Текст книги "Передача Ермакова (СИ)"

Автор книги: Дерек Ламберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

  «Почему, – потребовал он, хватая за руку самого большого хулигана, – ты придираешься к нему?»

  Хулиган по имени Иванов был поражен. "Почему? Потому что он, конечно, жид ».

  «И что?» Павлов был спортивным мальчиком с кремнем в кулаках, что вызывало уважение.

  "И что? Где ты был? Все знают о евреях – это в газетах. Они только что закрыли синагогу по дороге. Это был центр черного рынка золотых рублей и израильских шпионов ».

  «Я не знал, что вы читаете газеты», – заметил Павлов. «Я не знал, что ты умеешь читать».

  На залитой солнцем асфальтовой площадке вокруг двух главных героев собралась толпа. Первоначальная жертва исчезла.

  Иванов, у которого было пудинговое лицо и светлые волосы, остриженные челкой, проигнорировал вопрос. «Мой отец рассказывал мне о жидах. Он был на войне ... »

  «Так было и со мной».

  «Он сказал, что евреи не будут воевать. Он говорит, что мы должны закончить работу, начатую Гитлером ».

  «Тогда твой отец идиот. Я родился в Ленинграде. Евреи хорошо воевали. А как насчет еврейских генералов? »

  Уклоняясь от логики, Иванов искал отвлекающий маневр. Он внимательно вглядывался в суровое темное лицо Павлова, его чепец черных волос, его ястребиный нос; он видел ум и красоту, и это его бесило. «Вы жид?» он спросил. «Вы Абрашка?»

  Толпа мальчиков молчала. Вопрос был провокацией, оскорблением; хотя они не были уверены, почему. Почему еврей так отличался от казаха, киргиза, узбека?

  Иванов усмехнулся. «Докажите это.»

  Внутри Павлова застыла холодная, темная злость, не похожая на гнев, который он испытывал раньше. Он хотел сделать Иванова бесчувственным; чтобы убить его. «Я докажу это», – он сжал кулаки, – «этими».

  Иванов все еще пытался усмехнуться. «Это не доказательство».

  «Какие доказательства вам нужны?»

  «Покажи нам свой член».

  Недавно в Подмосковье разгорелся скандал по поводу Левина-обрезателя. Он сделал небольшую операцию на половом члене ребенка, а затем на пару дней уехал в Ленинград. Но был сепсис, поэтому родители ребенка отвезли ребенка в клинику, где еврейский врач перевязал порез и сказал родителям, что им не о чем беспокоиться. Но носильщик сообщил о случившемся в полицию.

  Спустя три недели, после интенсивных допросов, Левин выступил с публичным заявлением об отказе от профессии. Это был варварский ритуал, – объявил он битым голосом. Он призвал евреев всего Советского Союза отказаться от этого.

  Павлов двинулся на Иванова. Иванов попятился, апеллируя к остальным: «Держу пари, что его вырезали». Некоторые хихикали, остальные молчали, потому что здесь было уродство, которого они не могли понять.

  Павлов ударил его сначала левой, затем правой, выбив зуб. Иванов упорно сопротивлялся, но он не мог сравниться с неумолимой решимостью своего противника, его контролируемой жестокостью. Он получил домашние удары по лицу и животу, но они не подействовали на Павлова, который продолжал нападать на него. Павлов окровавил нос Иванова, закрыл один глаз, ударил его кулаком в солнечное сплетение. Иванов спустился и продолжал хныкать.

  Павлов стоял над ним. «Так ты хочешь увидеть мой член? Тогда ты увидишь это и ляжешь, пока я буду на тебя мочиться ».

  Павлов расстегнул ширинку и вынул пенис с неповрежденной крайней плотью. Но от унижения его спасло появление учителя. Он застегнулся и демонстративно встал рядом со своим упавшим противником.

  Они оба были наказаны за драку, но причины драки не упоминались. Учитель, казалось, понимал отношение Иванова; также он понялРеакция Павлова на предположение, что он может быть евреем.

  Это был личный позор Павлова: он воспринял это предложение как оскорбление. Он решил узнать больше о своем беспородном происхождении и спросил отца: «Я русский или еврей?»

  Они сидели в маленьком деревянном домике на восточной окраине Москвы и пили борщ , розовато-лиловый и простоквашенный с ложками сливок, и черный хлеб, который Виктор раскатал в лепешки. Его отец, хотя все еще был молодым человеком, был почти отшельником, скрывал свое еврейство, зарабатывал скудно на жизнь случайными заработками и держал нос в чистоте. Хотя в предсмертной агонии Сталин все еще держался за таран.

  Его отец перестал пить суп. «Почему вы спрашиваете?»

  Виктор рассказал ему, что произошло на детской площадке.

  Его отец выглядел обеспокоенным. «Зачем ссориться из-за таких вещей?»

  "Я не знаю. Почему я должен так злиться из-за того, что он предположил, что я еврей? »

  Его отец перегнулся через стол, ткнув ложкой в ​​воздухе. «Слушай, мальчик, ты советский гражданин. Вы зарегистрированы как один. Я тоже советский гражданин. Забудьте все, что вы знаете о своих предках ». Он сделал паузу. «Даже о твоей матери. Это великая страна, пожалуй, самая могущественная страна в мире. Гордитесь тем, что принадлежите к нему. Не жертвуйте своей жизнью ради мучеников ».

  Глядя на изможденное лицо своего отца, Виктор знал, что, хотя он говорил правду, он лгал. Впоследствии он задумался, было ли тогда принято решение бороться за сионизм. Из-за извращенности, из-за презрения – не полностью осознанного в то время – из-за отцовской слабости; из-за собственного стыда.

  От мальчика, которого он защищал на детской площадке, он узнал об Израиле. Когда-то его называли Палестиной, и его населяли тысячи людей, приехавших из Египта.лет назад. Они читали Библию, поклонялись своему собственному Богу, их земля была разрушена римлянами, и они распространились по всему миру. С собой они унесли свои традиции, свою Библию, свои обычаи, свою диету, свои страдания. Мальчик рассказал своему спасителю, что на протяжении всей истории евреи подвергались гонениям, а во время холокоста нацисты убивали их миллионами.

  Виктор завидовал мальчику его первородству; но он не мог понять, как он принял свое положение.

  Еврейство Павлова продолжало беспокоить его в раннем подростковом возрасте; но это была всего лишь игла, а не нож, которым он должен был стать. Были летние лагеря, спортивные состязания и девушки, чтобы отвлечь его; он начинал как ученый с острым математическим мозгом, и школа возлагала на него большие надежды в университете.

  Только когда он достиг возраста, когда молодые люди ищут причину, то есть когда он стал студентом, Виктор Павлов сделал первые шаги, которые должны были привести его на путь государственной измены в 1973 году.

  * * *

  Ему было девятнадцать, и он спал со страстной еврейской девушкой, немного старше его, на черноморском курорте Сочи. Он был в комсомольском лагере, она жила в одном из 650 санаториев города. Ее страсть и опыт доставили ему большое удовольствие; но ее пыл имел долгосрочный характер, и он ожидал неприятностей, если он разорвет роман, от ее брата, жилистого молодого человека с большими мускулами, прилипшими к его выступающим костям, с лицом фанатика и преждевременно облысевшим. нашивка в виде тюбетейки.

  В один сонный день, когда солнце бросало косяки света на синее море, Виктор и девушка Ольга Солиман пошли по горной дороге в Дагомыс, столицу русского чая, в 20 км от Сочи. Пили чай на крыльце бревенчатой ​​хижины, ели кубанские пироги, потом направились влеса. Их занятия любовью вызывали у них повышенное вожделение на ложе из сосновых иголок, а солнце бросало на их тела леопардовые пятна тепла. Открытый воздух, солнце, сосновые леса были такими афродизиаками, что Виктор был быстрее обычного. Но, ожидая его, Ольга тоже.

  Она указала на его половую клетку, уменьшающуюся в своем маленьком мясистом капюшоне. «Я не должна позволять тебе трогать меня этим», – сказала она. «Почему ты его не отрезал?»

  Это была шутка, и Виктор засмеялся. Но это также была правда, и часть его ненавидела шутку.

  «Слишком поздно», – сказал он. «Возможно, мне стоит все это отрезать».

  Она уткнулась в него носом, кусая его за ухо. Юбка обвивала талию, а большие груди с коричневыми сосками оставались свободными. Она сказала: «Никогда не делай этого. Мне это очень пригодится ». Она подразумевала, что в долгие годы вперед. И все же, подумал Павлов, с солнечными пятнами на его коже и ее запахом в ноздрях, я люблю ее. Зная в то же время, что он этого не сделал, не в абсолютном, постоянном смысле. Любовь была эмоцией, которую он мог контролировать. Он не был так уверен в ненависти.

  Взявшись за руки, они пошли по горной дороге в Сочи, где, как утверждается, минеральные воды Мацесты могут помочь пациентам, страдающим сердечными заболеваниями, неврозами, гипертонией, кожными и гинекологическими заболеваниями. В Сочи было не так уж много проблем, и в брошюрах утверждалось, что 95 процентов всех тех, кто обратился за лечением, покинули курорт значительно выздоровевшим или излеченным. Но Виктора Павлова среди них не было. Его болезнь уходит в прошлое, и никто никогда не придумал лекарства.

  Когда они приехали в санаторий «Кавказская Ривьера», который принимал гостей Интуриста и поэтому был престижным, их ждал брат Ольги Лев.

  Он посмотрел на Виктора с братской угрозой. «Хорошо провел время?» В санатории останавливались и родители Ольги.и считалось, что Виктор Павлов уже был членом семьи и должен был сделать это законным.

  «Приятно», – сказала Ольга. «Но утомительно». Позволив подтексту тонуть, прежде чем добавить: «Это была долгая прогулка». Она удовлетворенно улыбнулась – собственнически, подумал Виктор Павлов.

  Они стояли в холле санатория, дышали прохладным лечебным воздухом.

  Лев сказал: «У меня для тебя плохие новости». Он держал длинный конверт мантильи с надписью «Московский университет».

  Ольга взяла конверт. «Почему плохие новости?»

  Лев Солиман поморщился. «Есть ли еще что-нибудь?»

  Все трое учились в университете и изучали разные предметы.

  «Ты пессимист», – сказала Ольга брату.

  «Я реалист».

  «К черту твой реализм».

  Но ее пальцы дрожали, когда она разорвала конверт одним декадентским ногтем, покрытым розовым лаком.

  Она медленно прочитала письмо. Потом она начала дрожать.

  «Что это?» – спросил Виктор.

  «Какие хорошие новости?» – спросил ее брат.

  Она снова сложила письмо, положив его обратно в конверт. «Меня исключили из университета», – сказала она.

  Некоторое время они молчали. Тогда Виктор спросил: «Почему?» Он сделал паузу, потому что знал ответ. «Вы хорошо справлялись… ваши экзамены были хорошими».

  Лев Солиман повернулся к нему. «Не делай вид, что не знаешь. Не будь слишком лицемером, полукровкой. Ее исключили, потому что она еврейка ».

  * * *

  Когда они вернулись в Москву, Виктор Павлов сказал Льву Солиману, что, по его мнению, ему следует бросить университет.

  Шли по парку Горького, наполнили это поздний летний день, с юношей, играющей на гитаре, собирающимися семьями, любовниками, солдатами профсоюзов и моряками. Играли оркестры, гребные лодки патрулировали мшистые воды озера, колесо обозрения уносило кричащих девушек в небо и обратно.

  «Почему?» – спросил Лев. «Опять твоя вина?»

  «Возможно.» Они остановились в ларьке возле небольшого театра и купили бокалы шипучего вишневого ликера. Теперь они были близки, эти двое, достаточно близко, чтобы без злобы обмениваться оскорблениями. «Я чувствую себя предателем».

  «Не надо», – сказал Лев Солиман. «Почувствуй себя героем».

  «О чем ты, черт возьми, говоришь?»

  «Я вам скажу.» Лев указал на колесо обозрения. «Давай прокатимся. Там нас никто не может подслушать. Даже КГБ »

  Колесо остановилось, когда они были в зените, и они посмотрели вниз на залитую жаром Москву; золотые купола отброшенных религий, сонная река, пальцы новых многоквартирных домов. Лев Солиман указал на пигмеев в парке. «Хорошие люди», – сказал он. «Великая страна. Не сомневайтесь в этом ».

  «Я не знаю», – сказал ему Виктор. «Я родился в Ленинграде. Любая страна, которая может вернуться после потери двадцати миллионов, – великая страна. Но не так ли хорошо, если ты еврей, а?

  «Но это не так».

  Ветерок вздохнул в стойках колеса; машина приземлилась в пространстве, слегка покачнулась.

  Павлов сказал: «Я есмь еврей.»

  «Это не то, что написано в ваших бумагах».

  «Вы не можете винить меня в этом. Тысячи евреев зарегистрированы как советские граждане через смешанные браки ».

  Лев пожал плечами. "Может быть. Но ты более убедительный случай. Все ваши семейные записи уничтожены в Ленинграде. Возможно, твоя мать была чисто русской.

  «Она была еврейкой».

  «Это не то, что ваш отец сказал властям. А такжеон тоже прописан как гражданин СССР. Итак, вы видите, ваше дело довольно однозначно ".

  Виктор сердито повернулся, заставив машину покачнуться. «Что вы получаете в?»

  «Просто это». Инстинктивно Лев огляделся в поисках подслушивающих; но были только птицы. «Вы можете быть гораздо полезнее для движения, чем любой, у кого в паспорте стоит еврей». Он схватил Виктора за руку. «Внутри движения есть движение. Вот где ты принадлежишь.

  * * *

  Через месяц Льва Солимана исключили из университета. В его однокомнатной квартире был произведен обыск по статье 64 – «предательство Родины». Его доставили в Большой дом и допросили. Через две недели его перевели в психиатрическую лечебницу. Виктор увидел его еще раз два года спустя; к тому времени он был сумасшедшим.

  * * *

  Лев Солиман оставил Виктора Павлова зародышем подпольного движения, зародившегося в апреле 1942 года, когда был основан Еврейский антифашистский комитет Советского Союза (ЕАК). В те дни русские нуждались в евреях, чтобы помогать бороться с нацистами и распространять пропаганду во всех четырех концах мира, куда их привела диаспора.

  Впервые с тех пор, как в 1930 году еврейская секция Коммунистической партии Евсекция была распущена, советские евреи имели в ЕАК официально санкционированную организацию. Его журнал назывался «Единство», и среди его авторов были родители Льва Солимана.

  JAC был, конечно, еще одной падающей звездой, трепещущей во тьме предрассудков. Евреи думали, чтосотрудничая с Советским Союзом в разгроме Гитлера, они также строили мирное будущее в России. В 1943 году, когда эмиссары ЕАК Михоэлс и Феффер совершили поездку по еврейским общинам США, Великобритании, Канады и Мексики, Иосиф Сталин лично пожелал им всего наилучшего.

  Была такая надежда на новое понимание между русскими и евреями, что сионистские лидеры даже предложили встречу между Хаимом Вейцманом и Сталиным. Черчилля попросили собрать их в Ялте в 1945 году; но Черчилль отверг эту идею: Черчилль знал лучше.

  Все это время солиманы радостно трудились за дело и будущее своего сына Льва.

  Союзники наконец победили нацистов, и советское отношение к JAC начало охлаждаться: начинались черные годы сталинских еврейских чисток. 13 января 1948 года в Минске был убит Соломон Михоэлс, директор Московского государственного театра идиш и один из двух эмиссаров, распространивших эту информацию по миру в 1943 году. Он был личностью, и он становился лидером русского еврейства.

  За убийством последовала ликвидация комитета. Родители Льва Солимана были обвинены по статье 58/10, часть 2, к десяти годам лагерей строгого режима по обвинению в «принадлежности к еврейской националистической организации и распространении националистической пропаганды». За Львом ухаживало государство.

  Когда Хрущев пришел к власти, Солиманов помиловали, и семья воссоединилась в Москве. Лев продолжил образование, заняв место в Московском университете.

  Но JAC оставил на нем свои шрамы. Он презирал наивность, никому не доверял. Организованный протест выполнял определенную функцию, но для Льва это было поводом для нытья, признания советского превосходства. Осторожно, осторожно. Лев Солиман на осторожность плюнул.

  Он собрал вокруг себя полдюжины молодых фанатиков, которые считали насилие единственным благородным делом. решение. Как и другие экстремисты во всем мире, они не обязательно выражали убеждения тех, за кого боролись. Но это их не беспокоило; они считали терпеливую решимость советских сионистов слабостью и действовали тайно, обращаясь как с ортодоксальными сионистами, так и с русскими как с врагами.

  Это было ядро ​​подрывной деятельности, с которым Лев Солиман познакомил Виктора Павлова. Ядро, лидером которого вскоре должен был стать Павлов.

  * * *

  Осенью 1962 года Павлов приступил к конструированию своей обложки. Он уже имел советское гражданство, но ему нужно было установить безупречные рекомендации. Тайная полиция знала о его отце; поэтому они знали, что в нем было хотя бы немного еврейской крови. Итак, с одобрения КГБ, он работал с еврейским подпольным движением, издающим самиздатские газеты, вывозящим из страны подрывную литературу и доносившим информацию о своих коллегах.

  Через год он стал признанным провокатором студенческого движения. Он получил блестящую степень по математике и отправился в Ленинград изучать компьютеры, чтобы сделать себя бесценным для страны, отсталой в таких изысканиях.

  Там он познакомился с девушкой, которую в восемнадцать лет сделали Героиней Советского Союза. Виктор Павлов приветствовал ее как средство сделать свое прикрытие неприступным.

  Анна Петровна была духом России, розой Сибири. Ее храбрость вдохновила легион комсомольцев двинуться на восток, построить города на морозе, осваивать враждебные территории своего богатства.

  Анна Петровна, студентка-геолог, улетела в Арктическую Сибирь на восьмиместном Ан-2 с двумя молодыми людьми. Ей заснеженная тайга севера, населеннаяолени и первобытные племена были кладезем драгоценных камней – изумрудов, аметистов, топазов, яшм, сапфиров, гранатов. Но ее очаровывали бриллианты.

  С увеличительным стеклом в руке она ползла по замерзшей реке два месяца, в среднем проезжая милю в день, в поисках кимберлита, сине-серой земли, которая рекламирует присутствие алмазов.

  После первого месяца она не могла стоять прямо. Ближе к концу второго, когда дикая местность на короткое время таяла, и она шлепала на ободранных коленях по слякоти, она была на грани того, чтобы сдаться. Однажды она достигла хребта холмов и увидела равнину, покрытую снегом под лиловой дымкой. Она лениво наклонилась и взяла горсть грязи, болезненно выпрямляясь. Грязь была серо-голубой.

  В течение недели она и двое молодых людей копали. Однажды ясным утром они посмотрели вниз на шахту и увидели внизу сияющий синий свет. Это был первый алмазный дымоход в этом районе, и его назвали «Голубая вспышка».

  Анна Петровна и Виктор Павлов встретились однажды вечером в клубе «Белые ночи» в Ленинграде и полюбили друг друга; она безоговорочно, он – глубоко и страстно, но с долей расчета в душе, кусочком льда, который никогда не тает.

  Брак был популярен. Такой сплав талантов; Такой союз русской красоты – он с сильным смуглым лицом и чепцом блестящих черных волос, она сибирячка с ее крутой, блестящей внешностью – такое лицо манит из рекламных проспектов Аэрофлота. Свадьбу отметили фотографией в « Комсомольской правде» и рассказом о гениальных красавцах, которых эта пара произведет.

  * * *

  Медовый месяц они провели в Сибири на берегу Байкала – Святое море, Северное море, Богатое море. Такправо на их союз со всеми его причудливыми превосходными степенями. Здесь Чингисхан когда-то располагался лагерем в самом центре территории Марко Поло, Строгонова, Ермака, Годунова, Кучума. Самое глубокое озеро в мире, 400 миль в длину и 50 миль в ширину, заполнено 336 реками и изливается только одной, Ангарой. Населен пресноводными тюленями, омулем и ярко-зелеными губками, которыми крестьяне чистят свои горшки. Зимой покрытый льдом глубиной девять футов, который раскалывается с треском, как гром, измученный штормами и землетрясениями, которые когда-то давным-давно разрушили Цыганскую степь на восточном берегу, убив 1300 человек в трещинах, гейзерах и паводковых водах.

  Но сегодня воды успокаивались плавучими островками цветов, похожими на отражения облаков, и единственным устрашающим зрелищем были белые горы вдалеке.

  На все это смотрели с помятой кровати в гостевом доме на Листвянке. Он очень смуглый и волосатый возле ее белого тела.

  «Виктор Павлов, – сказала она, – я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя.

  «И я люблю тебя, Анна Петровна, Героиня Советского Союза».

  «Это беспокоит тебя?» Она погладила его грудь, его плоский живот, его пол.

  «Нет, а почему это должно быть?»

  «Это беспокоит других мужчин…»

  «К черту других мужчин».

  «Их расстроило то, что меня сделали героиней. Что я ползала на четвереньках два месяца, как сумасшедшая уборщица.

  «Меня это не беспокоит. Должно быть, они были очень слабыми людьми ».

  "Они были. Глупые мужчины. Ты самый сильный человек, которого я когда-либо знал. Я почувствовал твою силу, когда мы впервые встретились. Она поцеловала его. «Как какая-то внутренняя сила. Как секрет ».

  «У всех нас есть секреты», – сказал он. «Вы – ваши любовники,ваши самые сокровенные мысли. Даже то, о чем ты думаешь, когда смотришь оттуда. Он указал на клумбу из розовых цветов, проплывающую мимо окна. „Мы даже храним секреты от самих себя“.

  Она покачала головой, и ее мягкие светлые волосы упали ей на лицо. «У меня нет секретов. Просто глупые амбиции любой девушки. Несколько бессмысленных мужчин перед правильным, единственным ». Она прижалась к нему. «В чем ваш секрет, Виктор Павлов?»

  Он не ответил.

  Она положила его руки на кровать, глядя на него своими голубыми глазами, в которых он мог видеть солнечный свет и снег. «Вы меня немного напугали».

  «Я не могу представить, что ты кого-то боишься».

  «Пообещай мне, что всегда будешь верен?» Она подумала об этом. «Даже когда ты пойдешь с другими женщинами – ты останешься верным?»

  «Я всегда буду верен», – солгал он.

  «А будут другие женщины?»

  «Никаких других женщин», – сказал он ей, потому что это не было его изменой. «Я предам все, что ты дорожишь», – подумал он. Он прижался лицом к ее твердой белой груди.

  «Я рада», – сказала она, поглаживая его по волосам. «Я пытался быть изощренным. Мужчины идут с женщинами и остаются верными своим женам. Мне бы этого не хотелось ».

  «Только ты», – сказал он.

  «Мы будем хорошо ладить вместе, ты и я. Мы любим одни и те же вещи».

  «Ах да, – сказал он. „Те же вещи.“ Думал, что в каком-то смысле это правда.

  «Виктор?»

  «Да?»

  «Я прав, не так ли?»

  Он целовал ее, ласкал ее грудь, а когда снова стал жестким, с отчаянием занимался любовью.

  Когда они закончили, он выглянул в окно и увидел проплывающую мимо рыбацкую лодку, ветер подхватил ее парус. В этом моменте была иллюзорная неизменность, и он всегда это помнил.

  * * *

  В 1962–67 Виктор Павлов укрепил свои позиции. Он много работал и стал ведущим специалистом в области компьютеров в России. Ему дали квартиру на Кутузовском проспекте в Москве, достойную героя и героини.

  Перед отъездом из Ленинграда он нашел спрятанный в книжном магазине напротив Гостиного двора тонкий буклет, напечатанный старым идишским издательством «Дер Эмес», содержащий еврейский алфавит. Он держал его запертым в своем столе; позже он получил учебник иврита.

  Но это был период разочарования. Теперь в его группе революционеров было двенадцать членов, называющих себя зелотами. Но, если не считать закладывания бомб и возрождения бешеного семитизма черных лет, они не нашли ничего положительного. Павлов внутренне злился. Осторожно, осторожно! Его брак пострадал, и Анна, не понимая, не зная, что он еврей, нашла утешение в своей работе, которая привела ее в драгоценные пустоши Сибири.

  Только в 1967 году, когда за шесть дней израильтяне разгромили арабов и желание поселиться на Земле Обетованной вспыхнуло по всему Советскому Союзу, окончательный план начал формироваться в умах Виктора Павлова и зелотов. .

  * * *

  Евреи были в неистовстве, бомбардируя власть апелляциями. Президиум Верховного Совета СССР, Генеральный секретарь ООН, Международный Красный Крест, Кнессет, Комиссия по правам человека, ООН, премьеры, редакторы, враги, друзья.

  Виктор Павлов, изучавший изменчивую историю сионизма в России, относился к их усилиям с добродушным цинизмом.

  Движение предшествовало мировому сионизму. В 1884 году четырнадцать евреев из Харькова высадились в Яффо, и даже до Первой мировой войны большинство из сорока поселений в Палестине были основаны российскими евреями.

  Когда в октябре 1917 года к власти пришли большевики, движение кипело от волнения. Но, как всегда, ажиотаж был недолгим. 1 сентября 1919 года ЧК оккупировала помещение ЦК сионистов в Ленинграде, конфисковала все документы и 120 000 рублей, арестовала членов комитета и запретила «Хронику еврейской жизни». На следующий день в Москве были арестованы сионистские лидеры.

  Впоследствии преследование приняло зигзагообразный характер. Были освобождены заключенные евреи; другие были арестованы; Семьдесят пять делегатов съезда в Москве были обвинены в контрреволюционной деятельности – как утверждается, в помещениях ЦК сионистов были обнаружены плиты пероксилинового хлопка – и брошены в тюрьму в Бутирках.

  В 1921 году давление ослабло. В 1922 году он снова застыл. 51 член популярного крыла сионистов был арестован и обвинен в обращении за помощью к реакционным элементам, от Ллойд-Джорджа до Папы Римского.

  Продолжались массовые аресты. Русские хотели избавиться от нескольких одноразовых нарушителей спокойствия, и в обмен на заявления о том, что их деятельность была антисоветской, некоторым было разрешено отправиться в Палестину.

  К 1928 году тысячи евреев находились в тюрьмах и лагерях. Их избивали, пытали, морили голодом, бросали в одиночные камеры. К 1929 году все колхозы Гехалуца, готовившие евреев к условиям жизни в Палестине, были ликвидированы. В период с 1925 по 26 год 21 157 евреев удалось выбраться из России: с 1931 по 1936 год всего 1848 евреев добрались до Палестины.

  В 1934 году был разрушен последний форпост подпольного сионизма – Московский центральный исполнительный комитет Цейрей Цион и Союз сионистской молодежи. Его члены были заключены в тюрьму, а правительство сочло сионизм мертвым.

  Он возродился в начале Второй мировой войны, когда Советский Союз аннексировал районы Восточной Европы, увеличив его население на два миллиона евреев, преимущественно сионистов. Сотни тысяч из них были немедленно отправлены в исправительно-трудовые лагеря.

  В июне 1941 года немцы вторглись в Россию, вырезали всех встреченных евреев, а спустя годы русские построили игровую площадку на месте одного из своих убийств в Бабьем Яру.

  Затем последовало формирование JAC. За надеждой неизбежно следовало разочарование.

  После войны Сталин поддержал создание Государства Израиль, поскольку считал, что это знаменует распад британской власти на Ближнем Востоке; Россия была одной из первых держав, признавших новую страну в 1948 году. Но после смерти Сталина в 1953 году политика изменилась: американцы сохранили влияние в Израиле, а Советский Союз решил подорвать мощь Запада, поддержав арабов.

  Внутри России Хрущев обрушился на мертвого диктатора Сталина, осудив его бойню. Виктор Павлов вспомнил, какое влияние произвела речь Хрущева в его классе. Он также вспомнил, что в нем не упоминалось о преследовании евреев Сталиным.

  Во время правления Хрущева террор внутри Советского Союза ослаб. Когда он был свергнут и Леонид Брежнев и Алексей Косыгин наконец пришли к власти, премьер-министр Косыгин объявил в Париже 3 декабря 1966 года, что «что касается воссоединения семей, если некоторые семьи хотят встретиться или уехать. Советский Союз, им дорога открыта и нетПроблема в этом… »5 декабря его заявление было опубликовано в« Известиях » .

  Он запустил поток заявок на выездные визы в ОВИР.

  В период с 5 по 11 июня 1967 года Израиль разгромил вооруженные Россией армии Египта, Сирии и Иордании, а 10 июня Советский Союз разорвал дипломатические отношения с Израилем; Советское отношение к еврейской эмиграции снова ожесточилось.

  5 августа Виктор Павлов наткнулся на копию « Советской Латвии», в которой сионизм уподобляли мафии. Сравнение ему понравилось.

  * * *

  Сюжет собран в несколько этапов. В 1967 году это было просто связано с вывозом евреев из России. На вечеринке в 1969 году, за год до суда над ленинградским скайджеком, он принял более определенную форму.

  Вечеринка проходила в московской квартире Павлова на Кутузовском в многоквартирном доме, где жили иностранные дипломаты и журналисты, охраняемые у ворот милиционерами и прослушиваемые КГБ. Многие жители посчитали скрытые микрофоны шуткой; около двух кончают жизнь самоубийством каждый год. Квартира у Павловых, потому что комплекс был одним из лучших в городе, и иностранцам было приятно видеть гордость советских мужчин и женщин, пересекающих обшарпанный двор.

  Гостями Павловых в этот вечер были ученые, математики, геологи, поэт Евтушенко, балерина из Большого театра и некоторые сотрудники престижного журнала « Новый мир» .

  Павлов беседовал с профессором Давидом Гопником, членом-корреспондентом Украинской академии наук, заведующим отделом Донецкого вычислительного центра. Они говорили символами и электрическими импульсами, утомляя других гостей, так что в конце концов они оказались изолированными в углу гостиной.

  Гопник, худощавый мужчина в очках с низким лбом, что противоречит распространенным представлениям об интеллекте, небрежно сказал: «Сегодня я снова пытался выбраться».

  Павлов с удивлением посмотрел на него. «Убирайся откуда?»

  Гопник выглядел одинаково удивленным. «Из России, конечно. Мне снова отказали ».

  «Я не знал, что ты еврей».

  Гопник ухмыльнулся. «Верните меня через компьютер, и вы закончите с Моисеем». Он оглядел остальных гостей, болтавших с советским шампанским и водкой «Столичная», купленными в долларовом магазине на первом этаже дома. «И я здесь не единственный. Некоторые из ваших гостей – продукт смешанных браков. Один или двое изменили свои имена. Товарищ Гольдштейн в советском обществе далеко не уедет ».

  «Вы все сделали правильно», – прокомментировал Павлов.

  «Только потому, что им нужны мои мозги». Гопник взял с подноса наемной официантки Павлова кусок тоста, намазанный икрой, и бокал шампанского. «Мои мозги – моя беда. Без них я мог бы быть сегодня в Иерусалиме ». Он понимающе уставился на Павлова. «Есть ли в вас хоть немного еврейской крови, товарищ Павлов?»

  Прямой вопрос Павлову не задавали еще со студенческих лет. Отрицать это было предательством, богохульством; как предать свою мать тайной полиции. Чтобы подтвердить, что он воткнул нож в крышку, которую он готовил семь лет. КГБ знал о разбавленном еврейском штамме через его отца, не более того. По их мнению, он показал себя образцовым советским гражданином, готовым дать отпор любому сионисту.