Текст книги "Дочь леди Чаттерли"
Автор книги: Дэвид Герберт Лоуренс
Соавторы: Патриция Робинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 39 страниц)
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
– Вот и приехали, – сказала Лиз. – Перед тобой Рагби-холл.
Клэр выпрямилась. Она почувствовала, как вспыхнули щеки и быстро забилось сердце. Странно, почему она испытывает возбуждение, глядя на дом, в котором когда-то обитала мать? Или же она взволнована предстоящей встречей с сэром Клиффордом?..
Стоял ясный летний день. Роскошный парк предстал взору девушек во всей своей красе. По аллее стлались длинные кружевные тени деревьев, могучих и величественных, как сама Англия, над которой, думала Клэр, не властно ни время, ни войны. Эти деревья вот так же шелестели своей листвой, когда ее мать была молоденькой девушкой. Они – свидетели любви ее родителей. Замирая от счастья, Конни шла мимо них в сторожку егеря, вкусить запретных ласк. Эти тайные свидания отца с матерью казались окутанными романтическим ореолом. И в то же время было в них что-то отвратительное.
Лиз болтала не закрывая рта. Она и не подозревала, что за мысли обуревают подругу. Ей, разумеется, и в голову не могло прийти, что Клэр – дитя любви Констанс Чаттерли.
Клэр отдавала себе отчет в том, что подвергает себя некоторому риску – в деревне наверняка помнят фамилию «Меллорс», да и на мать она уж очень похожа. Правда, внешнее сходство, как правило, остается незамеченным, если не заронить в душу человека подозрение. Клэр еще сама не знала, стоит или нет говорить сэру Клиффорду о том, кто она.
Северный пейзаж ее пленил. Природа здесь очень величественна, да и простора больше, чем на юге, к тому же Рагби и Окли остались словно не тронутыми временем. Она не заметила ни мрачных казенных домов, ни отвратительных высоких труб, коптивших на всю округу.
Поместье Пиверелов Лон Эндон произвело на нее большое впечатление. Дом был просторный внутри, величественный снаружи. Его окружал одичавший сад – садовников призвали в армию. Оставшиеся в услужении у господ два дряхлых старика возделывали огород и следили за клумбами перед домом. На большее у них не хватало сил.
И Рагби не миновало запустение. В здешних клумбах роскошествовали сорные травы, газон был давно не стрижен, а некогда ухоженный сад постепенно превращался в непролазные джунгли. Ухаживали лишь за лужайкой возле дома и двумя шпалерами роз. Клэр сделалось грустно. От матери она слышала, что в былые времена сад сэра Клиффорда считался лучшим во всей Средней Англии.
– Я представлю тебя сэру Клиффорду и тут же смоюсь, – сказала Лиз.
– Неужели тебе так необходимо…
– Да, радость моя, необходимо. Я непременно должна завезти этот сверток с книгами в госпиталь в Грейт Эндоне, а потом заехать в магазин и купить кое-что для мамы. Приеду за тобой часа через два. Уверена, ты не соскучишься с сэром Клиффордом. Он очень образованный человек. Сэр Клиффорд сказал мне по телефону, что очень любит общаться с молодежью. Бедняга очень одинок.
– О’кей, я буду тебя ждать.
Они вышли из машины, и Лиз улыбнулась подруге.
– Ты сегодня замечательно выглядишь, – сказала она. – Вся цветешь. Какое счастье, что не нужно носить эту проклятую форму, да? Я без ума от твоего платья.
– Спасибо тебе. Ты тоже очень даже недурна, – сказала Клэр, ничуть не кривя душой.
Она была признательна Лиз за ее приглашение погостить у них дома. Три дня, проведенные в Лон Эндоне, показались блаженством. Несмотря на трудности военного времени, на столе всегда была свежая форель или лосось из ближайшей реки. Леди Пиверел очень благоволила к Клэр, а сэр Нейл, как выяснилось, обладал не только поразительной эрудицией, но и истинным даром гостеприимства. Что касается Фрэнсиса, брата Лиз, тот был очарован красотой Клэр и каждый день рисовал ее портрет. О, это было настоящее родовое гнездо потомственных аристократов. Не то что «Лебединая долина».
Клэр стояла и разглядывала внушительных размеров дом из песчаника. Вдруг из него совершенно бесшумно появился сам баронет в электрическом кресле-каталке.
– Приветствую вас, девушки. Добро пожаловать в Рагби-холл, – радушно произнес он.
– Здравствуйте, сэр Клиффорд. Как мило, что вы пригласили нас с подругой, – сказала Лиз.
Сэр Клиффорд разглядывал Клэр. И она снова почувствовала волнение. Она стояла и смотрела на баронета, не в силах вымолвить ни слова. Он был таким, каким она его себе представляла, слушая рассказы Лиз. Довольно пожилой человек, но еще красивый. Типичный англичанин. На широкоскулом лице ни единой морщинки, седые волосы аккуратно и красиво причесаны. Вид здоровый, хоть и парализованы обе ноги – они прикрыты пледом. Он так элегантен в сером фланелевом костюме, белой сорочке и небольшом аккуратном галстуке. Синие глаза с любопытством разглядывают девушку, которую привезла с собой Лиз Пиверел.
– Проходите в дом. Сейчас подадут чай.
– Сэр Клиффорд, я вынуждена откланяться и оставить вас вдвоем с подругой, – церемонно сказала Лиз.
– Очень жаль, моя дорогая, но я на вас нисколько не сержусь. – Он вежливо улыбнулся и снова устремил взгляд на Клэр. – К тому же я восхищен, что вы оставляете меня наедине с мисс…
– Зовите меня Клэр, прошу вас.
– Благодарю. Пройдемте в дом, Клэр.
Она очутилась в комнате, заставленной полками с толстыми старинными фолиантами. Высокие сводчатые окна выходили на просторную террасу, откуда открывался вид на лесные просторы.
Сэр Клиффорд заботливо усадил девушку на диван.
– Вы приехали в Рагби в удачный день, – заметил он.
– О, здесь божественно.
– Мне тоже здесь нравится.
Клэр с интересом разглядывала комнату. Она так любила книги. Ее внимание привлекли эстампы и написанная маслом картина над большим камином из серого камня. На ней был изображен мальчик на лошади. Сэр Клиффорд проследил за ее взглядом, улыбнулся и сказал:
– Это ваш покорный слуга. Боюсь, я был настоящим сорванцом в старое доброе время.
Клэр кивнула, мгновенно проникнувшись симпатией к этому раненому герою той, другой, войны, которая, увы, оказалась не последней.
Поговорив несколько минут с сэром Клиффордом, Клэр поняла, что этот человек чрезвычайно чувствителен и раним. У него была нервная привычка все время снимать и надевать очки, к тому же он то и дело как-то странно поднимал левое плечо. Ей почему-то страстно захотелось узнать, насколько глубоко пережил сэр Клиффорд развод с ее матерью.
Лакей вкатил тележку с чайными приборами и тут же вышел.
– Прошу вас, налейте нам по чашке чаю, – сказал сэр Клиффорд.
Клэр улыбнулась и села к нему поближе. Взяв за ручку тяжелый серебряный чайник эпохи Георгов, она невольно подумала о матери. Интересно, Конни тоже разливала чай? Если да, то часто ли? Она вдруг почувствовала, что в этом доме все еще жива память о Конни.
Сэр Клиффорд умел вести беседу. Кажется, гостья ему понравилась – недаром же он все время улыбается ей и заботливо угощает сэндвичами и маленькими кружочками домашнего печенья. Сам пьет пустой чай. Он очень оживился, когда Клэр попросила его рассказать о Рагби.
– Вы интересуетесь стариной?
– Да. И с точки зрения истории, и потому, что старина – это всегда красиво.
– А чем вы еще интересуетесь? – расспрашивал сэр Клиффорд.
– Люблю картины, хорошие книги, музыку. Обожаю старинную мебель, старинное серебро. Вот такое, например, как этот чайник.
Она с нежностью погладила изящный серебряный сосуд.
Он задумчиво следил за движением этой тонкой изящной руки. Как красива эта девушка. Он ею просто восхищен. Разумеется, всего лишь как эстет. И фигура у нее изумительная – высока! стройна, даже хрупка. Глаз невозможно отвести от этой копны золотисто-рыжих волос, которые она собрала на затылке в старомодный – классический – пучок. И вкус есть у этой особы. Очень даже хороший. Льняное платье простого покроя с белым воротником сидит безукоризненно, пиджак-болеро из темно-синей саржи выгодно оттеняет белизну мраморной кожи. Сэр Клиффорд любил созерцать со вкусом одетых женщин.
Ни с того ни с сего он вдруг вспомнил свою бывшую жену Конни. Да, она тоже всегда носила простые, но изящные платья. И ноги у Конни были изумительной формы. Он смотрел на эту девушку и думал о той, которая когда-то была его женой. С чего бы это вдруг? Тем более, Конни всегда была полней и не отличалась грациозностью Клэр.
Последнее время сэр Клиффорд не так уж и часто думал о Конни. Горечь от потери вкупе с унижением, которое он испытал, узнав, что Конни променяла его, сэра Клиффорда, на обыкновенного мужлана, едва ли благотворно сказались на состоянии его духа. Он долго не соглашался дать ей свободу, а уже согласившись на развод, вдруг почувствовал себя униженным и оплеванным. Годы зарубцевали рану, душевные муки каким-то непостижимым образом укрепили его физическое здоровье. Пережитая драма сделала сэра Клиффорда совершенно другим человеком. Он, словно восставший из пепла Феникс, вдруг почувствовал себя сильным и великодушным. К тому же отныне мог смотреть на себя со стороны и, если нужно, даже посмеяться над собственной персоной. Весь пыл своей души он тратил на поддержание порядка в родовом поместье, в чем ему очень помогала миссис Болтон. Год назад она умерла, и сэр Клиффорд снова почувствовал себя одиноким. Он подыскал секретаря, Дэвида Бэрроуза, – молодой человек приехал в Рагби прямо из Оксфордского университета. Он помогал сэру Клиффорду в научной работе, да и имением было легче управлять вдвоем. Дэвид оказался смышленым и жизнерадостным молодым человеком, и Клиффорд Чаттерли уже серьезно подумывал о том, чтобы усыновить Бэрроуза и оставить ему Рагби. Но судьба-злодейка нанесла свой третий удар – Дэвид Бэрроуз, пилот ВВС Ее Величества, был убит в сражении за родину. На этот раз Клиффорд понял, что его душа очерствела от страданий и превратилась в камень. Он скорбел о Дэвиде, но скорбел умом, а не сердцем. Вскоре он отдал часть Рагби в распоряжение Красного Креста, и в поместье организовали госпиталь для выздоравливающих офицеров. Сэр Клиффорд переселился в противоположное крыло дома и имел в своем распоряжении библиотеку, две спальни и специально оборудованную для него наверху ванную комнату.
Он забывал о своих невзгодах, когда видел искалеченных войной молодых людей. Подолгу беседовал с ними, помогал морально и материально – последнее время сэр Клиффорд выделил немалые деньги на нужды инвалидов.
Наконец-то он обрел себя. К нему пришло спокойствие и умиротворение. А самое главное, он стал добрее и человечней, пройдя долгий путь страданий. Ведь когда-то молодой инвалид, навсегда отлученный от нормальной жизни, был большим эгоистом и себялюбцем.
Он перезнакомился со всеми девушками, работавшими в госпитале сестрами милосердия. Женщины давным-давно перестали что-либо значить в его жизни – его плоть молчала вот уже много лет, – но молодежь он любил и по-отечески опекал. Эта девушка, знакомая Элизабет Пиверел, так непохожа на своих сверстниц. Оказывается, она всерьез увлекается стариной. Странно, обычно в таком возрасте их интересуют поклонники и вечеринки. Когда лакей укатил тележку с чаем, он подвинулся к Клэр и раскрыл толстый том геральдических узоров.
Время летело так незаметно…
Закрыв книгу, сэр Клиффорд улыбнулся девушке.
– Уверен, вы курите. Попробуйте эти сигареты. Они вам должны понравиться.
И он протянул ей серебряный портсигар.
Клэр улыбнулась ему в ответ.
– Нет, спасибо, я не буду.
– Почему? Хотите бросить курить?
Клэр кивнула.
– Вы были больны, не так ли? Элизабет Пиверел сказала мне, что вам дали отпуск по состоянию здоровья. Надеюсь, ваша болезнь оказалась не слишком серьезна?
Клэр потупилась.
– Я… у меня был нервный срыв, – пробормотала она.
Сэр Клиффорд в изумлении поднял брови.
– У такой молодой и красивой девушки не должно быть серьезных проблем. Быть может, всему виною бомбежки?
– Нет. Нет… это я сама во всем виновата. Накопилось столько всего, и я… я не смогла справиться.
– Бедное дитя! – ласково произнес он и – бред какой-то! – почему-то вспомнил ее, бывшую жену. У них очень похожи глаза – синие, широко распахнутые, наивные.
И Клэр почувствовала, что обязана рассказать этому доброму, проникшемуся к ней такой симпатией человеку всю правду о себе. Тем более, что час, проведенный в его обществе, показался ей чуть ли не подарком самой судьбы. Да она могла бы целую вечность сидеть и слушать сэра Клиффорда. Какое счастье, что наконец-то встретился человек, у которого можно многому научиться. В интеллектуальном плане он способен дать женщине немало.
Наконец-то, наконец можно с головой окунуться в умную и тонкую беседу. И как ее мать могла уйти от сэра Клиффорда? Бросить это поместье, где все дышит романтической стариной, сделать одиноким и несчастным умного доброго человека? Ну и что, если она любила отца?..
Клэр почувствовала, что вся дрожит. Она собралась с силами и только хотела начать свою исповедь, как сэр Клиффорд сказал:
– Я не просто наслаждаюсь вашим обществом, но и счастлив от сознания того, что еще не перевелись, оказывается, молодые люди, разделяющие мои увлечения прошлым Англии. Нынешняя молодежь удручает меня своим легкомысленным отношением к жизни. Согласен, можно отвлечься и даже развлечься, но ведь жизнь, как-никак, штука очень серьезная.
– Вы правы.
– У каждого из нас есть какое-то предназначение, и мы должны его исполнить.
– Должны.
Сэр Клиффорд посмотрел на левую руку девушки.
– Вы еще ни с кем не помолвлены? – спросил он.
– Была. Но я разорвала помолвку.
– Вы должны выбрать себе в мужья молодого человека с головой на плечах, а не какого-нибудь вертопраха… Если бы был жив мой молодой друг Дэвид Бэрроуз! Мне кажется, вы бы очень подошли друг другу.
– Но я скорее всего никогда не выйду замуж! – воскликнула Клэр и вся вспыхнула.
Сэр Клиффорд был удивлен.
– Но почему?
– О, вам это отнюдь не интересно.
Она нервно усмехнулась и крепко сплела лежавшие на коленях пальцы.
Через распахнутое окно в комнату доносились отголоски музыки – на лужайке перед противоположным крылом дома прогуливались выздоравливающие офицеры и кто-то из них, чтобы не было скучно, вынес на воздух граммофон с пластинками. Клэр невольно вспомнила парней, которых выхаживала в госпитале. О войне вспомнила, и о своих бедах тоже. В этой чудесной заваленной старинными книгами комнате она ощутила себя в безопасности и – о, удивительно! – совсем как дома, которого у нее, в сущности, нет. Она тяжко вздохнула.
Сэр Клиффорд не спускал с нее взгляда. Он сострадал этой странной грустной красавице.
– В чем дело? Вас что-то гнетет. Я вам могу чем-нибудь помочь?
Она не знала, что ответить. И он попытался помочь ей своими вопросами.
– У вас есть родители? Где вы живете?
– У моего… моего отца ферма в Сассексе.
– У меня довольно плохая память на фамилии людей. Думаю, Элизабет назвала мне вашу фамилию, но я ее забыл.
– Я – Меллорс, – упавшим голосом сказала Клэр.
Сэр Клиффорд разгладил складки пледа на коленях, нахмурился и внимательно посмотрел на девушку.
– Эта фамилия мне известна.
Все кончено, подумала Клэр. Сейчас он выставит меня за дверь, и я больше никогда его не увижу.
– Меллорс, – повторил сэр Клиффорд. – У меня был егерь по фамилии Меллорс. Это было двадцать… двадцать один год назад. Так давно, что я уже и со счету сбился. Время летит так быстро.
Она встала. Ее лицо побледнело, руки дрожали, но она бесстрашно посмотрела в глаза сэру Клиффорду и сказала то, что давно хотела ему сказать:
– Он – мой отец. Моя мать была когда-то… вашей женой. Сэр Клиффорд, я виновата, что пришла к вам… обманным путем. Мне следовало сказать вам об этом сразу. Мне нет прощения. Быть может, вы бы не захотели встретиться со мной. Но мне очень хотелось с вами познакомиться. Мать часто рассказывала мне о вас и Рагби. Когда Лиз пригласила меня в Лон Эндон, я поняла, что это сама судьба. Поверьте, я сделала это не из праздного любопытства. Как бы вам это объяснить… Понимаете, я чувствовала, что обязана это сделать. А сейчас вы должны указать мне на дверь.
Он выпалила это чуть ли не на одном дыхании. Ее лицо снова вспыхнуло румянцем. Мужчина в кресле-каталке был похож на каменное изваяние. Живыми остались лишь его глаза – они округлились от изумления.
– Мне лучше уйти, – сказала Клэр и направилась к двери.
– Вернитесь. Немедленно вернитесь, – подал голос сэр Клиффорд.
Она приблизилась к нему. Он вцепился пальцами в ручки кресла и жадно разглядывал ее с ног до головы. В его глазах была мука. Тонкие, окаймленные синевой губы изогнулись в гримасе.
– Значит, вы – дочь Конни, – хрипло сказал он.
Она молча кивнула.
– Дочь Конни от этого парня Меллорса.
Клэр вздрогнула.
– Да.
Клиффорд достал носовой платок, откашлялся, вытер усы и лоб, на котором выступили капельки пота.
– Здесь чертовски жарко, – пробормотал он. – Садитесь. Садитесь, говорю вам. – Она села, прижав ладони к груди. Сердце, казалось, вот-вот выскочит. – Дочь Конни… фантастика! Я отказываюсь в это верить. Всего несколько минут назад я спрашивал себя, почему ваши глаза и кое-какие из ваших жестов мне знакомы. Теперь я знаю почему. Когда мы познакомились с вашей матерью, она напоминала вас. Это была очаровательная девушка с кротким взглядом, только несколько иной комплекции. И волосы у нее были не такие роскошные, как у вас. И все же вы почти та самая Конни. Почти. Фантастика!
Клэр смотрела на сэра Клиффорда точно завороженная.
– Зачем вы пришли сюда? – вопрошал он. – Что привело вас в мой дом? Конечно же, ваша мать наверняка сказала вам, что я – желчный, эгоистичный человек, возле которого невозможно находиться женщине. К тому же, – он похлопал себя по коленкам, – я – калека.
– Какое это имеет значение? Вы мне нравитесь. За ваш ум. Да я могла бы слушать вас часами, – сказала Клэр.
– Ваша мать тоже иногда слушала меня, и я даже пытался ее кое-чему научить. Но она не обладала вашими способностями.
– Интеллектуальная сторона жизни интересует ее мало. Она равнодушна к книгам.
– Вы правы. Конни любила веселые компании, обеды, танцы. Но потом она очень изменилась. Но мы не будем вспоминать об этом. Странно, что дочь Меллорса захотела со мной познакомиться.
Клэр покраснела.
– Мне следовало бы знать заранее, что здесь меня не ждут. Я совершила бестактность.
Клиффорд Чаттерли не отрываясь смотрел на юное видение потерянной им навсегда Конни. За несколько минут перед ним промелькнула вся его жизнь. Чувства в нем боролись самые противоречивые. Он снова был оскорбленным и униженным мужем, ненавидевшим воспоминания о высоком худощавом егере. Помнится, парень говорил на грубом диалекте, но обладал чувством собственного достоинства, выгодно отличавшем его от других простолюдинов. Да, он, сэр Клиффорд Чаттерли, ненавидел Оливера Меллорса, и его имя никогда не произносилось в этом доме с тех самых пор, как адвокат доложил ему, что решение суда о разводе вступило в силу.
Но ведь прошло восемнадцать лет… Новая война сделала драмы человеческих взаимоотношений такими мелкими и ничтожными. Он научился терпимости. Да, где-то в глубине души сохранилось воспоминание об Оливере Меллорсе, подлом воришке, похитившем у него жену и обесчестившем славный род Чаттерли. Но этот человек был слишком ничтожен в глазах сэра Клиффорда, чтобы на него можно было гневаться. Конни он всегда жалел. Он верил, что рано или поздно эта женщина раскается в своем безумном поступке. Да, она причинила ему столько мук и страданий, но он все равно по ней скучал.
Сейчас перед ним сидела прелестная молодая девушка, кровь и плоть его Конни, и Клиффорд вдруг вспомнил тот злосчастный день, когда у них с Конни состоялся разговор по поводу его импотенции и вытекавшей из него трагедии – Рагби так и не дождется наследника. Однажды он сказал ей – возможно, с его стороны это было очень опрометчиво, – что если Конни родит ему ребенка от кого-нибудь из своих любовников, он согласен его усыновить и сделать своим наследником.
Разумеется, он был уверен, что она выберет себе в любовники человека их круга. И страшно разгневался, узнав, что любовником Конни стал обыкновенный простолюдин.
Но в Клэр нет ровным счетом ничегоот простолюдинки. Она настоящая аристократка. Куда более утонченная, чем ее мать.
В глазах девушки были испуг и мольба, и сэр Клиффорд поспешил ее успокоить.
– Не бойтесь, я вовсе не собираюсь указать вам на дверь только из-за того, что вы это вы.
Облегчение, которое он прочитал в ее взгляде, было ему большой наградой. И к нему вернулось хорошее настроение. Он улыбнулся девушке.
– Возьмите сигарету и успокойтесь, – сказал он. – Вы открыли мне душу. Теперь мы с вами на равных. Интерес к вашей личности во мне отнюдь не угас. Но я бы хотел задать вам несколько вопросов.
– Я с удовольствием отвечу на любой из них.
– Как поживает ваша мать?
– Очень хорошо. Она здорова и сохраняет бодрость духа.
Сэр Клиффорд отвернулся и засмотрелся в окно. На залитой солнцем лужайке резвилась белка.
– Конни была всегда полна жизни, – произнес он. – Обдумывая случившееся в тиши минувших лет, я пришел к выводу, что ей оказалось не под силу быть женой ни на что не годного калеки. И в этом нет ее вины.
– Но ведь вы не такой! – пылко возразила Клэр. – Разве вы ни на что не годны? Да интеллект я ставлю на первое место в жизни. И в этом основная причина моих разногласий с родителями. Они уверены, что главную роль в жизни играет плоть, а вовсе не душа. Я думаю иначе. В вас есть все, что нужно женщине.
– Благодарю вас.
Сэр Клиффорд склонил голову в старомодном поклоне.
– И это вовсе не пустой комплимент.
– Я так и понял. В таком случае вы находитесь на более высоком уровне интеллектуального развития, чем ваша мать. Правда, Конни проявляла большой интерес к живописи и даже писала картины, когда еще была не замужем. Вы умны и необычайно восприимчивы к духовным ценностям. Конни, помню, всегда забывала о том, что я ей рассказывал. Надеюсь, вы никогда не забудете нашу с вами сегодняшнюю беседу о геральдике. Прошу вас, расскажите мне еще что-нибудь о Конни. Как она сейчас выглядит?
Клэр описала наружность матери, добавив при этом, что Конни все еще очень красива, хоть и здорово располнела.
И тогда Клиффорд наконец решился задать вопрос, который все время вертелся у него в голове.
– Она счастлива? – тихо спросил он. – Надеюсь, это ее странное замужество оказалось удачным?
– Да. Она счастлива. Хотя, наверное, вам больно это слышать.
– Я уже не досягаем для какой бы то ни было боли, дорогое дитя, – совершенно искренне признался он. – Расскажите мне подробней о ее жизни.
– Она так счастлива с моим отцом, что ей нет дела до окружающих. И отец, и мать ко мне очень добры и великодушны, но я всегда чувствовала себя посторонней. Я им никогда не была по-настоящему нужна.
Моя дорогая Конни, как страшно это слышать, думал Клиффорд. Оказывается, этот невоспитанный и не слишком учтивый субъект, часто употреблявший словечки из тех, которыми расписаны стены общественных уборных, смог осчастливить тебя на целых двадцать лет. Увы, со мной ты счастлива не была никогда.
Клэр продолжала рассказывать сэру Клиффорду о родителях и о «Лебединой долине». Чувство порядочности не позволило ей открыто сформулировать сожаление, которое она почувствовала, переступив порог этого дома. Горькое сожаление о том, что она не его, сэра Клиффорда, дочь. Отца она описала с самой лучшей стороны.
– Он душой и телом предан матери, – рассказывала она. – Работает на ферме, не покладая рук… Знает подход ко всякой живности…
И так далее.
– А разве у него нет ребенка от первого брака? – неожиданно спросил сэр Клиффорд. – Мне кажется, кто-то у него был.
Клэр снова покраснела. Она не могла заставить себя рассказывать подробно о Глории.
– У него есть дочь. Ей не слишком повезло в этой жизни.
Кажется, сэр Клиффорд все понял. Он круто изменил тему разговора.
– А вы, значит, вступили в Красный Крест. И живете у вашей тети Хильды. Не могу сказать, чтобы я ей очень симпатизировал.
– У нас с ней очень хорошие отношения. Она… она очень чутка, – поспешила вступиться за тетку Клэр.
Человек в кресле-качалке вдруг почувствовал усталость и сильную боль в затылке. День оказался таким тяжелым… Эта внезапная встреча с дочерью Конни расстроила его больше, чем можно было себе представить.
– Вы не возражаете, если я позову лакея? – спросил он. – Думаю, мне придется оставить вас и лечь отдохнуть.
Клэр встала. Ей вдруг снова стало неловко.
– Спасибо вам. Вы были так добры. Вы даже не представляете, как это для меня важно. Увы, прошлого не переделать, но я бы очень хотела увидеть вас снова.
Взгляд сэра Клиффорда оживился. Он протянул девушке руку, и она поспешно вложила в нее свою. Его пожатие оказалось крепким, а ладонь была сухой и холодной.
– Господи, как же вы непосредственны! – воскликнул он. – Вы ворвались в мою жизнь как метеор. Я восхищен и вашим лицом, и душой. Уму непостижимо, как у той парочки могло родиться столь прекрасное создание. Однако как бы там ни было, но им чрезвычайно повезло. Надеюсь, вы тоже не будете обделены судьбой.
Клэр молча высвободила свою руку из его руки и опустила глаза.
– Мне нравится, что вы преданы своим родителям, но только я никогда не смогу поверить в сказку о том, будто вы счастливы с ними.
– Но в этом виновата я, а не они. Я всегда была очень… трудным ребенком. К тому же я идеалистка и максималистка, а таким нелегко.
– Люди, развитые духовно, всегда в той или иной мере идеалисты. Что касается меня, то я вас прекрасно понимаю. Прощайте, но не навсегда. Вы должны знать, что в Рагби вас ждут и… любят.
Ее щеки стали пунцовыми, а в глазах появился какой-то особый блеск. Это произвело на сэра Клиффорда благоприятное впечатление. Он все больше и больше привязывался к дочери Конни. Встреча с ней подействовала на него самым благоприятным образом, и сейчас ему не хотелось ни ерничать, ни даже просто шутить.
– Приходите снова, Клэр, – просто сказал он. – Я очень одинокий человек, да и вы, мне кажется, одиноки. Мы с вами продолжим наши беседы.
– О, я с удовольствием принимаю ваше предложение, сэр Клиффорд! – воскликнула Клэр.
– Замечательно. Вы свободны завтра?
– Да. Назовите час, и я буду у вас.
– В это же самое время. Вместе будем пить чай.
– О, я с удовольствием. Кажется, я должна была позировать Фрэнсису Пиверелу, который пишет мой портрет, но я отложу наш сеанс.
Дочь Конни так хочет видеть меня, изумленно думал сэр Клиффорд. Дочь Конни, которая могла быть и моей дочерью тоже… О, что за нелепая и мучительная мысль!
Клэр направилась к двери.
– Если Элизабет еще не приехала, обойдите сад и взгляните на другие комнаты, – сказал он.
– Спасибо. Непременно воспользуюсь вашим приглашением.
– А вы скажете… вашей матери, что мы с вами подружились? – неожиданно спросил сэр Клиффорд.
Она повернулась и посмотрела ему в глаза.
– Скажу.
– Вашей подруге известно о том, кто вы?
– Нет!
– В таком случае я бы не стал ей об этом говорить. Ни к чему возбуждать к себе лишнее любопытство.
– Я никому ничего не скажу.
– До свидания, Клэр. Дитя мое, я был вам очень рад, – тихо добавил он.
Эти последние слова сэра Клиффорда еще долго звучали в ее ушах. Сегодня она соприкоснулась с человеком особого склада ума и души. Ей казалось, что между нею и этим калекой, бывшим мужем ее матери, вдруг установилась особая тесная связь. В сэре Клиффорде Клэр нашла понимание. То самое, которое безуспешно ждала от своих молодых ровесников.
Интересно, что скажет по этому поводу Конни…
В ожидании Лиз Клэр бродила по саду, анализируя обуревавшие ее мысли и чувства. Она уже скучала по сэру Клиффорду, хоть они с ним расстались несколько минут назад. Без Рагби она не сможет жить. Она вспомнила, с каким страхом ожидала от сэра Клиффорда реакции на ее признание, что она родная дочь Оливера Меллорса. Слава Богу, не выгнал. Больше того – изъявил желание встретиться с ней снова. Ей казалось, это желание шло от самого сердца.
Не может быть, чтобы в Рагби ее привело всего лишь праздное любопытство. Не может быть… Ей так необходимо уцепиться за что-то в прошлом, на что-то опереться, чтобы уцелеть в настоящем. И не просто уцелеть, а жить полнокровной жизнью.
Она оставалась верна своим родителям всей душой, но сэр Клиффорд ее просто очаровал. И ничего тут не поделаешь. Его блистательный ум, страсть к искусству, науке – все это как нельзя лучше отвечало ее желанию сосредоточить все силы души и ума на духовной стороне бытия, по возможности не замечая физическую.
Рагби понравился Клэр еще больше, чем Лон Эндон. Дом был не просто огромен – его архитектура и планировка отличались классической простотой и совершенством. Обстановку комнат составляли настоящие произведения искусств, в них царила эта волнующая атмосфера, какая бывает лишь в настоящих родовых поместьях. Величие Рагби возвышало ее дух. Клэр не могла оторвать взгляд от портретов представителей рода Чаттерли, спокойно взирающих на нее со стен галереи. Она вглядывалась в гордые лица аристократок елизаветинских времен, любовалась изящными пальцами джентльменов, уверенно обхватывающими эфесы шпаги, восхищалась нарядами затянутых в корсеты фрейлин Ее Величества. Некоторые лица казались ей прекрасными, другие были довольно заурядны, однако у всех этих людей умные и проницательные глаза, так похожие на глаза сэра Клиффорда. Один из джентльменов в костюме придворного королевы Анны походил на хозяина Рагби как две капли воды.
Баронет чтил своих знатные предков, и это вызывало у Клэр глубокое восхищение. Как жаль, что судьба сыграла над ним злую шутку, лишив возможности быть отцом будущего наследника Рагби. И все равно этот человек не одинок – он живет прошлым своего славного рода, чувствуя себя спицей в волшебном колесе, которое бесшумно катится через столетия и эпохи. Клэр вдруг почувствовала себя песчинкой в окружении величественных скал. И не мудрено – сегодня ее взору предстали несметные духовные сокровища рода Чаттерли.
Клэр осторожно потрогала массивные серебряные часы в столовой. Идет война, а сэр Клиффорд продолжает жить прежней жизнью, думала она. И он никогда не позволит себе забыть о богатейших аристократических традициях старой доброй Англии. Даже в самые суровые и тяжкие годины.
Последовав совету Клиффорда, Клэр любовалась тончайшим дорогим фарфором в старинных буфетах. И ей стало ясно, почему хозяину дома никогда не бывает скучно. Ведь на самом деле его предки живы. Жив их интеллект, он питает нынешнего хозяина Рагби, человека, в чьих жилах течет знатная кровь Чаттерли. Есть вещи, которые передаются только с кровью, думала Клэр. Ее мать, Конни, прожила с сэром Клиффордом несколько лет, но даже она не смогла унаследовать это величие, создававшееся не одним десятком поколений. Предметы, окружавшие ее в «Лебединой долине», были так мелки и как бы ненастоящи, потому что они, в сущности, не имели истории. Родители жили в уютном удобном доме, наслаждаясь любовью друг друга и не замечая ничего происходящего вокруг. Их не волновало ни прошлое, ни будущее, а только настоящее. Ихнастоящее. Побывав в Рагби, Клэр точно припала к живительному роднику, и ей хотелось пить из него огромными глотками. Она испытывала восторг и ни с чем не сравнимую чистую радость. И это было не мелкое эгоистическое счастье индивидуума, ибо Клэр вдруг открыла для себя, как богата и многообразна окружающая жизнь, и теперь наслаждалась этим открытием.
