355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Деон Мейер » Смерть на рассвете » Текст книги (страница 25)
Смерть на рассвете
  • Текст добавлен: 16 октября 2016, 22:23

Текст книги "Смерть на рассвете"


Автор книги: Деон Мейер


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

59

Хоуп Бенеке пришла вечером.

– Он должен отдыхать! – возмутилась медсестра.

– Она и так целую неделю ждет, – вступилась за гостью Джоан ван Герден.

– На сегодня она – последняя.

– Обещаю.

Как будто он сам не имел права голоса.

Мать и медсестра вышли, а Хоуп вошла.

– Ван Герден, – сказала она, оглядывая капельницу, выключенные сейчас мониторы, повязки и черные круги у него под глазами. Взгляд у нее затуманился.

Он посмотрел на нее и кое-что заметил: какую-то тень, неясный отблеск. В ней что-то изменилось. Осанка, посадка головы и шеи. Что-то сдвинулось.

Ван Герден подумал: она утратила невинность. Она увидела зло.

– Как мне вас отблагодарить?

– В тумбочке, на нижней полке, – ответил он. После кислородной маски голос был какой-то чужой. Ван Герден не хотел, чтобы она благодарила его, потому что не знал, как реагировать на ее благодарность.

Хоуп смутилась, удивилась, но все же нагнулась и открыла металлическую дверцу.

– Там документы.

Хоуп Бенеке вытащила конверт.

– Вы имеете право знать, – сказал ван Герден. – Вы и Крошка. Но потом документ нужно уничтожить. Я обещал Яуберту.

Она просмотрела первые страницы и кивнула.

– Не надо меня благодарить.

На ее лице отразился целый спектр эмоций.

– Расскажите лучше про себя… как вы?

Она присела у кровати.

– Начала ходить к психотерапевту.

– Хорошо, – одобрил ван Герден.

Она отвернулась, потом снова посмотрела на него:

– Мне нужно кое-что вам сказать.

– Знаю.

– Но это может подождать.

Ван Герден ничего не ответил.

– Кемп передает вам привет. Говорит, насчет вас можно не беспокоиться. Мол, сорняки живучие.

– Кемп! – Ван Герден покачал головой. – Такой чуткий, такой заботливый.

Хоуп криво улыбнулась.

– Вам надо отдыхать, – сказала она.

– Все только и твердят мне это.

Утром, когда он выписывался из больницы, пока одевался и складывал вещи, ему принесли посылку – старую коробку из-под вина. Коробка была завернута в коричневую бумагу и перевязана лентой. Ван Герден был один, когда вскрывал посылку. Внутри была записка в белом конверте, написанная на тонком листе бумаги до ужаса аккуратным почерком: «Я получил по ранду за доллар, потому что банкноты очень старые. Алмазы пошли лучше. Вот твоя половина».

И внизу – буква «О», обозначающая «Орландо».

Коробка была доверху набита пачками туго перетянутых двухсотрандовых купюр.

Ван Герден закрыл коробку.

Кровавые деньги.

В его доме было чисто, все сияло и блестело. Прежние занавески заменены на другие, легкие, белые с желтым и светло-зеленым; через них проникали лучи солнца. На столе стояли цветы.

Мама!

Мыться пришлось в раковине, чтобы под душем не намокли повязки. Ван Герден оделся, медленно побрел к гаражу, сжимая в руке ключи от пикапа. У двери пришлось немного отдохнуть. Голова кружилась. Он сел за руль.

В госпитале его попросили подождать. Мед брат пошел предупредить Бестера Бритса.

– Полковник сказал, что вы можете войти, но вам нельзя долго оставаться. Он пока еще очень слаб. И говорить не может. Ему предстоит операция на голосовых связках. Он общается с помощью блокнота и ручки, но быстро устает. Поэтому, пожалуйста, не задерживайтесь.

Ван Герден кивнул. Медбрат придержал ему дверь.

Бестер Бритс был бледным как смерть. Исхудал, осунулся, голова в бинтах, в сгибе локтя капельница.

– Бритс! – позвал ван Герден.

Глаза Бритса следили за ним.

– Я прочел показания Верготтини. По-моему, я все понимаю. Насколько можно такое понять.

Бритс заморгал.

– Не знаю, как ты выбрался из Ботсваны живым, но догадаться могу. Кто-то приехал вовремя, кто-то…

Разведчик достал блокнот и начал писать. Ван Герден ждал. Бритс перевернул блокнот, чтобы было видно.

«ЦРУ. В вертолете. Через двадцать минут».

– ЦРУ прислало подкрепление?

Бестер моргнул.

– А когда ты поправился, твоя карьера была кончена, деньги и алмазы пропали, в ЦРУ шипели, как змеи, а буры остались в дураках.

Бритс снова моргнул.

– И ты начал охотиться на них?

«После работы», – написал Бритс.

– Власти предпочли забыть о случившемся?

Бритс моргнул.

– Надо же! – изумленно воскликнул ван Герден. Двадцать три года тоски и ненависти. – Я читал последние выпуски газет. СМИ по-прежнему не в курсе того, что происходит. Знают только какие-то куски.

Бритс написал: «Все так и останется. США оказывают давление».

Ван Герден покачал головой:

– Невероятно! А как же Меченый – Вентер? Ему ведь предстоит суд.

Бритс поморщился.

«Суда не будет».

– Его не выпустят!

«Вот увидишь».

Они переглянулись. Ван Герден вдруг понял, что ему нечего сказать.

– Я просто хотел сказать тебе, что, по-моему, я все понимаю.

«Спасибо».

Ван Гердену захотелось уйти.

А теперь в город. Руланд-стрит. К компьютерщикам. Найти Расселла Маршалла, человека, который обрабатывал фото Схлебюса.

– Слышь, друг, а ты ведь герой! – воскликнул Маршалл, когда увидел, кто к нему пришел.

– Ты веришь СМИ. Это не круто, – возразил ван Герден.

– Что, принес еще фотки?

– Нет. Хочу купить компьютер. Но не знаю, с чего начать.

– Аврил, – обратился Маршалл к девушке-администратору, – принимай звонки. Мы едем за покупками.

Он распаковал компьютер и принтер, подключил по инструкции, оставленной Маршаллом, подождал, пока компьютер загрузится, и щелкнул по иконке с надписью «Ворд». На экране возник виртуальный лист бумаги. Чистый. Ван Герден посмотрел на клавиатуру. Та же раскладка, что и на пишущей машинке, на которой он печатал в университете. Он встал, взял компакт-диск. Моцарт. Легкая музыка, поднимает настроение.

Он напечатал абзац. Удалил. Попробовал снова. Удалил. И еще раз.

Выругался. Удалил написанное. Встал.

Может быть, поможет Бетховен. Четвертый концерт для фортепиано. Ван Герден сварил кофе, отключил телефон, сел.

С чего начать?

С начала.

«Моя мать была художницей. Мой отец был шахтером».

60

Биллем Нагел умер в больнице, а я вернулся к себе домой – как был, в окровавленной одежде. Ее там не оказалось. Я поехал к ней домой, она открыла, увидела кровь, выражение моего лица и сразу все поняла. Я протянул к ней руки. Она оттолкнула меня.

– Нет, Зет, нет, Зет, нет! – В ее голосе слышалось то же отчаяние, что было у меня в душе. Она испытывала ту же муку.

Она вбежала в дом. Она не просто плакала; я услышал душераздирающие рыдания. Я пошел за ней. Она захлопнула передо мной дверь и заперлась изнутри на ключ.

– Нонни, – позвал я.

– Нет!

Я стоял на пороге – не знаю, сколько времени. В конце концов рыдания стихли, но не сразу, а намного позже.

– Нонни!

Нет!

– Я повернулся и ушел. Так я и не рассказал ей, что тогда произошло.

В тот вечер я поехал к ней не для того, чтобы вступить в обладание ею. Я поехал, чтобы покаяться, признаться, что не выдержал испытания; меня взвесили и измерили как мужчину, как человека, и я нашел самого себя презренным. После стольких лет охоты на зло я открыл бесконечность зла в самом себе. И я заслужил наказание, потому что считал себя выше и лучше других.

Но не могу отрицать, что я жаждал ее прощения. Я пошел к ней не для того, чтобы сказать, что я ее не стою. Я пал гораздо ниже. Мне нужно было отпущение грехов. После того я испытывал смесь жалости к себе и отстранения от личного открытия – что гниль запрятана в каждом из нас.

Несмотря на все старания матери. Она приехала в Кейптаун, купила участок, перестроила и отремонтировала дом, и я поселился с ней, стал кем-то вроде жильца-арендатора, а она пыталась оттащить меня от края пропасти с помощью любви, жалости и сострадания.

Вот кто я такой.

61

Он стоял перед столом Кары-Ан в редакции «Насперс» с рукописью в руках. Из окна открывался соблазнительный вид на Столовую гору и бухту. На губах Кары-Ан играла загадочная улыбка, как если бы она заранее знала, что он к ней придет.

– Мы условились, что я напишу историю моей жизни, – сказал ван Герден.

– Мне не терпится ее прочесть!

– Ты не поняла, – возразил он. – Я ведь не обещал, что отдам ее именно тебе.

Улыбку сменила кислая гримаса.

– Что ты имеешь в виду?

– А ты подумай, – посоветовал ван Герден.

Он спускался в лифте со стайкой манекенщиц. Они щебетали, как птички, и в кабине царил мягкий, сладкий аромат их духов, похожий на восточное благовоние. Он вышел, перешел Херенграхт к тому месту, где на Аддерли-стрит был припаркован его пикап.

Около уличного фонаря он увидел анонс «Бюргера»: «Наемник покончил с собой в тюремной камере».

Ван Герден немного потоптался у дверцы пикапа, сжимая ключи в одной руке, а рукопись – в другой, а потом все же пошел дальше. Контора Хоуп Бенеке была не так далеко.

К блинам он готовил коктейль из морепродуктов – креветки, мидии и кальмары с чесноком. К потолку поднимался ароматный дымок, из динамиков доносились звуки «Волшебной флейты». Она открыла дверь и вошла без стука. Он обернулся. На ней была черная юбка, белая блузка и туфли на высоком каблуке. Вполне деловой костюм, но… В чулках ее ноги смотрелись потрясающе. Она положила рукопись на журнальный стол.

– Я не хочу ничего обсуждать, – сказал он.

– Наверное, ты прав, – кивнула она. – Наверное, в каждом из нас есть частичка зла, которая спит до момента истины. Но там, на складе, ты готов был умереть ради спасения моей жизни. Тебе это о чем-нибудь говорит?

Ван Герден помешал морепродукты на сковороде.

– Есть хочешь? – спросил он.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache