард"», – сказал он и без сил рухнул на сиденье.

Фонарь над дверью пансиона был потушен и хозяйка не сразу ответила на звонок. Увидев его, она удивилась.

– Можно ли снять у вас на ночь комнату?

Она покачала головой.

– Извините, месье, мест у нас нет.

– Не может быть! – возразил Перс. – Ведь мисс Пабст только что съехала! Почему я не могу занять ее комнату? Женщина показала на часы:

– Уже поздно, месье. Комнату нужно убрать, постелить чистое белье. Сегодня это сделать невозможно.

– Мадам, – с жаром сказал Перс, – позвольте мне занять комнату как она есть, и я заплачу вам двойную цену.

Хозяйке был подозрителен взъерошенный иностранецс безумным блеском в глазах и без багажа, но когда он объяснил, что занимавшая комнату девушка – предмет его сердечной привязанности, она понимающе улыбнулась и позволила ему занять комнату за полцены.

Комната Анжелики была под самой крышей. Из окна мансарды краем виднелось озеро Леман. В комнате стоял густой запах гиацинтов, которые увядали в мусорной корзине. Повсюду были заметны следы спешных сборов в дорогу. Перс поднял валяющееся у раковины влажное полотенце и прижался к нему щекой. Затем, будто на святом причастии, допил из стакана воду. Развернув лежащий на столе кусок салфетки, он обнаружил отпечаток накрашенных помадой губ и поцеловал его. Спал он нагой между двух простыней, на которых прекрасное тело Анжелики оставило вмятины и складки, и вдыхал доносившийся с подушки тонкий аромат ее шампуня. Уснул он как в бреду, испытав и сладость надежды, и горечь разочарования и попросту выбившись из сил.