Текст книги "Смерть на рассвете"

Автор книги: Деон Мейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

46

Ее звали Нонни; когда она открыла дверь, ожидание всей моей жизни закончилось, потому что я понял: вот Она, Единственная!

Как мне описать тот миг?

Я проигрывал его в голове снова и снова в течение последних лет – первый волшебный миг, когда тебя охватывает абсолютная уверенность. Ты сразу радостно понимаешь: это то, что нужно. Мне хватило одного взгляда. Я со всем пылом тридцатичетырехлетнего мужчины глазел на нее. Какая она нежная, какая женственная! И так хорошо смеется… На ней был купальник; до моего прихода она загорала на заднем дворе, у маленького дешевого пластмассового бассейна. Когда она открыла дверь, ее глаза и красивый рот смеялись (передний зуб чуть-чуть косил), а голос у нее был слаще музыки Моцарта.

– Вы, должно быть, ван Герден, – сказала она.

Я заглянул ей в глаза – большие, зеленые, глубокие. В них было столько жизни, и веселья, и сострадания, и горя, и радости. А фигура у нее была просто великолепная. Она была статная, очень женственная, она словно олицетворяла плодородие. Простите, но мне казалось, будто из нее звучит голос самой природы. Божественные бедра, полная грудь, чуть округлившийся живот, ноги крепкие, ступни маленькие. Она была сиреной, неотразимой и соблазнительной, ее короткие каштановые волосы, шея, плечи, глаза, рот сводили меня с ума… Мне захотелось выпить ее, попробовать на вкус, проглотить, утолить невероятную жажду.

– Проходите к бассейну, сейчас принесу чего-нибудь выпить. – Она шла впереди меня, а я не сводил с нее глаз. Мы шли мимо полок с книгами. Я пожирал ее глазами. И сразу же в душе зародилось чувство вины; оно ворочалось во мне, словно неведомый ночной зверь. Мы вышли на задний двор. Там лежала книга стихов Бетты Вандраг «Утренняя звезда».

Я сразу все про нас понял. И она все поняла, с первых же секунд.

Но одного я постичь не мог.

Почему?

Почему мою Единственную непременно должны были звать Нонни Нагел?

Жена моего друга и коллеги.

47

Рядом со входной дверью было высокое и узкое окно; когда Билли Сентябрь приподнялся, чтобы отодвинуть стволом автомата жалюзи, в него попала пуля. Он почувствовал боль в ключице; ударная волна швырнула его о стену холла, в лицо посыпались осколки, рука онемела. Он снова подался вперед и посмотрел вниз. Из груди текла кровь, и из живота тоже. Он застонал. С его телом что-то происходило, отметины на стене, оглушительный шум, его кровь на полу. Он сейчас умрет! Билли вдруг понял это. Здесь ему и конец. Он прижал ладонь к ране на шее. Сколько крови! Сквозь приоткрытую дверь в дом проникали лучи солнца. На пороге показался человек; он встал перед ним – большой белый человек с щетинистой бородкой. Пришелец ухмыльнулся и направился в гостиную. Билли Сентябрь услышал грохот «ремингтона». Один выстрел. Он повернулся – очень медленно. Рука совсем онемела. Ему показалось, что тело находится очень далеко от головы. Живот раздирала боль. Он медленно повернулся; увидел Щетинистого на полу гостиной. Он лежал на спине, а лица у него вовсе не было. Билли Сентябрь улыбнулся. С бурскими женщинами не шутите! И вдруг все стихло. В доме воцарилась мертвая тишина. На улице еще двое, а ему надо остановить кровь.

«Орикс» летел низко, в двухстах метрах над землей, над побережьем в районе Блаубергстранда. Мощные моторы громко ревели, корпус вибрировал.

– Пять минут! – сказал пилот по интеркому и посмотрел на спидометр. Триста девять километров в час. – Неплохо для старушки, – сказал пилот, но вспомнил, что не выключил интерком. Он улыбнулся, смутившись.

– Не понимаю, – говорил ван Герден. Крошка Мпайипели гнал как сумасшедший, на перекрестке с круговым движением их занесло. Мпайипели резко выкрутил руль. – Ничего не понимаю… Господи, какой же я был дурак! Они с самого начала обвели меня вокруг пальца! – Он схватил телефон, но экран не светился. Он нажал кнопку «Вкл.», экран зажегся. Значит, еще работает. «Введите ПИН-код». Он выругался и снова отшвырнул телефон.

– Вот. – Крошка выудил из кармана мобильник, повернул налево, объехал бегущую трусцой женщину средних лет с целлюлитными ногами, выругался на коса.

Ван Герден взял телефон, набрал мамин номер, услышал короткие гудки – занято, набрал снова. То же противное пиканье. Он набрал номер телефона, по которому ждала Хоуп Бенеке, – снова занято. Номер матери – занято. Потом он бросился из пучины страха, ярости и досады в спокойное море, сделал глубокий вдох. Он ничего не может поделать. Он откинул голову на спинку сиденья, закрыл глаза.

Джоан ван Герден увидела, что из-за угла дома выходят двое мужчин с ружьями; они направлялись к двери черного хода. После ужасающего грохота наступила тишина, выстрелов больше не было слышно. Сердце у нее подскочило куда-то в горло; она скользнула за угол конюшни, чтобы пришельцы ее не заметили. Глазами она искала какое-нибудь оружие. Она увидела прислоненную к стене лопату, взяла ее обеими руками, осторожно выглянула за угол. Они стояли у двери черного хода. Джоан ван Герден осторожно опустила лопату на землю, сняла сапоги… Пришельцы уже скрылись в кухне. Она схватила лопату и побежала к дому, перебегая от куста к кусту; на песке ее походка была легка.

Видна ван Ас услышала тишину и подняла голову. Она лежала на полу рядом с кроватью. Ее била крупная дрожь. Что происходит? Неужели все уже кончено? Она медленно встала – ноги были ватные, не слушались. Услышала стон. Билли Сентябрь ранен, нужна ее помощь. Вилна ван Ас открыла дверь спальни. В коридоре никого не было.

– Билли, – тихо позвала она, но ответа не получила. Она медленно пошла по коридору. – Билли! – позвала она чуть громче. Вот и конец коридора…

И вдруг чья-то рука закрыла ей рот, кто-то грубо схватил ее сзади.

– Билли сдох, сука!

Она почувствовала запах мужского пота, и ужас парализовал ее.

Хоуп Бенеке схватила трубку после первого же гудка:

– Алло!

– Алло, Хоуп! – уверенно и спокойно произнес незнакомый голос.

– Алло.

– Вы меня не знаете, зато я вас знаю.

– Кто говорит?

– А вы не очень-то продвинулись с «Лондоном» Резерфорда, за последние три дня прочли всего шестнадцать страниц.

– Кто вы такой?

– Как прошла ночь с Затопеком ван Герденом, а, Хоуп?

– Я не желаю с вами разговаривать.

– Придется, потому что я собираюсь передать вам кое-что важное.

– Что именно?

– Сейчас расскажу. – Собеседник был предельно спокоен. – Но сначала хотел сообщить вам кое-что еще. Насчет Кары-Ан Руссо. Которая согревала вам постель в его доме в понедельник.

Она оцепенела.

– Так и думал, что вы лишитесь дара речи, но я решил открыть вам глаза. А на самом деле я звоню из-за Джоан. Сейчас ей, наверное, очень больно.

Каролина де Ягер лежала за диваном, перед ней на полу – «ремингтон». Она услышала голос, подняла голову, увидела двоих и с ними Вилну ван Ас.

– Вы не Джоан ван Герден, – произнес смуглый и посмотрел на нее. Он целился в нее из пистолета.

– Где она? – спросил другой, в камуфляжных штанах, отталкивая от себя Вилну ван Ас. Та упала на колени на ковер в гостиной.

– Не знаю, – ответила Каролина де Ягер и медленно потянула «ремингтон» из-за дивана.

– Лжете! – Смуглый подошел ближе.

Снаружи послышался рокот; он делался все громче и громче. Вертолет? Двое переглянулись.

– Вот она я, – сказала Джоан ван Герден, ударяя мужчину в камуфляжных штанах лопатой по затылку. Шум снаружи стал еще громче; смуглый развернулся к Джоан. Каролина схватила «ремингтон» и выстрелила не целясь. Ее оглушил жуткий грохот. Смуглый упал, и шум внезапно стал неразличимым из-за вертолета, кружившего над домом.

Когда ван Герден и Мпайипели въехали в ворота, вертолет уже улетел. Вход в дом охраняли солдаты, в саду валялся коричневый армейский мешок, в каком перевозят трупы. Ван Герден ужаснулся, увидев дом: стекла выбиты, парадная дверь болтается на одной петле, следы от пуль на стене. Он вбежал в гостиную:

– Мама!

На полу еще два коричневых мешка. Ван Герден застыл на месте.

– Мама!!!

Видимо, перестрелка была нешуточной; на полу в холле большая лужа крови, кровь забрызгала и стены. Джоан ван Герден вышла из кухни с заплаканными, красными глазами. Он крепко обнял ее.

– Зет, – сказала она, – Билли Сентября застрелили, – и заплакала.

Он крепко прижимал ее к себе, переполненный облегчением.

– Мне очень жаль, мама.

– Ты ни в чем не виноват.

Он не был в этом уверен, но не стал спорить.

– Пошли, мы им нужны, – сказала мать.

Две другие женщины сидели на кухне: Вилна ван Ас – за столом, Каролина де Ягер – за барной стойкой. Они возились с чашками, сахаром, чаем и молоком. Их бледные лица были сосредоточены.

– Кто… – спросил он, показывая на гостиную.

– Они, – ответила его мать. – Билли отправили в больницу на вертолете, но… – Она покачала головой.

– Он еще жив, мама?

– Был жив, когда его грузили в вертолет.

Ван Герден пересчитал мешки.

– Так их было четверо?

– Ваша мама оглушила одного лопатой. Он тоже в вертолете, – произнесла Каролина де Ягер, не поднимая головы.

– Каролина застрелила двоих, – пояснила Джоан ван Герден.

– Господи! – воскликнул он.

– Господь сегодня был на нашей стороне, – сказала Каролина де Ягер.

– Аминь, – произнес Крошка Мпайипели у него за спиной, и тогда Каролина в первый раз заплакала.

Наступило затишье перед бурей – до того как приехала Хоуп в машине своей партнерши, до того как прибыл Бестер со своими солдатами, до того как к дому подъехал отряд полиции, которым командовал Матт Яуберт, до того как в ворота хлынули толпы репортеров, до того как стекольщики начали менять выбитые стекла, до того как прибыл Орландо Арендсе со свитой, до приезда Кары-Ан… Ван Герден подошел к одному из двух мешков и расстегнул «молнию».

– Что вы делаете? – спросил солдат с рацией и сержантскими нашивками.

– Провожу опознание, – ответил ван Герден.

– Полковник не велел к ним прикасаться!

– Да пошел он, ваш полковник. – Из мешка на него смотрело незнакомое лицо; его не было на фотографиях Рюперта де Ягера двадцатилетней давности. Он быстро сунул руку под куртку трупу, ища бумажник.

– Хватит! – сказал сержант с рацией.

Ван Герден встал, подошел к другому мешку, расстегнул. Сержант не сводил с него глаз. Он повернулся к сержанту спиной. Лицо в мешке бледное, незнакомое. Быстро пошарил в карманах куртки – ничего. Ван Герден встал, подошел к мешку в гостиной, быстро открыл, нащупал выпуклость, сунул руку, достал бумажник. Услышал шаги, взглянул на лицо, но не узнал его, застегнул мешок, остановился спиной к двери. Когда он обернулся, увидел, что сержант подозрительно смотрит на него.

– Я их не знаю.

– Самсон, Морока, вынесите этого, положите к остальным!

Ван Герден вышел на кухню, переложил бумажник себе в карман. Взял мобильный телефон у Мпайипели, позвонил в отдел убийств и ограблений и попросил О'Грейди приехать. Потом по очереди обзвонил редакции газет, радиостанции, телеканалы. Он не доверял Бестеру Бритсу. Нельзя, чтобы дело вели военные. Пусть все будет открыто и честно.

Сначала приехала Хоуп; от страха ее глаза сделались огромными. Она хотела знать, что случилось. Отметина у нее на щеке была пунцовой. Она отвела его в сторону, рассказала о втором звонке – правда, кое-что она утаила.

– Он следил за нами, ван Герден, ему известен каждый наш шаг! Они побывали у меня дома, они знают, какую книгу я читаю на ночь и сколько страниц прочитываю в день!

Ван Герден кивнул.

– Он велел кое-что передать. Ваша мать… нападение… он сказал, что они вас предупреждали, Схлебюс вас предупреждал.

– Схлебюс мертв.

– Как мертв?!

– Они его застрелили. Сегодня утром. Бестер обвиняет во всем меня, мол, его убили потому, что его фото появилось в газете. Но по-моему, он многого недоговаривает.

– Он сказал, что нашел завещание в сейфе.

– Кто?

– Человек, который звонил сегодня утром. Он сказал, что отдал бы его нам, если бы мы не связались с прессой. Поэтому вчера он его сжег. Он сказал, что ничего не осталось и обо всем можно забыть.

– Он лжет.

– По-вашему, завещание до сих пор цело?

– Завещание – это рычаг давления. Он будет дураком, если уничтожит его.

– Тогда почему он так сказал?

– Не знаю. – Ван Герден покосился на Хоуп. Она сдерживалась из последних сил. Она сильная, подумал он. Сильнее, чем он. – Ну как, забудем о завещании?

– Ван Герден, я хочу его получить, очень хочу, но я очень боюсь. Билли… ваша матушка…

– Обойдемся и без завещания. Мы и так знаем, что доллары принадлежат Вилне ван Ас.

– Мне звонил и другой, один из тех, из семьдесят шестого года. Он боится, что мы опубликуем в газете и его снимок. Согласился встретиться. Сказал, что перезвонит. Я попросила Марию…

– Бестер и компания прослушивают наш телефон.

– Как?

Ван Герден невесело рассмеялся:

– Да как им вздумается.

– Значит, они все слышали? И сегодня утром тоже?

– Они прибыли в Хаут-Бэй через несколько минут после меня.

– Что же нам делать?

– Если тот человек перезвонит, скажите ему… Боже, как трудно… возможно, они и ваш мобильный тоже прослушивают. – Ван Герден задумался. – Телефон Крошки! Если он позвонит еще раз, скажите, что линия ненадежна. Пусть звонит на телефон Крошки. Сейчас выясню, какой у него номер.

– А если он уже звонил и говорил с Марией?

– Что ему должна была передать Мария?

– Что у меня срочное дело, сейчас меня нет на месте, пусть перезвонит в два часа дня.

– Он перезвонит. Он напуган.

Хоуп кивнула. Она сказала, что возвращается на работу, может быть, позвонит кто-то еще. Ван Герден вернул ей ее мобильник, сообщил номер Крошки и вместе с ней вышел из дома. У крыльца стоял белый БМВ ее партнерши. Тут подъехал Бестер Бритс со своими бойцами. Ван Герден с трудом сдержал волну ярости. Бритс выпрыгнул из грузовика, начал лающим голосом отдавать приказы, потом заговорил с сержантом. Он старательно делал вид, будто не замечает ван Гердена. Потом все услышали сирену и увидели синие огни.

Полиция, подумал ван Герден. Кавалерия, как всегда, опоздала. Ну и ладно! Расстроит он планы Бритса! Всеми возможными способами. Ничего, вот сейчас еще и СМИ нагрянут…

Сначала приехали пятеро нижних чинов из отдела убийств и ограблений, а потом, через пятнадцать минут, в белом «опеле-астра» О'Грейди, суперинтенденты Леон Петерсен и Матт Яуберт.

– Ван Герден, похоже, ты всерьез собрался сорвать мне свадьбу!

– Когда-нибудь ты мне еще спасибо скажешь.

Яуберт прошел по дому, оглядел следы недавней перестрелки, присвистнул сквозь зубы.

– Что случилось?

– Сегодня утром напали четверо.

– Кто? – переспросил Петерсен.

– Я вижу только три мешка с трупами, – заметил О'Грейди.

– Кто был в доме? – спросил Яуберт.

– Моя мать, две ее гостьи и… один телохранитель. Он сейчас находится в милнертонской больнице, врачи оценивают его состояние как критическое. Один из нападавших тоже жив. Но силы национальной обороны ЮАР забрали его.

– А женщины?

– Живы. Только очень напуганы.

– Один телохранитель справился с четырьмя нападающими?

– Он застрелил одного. Двоих убила из дробовика фермерша из Свободного государства, а еще одного оглушила лопатой моя мать.

Полицейские недоверчиво смотрели на ван Гердена – шутит, что ли?

– Я серьезно!

– Господи! – сказал О'Грейди.

– Да, вот и я так подумал, – кивнул ван Герден.

– А что здесь делают Бритс и военные?

– Долго рассказывать. Давайте побеседуем у меня. – Ван Герден махнул в сторону своего дома. Он находился в стороне от перестрелки и остался невредимым.

Все зашагали по дорожке.

– Вчера вы меня искали? – спросил ван Герден. – Что вы хотели мне передать?

Яуберт ненадолго задумался.

– Ах да! По-моему, я знаю, как они выяснили насчет завещания. Я навел справки. Кто-то позвонил в отдел убийств и ограблений, сказал, что он из Брикстона, из Гаутенга. Все было вполне правдоподобно. Звонивший задал ряд вопросов. Сниман, который снял трубку, еще молодой. Он поверил безоговорочно и все рассказал.

– Но из Брикстона никто не звонил.

– Да.

Они подошли к дому ван Гердена, и тут Матт Яуберт остановился.

– Погодите!

Он зашагал к Бестеру Бритсу, стоявшему среди своих солдат. Клика в камуфляже.

– Бритс, вы мне здесь не нужны. Здесь место преступления, а ваши парни затопчут все следы.

Ван Герден не скрывал удовольствия.

– Какого черта, Яуберт? Этим делом занимаюсь я!

Яуберт расхохотался:

– Уже нет. – Он повернулся к Петерсену: – Леон, вызывай подкрепление со Столовой горы. Можно еще взять ребят из Филадельфии, Мелкбоса и Милнертона. Передай, нам нужно будет сдерживать толпу. Патроны боевые.

Петерсен развернулся, зашагал к «астре». Ван Герден следил за Бритсом. Тому было крайне не по себе. Полковник не мог себе позволить потерять лицо при подчиненных.

– А может, хотите побеседовать, Бритс? – крикнул ему ван Герден. – Поделиться информацией!

Бритс оторвался от своей клики, подошел к ним, остановился вплотную к Яуберту.

– Ты этого не сделаешь, фараон!

– Фараон?

– Уже сто лет, как вышло из моды, – заметил О'Грейди. – Даже «свинья» и то посовременнее.

– Может, «плоскостопый»? – предложил ван Герден.

– Да пошел ты знаешь куда!

Матт Яуберт рассмеялся Бритсу в лицо.

– Наши уже едут, Матт! – крикнул Петерсен от машины. – Сомкнутыми рядами!

Яуберт и Бритс стояли буквально голова к голове, как два слона. Яуберт был немного ниже ростом, зато плечи у него были пошире.

– Поговори с нами, Бритс, – сказал ван Герден. Ему хотелось добавить слово «пожалуйста», но он вовремя остановился. Ему очень нужна была информация. Очень!

О'Грейди заметил:

– Бритс, мы вас обскакали. Сам видишь.

– Мне нечего вам сказать!

– Сколько еще фотографий я должен опубликовать?

– С журналистами я разберусь.

Ван Герден, Яуберт, О'Грейди и Петерсен дружно расхохотались.

– Посмотри-ка туда, Бритс. – Ван Герден ткнул пальцем себе за плечо.

В ворота въезжал тонваген с логотипом канала eTV.

– Они жаждут сведений, – заметил Петерсен.

– Вы окружены, – сказал О'Грейди.

– Последний бой генерала Кастера, – сказал Петерсен.

– У Литл-Литл-Хорн. [6]6
  Намек на известную в американской истории битву на реке Литл-Бигхорн (1876) между индейцами и 7-м кавалерийским полком во главе с генералом Кастером. Индейцы одержали победу, убив всех кавалеристов, в том числе и самого генерала Кастера.


[Закрыть]

Детективы расхохотались; ван Герден вспомнил насмешки Бритса и Стивена Мзимкулу. Что посеешь, то и пожнешь!

Бритс, видимо, пришел к какому-то решению.

– Десять минут, – сказал он. – Вот и все, что у вас есть.

– Слава богу, что ты не адвокат. Иначе мы потратили бы на тебя целое состояние!

– Бритс, у нас есть имена восьми бойцов 1-го отряда спецназа, которые охраняли караваны с оружием, шедшие с территории Намибии в Анголу. – Ван Герден закрыл глаза, пытаясь вспомнить фамилии. Блокнот остался у Хоуп. – Схлебюс, Ферстер, де Бер, Манли, Вентер, Янсе ван Ренсбург, Верготтини и Рюперт де Ягер. – Он открыл глаза. Бритс побледнел; он старался скрыть потрясение, которое испытал, услышав имена, но лицо его выдавало. – К родителям де Ягера, фермерам, приехали двое офицеров. Они сообщили, что их сын пал смертью храбрых. Однако более чем через двадцать лет Рюперт де Ягер вдруг ожил. Оказалось, все прошедшее время он жил под именем Йоханнеса Якобуса Смита. У него было поддельное удостоверение личности и сейф, набитый американскими долларами, выпущенными десять лет назад. Потом Смита де Ягера убили во второй раз. Его застрелили из винтовки М-16, и я уверен, что убил его Схлебюс, который в семьдесят шестом был взводным…

Ван Герден поднял голову. Бритс старательно отводил взгляд.

– Вы делаете все возможное, чтобы запутать следствие или вообще прекратить его. Значит, вам известно, что именно случилось в семьдесят шестом, и вы всеми силами пытаетесь это скрыть. Приходим к логическому выводу: тогда произошло что-то очень плохое. Убийство, незаконная сделка с оружием или еще какая-нибудь ваша мерзкая операция.

Бритс презрительно хмыкнул.

– Можешь отмалчиваться сколько угодно, Бритс, но твоя тайна так или иначе выйдет на свет. После того как фото Схлебюса появилось в газете, его тоже убили. Но у меня есть все фотографии, Бритс, и я обязательно их опубликую. И тогда посмотрим, какая начнется заваруха. А еще я обязательно расскажу репортерам о том, как ты мешаешь проводить расследование. Посмотрим, как ты тогда будешь выкручиваться!

Они сидели в темной гостиной у ван Гердена. Гости заняли диван и все кресла и стулья. Кроме Петерсена, О'Грейди, Матта Яуберта и Бритса в гостиной сидел и Крошка Мпайипели, которого ван Герден представил просто коллегой.

Бритс медленно встал. Лицо у него скривилось, как если бы ему было очень больно. Он несколько раз прошелся по коридорчику туда-сюда. Остальные не сводили с него глаз. Наконец он посмотрел на ван Гердена.

– Я не могу, – сказал он.

Он снова начал расхаживать туда-сюда. Остальные сидели тихо, понимая, что полковник выдерживает внутреннюю борьбу.

– Я не могу. Я жил с этим двадцать три года, но не могу ничего говорить, дело гораздо важнее, чем… – Он описал руками круг, словно охватывая сидящих в гостиной людей. – Чем это.

Он еще немного походил, потом сел, всплеснул руками, подыскивая нужные слова, резко выдохнул и откинулся на спинку кресла.

– Нет, не могу!

В гостиной воцарилось молчание. Бестер Бритс мотнул головой, как если бы груз прошлого слишком сильно давил на него. Он заговорил едва слышным голосом:

– Почти все умерли… – И потом: – Манли. – Выдох. Вдох. – Ферстер. – Выдох. Вдох. – Де Бер. – Снова выдох. Как если бы, произнося каждую фамилию, он слышал выстрел. – Ван Ренсбург.

Сердце колотилось в груди у ван Гердена. Он боялся дышать. Он боялся, что не расслышит, но полковник замолчал. Он хотел услышать два последних имени, но Бритс так и не назвал их.

Ван Герден так же шепотом спросил:

– А Вентер и Верготтини?

Бритс закрыл глаза, как будто смертельно устал.

– Не знаю, ван Герден. Не знаю.

– Как они умерли? – почти неслышно спросил ван Герден, но нужный момент был упущен. Бестер Бритс снова выпрямился.

– Не важно. Тогда… – Полковник резко осекся.

– Нет, Бритс. Это очень важно.

Бритс начал подниматься.

– Для тебя, ван Герден, обстоятельства их смерти не имеют никакого значения. Они тебя не касаются. Поверь мне на слово. Они мертвы.

– Бритс, кто застрелил Схлебюса?

– Не знаю.

– Верготтини? Ферстер?

– Да не знаю я! Ты что, глухой?

Матт Яуберт тихо сказал:

– Наверное, тяжело жить с этим целых двадцать три года.

Ван Герден подумал: он хочет вернуть полковника к воспоминаниям.

– Да. Тяжело.

– Жить и молиться, чтобы это никогда не повторилось.

Бритс закрыл голову руками.

– Да.

– Сними груз с души, Бритс. Облегчи душу!

Полковник долго сидел молча, пальцы ощупывали глаза, нос, лоб, потирали кожу, как будто он утешал себя. Потом он с трудом встал.

– Знаете, как мне самому хочется все рассказать? Я столько лет молчал… Иногда я готов открыть правду… Сейчас я очень близок к этому. – Бритс направился к двери, распахнул ее, выглянул наружу. Потом покачал головой, словно говоря «нет» самому себе, и вышел. Раздался хруст шагов по гравию.